Глава 5

Они сидели в бывшей комнате отдыха президента. Вокруг суетились какие-то люди, что-то уносили, выметали, вытирали, расставляли по местам. Слава слушал Колю и думал, думал, думал… ему почему-то казалось, что все это случилось не с ним — все произошло так быстро, гротескно, нереально. Он встряхнулся, заставил себя вслушаться в слова Коли.

— Президент приказал нам с министром обороны и офицером, отвечающим за ядерный чемоданчик, забаррикадироваться в комнате отдыха. Последнее, что я видел, это то, как он передергивал затвор автомата. Все-таки он был хороший мужик. Жаль, что его убили. Теперь вся надежда на министра обороны. Он очень дельный.

— А куда он вообще делся-то? — недоуменно спросила Лера.

— Сказал, сейчас подойдет. Он ставит охрану, своих людей. Ищут мятежников, чистят Кремль. А вот и он идет, легок на помине! — Коля начал подниматься, завидев министра обороны, но тот махнул рукой:

— Сиди. Не до формальностей. Итак, Слава, для чего вы к нам прибыли? Чем нас порадуете? — Слегка раскосые глаза министра были усталыми, а губы как будто навечно сложились в жесткую гримасу непреклонности и решимости. Было видно, что этого человека не сломать, не согнуть. Можно только убить. Но и это непросто. Такие люди очень живучи. На таких вот «комиссарах» всегда держалась Россия.

— Мне как к вам обращаться — господин министр? Господин генерал? — спросил Слава с легкой улыбкой.

— Обращайтесь — Сергей Николаевич. Без церемоний.

— Итак, Сергей Николаевич, за городом стоит космический корабль, загруженный арсеналом новейшего вооружения. Это вооружение было предназначено для другой планеты, для другого народа. Если честно, мне придется закупать вместо этого вооружения другое. Я не хочу, чтобы вы подумали, что я желаю нажиться на беде своего народа, но ситуация такова. Выслушайте, подождите! — Слава властным жестом прервал министра, который собирался что-то сказать. — Я передам все вооружение вам, условия мы оговорим потом. Зная вас со слов Коли и по публикациям в газетах, которые я когда-то читал на Земле, верю, что вы не вор и не хапуга, что действительно думаете о своей Родине. Потому я могу надеяться только на ваше слово. Вы даете слово, что государство расплатится со мной за мои услуги и товары?

— Вы правильно начали, Слава, — усмехнулся министр, — я больше доверяю тем людям, которые соблюдают свою выгоду, чем полным альтруистам и бессеребреникам. Я знаю, чего ожидать от таких людей и чего не ожидать. Все ваши услуги, вплоть до потерянного вами корабля, разбитого врагом, будут компенсированы в удобной вам форме. Что вас интересует, какая оплата?

— Редкоземельные металлы. Они пойдут на закупку вооружения для наших естественных союзников, врагов тех, кто поддержал китайцев в войне. Моя задача — свалить эту цивилизацию. У меня к ней личные счеты. Что касается альтруизма — да. Я готов помогать людям, но только персонально. Государство может и само о себе позаботиться. Если честно, никогда не испытывал особого благоговения перед государственным аппаратом. Родина — это немного другое, чем правители. Земля, где родился, леса, речки… ну да ладно, не о том речь. Сейчас нам важно решить вот что: как передать вам это оружие. Кстати, не поясните, почему Москву оставили без боя? Почему никого нет — где войска, где жители? Куда все делись? Может, никому и не нужна моя помощь?

— Хм… почему никого нет? Куда все делись? — угрюмо и жестко переспросил министр. — Если уж у нас пошел такой откровенный разговор… держите. Только прошу, чтобы эта беседа осталась между нами. Москва заминирована. Все, что вы видите, все, что для нас дорого и свято, через некоторое время должно было взлететь на воздух. И не просто взлететь — все это испарилось бы в ядерном взрыве. Под всей Москвой, под крупными городами, под ключевыми точками нашей страны заложены ядерные фугасы, которые должны были взорваться в определенный момент. Тогда, когда китайцы полностью захватят эту землю. И тогда — тогда мы снова пошли бы вперед, добивать тех, кто остался в живых. Или погибли бы как нация, в борьбе. Но пополнять контингент рабских лагерей никто не собирался. Об этом плане знали немногие, и еще меньшее количество было допущено к сведениям о том, что проект осуществляется. Фактически мы сидим на ядерной бомбе. Так что вы вовремя прибыли, и ваш вклад в борьбу неоценим. Итак, по поводу доставки. Как мы станем доставлять и выгружать оружие, если над нами постоянно висят вражеский звездолет и его истребители? Какие у вас есть мысли по этому поводу? Вы можете уничтожить этот корабль? Тот корабль, на котором вы доставили груз оружия, сможет справиться с вражеским звездолетом?

— Нет. Не сможет. Иначе зачем бы нам было оставлять его так далеко? Спокойно раздолбали бы крейсер и доставили вам оружие. Нам что-то надо придумать. Как только начнем выгрузку, всем конец. Но и увозить груз куда-то на север… а потом как доставлять к Москве? Вы не успеете остановить врага на подступах к городу! Впрочем… что я говорю… тут не до боев за столицу, самим бы выжить, людей сохранить. Так что, куда-то на север увезти груз?

— Скорее всего, да, — пожал плечами министр, — ну а потом начнем выбивать врага из городов, как сможем. Эта война не будет легкой. Фактически это Третья мировая. Только вот никто не думал, что она будет такой. — Восточные глаза Сергея Николаевича сощурились, как будто он заглядывал далеко вперед и пламя войны слепило ему глаза. — Москву не удержим. Но не в первый раз, такое было уже. И поляки приходили — а где они, те поляки? Не городами Россия живет. Людьми. Землей. Будут люди, будет земля — будут и города.

— Я вам помогу, когда с этими пришельцами все закончится. — Слава положил ладони на колени, потом сложил руки вместе и сжал пальцы в замок. — Это не последняя попытка поработить Землю. Если вы думаете, что все закончится, когда выбьете китайцев, — ошибаетесь. Скорее всего, это не последние желающие превратить Землю в рабский загон. Во вселенной царит принцип — кто сильнее, тот и прав. Так что, пока вы не научитесь защищаться сами, будут сюда нырять корабли рабовладельцев. Вот так…

— Командир! Тут над нами болтается крейсер! — В ухе Славы послышался голос Семена. — Как бы нас не засекли! Пока он на высоте десять километров, но точно встал над нами!

— Снимайся и уходи в сторону города! — встревоженно сказал Слава. — Посмотрим, последует ли он за тобой!

— Кто последует? — не понял министр.

— Это я с кораблем говорю, — озабоченно пояснил Вячеслав, — похоже, нас засекли. Плохо дело.

— Точно засекли! — передал Семен. — Он движется за нами. Что будем делать?

— Уходи! Быстро уходи, лети к Шаргиону! — Слава вскочил с места и взволнованно зашагал из угла в угол. — Влетай в Базу и сиди, не высовывайся!

Он хмуро посмотрел на министра и сказал:

— Все. Провалилась моя попытка остаться незамеченным. Теперь они знают, что мы здесь. Семен, что с крейсером?

— Пытается догнать. Но у него масса побольше, так что пока мы впереди… вот черт! Есть! Врезал из бластеров! Теперь у нас отсутствует часть обшивки… герметичность пока не нарушена, ухожу на максимальной скорости! Успели! Он торчит рядом с Шаргионом, похоже, обдумывает, что делать.

Слава сел в кресло и, не обращая внимания на окружающих, закрыл глаза, полностью переключился на контакт с Шаргионом. Осмотрев его датчики, увидел, что в километре от корабля завис угольно-черный крейсер, похожий на половинку разрубленной лепешки. Враг молчал, не пытался связаться, не стрелял и не предпринимал никаких действий. Скорее всего, его командир был ошеломлен тем, что увидел, и не знал, что предпринять.

Слава полностью растворился в корабле, практически стал им, и теперь ощущал все, что в нем происходит. Слава-Шаргион шевельнул мышцами-двигателями и медленно начал движение к Земле. Корабль набирал ход, а вражеский крейсер двигался за ним, не отставая и не приближаясь. Похоже, обдумывал линию поведения. Слава двигался быстрее и быстрее, пока не оказался перед границей атмосферы.

Тогда он с напряжением сказал вслух:

— Сейчас «Соргам» сядет на Красной площади. Организуйте разгрузку. Я прикрою его Шаргионом. Лера, объясни им, быстрее. Семен, прикроешь разгружающих огнем из бластеров. Начали!

Слава уже не смотрел, как выполняют его распоряжения. Он сосредоточился на своей задаче.

Шаргион спускался все ниже и ниже, и оставшиеся в городе жители с удивлением рассматривали радужную лепешку, появившуюся в небе. С земли она виделась крохотной, эта «летающая тарелка», но по мере спуска увеличилась настолько, что стало захватывать дух от происходящего.

Вражеский крейсер так и шел следом, видимо, чтобы узнать, что будет дальше.

А последовало вот что: Шаргион завис на высоте, достаточной для того, чтобы из него вылетел «Соргам» и укрылся у него под брюхом, но недостаточной для того, чтобы громадный крейсер врага мог поднырнуть под него или же выпустить заряды бластеров в того, кто находился под его защитой.

«Соргам» мгновенно вылетел из брюха корабля-матки и сел там, где можно было вести разгрузку. Площадь была разбита и разрушена после того, как «Урал» стартанул оттуда на маршевых двигателях, но относительно свободные участки все-таки оставались.

Вражеский крейсер заметался в поисках щели между Шаргионом и поверхностью планеты, не нашел ее и, зависнув над блестящей громадиной, принял решение: в воздухе появилась целая туча беспилотников, вооруженных бластерами и ракетами, а также штук двадцать бронированных флаеров, которые использовались врагом в этой войне для поддержки войск. Флаеры, как злые осы, облаком устремились к «Соргаму» и сосредоточили на нем всю свою мощь.

У «Соргама» было три бластера. Один, «Большая Берта», стал бесполезен, когда корабль сел на землю, но два верхних скорострельных орудия с системой наведения, подключенной на собственные позитронные мозги низшего уровня, могли брать цели в пределах видимости там, где им захочется. И когда флаеры врага появились под брюхом Шаргиона, бластеры «Соргама» открыли ураганный огонь. Враг, скорее всего, думал, что корабль не решится стрелять из тяжелых бластеров вблизи своего корабля-матки. Но он не знал, что для Шаргиона выстрелы бластеров — все равно как метание овсянки из большой ложки. Те редкие выстрелы, которые случайно проходили мимо цели, били в брюхо живого корабля, и он с удовольствием впитывал энергию, поглощая ее, как вкусный завтрак.

Большинство очередей из мегабластеров «Соргама» находили свою цель, и жужжащие «слепни», витающие над ним, сыпались на землю, как горох. За считаные секунды удалось положить более половины беспилотников и все флаеры противника.

Враги бросились бежать из-под десятикилометровой лепешки, висящей над городом, но их скорости не хватило для того, чтобы уйти из-под удара. Безжалостные реки огня находили их в воздухе и превращали в оплавленные куски металла. Через несколько минут все было закончено — в воздухе не осталось ни одного аппарата врага, лишь на земле горели и чадили остатки некогда великолепных кораблей.

Шлюз «Соргама» уже был открыт, и керкары, как толпа термитов, выгружали из звездолета оружие, оборудование и складывали его на гравитационные платформы.

Люди, с опаской поглядывающие на щелкающих жвалами и стрекочущих гигантских многоножек, хватали ящики и грузили их на автомашины. Людей оказалось много — несколько сотен, где они прятались, было непонятно, видимо, как говорил Кузьмичев, под землей. Скорее всего, там же стояли и машины — в подземных гаражах и укрытиях.

Разгрузка шла полным ходом, когда тяжелый крейсер «Хеонг» все-таки решил проверить на прочность своего нового врага. Поднявшись километра на два, он пустил в ход свои мегабластеры, способные вскипятить море или расплавить в считаные минуты небольшую гору до состояния текучей жидкости. Два белых столба уперлись в «спину» Шаргиона, желая выжечь в нем дыру размером с футбольное поле. Не тут-то было. Шаргион довольно вздрогнул, будто человек, откусивший от громадного бутерброда с копченой осетриной. Энергия распределилась по кораблю, подстегнула его обмен веществ, он как будто встряхнулся, стал бодрым, как хорошо выспавшийся и совершенно здоровый человек. Крейсер не переставал палить, от него исходили целые реки огня. Там, где они касались Шаргиона, перламутровая оболочка темнела, поглощая энергию, которая тут же усваивалась громадным организмом. Его емкости всегда были слегка недозаряжены — расход энергии шел каждую секунду, на то она и жизнь, чтобы расходовать запасы энергии. Но теперь емкости заполнились почти до конца, понял Слава. А что будет, когда они заполнятся до предела?

Обстрел продолжался еще полчаса. Крейсер не успокаивался и бил, бил в одну точку на теле Шаргиона, видимо, рассчитывая в конце концов что-нибудь повредить. Слава чувствовал, как наполняются емкости, наконец настал момент, когда стало ясно — предел! Энергию некуда девать! И Шаргион стал нагреваться. Его температура поднялась вначале на один градус, потом еще на один, еще… в конце концов температура тела звездолета подскочила на тридцать градусов. Нужно было отводить энергию куда-то в другое место.

И тогда Шаргион «плюнул».

— Господин Бранд доволен качеством поставленных ему рабов? — Председатель Чжан сидел в кресле перед своим господином и наслаждался вкусом напитка, который сделала ему система обеспечения корабля. Он перекатывал в ладонях прозрачный бокал и незаметно рассматривал лицо зеленого.

— Да, рабские загоны наполнены. Я тобой доволен, Чжан. Все идет так, как я задумал. — Зеленое лицо Бранда было безмятежным, гладким и довольным, как у сытого кота. — Твои войска продвигаются, неплохо было бы ускорить наступление.

— Господин Бранд, мы не особенно форсируем продвижение, потому что ждем отвода вражеского войска со своих позиций — в этом случае будет меньше потерь. Нам нужно сохранять ресурсы. Флаеры постоянно обрабатывают позиции русских бластерами. Кроме того, все освобожденные территории заминированы, много времени уходит на разминирование, устранение крупных фугасов. Земля просто нафарширована взрывчаткой. Враги оставляют опасную территорию. И у меня есть подозрения, что в дальнейшем будет еще хуже — могут заложить ядерные фугасы. Тогда наша жизнь сильно осложнится — эта территория будет надолго непригодна для использования.

— Хм… неужели они лишат себя земли для того, чтобы навредить врагу? — недоуменно покачал головой Бранд. — В этом же нет смысла! Где им потом жить?

— Смысл есть — выжечь всю землю, чтобы враг не мог ею пользоваться. Это сродни отложенному во времени самоубийству, да. Но они и так теряют свою территорию, чего жалеть? Погибнуть самому и уничтожить своих противников, сделать так, чтобы победа была для врага хуже поражения — разве это не прекрасно!

— Вот чем мы и отличаемся от вас! — усмехнулся Бранд. — Потому мы ваши господа, а вы наши рабы. Вы не умеете мыслить гибко.

«Идиот! — подумал Чжан. — Ты по моим наводкам уже уничтожил всех, кто мешал моей стране жить! Я тобой управляю, а ты считаешь, что владеешь мной? И говоришь, что мы не умеем мыслить гибко? Это хорошо. Оставайся в своем неведении. Когда-нибудь тебе все это встанет поперек горла, как кость, и ты подавишься, зеленая собака!»

На непроницаемом лице китайца не отразилось ничего из того, что происходило у него в душе. Если бы Бранд знал, о чем думает китаец, скорее всего, убил бы на месте. Но Бранд не был псиоником и не умел читать мысли. Он был неплохим тактиком, но не умел мыслить стратегически. Пока не умел. А может, и не хотел — ему хватало того, что он имел в настоящий момент — власть, мощный корабль, толпы первоклассных рабов.

— Господин Бранд! Замечен неизвестный корабль. Лежит на земле. По очертаниям — крейсер среднего класса, только формы какие-то очень уж древние — предположительно работа Макуинов. Прикрыт защитными полями, но нам виден. Что будем делать? Какими будут ваши распоряжения?

— Зависни над ним — посмотрим, что он станет делать. Вряд ли он нас видит. Всегда успеем спалить его.

Стены крейсера как будто растворились в пространстве, выдав трехмерное изображение того, что происходило за его бортом. Изображение приблизило картинку чужого корабля, и тот предстал как на ладони — стометровое зубило, покрытое сияющей зеркальной обшивкой. Некоторое время ничего не происходило, и вдруг чужой крейсер поднялся с места и медленно, ускоряясь все больше и больше, пошел куда-то в сторону.

— За ним давай! Он нас куда-то ведет! — возбужденно крикнул Бранд, и «Хеонг» двинулся за неизвестным. Видимо, тот все-таки заметил погоню, потому что начал резко набирать высоту и пошел на выход из атмосферы. «Хеонг» последовал за ним, чужой ускорился так, что стал отрываться от преследователя. Бранд ругался черной руганью, а при словах капитана, доложившего, что двигателей «Хеонга» не хватает, чтобы сразу развить нужное ускорение, чуть не врезал кулаком в экран, но сдержался. В общем-то капитан был ни при чем — не он же ставил эти двигатели на крейсер.

— Бей по нему! Бей! — Бранд возбужденно ударил рукой по креслу, и, как будто отвечая на его удар, крейсер выпустил по чужаку два столба белого слепящего пламени. В последний момент чужой крейсер каким-то чудом увернулся, совершив немыслимый маневр, и удары бластеров зацепили его только вскользь, повредив часть зеркальной обшивки. Двигаясь в рваном ритме, чужак пошел в сторону Луны. Скорость его от этих маневров снизилась, и Бранд уже радостно потирал руки от предвкушения близкой добычи — он отдал приказ капитану готовить абордажную группу, когда внезапно перед глазами открылась странная картина. Над темной стороной Луны висела здоровенная штука, перламутровая, переливающаяся в свете звезд. Она выглядела как толстая лепешка, имеющая небольшой выступ с края.

Бранд недоуменно посмотрел на странное сооружение и спросил капитана:

— Ты знаешь, что это такое? Видел когда-нибудь? Он влетел внутрь! Это что за хрень?

— Я не знаю, господин Бранд! — недоуменно вытаращил глаза капитан. — Сейчас посмотрим в базе данных. Может, там что-то хранится.

Несколько минут мозг корабля молчал, потом в воздухе возникло изображение какой-то картинки. Бранд вгляделся в нее, потом недоуменно сказал, хмуря брови:

— Он что, издевается? Он чего мне какую-то древнюю картинку выставил? Зачем мне эти тысячелетней давности каракули?! Мозг, ты что, с ума сошел?

— Функционирую нормально. Вашему вниманию представлен рисунок из труда Широна Дерагонского «Живые корабли — легенды или быль?» издания сто тридцать тысяч пятисотого года эры кораблей. Другой информации не имеется. Данная информация совпадает со сведениями, которые передают моим датчикам, на девяносто процентов. Делаю вывод с погрешностью в десять процентов — это живой корабль.

— Какой такой живой корабль?! — Бранд чуть не подпрыгивал на месте. — Этого не может быть! Откуда взялись эти скоты?! Откуда эти древности?

— Мне кажется, господин, что мы скоро это узнаем, — бесстрастно сказал Чжан, глядя на беснующегося Бранда (эти иностранцы совершенно не умеют себя вести! Так распускаться перед своими подчиненными! Позор!), — корабль идет к Земле.

— Да, господин Бранд, — озабоченно откликнулся капитан «Хеонга», — эта штука каким-то образом перемещается к планете. Прикажете атаковать?

— Подожди, — как-то сразу успокоился зеленый, — посмотрим, что он будет делать. Эта штука настолько велика, что возникают подозрения — нападать-то на него небезопасно для нашего здоровья? Впрочем, что-то я ни одного орудийного порта у него не вижу! Неужели корабль безоружен?!

— Похоже, что да, — задумчиво сказал капитан «Хеонга», разглядывая чужака, — так что будем делать? Идти за ним?

— Само собой, за ним! — рявкнул Бранд. — Куда мы еще пойдем? У нас тут дело неоконченное! Надо посмотреть, что это за существа, откуда они, и, возможно, уничтожить их! Какой бы он ни был здоровый, без бластеров — это всего лишь астероид! Я его спалю, как деревяшку!

Чужак прошел атмосферу и вышел туда, где в прошлый раз приземлился корабль тех, кто пытался связаться с обитателями этого города. Все поняли — это те же самые разумные, которые в прошлый раз явились на ускользнувшем легком крейсере.

— Выпускаем беспилотники и флаеры! Уничтожить все объекты врага, которые могут вылететь из этой штуки! Капитан, мы можем достать кого-нибудь у звездолета под брюхом?

— Увы, нет, господин Бранд! Он висит очень низко, почти над самой планетой, а диаметр корабля слишком велик. Они закрывают собой от ударов то, что находится внизу. Ракетами тоже не достать.

— Сейчас посмотрим, что там находится, — пробормотал Бранд, — картинку с беспилотника сюда, на экраны!

Картинка немедленно выскочила перед наблюдателями. На экране было видно, как открылся шлюз невидимого для простых флаеров корабля, как оттуда начали вытаскивать ящики. Бранд вытаращил глаза и с удивлением ткнул в картинку пальцем:

— Это что?! Керкары? Откуда здесь керкары?! Это что за дерьмо такое! Уничтожить всех! Все спалить! Почему до сих пор они не уничтожены?!

— Господин Бранд, корабль отстреливает всех беспилотников, пытающихся прорваться к месту разгрузки, — капитан был холоден и бесстрастен, — все флаеры сбиты. У них на крейсере хорошие бластеры. Сбивают всех, кто залетает под эту штуку.

Как будто подтверждая его слова, изображение места выгрузки моргнуло и погасло — был сбит беспилотник, который передавал изображение. Все в рубке замолчали, отвели глаза от перекошенного злостью лица Бранда, было слышно лишь его тяжелое дыхание. Зеленого просто душила злоба — ну как же, какой-то негодяй посмел пойти против него!

— Атака! Всеми бластерами — в хребет этой скотине! Сейчас мы проверим, насколько он живой!

Корабль приподнялся на километр вверх и выстрелил сразу из двух мегабластеров. Громадные столбы ярчайшего света ударили в перламутровую спину гиганта… и ничего. Он как висел, так и остался висеть!

— Что происходит? Почему он не разрушается?! — растерянно проговорил Бранд, глядя на то, как лучи бластеров упираются в чужака.

— Господин Бранд! Я где-то слышал о такой штуке, — неуверенно сказал капитан, наблюдая за происходящим на экране, — эта штука впитывает энергию. Она ею питается. Очень давно, на заре цивилизации, была такая технология. Сейчас почему-то этот секрет забыли, потеряли. То есть этот звездолет поглощает энергию извне всей своей площадью, перераспределяя ее в накопители. И потом использует для работы узлов. Так что он просто ест нашу энергию, и все.

— Жрет, говоришь? — усмехнулся Бранд. — Так давайте закормим его до поноса! Пусть нажрется до блевотины! Сколько могут беспрерывно работать наши бластеры? Час? Два?

— Пять часов. Потом им нужно остывать, придется заполнять батареи энергией.

— Пяти часов, я думаю, хватит. Ну-ка, дайте ему покушать. Подождем, пока его от обжорства не раздует!

Еще полчаса прошли в радостном ожидании, Бранд пришел в хорошее настроение и все время спрашивал, что там с температурой объекта? Ему докладывали каждые несколько минут, что температура этой десятикилометровой глыбы неуклонно повышается, и зеленый радостно потирал руки.

Через сорок минут после начала «прожига» чужак как-то странно замерцал, и капитан «Хеонга», глядя на происходящее, с испугом крикнул:

— Глядите. Глядите, что это? — На живом корабле как будто образовалась толстая пленка, мерцающая и туманная. Из нее били молнии, уходя куда-то в соседние здания, над которыми корабль висел. Потом пленка собралась в один комок — Бранд уже открыл рот, чтобы выкрикнуть команду на отступление, но не успел — чужой корабль буквально выплюнул сгусток энергии, который метнулся в сторону «Хеонга» и ударил прямо в середину крейсера.

Бластеры тут же задохнулись, им не хватило энергии для выстрела, все генераторы заработали с перегрузкой, чтобы защитить корабль от воздействия этого сгустка энергии, не допустить его до корабля.

Защитное поле лопнуло, как мыльный пузырь. Обшивка не позволила сгустку проникнуть внутрь, но все приборы, все механизмы, находящиеся внутри, подверглись такому воздействию энергетического поля, что сразу перестали работать. Выключился позитронный мозг, потерял сознание живой мозг, плавающий в металлической защитной оболочке. Потеряли сознание все, кто находился в этом звездолете, и он с высоты примерно километра стал падать вниз. Шаргион метнулся вверх, принял чужака на свою спину, смягчил удар. Его толстая броня-шкура выдержала, но кое-где появились вмятины и даже разрывы ткани, которые тут же начали залечивать хлопотливые пауки-граны.

Из-под Шаргиона вылетел «Соргам» и, поднявшись над живым кораблем, сел к нему на спину. Шаргион даже не покачнулся — его двигатели могли нести вес, превышающий собственный — чего уж там какой-то маленький кораблик в сто метров длиной!

Шлюзы «Соргама» открылись, и из него выскочил отряд керкаров в полном боевом вооружении, пять боевых роботов и Слава со свитой. Вячеслав подошел к упавшей громаде «Хеонга», замершего, как пирамида майя, уселся рядом с ним, не обращая внимания на окружающих.

Привычно освободив свой разум, землянин воспарил над поверженным гигантом. Он видел, что тот темен и тих, но не обольщался — корпус оказался цел, механизмы и приборы внутри — целы. А значит, вот-вот корабль должен был ожить. Не оживал он лишь потому, что Шаргион высасывал из него всю энергию, которую воспрянувшие из забытья генераторы корабля пытались подать в системы крейсера. Стоило поторопиться, потому что снова могло начаться переполнение емкостей живого корабля, и тому пришлось бы «сплюнуть» лишнее в пространство.

Первым делом Слава бросился к живому мозгу крейсера. Это была уже отработанная схема — убить живой мозг, а потом перейти к позитронному. Слава считал, что убийство этого несчастного мозга, лишенного личности, есть благо. Акт милосердия.

Что же касается позитронного мозга, тут уже вариантов не было — захват, как обычно. Мозг оказался мощным, одна из самых последних моделей, по мощности он был сравним с мозгом Базы. Похоже, их выпускали в одной и той же партии.

Подчинение мозга заняло около получаса — Славе пришлось прорываться через толпы антивирусов, некоторые из которых настолько изощрялись, пытаясь защитить мозг хозяина, что распознавали чужака и в обличье «родной» программы. Но в конце концов все-таки изощренность Славы как взломщика системы дала свои плоды. Он уже автоматически добрался до того места, где находилась информация о хозяине мозга, подменил ее, и вот тяжелый крейсер «Хеонг» полностью оказался во власти своего хозяина.

Все, что осталось сделать — отпустить генераторы, чтобы они наполнили корабль энергией… и открыть шлюз. Что Слава и проделал.

Большие двери «Хеонга» плавно раскрылись, сдвинувшись в стороны, и перед Вячеславом оказался трюм, теперь пустой, а ранее заполненный рядами десятков беспилотных истребителей и боевых флаеров. Слава в сопровождении своих спутников пошел вперед.

Длинный широкий коридор, ряды дверей по бокам. В коридоре тела оглушенных и покалеченных бойцов. Их тут же добивали, снимая оружие и броню. Возиться с пленными было некогда.

Коридор закончился возле двери с надписью «Внимание! Вход без разрешения капитана запрещен!». Дверь перед Славой открылась, и глазам землян предстала картина, достойная пера какого-нибудь летописца, — все, находящиеся в этой рубке, лежали на полу и пребывали в разных степенях изломанности и раздавленности. Существа находились без сознания, и включившаяся система обеспечения пыталась привести травмированных в порядок, так что они были опутаны нитями медицинской системы.

Слава подошел к креслу капитана, взял в руки шлем управления и надел себе на голову. Тут же в мозг вошла порция информации, которую он должен был усвоить, — состояние корабля, состояние его отдельных узлов и агрегатов, местоположение в пространстве. Он практически захлебнулся в этом потоке информации, но через несколько минут привык к кораблю и отдал приказ позитронному мозгу запустить планетарные двигатели и гравикомпенсаторы.

Мозг включил компенсаторы — сила тяжести сразу стала такой, как на Алусии. Слава отдал приказ увеличить тяжесть до размера земной, это было сделано. Затем заработали двигатели, и «Хеонг» плавно взлетел над Шаргионом. Слава попросил Шаргион отлететь в сторону и подняться на несколько километров выше. Тот немедленно выполнил просьбу, и «Хеонг» опустился на землю, выбрав то место, где ранее стоял «Соргам». «Соргам» сел рядом. Затем двери звездолетов распахнулись, выпуская свои экипажи.

Слава вышел из «Хеонга», посмотрел на голубое небо, на толпу настороженных вооруженных спецназовцев, на министра обороны, стоящего возле джипа и что-то напряженно говорящего в трубку спутникового телефона, улыбнулся и устало сказал:

— Ну что, братцы, вроде как закончили мы эту войну. Вернее, скоро закончим. Господин министр! Отдайте приказ, пусть пакуют тех, кто остался жив. Там какие-то китайцы, вероятно, кто-то важный среди них. Теперь можно не опасаться — здесь у них больше кораблей нет. Пока нет. Там, в крейсере, куча рабов — и наших, и американцев, и немцев. Молодые ребята — девушки и парни. Подростки, можно сказать. Нужно оказать им помощь. Господин министр, обсудим, как жить дальше? Кстати, скажите, чтобы в рубке управления никто не надевал шлем — может убить. Этот шлем настроен только на владельца корабля.

— А кто владелец? — настороженно спросил министр.

— Я. Теперь я. Как так случилось? Долго объяснять. В двух словах — я сумел перепрограммировать мозг корабля и настроить его на себя. Теперь он подчиняется мне или тому, на кого я покажу. Знаете что, а идемте-ка в звездолет, не возражаете? Посидим в рубке, поговорим.

— Пойдемте. Одну минуту: Солодкий — за мной, Семаков, Трофимов. Остальные — согласно боевому расписанию. Приказы я отдал — исполняйте, доложите. Давайте, давайте! Быстрее все делайте! Не забывайте, у нас под городом стоит армия!

Министр следом за Славой прошел вовнутрь корабля. Двери, ведущие к помещениям, расположенным по бокам коридора, были раскрыты, оттуда выводили людей — многие оказались покалечены: переломы и ушибы получили при падении корабля. Хотя Шаргион успел смягчить удар, поймал «Хеонг» на спину, но высота, с которой падал крейсер, все-таки была достаточно велика, и можно было не только получить травмы, а даже погибнуть.

В рубке так и продолжался процесс лечения бывших владельцев крейсера, и Слава, увидев, что те уже нормализовались, приказал мозгу прекратить медицинское обслуживание. В рабских загонах не имелось медицинской системы обслуживания, так что пусть побудут в шкуре рабов…

— Какая неожиданность! Господин Чжан, если я верно определил? — Министр обороны огляделся вокруг, ища, куда присесть, и Слава ему подсказал:

— Представьте себе кресло, и оно сейчас появится.

Министр удивленно поднял брови, и тут же рядом с ним появилось кресло с мягким сиденьем и подлокотниками. Он удовлетворенно кивнул и, обернувшись к Славе, сказал:

— Когда мы так будем жить? Чтобы все появлялось по мановению мысли?

— Все от вас зависит, господин… президент, — серьезно ответил Слава, — мы с вами это обсудим. Давайте сейчас завершим дело с войной, я хочу отправить мой крейсер воевать — вы как, не против, если часть ваших бойцов полетит к месту боевых действий на звездолете? Нет? Тогда сейчас… — Слава достал коммуникатор и раскрыл его, потом хмыкнул и, сунув прибор в карман, приказал:

— Мозг, свяжи меня с «Соргамом»!

Через секунду возник виртуальный экран, на котором отобразился Семен. Бравый вояка весело осмотрел присутствующих и сказал:

— Привет, командир! Слушаю!

— Там кто у тебя рядом? Натаха? Сильмара? Лера?

— Да все тут. И Олег оклемался — вон в кресле сидит! Все в порядке, все живы! Поздравляю тебя — такую штуку захватил! Это покруче «Соргама» будет! Может, меня в тот крейсер пересадишь? А тут пусть Натаха рулит?

Рядом возник еще один большой экран, отобразивший содержимое рубки «Соргама». В креслах сидела вся честная компания в своих обычных легкомысленных нарядах. Слава усмехнулся — хотя бы топики надели, а то у министра совсем глаза из орбит вылезли. К счастью, все девушки были в шортиках, едва угадываемых на стройных телах.

— Вы не смотрите на их легкомысленный вид, — усмехнулся Слава, — они все бойцы, да такие, что спецназовцам и не снилось, или пилоты высшего класса. Мы все гражданские лица, так что не удивляйтесь нашему нестроевому общению между собой. Они знают свое дело. Кроме того, вон та особа с белыми волосами — моя жена.

— А я его жена-любовница, — невозмутимо сказала Наташа, — чего меня-то пропустил в перечне жен? И нечего извиняться за нас! Мы у себя дома, как хотим, так и ходим. Кто мне чего скажет!

— Я тебе скажу, только попозже! — угрожающе заявил Слава и показал девушке здоровенный кулак. — Заткнись и сиди тихо, как мышь! А то спишу тебя в доярки города Тмутаракани! Позоришь меня перед министром обороны!

— Министр обороны? Здорово! — невозмутимо парировала Наташа. — Министр, а вы женаты? Вдруг меня Слава прогонит, возьмете к себе… в доярки.

— Натах, перестань! — сказала Лера, тихонько хихикая и зажимая лицо в ладонях. — Чего люди-то подумают! Скажут, какая-то банда отморозков!

— Именно так и подумаем, — серьезно кивнул министр, но глаза его улыбались, а жесткая складка у губ немного разгладилась, будто он наконец-то позволил себе подумать о том, что все-таки все может кончиться хорошо, — интересная у вас команда, Слава. Кстати, мне как вас звать? Слава — как-то очень уж по-граждански… несолидно. Может, по имени-отчеству?

— А я и есть гражданский, — усмехнулся Вячеслав, — зовите просто Слава, и все. Ну что, может быть, отправим этих друзей куда-нибудь в кутузку, а сами пока обсудим, что станем делать дальше? Это что вообще за китаец, вы его знаете?

— Это?! Это очень, очень важный китаец! Это тот китаец, который заварил все это дерьмо, — жестко сказал министр, — это Председатель КПК Чжан! Его судить надо, начинать новый Нюрнбергский процесс!

— А может, ему просто оторвать башку? — скучающе спросила Наташа и оглянулась на зашикавших товарищей. — А я чё, а я ничё! Времени нет, чтобы судить урода — грохнуть его, и все!

— Нет! — спокойно сказал министр. — Сейчас засунем его в кутузку, как выразился ваш командир, а потом будем судить. И пусть весь мир видит этого негодяя! А потом повесим, как фашистов после войны! Кроме того, надо у него узнать, где и что они натворили, где их армии, что задумали — все, все расскажет, — многообещающе кивнул министр. — Уведите его!

К китайцу подошли два человека в камуфляже и ловко накинули наручники. Чжан спокойно воспринял пленение, лишь на чистом русском языке сказал:

— Только не забудьте о том, что я тоже был рабом вот этого скота. — И китаец ловко и сильно врезал ногой по физиономии сидящего на полу Бранда, потом еще, еще раз и еще, пока его не оттащили от зеленого. Уже в дверях он, с улыбкой удовлетворения глядя на окровавленное лицо бывшего господина, сказал: — Я столько раз мечтал это сделать! Зеленая тварь! Самодовольный, тупой скот!

Китайца увели, и в рубке остались только Бранд, капитан крейсера и несколько зеленых. Они были закованы в наручники, и министр приказал всех увести — за исключением главного инопланетянина. Посмотрев на Славу, министр обороны спросил:

— Вы его знаете? Кто его послал? Что это за существо?

Слава не стал распространяться о том, что уже успел покопаться и в мозгах китайца, и в мозгах Бранда, «скачать» оттуда всю информацию, которая ему была нужна. Ни к чему посторонним знать, что он может кое-что опасное для носителей государственной тайны… тем более что Слава не удержался и влез в мозг министру обороны. Впрочем, ничего такого, что свидетельствовало бы о желании министра причинить зло Славе или его спутникам, он не нашел. Так, живой интерес и даже симпатию. Все-таки, похоже, этот мужчина был реально хорошим человеком.

— Это Бранд. Сын Председателя Совета Алусии Борана, одного из самых влиятельных людей во вселенной. Они считают, что Земля, на их языке Саруг, является их вотчиной, чем-то вроде скотного двора. И что отсюда они могут брать рабов — сколько им надо. А еще — сколько им надо редкоземельных металлов.

— Ясно. То есть, как ты и сказал, все еще не завершилось. Уведите этого недозревшего зеленого типа. Нам надо поговорить наедине! — Министр выразительно покосился в сторону виртуального экрана.

Слава усмехнулся:

— На корабле невозможно что-либо скрыть — корабль слышит все. Но он никогда не нанесет вреда своему хозяину. А те, кого вы видите, — это мои близкие друзья и сотрудники, с которыми мы прошли через тяжелые испытания. У меня нет от них секретов. Если вы хотите иметь со мной дело, придется учесть и это обстоятельство.

— Ну, куда же теперь деваться? Учту! — Министр развел руками, улыбнулся, и стало видно, что в общем-то он добрый человек, который вынужден иногда принимать «злые» решения. — Итак, давайте-ка мы выстроим наши отношения, чтобы в дальнейшем не возникло никаких недомолвок. Чем вы можете нам помочь, чтобы защититься от дальнейших попыток поработить Землю, и что за это попросите? Хм… я должен был бы сказать — потребуете… честно говоря, просят у более сильных, не правда ли? А вы сейчас… в общем, что вы думаете по этому поводу?

— Давайте так рассудим, — осторожно начал Слава, — то, что я вам дал, и то, что еще дам, куплено на мои деньги. Я их заработал потом, кровью, рискуя своей жизнью и жизнью моих друзей и близких. Земля — моя родина, и я обязан ей помочь… тут родня моей жены, считайте, моя родня. Я был бы последним скотом, если бы им не помог. Коля нам сказал, что вы сохранили, уберегли их родителей, наших родителей. За это вам огромное спасибо. Но мы могли бы просто забрать их и улететь, оставив Землю на произвол судьбы. Мы так не поступим. Мы все сделаем, чтобы помочь вам. Но оружие, приборы стоят денег. Чтобы оснастить свой корабль, я интриговал, дрался, убивал. Взял кредит в банке Алусии и выплачиваю его. Зарабатываю деньги всеми возможными способами. И не обязан работать на государство просто так. Я вообще никому ничем не обязан, кроме моих близких и друзей. Вы должны это четко понимать. Теперь мне хотелось бы услышать ваши мысли по этому поводу.

— Я уже говорил — каждый ваш шаг будет оплачен. Я предлагаю сделать вот что: мы заключим договор. Официальный, между государством Россия и Славой. Странно, конечно, звучит, но вы так просили себя именовать. Итак, договор — в нем будет указано, что вы оказываете определенные услуги, передаете и продаете некие приборы, оружие — перечень выдадут, цены укажут. Оплату произведем теми товарами, которые вам нужны. В договоре также укажем, что вы не вмешиваетесь в наши дела.

— В ваши дела? Ну да, ваши дела… я позиционировал себя не как гражданин России, землянин. И значит, то, что происходит на Земле, не должно меня касаться? Вроде бы логично. Но не совсем. Мне не безразлично, что происходит на Земле и в моей стране. И заверяю вас — я не буду смотреть безразлично, если тут народится фашистский режим.

— То есть вы предупреждаете, что можете вмешаться в наши дела, если решите, что режим в стране и в мире вас не устраивает?

— Хм… можно сказать и так. Если вы организуете то же, что сделали зеленые, — рабовладельческое государство — я вмешаюсь. Нравится вам это или нет.

— Ну что же, по крайней мере, это честно, — хмыкнул министр, он же врио президента. — Итак, мы заключим договор, в котором не будет пункта о невмешательстве. А вам не кажется, что вы ставите себя в положение властелина мира? Нашего мира? Вас это никак не напрягает?

— Ничуть. Во-первых, если бы я хотел стать властелином Земли, я бы это уже сделал. И давно. Мне это не надо. Во-вторых, я не политик, не привык врать и подличать. Поэтому мое правление было бы честным. Но опять же — мне это не надо! У меня свои задачи — укрепить свое положение так, чтобы ни одна зеленая сволочь не могла меня уничтожить или причинить вред мне и моим друзьям и близким. Насколько в моих силах прикрыть вас — да настолько, насколько это не угрожает моим близким. Я ясно излагаю?

— Яснее некуда, — усмехнулся министр, — хорошо, я понял. Не буду давить на ваш патриотизм, на то, что вы тоже пока гражданин России. Мы заключим договор как две стороны, получающие товары и услуги… в нем запишем все, что нам нужно. Есть ли какие-то дополнительные пожелания? Условия?

— Если что-то придумаю, я вам скажу, — усмехнулся Слава, — а пока не заняться ли нам очисткой России от захватчиков? Договор мы успеем подписать. Тем более что вы не отвертитесь от его выполнения.

— «Пулемет, ребята, я вам не дам»? — криво усмехнулся министр.

— Именно так, — серьезно сказал Слава, — последние события убедили меня в том, что земляне еще слишком незрелые существа, чтобы доверить им что-то, подобное «Соргаму» или «Хеонгу». Пулемет для ребенка не игрушка. Повзрослейте вначале. Теперь перейдем к текучке, если не возражаете. Итак — сейчас мы загрузим в корабли максимальное количество ваших бойцов с оружием и перебросим их туда, куда вы скажете. У врага осталось несколько флаеров — «Соргам» с ними разберется. Я придам вам несколько флаеров и истребителей — они станут уничтожать все огневые точки врага и скопления живой силы. «Хеонг» будет только перевозить бойцов — если он ударит по земле из бластеров — окажется совсем плохо. Этого делать нельзя. Флаеров у него нет — мы все выбили. Кроме всего прочего, я придам вам Сильмару с пятью боевыми роботами. Сильмара опытный боец, который заткнет за пояс любого из ваших солдат. Любого. Она будет обучать ваших парней тактике боя с лучеметами и полевыми бластерами, а также умению взаимодействовать с флаерами поддержки. Сильмара, ты все поняла?

— Поняла, командир. — Женщина встала и отдала салют. Было немного странно смотреть на почти обнаженную красотку, черную, как антрацит, отдающую воинский салют согласно воинскому уставу.

— Наташа! Ты принимаешь командование над «Хеонгом». У него нет живого мозга, и неизвестно, когда появится. Его мозг я убил. Тебе придется командовать звездолетом самой. До тех пор, пока мы не найдем замену старому мозгу. Когда найдем, ты станешь моим министром. — Слава усмехнулся. — Никто лучше тебя не сможет вести дела с государством, учитывать приходы-расходы. Ты же все-таки на складе работала.

— Да ладно! — усмехнулась девушка. — Справимся! Кстати, министр так и не ответил — женат он или нет!

— Если это вас так волнует — женат, имею детей, счастлив в браке, — усмехнулся будущий президент, — так что вам ничего не светит.

— И слава богу, — усмехнулась Наташа, — тем более что у меня уже есть мужчина! И это вам ничего не светит!

— Вот чертова девка! — тихо пробормотал Слава и громче добавил: — Вот такая у меня команда! Прошу любить и жаловать! Иногда хочется просто взять и выпороть ремнем!

— Думаете, у вас одного? — усмехнулся министр. — Мне иногда хотелось просто взять и пристрелить кое-кого на месте, чего там выпороть. Впрочем, может, и правда ввести телесные наказания для нерадивых и вороватых чиновников, как думаете?

— Хорошо, что я не в его штате, — опасливо прошептала Наташа, и все присутствующие засмеялись.

— Ну что же, начнем наше контрнаступление? — бодро сказал Слава. — Давайте ваших бойцов. Натаха, жми сюда, в пилотское кресло! Рулить будешь. А я на «Соргам» пойду. Только наденьте там что-нибудь, что ли, а то бойцы все глаза о вас сломают… Сильмара, когда пойдешь с бойцами, наденешь броню высшей защиты. Смотри, ты нужна мне! И всем нам! Не допусти, чтобы тебя грохнули! Не будь дурой!

— Хорошо, командир, — усмехнулась женщина, — все будет в порядке.

Погрузка бойцов заняла часа два, потом оба крейсера снялись с места и, вспарывая воздух, понеслись к линии фронта. Впрочем, и линии-то никакой уже не было. Просто в подмосковном городе, полностью заселенном захватчиками, китайцы накапливали силы, чтобы организованно войти в Москву.

Слава взглянул через датчики «Соргама» — куда ни падал глаз, стояли палатки, толпились люди — до горизонта все оказалось заполнено людьми. Их насчитывалось сотни тысяч, миллионы — невероятное количество людей, как саранча, заполнивших пространство. Пройдя через Россию, они сожрали все, что могли. Это действительно была саранча, или, скорее, огненные муравьи, которых боятся все джунгли. Когда эти муравьи идут, за ними не остается ничего живого.

Когда «Хеонг» завис на высоте пятисот метров над лагерем китайской армии, солдаты не испугались, лишь приветствовали дружественных инопланетян подброшенными в воздух шапками и радостными криками. Когда рядом появился еще и «Соргам», крики прекратились, все стали с недоумением смотреть на две громадные штуки, зависшие над ними. Показалось пять флаеров с китайскими пилотами, которые начали описывать круги вокруг «Хеонга». Крейсер приглашающе раскрыл шлюз трюма, и флаеры один за другим стали залетать вовнутрь. Когда все они оказались в корабле, в воздухе возник громадный экран, на котором появился Председатель Чжан. Он помолчал, глядя на притихших подданных, и громко сказал по-китайски:

— Солдаты Народной армии Китая! Война проиграна! Перестаньте сопротивляться, сложите оружие, сдавайтесь русским товарищам! Нас ввели в заблуждение империалисты Америки и Японии, русские товарищи не виноваты в нападении на Китай! Наша задача — компенсировать им нанесенный ущерб, это главная задача всего нашего поколения, и мы не успокоимся, пока не выполним этого! Китайцы и русские — друзья навеки! Сложите оружие! Не оказывайте сопротивления! Каждый, кто попытается напасть на русских друзей, будет уничтожен!

Китайцы внизу замерли, потом кто-то из них закричал, что это не товарищ Чжан, что это происки советских ревизионистов, и, развернув лучевую пушку, выпустил очередь по «Соргаму», та рассыпалась бессильными искрами по защитному полю. За солдатиком начали палить остальные, и вокруг корабля образовалось облако из зарядов, выпущенных из лучевиков и отраженных полями, и снарядов стрелкового оружия.

Слава в командирском кресле развел руками:

— Ну что же, мы сделали все, что могли. Огонь из всех орудий!

Это потом назвали «московской бойней».

В этой «битве» не было чести, не было доблести — разве есть доблесть в окуривании ядохимикатами из пролетающего самолета стаи саранчи?

Орудия «Соргама» в мгновение ока слизали все, что было на поверхности планеты — до самого горизонта. Те, кто не умер, не рассыпался на молекулы под ударом страшных орудий, пожалели — они умирали долго, полусожженные, обугленные, разорванные на части и раздавленные кусками упавших зданий и бронемашин.

За несколько минут было уничтожено двадцать миллионов человек, ударная группировка армии Китая. Практически все те, кто мог захватить не только Москву, но и всю страну без особого напряга — что, впрочем, они и делали. На том месте, где сгорели солдаты, осталась многокилометровая оплавленная площадка.

Флаеры, влетевшие в «Хеонг», тут же оказались захвачены, и им сменили хозяев — это было довольно просто, потребовалось только отдать приказ мозгу корабля — все эти флаеры подчинялись ему, а он — своему хозяину. Китайцы-пилоты не успели ничего сообразить, как были нейтрализованы спецназовцами. Только один попытался изобразить что-то вроде кун-фу, но получил три пули в грудь и умер с сознанием того факта, что против пули нет приема.

Раненых китайцев на земле добивали окрестные жители, появившиеся непонятно откуда — может, из лесов, а может, из окрестных деревень, куда они попрятались от нашествия.

На землю спустили бойцов спецназа во главе с Сильмарой, шествующей в окружении пяти лязгающих чудовищ, от которых кошки, не съеденные китайцами, убегали с воем и визгом.

Началось контрнаступление, которое планировали закончить в Китае. Или не только в Китае? Слава не строил иллюзий — мир был брошен в хаос, и единственной силой, которая могла хоть как-то восстановить цивилизацию, оказалась Россия. Ему стало даже немного смешно — то, от чего он некогда спасал мир — от владычества некого олигарха, поддерживаемого инопланетянами, все равно свершилось. Впрочем, не так. Теперь не было инопланетян, которые обращали бы землян в рабов, но ведь и цена за это оказалась велика — погибло более миллиарда людей по всей планете!

Дорогая ли это цена за свободу? Слава не мог дать ответа на этот вопрос.