29
Раненую инопланетянку, которую вывез из Пулкова полковник Рысаков, доставили в тот же госпиталь, где арестовали Марию Богатыреву И поместили в тот самый особый изолятор, куда Богатырева с дочерью так и не попали.
С другой инопланетянкой, которую отправили из аэропорта по воздуху, случилась неприятность Самолет сумел взлететь, но был обстрелян «тарелкой», севшей ему на хвост, уже в воздухе, за линией фронта. Сопровождающие лица успели спрыгнуть до того, как «ил» развалился в воздухе, и трофеи захватили с собой.
Командир группы сопровождения так искусно владел парашютом, что опустился всего в десяти метрах от инопланетянки. Но она оказалась мертва.
Раны были слишком серьезны, и, хотя ей сделали перевязку и остановили кровь, это ее не спасло.
Таким образом, инопланетянка, доставленная в госпиталь регионального центра медицины катастроф, была единственной живой пленницей, пригодной не только для изучения, но и для допроса.
И пока медики готовили оборудование для исследования ее организма и врачевания ее ран, военные дознаватели и сотрудники ФСБ обнаружили, что дело с получением информации сдвинулось с мертвой точки.
Всю дорогу инопланетянка твердила на ломаном русском языке, что ей не нужно никакого лечения, а требуется срочная деактивация — и теперь она вдруг заявила, что согласна ответить на все вопросы, если ее пообещают после этого деактивировать.
Дознаватели никак не могли понять, почему она так настаивает на деактивации, а инопланетянка слишком плохо знала язык, чтобы как следует это объяснить.
Поначалу все поняли так, что деактивация позволяет тяжелораненым остаться в живых и способствует регенерации тканей, — но инопланетянка была не так уж тяжело ранена. Ей прострелили обе руки, но кровь уже остановилась, и медики уверяли, что угрозы для жизни нет.
Однако инопланетянка без конца твердила: «Меня накажут. Я умру. Нам нельзя быть в плену», — и дознаватели решили, что она говорит о казни, которая ждет ее за попадание в плен, если до нее доберутся свои.
Это, конечно, была интересная информация, но далеко не самая важная. Так что разговор об этом решили отложить на потом, а пока стали задавать пленнице другие вопросы:
— Какова численность ваших войск? Сколько вас всего? Откуда вы прилетели и какова ваша конечная цель?
Но, едва начав отвечать на эти вопросы, пленница вдруг обмякла, и сознание покинуло, ее.
Медицинские приборы со всей очевидностью отражали картину той самой деактивации, к которой она так стремилась. С ней происходило в точности то же самое, что и с людьми, пораженными голубым градом.
— Они что, умеют усыплять сами себя? — удивленно спрашивали сотрудники спецслужб у медиков, но те только пожимали плечами.
Чекисты настойчиво требовали, чтобы медики нашли способ разбудить инопланетянку, потому что надо продолжать допрос, — и врачи вовремя вспомнили про инъекторы с противоядием.
Тот инъектор, который отобрали у доктора Богатыревой, увезли вместе с ней на Литейный. Но среди трофеев, доставленных вместе с пленницей, нашелся еще один, и его решили испробовать на спящей красавице с черным ромбом над переносицей.
Одной порции в четыре минимальных дозы оказалось мало, и только после шестнадцати доз инопланетянка открыла глаза. И почему-то пришла в ужас.
Она отчаянно восклицала что-то на родном языке, особенно часто повторяя слово, похожее на «мунгара», и тогда ее спросили:
— Что такое «мунгара»? В чем дело? Похоже, она силилась подобрать нужное слово, но так и не смогла это сделать.
— Маленький Хозяин… — произнесла она, трогая пальцами черный ромб у себя на лбу, но уже не смогла объяснить, что бы это значило, потому что снова провалилась в сон.
Однако на этот раз все было гораздо хуже. Угасающий пульс не стабилизировался на уровне трети от нормы, а продолжал стремиться к нулю.
— Давление ниже критического, — озабоченно воскликнул один из врачей.
— Фибрилляция, — констатировал другой.
Медики заметались у койки, пытаясь реанимировать инопланетянку человеческими лекарствами и внеземным противоядием одновременно, но все было тщетно.
Искусственное дыхание, массаж сердца и дефибрилляция электрошоком продолжались минут пятнадцать.
— Зрачки широкие, на свет не реагируют, — сказал наконец старший из реаниматоров. — Дыхания нет, сердцебиения нет, мозговая деятельность прекратилась. Все, ребята. Бесполезно. Констатируем смерть.
Сотрудники спецслужб так и не получили вразумительных ответов на свои вопросы, а медики никак не могли понять, чем вызвано такое стремительное угасание жизни. Они только заверяли, что пулевые ранения рук не могли быть причиной смерти.
— Скорее уж это чертово противоядие, — говорили они. — Может, мы дали слишком большую дозу.
Прямым следствием этого происшествия явился категорический запрет экспериментов с противоядием на людях. Даже несмотря на то, что десантники в Пулкове оживили с помощью трофейных инъекторов кучу пострадавших без единой осечки и сведения об этом уже просочились в прессу.
К счастью, десантники о запрете так и не узнали. Им было не до того.
В Пулкове разгорался новый бой, и противоядие в инъекторах могло помочь десантникам продержаться против инопланетян с их «гуманным» оружием как можно дольше.
