Глава 19
ГАРДИК

— Заперто. — Орлик обернулся от дверей вельтской харчевни и присел на порог, на котором еще вчера разглагольствовал Камрет. Или уже позавчера?

Над Айсой стояла ночь. Часовой удар колокола догнал друзей, когда они почти достигли Северной башни. Ни слова не было сказано от магистрата, да и сам город способствовал молчанию. Даже ночами не пустеющая улица Медников в этот раз не одарила ночных гуляк ни единым встречным, ни огоньком в окне, ни открытой дверью. Только тусклые фонари заморенными светляками ежились в темноте через каждые пятьдесят шагов, и тьма из-за них казалась еще глубже и непрогляднее.

— Снаружи заперто, — повторил Орлик. — Все трактиры, что мы миновали, заперты изнутри, а вельтский — снаружи! Что ж тогда хромой фонарь не загасил над дверью?

Рин смотрел на Орлика, на лице которого огорчение от несбывшегося ужина или обеда смешивалось с недоумением, почему все-таки вельтский трактир заперт снаружи, но думал об услышанном в зале Совета магистров. Гардик и в самом деле ждал его. Или их. Потому что кубков, включая тот, что сжимал старик в узловатых пальцах, было три. Да и кувшин, который не преминул подбросить в руке Орлик, отозвался внушительным плеском. Даже вельту не грозила жажда, правда, вино на самом деле было не только вкусным и терпким, но и прозрачным. Не на вид, все по тому же вкусу. Оно не пьянило, нет, оно всего лишь чуть замедляло слова, но не мысли, отчего в голове наступала ясность и свежесть.

— Да, восхитительно! — улыбнулся мыслям Рина Гардик и, отставив кубок, с интересом оглядел обоих, словно встретился с двумя дорогими, но нечастыми гостями. — Хаклик любил такое вино, частенько приходил ко мне пожаловаться на упрямство молодого Олфейна или на бесчинства Фейра Гальда, но на самом деле просто хлебнуть чудесного напитка.

— Хаклик? — удивился Рин.

— А ты все еще делишь людей на слуг и их хозяев? — скривив уголок сухого рта, осведомился Гардик.

— Нет, но… — растерялся Рин и посмотрел на Орлика, под которым жалобно скрипнул один из магистерских стульев.

— Разница есть, — негромко заметил вельт. — Когда в Айсе смерть настигает богатого, в пепле звенят монеты, бронзовые пряжки и застежки, когда бедного — в лучшем случае загремит кайло или неказистая пика.

— Что лишний раз подтверждает: накопленное в этой жизни не удастся погрузить на ладью для путешествия по реке посмертия. — Гардик шевельнул плечами.

— Хаклик говорил, что есть кое-что, что удастся унести с собой, — нахмурился Рин. — Просто это должно быть внутри.

— Надеюсь, ты понимаешь, что твои слова не значат, будто проглоченное золото никогда уже не зазвенит на мостовой Айсы? — хмыкнул Гардик и перевел взгляд на Орлика. — Что скажешь, вельт? Почему ты рядом с Олфейном? Только не говори, будто из-за того, что Камрет должен заплатить тебе или рассчитываешь взять плату с последнего Олфейна, когда он обогатится.

— Так я… — Орлик растерянно запустил пятерню в бороду. — Камрет и вправду попросил меня присмотреть за мал… за Рином Олфейном, но денег не обещал.

— Так чего же ты ждешь? — прищурился Гардик.

— От Рина? — покосился на молодого парня вельт. — От него я жду только стойкости, а уж дождусь ли — увидим. Но ведь ты не об этом хотел спросить, магистр?

— И не об этом тоже, — позволил себе улыбнуться Гардик. — Вот же, всегда считал Камрета пустомелей и лжецом, а ведь не ошибся он в тебе, хотя сам хитрый и скользкий, как молодой рыбец. Не удержишь в руках! Ну да у каждого своя… дорожка.

— Меня моя дорожка привела в Айсу, — развел ручищами Орлик. — Не скажу, что мне здесь нравится, но эта ваша Айса, как заноза в сердце — болит и вытащить страшно! Все думаешь, что выдернешь, кровь брызнет — ничем не остановишь!

— Это ты хорошо сказал, — кивнул Гардик. — Думаю, что десятым будешь.

— Десятым? — не понял вельт и окинул взглядом кубки, пустые стулья, лица собеседников. — Я бы понял, если третьим. У вас что, нехватка магистров образовалась?

Гардик снова улыбнулся, но Орлику не ответил, а перевел взгляд на Рина. Тот замер, только кубок в его руке подрагивал, отчего капли густого вина повисли на судорожно стиснутых пальцах.

— Прости, парень, что не смог поговорить с тобой после окончания траура, — почти прошептал старик. — Сначала я едва не столкнулся с Фейром Гальдом. Потом Хаклик сказал, что ты спишь, словно тебя усыпила сразу тысяча колдунов. Позже я все никак не мог тебя застать, даже пришлось опечатать дом, чтобы вынудить тебя прийти в магистрат. Впрочем, все не так. Я не мог его не опечатать, Фейр Гальд взял слишком большую власть в городе. Да, да! Не думаю, что удивил тебя.

Магистр вздохнул и поставил кубок. Рин отпил глоток и тоже избавился от кубка, зато Орлик поднялся и неслышно наполнил свой вновь.

— У тебя ведь много вопросов скопилось, парень. Давно следовало поговорить с тобой, но последние пять лет было не до разговоров, а потом все завертелось так быстро, что мудрено стало поспевать за тобой, хотя пока нам это удавалось.

— Кому — нам? — хрипло спросил Олфейн.

— Десяти хранителям, — вздохнул Гардик. — Но не десяти магистрам. Да, когда-то десять хранителей были магистрами, но постепенно одно не стаю совпадать с другим. Магистрат передавался по наследству старшему сыну, а для того чтобы стать хранителем, требовалось что-то иное. В последние годы хранителей из числа магистров было всего двое. Я и…

— И мой отец? — быстро спросил Рин.

— Нет, парень, — покачал головой Гардик. — Твой дед. Твой отец решился на клеймение и не смог стать хранителем. Решился или его подтолкнули к тому. Вторым магистром-хранителем был твой дед. Хранители не могут носить клеймение, потому что знак Погани и то, что ей противостоит, несовместимы.

— Но… — начал Орлик.

— Брось, вельт, — усмехнулся старик. — Я знаю, что твой знак на запястье фальшивый. Десятый хранитель погиб, и ты станешь десятым. Да ты уже стал им.

— Кто он был? — спросил Рин.

— Хаклик, — коротко ответил Гардик.

Орлик все так же сидел на пороге харчевни, только перестал ворошить бороду и бессильно опустил руки на колени.

— Не потерпишь до утра? — спросил Рин.

— Ты о еде? — не понял вельт. — Я о еде теперь и думать не могу. Понимаешь, если вельты и в самом деле ушли, то есть ушли так, как умеют только вельты — быстро, неслышно и поголовно, словно ладьи спихнули с песчаного скамского берега и ушли в тихое море, беззвучно окуная весла в волны, это значит только одно — оставаться было нельзя. Вельты защищают только свой дом, а дома им Айса не дала. Она дала им куски каменного холма, позволила построить или купить дома, но брала плату за уже купленное. Да еще каждый год требовала оплачивать гостевые ярлыки, словно напоминала, что вы здесь не у себя дома. И вот вельты ушли. Не потому, что загостились, а потому что надвигается нечто, что может застигнуть их в чужом доме, где они даже не гости. Потому что настоящие гости не платят хозяевам за гостеприимство.

— Что все это значит? — не понял Рин.

— Война идет на Айсу, — прошептал Орлик, поднялся и ударил сапогом в крепкую дверь. — Позавчера я сказал хромому, что окрестности Айсы наводнены воинами-скамами при оружии и в доспехах. Я своими глазами видел в Поганке Боску, нынешнего скамского главаря. И то, что вельтов нет, означает только одно: все так на самом деле. Война! И если ты думаешь, парень, что Айса неприступна, то я тебя разочарую. Неприступных крепостей не бывает!..

— Хаклик был десятым, — повторил Гардик. — Он был немногим младше меня, но самым опытным воином из всех нас. Он всегда был рядом с тобой, Рин, начиная с твоего рождения. Но особенно после того, как твой дед передал тебе ключ от Айсы. Он не мог передать его Роду, потому что клеймо красовалось у того на запястье, но, к счастью, у старого Олфейна уже появился внук.

— Но у меня нет никакого ключа! — воскликнул Рин, вскочив с места.

— Я надеялся, что Фейр Гальд тоже так будет думать, когда разберет твой дом по камешку, — развел руками Гардик. — Но он, кажется, начал кое-что понимать, хотя все еще ищет или чудесный амулет, или вправду какой-нибудь причудливый ключик. Теперь он пытается стать магистром. Старшим магистром. Он всегда мечтал разобрать по камешку Водяную башню. Все-таки не дает ему покоя загадка Айсы, но даже его ставленники в магистрате не решаются на уничтожение сердца города. Теперь он собирается убить тебя, парень. Верно, обыскал весь город и уверился, что секрет в тебе самом. Но Фейр — глупец! Не знаю, кто станет носителем ключа от Водяной башни в случае смерти предыдущего, если его не удастся сберечь, но не думаю, что его убийца. Даже если и у него фальшивое клеймо на запястье. Хотя я не стал бы проверять…

— У Фейра тоже нет клейма? — удивился Рин и тут же побледнел. — Значит, он хочет убить меня не ради магистрата. Или новые магистры уже не проверяются на поганом огне?

— Для меня важно, что не проверяются старые, — заметил Гардик.

— Но я слышал, что он сильнее меня с мечом… — заставил себя произнести Рин.

— И я слышал, — вздохнул магистр.

— Выходит, мне следует готовиться к смерти, — заключил Рин. — Но почему вы думаете, что я…

— Разве ты не играл летом в снежки? — улыбнулся Гардик. — Хаклик смеялся, рассказывая, как кроха Олфейн щелкал пальцами и вызывал в своей комнате снегопад, а потом лепил снежки и старался закинуть их старику Хаклику за шиворот. Это печать льда, парень! Это подлинный ключ от Водяной башни и всей Айсы. Никто не знает, как им распорядиться, и никто не знает, что он открывает в самой башне, если каждый камень ее ощупан и простукан множеством поколений Олфейнов и подлинных хранителей. И открывает ли вообще хоть что-то. Но он есть и он передается от одного Олфейна к другому. Дед передал ключ тебе, ты будешь носить его в себе, пока не подрастет твой сын или пока не придет хозяин Айсы или его потомок, который…

— Который? — как эхо повторил Орлик.

— Демон его разберет. — Гардик чмокнул сухой губой. — На то он и хозяин, чтобы самому решать, что делать. Может быть, он выдернет из Водяной башни какой-нибудь камешек, который и сотворяет в недрах холма магический лед, и унесет его с собой. И тогда Погань захлестнет город поганым пламенем. А может быть. Погань и есть этот самый хозяин, только потерявший разум. Я не знаю. Но то, что знаю, я делаю, и буду делать, пока жив. Орлик, тебе придется заменить Хаклика.

— По всему выходит, что я уже его заменил, — сморщил нос великан. — Но мне почему-то кажется, что долгая жизнь под крылом дома Олфейна вельту Орлику не грозит. Я вельт, Гардик, а вельты чувствуют бурю задолго до того, как она напомнит о себе ветром и окрасит небо в свои цвета. Буря идет на Айсу!

— Что это меняет? — нахмурился магистр. — Я много прожил. Неужели ты думаешь, что все это время над Айсой стоял штиль? И в войне, и в мире задача у хранителей одна: сберегать носителя ключа. В конце концов, в нем жизнь десятков тысяч горожан!

— Выходит, дело не в магистрате? — спросил Рин.

— И в нем тоже, — вздохнул Гардик. — Если бы Водяная башня и магистрат были неприступными твердынями, можно было бы обозревать окрестности сверху и сохранять город помимо его желания. Но мы не можем быть свободны от Айсы, а магистрат способен на ужасные решения — хотя бы на разборку Водяной башни! Правда, порой эти решения вынужденные, как, к примеру, сделка с Поганью.

— Так, значит, старые сказки — правда? — воскликнул Рин.

— Правда страшнее сказок. — Гардик снова взялся за кубок. — Как бы то ни было, но Погань имеет лицо и стать. И страсти, которые переполняют ее. Сотни лет жители Айсы сталкивались только со страстями, но в любой момент Погань может показать и лицо.

— А если она и есть хозяин Айсы? — медленно выговорил Орлик.

— В таком случае она потеряла не только память, но и разум, — сухо ответил магистр.

— Кто остальные хранители? — спросил после долгой паузы Рин. — И почему я не чувствовал их заботы.

— Тебе не нужно их знать, — качнул головой Гардик. — Всех знаю только я. Некоторые из них знают друг друга, но не все знают меня. Не ищи их дружбы, Рин, их забота о тебе больше дружбы с тобой. Их забота — не забота матери, которая жаждет улыбки младенца на каждое прикосновение. Но она была, забота. И будет. Не забивай голову сомнениями, не гадай об именах хранителей. Лучше прикинь, как избежать гибели в схватке с Фейром. Я тоже думаю об этом… Кстати, кое-кого из хранителей ты все-таки знаешь. Даже многих. Ладно, назову некоторых, тех, кто будет рядом с тобой. И первый из них — Орлик, новичок, который даст фору многим старичкам.

Вельт шутливо поклонился Рину. Но тот не ответил улыбкой: тревога терзала сердце Олфейна.

— Все точно, — вздохнул Гардик. — Самый умелый заменяет самого умелого. Что бы ты сказал, Рин, если бы знал, что той ночью Хаклик выбрался вслед за тобой из окна и провожал тебя до Северо-восточных ворот?

— Хаклик? — удивился Рин. — Но…

— А до границы Поганки тебя провожал Грейн, — заставил Олфейна вытаращить глаза Гардик. — И даже выручил тебя, не слишком вмешиваясь и не привлекая к себе внимания.

— Грейн… — прошептал Рин, вспоминая воина, стоявшего на крыльце.

— Еще один хранитель расправился с двумя соглядатаями, что выслеживали вас на Птичьей улице, — продолжил Гардик. — Жаль, что соглядатаев не удалось установить, но не думайте, что они были последними.

— Вот отпечаток болта, — выложил слепок стрелки на каминный камень Орлик.

— Да, — кивнул Гардик, наблюдая, как оседает, плавится от тепла воск. — Этот хранитель один из лучших воинов Айсы. И таких воинов среди хранителей вместе с тобой Орлик — теперь трое!

— Четверо, — коснулся плеча Рина вельт. — Конечно, если ты не взял его уже в расчет!

— Рин Олфейн — словно тонкий сосуд из горного стекла, — не согласился магистр. — Горное стекло тверже обычного камня. Рин способен на многое, но позволить ему разбиться мы не можем.

— Да? — почти выкрикнул Рин. — Не лучше ли тогда запереть меня в камере узников?

— Интересно! — задумался Гардик. — В таком случае тебе удастся сохранить лицо и избежать схватки с Фейром. А мы пока что-нибудь придумаем. Неплохая мысль! Надо только все взвесить и правильно рассчитать!

— Я не буду уклоняться от схватки! — жестко сказал Рин. — Я буду защищать честь дома Олфейнов!

— Конечно-конечно, — закивал магистр. — Да о чем я? Еще один из хранителей — старик Ворт. Вы оба знаете его. Он живет недалеко от Северной башни. На Верхней Пристенной улице. Называю его только потому, что пожить пока придется у него: к Грейну наведывался Фейр Гальд, а это плохой знак. Он продолжает донимать всех знакомых и друзей Олфейнов!

— Ворт! — ударил себя по коленям Орлик. — Именно он пропустил меня через ворота после Кривой часовни…

— Ворт был приятелем отца, — заметил Рин. — Правда, ни разу не пришел к нему, пока тот умирал.

— Именно поэтому и не пришел, — жестко отрезал Гардик. — И я не пришел. Даже на тризну. Зато теперь ни я, ни Ворт не страдаем от внимания Фейра Гальда и можем помочь тебе, Рин!

— За нами еще следил и Темный двор. — Орлик показал серебряную пластинку. — Не их ли посланников убил хранитель возле моей каморки?

— Не знаю, — прищурился Гардик. — У тех воинов не было никаких знаков. Даже оружия. Только ножи, которыми пользуются обычные убийцы и воры, что срезают кошельки у разинь на торжище. Как вы понимаете, рассмотреть в лицо их не удалось. Но Темный двор меня не удивляет. Это в духе магистра Неруха, который всегда страдал чрезмерным любопытством. Темный двор давно уже не лезет в городские дела, еще после той стародавней истории с Кривой часовней. Тогда темнодворские маги решили, что если вместо часовни вокруг поганого пламени выстроят магический знак, которого не сооружал еще никто в обитаемом мире, то запрут и пламя, и демона, который его зажег, и уничтожат Погань. Но все кончилось для них плачевно. Часовня вспыхнула, почернела, пропеклась так, что превратилась в сплошной монолит и покосилась. А огонь по-прежнему танцует все на том же валуне. С тех пор Темный двор стал всего лишь темным двором. Все его преимущества в том, что за умение давно умерших магов, которые сотворили для магистров кольца, они не платят подати городу да занимаются колдовством внутри своих стен независимо от воли Храма. Храмовники, кстати, давно точат на них зубы. Тем более что настоятель Темного двора заседает в магистрате, а настоятель Храма Хельд только присутствует на нем. Но в Темном дворе скопились самые подробные сведения о Погани и всем, что с ней связано. Прости любопытство и подружись с Нерухом, парень, и ты обеспечишь себе долгие вечера увлекательного чтения. Хранилищу свитков Темного двора нет равных!

— Ты сказал, что пламя на камне в Кривой часовне зажег демон? — переспросил Рин.

— Когда пламя было зажжено, часовни еще не было, — покачал головой Гардик.

— Я спросил про демона, — повторил Рин. — Или храмовники не болтают о том, что это сделал Единый?

— Болтают. — Гардик наклонился вперед. — Но только если это сделал Единый, если вся Погань — его творение, тогда он сам и есть демон!

Рин замер. Замолчал и старик. Только Орлик неслышно поднялся и снова наполнил свой кубок вином.

— Одно плохо, — пробормотал вельт. — Я привык запивать вином еду. Оказывается, пить на пустой желудок, это все равно что начищать котел в нищем доме. Чем сильнее он блестит, тем больше чувствуется голод!

— А Камрет — хранитель? — наконец спросил Рин.

— Нет, — скривил губы Гардик. — Камрет — хороший старик. Может быть, мудрейший в Айсе. Ни с кем так не приятно поболтать с кубком вина о пустяках, как с ним, но уловить, как стучит его сердце, невозможно. Невозможно даже понять, так ли ему хорошо говорить с тобой, как тебе с ним.

— Наши сердца, стало быть, стучат громче? — Рин поднялся со стула.

— Яснее, — усмехнулся магистр.

— И что же нам теперь делать?

— Переждать. Сидеть у Ворта и не высовывать наружу носа без нужды. Не волнуйтесь, еды у него припасено вдоволь. Послезавтра вам следует прибыть на Совет, а потом вновь спрятаться у Ворта. Да постараться, чтобы не было слежки, пока мы не разберемся с Фейром. О Ворте никто не должен знать. Впрочем, о слежке я позабочусь сам. Нашли опекуншу?

— Да, — кивнул Орлик.

— Послезавтра на Совете будут все магистры без исключения, многие придут только для того, чтобы узреть нового опекуна Рина Олфейна! Да, до времени прославил ее Фейр Гальд!

— Разве нет другой причины для сбора магистров? — нахмурился Рин.

— Ты о войне? — поднял брови Гардик. — Поговорим и об этом, но пока опасения кажутся чрезмерными. Если скамы и появлялись в окрестностях Айсы, то теперь они исчезли.

— А на дальней заставе? — спросил вельт. — В десятке лиг от нее, на заимке в южном предлесье Пущи?

— На краю Гнили? — уточнил Гардик. — Приходи на Совет, Орлик. В зал тебя не пустят, но в коридоре все слышно. Конечно, если тебя не обидит общество охранников других магистров. Сейчас айские разведчики как раз обследуют все предлесье Пущи. На Совете мы послушаем их отчет. А я буду рад увидеть вас обоих. Теперь идите к Ворту. Грейн уже должен быть там. Я так понял, что вы прошли в магистрат тайной тропой? Зря рисковали жизнью, стражники ждут вас у входа уже третий день, как и я. Вот ведь удивятся, когда вы выйдете наружу, не заходя, как они думают, внутрь!

— Гардик, — Рин остановился у двери, — а если я передам кому-нибудь ключ, как определить — он новый носитель или хозяин Айсы?

— Зачем загадывать так далеко? — улыбнулся старик.

— Кто тут? — Из-за угла харчевни с громыханьем выскочили сразу с десяток стражников с взведенными самострелами.

— Можно было бы и не прятаться, — махнул рукой Орлик. — Я слышал лязг ваших доспехов еще от Северной башни! Лучше скажите, куда подевался мой хромой приятель? Почему над его дверью горит фонарь? Сколько живу в Айсе, еще ни разу в полночь его харчевня не была закрыта! А я, между прочим, голоден!

— Орлик, демон тебя раздери! — Сдвинул на затылок шлем старший из стражников, и Рин разглядел покрытое каплями пота лицо. — Так по всему выходит, что ты последний и единственный вельт во всей Айсе. Как один снялись нынче и с повозками, тележками выкатились ввечеру из города. На север пошли. Якобы и лошадей успели им лесовики перегнать на северный тракт из Пущи. А фонарь магистрату принадлежит…

— К демону фонарь! — прогудел Орлик. — Мне нужен кто-то из вельтов. И я хочу знать, почему закрыты все прочие трактиры. И почему на твоих воротах, десятник, вдвое больше стражников, чем обычно!

— Подожди. — Стражник стянул с головы шлем. — Ну во-первых, вельта я тебе не найду. Хочешь, принесу тебе зеркало из дома? Сколько всего вельтов было в Айсе? Сотни три, наверное? Тебе-то лучше знать, ты ж из них самый заметный! Особенно по харчевной части! Только, сам понимаешь, половина трактиров была с вельтами связана, а остальные закрылись на всякий случай. Выжидают!

— И что говорили? — рыкнул Орлик.

— Ничего, — пожал плечами стражник. — Из вельта лишнего слова не выдавишь! Хромой, которого ты выстукиваешь, сказал только, что все котлы и утварь оставляет под надзор городской стражи. И если плохие времена минуют, так сочтет все до последнего кубка! Я ему и говорю, а когда ж в Айсе были хорошие времена? А он засмеялся и сказал, что пару тысяч лет назад все было получше. Так я и говорю, демон его разберет, что было тогда, а сейчас спокойнее всего здесь, за высокой стеной. Я еще и не знал, что у нас тут такое…

— Что у вас тут такое? — оборвал его Орлик.

— Так это, — почесал затылок десятник. — Это я к тому, почему стражи на воротах стало не в два, а в три раза больше. И самострелы взведенные. И дозоры по улицам Айсы пошли. Как вечереть стало, в темноте уж, в Каменной слободе пожар случился. Ну там своя стража. Я так понял, затушили, и быстро затушили, да только потом через ворота Грейн прошел. Ну мастер, наставник старый, что из казармы. Да не один, а с девкой! Но та с ярлыком, все по чину. Монету оставили, все-таки ночь уже считай. И по Пристенной пошли. А через час где-то шум случился. В той стороне. Ну мы и побежали туда. Оставили двоих на воротах. А там… У старика Ворта в доме…

— Что? — напрягся Рин.

— Ничего, — вздохнул стражник. — Мы дверь-то его опечатали до утра, но в халупе его ужас что творится. Пеплу по колена. И два трупа, поганым пламенем не прибранные. Один Ворта, а второй Грейна. И девка пропала. Мы подняли стражу и уже послали к Кофру, но он только с утра прибудет…