* * *
Адельберто сделал знак Тору — остановиться. Тот, впрочем, и сам застыл настороженно, как-то предугадав этот сигнал.
Адельберто подозрительно покосился на подопечного, достал из глубокого кармана куртки старинный радиобиппер и, напряженно хмуря лоб и заслоняя приборчик ладошкой, набрал состоящий из многих цифр код.
Не произошло ровным счетом ничего.
Время уходило, отмериваемое гулким звуком падающих где-то в темноте капель, и Тор начал с беспокойством поглядывать на своего Вергилия. Однако Адельберто олицетворял собой воплощение горделивой хитрости, торжествующей над уловками простаков, населяющих окружающий мир. Он недремлющим оком созерцал маслянисто поблескивающую поверхность озерца, расположившегося у его ног. Должно быть некое, вызванное им к жизни, событие все-таки неприменно должно было последовать.
Только заставляло себя ждать…
— Ты уверен, Нос Коромыслом, что никто не найдет нас здесь?
Это ведь очень просто… — начал было Тор, но Мепистоппель одернул его.
— Черта с два! Черта с два нас найдут даже архангелы из Федерального Управления… Потому что то убежище, которое я подготовил на самый крайний случай, не из тех, что дожидаются себе пока их найдут… Она хитрая — эта нора… Она умеет уходить от погони…
Тор хотел было сказать что-то, но тут события, наконец, получили свое развитие.
Воды разверзнутого перед ними скверно пахнущего подземного озерца пришли в движение, забурлили, вскипели и извергли из себя нечто тускло поблескивающее и огромное. Нечто, что с еле слышным гулом стало из этих бурлящих вод расти и расти, норовя сокрушить низко нависшие над головами незванных пришельцев железобетонные своды…
— Ну как? — поинтересовался произведенным эффектом Мепистоппель.
— Рубка… — определил Тор… Субмарина… Откуда она здесь — на реке?
Адельберто гордо посмотрел на него.
— Эта потеха стоит здесь еще со времен Изоляции… Тогда Республики еще не объединялись… Наоборот — думали воевать. За полярные месторождения… Там — у полюсов — под ледяными шапками у нас целых два океана… А на дне — и полиметаллы и нефть здешняя и редкоземельные… В общем, было за что подраться. И активно строили подлодки. Для охраны и разработки всего этого… Здесь были сборочные верфи, а к океану их доставляли по рельсам и дирижаблями… Еще та была эпоха… Потом все это не пригодилось… Но несколько таких вот лодочек до сих пор рассованы по разным тайникам. Одни в деле, про другие — забыли… Однако, как видите — не все, не все позабыли… Кое-что приспособили для разных других дел. Вот как про эту вот… В старину была такая сверхсеретная контора типа шарашки — Семь островов. Про нее знал мало кто, но очень серьезная была лавочка. Атомные разработки и все такое… По заказам разных подозрительных организаций. Считается, что их — контору эту ликвидировали. Стерли в нуль. Была здесь закулисная заварушка с агентурой Харура в промышленности Республик — тому лет несколько… Может и так, но кое-чего осталось. И смотрите — система управления вполне живая еще… На совесть работали предки…
Он откашлялся — со значением.
— Ну, теперь — помогай…
Нырнув в темноту, Адельберто с грохотом и скрежетом принялся вытягивать на освещенный пятачок подземного причала ржавые сочленения складной лестницы. С помощью Тора он быстро преуспел в этом. Дюралевая многоножка, переброшенная на появившуюся из глубины узкую палубу субмарины, послужила трапом, по которому Адельберто уверенно устремился навстречу наполненному неслышным, утробным гулом монстру.
— Осторожнее… — окликнул его придерживающий конец лестницы от сползания в подземную хлябь Тор.
Но имел он ввиду не шаткую дюралевую конструкцию…
— Там… — понизив голос, предупредил он. — Там по-моему…
— Это автоматика работает… — досадливо отмахнулся от него Мепистоппель. — Один я знаю коды управления… В свое время кто-то немалые деньги за эту информацию отвалил… Но не я — мне это не стоило ни штуки! Даже подзаработал немного на этом деле. А теперь вот не могу найти на эти секреты покупателя… Хоть самому в плаванье отправляйся… Впрочем, оно и к лучшему получилось.
Он еще раз — с гордостью осмотрел монстра, вызванного им из небытия.
— Здорово, а?
Адельберто придержал свой конец лестницы и попытался подхватить за руку Тора, но тот благополучно преодолел недлинный путь над сурово поблескивающей в темноте узкого провала водой.
Оказавшись на палубе, легким движением обнажил меч. Адельберто снова недовольно покосился на него. Потом молча стал взбираться к люку, расположенному сверху на рубке.
Повозился с запирающим устройством и откинул крышку. Из открывшегося провала пахнуло запахом нагретого металла, смазки, пластика. Надежным запахом боевой машины. Но и еще чем-то…
Адельберто нырнул в темноту, Тор, чуть помедлив, последовал за ним. Крышка люка — тоже слегка помедлив — с низким гулом стала задвигаться за ним.
* * *
— Так этот тип — Крюге — работал непосредственно с Тором?
— поинтересовался Роше, посматривая на часы и барабаня короткими пальцами по коробочке блока связи.
— Тут надо кое-что уточнить, — возразил Пер. — Это не Ганс, а я работал с Толле… И тем не менее, я не думал, что использовать его идеи можно будет где-нибудь в обозримом будущем.
Не хватило интуиции. А вот сам Толле был в этом уверен с самого начала. Тут дело в особенностях науки Чура. Если это можно называть наукой. Они все что могли прочли из того, что им оставили сгоревшие в прах отцы — и премудрости физики и секреты физики и тайны математики… Они постарались все это понять и как могли переварили в своих головах, брошенные дети Чура… Но в этих же головах бродили и дико перевранные сказания Запретного Эпоса, и невероятные понятия Языка Псов и жуткая, искаженная логика всего мира постапокалипсиса… И черт знает какой коктейль образовался в этих головах!
— Продолжайте, Пер, — ободрил его Роше. — Неплохо узнать, наконец, с кем нам предстоит встретиться…
— Я уже сказал, — отозвался Густавссон, — что для выживших после термоядерной катастрофы поколений Чура характерна невероятно развитая интуиция. Так вот, сказать это — значит не сказать ничего! Лет сорок тому назад эти итальянцы — Кармоди и Реджиани — неплохо продемонстрировали всему миру чего можно добиться, растормозив скрытые сигнальные системы человеческого мозга. Так вот: это были только цветочки! Если Кармоди удалось, так сказать, сыграть на этом инструменте лишь пару тактов, то самый серый из колонистов Чура может исполнять на нем фуги и роковые композиции. Запросто! Мы вообще недооценивали богатство внутренней жизни этих людей. Воображаем, что она столь же бедна и аскетична, как их быт. А дело то обстоит наоборот! Это мы с нашей постоянной завязкой на среду, на внешние условия смешны им. Когда — в две тысячи сороковом, кажется, появилось доказательство невозможности построения единой теории поля, наши теоретики облегченно вздохнули и махнули рукой на эту тупиковую ветвь познания. На долгие годы. Занялись проблемами подпространственного перемещения и всем таким… А если разобраться, то Гартман и братья Измайловы всего-то и доказали тогда просто варант теоремы Г деля: непозможность непротиворечивого описания множества всех известных физических взаимодействий на формализованном языке современной физики. Только и всего. Я в свое время сам с тупым самодовольством растолковывал это Тору — тогда, на мой взгляд, зеленому мальчишке. Он, впрочем, наверное, мало изменился.
Он к этому отнесся совершенно спокойно, Торвальд Толле — к невозможности объединить в одной физике гравитацию, электричество и ядерные силы! К тому, что завело в тупик Эйнштейна, и от чего Гартман ушел в монастырь, а Ватанабе застрелился! А вот Тор ни капли не расстроился. Не стал делать из этого трагедии. И потихоньку слепил себе другую физику. Которая все это смогла. Это и многое другое. Правда, в ней — этой его физике, нельзя сформулировать понятие поля, и арифметика к ее объектам не всегда применима, но это уж — детали. Это ведь в нашем понимании Толле — крупнейший теоретик, а на Чуре он — Оружейник… И в его задачу входило не преодоление противоречий физических теорий, а создание надежного средства защиты от Нелюди.
Что, в общем-то, и было сделано.
Так вот — понять возможности, которые открывает подход Толле, я смог не сразу, а когда понял, я… Я написал донос на Ганса Крюге. Перед этим мы поспорили в последний раз. И, наконец, сформулировали свои позиции: Динамит стирал в порошок города, ядерное оружие — страны и континенты, — сказал мне Ганс тогда. — Антиматерия дала нам возможность сжигать планеты и взрывать звезды.
А то, что придумал Тор будет уничтожать миры. Это — то знание, которое человечеству не нужно и не будет нужно никогда. Может быть среди многих возможных Вселенных лишь наша обрела реальность, что в ней разуму не дано уничтожить себя… А то, что придумал он — это не от разума. Не от человеческого разума, по крайней мере. Это нарушает запрет. Нам должно хватить мудрости отказаться от этого знания.
От мира Чура — вообще, ибо он стал чужд самому существу Мира и Человека.
Я возражал ему. В конце концов, — говорил я, — гравитационное оружие никогда не будет применено в полную силу: достаточно, если мы будем создавать на пути потенциального противника непреодолимые барьеры, сворачивать его корабли в сторону. На худой конец, уничтожать какие-то объекты — базы, пусть даже города — гравитационным коллапсом. И вовсе незачем прибегать к крайности — к Свертке Миров… Тем более, к Свертке Космоса в целом. Тем более, что Свертку нельзя назвать уничтожением в полном смысле этого слова: речь идет, скорее, о перемещении свертываемого объекта в некий иной пространственно-временной континуум, свойства которого нам, конечно, заранее неизвестны…
Тут он перебил меня: Точно так же, как неизвестны нам свойства Того Света, куда случается отправлять врага или отправляться самим — с отпущением грехов или без…
И выложил главный свой аргумент: Никогда в истории, ни одной из цивилизаций не удалось сохранить монополию ни на какое чудо-оружие. Не знаю с кем в действительности собрались воевать наши стратеги — с Предтечами, с иными цивилизациями, с демонами ночи, но только очень скоро противник получит в руки точно такие же возможности манипулировать пространственно-временным континуумом, что и мы. И начнется стремительная эскалация разрушения. С тем только отличием от классического механизма наших, человеческих эскалаций, что мы можем не успеть найти общий язык с противником, природа которого нам неизвестна. И вина за то, что произойдет, падет на того, кто начал первым — на нас. Нет, Разум только тогда заслуживает названия Разума, когда он способен ограничить себя.
Тогда и я выложил свой аргумент. Точнее — свое кредо.
Нам не суждено знать, — сказал я ему, — погубит нас новое знание или не погубит. Но одно я знаю точно: нам не дано по своей воле отказаться от своего пути. И единственное, что может помочь нам устоять против бед, принесенных знанием, которого мы достигли — это новое знание, которого нам следует достичь как можно быстрее…
Потом нам нечего было уже сказать друг другу. Я отправился в свой блок и написал дополнение к нашему докладу — в конце концов, надо же было хоть как-то объяснить, почему один из двух его авторов отказался его подписывать. Я не стал, разумеется, вдаваться в те дебри философии, в которых увязли мы в своих ночных дискуссиях. Я коротко характеризовал Ганса, как принципиального противника дальнейшего развития отношений Федерации с Цивилизацией Чур, выразил предположение о том, что такая позиция может привести к неадекватным действиям уполномоченого Крюге в ходе текущего Контакта и к его общей необъективности в интерпретации имеющейся в нашем распоряжении информации и даже к ее прямому искажению…
Думаю, что я не покривил душой, хотя у тех, кто прочитал его, сложилась в отношении Ганса не совсем правильная иллюзия — к самим-то колонистам он отнюдь не был враждебен… В его к ним отношении было гораздо больше доброты и сострадания, чем в моем, например, отношении… В чисто эмоциональном плане ему понимание колонистов давалось неизмеримо лучше, чем мне.
Дальнейшее было вполне предсказуемо и не принесло никому ничего из того, что мы все ожидали. Ганса, не откладывая дела в долгий ящик, отозвали, и здесь, на Прерии, он занялся активной пропагандой против развития отношений с Цивилизацией Чур.
Некоторое время он был лидером этого движения, но потом в Метрополии у него нашлись такие талантливые и популярные последователи, что сам он просто зачах в их тени. Сейчас он возглавляет местного значения комитетик этого своего движения…
Я еще три года работал на Чуре. Подготовил еще несколько докладов — один секретнее другого — о возможностях использования результатов Тора в оборонных проектах Федерации. И вернулся в эти края — по состоянию здоровья. До самого того времени, когда разгорелась эта история cо шпионажем, я довольно активно консультировал подготовку новых кандидатур для работы на Чуре и вообще — привлекался к разработке разных тем, связанных с Чуром… Но то, что так развело наши с Гансом дорожки — работы Тора — больше никогда не всплывали на поверхность этих темных вод, что зовутся официальной политикой Федерации…
Сейчас я только посмеиваюсь, вспоминая наши споры там, в подземных бункерах сожженнной планеты. Мы-то воображали: что решаем мировые проблемы и что от нас и в самом деле что-то зависит… Нет, ей Богу, это — очень смешная тема: философы и бюрократы… Программа разработки гравитационного оружия не двигалась с места вовсе не из-за того, что к региональным парламентам и к резиденции Федерального Директората время от времени стекались жидкие ручейки демонстрантов с требованиями запретить исследования, опасные для мира и существования Человечества. Просто эту программу отторгала громада бюрократической машины: бюрократия Академии — из косности и непонимания, бюрократия военной машины — из страха перед неизбежной перетасовкой постов, бюрократия промышленности — из страха перед сменой привычных приоритетов… Но были и те, кто сделал ставку на перемены — и вот первые ласточки: Тор Толле приглашен в один из Миров Федерации — в тот, что поближе к Чуру и подальше от посторонних глаз… Для участия в научных штудиях… Верно, где-то не так пошли дела…
Но я — в те дальние годы — был нетерпелив. Не хотел дожидаться, пока новое победит старое в ходе естественного развития событий…
И Дьявол мне подкинул прекрасную возможность пришпорить клячу Истории — ко мне обратились за моими секретами некие анонимные покупатели… Сделано все было достаточно тонко: сначала просто приятное знакомство с приятными людьми издалека, изнывающими в нашем захолустье, потом — по счастливой возможности — приглашение прочитать курс лекций — перед избранной аудиторией — о цивилизации и культуре Чура. На основе рассекреченных материалов, разумеется…
Неожиданная, до смешного щедрая оплата этой безделицы… И предложение с лекциями этими совершить турне — тоже за головокружительно высокую плату. В поездке — интересные встречи, намеки на то, что вся эта таинственность, накрученная вокруг работ на Чуре — секрет Полишинеля. Намеки на знакомство с моими докладами. Лестная их оценка. Вполне оправданные сожаления о том, как меня недооценивает руководство Федерации…
Предложение консультировать престижный проект — без разглашения секретных данных, но с их учетом… Затем — очень аккуратно — демонстрация того, что состав преступления уже набрался: тут и факты и провокация и умелая подтасовка… И в финале — вербовка. И гоп-ля! — вы уже получаете зарплату за работу в бункерах Семи портов…
Не могу сказать, что я с самого начала раскусил эту игру. Но и наивным дурачком я отнюдь не был: для меня участие в этой игре было не только способом поправить свое материальное положение и потешить свое тщеславие — это был способ свести счеты с ненавистными тупицами из бесчисленных министерств и ведомств, готовыми похоронить важнейшее направление оборонных исследований в своей бумажной текучке. И способ расшевелить эту тупую, косную машину. Заставить ее работать, наконец, на благо людей. Да, это представлялось и представляется мне и сейчас неоспоримым благом — познание природы гравитации и овладение ее силами…
Единственный способ пришпорить современное бюрократическое государство — это испугать его. Предоставить конкурентам шанс обойти его на повороте… Впрочем, я не был настолько глуп, чтобы на корню продать всю информацию по нашим с Тором работам. Самое основное я придержал… С этой точки зрения, я добился своей цели и не жалею о заплаченной цене…
А вот на ваш вопрос о том, кто же был моим покупателем, я так и не могу вам ответить. Попросту не знаю ответа… Конспирация у этих господ была на высоте.
Впрочем, не трудно догадаться: скорее всего — те неконтролируемые законом промышленно-финансовые группы, что принято называть Комплексом…
Или — тоже незаконопослушные — производители вооружений с Дальних Баз. Или… Это, впрочем, не так уж и серьезно — заниматься гаданием на кофейной гуще на все эти темы. Какое значение имеет кого на самом деле представляли Семь портов?
Гравитационное оружие все равно в кратчайший срок станет достоянием всего Человечества, как только его разработка будет окончена. Когда и если… Оно не предназначено для войны между людьми — только для сражения людей с кем-то иным…
— Вот об этом я и хотел спросить вас… — Ким поднял глаза на заключенного П-1414. — Вы уверены, что за ваш товар вам платили именно люди?
Какое-то мгновение длилось молчание. За это мгновение взгляд заключенного П-1414 стал сначала недоуменным, затем — наполнился ужасом.
— Что вы хотите сказать? — потеряв дыхание, спросил он одними губами.
— Только то, что на тех снимках, что я показывал вам, изображены биороботы. Нелюдь… — пожал плечами Ким. — Снимки предоставлены господином Свирским — он работает с такими вещами… И еще — индикаторы, сработанные в Спецакадемии — мой и комиссара — показывают высокую вероятность того, что мы находимся в непосредственной близости от открытого Портала…
Некоторое время они молчали.
— Пожалуй, мы не напрасно ждем подкрепления… — произнес наконец Пер, глядя в пространство перед собой.
— А я, пожалуй, свяжусь с майором Свирским, — Ким достал блок связи. — Вы не против того, чтобы поделиться лаврами с этим джентльменом, комиссар?
— Не против, — вздохнул Роше. — Майор просил передать вам свою благодарность за ту информацию о Старом Доме… Но просил добавить, что она слегка запоздало. Гнездо было уже пустым, когда туда нагрянули люди из Спецакадемии. И он боиться, что в ближайшее время мы встретимся с теми птичками, что из него улетели…
ГЛАВА 10
ТАРТАР
Кто бы только мог подумать… — вздохнул Иван.
— Кто бы только мог подумать, что девушка хрупкого телосложения может этак вот гвоздить в стальную дверь — так, что та с направляющих вот-вот слетит…
Он поднялся со своего места, вышел в коротенький коридорчик, придал своему лицу предельно любезное выражение и надавил комбинацию кнопок шифрозамка. Дверь в комнату для гостей послушно съехала в сторону, явив лейтенанту Гостеву репортера Гэлэкси ньюс Энни Чанг, разьяренную, как все демоны ада вместе взятые.
— Не стоит бить дверь кулачками, мисс, — ласково посоветовал Иван. — Еще покалечитесь… Лучше воспользоваться коммутатором…
— Лучше вообще не запирать своих гостей словно арестантов, — возмущенно парировала Энни. — Я хочу, наконец, заварить себе настоящий чай! Где этот ваш бородатый тип? Он обещал сходить за Липтоном и…
— Я очень сожалею… — развел руками Иван. — Вы совершенно правы — мы не должны были ограничивать вашу свободу… Но сложилась, как говориться, форс-мажорная ситуация. Похоже, что мы здесь находимся под колпаком — есть признаки прослушивания наших переговоров. Вокруг шляются типы, похоже ведущие наблюдение за деятельностью явки. А тут — потребовалось срочно подключаться к операции… С Липтоном придется немного подождать: все наши брошены на прочесывание Поймы…
— Поймы? — Рефлекс сотрудника службы новостей сработал четко. — Вы говорите о Ржавой Пойме? Там происходит что-то, связанное с..?
— Спецоперация, мисс. Пока не могу сказать вам ничего больше…
Мысленно Иван обругал себя за очередной прокол. В присутствии работников СМИ лучше вообще не раскрывать рта…
Как ни странно, взрыва интереса к деталям операции со стороны неугомонной Энни не последовало.
Вместо того, чтобы одолевать дежурного бесполезными вопросами, она, сердито схватив свою сумочку и заявив, что ей давно пора привести себя в порядок, уединилась в ванной. Там она убедилась, что имеющееся обычно в такого рода помещениях вентиляционное окошко в этой спецквартире надежно забрано довольно частой и очень прочной решеткой.
— Слушайте, офицер! — сердито воскликнула она, появляясь в гостиной с брызгами воды на лице и сумкой, накинутой на плечо.
— Да мы с вами здесь — в самой настоящей ловушке! Сплошные запоры и шифрозамки. Даже — на отхожем месте! Да вы в своем уме были, когда сооружали все это?! А куда мы денемся, если нас тут блокируют? Или — если просто пожар? Или…
Иван снова тяжело вздохнул. Но вынужден был признать, что беспокойная подопечная полностью права — ее позабыли проинструктировать о правилах поведения на явке в критических ситуациях.
— Не стоит держать нас за таких уж тупых копов, мисс, — улыбнулся он. — Квартира имеет три запасных выхода. Вот смотрите — один здесь, — он сдвинул декоративную панель, — прямо за спиной у Энни. — Выходит к ближайшей станции подземки. Вот этот — пройдемте — выходит на пожарную лестницу… А здесь,
— Иван позволил себе увлечь Энни под локоток в другой конец казенных аппартаментов — это не просто декоративная железка.
Под ней — скрытый люк. Открывается так… И по этому медному шесту — такие в старину в пажарных частях ставили — вы за пару секунд сьезжаете в подземный гараж. Он изнутри открывается без проблем и из него можно выйти прямо…
— Это — как раз то, что надо! — Энни поправила сумку на плече. — Ну прощайте — я пошла.
Она уверенно обхватила отполированный шест и бесшумной тенью скользнула вниз.
* * *
Пробежав легкой спортивной трусцой пару кварталов, Энни перешла на быстрый шаг и вытащила из сумки свой Эрикссон, чтобы вызвать такси. Но аппаратик молчал как заколдованный. Энни сдвинула крышку отсека батареек и с досадой взмахнула рукой — он был пуст. Возможно Агент на Контракте проявил о ней свою заботу.
Ну — спасибо вам, господин Яснов, — возмущенно поблагодарила она отсутствующего виновника сией очередной неприятности и принялась поднятой рукой голосовать редким в этот ранний час малого утра попуткам.
Хотя улица и выглядела пустой, ждать долго ей не пришлось.
Тяжелый, чуть напоминающий катафалк, Лорд-мастер вывернул сзади, из-за угла, так тихо и незаметно, что Энни даже подпрыгнула, когда услышала позади мягкий, с еле заметным акцентом голос:
— Садитесь, мисс… Нам по-пути.
Пенсне человека на заднем сидении приглашающе сверкнуло.
— По пути, мисс — смею вас заверить…
* * *
На несколько мгновений их поглотила темнота, потом Адельберто наконец нащупал сенсор осветительной системы и рассеянное сияние наполнило внутренность рубки.
— Теперь делаем так… — он нагнулся над приборами и снова наморщил лоб, вспоминая нечто, надежно упрятанное в памяти. — Вот… — Он потыкал в панель управления. — Снова погружаемся. И уходим отсюда потихоньку… Пошли отсюда, а то — неровен час — зацепим за какую-нибудь хреновину, которая пульнет с дюжину зарядов по местам дислокации противника…
— Это — не ракетоносец… — встревоженно возразил Тор. — Это, вообще, очень странная субмарина… От нее…
Она просто пахнет бедой…
— Я вижу — ты разбираешься… — усмехнулся Мепистоппель, открывая дверь, ведущую в помещения основного корпуса субмарины.
— Конечно, это — всего навсего патрульная посудина, переделанная под баржу. Точнее — под что-то типа парома. Ходит на полной автоматике — туда-сюда-обратно по подземному туннелю. Там — в скальном грунте — какие-то секретные установки. Их нагородили здесь черте когда… Те самые — Семь островов… А один малый, что был связан с той конторой, от которой все это добро осталось, держал меня чем-то вроде связного, а заодно и ночного сторожа, когда отлучался тот надолго. Он здесь довольно долго отсиживался… Но в конце концов — слопали его господа из контрразведки. Но все равно — ты прав… Что-то здесь есть во всей этой консервной банке… Потустороннее… Жуть какая-то… нечего нам торчать в рубке без дела. Тем более, что мы уже приехали… Приплыли, точнее…
* * *
— Это вы называете подкреплением? — с некоторой долей скепсиса осведомился Пер, разглядывая выбирающихся из подоспевшего флаера Коротышку Каспера, Старинова, Филдинга и громадного типа, совершенно незнакомого ни ему, ни Киму, ни даже комиссару Роше.
Со спины типа подпирал агент Таневич.
— Кого ты притащил на операцию, Мариус? — совершенно недружелюбным тоном спросил Роше, пожимая протянутую ему — с лопату величиной — ладонь незнакомца.
— Это тот самый зоолог из Метрополии — господин Аркадьев… — ядовито и выразительно ответствовал агент Таневич.
— И избавиться от него — попробуйте сами, мсье… Ему позарез нужно видеть господина Фюнфа — живого или мертвого и все тут! Я не смог от него отвязаться даже с помощью Верховного. Он добился… Господин академик, видите ли, распределяет какие-то ассигнования, и это сильно влияет…
— Живым — Адельберто Фюнф нужен мне только живым! — низким басом прогудел господин Аркадьев. — Рад с вами познакомиться мсье… э-э…
— Роше, — без всякого оптимизма подсказал ему комиссар.
— Вот именно… Весьма наслышан о вас, — невозмутимо продолжал гудеть зоолог. — К сожалению, как я понял, никто на этой планете не понимает того, как важно найти — и найти именно живым — господина Фюнфа. Это, можно сказать, самое значительное для науки лицо на ней. Говорю вам это как руководитель Федеральной Программы биобезопасности. Этот человек прислал мне уникальное по важности письмо… По сути дела он сообщил мне, что намерен осуществить уникальный эксперимент по размножению в неволе так называемого Пушистого Призрака — вида практически эндемичного для…
— Насколько известно мне, — раздраженно оборвал его Роше, — господин Фюнф проводит эксперименты по похищению людей… Это не очень-то совместимо с тем, что говорите мне вы… В любом случае вам, господин зоолог, здесь не место.
Речь идет об операции по захвату опасных преступников, и любой из нас легко может нарваться на пулю. Несмотря на специальную подготовку… А вы… Да что там говорить, вообще — участие посторонних в таких операциях полностью исключено! Отправляйтесь немедленно в вашу гостиницу и…
— И не подумаю! — категорически заявил зоолог. — К вашему сведению, ваш покорный слуга свой воинский долг исполнял в рядах Ночных Рейнджеров и имеет боевые награды… Член Совета Ветеранов Освобождения Периферии…
— Тогда, док, вы должны иметь представление о воинской дисциплине… — Роше смерил громаду нависшего над ним чудака и вдруг в отчаянии махнул рукой:
— Ладно, раз Верховный допустил вас к участию в операции, то извольте подчиняться мне, как ее руководителю. Надеюсь, Мариус… Агент Таневич изложил вам ситуацию… Если нет, то изложит. А сейчас — оперативная группа в составе пяти человек продвигается вперед, осуществляет обнаружение преступников и заложников и далее действует по обстоятельствам. Например, вступает с этими типами в переговоры… Вы же с агентом Таневичем находитесь в э-э… экипаже, — Роше сделал широкий жест в сторону флаера, — и обеспечиваете нас с тыла. Дублируете связь со штабом и все такое… Мариус в курсе. И ни в коем случае не предпринимаете никаких самостоятельных действий. Вы способны исполнить такой приказ?
— Отчего же нет? — охотно продемонстрировал наличие у него доброй воли руководитель Федеральной Программы биобезопасности.
— Однако обещайте мне, что если господин Фюнф действительно является, как вы говорите, преступником… Я, вообще-то думаю, что это какое-то недоразумение… Так вот, если вы будете осуществлять задержание господина Фюнфа, то обещайте мне, что ему не будет причинено вреда, и что я смогу немедленно побеседовать с ним…
Роше тяжело вздохнул.
— Неужели вы не поняли, что старый мошенник просто морочил вам голову с какими-то, одному Черту известными целями? А вы ради этого протащились через половину Обитаемого Космоса и теперь торчите в этих буераках и подставляете башку под пули… Ну — воля ваша, господин академик. Обещаю вам полное соблюдение законности в отношении вашего подопечного. А сейчас, простите, мы, с вашего позволения, должны приступить наконец к делу…
* * *
— В принципе сюда, конечно, можно проникнуть каким-то путем с поверхности… — пояснил Мепистоппель. — Но единственный парень, который знал этот путь, тянет срок на плантациях и не скоро оттуда вернется… Для всех остальных — на маршруте полный комплект неприятностей. Начиная от противопехотных мин и кончая гипноиндукторами…
— Здесь — нехорошо… — коротко констатировал Тор. — Ты выбрал плохое место, чтобы спрятаться, Нос Коромыслом…
Они стояли на стальных плитах причала, и низкие железобетонные своды, казалось, давили им на плечи. Адельберто наклонил голову и прислушался к гулкой тишине. Он уже привык к мысли о том, что его Гость далеко не прост и к его заскокам следует относиться серьезно.
— Ч-черт… — наконец выдавил он из себя. — Ч-черт! Такое впечатление, что совсем недавно… Да нет, чушь… Мне показалось… Нет, действительно, только что какой-то из этих чертовых агрегатов работал… Пахнет разогретым металлом… И озоном. Это ведь цех… Точнее, целая галерея цехов. Или каких-то стендов… Нет, черт возьми, здесь все законсервировано! Невозможно включить здесь даже кофемолку… И все-таки — будь я проклят! — воняет горячим металлом…
— Это не металл, Нос Коромыслом… — покачал головой Тор.
И расстегнул футляр своего странного меча.
* * *
Тони ощущал себя совсем убитым. Убивало его главным образом полное отсутствие вокруг неведомо куда сгинувшего Бинки. Кто теперь знает, где прячет его четвероногого друга ненадежный партнер? Кто знает, что станет с ним, когда наступит роковой момент их встречи с силами зла, воплотившимися столь неожиданно в узкоплечего, затянутого в черное палача, одарившего его «личинкой», странствующей где-то в недрах его кровотока, пачкой кредиток на мелкие расходы и свободой — гнусной свободой предателя…
Он не мог отделаться от мерзкого ощущения, что уже предал своего лучшего друга, свой талисман… И теперь обречен предавать дальше и дальше. Всех и вся вокруг себя…
Надежный, солидный и мрачный, как сам Дьявол-Сатана, «лорд-мастер» высадил его там, где Тони и попросил, — на углу Центральной и Нижней, и никто не висел у него на хвосте ни до его разговора с Фотографом, ни после, по дороге к Терминалу. По крайней мере, он не засек никого. Но в том, что за ним наблюдают, и наблюдают внимательно, не сомневался. Безусловно, каждый его шаг становился известен коллегам узкоплечего палача.
Тем не менее, а может, именно поэтому он строго выдерживал все меры предосторожности. Взятую из камеры хранения Терминала карточку он заныкал во взятый напрокат потертый ноутбук, только наглухо запершись в кабинке отхожего места. Изучив карту и текст, он впервые за эти сутки рассмеялся. Мепистоппель окончательно сбрендил, если всерьез считает, что он, Тони Пайпер, в состоянии хотя бы наполовину пройти этот идиотский подземный лабиринт, напичканный хитроумными минами и ловушками… Тем не менее он честно постарался запомнить все, для такого подвига необходимое, стер из памяти компа всю эту чушь, сам комп запихнул в мусоропровод, спалил карточку (что оказалось делом нелегким), умылся и монорельсом отправился в город. Вышел у реки.
Он не торопился лезть в ловушку, совсем не торопился. Вместо этого он задумчиво побрел по знакомым с детства улицам, улочкам и дворам, погруженный в тягостные размышления о своем — в данной ситуации — дерьму подобии. Привычная, такая родная вывеска «Мамбы» как-то сама собой, ненавязчиво обратила на себя его внимание.
— Зачастил ты к нам… — безразличным тоном комментировал его появление Кунцевич — неизменный бармен заведения, импозантный, как канделябр в стиле ампир, и столь же бесполезный в эпоху автоматического розлива и электронных кредиток.
— Так наличными плачу… — мрачно отозвался Тони, устраиваясь у стойки и тяжким взглядом окидывая немногочисленную сегодня публику: с полдюжины основательно уже упившихся литераторов, отмечавших выход поэтического альманаха — совсем как настоящего, на бумаге.
— Не в настроении? — все так же безразлично осведомился Кунцевич и, не спрашивая, «что будем пить», налил Тони двойной бурбон.
Этого своего посетителя он знал как облупленного.
— Зато при деньгах, — все так же мрачно, не отвечая на вопрос, сказал Счастливчик.
— Что-то Бинки твоего не видно… — высказал наконец бармен немного сочувствия постоянному клиенту «Мамбы». — Не случилось чего с песиком?
Ответом ему был мрачный, чугунной тяжести взгляд.
Мучительно вздохнув, Пайпер, перед тем как опрокинуть бурбон в недра своего исстрадавшегося организма, привычным жестом похлопал себя по карманам и извлек потертый кожаный кисет.
— Дымить будешь? — неодобрительно предположил Кунцевич.
— Ничего, напоследок — не возбраняется… — совсем уж непонятно ответил Тони. — Нацеди-ка по второй…
Он потянул за стягивающую кисет кожаную лямку и чуть неожиданно для себя самого наткнулся пальцами на своего старого советчика — беса курильщиков. Вырезанный из крепкого импортного камня, Трубочник стал сегодня суровым и насупленным.
Тони сдул с него остатки табачных крошек и задумчиво всмотрелся в лицо своего последнего советчика, ожидая главной — он уже догадывался какой — подсказки, которая так нужна была ему на дороге «отсюда — туда»…
Кунцевич молча поставил перед ним второй стакан и двинул по стойке массивную зажигалку. Судя по всему, у клиента были основательные неприятности.
Тот почти не реагировал на эти жесты внимания. Взгляд Счастливчика был сосредоточен на каменном бесе, которого он поворачивал то так, то этак, словно пытался уловить какую-то небывалой красоты игру света на его потертых боках.
— Что-то ты…
Тень тревоги, вполне искренней на этот раз тревоги, прозвучала в этих словах насупленного бармена. Его внимание, впрочем, тут же отвлекла чета туристов, приближающаяся к стойке, и на пару минут Пайпер был оставлен наедине со своим талисманом. За это время тот подсказал ему решение всех проблем.
— Ну что ж, сатана гороховый, будь по-твоему! — решил Тони и спрятал Трубочника в кисет, а кисет — в карман. — Наливай, Кун, мне по третьей, и я пошел…
— А не много будет — по третьей? — задумчиво спросил бармен.
— В самый раз! — изрек Тони. — И вон ту емкость здоровую мне — с собой!
В гараже Черемных он взял в аренду одноместный «суперпони» — вездеходишко мелкий, но надежный, подбодрил себя глотком из купленной в «Мамбе» бутыли и погнал машину по околицам к берегам Ржавой Поймы. Добираться туда пришлось не один час, и солидная емкость опустела наполовину. По мостовой «пони» не набирал уж слишком высокую скорость, но по буеракам Поймы помчал уверенно, видно почуяв родную стихию. Тони удалось загнать машину в самую глубь гиблого места, прежде чем вездеход заглох, сев на обе оси.
— Ладно, ребята, — злобно пробормотал Счастливчик, вылезая из тесной кабинки и очередной раз прикладываясь к литровой бутыли, — ладно, дорогие… Я вам бучу отчубучу…
Не разбирая дороги и спотыкаясь через каждые два шага, он побрел в заросли, не выпуская из рук стеклянной подруги. Путь ему перебежала бездомная собака. Потом — вторая…
* * *
— Второй уже… — с досадой констатировал Роше, с трудом удержавшись на ногах, из-под которых с коротким брехом вырвался и прыснул в темноту еле различимый в тумане, начинающем заполнять расщелины Ржавой Поймы, пес.
Казалось, вся Пойма поддержала собачий лай рассыпавшимся и не сразу затихшим вдалеке приглушенным потявкиванием и порыкиванием.
— Сколько же их здесь!.. — с невольным восторгом прокомментировал этот мощный хор Каспер.
— Теперь — пора! — несколько неожиданно определил Пер и, остановившись, поднес свисток к губам.
Пальцы его задвигались, производя сложные и стремительные манипуляции на этом сложном гибриде затвора, органа и флейты. Продолжавшаяся еще над погружающейся в белесую хмарь Поймой перекличка многочисленных псов смолкла, словно топором отсеченная. И спустя несколько мгновений откуда-то со стороны реки раздался долгий, с переливами, почти лишенный каких-либо интонаций вой.
— Харр… — сказал Пер, опуская свисток в карман. — Это Харр. Сейчас он будет здесь. Через считанные минуты. Мы с вами не ошиблись, господа.
Ким напряг все свое внимание. Он как бы слился с этой, уже наливающейся светом далекого пока утра тьмой, но так и не уловил того момента, когда вплотную к нему из белесой тьмы приблизился громадный короткошерстный, жутковатый на вид пес. Только еле заметное тепло, исходившее от этой монолитной массы мышц, энергии и настороженной железной воли, доказывало, что перед ними возник не призрак и не ночной морок.
— Так вот ты какой Харр из стаи Харра… — пробормотал Ким, присаживаясь на корточки, чтобы заглянуть в глаза собаки, явившейся из ночи…
Рядом с ним присел Пер и уверенно коснулся загривка Пса. Харр ответил низким, почти в инфразвуке, рычанием.
Но в этом рыке не было гнева. Это было приглашением к разговору. И разговор начался.
Ким и комиссар чуть ошалело вслушивались в этот обмен повизгиванием, рычанием, скрежетом зубов громадного пса, старательно втолковывающего что-то человеку, и человека, запинающегося, долго подбирающего «слова» и временами переходящего на язык странных жестов…
Разговор продолжался довольно долго.
Потом Пер поднялся на ноги и, коротко бросив «Пошли!», не оборачиваясь, шагнул в темноту. За ним двинулась короткая цепочка спотыкающихся, чертыхающихся, но не задающих лишних вопросов людей. Пес, почти невидимый во мраке, уверенно рассекал редкий пока туман, следуя к какой-то, одному ему известной, цели. Где-то после четвертого падения Роше и второго Коротышки Каспера они увидели перед собой свет — призрачный, потаенный свет нездешнего мира…
Странный хоровод кружился на крошечной поляне, утопленной в заросшей черным кустарником чащобе. Пушистые фосфоресцирующие живые комки двигались в каком-то немыслимо сложном танце, каждый раз замирая в траве, перед тем как исполнить новое сложное па. Они перекатывались друг через друга, бесшумно сталкивались и разбегались под звуки только для них звучащей мелодии. Киму показалось даже, что он тоже слышит эту странную мелодию где-то внутри себя…
— Ч-черт! «Пушистые призраки»… Целых шесть! — прошептал Филдинг. — Зоолог-то недаром перся с нами в эти буераки… Дьявольски неприятная примета, говорят… Откуда они здесь, на Прерии?..
— Боюсь, что их сюда принесло не по наши души… — задумчиво пробормотал Пер и обратил свой взгляд на занявшего позу терпеливого ожидания Харра. — Я не понял до конца, как ОН встретил их и как это связано с…
Он снова опустился на корточки и возобновил свой странный диалог с Псом. Это заняло не так много времени, остальным его спутникам показалось, что прошла вечность. Потом Пес с настороженной успокоенностью прилег в кусты и сразу словно растворился в них. Только еле слышное дыхание выдавало его присутствие. Пер поднялся и, проведя ладонью по волосам, повернулся к Киму.
— Я пойду первым, — явно не рассчитывая ни на какие возражения, заявил он. — В блокноте, который я вам передал, наброски маршрута и все мне известные пароли охранной сигнализации проходов подземных цехов… Если в течение часа не получите от меня никакого сигнала, пускайте на разведку Харра. Для этого сделайте так…
Он хлопнул в ладоши характерным прихлопом и кивнул Киму:
— Повторите… Вот так… Харр, ты понял? Пес ответил из темноты глухим, понимающим, надо полагать, рычанием.
— Сами идти остерегитесь. Только после того, как вызовете саперов и штурмовое подразделение… Здесь вы еще в относительной безопасности. Можете даже подозвать сюда этого чудака зоолога. Недаром же он действительно сюда рвался… Может, его эти зверьки наведут на какие-нибудь ценные мысли. Но ниже к берегу в направлении к Чертовой Лысине, на подходах к стволу шахты могли сохраниться защитные устройства и другая… техника. Если все-таки сунетесь туда, старайтесь не отклоняться от того маршрута, который я нарисовал…
Пер еще раз повернулся к невидимому в темноте Харру и махнул ему рукой. Потом шагнул в темноту.
* * *
— Оттого, что мы будем топтаться здесь, дела не пойдут лучше… — вздохнул Адельберто. — В конце концов, у нас нет другой норы… Единственные, с кем мы можем встретиться здесь, это призраки прошлых хозяев этой лавочки. Он тяжело вздохнул.
А может… А может, ну это все к шуту, Тор? Дадим задний ход и вернемся в город? Тебя там заждались… Хватит в кошки-мышки играть… Пропустим по рюмочке и разойдемся с миром? А то здесь действительно плохо. Вот и ты учуял что-то в воздухе… Металл…
— Не металл… — снова покачал головой Гость.
— Конечно не металл… — охотно признал истомившийся от нервного напряжения Мепистоппель. И вдруг резко изменил свой настрой. — Я ошибся. Может быть, это кошачье дерьмо. Или какая-нибудь дурная тварь забралась сюда и отдала концы… Не будем мнительны, Тор. Хватит ждать у моря погоды…
— Ну что ж… — улыбнулся ему в ответ Толле.
Но улыбка его была отнюдь не ласковой. Это была безжалостная улыбка бойца, вышедшего на ринг. Меч Тор держал теперь какой-то странной, непривычной для землянина хваткой — словно некий хирургический инструмент.
— Пошли… — распорядился он. — Игру надо сыграть до конца. Где твоя нора, Нос Коромыслом?
* * *
— Гос-с-споди!.. — растроганно шептал доктор Аркадьев. — Танец «пушистых призраков»!!! Ради этого стоило проделать путь и в сто раз более долгий… Он не отрывался от визира своей видеокамеры, но продолжал все время говорить: — Значит, Фюнфу все-таки удалось спровоцировать их на размножение… Вы не представляете, насколько ценна эта информация! Ведь «призраки» — это существа из совсем иного мира… Из совсем другого Пространства-Времени…
— Это правда, что они из Тартара? — осторожно спросил Ким. — Оттуда же, откуда и «черви подпространства»?
Аркадьев на секунду оторвался от камеры, чтобы искоса бросить на него пристальный взгляд.
— Гипотеза, господин сыщик… Гипотеза, очень похожая на правду… Где одно, там и другое… Где «черви», там и «призраки»… Я считаю, не я один, что это две конкурирующие формы подпространственной жизни… Каждая из них стремится вытеснить другую, и в то же время каким-то немыслимым для нас образом они неразрывно взаимосвязаны…
Ким почувствовал, что где-то в подсознании у него замкнулся еще один, очень глубоко захороненный контур. Но на то, чтобы сразу понять, что означает это острое предчувствие какой-то важной догадки, Судьба времени ему не отвела. Призрачный хоровод светящихся малышей неожиданно разомкнулся и, стремительно растягиваясь все более редкой цепочкой, устремился вдаль, над стелющейся пеленой реденького тумана, потом исчез, истаял во мгле. И, так же стремительно рванув с места, исчез Харр…
— Гос-с-споди, что это такое было?! — остолбенел Каспер.
Никто не торопился дать ему толковый ответ. Единственный человек, который мог бы сказать об этом хоть что-то путное, док Аркадьев, сосредоточенно провожал фосфоресцирующую вереницу движением объектива сверхчувствительной камеры.
— Они… они выстраиваются по какому-то периметру… по кругу… — пробормотал он.
Роше, не отрываясь от окуляров ночного бинокля, вынул изо рта свою носогрейку и объяснил:
— Они берут в кольцо Чертову Лысину…
— Кольцо… — пробормотал Аркадьев. — Круг… круг «пушистых призраков»… Это… Господа, если хотя бы половина всех этих апокрифов и мемуаров относительно свойств этих существ верна, то… то стоит убираться отсюда подальше…
Комиссар ожесточенно потер лоб.
— Что… — начал он. — Что вы имеете…
Но договорить до конца ему не удалось.
Над Ржавой Поймой разнесся заунывный, полный глубокого отчаяния собачий вой. И десятки, а то и сотни собачьих глоток подхватили его со всех сторон…
* * *
Мепистоппель увлек Тора за собой по низкому коридорчику. Невидимая автоматика включала в нем свет, освещая секцию за секцией…
— Иди за мной, — махнул рукой Адельберто насторожившемуся Гостю. — Тут у меня неплохая заначка на камбузе. Я так здесь все называю — по-морскому… Есть чем расслабиться и чем закусить. Консервы, правда, все же помоложе будут, чем эта старая жестянка, на которой мы сюда приплыли… Я думаю, Господь позволит нам немного сбросить напряг. Мы с тобой, Торри, и так натерпелись за последние сутки…
Господь, однако, придерживался совсем другого мнения. Свет в камбузе загораться сам собой не пожелал, а когда Адельберто принялся нащупывать сенсор осветителя, кисть его перехватила быстрая и твердая рука.
— Здравствуй, Мепистоппель… — сказал кто-то из темноты.
Тот, естественно, нечеловечески заорал, рванулся в проход, чуть не напоровшись на меч Гостя, и упал. Но Тор вовремя убрал оружие и отступил на шаг. Свет упал на лицо говорившего.
— Так и знал, — произнес Адельберто, поднимаясь на ноги. — Так и знал, что ты смоешься с проклятых плантаций и припрешься в эту нору…
Человек, улыбаясь, смотрел мимо него.
— Здравствуй, Тор, — сказал он. — Поосторожнее с твоей кочергой… Никак не ожидал, что мы встретимся вот так…
— Я тоже этого не ожидал, Пер… — признался Толле.
* * *
Должно быть, в подземном доке «Шести Портов» в былые времена дежурил немалый контингент охраны. По крайней мере, кухонный блок охранного сектора, в котором Адельберто принимал своих несколько необычных гостей, был просторен и основательно обеспечен необходимой утварью, машинерией, запасом продовольствия и выпивки. Мепистоппель бросил на стол упаковки с разогретой в микроволновке снедью, молча, устало проковылял к бесшумно вибрирующей махине рефрижератора и, поколдовав немного, отворил тяжелую дверцу.
Некоторое время он созерцал открывшуюся его взору галерею разной степени початых емкостей со спиртным.
— За такую встречу нельзя не всосать по маленькой… За здоровье тех, кто вернулся, и тех, кто оставался, — задумчиво определил он суть дела (как она ему представлялась теперь). — Бога ради, спрячь свою кошмарную железку, Тор…
Он извлек на свет божий пару на удивление чистых стаканов и начал разливать скотч. Виски, кажется, и впрямь было настоящим — из Метрополии, но Толле не спешил вернуть свой меч в ножны.
— Ты бы на часок позабыл про свои мутации, Тор, и употребил бы спиртное по назначению, — посоветовал Мепистоппель. — Расслабиться тебе не помешает… Я, признаться, труса отпраздновал, когда чужих в норе почувствовал…
— Я не буду расслабляться, Нос Коромыслом, — вздохнул Гость. — Еще ничего не началось и не кончилось…
— Типун тебе на язык! — от души пожелал ему Адельберто и опрокинул его виски.
Пер тоже не спешил принять протянутую ему заздравную чашу.
— Ты уверен, что стоит так уж радоваться этой нашей встрече, Фюнф? — спросил он, наклонив голову набок и заглядывая в глаза Мепистоппеля. Они немедленно спрятались в зарослях насупленных бровей.
— Мне тебя бояться нечего, Швед, — фыркнул Адельберто раздраженно и чуть обиженно. — Я тебя никому не сдавал. Нору, как видишь, сохранил в целости, а что гостей сюда привел, так извини — не легавых как-никак. А ты сразу на пушку меня брать начинаешь. Это дурной тон, Швед… Тем более после стольких лет…
— Верно, — согласился Пер. — Ты легавых сюда не приводил. Их привел я.
* * *
— Сообщение от Гостева. — Каспер протянул трубку блока связи перед собой — с некоторой неопределенностью: то ли Роше, то ли Киму. — Госпожа Чанг отказалась от дальнейшей охраны и…
Комиссар и Агент выразительно посмотрели друг на друга. Потом Роше сделал жест, означающий нечто вроде «вот только этого нам и не хватало…», и поднял руку, призывая всех обратиться в слух.
Снова отчаянный вой огласил Ржавую Пойму.
* * *
Но Харр уже не слышал этого воя. Траншея, сначала еле намеченная, а потом укрытая зарослями черного кустарника и утонувшая в зыбком тумане, превратилась в глубокий, в два человеческих роста, замаскированный ров с надежно — на века — укрепленными стенами. Здесь он отыскан то, что так долго и тщательно втолковывал ему друг Подопечного. Нашел не столько благодаря этим косноязычным объяснениям, сколько по его же, этого туземца, следу. Перед Харром был заложенный железобетонными плитами-решетками канал, очень похожий на обычное цементированное русло ливневого стока. Но, пробравшись по нему вглубь — тут даже людям приходилось идти по колено в воде, — в зловонном сумраке можно было найти каменными грибами торчавшие из гнилой жижи жерла колодцев, ведущих в подземную сеть туннелей. Сюда с поверхности не проникал ни один звук.
Подземелье жило своей жизнью — жизнью диковинных, медленно умирающих механизмов, диковинных тварей, поселившихся тут, пугливых и опасных, а иногда просто безразличных всему человеческому… Здесь было много опасных ловушек Опасных, но примитивно задуманных и основательно состарившихся. Людям, которые сооружали эту защитную систему, было далеко до Оружейников Чура Хотя что-то во всем этом полуразрушенном, пропахшем злым, ржавеющим металлом мире тронуло его. Это было словно оттуда — из Мира, пронизанного ненавистью, страхом, отчаянием. Из Мира Без Надежды Из Мира его детства.
Но сейчас было не до сантиментов. Не примитивные, легко угадываемые ловушки насторожили Харра и не беспокойство за неумелого, как ребенок, друга Подопечного. Нет! Сначала он не понял, в чем дело, но теперь сообразил: в лабиринте ощущался след замаскированного запаха. Только что здесь прошли те, кто умел делать такое… И Харр очень хорошо знал, кто это умеет… Еще здесь провели людей — чужих, не своих. И тоже попытались замаскировать след. Но это не очень получилось. Они пахли оружием, злобой, страхом, эти люди, которых провели здесь. Но те, кто провел их, людьми не были… И еще один след петлял здесь — трусливый, замирающий и топчущийся у каждого перекрестка. След человека, который не хотел идти сюда, но тоже прошел этой дорогой. Впрочем, на людей не стоило обращать внимания. По-настоящему были страшны не они! Шерсть поднялась на загривке Харра. Нервы словно слились с мышцами и сжавшимся комком внутренностей. И по нервам этим, откуда-то из глубины мозга, прокатился приказ, который для механизмов, сделанных людьми, звучал коротко и понятно: «Форсаж!!!»
* * *
Признание Пера не произвело на Адельберто никакого впечатления. Он молча сунул стаканы с виски обоим своим собеседникам и со свистом всосал оставшуюся в штофе изрядную толику спиртного. Передернулся и запустил опустевшей емкостью в темноту коридора. Потом неодобрительно посмотрел на все еще не прикасавшегося к выпивке Густавссона.
— Так, значит, тебя, Швед, легавые вычислили, с зоны приволокли и посадили здесь меня караулить? — Он иронически скривился. — Лихо, ничего не скажешь… А сами-то они что же не пожаловали? Или… — Мепистоппель зыркнул вокруг антрацитовым зрачком, — или где здесь сидят ненаглядные?
— Не сидят… — Пер отхлебнул из своего стакана и на минуту мечтательно смолк — это был первый его глоток настоящего виски за семь с лишним лет отлучения от воли. — И не вычислили… Совпадение. Случайность… Но нас, людей, повязанных с Чуром, так немного, что любая случайность становится чуть ли не законом природы… На Святой Анне народ на этот счет имеет какое-то заковыристое выражение, но я его не помню…
Он залпом допил виски и чуть неуверенным движением поставил стакан на скользкую сталь разделочного стола.
— Короче говоря, Адельберто, я здесь для того, чтобы обсудить с тобой условия капитуляции. И времени нам на это дано очень мало. Власти готовы ограничиться тем, что вышлют тебя и Пайпера в двадцать четыре часа под подписку о неразглашении…
Слава богу, кое-кто там, наверху, не хочет ни огласки этого дела, ни суда, ни скандала…
— А кто хочет скандала? — неожиданно спросил до того молчавший Тор.
Лицо его было непроницаемым. Каменным.
Он продолжал придерживать свой меч на растопыренных пальцах, словно какой-то древний измерительный инструмент. Словно ожидал от инструмента этого подсказки, как поступить в возникшем зыбком раскладе обстоятельств. Наконец меч подсказал ему слова.
— Я следую за этим человеком вовсе не потому, что он меня заставляет… — чуть улыбнувшись, сказал он. — Просто он ведет меня туда, куда я должен прийти. Уже привел…
Пер посмотрел на него понимающе.
— Я так и знал, Тор… — Он резко оттолкнул свой опустевший стакан. — Я так и знал, что тебе понравится эта игра… Но наверное, пора остановиться. Я думаю, Харр будет сильно тебя ругать. Мы с ним поболтали немного, он очень сердит на тебя…
Впервые Мепистоппель увидел Гостя смущенным. Не то слово — смущенным. Торвальд Толле — Оружейник и создатель теории управляемого гравитационного поля — выглядел виноватым школяром. Нашкодившим мальчишкой. Длилось это, впрочем, считанные секунды. Лицо Тора вновь странно окаменело, глаза и сталь меча блеснули мгновенным пламенем опасной тайны.
— Ты думаешь, я просто гуляю по этим краям, Пер? — спросил он тихо.
Но в его голосе чувствовалось внутреннее звонкое напряжение. Оно очень не понравилось Адельберто.
— Если и гуляю, Пер, то так, как червяк гуляет на крючке у рыбака… — Тор чуть скосил уголок рта. — Я, знаешь, такой червяк, на которого должна клюнуть большая рыба. Очень большая, Пер, и очень опасная…
— Ты… — Густавссон удивленно поднял бровь. — Так ты понял, что за тобой охотятся ТЕ?.. «Черви»… Ведь вы их так называете? Ты знал про эту опасность?
— Сначала только догадывался… — Толле смотрел прямо в глаза Пера, и теперь в его взгляде не было и тени смятения. — Потом в Большом Космосе они чуть не добрались до меня. Если бы не Харр… Там на корабле он им помешал. Основательно помешал. Но я понял, что они дотянутся до меня и здесь, на Прерии. Ведь это их Пространство — Кротовый холм… Ты говоришь «опасность»… А помнишь, там, на Чуре, я тебя учил, как надо поступать, когда становится опасно?
— Помню… хорошо помню, — кивнул Пер. — Человек Чура не ждет, пока беда найдет его, — он заманивает беду в ловушку и убивает ее. И из убитой беды творит добро и удачу… Но я так и не понимаю — почему?..
— Знаки Судьбы, Пер, Знаки Судьбы… — Теперь Гость снова сосредоточенно рассматривал злое, узкое полотно своего меча. — Вы — люди Земли… Хотя она отсюда и очень далеко, но все равно: все вы — и здесь, и в других Мирах — люди Земли… Вы почти не умеете читать Знаки. Говорите про интуицию, про предчувствия, про озарения… Все это — не то. Просто надо… ну, ощущать узлы событий. Трудно вам втолковать, что это такое… Это… это — из детства… Надо по-другому совсем думать. Даже не думать, а… Он запнулся и на мгновение жестко сжал губы, досадуя на свое косноязычие. Чуть поморщился. — Вы — как слепые… Видите только события, факты. А мы — люди Чура — умеем смотреть на ситуацию изнутри. Чувствовать ее узлы. Вот и я такой узел почувствовал. Очень важный. Сначала, правда, я ошибся: подумал, что эти двое — Белая Голова и Нос Коромыслом — пришли за мной от ТЕХ… Это из-за куклы все… Кукла на дороге… Это так похоже на ТЕХ — кукла… Но потом понял, что дело сложнее. Но все равно, они привели меня к самому узлу, эти двое…
— К самому узлу? — Пер вскинул глаза на лицо Тора, стараясь поймать его взгляд. — Ты знаешь… ты узнал про «Шесть Портов»?
— Это я привел его сюда… — встревоженно вмешался в ставший ему непонятным разговор Мепистоппель. — Что он мог знать про нору? Никто про нее ничего не знает. Здесь мы — у Бога за пазухой…
— Скорее уж у Черта в ж…! — оборвал его Пер. — Я сам думал, что эта шарашка всеми позабыта и в ней снова можно будет отсидеться, как в старые добрые времена… Но вот и часа не прошло, как мне объяснили мою ошибку… Ты знаешь, Тор, чем я занимался здесь после того, как вернулся с Чура? Десять лет, Тор, десять лет! Я думал, что разрабатываю технологию Свертки пространства для Империи Харур. А оказалось, что «Шесть Портов» строят портал для «червей». Роют туннель в Тартар с нашей стороны! Здорово, а?! И он здесь, Тор, здесь, этот портал! В соседнем бункере…
Адельберто онемел. Не поняв и половины сказанного, он осознал все же, что Судьба заманила его в свой капкан.
— Совпадения… — пробормотал он. — Случай…
— Это — не очень-то случайность… — насмешливо поправил его Тор. — Вблизи действующего портала причины и следствия связываются совсем не так, как в гладком пространстве… — Беду мы подманили, Пер. Теперь осталось победить ее…
Но Густавссон плохо понимал, что говорит Гость. Побелевшими губами он повторял:
— Действующего… Вблизи действующего портала… Так он стал действовать, Тор? Надо уходить!
Он стремительно поднялся. — Надо уносить отсюда НОГИ!
Но ноги уносить было уже поздно: гулкий грохот пришел из глубины темного коридора — в пещере стреляли. Стреляли и орали как резаные…
* * *
Топографию подземелья Пер помнил, а Тор чувствовал. Хуже приходилось Мепистоппелю. Ему не оставалось ничего другого, как, ломая ноги в темноте, поспевать за этими двумя. Он почти потерял ориентировку в путанице стальных лесенок, едва подсвеченных дверей и переходов. Но самым плохим было то, что Тор явно не стремился выбраться из этой чертовой ловушки. С каким-то варварским изяществом, не производя ни малейшего шума, он двигался по призрачному, потаенному краю к чему-то одному ему известному… И их таинственные противники тоже затихли — больше никто не палил и не орал во тьме. Но тихо топал, перебегая от укрытия к укрытию. Шуршал где-то поблизости. Опрокидывая попадающиеся на пути железяки… Стон. Это жутко действовало на нервы: Мепистоппель вытащил флягу и приложился к ней. Та предательски булькнула и опустела. Нервы Адельберто сдали, и он с остервенением запустил чертову стеклотару в темноту. Тьма отозвалась душераздирающим воплем. Вопль перешел в поток сдавленных проклятий, до боли Фюнфу знакомых. Он осторожно двинулся вперед и, чуть не сорвавшись в озеро по скользким ступенькам очередной лестницы, оказался на слабо освещенном молу.
Адвокат Гопник сидел, стараясь укрыться в темноте, зажимая раненое плечо объемистым, желтой бумаги пакетом. Желтая бумага пакета быстро пропитывалась кровью.
— Где вас черти носят в этих катакомбах?! — зло зашипел он, узнав в движущейся к нему тени своего старого знакомого.
За спиной Адельберто тут же возник Пер.
— Я же сказал, что напрасно вы швыряетесь бутылками! — шепотом заметил он, приседая на корточках около раненого адвоката. — Однако вас зацепило далеко не бутылкой…
Он вытащил из поясной сумки баллончик репарирующего биогеля и принялся распарывать рукав пропитанного кровью пиджака Гонсало.
— Бутылкой — тоже! — злобно сверкнул тот глубоко посаженным левым глазом.
Правый был почти не виден из-за быстро наливающегося синевой «фонаря», украсившего физиономию адвоката по темным делам.
— Осторожнее с пакетом! — шикнул Гопник на Густавссона, небрежно отбросившего сей предмет в сторону. Там ваши деньги, Фюнф. Я же принес вам откупные… Принимают господа — там, наверху — ваши условия… Принимают не глядя… А вы меня под пули подвели… И как таких дураков земля носит…
— В самом деле, почему вы так поступили со своим старым другом, господин Фюнф? — вкрадчиво прозвучал голос из темноты за его спиной.
И темноту эту вдруг залил ослепительный свет.
Ярчайшие прожектора полыхнули из-под сводов подземелья, превратив пятачок мола, нависшего над подернутым масляной пленкой озером, в подобие операционного стола. К ним добавились лучи карманных прожекторов, которые держали обступившие этот пятачок люди. Странные какие-то люди. А может, и не люди вовсе: свет слепил глаза Адельберто, а за кругом света тьма оставалась тьмой.
Только сгустилась, словно зажила какой-то своей жизнью.
— Потрудитесь бросить оружие и поднять руки, — продолжил Магир, делая шаг в залитое светом пространство. — Надеюсь, вы все хорошо понимаете, что при малейшей попытке сопротивляться вас изрешетят… Нам… Ох, черт!!!
Глаза Магира как-то странно округлились и растерянно забегали. И было отчего: неведомо откуда оказавшись в круге света, крепко держа свой меч, перед ним стоял Тор. А из тьмы неслышным кошачьим шагом выходил второй — точно такой же… И у боевиков, стоявших по обе стороны от Магира, тоже забегали глаза. Они тоже видели что-то…
И в это мгновение один из прожекторов — там, под сводами пещеры, — погас. Совершенно бесшумно, словно порыв ветра задул его. А потом в пещере раздался вой.
Жуткий, до кончиков ногтей пронимающий вой Пса. Даже Пер, которому такое было не в новинку, с трудом справился с охватившим его душу запредельным, каким-то леденящим страхом при звуке этого воя.
И Магир, и странные его спутники на миг потеряли ориентацию. И этого было достаточно. Меч сверкнул в руках Толле — теперь это был только один Тор, но оказавшийся совсем не там, где его искали взгляды странных противников. И один из них лишился головы и части плеча. Адельберто еще успел подумать, что это дико — человек с отрубленной башкой стоит и не валится с ног. И тут под ноги Рамона бросился Пер. И наступил полный бардак. Погас второй прожектор, потом сразу еще два. В наступившей тьме лучи карманных прожекторов бестолково метались по стенам, по химерическим, словно из дурного сна пришедшим металлическим сочленениям, по мгновенно исчезающим фигурам людей…
Страх, охвативший Мепистоппеля, страх остаться одному в этом чертовом бедламе толкнул его на что-то вроде подвига. Он закинул себе на шею не пострадавшую руку адвоката Гопника и, поднатужившись, ползком потащил его, пребывающего в полной прострации, неведомо куда — прочь с поля боя. Происходящее слишком напоминало дурной сон, чтобы хоть как-то сориентироваться в своих действиях. Ко всему еще и стрельба смолкла. А фонари — погасли. Все, кроме двух или трех, валявшихся на цементе причального мола.
Остались тьма и шорохи в ней.
Но эта темнота жила. Какие-то ее отдельные части были более черными, чем весь остальной непроглядный мрак. Адельберто никак не мог сообразить: в действительности они существуют или только в его собственных, изрядно помутившихся мозгах, И эти сгущения тьмы, они шевелились, словно были какими-то существами, слепыми щенятами, ищущими в окружающем пространстве чего-то… ЧЕГО…
Адельберто почувствовал даже некоторое облегчение, заслышав где-то впереди явно человеческого происхождения звуки: кто-то неуклюже топтался и сопел в темноте, пытаясь обойти препятствие, такое же невидимое, как и он сам. Впрочем, не так уж и невидимое: рубиновые огоньки индикаторов какого-то то ли пульта, то ли распределительного щита, установленного поодаль, подсвечивали мрак инфернальным, потусторонним отсветом. Фюнф осторожно пристроил полубездыханного адвоката к какой-то оказавшейся рядом преграде, осторожно выглянул из-за нее и обомлел. Сопел и топтался… Нет — сопело и топталось то самое, что остается от человека, когда меч сносит его череп и часть туловища. Это и не думало падать. (Чем, собственно, оно должно было думать?) Это, тяжело, с бульканьем вдыхая и выдыхая воздух из кровавых дыр, снова толкалось в нелепую металлическую ферму, преградившую ему путь. Терпеливо перебирало вариант за вариантом… Адельберто так и не мог потом вспомнить, как долго он, разинув рот, в оцепенении таращился на эту жуть. А это наконец обогнуло преграду и кануло во тьму, протопав неровной поступью мимо замеревшего Мепистоппеля. Пришел в себя Адельберто только тогда, когда что-то из темноты осторожно прикоснулось к его руке, а что-то другое крепко зажало рот, чтобы заглушить уже готовый из него вырваться вопль ужаса.
* * *
— Вы, я вижу, совсем сдурели, — прошептал ему в ухо Пер. — Биоробота испугались… Притом поврежденного… Тащите раненого следом за мной… Я знаю, где выход…
Фюнф не заставил его повторяться и снова послушно перекинул здоровую руку Гонсало себе на плечи.
А во тьме шло сражение, почти бесшумное и потому особенно страшное. То вспышка выстрела подсвечивала мрак, и ослабленный глушителем треск очереди гас под каменным сводом, то короткий вскрик долетал издалека. То звук короткой перебежки. А то и недолгое, полное своего рокового смысла рычание Зверя, его сдавленный лай.
— Этот Пес тут, кажется, повсюду, — раздраженно прошипел Адельберто, с натугой волоча бесчувственного Гонсало под низкими сводами какого-то перехода. — Только что лаял там — сзади. А теперь рычит откуда-то спереди…
— Это Тор, — прошептал Густавссон. — Это Тор разговаривает со своим Псом…
Толле ждал их у самой горловины туннеля, скрытой за массивными металлическими щитами. Рассмотреть его лицо в темноте Адельберто не смог, но голос Гостя был печален.
— Теперь все в сборе. — Он провел ладонью по лезвию меча, запнулся. — Уходим, Ты, Пер, идешь первым. Знаешь дорогу. Я помогу нести раненого.
— А Харр? — вдруг неожиданно для самого себя спросил Мепистоппель. — Вы бросаете своего Пса здесь?
— Когда в бою надо отступить, — все тем же скорбным голосом ответил Тор, — Человек уходит, а Пес останавливает врага. На Чуре такой закон. Так Псы приказали Людям.
* * *
— Это там… — определил Роше. — Но по-моему…
— По-моему, это — какая-то другая собака… — подтвердил его сомнения Ким. — Стоит посмотреть, что у них там…
Фидлер промычал что-то утвердительное, а Старинов только кивнул.
— Сэмюэль! — коротко бросил Роше, вытягивая из кобуры свой пистолет. — Ты отвечаешь за доктора Аркадьева. Джон и Каспер пойдут с нами. Не уходите из эфира…
— Хочу дать вам совет… — окликнул уже шагнувшего в темноту комиссара зоолог. — Кольцо «призраков» — очень… очень нехорошая вещь… Вы постарайтесь не пересекать его — круга этого границу…
— Спасибо, док, — кивнул Роше. — Постараемся… — Конечно постараемся… — бурчал он, двигаясь по колено в тумане следом за легким, проворным Каспером.
Длинноногие Ким и Джон еле поспевали за двумя коротышками.
— Вот только где она, граница кольца этого… — продолжал пыхтеть комиссар. — Да и самих тварей этих не разглядишь в тумане…
Туман действительно вступал в свои права над озябшей за долгую ночь Поймой…
— Метров за сто хотя бы… — продолжал Роше. — Апокрифы… — Он переложил трубку в зубах поудобнее. — Мемуары… Матерь Божия!!!
Последнее относилось к неожиданно вынырнувшему из мрака здоровенному, рыже-каштанового окраса — насколько позволял судить свет ручных фонарей — псу. До размеров Харра зверюга не дотягивала, но достаточно впечатляла. Таких держат не для охоты за сусликами… Когти и зубы зверя были способны внушить ужас не только рядовому обывателю, но и людям с боевым опытом, вроде комиссара Роше или Кима Яснова. Однако именно этого псина делать и не собиралась: глаза ее полны были не яростью, а безысходной тоской и отчаянной надеждой на помощь.
Пес кинулся почему-то именно к Роше, словно почуяв в нем хорошо замаскированную от простых смертных добрую душу. С остервенением отчаяния он принялся атаковать полы его плаща, явно норовя увлечь комиссара в нужном ему направлении. Направление это совпадало с намеченным отрядом, да к тому же неприкаянная псина была явно источником того зова, на который отряд этот двинулся. Так что оставалось только поторапливаться за рыжеватой бестией в глубь тьмы. Далеко забираться в чащобу не пришлось.
— Глядите! — объявил подсвечивавший дорогу галогеновым фонариком Каспер. — Имеем труп…
И действительно: в черных кустах, завалившись на бок и уткнувшись порядком исцарапанной добродушной физиономией в сырую землю, лежал одетый по-спортивному, крепко сложенный, слегка полноватый тип. Недавно, видно, проклюнувшаяся, небольшая лысинка его была обрамлена венчиком настолько светлых волос, что в лучах фонарика они сначала показались комиссару просто седыми.
Псина суетилась над бездыханным телом. Это и была цель, к которой она стремилась доставить подмогу. Роше нагнулся над «клиентом» и перевернул его лицом вверх. Жертва скрывала под собой орудие преступления — литровую бутыль можжевеловой водки. Полностью опустошенную.
— Для покойника этот тип слишком пьян, — определил комиссар, втягивая ноздрями воздух и похлопывая ладонью по карманам незнакомца. — Бедняга просто плохо закусывал… К рассвету будет как огурчик. Оружия при нем нет. Зато есть это… — Он принялся рассматривать извлеченный на свет кожаный кисет. — В табаке… э-э… пострадавший толк понимает… А это… глядите-ка — настоящий Трубочник… Настоящая монастырская работа — немалых денег стоит, между прочим…
Он привел «клиента» в сидячее положение и прислонил к пню.
— Беднягу зовут Энтони Мелвин Пайпер, — продемонстрировал неплохую зрительную память Ким. — По крайней мере, он как две капли воды похож на фото из файла…
Первая отрезвляющая пощечина не возымела на пьянчужку никакого действия, зато вторая, которую вкатил ему раздосадованный своей ошибкой — Каспер, заставила его открыть глаза. Из всего окружавшего его взгляд выделил только собачью морду. Счастливую, как никогда.
— Б-бинки! — изумленно выдавил из себя Тони. — Верный друг Бинки…
Глаза Счастливчика стали закатываться, однозначно свидетельствуя о том, что он не намерен в обозримом будущем связываться с докучливой прозой жизни. Каспер в сердцах одарил его третьей оплеухой, которая придала совладельцу «Проката гробов» гораздо больший жизненный импульс, чем первые две.
— П-полицейский произвол!.. — констатировал Пайпер, не раскрывая глаз.
Потом с усилием поднял набрякшие веки и одарил верного друга Бинки укоризненным взглядом.
— Б-бинки, ты предал меня!.. — с глубоким чувством произнес он. — Т-ты с-сдал меня легавым!…
Осознавший всю глубину обрушенного на него обвинения, пес поджал хвост и, жалобно повизгивая, отбежал в сторону. Тони перевел взгляд на комиссара, похоже, узнал его и сообщил:
— Я хочу покоя, мсье… покоя и тишины…
— Будет тебе покой… — заверил его Роше, легким похлопыванием по щекам удерживая хозяина Бинки на зыбкой поверхности реальности окружающего мира. — Скажи мне только одно, где находится твой друг, Мепистоппель? Это — в его интересах… И где Торвальд Толле? Что с ним сейчас? Как пройти к ним? Как добраться?
— А вот это — черта с два! — заверил его Пайпер и снова закрыл глаза. — И плевал я на все в-ваши «л-личинки»… — Он стал крениться в сторону, намереваясь снова обрести горизонтальное положение. — Л-лучше у-умереть лежа, чем п-предавать стоя… — заключил Тони гордо.
Роше, не реагируя на эти слова, закатал рукав Счастливчика и внимательно осмотрел его руку.
— Дело плохо, — констатировал он. — Ему, похоже, действительно ввели «блуждающую капсулу»… Он отцепил с пояса свой блок связи.
— Что за ч-черт?! Каспер, у меня что-то приключилось с аппаратом… Врубите свой — надо вызывать медиков и…
— Не надо вызывать медиков… — раздался за его спиной хрипловатый голос. — Не стоит…
И на несколько мгновений все обступившие Тони ослепли от света направленных на них карманных прожекторов.
— И не стоит вообще будоражить эфир… — продолжил господин Саррот, поправляя стволом десантного лазера свое пенсне.
Пенсне в данной ситуации было явным декоративным излишеством, а вот лазер мог за три тысячных секунды вывести из строя средний гвардейский танк. Впрочем, сам глава филиала «Дженерал Трендс» мог быть вооружен и просто зонтиком: за его спиной мрачно ждала команды дюжина головорезов в полном обмундировании бойцов-десантников.
— Не стоит будоражить эфир, — продолжал Сар-рот. — Мы перекрыли район демпфирующим полем… Пожалуй, нам будет проще говорить, если вы положите оружие на землю, господа. Вы все равно не успеете им воспользоваться… Вот так, правильно… Уверен, что мы найдем с вами общий язык…
— Что-то я не вижу никаких точек соприкосновения в наших интересах, господин… э-э… — Ким не то чтобы совсем уж не понял, с кем имеет дело, он просто отчаянно тянул время. — Простите, кому обязан?
Клод коротко кивнул одному из своих, и тот вытолкнул из темноты тонкую фигурку с заведенными за спину руками. Вид у пленницы был, несмотря на ситуацию, довольно независимый.
«Гос-с-споди, Энни!.. — потрясение подумал Ким. — Можно было заключать пари на то, что она здесь появится… Тот тип наверху действительно любит Троицу…»
Саррот в пенсне приставил ствол своего оружия к виску репортера «Гэлэкси ньюс» и осведомился:
— Надеюсь, теперь вы видите точки соприкосновения наших интересов, господин Агент?
— Этого козла зовут Клод Саррот, и он присматривает здесь за одной лавочкой от Комплекса… — громко, назло врагу, объяснил присутствующим Коротышка Каспер.
— Ну вот мы и представлены друг другу… — Саррот одарил Каспера улыбкой, не оставляющей сомнений в том, что за «козла» тот ответит, причем весьма скоро. — Так вот, кроме… э-э… здоровья и жизни этой излишне любопытной особы между нашими позициями все-таки есть и другие точки соприкосновения. И вы и мы заинтересованы в том, чтобы разработки методов манипуляции гравитационным полем остались в руках людей… Согласитесь, что ради того, чтобы не допустить захвата или уничтожения такой информации чуждой землянам цивилизацией, можно забыть о том, что у людей бывают разные точки зрения на… э-э… практические аспекты проблемы… Так что вам имеет смысл не занимать позицию собаки на сене… Если нам не удастся перехватить Гостя, он еще до рассвета станет гостем Тартара… И вы это знаете, господин Агент. Как видите, мы тоже неплохо информированы о присутствии на Прерии агентуры «червей»…
— А что вам, собственно, угодно? — продолжал гнуть свою линию Ким. — Похоже, что вы лучше нас информированы о местонахождении Гостя… Мы, как видите, далеки от того, чтобы…
— Бросьте, Агент, — поморщился Саррот. — Вы здорово обскакали всех, сделав ставку на Густавссона. Думаю, он не стал делать секрета из местонахождения своего убежища и своих былых связей с господином Фюнфом… И если он привел вас сюда, то это не случайно… Вот господин Пайпер тоже оказался здесь… Бедняга разрывался между страхом перед капсулой, которая гуляет у него по… э-э… организму, и товарищеским долгом… Он уже почти привел нас к цели, но в конце пути, как видите, принял героическое решение принять смерть в состоянии алкогольного опьянения и товарищей не выдавать. Вы, я вижу, — Саррот повернулся к жшиссару, — обеспокоены его судьбой… Знаете, героев надо поощрять, так что мы инактивировали его капсулу… Зачем лишние жертвы? Тем более когда вы любезно предоставили себя в наше распоряжение…
— Так вы просто-напросто нагло шли за нами след в след? — начиная закипать от негодования, осведомился Роше. — По пеленгу?
— Вы недооцениваете себя и свои технические средства — такое просто технически невозможно… — польстил ему Саррот. — Нас привел сюда посредник — милейший господин Гопник… В прошлый, наш… э-э… контакт с господином адвокатом мы позаботились, чтобы его… м-м… организм отзывался 3 на определенную радиочастоту… Это не слишком вредная процедура. Как видите, мы даже дублировали наши методы обнаружения… м-м… цели. К сожалению…
О чем именно он сожалел, участники беседы узнали много позже, потому что в этот момент Счастливчик, не раскрывая глаз, совершенно трезвым голосом скомандовал: «Фас!!!», и на мсье Клода молча и с быстротой молнии кинулся Бинки, норовя с лету перехватить горло. Зубы пса сомкнулись на вовремя подставленном под удар корпусе боевого лазера, и половина боевиков кинулась на помощь шефу. Двое из них успели получить неожиданную подсечку от мгновенно среагировавшей на изменение ситуации Энни, прежде чем Ким ухватил ее за локоть и коротким рывком выбросил с ринга в темноту у себя за спиной…
* * *
Ким потом не раз спорил с Роше за чашечкой кофе: случайность то была или Счастливчик все-таки не врал в своих показаниях и, каким-то шестым чувством угадав момент, предпринял отвлекающий маневр. Потому что в следующую долю секунды на всех них — и на правых и на виноватых — с небес обрушилось море ослепительного света.
Удар слепящими прожекторами производился одновременно с залпами шумовых петард. Ослепший и оглохший Ким кинулся лицом на землю, проклиная методы работы, принятые в секторе безопасности здешней Спецакадемии. На ощупь он попытался дотянуться до своего, лежащего в метре от него пистолета. На руку ему тотчас опустился подкованный ботинок десантника, а голову он еле успел защитить от опустившегося на нее приклада.
Вывернувшись из захвата противника, он сообразил, что нападающий — боец штурмового отряда — не слишком хорошо сориентировался, кто здесь свой, а кто чужой. В этой ситуации ему, Агенту на Контракте, просто не следовало путаться под нотами у людей. По крайней мере, до тех пор, пока перед глазами все еще плавали разноцветные фейерверочные огни, а в ушах звенели колокола громкого боя. Он снова вдавил физиономию в прелую листву, толстым слоем устилавшую землю Ржавой Поймы.
Пребывать в этом положении ему пришлось недолго.
— Вы с ума сошли, Аркадий Иванович!.. — с досадой выкрикнул Ким, еще почти не слыша собственного голоса, когда почувствовал, что на руки ему норовят нацепить наручники. — Усмирите ваших придурков!..
— Прошу извинения, господин Агент… — чуть иронично сказал майор Свирский, помогая ему встать на ноги. — Нам приходится действовать без лишних сантиментов. — Сержант Ханумов, уберите эти наручники и верните Агенту оружие… Что значит «какое»? Разберитесь… Он снова повернулся к Яснову: — Благодарю вас, вы точно вывели нас на портал…
— С порталом не все ладно… — стирая грязь с лица и вертя головой, чтобы определиться в ситуации, отозвался Ким.
Пара боевиков Саррота неподвижно лежали на земле. Еще двоих десантники уже кончали вязать и запихивали в геликоптеры. Остальных, включая самого Саррота, как корова языком слизнула. Чуть оклемавшийся Счастливчик, казалось, никому не был нужен и с идиотской улыбкой сидел у пня, глядя на ничего не понимавшего Бинки. Роше с печалью разглядывал пострадавшую в суматохе трубку, а Каспер и Стариков сокрушенно выражали ему свои по этому поводу соболезнования. И нигде не было видно Энни.
В целом работа почти провалена. Точнее, эта часть работы.
И еще двое были явно не у дел в этой деловитой суете — чуть в стороне от залитой светом вертолетных прожекторов площадки стояли Филдинг и док Аркадьев, должно быть спешившие на шум. У зоолога вид был чертовски озабоченный. Он тревожно крутил головой, всматриваясь в чертову темень, казалось еще больше сгустившуюся вокруг.
— С порталом не все ладно… — повторил Ким. — Собака, кстати, не пострадала?
— Собака не пострадала… — рассеянно ответил Свирский. — А эти сволочи ушли. Отступают как раз в сторону портала. Видно, у них тоже имеются индикаторы… Их накроют с вертолета…
— Когда вы засекли людей Саррота? Они обложили нас совершенно неожиданно…
— Господа из «Дженерал Трендс» совершенно напрасно воображали, — самодовольно улыбнулся Свирский, — что если они втихую досыта накормили адвоката Гопника резонансными зондами, то только им это и известно. Мы с такими штучками знакомы давно, и как только господин адвокат снова объявился в поле зрения… со своим предложением продолжить переговоры… Как только он снова объявился, мы хорошенько проверили его на этот счет. Дистанционно, господин Агент, дистанционно… Так что не только ваши сведения вели нас. Гопник шел на явку к Фюнфу, Саррот шел за Гопником, а мы — за Сарротом… Но вы оказались незаменимы, Агент. И для мсье Клода, и для нас — полчаса назад сигнал от зондов как в воду канул. В буквальном смысле этого слова. И нам-бы долго пришлось кружить по Ржавой Пойме, если бы не вы…
— Видимо, адвокат… — начал Ким.
— Дьявол поймет его, этого адвоката! — в сердцах воскликнул майор. — Сейчас мы снова слышим сигнал. Если аппаратура не врет, он бредет сейчас точно навстречу остаткам банды Саррота. Именно поэтому наши люди там не помешают…
— Будьте осторожны… — прервал его Яснов. — Вокруг портала — кольцо… «Пушистые призраки» объявились здесь… Целых шестеро.
Это произвело на Свирского должное впечатление. Светящиеся малыши, надо полагать, также входили в сферу компетенции его подразделения.
— Вам лучше знать, что это означает, — вздохнул Ким. — Если надо, можете проконсультироваться у академика Аркадьева… Я не шучу, вон он стоит у сломанных деревьев… Не упускайте возможность…
Майор посмотрел удивленно на массивную фигуру дока. Прежде чем он пришел к какому-либо решению, из тьмы, со стороны Чертовой Лысины, трижды просигналили фонарем…
А затем взорам сгрудившихся вокруг боевых вертолетов людей предстал довольно странный кортеж: в сопровождении пятерки вооруженных десантников из Ржавой Поймы, торопясь, очень торопясь, спускались двое высоких сутуловатых людей, тащивших на импровизированных носилках третьего. Следом за ними легко, но в то же время как-то скованно шагал четвертый — очень высокий, по-мальчишески угловатый. За его спиной отсвечивала серебристым блеском рукоять меча. Ким и Свирский, а за ними и все, кто мог, сначала неуверенным шагом, а затем переходя на бег устремились к ним. Опередил всех, как ни странно, увесистый Аркадьев.
— Я вижу перед собой господина Адельберто Фюнфа? — с волнением в голосе спросил он и властно отстранил подоспевшего сержанта: — Подождите вы со своими наручниками!
Заросший курчавыми черными волосами носатый тип, придерживавший носилки сзади, ответил лаконично и горестно:
— Увы!
О чем доктор Аркадьев расспрашивал Мепистоппеля, какие вопросы они задавали друг другу и какие ответы получали, осталось неизвестным для Кима. Он стоял перед Пером, который держал носилки и молча улыбался.
— Все в порядке, Агент… — наконец произнес он. — Займитесь Тором — у него беда. Кажется, он потерял Харра. Навсегда…
И только тогда Яснов, как и все остальные, кинулся к долговязому типу с мечом. Тот приветливо вскинул руку:
— Здравствуйте, я Тор… Тор Толле… Кто главный у вас? Командуйте, срочно командуйте: пусть ваши люди бегут оттуда…
* * *
Свирский уже сориентировался и скомандовал отбой. Не стоило рисковать людьми, когда главная цель операции уже была достигнута.
— Что с ним? — спросил он, направив фонарь на распростертого на носилках Гопника. — Они налетели на боевиков Саррота?
— Никак нет, — тяжело дыша после торопливого марша по ночным буеракам, отрапортовал сержант, командовавший отрядом сопровождения. — Мы, похоже, разминулись… Раненого нес он… — Сержант кивнул на Тора.
Гонсало тихо застонал.
— Вы можете говорить? Что с вами произошло? — нагнулся над ним Свирский.
— Долго рассказывать, мистер… — не без труда выдавил из себя покалеченный адвокат. — Уносите ноги… бога ради, поскорее уносите ноги… И меня тоже…
Но его совет запоздал.
— Смотрите!!! — громко, перекрыв голоса всех окружающих, воскликнул док Аркадьев. — Звезды!..
Ким вскинул голову и оторопело замер: словно какой-то потусторонний озорник бросил камень в темную заводь, опрокинутую над Рекой и Степью, — в кристальной бездне неба над Ржавой Поймой вечные и неподвижные звезды на его глазах двинулись со своих Господом определенных мест, словно норовя уйти прочь от какой-то Чертом означенной метки — прямо над их головами…
Происходящее не умещалось в сознании.
— Ложись! — страшным голосом скомандовал Свирский. — Всем закрепиться на месте! Все держитесь за что-нибудь!
Для Кима этим «чем-нибудь» оказался торчащий из земли корень какого-то местного дерева — огромный и корявый. Для адвоката Гопника «что-то» были ботинки самого Яснова.
Ким, да и большинство людей ожидали чего-то вроде взрыва, удара молнии или землетрясения. Но последовало нечто совсем иное.
Агенту показалось, что он оказался на крышке какого-то гигантского люка, которая именно сейчас надумала открываться. Почва под ним наклонилась, вздыбилась и стала вдруг вертикальной стеной. Оглянувшись, Ким с ужасом понял, что висит — висит, отчаянно вцепившись в нелепую корягу, над безмерной бездной, в которую превратился горизонт Поймы. И в эту бездну, торопливо обгоняя друг друга и поднимая стену пыли, летело все, что не смогло зацепиться за эту невероятно отвесную, безжалостно вставшую над ними стену. Вдали — сорвавшиеся с шасси геликоптеры, слои почвы, а рядом — камни, пласты мокрых, прелых листьев, сучья, чья-то каска. Весь мир обрушивался в бездну, весь мир… и выскользнувшие из-под Гонсало носилки… А сам он, мертвой хваткой обхвативший ноги Агента, становился все тяжелее и тяжелее, словно наливался свинцом… ртутью… нет, чем-то еще несравненно более тяжелым…
«Он сломает мне позвоночник!.. — в отчаянии подумал Ким. — Попросту разорвет меня пополам-Идиотская смерть… И где чертова девчонка? Она же ведь в наручниках — не сможет ни за что уцепиться!.. Глупый у нас конец».
Но если его и ожидал конец, то совсем другой. Идиотская коряга не выдержала первой. Она вырвалась из слоя почвы, обрушивающегося вниз, руки Кима сорвались с корня. Увлекаемый собственным весом и весом нечеловечески заверещавшего Гонсало, он стремительно полетел в бездну. Разбивая лицо и руки о выступы скальной стены, обрывая какие-то сучки породы, в которую превратилась почва, ветви, Ким падал все быстрее, быстрее и быстрее…
Дикий, запредельно оглушительный скрежет разнесся над вставшей дыбом Поймой. Словно заорала сама планета. И глухой удар обрушился на нее, словно ставя точку на всем.
И все кончилось.
По инерции Ким, по-прежнему влекомый вцепившимся в него адвокатом, пролетел еще с десяток-другой метров. Но уже — по горизонтали. И остался лежать. На земле, которая снова стала землей. Где-то вокруг что-то трещало, стонало, с грохотом рушилось, но он понял: все… представление окончено.
И Гонсало тоже понял, что все. И наконец отпустил его.
Поднимаясь на ноги, Яснов почувствовал нечто вроде разочарования: как-никак такое падение в пропасть, не закончившееся свернутой шеей, — это что-то вроде невыполненного обещания…
Он не сразу сообразил, куда его занесло: местность была застлана столбом пыли. Глянув в небо, он не увидел звезд. Только пыльный мрак. Но они снова были на месте — в этом можно было быть уверенным. Нагнувшись над Гонсало, Ким спросил:
— Как вы там, господин адвокат?
* * *
Они собирались с трудом, плутая в оседающих фонтанах пыли, проваливаясь в разверзшиеся в земле трещины, без конца пересчитывая друг друга. Как-то так получилось, что центром, вокруг которого собирались все они, порядком побитые, увешанные оружием, оказался Тор, присевший на вывернутую из почвы железобетонную плиту и отрешенно замерший. Он почти не реагировал на происходящее вокруг.
Откуда-то из темноты вывалился, сопровождаемый крашеным Бинки, Счастливчик и опустился рядом с Кимом. Никто не думал брать его под арест. Угроза кошмарной смерти и чудесное спасение, пришедшее на смену гибели, примирили всех. Надолго ли?
«Как он-то уцелел, Господи? — подумал Ким. — Впрочем, им везет, пьяным. Ни Бог их в рай не пускает, ни Черт к себе не забирает… Должно быть, просто застрял в той чащобе дикой вместе с псиной своей… А вот господину Сарроту и его людям повезло меньше — до самого конца пролетели, надо полагать… Только что там было, в конце пропасти этой?»
— Судя по тому, что творится в эфире, — сообщил майор Свирский, — в Столице все стоят на ушах… Думаю, не только там. Мы были свидетелями настоящего микроколлапса… Неужели «призраки» действительно способны на такое?
— Все как в Апокрифе Лоуренса, — подтвердил Аркадьев, подходя к нему. — «Пушистые призраки», почуяв выход «червя» из портала, строят кольцо и ссшивают пространство… Все, что внутри, уходит туда — в подпространство… в полость… в Тартар.
Смотрите, как изменилась местность…
Теперь, когда облака пыли начали рассеиваться, в свете ярких мини-лун Колонии, невозмутимо продолжающих свое вращение в потревоженном гравитационном поле Прерии, стал виден ставший неестественно близким противоположный берег Реки. Ким только сейчас понял, что не стало огромного куска Поймы. В Тартар ушла Чертова Лысина.
* * *
Пер присел рядом с Тором. Тот колдовал над лишившимся сознания Гопником. Так и не взятый под арест Мепистоппель о чем-то толковал с постепенно трезвеющим Тони, неспешно разводя костерок. Подсевший к ним академик вовсе не смотрелся в этой компании инородным телом…
— Ты думаешь, он не успел уйти? — спросил Пер. — У него было время, если… Я не верю, что Харра втянуло в Тартар. И что эти… могли с ним справиться, тоже не верю…
Тор поднял на него отрешенный взгляд и впервые после того, как на них обрушился коллапс, заговорил:
— Пока я не видел его мертвым, он жив. Харр жив для меня… Ты знаешь — это наш закон… Он всегда будет… всегда будет где-то рядом…
Пер вяло улыбнулся. Поднялся. Пошел в темноту. Потом остановился, рассеянно похлопал себя по карманам и вынул свисток. Коротко помолился — не своему богу кальвинистов, а так — Богу вообще — и поднес свисток к губам. Сзади него Тор вздрогнул, восприняв неслышимый звук. Но не сказал ничего.
Они оба долго слушали тишину. Пер снова поднес свисток к губам. Но не успел дать повторный сигнал: над Поймой разнесся тихий, словно рыдающий вой…
* * *
Естественно, Тор первым достиг цели. И разумеется, ни до чего, кроме Харра, ему дела не было. Он склонился над Псом и принялся торопливо объясняться с ним, одновременно врачуя глубокую рану слева на шее. Харру вообще досталось основательно — рассечено ухо, лапы разодраны в кровь. Сам он был мокрый и предельно вымотанный. Рядом, словно перед иконой, застыл, прижавшись к земле, не обращавший никакого внимания на посвистывания хозяина Бинки. И еще какой-то пес, явившийся из темноты, невероятно шелудивый, с порванным ухом. А чуть поодаль на траве сидела и пыталась плечом счистить кровь и грязь с разодранной щеки тонкая, угловатая китаянка… Быть в центре событий было все-таки очень характерно для Энни. Ким присел рядом и стал помогать ей как мог.
— Да снимите с меня эти чертовы наручники! — сердито распорядилась девушка. — Я все-таки не Гудини!
* * *
— Он разделался с мерзавцами? — спросил запыхавшийся Пер, кивая на Пса. Густавссон почти вместе с Кимом подоспел к этому странному кратеру на вершине горы хлама, образовавшейся на том месте, где пространство сомкнулось над Чертовой Лысиной.
— Нет, — ответил Тор. — Он почувствовал, что будет… это. И бросился в воду. Ушел подводным туннелем. Так что те люди… и нелюди… они живы и здоровы — там, в Тартаре… Если там можно остаться живым и здоровым…
«Господи, да там больше километра под водой, туннелем, если судить по схеме Пера…» — подумал Ким. Но уже не смог заставить себя удивиться чему-либо еще…
Зато академик и Мепистоппель были поглощены совсем другим. На самом дне кратера, который охранял раненый Харр, еле заметные, почти погасшие, лежали, прижавшись друг к другу, словно щенята, все шестеро «пушистых призраков»..
— Дьявол! Надо уходить отсюда как можно скорее! — с тревогой воскликнул Свирский, разглядев, на что засмотрелись двое специалистов по неземным созданиям. — Пусть ими занимаются саперы…
— Ни в коем случае! — возмутился Аркадьев. — Их необходимо покормить и доставить в город. Теперь это просто обычные живые существа… Нуждающиеся в пище и в уходе…
— И никаких саперов! — гневно добавил Адельберто. — Это — моя законная собственность!
