— Значит, твои парни установили контакт с шестью мастерами?

Тилим кивнул. На самом деле с одиннадцатью, но пятеро пока были на стадии осторожного прощупывания. А вот остальные шестеро уже практически согласились отдаться под руку королевы Агбера. Если только люди королевы сумеют извлечь из застенков Черного барона некоторых дорогих им людей и… гарантируют, что их никогда и нигде не настигнет его карающая длань.

— Хм, здорово… А что за мастера-то?

— Бумагоделов двое, потом литейщик, стекольщик… — начал перечислять Тилим.

Сидевший напротив него Шуршан только согласно кивал.

Поездка по мастерским и мануфактурам мастре Ушуга запомнилась Тилиму как некое фантастическое путешествие. Они располагались не так далеко от Дагабера. В небольшой горной долине, выход из которой закрывала крепость под названием Либвэ, в которой, как они уже знали, располагался некий аналог школы маркиза Агюена. Так что проникнуть в эту долину, как, впрочем, и покинуть ее, не имея специальных пропусков или не обладая особыми навыками, было чрезвычайно затруднительно…

Мастерские его поразили. Если до сих пор он воспринимал Черного барона и его людей только как страшную разрушительную силу, то во время этой поездки он ясно осознал, что этот человек не только разрушитель, но и великий созидатель. Просто созидает он очень… жестоко. Не считаясь ни с чем и замешивая раствор для своих великих строек на крови и боли… И даже пожалел Черного барона, предположив, каким жутковатым местом представляется тому мир, если он предпочитает работать с ним именно так. Но когда он погрузился в истории, поведанные ему мастерами, которых двое его приказчиков из числа выпускников маркиза Агюена (занесенных Бангом в список неблагонадежных и почти сразу же после этого со скандалом выгнанных Тилимом из торгового дома, отчего у них появилась масса времени для другой работы), вполне успешно проникшие в долину и обосновавшиеся там, сочли дозревшими до личной беседы, эта жалость быстро прошла. С людьми нельзя было поступать ТАК! Нет, человек существует в достаточно жестком и прагматичном мире, непременной чертой которого является то, что все вокруг манипулируют друг другом. Родители — детьми, дети — родителями, жены — мужьями, любовницы — содержателями, друзья — друзьями, начальники — подчиненными, а коллеги друг другом. Сам факт манипуляции человека человеком совершенно не вызывал у Тилима отторжения. Тем более что не всегда побудительным мотивом этих манипуляций непременно служит некая корысть. Иногда люди пытаются манипулировать другими людьми, просто считая, что так будет лучше для них самих. Или пытаясь самоутвердиться. Либо даже по привычке. Поэтому, если абстрагироваться от побудительных причин этих постоянных манипуляций, можно констатировать, что жизнь устроена именно так, и человек живет в социуме, среди других людей, непрерывно взаимодействуя с ними. Так что манипулируй, ибо манипулируем будешь… Но людей нельзя доводить до такого состояния. Нельзя лишать надежды на счастье, на любовь, оставляя им только лишь выживание. Делая из них всего лишь дрессированные инструменты, заточенные под выполнение неких возложенных на них функций и задач. И все. Это… хуже, чем сделать человека Безымянным. Тот хотя бы не помнит и не осознает того, что с ним было ранее и кем он является сейчас. А те, кому не посчастливилось обратить на себя внимание Черного барона, были обречены на память и потому на долгое, длящееся годы страдание. Постоянное. Неизменное. Ибо именно это страдание и… страх перед тем, что оно может стать еще большим, и являлись той цепью, на которую Черный барон предпочитал сажать людей. Тем более страшной, потому что каждый из них понимал, что не в силах ничто изменить… до тех пор, пока в их жизни не возник мастре Тилим.

— А что насчет операции в Агбере? — спросил Шуршан.

Тилим прибыл в Гравэ только утром, сделав крюк на пути из Дагабера в Агбер-порт и собираясь уже после обеда следовать далее. Несмотря на то что его личный возничий был из своих и утечки информации не предвиделось, все равно слишком долгая дорога могла вызвать ненужные подозрения у того же Банга.

Тилим пожал плечами:

— Пока неясно. Мне докладывают, что они развили бурную деятельность — выкупили пакгаузы в Аржени и Гамеле и огромные склады в Агбер-порте и сейчас их лихорадочно перестраивают. Народу на них кишмя кишит, но в Гамеле и Аржени на контроле пара моих ребят, а за Агбер-портом я приглядываю сам, да и господин Гаруз ухо востро держит. Но пока ни он, ни я не смогли обнаружить там никаких особых причин для беспокойства. — Он сделал паузу, а затем осторожно предположил: — Возможно, мы зря подозреваем их в подготовке некой тайной операции, может, это действительно всего лишь попытка побольше заработать. В конце концов, потеря сети в Агбере и Генобе пробила в их финансах изрядную дыру.

Шуршан задумчиво опустил очи долу. В кабинете на некоторое время установилась тишина. Наконец Шуршан, вздохнув, покачал головой:

— Все равно присматривай за этим. Что-то мне не по себе, все свербит печенка и свербит… не упустили ли мы чего. Если опростоволосимся, онотьер нам этого не простит.

Тилим согласно кивнул и поежился. Да уж, не дай Владетель подвести онотьера…

— Ладно, пока они заняты этими стройками, продолжай играть дурачка и заниматься мастерами. Если мы разрушим эту… как ее, зараза… а… монополию Насии на бумагу и остальные технологии, а потом еще и онотьер врежет по насинцам, то мы Черного барона точно прижмем. И следи внимательней. Когда онотьер развернет активные действия, барон может затеять эвакуацию ценного персонала. Вот тогда и можно будет попытаться вытянуть тех, кого ты собирался… а пока не рыпайся. У тебя слишком мало людей. Я тебе в ближайшую неделю, конечно, подкину кое-кого, но на слишком многих не рассчитывай. Пока мы с этой бурной деятельностью у нас под носом окончательно не разберемся, я много людей тебе не дам. Кто знает, может, мы чего не видим и вся эта бурная стройка только для отвода глаз. А на самом деле они чего другое готовят.

Тилим снова кивнул. Исключить такое было нельзя.

— Хорошо, господин Шуршан. Я постараюсь быть еще повъедливей. Вон и в Агбер-порт для этого опять еду. Но у меня вот еще какая думка. Возможно, Черный барон просто выводит из-под удара активы. В конце концов, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы просчитать, чем для него может окончиться победа онотьера в Насии. А несмотря на то что насинцы, как обычно, хорохорятся, большинство дворов Шести королевств склоняется к тому, что в схватке Агбера с Насией выиграет Агбер. Вот он и старается заранее создать вроде как совершенно от него независимую торговую сеть, чтобы никому в голову не пришло наложить на нее лапу. Для чего и вышел на агберца, да еще и туповатого. Ну и производство тоже заранее переместит, скажем, в Домину.

— Вот-вот, — кивнул Шуршан. — И я о том же. Как начнет все перемещать, так и выдергивай тех, с кем договоришься. Но и в этих складах тоже покопайся. Они далеко от храмовой площади?

— Через две улицы. Относительно въезда. А задняя часть складов примыкает к зданию, в котором размещается представительство банкирского дома Селиче.

Шуршан задумался:

— Ну… той улочкой у нас никто важный не ездит. Кроме онотьера, конечно. Он-то где ни попадя мотается. Но онотьер, пока с Насией не покончит, в Агбер-порт не вернется. А потом для них уже поздно будет. Как ты мастеров выдернешь, я эту лавочку быстро прикрою… — Шуршан сделал паузу и поежился. — Хотя мне все равно как-то муторно… Может, оттого, что еще никогда столько тварей этого Черного урода в столице не скапливалось?

Тилим кивнул. Да уж, согласно показаниям задержанных, даже когда в Агбер-порте еще действовала разведывательная сеть, максимальное число личных слуг барона в столице Агбера редко превышало несколько человек. А сейчас на складах сосредоточено едва ли не шесть дюжин работников. И хотя, скорее всего, не все из них были подручными Черного барона, как минимум дюжину удалось идентифицировать. Из них аж двое были мандаторами…

— Вот что, — решительно произнес Шуршан, — как доберешься до Агбер-порта, передашь Гарузу, чтобы в крайние дома по этой улице посадил по пол-сотне наших… ну или сколько сможет, а до полусотни дополнит обычными вояками. Наблюдение он там уже давно организовал, но если что — с того момента как наблюдатель сигнал подаст, до того как достаточное количество наших там окажется — улифанта разделать можно будет… Ну и сам там посматривай, — повторил он.

— Я присмотрю. Обязательно, — опять подтвердил Тилим.

На этом и расстались.

До Агбер-порта мастре Тилим, уважаемый глава бурно разрастающегося торгового дома, добрался через две с половиной недели после того, как покинул свою штаб-квартиру в Дагабере. Как и большинство других путешественников, следующих данным маршрутом. Несмотря на войну, дороги через Кагдерию для купеческого сословия по-прежнему были вполне безопасны. Даже наоборот, шейкарцы, ранее, невзирая ни на какие договоры, время от времени пощипывающие караваны, сейчас полностью переключились на насинцев. Так что никаких особенных происшествий за время путешествия с мастре не случилось. Так он и ответил своему доверенному помощнику Бангу, когда тот поинтересовался, как мастре перенес дорогу.

— Вот и слава Владетелю, — обрадованно отозвался Банг, — а у нас тут тоже все нормально. Перестройку почти закончили. А еще один мастер, которого мастре Ушуг прислал, такую вещь придумал: специальную медную трубу по стене склада пустить, чтобы воздух охлаждала и внутри склада прохлада была. Ни у одного склада такого нет, а у нас будет. Мастре столько всего хитрого с собой привез — ужас как интересно. Вон видите, сколько всего на дворе сложено.

— Вот как? — удивился мастре Тилим. — Ну пойдем посмотрим.

— Прям сейчас? — удивился Банг. — И не помоетесь с дороги? Да и мастера сейчас нет. Он в таверне квартирует. Ему мастре Ушуг очень большие деньги платит, поэтому здесь он устраиваться не стал.

— А чего это мастера нет? Вроде еще рабочий день в разгаре.

— Так праздник же сегодня в городе! — с какой-то непонятной радостью сообщил ему Банг. — Разве вы не слыхали? Гонец прибыл, армия господина коннетабля войска нашего короля разбила. Ну что по другую сторону Шейкарских гор стояли. Так что сегодня торжественная служба в храме Владетеля будет. Говорят, даже ее величество с сыном пожалуют.

— Это значит, сегодня никаких работ на складе не будет?

— Не-а, — мотнул головой Банг. — И завтра тоже. Праздник же…

— Ну тогда все равно пошли посмотрим, — решился мастре Тилим. Тем более что он обещал господину Шуршану быть еще повъедливее. — Я до послезавтра не утерплю…

— Ну как знаете, — пожал плечами Банг. — Только я ничего объяснить там не смогу. Это надо будет мастера звать. Может, послать за ним?

Тилим ненадолго задумался и мотнул головой:

— Нет, пошли без него. Я только одним глазком полюбопытствую, а потом поеду мыться. А объяснения от него послезавтра получу.

Склады встретили их густым сумраком. Тилим шагнул внутрь и остановился, собираясь дождаться, пока глаза со света привыкнут к темноте. Но Банг настойчиво потянул его за собой:

— Идемте же, мастре, а то так и не успеете помыться к тому моменту, как народ к храму собираться начнет. Да и мне страсть как охота шествие посмотреть.

И Тилим двинулся за ним.

Задняя часть склада была занавешена парусиной. Банг подошел к занавеси и громко произнес:

— Сейчас, тут где-то запах есть, через него и пролезем.

Тилим насторожился. Громкость голоса Банга отнюдь не соответствовала моменту. Не хочет ли он предупредить кого-то, кто сейчас скрывается за парусиной? Тилим не кончал школы маркиза Агюена, и потому его физическая подготовка очень немногим отличалась от той, которой обладал молодой мужчина сравнимого возраста и состояния здоровья, уделявший свое время традиционному для данного времени развитию физических качеств и часто путешествующего верхом. Но, как и любой молодой мужчина, да к тому же еще и склонный к риску, он несколько переоценивал свои способности. Поэтому, насторожившись, он сделал не то, что ему действительно необходимо было сделать. Не остановился и не сообщил Бангу, что тот, пожалуй, прав, и он, мастре, сейчас отправится в таверну, в которой он обычно останавливался по приезде в Агбер-порт, и приготовится к празднеству, уже готовому охватить город, а, наоборот, решительно шагнул вперед. В проем, который гостеприимно распахнул для него Банг. И… вздрогнул всем телом в тот момент, когда в его правый глаз с силой вошел тонкий, узкий стилет…

— Один? — свистящим шепотом спросил высокий смуглый человек, выдергивая стилет из глазницы и позволяя телу скатиться по земляному пандусу, ведущему вниз, в яму, и заканчивающемуся округлой дырой подземного хода, который уходил куда-то под сложенный из дикого камня фундамент склада.

— Один, — подтвердил Банг. — Любопытный оказался, гаденыш. Мол, до послезавтра не выдержу.

— А нечего было болтать, — резонно заметил смуглый. — Я тебе так и говорил.

— Ну да, а если бы он в склад сунулся?

— Вот тогда бы и рассказал свою сказку о трубах и прохладе.

— А если бы сунулся, а не вошел? — зло огрызнулся Банг. — Или полез бы, но без меня, а, например, со своим возничим? Они бы вас тут тепленькими и накрыли.

— Не накрыли бы, — отозвался смуглый. — Тут у входа в подземный ход все время Каниб дежурит. Заметил бы, что кто-то за полог нос сунул, и мне доложил. Или сам бы справился.

— Ладно, — примирительно проговорил Банг, — как вышло, так вышло. Я пойду разберусь с возницей, а вы давайте там… Скоро уже пойдут.

Смуглый усмехнулся:

— Не блазай, все уже готово. Мы уже на месте. В банкирском доме шестеро было, вместе с управляющим. Пятерых мы уже прирезали. А управляющего потом выкинем в толпу через разбитые окна. Вместе с арбалетом. Сами разорвут.

Банг усмехнулся в ответ и, развернувшись, выскользнул за парусиновую завесу.

Возничий дремал на облучке крепкого и основательного дорожного рыдвана. Конечно, мастре Тилим, как крепкий молодой человек, вполне способен был добраться до Агбер-порта и верхом, и даже еще, пожалуй, быстрее так добрался бы, но главе известного торгового дома отнюдь не пристало трястись в седле. Столь уважаемый мастре должен был путешествовать не торопясь, солидно… к тому же поездка в рыдване позволяла чуть свободнее планировать график движения.

— Эй, Имах!

Возничий лениво приоткрыл один глаз. Окликнувший его голос был не хозяйским, поэтому слишком уж рьяно реагировать на него не стоило. Ибо это было противно его статусу личного возничего мастре. Банг никак не отреагировал на его приоткрытый глаз, дожидаясь ответа. И возничий нехотя буркнул:

— Ну чего?

— Идем, мастре зовет.

Имах как раз-таки окончил школу маркиза Агюена. И одним из основных правил, которые всем чем ни попадя — от слов до суковатой палки — вдалбливали в голову всем ее учащимся, было то, что никогда не следует наобум переться куда-то, куда тебя приглашает тот, кто может играть за противоположную сторону. Как бы невинно и обоснованно это ни выглядело. Насчет Банга Имах не просто предполагал, что тот может играть на стороне врага, а совершенно точно знал. Потому что мастре Тилим сообщил всем им об этом еще тогда, когда установил это доподлинно. Поэтому, хотя внешне возничий Имах продолжал казаться все таким же сонным и расслабленным, внутри него звонко зазвучал колокол тревоги. Искусство казаться таким, каким ему хочется, а не какой он есть на самом деле, Имах освоил задолго до школы маркиза Агюена. Еще когда он ходил под рукой Горсти Камней, считаясь одним из самых ловких рыночных воров всего Агбер-порта. Ну кто может заподозрить в краже пожилого крестьянина с туповатой рожей, в свою очередь также голосящего, что эти проклятые воры обчистили и его самого…

— Зачем? — лениво отозвался Имах.

— Что «зачем»? — нахмурился Банг.

— Зовет-то зачем?

Банг удивленно воззрился на него:

— А я почем знаю? Он же тебя зовет, а не я.

— И-эх… — Имах сладко потянулся и, скособочившись, начал сползать с облучка. — Глупый ты, Банг, я тебе скажу, — начал он, обходя лошадей и беря их под уздцы. — Нешто обязательно говорить надо, чтобы понять зачем. Сам умом раскинь, — Имах потянул лошадей со двора, — зачем я ему понадобиться мог. А можа, мне струмент какой надо взять, топор там али веревку…

— Ты куда лошадей-то повел? — обеспокоенно спросил Банг.

Имах остановился, окинул его снисходительным взглядом и покровительственно покачал головой:

— Я и говорю, глупый ты. Я же сейчас с тобой пойду, так?

— Ну… так.

— А как можно лошадей во дворе оставить? Эвон, смотри сколько всякого на земле накидано — и тес, и трубки какие всякие, и проволока. А ну как лошади чего спутаются и ноги поранят? С меня ж потом мастре за это шкуру спустит.

С этими словами возничий вывел лошадей и волочащийся за ними рыдван за ворота склада и привязал у коновязи, не обращая никакого внимания на сильно помрачневшего Банга. После чего окинул ленивым взглядом переулок, в который выходили ворота, и, развернувшись к Бангу, угрюмо пялившемуся на него из проема ворот, снова потянулся, скрестив руки за спиной.

— Пошли уж… — зло бросил Банг, — мастре тебя там уже заждался.

— Так точно никакого струмента не надо? — снова спросил Имах.

— Нет же, говорю. Нужен был бы — сказал бы! — нетерпеливо рявкнул Банг. — Пошли, говорю.

Имах сокрушенно мотнул головой и вразвалочку двинулся в ворота мимо Банга. Он не сомневался в том, что за складом установлено наблюдение. Но вот был ли наблюдатель настолько внимательным, чтобы заметить знак, который он изобразил скрещенными ладонями, когда потягивался? В этом он был не очень уверен. Значит, если внутри склада происходит нечто опасное, ему следует постараться непременно остаться в живых и успеть продублировать сигнал. Иначе он подведет не только мастре, но и онотьера…

Внутри склада было довольно сумрачно, но Имах, шедший за Бангом, заранее, еще во дворе, прижмурил глаза, оставив лишь маленькую щелку. Поэтому, когда они шагнули за складские ворота, Имах не только не ослеп от внезапно навалившегося сумрака, но еще и успел сделать короткий шаг в сторону, оказавшись не перед, а чуть правее Банга, который как раз не проявил подобной предусмотрительности. А чего ему было бояться с этим тупым крестьянским увальнем, единственное достоинство которого было в том, что он умело ухаживал за лошадьми? Так что когда Банг нанес привычный удар стилетом, который должен был попасть этому уроду-возничему в печень, его рука отчего-то провалилась в пустоту. А в следующий миг крепкий кулак врезался ему в гортань…

— Тихо, сука!

Банг хрипло втянул воздух и подслеповато блымнул глазами. В глазах плыло. Тупо болело темечко. Владетель! Что случилось?

— Где мастре Тилим?

И этот шепот… он такой знакомый. Банг провел рукой по лицу. Оно было мокрым. Он что, попал под дождь? Какой дождь?! Банг дернулся, но сразу же получил сильный удар под дых.

— Тихо, я сказал. Где мастре Тилим? Быстро!

— Ты?! — изумленно выдохнул Банг, уставившись в глаза совершенно невредимому возничему Имаху.

Но в следующее мгновение ему в рот грубо и бесцеремонно вогнали какой-то обломок деревяшки… а затем он сам вцепился в нее зубами, не обращая внимания на то, что занозы вонзаются ему в нёбо и язык. Потому что этот… этот… да какой он, к Владетелю, возничий! Эвон как ловко с кинжалом управляется. Оттяпал мизинец так, что его едва не вывернуло от боли…

— Итак, спрашиваю в последний раз: где мастре? — холодно произнес возничий, вытащив из его рта деревяшку. — А вздумаешь молчать — отрежу язык Раз он мне все равно без надобности.

— Т-там, — прошипел Банг, со страхом глядя на это порождение Запретной пущи, в которое превратился деревенский увалень Имах.

— Где «там»?

— В той с-стороне, за п-парусиной.

— Живой?

Замерев на мгновение, Банг с натугой мотнул головой. Врать этому преобразившемуся возничему он не рискнул.

— Н-нет… Но это не я.

В этот момент складские ворота снова бесшумно распахнулись, чуть осветив внутреннее пространство огромного склада, и этот преобразившийся возничий замер, мгновенно поднеся к горлу Банга его же собственный стилет. Причем он держал его столь умело, что Банг не сомневался — если он даже вздохнет чуть более шумно, чем необходимо, лезвие мгновенно располосует ему гортань.

— Эй, парень, — послышался из-за чуть приоткрытой створки чей-то тихий шепот, — ты здесь? Ты наш, что ли, раз знак знаешь?

— Наш я, наш, — не оборачиваясь, кивнул Имах, чуть ослабив напряженную руку, но не отрывая взгляда от Банга. — И знак не зря подал. Что-то странное здесь творится. И мастре, как этот урод говорит, за то жизни лишился.

— Мастре Тилим? — удивленно переспросил голос, после чего в поле зрения Банга появились еще трое, одетых как обычные горожане.

Воспользовавшись моментом, Банг слегка скосил глаза и огляделся. Он лежал на земляном полу, внутри склада, совсем рядом с воротами, за штабелем с тесом. До парусиновой занавеси было шагов двадцать пять — тридцать, но она находилась по ту сторону штабеля. Так что, вполне возможно, Каниб ничего не видел. Мандатор говорил, что он дежурит за парусиной. Банг покосился на Имаха. Тот не отрывал от него взгляда. Нет, крикнуть — прирежет. Мгновенно. Надо подождать. Может, появится шанс как-то вывернуться. Как и любой близкий подручный Черного барона, Банг больше всего на свете ценил самого себя. И пошел к нему только лишь потому, что именно Черный барон предоставил ему наиболее широкие возможности потешить себя любимого, самыми запретными удовольствиями. Тем более что он питал слабость к таким формам удовольствий и наслаждений, большая часть которых в иных условиях должна была бы привести их любителя в тюрьму, а то и на плаху.

— Он самый, — отозвался Имах и спросил: — Ну, гаденыш, кто там за этой парусиной прячется-то?

— Там… люди, — сдерживая голос, отозвался Банг.

— Какие люди? — этак ласково уточнил Имах и, выразительно подкинув деревяшку, вкрадчиво попросил: — Ты давай поподробнее. Кто, сколько, зачем на складе прячутся. Чтобы у меня не возникло желания снова тебя понукнуть. Ты ведь тогда одним мизинцем не отделаешься.

— Там… тридцать восемь человек, — сглотнув, ответил Банг. — Зачем там — не знаю. Мое дело было никого из посторонних сюда не допускать, а чем они там занимались, мне неведомо.

Возничий покосился на подошедших:

— Вот что, парни, старший у вас кто?

— Я, — отозвался один.

— Оставь мне еще одного, а сам давай-ка бери этого цуцика и галопом к господину Гарузу. Пусть высылает сюда команду… и солдат пусть прихватит. Ой что-то не нравится мне, что их в этом складе так много. Да и что уже убивать начали, чтобы свою тайну покрыть, тоже поганый признак. Что-то поганое они затевают, убей меня Владетель, и именно сегодня. Так что мы тут вдвоем присмотрим, чтобы они наружу не вылезли, и, если что, шум подымем.

Банг едва слышно с облегчением выпустил воздух между зубов. Пронесло. Поверили.

— А тебе, погань, я вот что скажу, — продолжил возничий, разворачиваясь к нему. — Если твои подельники все равно сумеют что гнусное учинить, на легкую смерть не рассчитывай. Так и знай! — Он воткнул в похолодевшего Банга злой взгляд и тихо закончил: — Ну, не надумал чего еще рассказать?

Но Банг, отнюдь не из какой-то там стойкости или верности, а больше по привычке к тому, что, несмотря на все то, что он творил, ему всегда, когда проще, когда сложнее, когда в самый последний момент, но удавалось-таки вывернуться, отрицательно замотал головой.

— Тогда давайте идите.

Следующий час на складе прошел довольно спокойно. Из-за парусины никто не показывался. Имах молчал, молчал и оставленный с ним оперативник. Только один раз, когда сквозь неплотно закрытые ворота донесся колокольный звон, оперативник повернулся к Имаху и качнул головой. Этот звон означал, что королева со свитой выехали из ворот дворца и двинулись в сторону храма Владетеля. Имах в ответ только сильнее стиснул рукоятку кинжала. Теперь у них был только один выбор — умереть, но не выпустить этих тварей на улицы города.

К счастью, этого не потребовалось. Спустя несколько минут ворота склада тихонько приотворились, и внутрь начали проскальзывать неясные тени.

— Имах…

— Да, господин Гаруз, — мгновенно отозвался тот, узнав голос.

— Как тут?

— Все тихо. Никто не высовывался.

Гаруз кивнул в сторону занавеси:

— Туда не совались?

— Нет, боялись спугнуть.

— Понятно… Правильное решение. Сейчас мы их ужо… — Гаруз оглянулся и махнул рукой пришедшим с ним бойцам и оперативникам. — Давайте вперед. Только тихо. Сейчас посмотрим, кто там замыкался.

Он даже не подозревал, что они уже опоздали…

Мельсиль ехала по улицам в открытой коляске. Югор сидел рядом, поблескивая по сторонам любопытными глазенками и время от времени махая ручкой, отчего по толпе мгновенно прокатывалась волна восторга. Вокруг коляски мерно шествовало полтора десятка воинов личного конвоя королевы, дюжие мужчины в полной броне, со щитам и широкими алебардами в руках. Они выглядели очень грозно. Никто даже не догадывался, что их основной задачей являлось не уничтожение неких злоумышленников, пытающихся пробиться к королеве. Для этого были предназначены совсем другие люди, часть которых сейчас образовывали второе, конное кольцо охраны, часть медленно перемещались в толпе, внимательно глядя по сторонам в полной готовности перехватить чью-нибудь враждебную руку, а еще часть рассыпались вдоль всего маршрута движения. И, примостившись кто на крыше, кто за трубой, кто у чердачного окна, цепким взглядом ощупывали окружающее пространство сквозь прицельную рамку арбалета. Эти же дюжие, увешанные железом мужики должны были в случае малейшей опасности закрыть королеву и ее сына своими щитами, широкими пластинами алебард или, если потребуется, своими телами. Ибо, несмотря на все усилия службы охраны, публичные выезды по-прежнему оставались самым опасным мероприятием из всех, в которых принимала участие королева. И именно во время таких выездов вероятность того, что убийца сможет-таки приблизиться к королеве на опасное расстояние, все равно оставалась достаточно высокой. Но обойтись без них она все равно не могла. Народ должен видеть свою королеву…

Мельсиль не слишком нравилось смотреть на свой народ из-за нескольких рядов солдат, но яркое напоминание о том, что на нее ведется настоящая охота, сейчас было скрыто складками длинного платья.

— Да здравствует ее величество королева! — громогласно взревел какой-то щуплый мужичонка, запрыгнув на парапет колоннады, идущей по фасаду агберского представительства торгового дома Селиче.

Мельсиль представила, как на мужичонке сейчас скрестились прицельные линии как минимум трех арбалетов, и во избежание излишнего рвения своей охраны, что могло стоить мужичонке жизни, поспешно приподнялась в коляске, чтобы приветственно помахать ему. Но… мужичонка внезапно вздрогнул и, захрипев, рухнул вниз с арбалетным болтом, торчащим из спины, свалившись кому-то в толпе прямо на голову. Толпа взвизгнула и отшатнулась. Мельсиль рассерженно всплеснула руками. Как? Почему? Он же ничего не сделал! Как они смели?! Ну, маркиз Агюен, я вам покажу, как убивать моих подданных только за то, что они хотели меня попривет…

— Ваше вели…

Мельсиль, успевшая властно вскинуть руку, подзывая старшего конвоя и собираясь немедленно высказать ему все, что она думает о произошедшем, недоуменно замерла. Что это? Откуда этот крик?

— Спасайтесь!..

Двери банкирского дома с грохотом распахнулись, и на колоннаду, задыхаясь, вывалился какой-то человек в окровавленной одежде и с мечом в руке.

— Там убийцы! — просипел он. — Спасайтесь, ваше ве… — Но в это мгновение из распахнутой двери вылетела пара болтов, являвшихся близнецами того, что вонзился в мужичонку, и пригвоздила мужчину к мраморным плитам, которыми была вымощена колоннада.

Площадь замерла, только множество мелких водоворотов возникло там, где бросились в сторону возникшей угрозы переодетые бойцы личной охраны королевы. Да щитоносцы мгновенно сдвинулись, пытаясь заслонить своими щитами и алебардами так неосмотрительно вставшую в своей коляске королеву.

— Охрана, угроза!!! — заорал старший конвоя, разворачивая коня в сторону распахнутой двери, из которой явственно доносились звуки отчаянной схватки, шедшей внутри массивного здания представительства банкирского дома, и стараясь хотя бы своим телом заслонить королеву, но было уже поздно.

Воздух над ошарашенно замершей площадью разорвал звон стекла и слитный гул нескольких десятков тетив. Около двух десятков болтов вонзились в щиты или со звоном рикошетировали от воздетых алебард, но их было слишком много… и около полудюжины из них добрались-таки до своей цели. И королева, вздрогнув всем телом, медленно повалилась на подушки коляски, последним движением сумев закрыть собой испуганно затихшего сына…