Глава тридцать первая
НАКОПЛЕНИЕ ДАННЫХ
Хорошо все-таки, когда именно ты, а не противник обладаешь лучшим, превалирующим в любой ситуации вооружением. Оснащенные пушками корабли тотчас после загрузки на борт флагмана соратников его святости, высшего проповедника Менгары, тронулись в путь к Шулпе. Но теперь уже наученные горьким опытом враги не делали попыток какого-либо нападения. Даже в районе непосредственной переправы армии «болотников» ничего не последовало, кроме осторожного выглядывания из-за скал озлобленных, насупленных физиономий. А ведь сутки с небольшим назад здесь полегло на берегу, утонуло в воде или было разорвано водными монстрами около нескольких тысяч человек. То есть, судя по недовольным рожам, кривящимся в проклятиях, отомстить чагарцам враг мечтал невероятно, да вот только прекрасно понимал всю бесполезность и несвоевременность любой мести. С луками против пушек не попрешь, да еще если до военных кораблей следует плыть по кишащему кашьюри проливу.
Два человека стояли на капитанском мостике головного корабля и, пользуясь последними новшествами из лабораторий Радовены, рассматривали прячущихся в скалах воинов Второго Щита с помощью биноклей. Пушки были наготове, прислуга и канониры тоже, вдоль бортов привычно работали копейщики, дырявя животы особо резвым кашьюри. Ну а в остальном волны пролива радовали глаз относительным спокойствием. Враг атаковать не собирался.
Коротая время, Менгарец пытался попутно выяснить мнение адмирала по поводу лидера «болотников»:
— А что пленные говорят про самозванца?
В трюмах почти каждого корабля сидело на цепях по нескольку счастливчиков, которым повезло во время боев не утонуть, не быть съеденными и при помощи сердобольных моряков выдернутых веревками на палубу. Такие пленники после пережитого шока говорили обо всем в охотку, ничего не врали и готовы были выдавать сведения о Втором Щите, о сводной армии и обо всем другом — сутками. Лишь бы обратно не бросили в воду.
— Как ни странно, но все просто уверены, что Уйдано Лайри — это переселившийся в его тело император Гранлео, — пожимал плечами возмущающийся Ньюциген. — Никто не сомневается, что их рыжий лидер, слегка прихрамывающий неотесанный детина тридцати шести лет от роду, и в самом деле благородный, великий повелитель империи Сангремар и всего остального мира. Хотя он по рождению и принц какого-то захудалого королевства.
— Странно. Гранлео сгонял со Второго Щита толпы рабов и скармливал ненасытным кашьюри. А теперь потомки съеденных жертв идут за Гранлео в бой? «Болотники» прощают подобную нелогичность?
— Насколько я понял, воины Второго Щита в основной массе даже не слышали про творящиеся с рабами ужасы. Да что там говорить, мало кто из них вообще знал о кашьюри до тех пор, пока не началась переправа. Хорошо еще, что их командирам известна действенность соли и в этом узком месте пролива ее было высыпано неизмеримое количество. Иначе бы ни одна лоханка, кстати, жутко неустойчивые они у них, не доплыла до противоположного берега. А основной десант они перевозили вообще на плотах.
— Ага, значит, о соли они знали?
— Применение ее видели сотни и тысячи людей еще при первом нашем походе сюда, — напомнил адмирал. — Для этого не надо быть Гранлео.
— Ну а чем еще выделяется этот рыжий самозванец? — продолжал допытываться Виктор. — Умом? Невероятными знаниями? Или какими тайнами владеет?
— Ничего подобного. Зато все утверждают, что Уйдано Лайри очень смелый, хитрый проныра и умеет отлично командовать.
— Ха! Иного от самозванцев и не требуется, — ухмыльнулся Менгарец.
Теперь он уже несколько успокоился, хотя и послал с самого утра Фериоля, Додюра и Аристину провести полный допрос пленных по многим, конкретно обозначенным пунктам. Ведь его интересовал не только командир враждующей армии, но и сам континент Второй Щит, до той поры совершенно неизвестный чагарцам. Тысячелетие империя Сангремар запрещала проживание на берегах пролива и блокировала развитие кораблестроения на корню. Поэтому близкие соседи ничего не знали друг о друге. Даже в монастыре Дион карт противоположного материка не сохранилось. А ведь это огромная часть здешнего мира с неизвестной географией и людскими ресурсами. Для дальнейшего развития планеты следовало как можно быстрее устранить пробел в знаниях и учитывать Второй Щит во всеобщих, стратегических планах цивилизации. Ладно еще, пришлось инициировать гражданскую войну на Шлеме. Ладно еще, вышла из-под контроля ситуация на Первом Щите, и там теперь захлебываются в крови три противостоящие армии. Но если еще всемирная война начнется, пожар ненависти и мстительности долго тушить придется.
Да и если разобраться, всемирная война уже началась: с момента вторжения «болотников» на Шлем. Как теперь все будет развиваться?
Опять опустив бинокль, вернее, уже местный аналог, который по его чертежам был сделан помощниками, Виктор стал уточнять:
— Какое количество войск переправилось на Шлем?
— Около двадцати пяти тысяч.
— Ого! Солидно.
— Далеко прорвутся? — поинтересовался Ньюциген и добавил: — Восемь тысяч из армии вторжения — тяжеловооруженные рыцари. Плюс четыре тысячи легкой кавалерии. Они успели коней переправить в первую очередь.
— Внушительная сила, — стал прикидывать Менгарец, представляя мысленно карту Шлема. — Но для покорения Львов Пустыни явно недостаточная. Если «болотники» двинутся прямо в глубь континента, то вскоре напорются на новое королевство, где буквально на днях взошел на трон Паугел Здорн. Вчерашний герцог, член Триумвирата, он только собственных войск имеет около пятидесяти тысяч. И если не успел втянуть их всех в горнило гражданских волнений или разборок с дикими кавалеристами принца Герберта Шуканро, если не ударится в панику и не потеряет бразды правления в неожиданной войне, то «болотникам» могут устроить смертельную встречу. Не стоит забывать и о союзниках Триумвирата, полная демобилизация армии которых только началась, и оставшиеся войска будут только рады сорвать желанный ореол победы и охладить неудовлетворенный пыл сражений чужой кровью.
Виктор продолжил сыпать географическими данными Шлема, знаниями о воинских силах Львов Пустыни и о тех стратегических и тактических ходах, при которых эти силы можно было бы использовать в собственных целях.
Тогда как адмирал Ньюциген смотрел на Менгарца со все увеличивающимся, безмерным уважением. Ну еще бы! Его святость не только умудрился выжить в очищающем пламени, не только спастись в самом логове смертельно опасного врага, но и выяснить буквально все слабые или сильные стороны противника. А потом еще и грамотно манипулировать этими знаниями.
Но с другой стороны, славному мореходу хотелось побыстрее вернуть мир на родину. Да и вообще на весь Первый Щит. Как он понимал, для этого инопланетянин должен как можно скорее вернуться в Чагар. Вдобавок принцесса Роза с бабушкой, хоть и отправили всю эскадру в подчинение Менгарца, на словах давали перед отплытием четкие, конкретные указания: «Пусть высший проповедник бросает все на Шлеме и торопится спасать Союз Побережья. Ситуация становится все критичней с каждым днем. Хотя армии вроде перешли к позиционному противостоянию, но все равно дорог каждый час».
Адмирал предложил уже в который раз:
— Виктор, зачем тебе переживать о Шлеме и Втором Щите? Это даже здорово, что они между собой сцепились, меньше в нашу сторону посматривать будут. Сам подумай, какая сложная обстановка на Первом: мое королевство Гачи практически захвачено полностью, с севера окуппирована часть Шаули и Ботиньеров. Если оба новоиспеченных императора Юга и Севера договорятся между собой, то Чагар им останется только на один штурм. Там срочно нужна твоя помощь.
— Там я мало чем смогу помочь, — почти без паузы возразил Менгарец. — По большому счету только обладание пушками дает Чагару и Союзу Побережья многократное превосходство при ведении оборонительной войны. Тебе ли это не понимать, Стэр? Производство пороха отлажено, ядер и пушек тоже, еще месяц-два, и можно начинать контратаку во всех направлениях. Разгромить несколькими ударами воинские соединения противника, где более всего скопилось командиров, — с этим делом и Гром Восьмой прекрасно справится. Мне сейчас очень важно до конца выяснить, что здесь творится.
Ньюциген сделал последнюю попытку повлиять на решение высшего проповедника Менгары:
— Самое неприятное, что недавняя наложница императора все больше и больше собирает вокруг себя сторонников. Теперь уже во всеуслышание говорят о готовящейся свадьбе и коронации ушлой подстилки Гранлео. И в данный момент Маанита старается прибрать как можно больше власти во дворце и Радовене. Причем не гнушается даже запугиванием и вербовкой простых прачек и конюхов. Ее величество Линкола очень переживает за безопасность внучки. А ведь принцесса такая своенравная: предложение перебраться в новую, почти отстроенную крепость на берегу пролива отвергла категорически.
На этот раз Виктор задумался надолго. И отвечать стал лишь после нескольких тяжелых вздохов:
— Ох, Стэр, знаешь, как мне душу разбередить… Или тебя так Линкола говорить научила?
— Да нет… Вернее, не только она, — не стал скрывать адмирал. — Я тебе и свою точку зрения высказываю.
— Да это правильно, спасибо. Но ты знаешь, я просто уверен, что Розу никто в обиду не даст. Мало того, она сама из любой ловушки или западни вырвется. Бабушка за нее любому глотку порвет, генерал Тербон как родную дочь опекает, все наши молодые учителя со своими воспитанниками сомнут кого угодно только одной массой. Про их знания и умения упоминать не стоит. Другой вопрос, что и как делают вельможи и дворяне. Тех надо перевоспитывать жестко, но все равно очень долго. С ними, конечно, расслабляться нельзя… Но и тех при должном умении можно держать под неусыпным контролем. А с этим Линкола с новой службой безопасности справится преотменно. Я уверен. Ну и, наконец, не зверь же Гром Восьмой, чтобы собственную дочурку обидеть? Как бы его красотка Маанита ни очаровала и телом, и льстивыми, медоточивыми речами, он сумеет остановиться и разобраться, кто есть кто и что надо сделать.
— Будем надеяться…
— И не сомневайся! Справятся пока без меня.
— Если бы только эти сомнения меня одолевали, — признался Ньюциген. — Вот, например, странная уверенность пленных настораживает: а вдруг Гранлео и в самом деле переселился в тело рыжего Лайри? И просто до поры До времени скрывает некоторые свои знания?
— Ну нет! — бесшабашно рассмеялся Менгарец. — Если бы этот самозванец знал хотя бы третью часть того, что знаю я, он бы уже давно захватил и Шулпу, и всю власть, принадлежащую Триумвирату.
— Даже так?! — Адмирал с недоверием мотал головой. — Тогда почему еще ты вместе со жрецом и коком не навел должный порядок на Шлеме?
— Силенок не хватало, — не стал скрывать Виктор. — Мало у нас глаз, ушей и рук, мы ведь не многоголовые драконы.
— А теперь?
— О-о! Теперь с излишком! Причем для полного захвата власти даже вся эскадра с пушками не понадобится. Десяти — пятнадцати верных человек — вполне хватит. Ха-ха! — глядя на недоумевающего собеседника, рассмеялся его святость. — Не веришь?
Действительно, конкурентов у Менгарца не было. По всем логическим рассуждениям, даже если поверить в мифическое переселение души, истинный Гранлео после приобретения нового тела сразу бы пробрался во дворец, устроил бы там судный день, призвал бы на помощь верных Извозчиков и в течение недели навел удобный ему порядок. Тогда как пусть и хитрый, но обычный «болотник», судя по его действиям, не знал даже мало-мальских секретов великой империи Сангремар. Поймать его на несоответствии и вранье было проще простого. Поэтому наивность и легковерие его соратников просто поражали. Хотя не стоило скидывать со счетов и то предположение, что ближайшее окружение самозванца в курсе обмана и просто помогает поддерживать нужный имидж ради великой и окончательной победы.
Так и продолжая стоять на капитанском мостике и любуясь уже дикими, пустынными берегами, адмирал Ньюциген продолжил рассуждать с Менгарцем о Втором Щите:
— Все равно не пойму: зачем им победа над Шлемом? Или зачем им воевать с нами? Неужели у них внутренних проблем не хватает?
— Наверняка хватает. Но ты о них хоть что-то выспрашивал у пленных?
— Хм… Вроде как и повода не было…
— Потому я и заставил проводить повторные дознания уже по моим, конкретным вопросам. Думаю, что к ужину Фериоль, Додюр вместе с княгиней Вакахан подведут итоги и дадут дельное обобщение. Только тогда мы поймем причину, которая толкает «болотников» к мировой войне.
Мысли адмирала приняли несколько иное направление:
— Между прочим, мне до сих пор не верится, что эта известная женщина жива и находится на флагмане. А когда я на нее смотрю, то не в силах отвести взгляд. И это ведь она в простой мужской одежде. А если она принарядится и прихорошится? Да у меня вантовые начнут падать и об палубу разбиваться.
— Запретил я ей переодеваться в красочные тоги. Да и не помешало бы замуж выдать ее быстрей…
— За кого? — поразился Ньюциген.
— За кого-нибудь с пышным титулом и с большой, можно сказать преогромной властью. Никого иного такая красавица рядом не потерпит. Не пройдет и месяца, как слушаться перестанет и чудить начнет.
— И что? Уже есть кандидат? Как я понимаю, Вессано Фериоль до этого уровня не дотягивает, Додюр Гелиан — тем более. Ну а ты, по всеобщему мнени… — Морской волк запнулся на полуслове, прокручивая в голове разные варианты и прикидывая, кто может оказаться рядом со всемирно известной красавицей. — Или все-таки?..
Уж кто-кто, но Менгарец подходил для Аристины Вакахан больше всего. Особенно если учесть недавние заявления, что он легко способен захватить власть не только в Шулпе, но и на всем Шлеме. Вопрос, конечно, спорный и не до конца ясный, но вдруг Менгарец и в самом деле соблазнился помолодевшей княгиней?
Пришлось Виктору сразу давать нужные пояснения:
— Меня к этому делу не примазывай. Мои личные привязанности и симпатии для тебя не секрет. И ты мою девушку прекрасно знаешь. Подчеркиваю отдельно: Аристина предназначена для другого человека. Кого именно, пока сказать не могу, по нескольким весьма важным причинам. Не в обиде?
— Нисколько. Наоборот, успокоился. — Ньюциген даже улыбнулся. — Такой женщиной хотел бы обладать любой, но с ней умному человеку сразу будет страшно. Ну разве что он будет на самой вершине власти и влияния. Или как минимум рядом с этой вершиной.
— И не забывай, женщины в замужестве тоже сильно меняются. Родит нескольких детишек, привыкнет к мужу и сама не заметит, как характер изменится.
— Постой, насколько я помню, княгиню Вакахан еще называли «бесплодной карой». То есть она не беременела никогда ни от одного мужчины. Неужели теперь она, так сказать…
— Ну да, просто обязана быть совершенно здоровой. В том числе и в создании потомства.
Виктор благоразумно промолчал, что после лечебных сеансов в «омолодителе» женщины становились девственницами. Хотя потом проходили дефлорацию вполне легко и почти безболезненно. В технологических мирах большого космоса на эту деталь вообще не обращали внимания, но на данной планете подобные сведения не следовало раскрывать преждевременно. Мало ли с какими моральными критериями будут относиться теперь к Аристине? Ведь такой роковой личности стать целомудренной в физическом плане — это не так просто. Могут сразу низвергнуть на женщину потоки ругани, оскорблений и обвинений в жестоком обмане. И так еще следовало отыскать время, чтобы саму Аристину предупредить об этом нюансе в ее помолодевшем теле. А потом и правильно переговорить с кандидатом в супруги. Мало ли чего он себе в голову вобьет…
Подумать было о чем.
Вот так и проходило плавание.
Ближе к сумеркам, когда склянки отбили время ужинать для второй вахты, на спардеке флагмана собрались все доверенные соратники и помощники его святости. Несколько иначе в этой компании мог смотреться адмирал Ньюциген. Формально он со своей эскадрой находился в подчинении Союза Побережья. Фактически выполнял личные распоряжения ее величества Линколы и ее высочества Розы Великолепной. В некотором смысле он сейчас был обязан выполнять распоряжение высшего проповедника Менгары, потому что именно для его «спасения» сюда и прибыл. Но на самом деле старый морской волк еще перед началом подведения итогов выбрал очередной момент наедине и пообещал:
— Приму любое твое решение. Делай, как считаешь нужным, и распоряжайся эскадрой по своему усмотрению.
В ответ не услышал ни слова, зато получил крепкое дружеское рукопожатие. Тогда он еще не знал, что Менгарец собирается забрать с собой в Шулпу всех своих помощников. Но и предположить не мог, что при рукопожатии у Виктора мелькнет мысль воспользоваться вдобавок всем личным составом эскадры и постараться провернуть более широкомасштабные изменения.
«Понятно, что захватить власть будет трудно, удержать — вообще маловероятно. Но все-таки почему бы не попробовать? — рассуждал он, осматривая людей, собравшихся на спардеке. — Я знаю, чего можно ждать от каждого человека из моей команды и как правильно воспользоваться его талантами и способностями. Темной лошадкой остается только княгиня Вакахан. Если ее не загнать в определенную колею событий и поведения, она может все мои планы перевернуть вверх тормашками. Только взаимная ревность между мужчинами, которые будут готовы броситься на смерть лишь по движению пальчика, поставит жирный крест на всех моих начинаниях. Следует придумать нечто такое, что даже Ари напугает, заставит не думать о предательстве или личной выгоде. Только вот что ее может напугать? Такой прожженной нигилистке любые моральные принципы и борьба за справедливость могут показаться никчемными и смешными. Ее ничем не достанешь… Хотя воспоминания о рабстве наверняка никуда не делись. Как же она их скрывать умудряется? Непробиваемая… Разве что напугать преждевременной старостью? О! А ведь это идея! Должно сработать…»