Глава 29
СЕРДЦЕ АЙСЫ
Когда Рин пришел в себя, колокол отчего-то звонил не переставая, и людей у Водяной башни стало меньше, но те, кто остался, уже не были зрителями. Через распахнутые, вывернутые наружу ворота шли жители Айсы — с детьми и стариками, с тележками и мешками, с узлами и корзинами. Они поворачивали на Магистерскую и Дровяные улицы, некоторые в растерянности останавливались, но на них тут же набрасывались делатели и точно так же поворачивали их на Магистерскую и Дровяные улицы. Те, которые уходили в сторону магистрата, иногда поворачивали головы к Рину Олфейну, но на их лицах не появлялось ни любопытства, ни восхищения, все заполнял ужас.
— Что случилось? — попробовал сказать Рин и с удивлением понял, что, несмотря на боль в груди, может говорить.
— И нечего валяться, — проворчал Арбис, который сидел рядом и потягивал из крохотного кувшинчика какой-то душистый напиток. — Подумаешь, три ранения? Ни одна кость не задета. Правда, левая рука чуть сильнее разорвана, так подлатали уже тебя. Но зато та стрелка, что под правую ключицу вошла, легкого не зацепила. Только вот что я тебе скажу: колдовать не смей! Никакого самоисцеления! Пользы не будет. Это все равно что в пустыне вместо воды пытаться пить собственную слюну. Не выйдет! Тебе сейчас самое оно — лежать и не трепыхаться.
Рин с трудом сел и увидел, что лежал на неведомо откуда взявшейся на площади у Водяной башни низкой скамье или просто доске, а матрасом и заодно подушкой ему служила свитка Орлика. Руки Олфейна саднили, но самая острая боль разрывала левую половину груди. В бок ему упирался тяжелый сверток, из которого торчали рукояти костяного меча и меча Фейра.
— А где Айсил? — спросил Рин. — Где Орлик?
— Айсил тут недалеко да и вельт твой тоже, — хихикнул Арбис. — Наверное, уже в каком-нибудь трактире живот набивает!
Рин покосился на свою заляпанную кровью и надорванную рубаху.
— Легко отделался, — скривил губы колдун. — Если бы Фейр куражиться не надумал, порубил бы тебя еще на первой минуте. Да и избаловался он. Когда достойных противников рядом нет, надо даже на недостойных выматываться. Так нет, любил седой всякие фокусы, вроде как дунуть, наговором ковырнуть. А когда-то ведь редким мастером был…
— О чем ты? — не понял Рин и, охнув от боли в плечах, приложил пальцы к ране на груди.
— О том все, — пробурчал Арбис и неодобрительно покосился на осевший на пальцах Олфейна иней. — Ты, конечно, выпутался в этот раз, но на будущее имей в виду: если вот также дунуть вздумаешь или покрасоваться, кончишься ты как мечник-умелец! Ты, правда, и не начинался еще, но вдруг когда-нибудь начнешься? Запомни: всякий, кто против тебя встал, твой самый серьезный и самый главный враг! Ни секунды играть не вздумай! Если можешь убить его на первом же выпаде, убивай! Не можешь — танцуй, но убивай!
— Хороший совет, как хороший обед! — раздался веселый голос, и Рин увидел Орлика. Вельт выглядел встревоженным, но глаза его возбужденно блестели. В одной руке он держал горшок, в другой сжимал меч. Свитка его развевалась лохмотьями, порты были разодраны на коленях и выпачканы в саже.
— Ерунда! — махнул рукой вельт. — Сразу скажу, что за самострельщиками Фейровыми я по крышам не гонялся. И без меня нашлось кому этим заняться. Тут рядышком уже по другому поводу схватиться пришлось. Стену пробили у Волчьей башни! Дыра-то небольшая случилась, их там прижали, но отряд проскользнул, да. Пепла по Подгнилке оставил много, сюда рвался! Ну вот пришлось встретить! Не одному, конечно, айские стражи тоже не оплошали, но и я поучаствовал. А то ведь, пока тебя Фейр по площади гонял, у меня уж рука затекла. Ты что? — Орлик сунул горшок с торчащей из него рукоятью черпала Рину. — Ты не знаешь еще ничего?
— Только очухался, — проскрипел Арбис. — Кстати, как раз вельт тебе руку зашивал. Неплохо справился, хотя, как он иголку в ручищах своих не потерял, ума не приложу!
— Ладно! — отмахнулся Орлик. — Если бы не ты да не Айсил… Она-то лишь поддерживала и то посерела, как камень, а ты-то просто пальцами растаскивал смерть. Раны-то уж полиловели! Яд был на стрелках!
— Не яд, а каменный заговор. — Арбис плюнул себе под ноги. — На паучий яд похоже. Окоченелость от него развивается, потом-то ее снять легко, если противоядие иметь. Пришлось повозиться. Ну да и без противоядия сладилось. Не хотел тебя убивать Фейр. Оттого и мечи такие принес. Куражился-то от дури, а задумывал все с умыслом.
— Зачем я ему живой? — поморщился Рин и потянулся к горшку, от которого поднимался аромат тушенного в кореньях мяса. — И о каком отряде ты говоришь. Орлик?
— Пойду я, — поднялся, звякнув амулетами, Арбис и двинулся по ступеням в темноту подземелий Водяной башни. — Что-то Айсил ваша застряла там. Посмотрю. А уж зачем ты ему живым или еще кому-то, не мое дело.
— Что ж ты не принес и ему перекусить? — огорчился Рин, когда Арбис исчез.
— Да сколько можно? — удивился Орлик. — Я уже замучился с горшками бегать! Хотя да, последний хранитель твой не сплоховал! Айсил сказала, что весь поединок тебя держал, ни одному наговору не дал к тебе прилипнуть. А за едой больше не пойду! И то сказать, трактир с той стороны башни, на ней стражники. А ну как решетки опустят? Трактирщик-то сбежал давно, а еду бросил. Какие у него там в молоке почки вымачиваются!.. Очнись, парень! — Вельт хотел потрепать Олфейна по плечу, но вовремя одумался и, с гримасой подняв глаза на оголовок Водяной башни, с которой продолжал звучать колокол, наконец сказал то, о чем Рин уже и сам догадался: — Скамы осадили Айсу!
Айсу осадили не только скамы. В то время как Рин начал схватку с Фейром Гальдом, Фолкер и Сардик со стражниками Айсы не без потерь очистили Каменную и Торговую слободы от сотни лазутчиков и отогнали от низкой стены еще сотню скамов, ожидавших клеймения в Кривой часовне. Поднятые до единого стражники заняли места на стенах, открытые к празднику ворота закрыли, решетки опустили. Дикий поселок, раскинувшийся между Айсой и Пущей, замер, ничем не выдавая укрытой в нем или в предлесье за ним армии скамов. Но Сардик приказал открывать Северные ворота главной стены и пропускать слободских в Верхний и Средний город. Фолкер отправил гонцов к Гардику и Рарику.
Когда Рин Олфейн ловил брошенный Орликом вместе с ножнами костяной меч, из-за стены вернулись лазутчики Фолкера и сообщили, что не менее десяти тысяч скамов скрываются в Диком поселке и готовятся к штурму города. Фолкер тут же вошел в Кривую часовню и осмотрел камень, на котором бился язык поганого пламени. Затем вышел на улицу и остановился у доспехов стражников, погибших потому, что клейменые скамы даже со стальными стержнями в руках бились как звери. Ни один не погиб, не унеся с собой одного или двух стражников, хотя и те носили клейма.
— Всех торговцев сюда! — приказал Фолкер, и вскоре сотни людей начали набивать часовню камнем и деревом. Они разобрали будку стражников, снесли навесы, выковыривали камень из покрытия торговой площади и тащили все внутрь часовни, где два десятка крепких каменщиков укладывали добытое, а еще десятка два заливали спешно разводимым известковым раствором.
Гардика гонцы Фолкера не нашли, а Рарик, к которому гонец пробился через плотную толпу, к южной стене опоздал. Когда Рин Олфейн узрел осыпающегося пеплом противника и повалился на руки подбежавшей к нему Айсил, внешняя южная стена пала.
Глиняные ворота, через которые каждый день ползли телеги с глиной, тростником, хвощом и другой болотной добычей, вдруг треснули, заскрипели и осыпались грудой камней, похоронив под собой с полдюжины стражников, и в открывший провал ринулись вымазанные в болотной грязи шиллы и айги. Их было несколько тысяч. Впервые степняки выступали вместе, но еще удивительнее оказалось то, что с ними шел и отряд скамов, охраняя нескольких скамских колдунов с тяжелыми мешками.
Степняки смели уцелевших стражников, бросились грабить и убивать и в течение часа не оставили в живых никого в Ремесленной слободе и Темном поселке. Затем со страшным грохотом обрушилась стена Темного двора, но что стало с его послушниками, было никому не известно. А сразу вслед за Темным двором треснула стена у Волчьей башни, и скамы, среди которых был и колдун, мгновенно растворились в переулках Нижнего города, где уже царила паника и толпы людей рвались к воротам Водяной башни.
Скамских мечников настигли на подступах к ней. Орлик, который собирался с учетом суеты и испуга горожан пополнить содержимое своего мешка если не дармовой, то уж точно дешевой снедью, первым наткнулся в брошенном трактире на притаившихся воинов и тут же вступил с ними в битву. К счастью, вельту помогли дозорные, которых Рарик оставил у Водяной башни, но мешок со снедью был безнадежно затоптан. Колдуна или кого-то похожего на него среди осыпающихся пеплом скамов никто из стражников рассмотреть не успел, да и некогда было приглядываться. Ни о каких колдунах Рарик не предупреждал.
За десять минут до того, как Рин открыл глаза, рухнули сразу две башни на внешней Северной стене. Они точно так же вдруг пошли трещинами и осели грудами камня. В один из проломов ворвались тарсы, в другой — скамы. Тарсы тут же кинулись грабить и убивать немногих оставшихся в своих домах жителей Каменной слободы, а скамы начали пробиваться к Кривой часовне.
Сардик приказал всем уходить за главную стену. Часовня была частично забита мусором, и это оставляло надежду, что скамы не смогут воспользоваться магией Погани. Ни Сардик, ни Фолкер уже не верили, что поганое пламя спрячется в камень, как бывало прежде. Прежде никогда штурмующие Айсу не использовали колдовство, теперь это случилось.
— Все когда-то меняется, — похохатывал Арбис, вышедший вместе с осунувшейся Айсил из подземелий Водяной башни. Она не нашла и там ни одной надписи.
— Все меняется! Когда-то поганое пламя клеймило только горожан, теперь оно, судя по всему, клеймит всех подряд. Когда-то в самой Айсе с колдовством было неважно, даже опытные колдуны ворожили что-то в границах города через силу, теперь тот же Фейр у самой Водяной башни наговоры раздувает, и лепится магия, лепится! Раньше кристаллы, что за золото у Айсы покупали скамы, только у скамов и творили чудеса, а здесь, кроме как на продажу или для украшения, не годились никуда, теперь же и они в дело пошли! Я так думаю, мои дорогие, что, для того чтобы снести одну из башен внешней стены, горсти льда хватит, только горстей этих самых у скамов немерено. А, к примеру, в корзине льда столько силушки, что и Храм можно сковырнуть, и главную стену проломить, и даже Водяную башню снести.
— Не я ли в том виновата? — прошептала Айсил, которая лишь слабо улыбнулась Рину, даже порадоваться за него не смогла.
— Похвалялась мошка, да соврала немножко, что буйвола с луговины прогнала в осины, — задребезжал хохотком колдун. — Ты, девка, не помнишь ничего о себе, а другая бы тебе сказала. Что будет, если пересыплешь соли в солонину рыбью или еще какую?
— Испортишь еду, — буркнул Орлик. — Излишек, конечно, выступит кристаллами. Того же рыбца соленого и обстучать, и отряхнуть можно, но все равно — уже не то.
— Уже не то! — повторил колдун. — А если недосол сделать?
— Есть нужно быстрей, — почесал живот Орлик. — А то ведь стухнет засолка!
— Вот! — крякнул Арбис. — Что мы и имеем! Сначала горожане славной Айсы кристаллики стряхивали и радовались тому. Потом начали понемногу недосол устраивать, подчистую выгребать! Знаю я эти штольни Айсы. Сотни лет их долбили! Стенки между соседними ходами — редко где в локоть! Да сами ходы в три, четыре, а то и пять горизонтов. А уж храмовники, по слухам, там, где порода не так тверда, что по левому берегу Иски, и того глубже зарылись. Да если кирка в руках, из Среднего города в Верхний можно пройти, наверх не выбираясь! И ведь каждый уголок осмотрят. Кристаллик и до горошинки не вырастет, а его уже на продажу тащат! И это же не все! Слушай, верзила, а что, если этого твоего пересоленного рыбца в воду опустить?
— Лучше сразу на помойку, — отмахнулся Орлик. — Он же на второй день уже вспухнет, а то и к вечеру!
— Ах, молодец! — шлепнул себя по коленям горбун. — А теперь оглянитесь, друзья мои! Кто нынче неклейменый в Айсе? Дети да бабы? А что такое клеймо? Тавро поганское! Пламя его погибельное! Или не твои слова, девка, что город-то словно кладбище: как прищуришься, мертвецы мерещатся? О мертвецах разговор отдельный будет, они над Айсой, словно мошкара вьются, потому как дух отлетевший Погань к Единому не отпускает, в себе держит, в ладонях пересыпает. Так ведь в Айсе-то и живые, будто мертвые! А против кого ворожба айская служила? Против ворожбы чужой да против Погани! И те и другие для Айсы, словно вода для высола!
— Что же теперь делать-то? — выпятил нижнюю губу Орлик.
— Вот, думаю, — скривился Арбис. — Который день уж думаю, а придумать не могу. А тут еще этот колокол над головой гудит! Кто там за звонаря нынче, пьяница Райлик? Поднес бы, что ли, кто-нибудь ему кувшинчик вина, а то голова раскалывается! Однако вот еще умники идут. Может быть, они что-то придумали насчет вольной Айсы?
Через изрядно поредевшую толпу, в которой все больше становилось стражников, к Рину приближался Нерух. В руке у него сверкал обнаженный меч, который, как Олфейн помнил, назывался шпагой, за ним шли еще пятеро послушников двора. Одежда магистра была изодрана, от недавнего лоска не осталось ничего. Его спутники выглядели не лучше. Рин узнал прихрамывающего Ката и потянулся к мечу, но магистр опередил Олфейна.
— Не время мстить! — выкрикнул он и сунул шпагу в ножны. — Темного двора больше нет. Уже половина Айсы захвачена. И оставшаяся часть рушится магией, чего прежде не было никогда. Да, думалось нам, и переждать все, и ключиком от Водяной башни завладеть, но так и не переступали мы лишнего! Только братьев наших теряли. Трое за вами ходили, троих и не стало. Одного где-то в Среднем городе зажали, да наговор наш переломили ему. Еще двух пустили, и их убили, но уже сталью, без колдовства. Почти тридцать человек только что осыпались пеплом в развалинах Темного двора. Мы еле успели уйти по мосту через Каменную слободу. И там теперь тарсы. Скажете, измельчали наследники хозяев Айсы? И правы будете. Однако к нам Хозяйка Погани приходила! Со служками бессловесными хозяева не советуются!
— Хозяева служек наставляют, — оскалил зубы Арбис. — Ну так мы не служки, потому и наставления не удостоены! А что же вас сюда-то привело? Или места на стенах не хватило? Или наставления пришла пора выполнить?
Сказал последние слова колдун, на ноги вскочил и пальцы сплел, словно защитить что-то от чернобородого хотел. Орлик выдернул из ножен меч. Айсил тоже обнажила клинки. Рин, морщась от забившейся в висках боли, ухватился за уже намявшую бок рукоять.
— Ладно. — Нерух выставил перед собой ладони. — Я с тобой, Арбис, тягаться не собираюсь! Да и те из нас, кто думал, что ключик последний Олфейн на шее носит, свое уже получили! Боюсь, что до смерти хромоту вылечить не успеют. Не Олфейна же просить собственноручно нанесенные раны исцелять? Идти нам больше некуда. Хозяйка Погани не приказывала, не наставляла, а как отрезала. Сказала, чтобы ни Олфейна, ни опекуншу его не трогали. Коли бережет вас, так с вами и мы сбережемся. А если на забаву себе сохраняет, так и мы тогда позабавимся перед смертью!
— Не торопи смерть, магистр, — мрачно заметил Орлик. — Она и без того незваной является. Говори, чего хочешь? Айсу-то пока не Погань кромсает, а скамы да тарсы со степняками!
— О том и речь, — понизил голос Нерух. — Здесь, в Водяной башне, сердце Айсы. А вот ее хозяйка. Я уж всех перебрал, никому больше Рин ключ не мог передать. А то, что он у него был, я точно знаю. Может быть, я маг не из первых, разбавилась кровушка за тысячи лет, но слышу и вижу не хуже предков моих. Это Айсил силу свою чернотой кроет, а Рин, словно стеклышко, — все видно! У Айсил печать льда. Но сердце Айсы пока еще само по себе бьется, только захлебываться начало! Кто кроме нее мог перстень древний на пальце крутить, снимать да надевать? Я по перстням каждого магистра назову, все о нем расскажу!
— Туман стелешь, — хмыкнул Арбис. — Сердце, не сердце, но и прошлая силушка из-под Водяной башни перла, и нынешние ручейки отсюда же бьют. Да вот только не соединишь ты ту силушку с хозяйкой ее! Разве только там еще один демон сидит, который на нынешнего кинется. Ну так ты и сам знаешь, что нет там никого! А перстни твои теперь и вовсе безделушками стали.
Едва договорил Арбис, как громыхнуло что-то на северной стороне, вопли да визг долетели до Водяной башни, а излет Медной улицы оделся клубами пыли.
— Торопитесь! — закричал Нерух и выставил вперед перстень с черным камнем. — Торопитесь, а если веры нет мне, скажу: о том, что Гардик еще вчера пеплом осыпался, я тотчас узнал! И теперь скажу, что перстень с белым камнем у Олфейна на поясе спрятан, а из остальных магистров только Сардик да Фолкер остались, и те изранены уже. Перебили прочих у Западной башни, когда они через старые ворота уйти пытались!
— Что я должна сделать? — спросила Айсил.
— Тайник найти! — заорал Нерух. — Найти и открыть его! Силой Айсы овладеть! Кристаллы ледяные расплавить, которыми скамы стены рушат!
— Нет там тайника, — покачала головой Айсил. — Я уже еле на ногах держусь. Считай, что все галереи ощупала, сквозь камень смотрела — нет ничего! Была бы подсказка какая, да все барельефы и надписи срублены еще тысячу лет назад!
— Есть одна надпись, — тихо сказал Рин.
Факелы горели, но на нижней галерее, куда свет все-таки проходил, потому что до Мертвой ямы, до начала тоннеля, образованного громадой Водяной башни, была всего лишь сотня локтей, они почти не помогали. Да и скользкий от водяных брызг парапет никак не указывал на возможный тайник. Повсюду был серый камень, который не поддавался ни зубилам, ни киркам. Если тайник и был, то явно скрывался ярусом выше. Именно там хранили молчаливые своды многочисленные залы и галереи. Но Рин привел друзей и Неруха с послушниками именно сюда.
— На той стене! — крикнул Олфейн, указав через ревущий поток.
— Что там? — прищурился Орлик. — Какая-то кладка?
— Кладка, это старое русло Иски! — объяснил Нерух. — Здесь, в тоннеле, оно заложено камнем. Кладка уже старая, ровесница Водяной башни, в половодье пропускает воду, подтапливает Подглинку. Но самого русла давно уже нет. Оно заполнено мусором. Кое-где поверх проложены улицы, дома стоят.
— Я не вижу надписи! — крикнул Орлик.
Рин оглянулся. Дыхание его успокоилось, хотя исцеление собственных ран и забрало много сил, но он сумел не потратить лишнее. Его меч был просто заткнут за пояс, хотя Орлик и приладил к нему серебряную фольгу, что вытащил из разрубленных ножен, обмотал клинок, прикрыл тряпьем. Меч Фейра Гальда, до которого Рин боялся дотронуться и о котором он боялся даже думать, торчал из мешка за спиной. Айсил, Арбис, вельт, темнодворцы стояли и молча смотрели на последнего из Олфейнов, предок которого больше тысячи лет назад прыгнул с утлой лодчонки на скользкий от водяных брызг парапет.
— Я тут рыбу мальчишкой ловил, — негромко продолжил Рин, уверенный, что его слышит каждый. — Мы… забавлялись. Бросали старые факелы в воду, чтобы потом выловить их в Холодном ущелье.
Он размахнулся и бросил факел к противоположной стене, пламя встрепенулось и зашипело в воде, но в последнее мгновение осветило возле уреза, на три десятка локтей ниже по течению от древней кладки пять букв.
— Сурра, — прочитала Айсил, вздрогнула и медленно села на холодный камень.
— Что это? — заволновался Нерух. — Что значит это слово?
— Это имя. — Айсил подняла смеющееся лицо. — Имя моего деда. Сурра. А меня зовут Айра!
