02

— Опля! — прохрипел Димка, вытаращив глаза и отплевываясь от пыли. — Вот это кода!

— Как бы не увертюра, — судорожно прошептал Павел, тут же встряхнулся, припал на руки, быстро осмотрел Днища обеих машин, смахнул мусор с головы и плеч. — Или преамбула, как говорит Дед… Телефон с тобой?

— Вот! — дрожащей рукой полез в карман Димка. — Как учили в шпионских фильмах, никаких барсеток и сумочек — ключи, документы и средства связи всегда под Рукой. Черт возьми! Мы ж с тобой заново родились, Шермер! Что же это так долбануло? В ушах звенит. Смотри-ка! Черт меня раздери!

Из носа Дюкова потекла кровь. Раскуроченный сервис одевался клубами дыма, сквозь которые проглядывали языки пламени. Небольшой, но успешный бизнес стремительно обращался в ничто.

— Значит, так, — Павел огляделся, всмотрелся в притормаживающие на трассе машины, потер виски, попытался собраться. — Звони в пожарную, в милицию. Ни слова лишнего никому: вышли на улицу — оно и взорвалось. Деду и Бабичу позвоню сам. Хоть и не платили никому, а уважение оказывали. Должны помочь. Клиентов пока не дергай. Родным не звони. Нечего зря волновать. Да и какие у тебя тут родные? Все равно не звони, пусть до них и полшарика. Лучше вообще не делай лишних звонков, о последних клиентах менты все одно выспросят, а о старых забудь. И подумай, подумай, кто мог нам так удружить. Вот, кстати, и причина уехать за океан. К мамочке и папочке. Звали, говоришь?

— Как это — уехать? — Димка растерянно захлопал глазами, размазал кровь по щекам, — С бизнесом все? Я еще за квартиру не расплатился! Да и за эти три колымаги отвалить придется.

— Посмотрим, что с бизнесом. — Павел стянул резинку с хвоста, сел за руль, — Наш с тобой бизнес в головах и в руках. А они пока целы. Выпутаемся. Страховка есть, клиентов не обидим. Теперь бы только разобраться… Да, в страховую компанию тоже позвони. А я свяжусь с тобой чуть позже. Надо кое-что выяснить. Срочно выяснить. И «фолькс» свой отгони, сейчас тут пекло будет. В пристройке баллоны — повезет, если не рванут.

— А ты куда? — закашлялся от поваливших клубов дыма Димка, выдирая из кармана ключи от «туарега».

— Что-то с Тамарой, — хлопнул дверью машины Павел.

Пятничная трасса в направлении Москвы была загружена, но не забита, зато навстречу Павлу полз плотный поток. Безотказная, ухоженная машинка шла быстро, хотя не летела. Срабатывала не осторожность, которой иногда попрекала мужа Томка, а здравый смысл. Павел имел правило — все делать быстро, но никогда не спешить. Машинально высматривая в привычных местах дорожную службу, он пытался обдумать ситуацию. Неприятностей пока было две: Томка не отвечала на звонки, и трудно поднятый бизнес закончился, да закончился не просто так, а с риском для его и Димкиной жизни. И все-таки почему-то главным казался не странный взрыв, а молчание Томки. Ощущение было необъяснимым, но отчетливым. Павел обгонял попутные машины и перебирал в памяти все произошедшие давно или недавно события, вспоминал все, что оставило хотя бы неприметные занозы в памяти. Он был уверен, что именно в четырнадцать часов двадцать две минуты случилось что-то непоправимое, а не минутой позже, и все последующие события будут связаны с тремя двойками и Томкой. И пока он не выяснит, отчего молчит жена, он не узнает и не поймет ничего. Прибавив скорости, Павел вновь набрал телефон Томки, послушал длинные гудки, затем вызвал Дюкова:

— Что там?

— Ничего, — прокричал сквозь рев пожарных машин напарник. — Быстро приехали. И тушить есть чем. Сейчас заливать будут, но, похоже, придется все начинать с нуля. Хорошо, если хоть каркас нашего сарайчика сохранится. Покрасочная камера накрылась, подъемники, полуавтоматы — все с концами. Баллоны откатили — хорошо, что мы их в пристройке хранили, — а все остальное…

— Я не об этом. — Павел притормозил, кивнув заверещавшему антирадару. — Что с причиной?

— Слушай… — Шум в телефоне несколько стих, — видимо, Дюков отошел в сторону. — Тут прибыли специальные ребятки. Собираются меня опрашивать. До тебя тоже доберутся. Насчет взрыва интересуются. Тем более что тут в магазинчике придорожном, ну в забегаловке, да в ближней пятиэтажке кое-где стекла вылетели. Так что говорить-то? Взрыв-то, судя по всему, был в дальнем углу, где «Победа» стояла. С той стороны вообще стенку разворотило. Они же сейчас потребуют координаты клиента. Да всех клиентов!

— Вот всех троих и обзвони, — стиснул зубы Павел. — Предупреди. Хотя «Победа» была чистая. Один кузов. Мы же вместе ее осматривали. Да и движок тоже. Некуда там было взрывчатку заложить.

— Не торопись, Пашка, — раздраженно засмеялся Дюков, — Если набить движок тротилом, граната будет еще та. Ты когда его осматривал?

— Неделю назад, — задумался Павел. — Только, кроме нас с тобой, никто в мастерскую попасть не мог. За всю неделю были два клиента, но стояли за воротами. Сашок дедовский фильтр менял, да у тебя в машине штук пять девчонок визжали во вторник, требовали везти их на речку. Кто из них? Еще Томка вчера вечером ждала меня. Ты глаз с нее не спускал — не заметил фугаса в руках? Дюков, мастерская на охрану сдается, если ты помнишь.

— А в обед? — забеспокоился Дюков, — Десять минут до ресторанчика, полчаса там, десять минут обратно. Мы же никогда не сдавали ее на охрану в обед!

— Вот и скажи об этом, — процедил Павел. — Скажи об этом… специальным ребяткам. Но если следов взлома на замках нет и если не пропадали и не попадали в чужие руки ключи, тогда это сделал кто-то из нас.

— Ты правда так думаешь? — после паузы чужим голосом спросил Димка.

— Иди к черту, Дюков, — выругался Павел. — Вот если бы я в подсобке женское белье нашел, точно бы на тебя подумал.

— Это ты иди к черту, Шермер, — с облегчением выдохнул Димка. — Я не ношу женского белья.

Дед ответил на звонок сразу. Поздоровался, молча выслушал короткий рассказ. Павел явственно представил бульдожьи складки на щеках, выступающие скулы, короткую рыжую челку над упрямым лбом, бледные губы, холодные глаза. Дед никогда не отвечал сразу, смотрел несколько секунд на подбородок собеседника и словно отсчитывал про себя — раз, два, три… — а потом медленно говорил. Точно и по делу. Хотя Павел слышал, что уголовный авторитет Илья Георгиевич Губарев по кличке Дед, ныне хозяин районного хладокомбината и друг мэра, способен ответить мгновенно. Правда, не словом, а ударом ножа. Или ударом кулака в случае мелкой провинности невольного собеседника. Но его собеседники боялись не удара ножа или кулака, а того, что Дед будет смотреть не на подбородок, а в глаза. Дед не часто посещал мастерскую, обычно присылал водилу на восстановленном Шермером и Дюковым огромном «американце», но, когда приезжал, разговаривал с Павлом, только смотря ему в глаза.

— Что хочешь узнать? — спросил он наконец.

— Кто? — коротко ответил Шермер, — Понимаешь, Георгиевич, врагов у меня нет, но я не обольщаюсь по этому поводу. Тут ведь всего два варианта: или есть враг, о котором я пока не знаю, или я попал вместе с напарником под каток. Ну как муравей. Ползет он себе по асфальту, врагов не имеет, но попадает под каток — и привет вечности.

— Ерунда, — после паузы отрезал Дед, — Я, конечно, поспрашиваю, но ты и сам понимаешь, что ерунда. Враг, о котором ты не знаешь, еще не враг, а каток — не лодка, бесшумно не плавает, его издалека слышно. Ты вокруг себя пошарь, парень. И ищи две загогулинки. Одну — что поострее, вторую — что поценнее. А потом попробуй их соединить. Все и прояснится. Я всегда так делаю.

— У меня ничего ценного нет, — задумался Павел. — Мастерская? Теперь ее нет. Земля под ней? В аренде. До Москвы неблизко, свободных участков рядом — навалом, почти все с коммуникациями. Квартира? Не те времена. Да и не та у меня квартира…

— Не там ищешь, — закряхтел Дед. — А Тамарка твоя? Поверь мне, парень, таких баб больше нет. Если бы не ее гонор да не то, что она приросла к тебе, как приклепанная, давно бы ее у тебя увели. Купили бы. И пытались, поверь мне. Только вот она не продается, как оказалось.

— Кто пытался? — похолодел Павел.

— Да хоть бы и я, — загукал смешками Дед. — Не волнуйся, все цивильно обставил! Увидел как-то ее в твоей железке, зацепила! Так зацепила, что в глазах потемнело. Ну что же, навел справки, разыскал, пришел в этот фитнес-центр, половину свою записать, да так в лицо девке и выложил: все сделаю, в Европу увезу, спортзал этот выкуплю и подарю, все, что захочет, организую, если моей станет. Не ерзай попусту, тому уж скоро год, как минуло. Я ж не знал, что у вас все серьезно. Да если бы и знал… Кто успел, тот и съел, как говорится. Ладно. Вы ж тогда еще и расписаны не были? Я и пальцем ее не тронул, а тронул бы, боюсь, шею бы она мне свернула. Или еще чего похуже. Она ведь может, поверь мне. Пообещала, кстати, если я до тебя дотронусь. Порчу навести пообещала! И навела бы. Привет ей передавай, но имей в виду: если твой бриллиант до сих пор не украли, не значит, что ни у кого на него слюна не течет.

— Она не отвечает на звонки, — сквозь зубы процедил Павел. — С утра уже, кажется. Как раз еду домой.

— Так, значит? — протянул Дед. — Преамбула интересная, ничего не скажешь… А при чем тут мастерская? Думаешь, кто-то решил, что у нищего легче девку увести? Конечно, если тебя не знать, можно представить, что бросит тебя Тамарка, останься ты без штанов… Так ведь не бросит… Или кто-то умный занять тебя решил, чтобы ты на поиски женушки не отвлекался?

— Не знаю, — раздельно произнес Павел, — Ладно, с ценной загогулиной определились, что с острой? Ничего не кололось пока.

— Вот и укололо, — задумался Дед, — Обдумай все. Не спеши никуда, остановись, замри, подыши. В своем прошлом не найдешь — в ее прошлом ищи. Или в своем… настоящем. Мне, кстати, Димка твой не нравится. Какой-то он… сладкий. Хотя вроде бы мужик…

— Ага, — кивнул Павел. — Он и взорвал мастерскую, чтобы с ипотекой повиснуть и без копейки остаться. Уложит чемоданчик — и без гроша отправится к маме и папе.

— Я бы в тот чемоданчик заглянул, — задумался Дед. — Хотя как раз этот вариант пропажи твоей Томки не объясняет. Слабоват он против нее. Я даже думаю, что она потому и приросла к тебе, что конкурентов у тебя нет. Или и вправду влюбилась?

— Спасибо, Георгиевич, — грустно усмехнулся Павел, — только сейчас меня твои слова не согреют.

— Так я и не лечу тебя, парень, — хмыкнул Дед. — Думаю вслух. Ты не спеши панику поднимать. Найдется твоя Томка. Такие, как она, просто так не пропадают. А уж мастерская… Не гони, ты, когда затевал все, вообще с нуля начинал. А теперь немало народу в тебя вложиться захочет. Да хоть и я. На хороших условиях. А если что, переходи ко мне, сделаю тебя главным инженером.

— Какой из меня главный инженер? — натянуто рассмеялся Павел.

— Отличный, — строго ответил Дед, — У тебя лицо… правильное. Внушительное лицо. Ответственное. Со значением. Это главное… для главного инженера.

— Спасибо, Георгиевич, — сказал Павел и поставил пробивающегося Бабича на удержание, — По-любому спасибо.

— Не за что, — отключился Дед.

— Ну, — раздался в трубке знакомый, с визгливыми интонациями голос начальника милиции. — Докладывай. Что, куда, откуда, зачем? Чего сорвался-то?

— Беда не ходит одна, Игорь Анатольевич, — объяснил Павел, — Кажется, женушка моя пропала.

— Смотри-ка, — нервно хохотнул Бабич. — Ну, при всем моем к тебе сочувствии, женушку твою московская милиция будет искать, а вот твой взрыв на моей земле первый за последние лет шесть. И это даже с учетом бытовых случаев. А уж по мощности… Так что ты там с женушкой выясняй все — и ко мне, следователь Мартынов из прокуратуры будет делом заниматься. Конечно, если на твоих руинах спецы чего серьезного не обнаружат. Мне тут намекнули, что по первым прикидкам серьезно поболее килограмма в этом, как его, тротиловом эквиваленте выходит. Кому ты дорогу перешел, Шермер?

— Да вот, Игорь Анатольевич, сам гадаю. — Павел сбавил скорость, пересекая МКАД, — Но угроз не было. Ни угроз, ни предупреждений. Вы же меня знаете, Игорь Анатольевич, у меня врагов нет.

— Враги есть у всех, — внушительно произнес Бабич, — Даже у тех, у кого друзья круче прочих. Это чтобы ты на ус намотал. Опять же, заводя друга, имей в виду: если у него есть враги, стало быть, они уже есть и у тебя. А ты говоришь, врагов нет. Врагов завести большого ума не надо. Вот, к примеру, пошел я работать в милицию, не имея ни одного врага. Как думаешь, когда они у меня появились? Когда я первого задержанного в отделение приволок? Или когда первого барыгу за одно место прихватил? Нет, дорогой. В тот самый момент, как форму милицейскую надел. Так и ты. Кому-то наплевать, что ты копаешься в рифленке своей у трассы, а для кого-то ты персональный враг. Сволочь и кровопийца. Да хоть бородавка на щеке! Не болит, а все равно неприятно.

— У кого кровь-то я высосал, Игорь Анатольевич? — поморщился Павел, уходя с магистрали к микрорайону, — По эту сторону Москвы точно никому дорогу не перебегаю. У меня бизнес микроскопический! Кто тут еще, кроме меня, раритетами занимается? Да и все раритетчики друг к другу с уважением. К тому же я и среди них не совсем свой, я ж редко чистоту блюду, прячу под капоты всякую современщину. Так и родную запчасть для них же сберегаю — они у меня только что не пасутся. Не вживую, по телефону, Игорь Анатольевич. Посторонних не пускаю в мастерскую. И цены держу на уровне: заказчиков много, так я много обработать не могу, да и тех, что откладываю, не злю. Вы же знаете!

— Знаю, — хмыкнул Бабич, — Руки у тебя золотые, Шермер. Не потому ли держишься ты на своем месте, или держался, что руки у тебя золотые? Небось поднимал капотики для больших людей? Много знакомых с корочками да мигалочками? Ладно, не дергайся. Кто старое помянет… Вот к кому я теперь поеду, если в моей колымаге что-то застучит или засвистит? Кто мне на слух скажет, что в ней заменить или подкрутить?

— Я вашу машинку, Игорь Анатольевич, и без рифленки послушаю, — ответил Павел. — Даже по телефону послушаю и все скажу. С вашей-то стороны есть что? Я, конечно, не знаю, что там спецы найдут, но взрывчатку я в мастерской не хранил, это точно. И машины, что у клиентов принимал, обнюхивал до винтика, ученый я насчет порошков подозрительных и патрончиков, берегся — не было там ничего.

— Не было б — не рвануло бы, — проворчал Бабич. — Я вот что тебе скажу. Молись, чтобы там взрывчатки не нашли, может, бытовуха какая. Баллон рванул…

— Не было там баллона, Игорь Анатольевич… — не согласился Павел.

— Скажу — будет! — рявкнул Бабич, — Ты что, хочешь мне теракт подвесить? Или бандитскую разборку? Нет у меня пока ничего по твоему взрыву. Куда ни ткнусь, ты тут везде то ли за блаженного, то ли за непререкаемого авторитета по слесарным делам проходишь. И вот что я тебе скажу, парень: к женушке своей присмотрись. Я слышал, что она у тебя красавица, каких мало, так вот имей в виду, что самый красивый гриб в лесу — мухомор. Понял?

— А знаете, Игорь Анатольевич, — Павел кивнул охраннику на КП, въехал во двор элитного дома, остановился у подъезда, посмотрел на свою лоджию на четвертом этаже, — я вот слышал, что лоси едят мухоморы, и ничего…

— Едят, — согласился Бабич и визгливо рассмеялся, — А ты видел, какие у них рога? Ладно. Не бери в голову. Жду, короче, тебя. Крайний срок — завтра, и то только потому, что напарник твой сейчас показания дает.

Трубка загудела. Павел еще раз посмотрел на лоджию, сбросил ремень, медленно выбрался из машины, огляделся, попробовал размять пальцы, кончики которых все еще казались каменными. В уютном дворике тоже жил август. Не успевшие раздаться стволами тонкие клены и рябины только начинали сверкать желтыми искрами листьев. На детской площадке визжала детвора. Худой таджик выскребал граблями газон. Павел щелкнул телефоном. Выбрал тестя. Тот все еще был вне зоны досягаемости.