Глава тридцать шестая
ОЧЕРЕДНАЯ ПОБЕДА
Адмирал Ньюциген проспал всего несколько часов и встал еще до рассвета. Словно предчувствовал очередной виток нагнетания обстановки. Проверил вначале положение на кораблях: там все оказалось в полном порядке. Рассыпаемой вдоль бортов соли вполне хватало, чтобы отпугнуть кашьюри из выбранного для стоянки пролива, и это весьма порадовало. Затем перебрался по установленным сходням на берег и проверил дальние сухопутные дозоры. Там тоже висела полная, сонная тишина.
Но кажущееся благополучие не успокоило опытного морского волка. Он вполне справедливо посчитал, что матросы отоспятся днем, во время послеобеденной сиесты, даже часик-два намеревался добавить им для отдыха, но сейчас решил сыграть учебную тревогу, предоставляя трем сотням воинов и небольшому количеству лошадей в сто голов возможность хорошенько размяться на берегу.
Поэтому когда дальние дозоры с помощью флажков стали передавать тревожное сообщение, вся прибрежная зона уверенно являлась ареной ведущихся учений, и бравому адмиралу только и оставалось, что произвести соответствующие перестановки в боевых порядках небольшой армии. В результате своевременных рокировок мчащийся верхом посыльный, движение которого грамотно подкорректировал все видящий сверху Ураган, завел полтора десятка слишком уж настойчивых преследователей прямо в глухой капкан. Девятерых всадников с ходу выбили из седел стрелами, а оставшиеся шесть благоразумно сдались, поняв, что узкую тропу окружает численно превосходящий противник.
С них срывали шлемы и проводили допрос прямо на месте. Ну и понятно, что такие экспресс-методы всегда оказываются наиболее эффективными. Никто из шестерых, да и оставшихся в живых раненых, не стал запираться или чего-то утаивать. Практически за минуту-полторы все стало ясно: расположившаяся впереди засада — итог некоторых закономерностей и еще большего количества случайностей. Но опять-таки основной виновницей данных событий стала известная роковая красавица.
А все начиналось в том самом обособленном от всего остального мира государстве, где Монах Менгарец совсем недавно побывал со своими ближайшими друзьями.
Влюбившийся до потемнения в глазах княжич Люжир перевернул патриархальное княжество Керранги с ног на голову. Достигнув баронства Распадское, он с ужасом обнаружил, что его жестоко обманули: даже все дочки тамошнего барона по совокупности не стоили единого мизинчика прекрасной Аристины. Поэтому он резко расширил ареал поисков, объявив их общегосударственными. Не поленился заглянуть и на близко расположенный перевал Отшельников. И вот там его ждала удача: описанную красавицу со слов опознали все охранники неприступной твердыни. Но при этом утверждали, что красавица осталась за границей, внутрь ее не пустили.
Княжич, может, сам додумался, а может, сопровождающие друзья подсказали, но раз Аристина побывала в столице княжества без разрешения, то таким же образом могла легко и покинуть княжество. Кто его знает, какие за последние годы появились тропы через горы или лазейки во внутренних пещерах. Поэтому решение было принято незамедлительно: искать любимую женщину на всей остальной территории континента. Вот так довольно мощный, отлично вооруженный и многочисленный отряд оказался на трактах, ведущих в сторону Шулпы.
И все бы ничего, но накануне поздно вечером отправившийся всего с одним воином в разведку друг княжича опознал в командире пересекающего тракт отряда именно того самого «свояка», который на глазах всего люда избил наследника Керранги. Как только эта новость достигла ушей Люжира, он сорвал готовящееся к отбою воинство и повел к тому самому месту пересечения. Преследовать в наступившей темноте не стал, а расположил своих подчиненных в удобной роще, намереваясь пустить в преследование с самого утра. Они как раз уже и завтракать начали перед дальней дорогой, как сквозь их порядки на большой скорости промчалась парочка посыльных. Судя по форме, из того самого отряда «свояка». Одного всадника удалось сбить, а вот второй ушел. Погоню понятно, что организовали, да еще из самых лучших воинов, но тем сильно мешала крылатая тень над головой, время от времени ронявшая им на голову то камень, то целое бревно. Пятеро преследователей так и остались лежать где-то сзади.
Вот такая история. Но адмиралу Ньюцигену было плевать на влюбившегося княжича, он не на шутку распереживался по поводу его святости, высшего проповедника Менгары. Поэтому не стал слишком церемониться с пленными, а решения принимал, не снижая скорости движения. В мгновение ока живые и мертвые противники были раздеты, а их форму и шлемы с плащами напялили на себя воины эскадры. И вот уже пятнадцать подставных гвардейцев князя мчались назад к товарищам по оружию, а у них якобы «на хвосте» сидит сотня обозленных и улюлюкающих врагов.
Естественно, что и Ураган принял участие в сражении. Он легко обогнал всех и доставил нужную информацию Менгарцу и его отряду. А там словно только и ждали этого момента. Еще чуть раньше Мурчачо отыскал великолепный распадок, по которому не скрываясь, почти в полный рост, можно было промчаться к роще с засадой. А когда услышали гомон начинающегося сражения со стороны пролива, то ударили дружно и со своей стороны.
У паники глаза велики. Похоже, что не бывавшие в серьезных заварушках гвардейцы княжества были готовы сразу разбежаться при виде погони за полутора десятком их же товарищей. Княжичу буквально чудом на последнем истерическом крике удалось заставить воинов оставаться на позициях и готовиться к сражению. Не слишком помогало и утверждение, что противника заведомо меньше. Простая арифметика тут не проходила, ибо даже «небитые» хорошо знают, что за одного «битого» их отдают парой. А то и тройкой.
Но апофеоз поражения произошел в тот момент, когда пропущенные за спину товарищи стали разворачиваться и безжалостно рубить своих же. И в тот же момент в тылах раздались предсмертные крики ужаса и боли. Там орудовал огромным двуручным мечом тот самый «свояк», на которого и велась основная охота. Держащиеся у него на флангах лучники отстреливали издалека стрелков княжества, а единственный мечник все рубил и рубил, словно монстр-дровосек из жуткой сказки. Вдобавок уже в нескольких метрах от рощи пылила улюлюкающая волна хорошо обученных и закаленных в сражениях кавалеристов.
Опять-таки чудом, но отчаянный крик Люжира: «Мы сдаемся!» — услышали все его воины. Все, как один, побросали оружие в стороны и плашмя попадали на землю. Наверное, именно поэтому в живых среди носителей коричневых плащей осталось чуть более ста тридцати человек. Судя по раскрасневшемуся лицу Менгарца, их могло остаться значительно меньше. К тому же он выглядел жутко разозленным, что его продвижение к цели осмелился приостановить какой-то там глупый влюбленный болван. Не успел он выслушать доклад одного из своих помощников из встречной сотни, как сразу взорвался криками:
— Ну! И где этот Люжир?! Живой или, на его счастье, уже разрублен пополам?
— Живой, ваша святость! — со злорадством ответили из ближайшего кустарника и на чистое место вытолкали изрядно помятого, но живехонького княжича. — Вот он! Пытался притвориться простым воином.
— Ну что, мало от меня при прошлой встрече получил?! — угрожающе двинулся ему навстречу Виктор. — Сейчас я тебе еще и нос с челюстью поломаю!
От немедленной расправы наследника независимого государства спас чинно подъехавший адмирал Ньюциген. Хотя отвлеченный от событий вопрос он задал будничным голосом и совсем негромко:
— Когда отплываем?
Но зато Виктору это помогло вернуться в реальность и осознать бессмысленность готовящегося рукоприкладства. Он резко развернулся на каблуках, поспешил к лошади и уже на ходу стал отдавать распоряжения:
— Люжира с десятниками связать и немедленно доставить на борт флагмана. Они поплывут с нами. Остальных пленных сковать одной цепью и тоже как можно быстрее погрузить в трюмы двух остающихся фрегатов. Пусть нас догоняют на пути к дамбе! А там посмотрим, что с ними делать! — Уже сидя в седле, грозно нахмурился в раздумье и, словно размышляя вслух, громко добавил: — Хотя зачем они нужны? Просто скормим кашьюри, если те полезут валом, и конец всей войне.
Этого было достаточно, чтобы в глазах пленников появилась застывшая безысходность и полное безразличие к собственной судьбе. Никто из них в дальнейшем даже не помыслил о побеге или каком-либо сопротивлении. Что лишь улучшило взаимопонимание при последующих допросах. Их Менгарец не стал откладывать на долгое время, тем более что до траверза столицы независимого княжества намеревались добраться в полдень. Как только проверил ведущуюся сборку пороховых фугасов, тут же поспешил в боцманскую каптерку, где моряки устроили некое подобие допросной комнаты. Причем развешанные по стенам крючья, пилы и молотки использовать при сборе сведений никто не собирался, но зато они служили отличным антуражем. Достаточно было задать нужный вопрос, как многословные ответы лились без остановки.
Не оказался каким-либо исключением и княжеский сын. В течение короткого времени он поведал все тайны Керранги, которые знал и о которых только догадывался. Особенно он старался отвечать обстоятельно по поводу императора Гранлео и всего, что с тем было связано. Конечно, он частенько не знал правильных названий и не понимал элементарных действий правителя империи Сангремар, но в случаях неясностей или разночтений того или иного действия Виктор сам прекрасно додумывал, что, где, откуда и как называется.
Картина паломничества получалась следующая. Перед преодолением перевала Отшельников император, независимо от того, что с наследником он прибыл или нет, каким-то способом, скорее всего дистанционно, поднимал на телескопических ногах обе «пирамидальные смерти», а раз в два или три визита позволял себе сделать несколько громких и впечатляющих «бабах» по окружающим горам. Затем ему, или им, предоставляли скоростную карету и, меняя несколько раз в пути лошадей, доставляли в Чаолу. В столице княжества все уже зависело от воли, желаний и настроения Гранлео. Порой он задерживался больше чем на неделю, участвуя в пышных празднествах, карнавалах и церемониях, посвященных его визиту. Порой пребывание проходило тихо и незаметно, но всегда деловая часть паломничества занимала четыре дня. Первый он посвящал обследованию всего, что касалось диспектсора. В том числе и приводил в надлежащую готовность имеющиеся внутри таинственного устройства многочисленные приборы, силовые установки и передвигал собственноручно тяжеленные накопители. При этом Гранлео, если находился в Чаоле без сына, никогда никого не брал себе в помощники, страшно уставал, несмотря на свою легендарную силу, и полностью выматывался к концу первого дня.
К моменту допроса Виктор уже имел представление о сути диспектсора и этих накопителях. Известны ему были и весовые характеристики основных элементов: около ста шестидесяти килограммов каждый, поэтому немало подивился двужильности правителя империи Сангремар. Мелькнула мысль, что именно для этого паломничества как раз и появлялся новый «сын» к определенному сроку. В ином случае наследник мог бы появиться и после стадвадцатилетнего возраста «папаши».
А княжич тем временем продолжал взахлеб рассказывать о каждом шаге высокого гостя.
На второй день Гранлео, как правило, не напрягался. Проводил профилактический осмотр атомного молекулятора, перенастраивал по просьбе князя работу этого устройства, в результате чего некоторые позиции производства продуктов убирались, а некоторые добавлялись. Таким образом, в отделенном от остального мира государстве всегда наличествовал некий дефицит вкупе со сменой надоевших продуктов питания новыми.
К вечеру второго делового дня император отправлялся к реакторам и менял их режим работы: один пробуждал, заставляя давать энергию для диспектсора, атомного молекулятора и драконов, а второй переводил в режим релаксации и «поднакопления». Именно такой принцип действия считался самым оптимальным, экономичным и долгосрочным для поколения реакторов системы «изотопы плюс разница температур». Если подобная пара реакторов работала в чередующемся режиме, то надежно давала энергию, по утверждениям специалистов, сроком до двух с половиной тысяч лет. Неслабо собирались здравствовать поколения Гранлео!
Ну а третий и четвертый день владыка или сын из семейной парочки владык империи Сангремар проводил опять в диспектсоре. На этот раз безвылазно и без единого выхода для приема воды или пищи. Как ни странно, но после двух суток затворничества он поднимался наверх посвежевший, выспавшийся, со зверским аппетитом и чаще всего в прекрасном настроении. Ну и дальше отдавался либо своим страстям и порокам, либо, в случае надобности, поспешно возвращался в Шулпу. По его личным утверждениям и высказываниям об этих днях, он «молился своему божеству». По некоторым догадкам Виктора и явным указаниям в найденном дневнике — просто спал или проводил время под гипнозом на центральном устройстве диспектсора.
Устройство это во всех мирах и вселенных считалось античеловечным, антигуманным и подлежало бы тотальному, немедленному уничтожению. Причем вместе с его создателями и разработчиками. Конечно, казнили бы лишь в том случае, если бы все галактические сообщества каким-то образом узнали про диспектсор. А так, насколько помнил Менгарец, никогда о подобном преступном опыте не говорилось и не упоминалось. Возможно, местная разработка являлась уникальной и была построена в единственном числе. Недаром прибывшие сюда колонисты специально отыскали такую звездную систему, в которую пока еще, по невыясненным обстоятельствам, не залетал ни один исследовательский корабль. Увы, таких мест во Вселенной имелось бесчисленное множество, и отыскивали их редкие баловни фортуны лишь по счастливой случайности.
Допрос пленного закончился уточнением чисто технических деталей: толщина свода над озером Шулугар, количество притока и оттока воды, количество наружной и внутренней охраны, дальность местонахождения реакторов и ожидаемая реакция князя на пленение сына. При последнем вопросе бледный от переживаний Люжир проявил неожиданную твердость, заявив:
— Мой отец и пальцем не шевельнет для моего спасения, если взамен будет ставиться условие проникновения к диспектсору.
— Почему?
— В случае предательства император Гранлео уничтожит всю нашу семью до самых дальних родственников и поставит на трон нового князя. Так что лучше пожертвовать мной. Иного не дано.
Менгарец и не собирался ставить подобных условий, потому что для него самым важным был не осмотр антигуманного устройства, а его скорейшее, тотальное уничтожение. Но заявление Люжира заставило предположить, что дело не только в особом с самого момента рождения воспитании. Наверняка в княжеском дворце имеется и аппаратура определенного, круглосуточного внушения. Причем аппаратура чуточку вредная для мозговых клеток, что сразу поясняло короткий век правящих князей: при отменном питании и отсутствии каких-либо стрессов редко кто из них доживал до шестидесяти лет. Как и люди из ближайшего окружения. Мозги не выдерживали постоянного давления.
Ну а в остальном княжество Керранги жило весело и безбедно. Как там сложится для них в дальнейшем? По здравом размышлении Виктор не собирался здесь ничего менять в укладе или отключать дармовой атомный молекулятор. Пусть себе наедаются, пусть живут затворниками и никого не пускают к себе через перевал Отшельников. Ведь в любом случае даже без смены режима работы действующий реактор протянет многие сотни лет.
Другой вопрос, что со временем развития всей здешней цивилизации подобное затворничество станет невозможным сразу по нескольким причинам. Хотя бы по одной из них: найденный орлами катарги город все равно придется исследовать силами сразу нескольких государств. Уж для этого дела Менгарец попытается отыскать какое угодно количество соратников.
