Глава 4

— Где думаешь сесть? Если тяжеловес примет нас как следует, мы оттуда не уйдем. Наше спасение — невидимость. Сколько раз я хвалила себя за то, что поставила новейшие экраны невидимости! — Сильмара усмехнулась и выжидательно посмотрела на Славу, который рассматривал виды Земли. Тот оторвался от созерцания постапокалипсиса и хмуро ответил:

— Где-то подальше зависнуть надо. Чтобы не засекли. Мне кажется, они теперь будут следить за Красной площадью — чего это мы туда повадились летать. Точно поставят какой-нибудь маячок. Как только подлетим — нам и конец. Пару залпов «Соргам» выдержит, и то не факт. Но главное — пропадет весь груз, а он жизненно важен. Где-нибудь под городом придется сесть, а потом добираться пешком.

— А если в реку нырнуть? — вмешалась Наташа. — Лечь на дно?

— Наташ, ну не смеши! — отмахнулся Слава. — Ты что думаешь, там пятьдесят метров глубины, что ли? Это же не океан! Нет. Высадите меня подальше. Пойду через город пешком. Они что, почти всех эвакуировали, как я понял? А кто сидит в Кремле? Или никто уже не сидит? Кто-то все равно правит этим обществом… Знаете, о чем я сейчас думаю? А ведь все могло быть по-другому — и в роли китайцев могли бы быть мы, если бы не уничтожили того олигарха. Понимаете? Я сто раз уже спрашивал себя — ну зачем, зачем я тогда это сделал? Все пацифизм хренов! Ребята, я реально не мог иначе. Честное слово. И, похоже, загубил свою страну и свой народ. Ну что мне стоило пустить все на самотек?!

— Во-первых, один ты не пойдешь, — решительно заявила Лера, — я с тобой.

— И я! — пискнула Наташа. — Я тоже хочу с вами!

— Нет, вот ты точно не пойдешь, — отрезала Лера, мгновенно ставшая суровой и жесткой, как клинок, — мы со Славой специально подготовленные бойцы, мутанты, если ты забыла. Ты остаешься тут. Слав, что касается того, что надо было все пустить на самотек, — ты не прав. Было бы то же самое, что и сейчас, только нам пришлось бы идти против своих. Ты бы смог убивать своих солдат, русских парней, зная, что за ними стоят зеленые, желающие поработить весь мир? Смог бы. Но чего бы это тебе стоило? Лучше пусть китайцы. Мы все равно их выбьем. Только правильно поступить надо, и все. Правильно все сделать. Чтобы и самим не погибнуть, и людей не подставить. Не забывай — выбить захватчиков полдела, нет — даже четверть дела! Ты не забыл о том, что кто-то послал этот тяжелый крейсер? И что у него, возможно, еще есть такой же, а еще, возможно, и линкор? А кроме того, там, внизу, сейчас постапокалипсис — нет промышленности, нет сельского хозяйства. А значит — голод, разруха, смута. Нужно будет помогать людям — иначе грош цена нашим победам.

— Рано чего-то вы о победах взялись рассуждать, — фыркнула Сильмара, — висим на орбите, боимся спуститься, а толкуем о победах! Ну не смешно ли? Достаточно пары залпов из орудий крейсера, и нам каюк! Думайте, что делать! Потом будете рассуждать — что случится далее. Итак, где приземляемся?

Корабль тихо и плавно устроился на пустыре, возле наполовину пустой автостоянки с брошенными хозяевами автомобилями. Коля уже рассказывал им, что все передвижения на автомобилях отслеживаются пришельцами, и машины расстреливают прямо на шоссе — люди передвигались только ночью, без транспорта. Впрочем, и ночь не гарантировала от нападений — это и понятно, у каждого флаера системы наблюдения неплохо видели ночью, практически на любое расстояние. Судя по информации из базы данных, каждый тяжелый крейсер мог нести не менее пятидесяти флаеров, а то и больше. И это не считая беспилотных кораблей — тех могло набраться такое же количество.

Была поздняя весна. Можно сказать — лето. Но ночи еще не стали жаркими и душными. После постоянной температуры корабля воздух показался очень свежим, тем более что дул ветерок, сгибал кроны деревьев с распустившимися зелеными листьями.

Слава слегка поежился и посмотрел на Леру, затягивающую завязки на ветровке:

— Что, прохладно? Сейчас нагреемся! Побежали!

Он пружинящим шагом рванул вперед, набирая и набирая скорость. В темноте они видели великолепно, так что легко огибали автомобили, скопившиеся на широкой трассе. Это было скопление частично сгоревших, частично разрушенных и разграбленных автомобилей — непонятно только, кому понадобилось грабить машины, снимать с них запчасти — все равно ездить на них было нельзя! Может, некоторые особо отчаянные все же пытались ездить на машинах — обугленные и разорванные остовы их автомобилей валялись на обочинах дорог.

Складывалось такое впечатление, что люди рванули из города, и тут их настиг огненный смерч — пришельцы наглухо заблокировали дороги, устроили нагромождения из разбитой техники. То же самое наблюдалось и на пустых, темных улицах Москвы.

Где-то ветер переметал с места на место бумажки, играя занавесками в разбитых окнах домов, где-то гудел в водопроводных трубах, и никого не было вокруг. Ни одной живой души. Впрочем, нет. Из-под ног брызнула кошка, спасаясь от двигающихся, как поршни, ног бегунов. С помойки, образовавшейся возле одного из дворов, с карканьем взлетела ворона, копавшаяся в чем-то подозрительном, похожем на труп.

Славу охватило странное чувство отстраненности от всего происходящего, как будто он был не на Земле, а в каком-то параллельном пространстве, настоящая Земля находилась где-то там, далеко, а этот мертвый город совсем даже не являлся Москвой!

Они бежали уже около часа, и только сейчас заметили первых людей. Несколько темных фигур прокрадывались к разбитой витрине магазина, негромко переговаривались и подсвечивали себе крохотным фонариком. Слава усмехнулся — идиоты, свет фонаря видно за многие километры отсюда, и если кто-то захочет по нему отправить ракету… впрочем, он тут же поправился — зачем отправлять ракету? Это же не автомобиль, возможный перевозчик войск, и не огневая точка — зачем убивать ценный товар, рабов?

Ноги мягко стучали по мостовой, но группа мародеров услышала топот и замерла. Потом один из них негромко крикнул:

— Эй, вы, это наша территория! Чего тут бегаете? Сперли что-нибудь?! Ну-ка идите сюда! Все, что тут есть, — наше! Стойте, сейчас в спину пальну, уроды!

Слава и Лера, которые, не обращая внимания на встречную толпу, бежали дальше, остановились — мало ли чего в голове у придурков, еще и правда пальнут, а пуля — дура, ей чего, попадет в голову, и тогда пиши пропало — кончилась помощь Земле.

Они развернулись и пошли к группе из десяти человек, стоящих у магазина темной угрожающей глыбой. Слава хорошо видел их лица — вполне упитанные граждане России от семнадцати до сорока лет. В основном мужчины, но были и две женщины, точнее, девушки, сильно раскрашенные и, похоже, пьяноватые или же под наркотой.

Девушки бессмысленно и равнодушно смотрели на окружающую действительность, и Слава увидел, что им не более пятнадцати-шестнадцати лет. Он были одеты в суперкороткие юбки, топики и сетчатые чулки. Вид у них оказался совершенно неприличный, шлюховатый, из чего сразу можно было сделать вывод, для чего они в этой банде. С первого взгляда не выяснишь — по своей воле они в этой группе или их принудили, но Слава и не заморачивался такими вопросами — его больше беспокоила толпа, вооруженная автоматом Калашникова и несколькими пистолетами.

— Похоже, тут все совсем плохо! — тихо пробормотал Вячеслав сквозь зубы, поправляя лямку рюкзачка на своей спине.

— Это уж точно, — так же тихо откликнулась Лера и добавила: — Я тех, что слева от придурка с автоматом, а ты остальных.

— Угу. Жди команды. Может, еще по-тихому разойдемся…

Не разошлись.

— Кто это у нас тут? Опа — телочка какая! И зачем такую попку скрывать за этим мешковатым комбинезоном? Такую попку надо людям давать в свободное пользование! Все равно скоро китайцы будут пахать, ты что, предпочитаешь этих желтых обезьян? Пацаны, да она предательница родины! Нет бы русским давать — она китайцев ждет! Нет, это неправильно!

Вожак с автоматом витийствовал, а его подручные похохатывали, радуясь фонтану искрометного юмора своего «фюрера». Потом он внезапно прекратил смеяться и направил свет фонаря в лицо Лере.

— Чего это у тебя глаза так светятся? Эй, девка, ты кто? Чего-то ты мне не нравишься, похоже, пристрелить вас надо от греха подальше! — Он передернул затвор, но выстрелить не успел — Слава шагнул вперед, одним незаметным движением свернул ему шею, выхватил автомат из рук трупа. Потом, не обращая внимания на повалившегося мешком бандита, негромко сказал Лере, а следом уже бандюганам:

— Погоди. Сейчас… Эй, банда, если вы сдадите оружие, останетесь живы! Кто первый?

— Гля! Он Седого завалил! Вот сука! Пацаны, валим их!

— Лера, поехали! — Слава метнулся вперед, и тут же под его ударами хрустнули две шеи — он выбирал тех, у кого в руке видел ствол. Через две секунды еще два трупа упало на землю. Слава, как всегда, бил не для того, чтобы отключить — он убивал. Так, как его учили это делать на гладиаторской арене. И хотя времени с тех пор прошло уже много, тело все помнило.

Слева от него серой молнией мелькала Лера — трое бандитов уже лежали с разорванными шеями и клекотали, захлебываясь кровью. Слава остановился тогда, когда на ногах остались только две девки. Они бессмысленно смотрели на происходящее, потом одна из них глупо хихикнула и сказала:

— Валера хотел сегодня меня поиметь… а теперь его поимели! Прикольно, да? Вы нас тоже убьете? Убейте и нас — так надоела их грязь… Они нас накололи чем-то. В башке туман — ничё не соображаю, в натуре…

— Они уже мертвые, — спокойно сказал Лера, — и больше никого не тронут. Крысы их тронут. Вы кто, откуда? Чего с ними тусовались?

— Разбомбили нас… мы с Надькой остались одни, никого своих нет. Мы со школой эвакуировались. Залезли в магазин — а тут они. Мы в их банде уже несколько недель. Не помню сколько. Не знаю. В башке туман. Имели нас все кому не лень. И кому лень — тоже. Шлюх из нас сделали. Героин кололи, что ли. Не отпускали — убить грозили. Они многих уже убили. У них жратва имелась. Седой сразу собрал пацанов и магазины пограбил. За порядком следить некому, все ушли. Военные под землю, а милиционеры разбежались — зарплату никто не платит… еды нет. А вы откуда? Вы что, ничего не знаете? Заберите нас с собой, а? Спать с нами будете… Заберите нас, а? Та-ам банда еще сорок человек, и все нас имеют… там еще пять девчонок, уже силы нет, как нас достали, даже вздохнуть некогда… жить не хочется. — Девчонка встала на колени и, раскачиваясь всем телом, тихонько завыла: — Ой, мамочка, мамочка родная… да что же это делается… сил больше нет!

— Лер, ты помнишь о нашем задании? — отрицательно покачал головой Слава, глядя на стоящую на коленях девчонку. — Мы не можем задерживаться каждый раз, когда видим несчастных и обиженных! Отведем их подальше и отпустим — пусть идут, куда хотят! Ну не можем мы поставить под удар всю Землю из-за пятерых незнакомых девок!

— Слав, а если бы среди них была я? Ну, представь, среди них я, и меня целыми днями насилует толпа грязных ублюдков! Как ты бы на это посмотрел?

— Лер, это нечестно! — упавшим голосом ответил Слава. — Это запрещенные приемы! Тебя там нет, и что было бы, если бы, — не имеет никакого значения.

— Для меня имеет, — упрямо настаивала девушка, — я сама знаю, что такое насилие и как это страшно. И я не могу жить спокойно, пока они там! Оставь меня здесь. А сам иди. Потом заберешь. Я справлюсь. Хуже бывало.

— Лер! Ты нехороший человек, а! Зачем такие слова говорить и шантажировать! Знаешь ведь, что я тебя не оставлю! Не надо было тебя брать, это точно. — Слава ожесточенно поправил лямку рюкзака, плюнул и сердито сказал освобожденным девушкам: — Где этот лагерь? Где они находятся?

— В двух кварталах отсюда. Я покажу, — устало ответила первая девушка и потрогала коленопреклоненную подругу за плечо: — Вставай, хватит тут изображать… и без тебя тошно. Покажем им уродов. Только это… там сорок человек, а вы без оружия, они же вас перебьют!

— Авось не перебьют, — озабоченно сказал Слава и скинул с плеч вещмешок. Развязав узел, он достал оттуда два игольных лазера. Один подал Лере, другой надел себе на предплечье. — Дурью маемся, Лер! Скоро светать начнет, а мы все тут толчемся! Если с тобой что случится, я себе не прощу этого! Ну зачем, зачем я взял тебя с собой?! — Слава сокрушенно покачал головой и подтолкнул девушек из банды вперед. — Ведите! Только поскорее! А то еле шевелитесь…

— Я бы посмотрела, если бы тебе каждый день кололи эту гадость, — слабо огрызнулась одна из девиц, — хотя… хорошо, что кололи, а то бы мы давно на себя руки наложили. А так вроде на все наплевать. И боли почти не чувствуешь… иногда порвут — кровью истекаешь… в сортир пойдешь, аж воешь. Уроды, одно слово.

Лера рядом со Славой задышала, сдерживаясь, а Вячеслав тихо прошептал:

— Ладно, ладно, ты права! Только как закончим — пусть идут, куда хотят! Нам не до них!

— Ладно! Нам не до них! — бодро заявила Лера. — Ну что, пошли?

— Пошли…

Идти и правда оказалось недалеко — через два квартала обнаружился четырехэтажный дом, вокруг которого были набросаны бутылки, банки, обертки — весь мусор, который оставляет за собой неаккуратный человек, не заботящийся о том, что ему тут жить дальше.

Впрочем, для России это абсолютная беда — во все времена находятся уроды, которые загрязняют пляжи, где купаются люди, площадки в лесу, куда приезжают на пикники, и просто тротуары — бросить окурок или бутылку из-под пива не считается чем-то предосудительным. Ну а если знаешь, что завтра сюда придут китайцы, нагадить как можно больше — дело святое. По крайней мере, так считали обитатели дома с вывеской «Гостиница. Двадцать четыре часа».

— Мы дальше не пойдем. Мы тут останемся, — заявили девушки, — на первом этаже у них штаб, а на третьем мы все жили. Сегодня нас забрали с собой, чтобы удобнее было обслуживать тех, кто в рейд пошел. Они так называют это дело — «пойти в рейд». Это значит — спереть где-нибудь хороших вещей и продуктов, а то поймать кого-нибудь. Если парни — можно к себе взять боевиками. А если девчонки — шлюх из них сделать. Вот так и нас поймали. Там все уроды, если не будешь уродом, башку прострелят. Позавчера Седой двух пацанов пристрелил. Над Катькой издеваться стали, все смеялись, а они возмутились и сказали, что так только уроды делают. Новые пацаны. Только пришли к нам. Седой их пристрелил. Бросил вон там, в канализацию. Хорошие парнишки, нас не мучили.

— Ну что же… пошли… — вздохнул Слава, — твои все левые, мои правые. Работаем!

Они спокойным шагом направились к дверям гостиницы. Как и ожидалось, их тут же заметили, хоть шайка и не была военизированным подразделением, но выставить кого-то на вахту догадался бы любой мало-мальски разумный человек. Седой идиотизмом не отличался, а значит, возле входа дежурили двое — один с помповым ружьем, другой с ободранным калашниковым видать, изъятым из недр военкомата или же отобранным у милиционера.

Боевики подняли стволы, но не успели ничего спросить, сделали лишь шаг навстречу пришельцам. Сверкнули две вспышки игловиков, и бандиты упали с выжженными мозгами, даже не успев сообразить, что умирают.

Дальнейшее продвижение Славы и Леры по этажам не представляло ничего интересного и впечатляющего — кто-то выглядывает из дверей — вспышка, труп. Спит в своей комнате — вспышка, труп. Ни одного лишнего движения, беготни и суеты — просто некому было бегать и суетиться. Лазер не вызывал звуковых эффектов, не вспыхивал, как световая граната. Его луч бил точно, только в комнате, где все происходило, создавался эффект, будто мелькнула слабая фотовспышка.

Девушки оказались там, где и сказали провожатые — на третьем этаже, в большой комнате, ранее служившей пристанищем то ли для дальнобойщиков, то ли для гастарбайтеров — тут стояло десять кроватей, и на пяти из них спали девчонки от четырнадцати до двадцати лет. А может, и моложе. Из-за слоя косметики и невозможных шлюховатых тряпок, которые на них были надеты, разобрать настоящий возраст оказалось невозможно.

Прежде чем вывести девушек из комнаты, Слава и Лера прошли всю гостиницу до самого верха, заглянули в каждую комнату и выжгли всех, кто там был, не разбирая, что они сделали, почему — заставили их или они случайно попали сюда и зверствовали лишь по принуждению. У каждого человека есть выбор. Даже в концлагерях не все становились надзирателями, не все на оккупированных фашистами территориях делались полицаями. Каждый сам кузнец своего счастья. Или несчастья.

Завершив свое «дело», занявшее около сорока минут, пришельцы спустились в комнату, где лежали и сидели девушки, испуганно и бессмысленно смотревшие на странную пару.

Вывести их из гостиницы стоило трудов — некоторые даже не понимали, чего от них хотят, и считали, что их собираются снова насиловать. Нижнего белья на девицах не было вообще, а короткие юбки с трудом прикрывали ягодицы.

Закрыв глаза и закусив губу, Слава запретил себе думать о происходящем — он, как автомат, совершал убийства, потом так же автоматически выталкивал девушек из комнаты, стараясь не замечать тяжелого запаха, идущего от них, — видимо, все они давно не мылись. Вячеслав старался не замечать также запаха крови и дерьма, который наполнил гостиницу — канализация не работала, воды не было, да и от некоторых из убитых исходил смрад.

Выйдя из гостиницы, он с удовольствием вдохнул свежий воздух и никак не мог надышаться — даже вонь от помойки рядом со зданием уже не воспринималась так остро. Глянул на небо — оно было еще темным, до рассвета оставалось несколько часов. Осмотрев группу девушек, прижавших руки к груди и трясущихся на ночном ветерке, приказал:

— Снимите одежду с трупов — окоченеете! Ну, быстро! У нас нет времени с вами возиться!

— Я не могу с трупов! — пискнула одна из девчонок, на вид семи-восьмиклассница, с ужасом вытаращилась на чужаков, присела на корточки и съежилась в комочек. Другая девушка, постарше, презрительно плюнула и зашагала к лежащим у входа убитым охранникам:

— Дура! Они тебя не укусят! Так и будешь без трусов шататься? Снимаем с них штаны, они им ни к чему! Трупы ей не нравятся! А когда они тебя драли, нравилось? Пошли, девки!

Через двадцать минут вся группа была одета в мужские штаны, куртки, слишком длинные, так что пришлось подвернуть рукава и штанины. Часть девчонок побоевитее похватала пистолеты — держали они их неуверенно, но решительно, и видно было, что теперь девушки постараются не дать себя в обиду. Лера внимательно осмотрела группу и с сомнением спросила:

— Сами-то теперь сможете? Выберите старшую, командира. Наберите продуктов и уходите на север, к нашим. Тут не оставайтесь, можете снова попасть в беду.

— Ничего! Теперь мы им покажем! — с угрюмой решимостью сказала девчонка постарше, та, которая первой начала раздевать трупы. — Пока тут посидим, а потом пойдем на север. Кажется, скоро тут китайцы будут. Седой ждал их, говорил, пойдет в полицаи, как его дед к фашистам. Хорошие полицейские всегда, мол, нужны! Спасибо вам! Как вас звать, а то как-то неудобно даже — вы нас освободили, а мы и не знаем, кто вы.

— Я Лера, а это Слава.

— И все? А кто вы, откуда? И штуки такие где взяли? — Девушка кивнула на пристегнутые к предплечьям освободителей игловики.

— А это вам знать не обязательно, — усмехнулась Лера, — все, девчонки. Держитесь! У нас очень важные дела. Мы ушли. Удачи!

— Удачи! Удачи вам! — нестройно попрощались девушки и остались стоять возле входа в здание, провожая взглядом своих нечаянных освободителей.

Их группка выглядела такой жалкой, такой потерянной, что у Леры на глаза навернулись слезы.

— Может, надо было их забрать? Сдали бы нашим… пропадут ведь!

— Мы не можем всех выручить — я же тебе уже сказал! Мы сделали все, что могли. В наших руках судьба всей Земли! Мы не можем провалить дело! Нам нужно доставить оружие, если ты не забыла! Мы и так потеряли больше часа, а нам еще идти и идти. Я даже не представлял, что тут все поделено на сферы влияния. Странно, люди, оставшись без власти, сразу вернулись к первобытно-общинному строю или к Средневековью. Право сильного, разбой, насилие — как будто это не современные люди, а дикари. И правда подумаешь после этого, что человек не эволюционировал, а был создан единовременно и с тех пор ничуть не изменился.

— Слав, а может, надо было бы сразу на Шаргионе лететь? Чего мы бросили «Соргам» в такой дали?

— Ну и как ты себе это представляешь? Шаргион сразу привлечет внимание — глупо думать, что не привлечет, — здоровенная десятикилометровая штука над городом! Сесть он нигде не смог бы — места не хватило бы. Ну ладно — сел. А как из него вынести оружие? Представь, что над тобой висит тяжелый крейсер и палит изо всех орудий! Шаргиону он не повредит. А тем, кто из него вылетает? Он же не может сбить врага, он может только не дать ему убить себя, и все! А те, кто покажется из-под прикрытия корабля, — заведомо трупы. Нет, надо тихонько разгрузиться, а уж потом… там подумаем. Жаль, что у Шаргиона не стоят генераторы невидимости. Времени не было оборудовать — в дальнейшем обязательно поставим. Он привлекает к себе внимание, как Луна в небе.

— Поняла. Ладно, бежим дальше! — Лера сорвалась с места и понеслась по пустым улицам. Слава легко догнал ее и побежал рядом. Они бежали еще около полутора часов — на востоке уже появилась серая полоска, говорящая о том, что скоро наступит утро, когда их остановил громкий окрик:

— Стоять! Стрелять буду!

Слава и Лера, не раздумывая, метнулись в стороны и укрылись за углами разных зданий. Тут же грянул выстрел, похоже, что из охотничьего ружья, дробь хлестнула по тому месту, где они находились, и рассыпалась щелчками по стенам домов. Следом понеслась ругань:

— Ты какого хрена палил?

— Нет, а чё, я им грю — стоять! А они не стоят!

— Дебил! Тебя не в наряд ставить, урода, а к параше! Спросить же надо было — кто такие, чего хотят! Чего палить-то просто так?! Хоть попал, нет?

— Нет, они вон туда сквознули и сюда. Двое. Вроде как парень и девка. Бежали бегом.

— Оружие было у них?

— Вроде нет — не рассмотрел вообще-то, темно. Но так-то вроде нет…

— Ну, дебил… эй, вы, выходите! Не будем стрелять! Эй, ребята, выходите!

— Лер, я выйду, — предложил Слава, — пойду узнаю, что за кадры. Меня они не подстрелят.

Лера молча кивнула и похлопала по игольнику на предплечье, мол, не рискуй. Слава кивнул и, подняв руки, как сдающийся фриц, пошел к баррикаде, построенной вокруг девятиэтажного дома.

— Эй, не стреляйте! Поговорим.

— Поговорим! — Из-за баррикады вышел человек лет сорока с настороженным взглядом темных глаз, он держал наперевес что-то вроде «Сайги». — Чего вы по ночам бегаете? Пулю хотите словить? Вы что, идиоты? Тут банда на банде! А вы как на прогулку вырядились! — Человек неодобрительно глянул на Славу, потом увидел игловик и удивленно поднял брови. Впрочем, ничего не сказал.

— А вы что — не банда? — спокойно спросил Слава. — Бегут себе люди и бегут! Какого черта палить в них? А если бы подстрелил?

— Подстрелил бы — сами виноваты. Не фиг ночами бегать, людей пугать. А мы не банда. Мы отряд самообороны жителей вот этого дома. Я старший, бывший военный, теперь в отставке, Кузьмичев Сергей Васильевич. На бандита ты не похож, так чего тут бродишь? Ночью вообще все стреляют без предупреждения, задолбали уже бандиты и мародеры. А еще — народ напуган, китайцы вот-вот придут.

— Так какого черта вы тут сидите, раз они придут, — недоуменно пожал плечами Слава, — бежать надо!

— А куда бежать-то? — устало спросил Кузьмичев, опуская «Сайгу». — На Северный полюс? Здесь встретим, чем можем. Погибнем, значит, погибнем. У нас оружия хватает, благо натаскали его из охотничьих магазинов да из военкоматов. Бежали так, что побросали все. А нам бросать нечего. Тут наша земля, тут и поляжем, если что. Хоть по три китаеза заберем, все нашим легче будет. Власти тут нет — самим придется устанавливать. Не верю, что китайцы могут на весь мир расплескаться — если каждый из наших хотя бы по три штуки узкоглазых убьет, не будет китайцев. Каждый должен стоять там, где его судьба поставила. Так ты не сказал, кто вы и откуда бежите. И вообще, как вы прошли ночью через тот район — там банда Седого ошивается. Никого не пропускают — или грабят, или убивают, или к себе заманивают, боевиками делают. Да вылезай, вылезай ты оттуда! Никто вас не тронет, мы что, бандиты, что ли?!

Лера выступила из-за угла здания, и парень рядом с Кузьмичевым восхищенно прищелкнул языком:

— Какая краля! Вот это девчонка — мечта!

— Краля, да не твоя! Придержи язык! Не бойтесь, ребята. Все нормально. Пойдемте, чаю попьем, что ли? Мы тут универсам почистили перед тем, как садиться в оборону, жратвы хватает. А ты, Васька, сиди и как следует смотри за улицей — а будешь палить без толку, я твою пукалку тебе в зад засуну!

— Да ладно, Василич! Я чё, не понимаю, что ли? Я чисто от неожиданности — замечтался чегой-то, а они вылетают, как призраки! Я и перепугался!

— Пужливый какой! — хмыкнул Кузьмичев. — Айда, ребята. Там поговорим, не тут же на баррикаде торчать!

— Вообще-то мы торопимся, — попробовал возразить Слава и пожал плечами, перехватив взгляд Леры: не убивать же Кузьмичева? Он точно этого не заслужил!

— Ничего, пятнадцать минут вам погоды не сделают! Чайку хлебнем, а вы мне расскажете, что за штуки у вас на руках пристегнуты. И кто вы такие…

Они прошли в девятиэтажку, огороженную со всех сторон бетонными блоками, кирпичом, мешками с песком. Везде имелись бойницы для стрельбы, по всему периметру сидели наблюдатели с оружием. Люди проводили взглядами странную группу и тут же снова стали следить за пустынными улицами. Слава усмехнулся — служба была поставлена как следует, старый вояка организовал все на «отлично». Что же касается чаю — это была возможность узнать, как лучше добраться до власти и где находятся нынешние руководители.

Квартира на первом этаже была оборудована под огневую точку — из окон торчали пулеметы, и Слава удивленно поднял брови.

— Да-да, готовимся, — усмехнулся Кузьмичев. — Маша, завари нам чайку!

Заспанная девушка лет двадцати вышла из соседней комнаты, поздоровалась с пришедшими, улыбнулась и зашумела на кухне, что-то роняя и громыхая кастрюльками.

— Опять всю посуду перебьет! Ну сколько раз говорил, осторожнее! — посетовал Кузьмичев. — Дочка моя. Жена у меня померла от рака три года назад. Вот с Машей теперь кукуем. Замужем была — разбежались с мужем. Придурок какой-то оказался, только пиво пить да с пацанами шляться по ночам. Хорошо, хоть дите не успели соорудить, а то бы сейчас… хотел отправить ее на север, к своим, не уехала. Говорит — не брошу тебя, помрем, так вместе. Вот такие дела. — Кузьмичев подкрутил колесико керосиновой лампы, увеличивая освещение, и внимательно вгляделся в лица нежданных гостей.

— Ну что, теперь колитесь. Кто вы такие? Только не врите, ладно? Одежда у вас без швов, хотя и похожа на обычную. Рюкзачки тоже непростые. На предплечье странные штуки, и почему-то мне думается, что это оружие. И взгляд у вас… не мирный. Так и вижу вас в форме. Спецназ? В разведке? Или еще что-то? Ну не томите, давайте выкладывайте! Может, хоть какая-то надежда у нас есть…

— Мы не с Земли. Вернее, так: с Земли, но сейчас не с Земли. Объяснить трудно, — усмехнулся Слава, — и рассказывать долго. Мы идем к высшему руководству. Если дойдем — китайцы не пройдут. А мы дойдем. Главное — вовремя прийти. В общем, нам надо в Кремль, к президенту. Наш корабль спрятан далеко, так, чтобы вражеский крейсер его не заметил, иначе все рухнет. Вот все наши планы.

— Вот это планы! — усмехнулся Кузьмичев. — Еще какие планы-то… впрочем, я что-то подобное и подозревал — сразу, как увидел тебя в свете луны, так и подумал. Физиономия у тебя больно уж какая-то… не наша.

— Чего не наша-то? — слегка обиделся Слава. — Я, между прочим, учителем литературы работал в Волгоградской области! Уж куда больше-то быть нашим!

— Учитель? Ну не смеши! От тебя за версту чистильщиком пахнет! Тебе человека прибить, как куренку голову свернуть! Уж поверь полковнику в отставке, я разбираюсь в людях! И подружка твоя… на первый взгляд — божий одуванчик. А как глянет — мороз по коже. Да еще глаза как-то светятся странно. Ребята, не втирайте мне, старому, в уши, а? Лучше к делу перейдем. Верю, что пробираетесь к нашим. Помогу, чем могу. Что вас интересует? Какая информация? Больше-то я вряд ли смогу что-то сделать, проку от нас сейчас мало… впрочем, может, кое в чем и пригодимся. — Кузьмичев усмехнулся и подмигнул молчащим пришельцам.

— Ладно, — хмыкнул Слава, — оставим вопрос о нашем происхождении, хотя я был учителем, а она — студенткой колледжа, это сто процентов. Нас интересует, как быстрее добраться до Кремля или хотя бы до того места, где нас могут перехватить военные, способные все понять и разобраться. Дело в том, что о нас знает верхушка страны — директор ФСБ, министр обороны, президент, само собой. А вот низшие чины не посвящены в эту тайну. Пробиваться с боем через своих — что может быть глупее?

— Все понял. Вводная ясна. В общем, слушайте: армия отступила на север, в леса. Как и все люди, которые пожелали уйти. Часть подалась в Белоруссию, но там тоже не сахар — говорят о крупном десанте, выброшенном в Польше, китайцы идут и оттуда. Город практически пуст. За исключением нескольких мелких и крупных банд, занимающихся мародерством и грабежами. И подобных нам отрядов самообороны, решивших продать жизнь подороже. У нас есть оружие — часть нам дали военные. Мы вроде как народные отряды ополчения, передний край борьбы. Но все мы погибнем, это точно. Или попадем в плен. Но сколько-нибудь уродов желтозадых с собой захватим. А значит, нашим полегче будет. Правительство вроде как осталось в городе, пока не уходит. Но все перешли на подземный образ жизни — вы же знаете, что под Москвой гигантская система тоннелей. Там можно жить годами, никто не поймает. Задействовали диггеров, насколько я знаю. Готовятся к партизанской войне. Китайцы не обстреливают Кремль, не разрушают город — видимо, хотят сделать его своей столицей. Иначе нас уже давно в живых не было бы. Перед городом они притормозили, чего-то ждут. Может, собирают силы — война ведь будет идти за каждый дом. Как всегда во время смут, повылезло много всякого дерьма, я даже не думал, что будет столько всякой пакости бродить по улицам. Отбиваемся, воюем — нас трогать боятся, мы хорошо вооружены и умеем стрелять. У нас двести человек в доме — и с семьями есть. Вот такой расклад. Довольно фиговый расклад.

— Это уж точно. В общем, так — нам нужно скорее попасть в Кремль. Как это можно сделать? Ты на что-то намекнул, или я ошибся?

— Нет, не ошибся, — подмигнул Кузьмичев. — Вводная: как попасть в точку А из точки Б, если от этих точек расстояние километров двадцать, а дороги забиты машинами? Правильно. Мотоцикл! Умеете ездить на мотоцикле? Только не говорите — нет! Настоящие Джеймсы Бонды обязательно ездят на мотоцикле.

— Настоящие — да. А учителя литературы и русского языка, возможно, только видели эти мотоциклы. Но не сидели на них даже в качестве пассажиров.

— Значит, посидят! — усмехнулась Лера. — Я вожу! Меня отец учил! В деревне у бабушки был мотоцикл, старенький, так он учил меня ездить. И я лихо рассекала! Что за мотоцикл?

— Держитесь на стуле — «Харлей-Дэвидсон»! Мотоцикл русских инженеров! Помните, Терминатор на таком рассекал? Вот он и есть. Моя радость, моя гордость. Не китайцам же отдавать? Всю жизнь мечтал, перед войной купил по случаю. Теперь вот вам отдаю. Сумеете сладить с этим монстром?

— Хм… попробую, — неуверенно сказала Лера, — конечно, это не «Иж Планета», но принципы-то одни и те же.

— Принципы-то те же, только весит гораздо больше. Сумеешь ли удержать его? — Кузьмичев недоверчиво посмотрел на стройную фигурку Леры.

— Она гораздо сильнее, чем кажется, — усмехнулся Слава, — гораздо сильнее.

— Ну-ну, — неопределенно покачал головой мужчина и отвел глаза в сторону, отхлебывая чай из фарфоровой кружки.

— Не верите? — Слава огляделся по сторонам, ища нужный объект, увидел в углу сумку с топором, молотком и гвоздями, встал и, подойдя к сумке, достал здоровенный гвоздь длиной сантиметров двадцать. Похоже, этими гвоздями скрепляли бревна баррикад во дворе. Слава подал железяку Лере и подмигнул жене.

— Кузьмичев, смотрите!

Лера улыбнулась, задумчиво покрутила гвоздь в руках, и вдруг он стал сгибаться так легко, как будто был сделан из мягкого олова. Лера даже не сделала попытки изобразить какое-либо усилие — гвоздь закручивался, изгибался, и через несколько секунд на столе лежал узел, завязанный… нет, затянутый хрупкими девичьими пальчиками. Кузьмичев замер с открытым ртом, потом шумно перевел дыхание и хрипло сказал:

— Расскажешь кому — ведь не поверят! Сохраню эту штуку на память! Буду показывать людям! А ты бы могла в цирке выступать! Что, и ты так можешь?

Слава улыбнулся, подошел к куче гвоздей, выбрал такого же здоровяка-гвоздяру, перехватил поудобнее двумя руками, потянул… тренькнул звук, как будто порвалась струна, и Вячеслав бросил на стол две половинки гвоздя, порванного пополам. Кузьмичев схватил половинку, поднес к глазам, там, где он порвался, края оказались истончены почти до возникновения острия.

— Ничего себе! Вот это нынче учителя пошли! А что, с такими детишками, как наши, только такие учителя и могут справиться! — хмыкнул мужчина. — Ну что же — пошли принимать технику. Тут рядом, в гараже стоит. Жалко, конечно, но что поделаешь? Если для дела надо…

Они вышли из дома и свернули за угол, там начинались ряды бетонных гаражей. Кузьмичев достал из кармана связку ключей, отпер тяжелые ворота и распахнул их настежь.

— Вот он, мой красавец, моя гордость! Постарайтесь не разбить его, ладно? — грустно сказал он и погладил мотоцикл по хромированному боку, — бак полон, хватит на все. Заводится вот этой кнопкой, скорости как переключать — знаете, ну что, пробуй!

Лера неуверенно подошла к мотоциклу, легко сняла его с подножки и, закинув ногу, стала пристраиваться в седло.

— Нет, не так надо! — усмехнулся Кузьмичев. — Вначале садись, заводи, а потом уже снимай с подножки! А то завалишься вместе с ним, все-таки вес… ах да… я и забыл. Делай, как тебе удобнее, чего я говорю?!

Лера улыбнулась, кивнула и одной рукой нажала кнопку стартера. Двигатель крутнул коленвал и мягко зарокотал, освобождая мощь, сравнимую с мощью автомобиля. Потом девушка включила скорость и мягко выехала из гаража наружу.

— Нормально! Если научился ездить — уже не разучишься! — кивнул бывший военный. — Только вот как вы с зажженными фарами ехать будете — сразу засекут! Они все движущиеся объекты засекают — ну… почти все. Свет далеко виден, может привлечь внимание.

— А нам не надо света, — усмехнулась Лера, — мы видим в темноте, как днем. Так что без света поедем!

— М-да… учителя и студенты нынче пошли забавные… — покрутил головой Кузьмичев. — Ну, коли так, жмите, ребята, и пусть удача будет с вами! Если что — вспоминайте иногда старого вояку Кузьмичева!

Лера поставила рокочущий мотоцикл на подножку, подошла к Кузьмичеву, который с легкой улыбкой наблюдал за ее действиями, и, обняв за шею, поцеловала его в губы. Потом отстранилась и снова села на мотоцикл.

— Вот и я с молоденькой потискался, — дрогнувшим голосом сказал мужчина, — и-и-эх… где мои двадцать лет! Давайте, ребята, спасайте мир…

Лера убрала подножку, Слава пристроился на сиденье сзади, и мотоцикл сорвался с места, выдав всю мощь своих ста лошадей.

Грохот двигателя отражался от стен домов и возвращался эхом, снова отражавшимся от стен. Если кто-то и видел, как они неслись по улицам, не успевал рассмотреть, что за черная тень пронеслась, виляя между брошенными машинами и раскиданными мусорными бачками. Кое-где дома ограждали баррикады, оттуда что-то кричали, даже вроде кто-то один раз выстрелил, но мотоцикл мчался как черная молния, не обращая никакого внимания на окружающую действительность. До площади они долетели, казалось, за минуты, хотя на самом деле, конечно, все длилось гораздо дольше. Пронеслись вдоль набережной, мимо того места, где в реку ушел разбитый флаер, пролетели по остаткам брусчатки, подпрыгивая на камнях и обломках куполов.

Ворота в Кремль. Всегда закрытые, теперь они были распахнуты, внутри шел бой. Слава и Лера переглянулись — десант? Они бросились на территорию Кремля, увидели перебегающих под выстрелами спецназовцев. Спецназовцы имелись и среди обороняющихся, и среди нападающих, что происходило, было совершенно неясно. Один из спецназовцев, отдающий приказания, оглянулся на вбежавших парня и девушку, которые ошалело разглядывали место боя, и сорванным голосом хрипло крикнул:

— Эй, пошли отсюда! Быстро! Вам тут нечего делать, мать-перемать!

Тут же рванула граната, посыпались стекла, и спецназовец забыл об их существовании. Слава растерялся, он не знал, что предпринять, потом решительно пошел вперед, схватил старшего спецназовца за рукав. Тот вздрогнул, обернулся и, увидев перед собой одну из двух странных личностей, ворвавшихся во двор, выдал такую тираду матом, что Вячеслав, хоть и знал уличный фольклор вполне приемлемо, услышал несколько новых определений процессов, протекающих во время интенсивного секса. Спецназовец схватил неизвестного за грудки и поволок к выходу из Кремля. Вернее, попытался поволочь, но уперся в парня, как в бетонный столб. Слава легко освободился, сжал его руку стальными тисками и спокойно сказал:

— Заткнись и доложи обстановку! Кто на кого нападает и кто отбивается?

— А кто ты такой, чтобы тебе докладывать? — вытаращил глаза вояка.

— Я — Слава. Мне нужно к президенту.

— Слава? Какой такой Слава?! Мать твою… Слава?! Это зять Николая? Инопланетянин?! Твою же мать! Переворот у нас! Группа военных во главе с замминистра обороны организовала захват президентского дворца. Первый успел запереться в своем кабинете, они там отстреливаются — министр обороны, фээсбэшники. И Коля твой там, с ними. Теперь ситуация дурацкая — они там добивают президента и держат оборону против нас. А у нас всего тридцать человек, дежурная группа. Остальные будут только через час, не раньше. За это время всех добьют. Сейчас атачить будем — вы бы в сторонке постояли, спрятались бы за стену! Или у тебя чего-нибудь волшебное есть, чем эти козлов выкурить? Их там человек сто, не меньше! Хрен мы их щас возьмем! Остались мы, похоже, без главы государства. А ты без шурина.

— А на кой хрен они атакуют-то? Смысл какой?

— С китайцами договариваться хотят. Под них ложиться. Типа — лучше так, чем удобрять их поля. Китайские поля. Давно уже брожение шло, и вот во что вылилось. Ну так что, Хоттабыч, достань чего-нибудь из волшебного мешка? Что-нибудь вроде того, что у тебя на руке нацеплено. Если не ошибаюсь — лазер? Как у китайцев?

— Лазер. Как у китайцев… — задумчиво сказал Слава, посматривая на перебегающих спецназовцев. — Когда атаку наметили?

— Через пятнадцать минут. — Боец посмотрел на часы (Слава заметил, что на них скромно написано «Ролекс»). Спецназовец хитро сощурился, заметив его взгляд. — Чеченские.

Потом резко посерьезнел и снова спросил:

— Помочь сможешь чем-то?

— Только если пойду с вами в атаку.

— Это в этой курточке, что ли? — досадливо помотал головой вояка.

— Нет, а что, я должен был на танке приехать? — улыбнулся Слава.

— Лучше бы на танке. Они там крепко засели, хрен выкуришь.

— Выкурим. Лер, собираем лучеметы!

Слава скинул со спины рюкзачок и вытряхнул оттуда несколько блоков. Быстро пристегнул их друг к другу, вогнал туда батарею, нажал кнопку активирования, и индикаторное пятно на «стволе» вначале заморгало, потом загорелось зеленым огоньком.

— Готово! Считай, командир, у тебя два танка. Предупреди своих, чтобы шли в атаку только после нашего огня. Сразу дай наводку, что выбить вначале.

— Вот это дело! — уважительно глянул на лучемет командир. — Значит, так, два пулемета на втором этаже. Их выбивать в первую очередь. Ну а дальше по обстоятельствам, главное — сними пулеметчиков и дверь вышиби. А мы уж потом сами пойдем. Как закончишь, дам сигнал к атаке. Сейчас я скажу нашим! — Он побежал к группе прижавшихся к стене бойцов и начал им что-то горячо втолковывать. Они оглянулись на Славу с Лерой, которые стояли с лучеметами на изготовку, и кивнули. Командир подбежал, коротко сказал:

— Все извещены! Начинаем?

— Начинаем. Лера, ты из-за угла высовываешься и даешь очередь. Я выбегаю и начинаю палить как придется. Все поняла?

— Поняла, кроме одного — какого черта ты в открытую пойдешь, а я из-за угла стрелять буду?

— Не забывай, кто я! Я предвижу!

Они говорили на языке зеленых, а командир жадно прислушивался к незнакомой речи, не понимал ни слова и досадливо морщился. Потом посмотрел на лучеметы и вздохнул:

— Нам бы такие!

— Будут у вас такие! Двадцать тысяч таких! Мы привезли. Только выгрузить надо.

— Серьезно? Ну… теперь мы китаезам дадим жару! — обрадовался спецназовец. — Слушай, а может, мы и без вас обойдемся? Дай мне эту штуку, покажи, как стрелять, и мы их разнесем на фиг! А чего ты подставляться будешь? Вдруг убьют? И что тогда?

— Меня не убьют. Кишка тонка. А вот Лера… Лер, дай сюда лучемет!

— Зачем?! Я сама!

— Если тебя тут грохнут, я не переживу! Дай лучемет! Потом из игловика будешь их долбать, а лучемет дай командиру!

Лера неохотно рассталась с оружием, спецназовец с восторгом и благоговением принял неизвестный ему аппарат.

— Гляди сюда, вот эту кнопку нажал — он выстрелил раз. Вот тут нажал, потом эту кнопку — лучемет выпустил очередь из плазмоидов. Все! Здесь на сто выстрелов. Сменить батарею — вот тебе батарея. Тут нажал — выдернул. Снова воткнул батарею! Просто, как для дебилов. По действию — представь, что ты стреляешь из гранатомета. Отдачи практически нет, так, небольшая реактивная тяга. Готов? Тогда пошли!

Слава глубоко вдохнул и, выскочив из укрытия, открыл огонь очередями по окнам здания.

Тут же злыми собаками огрызнулись пулеметы, но он перемещался по площадке, как танцор. Выглядело все это со стороны странно — он дергался, совершая такие молниеносные движения, что за ними трудно было уследить глазом. Его силуэт как будто размылся в пространстве. У него словно бы появилось множество рук и ног, как у мифического существа. Но при всем том он еще и стрелял: двух очередей хватило, чтобы заткнуть пулеметы — на месте оконных проемов, где они стояли, образовались черные обугленные дыры. Еще очередь — массивная стальная дверь, замаскированная под дерево, сорвалась вниз огненными сосульками, подняв в воздух клубы черного дыма. Рядом встал спецназовец с лучеметом и тоже открыл ураганный огонь по всем точкам, откуда велась стрельба.

Слава и командир спецназа прекратили огонь, к зданию рванулась группа бойцов, и через несколько секунд оказалась внутри. Загремели выстрелы, Слава побежал к дверям, за ним Лера, впереди командир. Когда они оказались в здании, там уже практически все было кончено. Из нападавших погибли три человека, пятеро оказались ранены. Защищавшие объект погибли.

К Славе подошел командир:

— Часть заговорщиков сидит в кабинете президента. Забаррикадировались. Отстреливаются. Сдаваться не желают. Пошли поговорим с ними?

— Пошли, — кивнул Слава, — что с президентом? Что с Колей?

— Не знаю, — мрачно покачал головой командир, — они были в кабинете. А если те взяли кабинет… в общем, дело труба.

Они прошли к высоким дверям кабинета президента. Те были разбиты выстрелами и взрывами, на стальной сердцевине виднелись следы пуль, зияли дыры, видимо, от выстрела гранатомета. Проем был чем-то забаррикадирован — похоже, столами и шкафами. Спецназовец подошел к баррикаде, призвал всех к тишине, поднял руку, громко крикнул:

— Эй, бунтовщики! Сдайтесь! Обещаем вам жизнь!

— Дураков ищешь, что ли, Семаков? Ты же первый и пристрелишь!

— Сирый, ты, что ли? Ты чего, дурак, полез-то туда?!

— Командир приказал — и полез! Как будто ты бы отказался! Хватит уже туфту гнать — мы знаем, что нам не жить, но так просто не сдадимся, ты меня знаешь! Дайте уйти с оружием!

— Президент жив, Сирый?

— Да хрен его знает… лежит вон. То ли жив, то ли нет. Да наплевать — будет другой президент! Мы жить хотим! Дайте выйти!

— Дурак ты, Сирый! Ну кто вам даст уйти с оружием? Или сдавайтесь, или все погибнете!

— Ну, значит, так тому и быть. Штурмуйте, если сил хватит.

Спецназовец кивнул Славе, они встали напротив баррикады и открыли огонь из лучеметов. Очереди фиолетовых плазмоидов в считаные секунды снесли нагромождения из мебели и разнесли всех, кто прятался за баррикадой. Ворвавшись в помещение, спецназовцы изрешетили всех, кто еще шевелился, и остановились только тогда, когда стрелять уже было не в кого.

Президент лежал у стены с открытыми глазами, он был мертв.

Слава пощупал пульс — пульса не было, а в груди виднелось с десяток пулевых отверстий. Похоже, что захватившие кабинет первым делом застрелили главу государства.

Слава огляделся — рядом лежали еще несколько человек в гражданской одежде и в военной форме, выдающей высший ранг ее обладателей. Коли нигде не было.

Он осмотрелся, заметил в углу неприметную дверь — видимо, в комнату отдыха. Дверь была испещрена ударами пуль, но за дубовыми панелями виднелась сталь — дверь выдержала, а у нападавших, скорее всего, не было времени, чтобы завершить начатое. Слава подошел, приложил ухо — ничего не услышал, а потом взял с пола оторванную ножку от стула и, сильно постучав ею, крикнул что есть мочи:

— Коля, ты здесь?

Некоторое время никто не отзывался, потом приглушенный голос из-за двери ответил:

— Слав, ты, что ли?

— Я, Коля! И Лера тут! Выходи!

— Коля, выходи! — изо всех сил завопила Лера и закашлялась от натуги. Никто не рассмеялся, и, откашлявшись, девушка виновато сказала осипшим голосом: — Сорвала глотку, черт возьми!

За стеной загремели, видимо, убирали баррикаду, дверь открылась, из нее осторожно высунулась физиономия Коли:

— Наконец-то! А мы тут чуть коньки не отбросили! Вот, познакомься — министр обороны. Президент его назначил своим преемником, если убьют. Как чувствовал, что погибнет. Ну что, теперь покажем этим желтым, где раки зимуют?

— Наверное, покажем, — усмехнулся Слава и крепко обнял своего шурина, похлопав по спине тяжелыми ладонями.