Глава пятнадцатая
РАБСКАЯ ДОЛЯ
Оба партизана каменных джунглей проспали чуть ли не до обеда. Да и то были разбужены заполошными восклицаниями Додюра, который ворвался в штаб пышущим молодостью вихрем и бурлящим вулканом оптимизма:
— Вставайте, сони! Все на свете проспите! Ну! Веселей шевелите конечностями и постарайтесь хоть что-то на себя набросить приличное! Сейчас я вас познакомлю с прекрасной Аристиной!
— О! Она уже и прекрасная? — поразился Виктор, напяливая на себя одну из тог императора, которых тут хватало с избытком.
— Нет! Она — божественная! — На кока, с округлившимися глазами и с вываленным от восторга языком, было смешно смотреть. — Она — величественная! Она — несравненная! И самая прекрасная на свете!
— Если я ничего не путаю, она ведь старше тебя на пять лет!
— Не кощунствуй, умоляю! — Глаза Додюра полыхнули нешуточным гневом, отчего Менгарец и жрец из Диона недоуменно переглянулись: такой экзальтированности от своего друга они не ожидали. — Вы ее сейчас сами увидите и поймете мои чувства! — продолжал кок с восторгом. — Она сейчас одевается в коридоре в те одежды, что я ей насобирал.
Кажется, на него оказало влияние долгое воздержание и нежданное обозрение обнаженного женского тела. Хотя Виктор как ни силился, но так и не мог представить, как под той вчерашней грудой истерзанной и обожженной плоти могло таиться что-либо прекрасное и настолько возвышенное.
Но делать было нечего, разве что немного охладить кипение прозаичным вопросом:
— Завтракать сегодня будем?
Даже при всей зачумленности сознания великий кулинар вспомнил о своем долге и призвании, но скривился от противоречивых, раздирающих его сознание чувств. Затем выбрал нечто среднее между желанием и обязанностями:
— Вначале я вас познакомлю, а уж потом все вместе и позавтракаем.
Он выскочил наружу и уже через минуту ввел, держа за ладошку, предмет своего невероятного восхищения. А там действительно было на что полюбоваться. Тридцатидевятилетняя женщина никак не выглядела на свои годы. Она смотрелась на двадцать пять лет. Причем как раз в том состоянии истинной женственности, когда вся наружная красота дополняется внутренним и духовным содержанием. Огненный взгляд из-под густых, изящно изогнутых ресниц. Идеально прямой нос. Чувственные, манящие к себе губы и несколько твердый, воинственно выставленный подбородок. Воистину опасная, скорее даже роковая красота. Ну а уж про все остальное и упоминать не стоило. Фигура в приталенном сари смотрелась изумительно. Сразу становилось понятным, что Додюр просто лишился рассудка, обозрев такую прекрасную плоть обнаженной. Он и сейчас дышал через раз, ладонь женщины не выпускал, и голос его подрагивал от напряжения:
— Конечно, мы уже немного знакомы. Но представлю тебя еще раз: удивительная и несравненная Аристина. А это мои друзья: Виктор и Фериоль. Самые великие воители и ученые нашего мира.
— Очень рада знакомству и безмерно благодарна за свое спасение.
Голос у нее тоже оказался под стать красе. Куда только и делась вчерашняя хрипота. Да и остальные преобразования не остались незамеченными. Виктор кивнул в ответ, принимая благодарность, и улыбнулся:
— Даже при всей их бесчеловечности, Львы Пустыни меня удивили. Как можно подвергать мучениям такую прекрасную женщину?
— Увы, эти тайные надзиратели даже среди отбросов и палачей людьми не считались. К тому же последние два с половиной года на моем лице было несколько уродливых шрамов, телу досталось еще больше. Так что мной скорее брезговали, чем соблазнялись.
— Вот это нас в первую очередь интересует, — не стал откладывать расспросы Менгарец. — Присаживайся и, пока мы все дружно будем готовить завтрак, расскажи подробно о своей рабской доле, как ты сюда попала, ну и про шрамы не забудь объяснить.
Несколько надменная холодность и настороженность из взгляда женщины не исчезла окончательно, но некоторое напряжение ее все-таки покинуло. Хотя изначально красавица засомневалась:
— А вам все будет интересно услышать?
— Не сомневайся! Если нам что не понравится, попросим проскочить это место в повествовании.
— Может, мне вам помочь в приготовлении завтрака?
Тут уже кок не выдержал:
— Позволь этими делами заниматься истинным профессионалам.
— Конечно, командует на камбузе только он, — Фериоль качнул головой в сторону кока, — но и мы уже под его руководством кое-чему обучились. Так что послушаем пока твое повествование. Говори!
То ли жреца тоже ослепила красота женщины, то ли он ее в чем-то заподозрил, но Виктору послышались какие-то недовольные нотки, даже излишняя строгость в голосе дионийца. Вопросительно посмотрел на него, но тот в ответ только подал определенный жест, означающий «объясню чуть позже». Они продолжили накрывать на стол, потом уселись пить чай и кушать зажаренное еще накануне мясо, и все это время Аристина несколько монотонно рассказывала перипетии своей жизни за последние два с половиной года.
Оказывается, она попала в рабство в то же самое время, что и Виктор. Только ее выловили в иной лесной местности и, полуоглушенную, доставили в барак на побережье баронства Эдмонд всего лишь за один день до прибытия Львов Пустыни. Причем уже к тому времени она была изуродована шрамами не только на лице, но и на теле. Прибывшие за караванами рабов вонючие конвоиры обратили лишь внимание на здоровое, по сути, тело и нужную выносливость при ходьбе. Так и забрали женщину, уводя в колонне таких же несчастных рабов на заклание. Казалось бы, уже никогда она не испытает ни счастья, ни свободы. Но к громадному удивлению, в Каменном граде, месте обитания всех рабов империи, оказалось не так уж плохо. Нормы давали посильные, а тех, кто выполнял две и более в течение года, премировали отправкой на вольные поселения. Ведь никто из рабов тогда не знал, что Извозчики сразу скармливали людей монстрам в проливе, а чуть позже и поживших на вольных хлебах уничтожали.
Не знала этого и Аристина. Старалась работать как проклятая, лишь бы вырваться из рабства. Положение усложнялось еще и страшным внешним видом: из-за шрамов по всему телу мужчины, претенденты на выселки, долгое время не прельщались уродкой. Только через полтора года каторжной работы один из мужчин присмотрелся к ладной фигуре рабыни, затем осознал и небывалую сообразительность будущей подруги. Сойдясь ближе, раскрыл для себя, что она еще необычайно умна и образованна. От такой помощницы никакой бы фермер не отказался. И в результате взял ее с собой третьей женой на вольные поселения.
Такие большие семьи порой готовились Извозчиками для показательного отпуска в Каменный град. Поэтому Аристине в очередной раз повезло: ее новую семью сразу не уничтожили. Они добрались до выделенной им фермы и с энтузиазмом принялись за накопление своего будущего, вольного богатства. Казалось, счастье возможно и вот-вот закрепится рядом в жизни навсегда. Муж ее не обижал, став верным другом и опорой. Хотя никаких интимных контактов между ними не происходило. Две другие жены это оценили и не питали к товарке неприязни. Скорее даже любили и уважали. А уж когда у обеих женщин родились первенцы, можно было сказать, что у пары малышей было сразу три мамы. Вот тогда все предались покою и поверили в прекрасное будущее. Сравнительно, конечно…
Стали готовиться к заслуженному отпуску и поездке в Каменный град.
Вот тут и грянула война. А потом и сама империя вроде как развалилась. Хотя курсирующие по долине и порой заезжающие на ферму воины тайного надзора строго приказывали продолжать работы, не расслабляться и в прежнем режиме сдавать прибывающим перевозчикам всю сельскохозяйственную продукцию. В их местности, небольшой долине между гор, посторонних поселений не было, вся она была отдана бывшим рабам. Причем тем, которые подались на выселки все вместе, в одно и то же время. У всех хозяйство только-только наладилось, появились первые дети, и все, без исключения, верили в собственное долголетие.
Жизнь изменилась в тот день, когда долину посетило несколько Извозчиков. Они проехали ее из края в край в сопровождении внушительной охраны надзирателей, тщательно пересчитали и записали все поголовье скота и все припасы. Затем так же неспешно вернулись назад, отдавая распоряжение приготовить все злаковые к скорой сдаче заготовителям.
Именно этот аспект больше всего и взволновал некоторых поселенцев. Зачем готовить зерновые к отправке, если придется потом вновь завозить их для посева? Фермеры отправили нескольких самых молодых и ловких из своей среды к резиденции тайного надзора, расположенной возле выхода из долины. И лазутчикам удалось подслушать страшный приказ, поступивший от Извозчика перед самым его убытием:
— Всех рабов уничтожить следующей ночью. Желательно доставить тела к проливу еще живыми и уже там сбрасывать в воду. Продукты сдать заготовителям, а дома законсервировать для последующего поселения.
Несчастные, приговоренные на заклание жертвы были в шоке после такого известия. И большинство решило бежать в горы и там попытаться спрятаться. И только Аристина настаивала на ином варианте. Ведь надзирателей было возле долины не так много, всего около тридцати человек. Следовательно, если дружно, всеми силами напасть самим, то вполне легко можно справиться с малочисленными врагами. Увы, ее мало кто поддержал. В ее отряд, где она оказалась лучшей фехтовальщицей и который по праву возглавила, вошло всего девять мужчин и четыре женщины. Все они поспешили к резиденции надзирателей и с ходу попытались взять ее штурмом. Еще и подожгли сразу. Победа оказалась быстрой и блистательной. Но! Отряду мстителей удалось уничтожить только девять надзирателей, потеряв при этом четверых своих товарищей. Вполне отличный обмен за свое право вырваться на свободу. И выход из долины был перед ними открыт. Вдобавок имелись захваченные лошади, способные умчать в любой конец распадающейся империи.
Только вот при допросе раненого врага выяснилось, куда отправились остальные надсмотрщики. Они вышли чуть раньше по другому краю долины и начали зачистку от поселенцев. Аристина потребовала от своих боевых товарищей возвращения и немедленной помощи обреченным. Окрыленные первой легкой победой соратники согласились и помчались к месту возможной резни со всей прытью трофейных лошадей.
Но, увы, опоздали. Всех пытающихся уйти в горы людей надзиратели настигли в конной атаке и уничтожили. Хотя и сами при этом потеряли троих воинов. И когда восемнадцать оставшихся в живых стали прочесывать долину в поисках сбежавших рабов, оба отряда сошлись в последней, смертельной схватке. Здесь уже размен был удручающий: только шесть врагов — против павших семерых, стремящихся к свободе рабов. Именно тогда из числа соратников Аристины осталось только двое мужчин, и троица, загнав коней, таки вырвалась из долины. Потом долго бежали по скалистым предгорьям, уходя от погони, но так и не смогли спастись. Отряд тайного надзора нагнал их в лесу, и садисты, разозленные гибелью своих подельников, стали жестоко мстить страшными издевательствами.
При воспоминании о них женщина не выдержала и разрыдалась. Сквозь стенания повторяя:
— Не верится… Не верится, что я жива… Наверное, я умерла и мне это все снится… После такого не выживают…
Додюр стоял рядом, прижимая содрогающееся тело к себе. Гладил по волосам, вытирал платком слезы и с удивительным тактом и умением уговаривал забыть о смерти, верить в чудо и радоваться спасению:
— Теперь ты свободна и возле нас тебе ничего не грозит! Жизнь прекрасна, и стоит верить в лучшее, которое будет у нас впереди.
Пока длилась эта истерика и велось успокоение, жрец быстро наклонился к Виктору и шепотом провел переговоры. В результате чего Менгарец стал выглядеть еще более удивленным, чем при первом показе красавицы. Но в итоге дал добро Фериолю на право дальнейшего продолжения разговора:
— Хорошо. Выспрашивай сам. Только не забывай, в каком она состоянии…
— Не волнуйся. Но лучше все выяснить именно сейчас. Не оставлять же нам ее в подземельях? Или ты предлагаешь ее вытолкать на улицы Шулпы?
— Ладно, ладно, говори уже! Она успокоилась…
Аристина и в самом деле хоть и продолжала всхлипывать, но теперь смотрела покрасневшими глазами на Виктора и Фериоля с подозрением. Чувствовала, что вот-вот ее судьба будет решаться окончательно. Резко выдохнув, жрец приступил к дальнейшим расспросам:
— Ты еще не все о себе рассказала, но сейчас у меня один вопрос: что ты собираешься делать дальше?
— Трудно сказать… — Женщина непроизвольно потянулась за подбадривающим взглядом Додюра, а получив его, несколько осмелела: — Есть разные варианты?
— Конечно. Мы сейчас глубоко под горами. Если ты хочешь, мы тебя выводим с завязанными глазами наверх, оставляем на горной дороге с провиантом, оружием, и ты вольна дальше двигаться, куда тебе угодно.
— Что за горы?
— Кряжистый угол.
Аристина деловито кивнула:
— Второй вариант?
— Ты отправляешься с нами в дальний поход на северо-восток Шлема и своей шпагой помогаешь сражаться со Львами Пустыни, Извозчиками, тайным надзором и всеми теми, кто встанет на нашем пути. Готова?
Теперь уже женщина задумалась основательно. Одно дело прятаться где-то в горах, а то и вообще попытаться со временем перейти мост через пролив Стрела, а другое дело опять с небольшим отрядом рисковать собственной жизнью во враждебной, ненавидимой среде. Но с другой стороны, ведь теперь она совсем иная. Даже если кто и выжил из тайного надзора их долины, особые приметы в виде шрамов остались в прошлом. Отныне никто не имеет даже права связать прекрасную даму с какой-то беглой рабыней. Да и вообще, эти трое мужчин смотрелись словно не от мира сего. Таким по плечу пройти где угодно и с каким угодно шиком. Вдобавок с ними могло быть очень интересно.
Помимо этого весьма приятно воспринимались успокаивающие поглаживания по спине этого мощного и такого по-юношески восторженного мужчины. Додюр… Редкое имя, но мужественное и красивое…
Стоило также не забывать и о долгах. Долг перед павшими соратниками, которые своими смертями дали ей отсрочку для спасения. За них обязательно надо отомстить. И второй долг — перед этими спасителями, которые не просто вырвали ее из лап жуткой смерти, но еще и омолодили, вернули полностью здоровье и даже улучшили красоту. Ведь достаточно было одного взгляда в зеркало, чтобы понять: отныне она выглядит как в самые лучшие годы своей молодости. А за такое во все времена многие красавицы были готовы отдать и тело, и душу, и… что там еще остается…
Да и недаром этот моложавый, аристократичный мужчина так строго на нее смотрит и так терпеливо ожидает ответа. Причем лицо его явно знакомо, очень знакомо…
— Вспомнила! — совсем не в тему и неожиданно для самой себя воскликнула Аристина, но тут же замотала отрицательно головой. Словно такого не может быть. Потом не выдержала и все-таки спросила: — Фериоль, у вас есть старший брат? Или отец? Им сейчас должно быть где-то под семьдесят лет.
— Старших братьев у меня никогда не было. Отец погиб еще в тридцатилетнем возрасте… — жрец сделал значительную паузу, — …и ты не ответила на мой вопрос.
— Извини… Конечно, я готова. Моя шпага, рапира, ножи, сабля и даже легкий меч к вашим услугам.
— Хорошо. Но теперь остается выяснить только одну деталь из твоего прошлого: кто тебе поставил жуткие шрамы и за что?
В глазах у женщины засветилось понимание:
— Ага! Значит, кто я такая и откуда родом, ты уже понял? Или узнал меня сразу?
— Ты всегда отвечаешь вопросами на вопрос? Здесь в проверке и подтверждении лояльности нуждаешься именно ты.
Стоило видеть, какой возмущенной мимикой пытался образумить своего старшего товарища Додюр Гелиан. Видимо, для него любое подозрение в бесчестье или двуличии вчерашней рабыни казалось личным оскорблением. Но так как Монах Менгарец молчал, строго поджав губы, кок и в себе нашел силы сдержаться от высказывания вслух. Хотя своими ладонями, сжимающими женские плечи, постарался как дать понять о своей полной поддержке, так и убедить, что ничего страшного не происходит.
Аристина это почувствовала и благодарно улыбнулась. Но потом сразу нахмурилась от неприятных воспоминаний, от которых ей всегда становилось трудно дышать.
— После предложения о замужестве со стороны моего похитителя, принца королевства Кезохи, я решила сбежать. Не мил он мне был, да и похитил без спросу. При побеге мне помог один граф, имеющий на северной границе королевства Гачи маленькое поместье. Вот там мы и спрятались. Причем с того самого момента я попала в полное рабство к этому графу, который на самом деле оказался насильником, садистом и маргиналом. Он меня держал месяцами в сыром подвале, закованную в цепях и изводя голодом. И все пытался добиться от меня согласия на брак. Но я выдержала, не сломалась. Отказывала ему до последнего вздоха. Тогда он, в желании отомстить, пошел на крайнюю подлость. Вывез меня в глухой, огромный лес в центре баронства Эдмонда и сказал: «Раз ты не достанешься мне, то не достанешься больше никому!» Исполосовал меня острым скальпелем, оставил кучу тряпья для повязок и ускакал, бросив на произвол судьбы. Как я тогда не умерла от потери крови, до сих пор не пойму. Видимо, остатки моего упрямства заставляли стягивать тряпками раны и останавливать кровь. Потом, чуть оклемавшись, я встала и пошла куда глаза глядят. Через неделю отыскала первое жилье. Месяц жила у травницы, в ее избушке. Старушка меня чуть подлечила, но устранить шрамы оказалось поздно. Дала совет идти в столицу баронства и там попытаться устроиться на работу. Возвращаться в родные края у меня и мысли не было. Но я потерялась во времени, забыла про сбор рабов для империи Сангремар. Вот и попалась всего за пару дней до отмены приказа о поимке преступников и бродяжек.
Женщина грустно вздохнула и вопросительно расставила ладошки:
— Что вас еще интересует из моего прошлого?
Фериоль сузил глаза от воспоминаний:
— Графа, который тебя изуродовал, звали Резлоу?
— Да.
— Хм! Редкостная сволочь! Активно участвовал в твоем поиске.
— Да, Резлоу часто отлучался, оставляя меня в подвале наедине с крысами…
— Бывал этот Резлоу с обыском и у нас, в монастыре Дион.
— Ах! Так, значит, ты и в самом деле… Но нет, тот уже давно стал старцем!
— А ты как выглядишь? — заулыбался Фериоль. — Но я-то тебя сразу узнал, хотя живьем видел только в девятилетнем возрасте. Зато твои портреты, именно с такой вот внешностью, гуляли после твоей пропажи по всему континенту. Не узнать тебя трудно, княгиня Аристина Вакахан.
Наконец и Менгарец заговорил:
— Значит, сошлись старые знакомые? Вот так встреча! — и тут же первым встал из-за стола. — Что ж, раз все недомолвки устранены и мы перешли к доверительным отношениям, предлагаю поспешить на встречу с катарги. Уже почти полдень, а ведь нам надо будет еще приготовить отменное угощение для всех участников пира. Мурчачо обещал доставить много дичи. Ну и наш железный конь с таким количеством пассажиров слишком не разгонится.
Он подхватил свой меч, арбалет с колчаном и отправился к выходу. Жрец заторопился следом, и только Додюр подал услужливо даме руку:
— По дороге я все постараюсь объяснить. Да и если ты мне поможешь при жарке мяса, продолжу вводить в курс здешних дел и событий. Поможешь?
— Конечно! И не смотри ты на меня так удивленно. Я давно не княгиня, а обычная, простая женщина.
— Ты шутишь? — Кок счастливо улыбнулся и высказался со всей искренностью и откровенностью: — Богини даже после своей смерти остаются богинями. А уж после возрождения общение простого смертного с подобным величием может закончиться разрывом сердца. Естественно, что не для богини.
Аристина рассмеялась в ответ:
— Даже сама себе удивляюсь: давно ненавижу льстецов и никоим образом не приемлю комплименты, а тебя вот слушаю с удовольствием. Почему?
— Большой секрет! Но несколько маленьких отгадок я тебе расскажу по дороге. Кстати, выбирай себе вот из этой кучи оружие. Любое… — Когда новая участница партизанского движения выбрала себе длинную, довольно тяжелую рапиру, уважительно кивнул и тронулся с места: — Поспешим!
— Начинай рассказ! — потребовала Аристина, успевая присматриваться к странным, витиеватым переходам подземелья. — Мне жутко интересно.
— Конечно, расскажу. Но только с одним условием… — Заметив, как прекрасные брови стали хмуриться, кок тут же поспешил оправдаться: — Вчера, когда мы тебя спасали, мне удалось заколоть только одного надзирателя. Второй чуть меня не убил. Так что мечник из меня никакой. Фериоль сражается пятикратно лучше, чем я, а уж про Монаха Менгарца я и не упоминаю. Он косит врагов своим волшебным двуручником сотнями. Поэтому сразу хочу попросить об уроках фехтования.
— Нет проблем! — рассмеялась довольная княгиня. — Но у меня такие жесткие требования к ученикам и я такая строгая наставница, что ты сбежишь от меня после первой же тренировки.
— Не сбегу! — последовало твердое заверение. — Стоп! Здесь осторожно, не сдвинь вот эти стопоры ловушек… Иначе наш первый урок так и не состоится… Отлично! И внимательно следи, как иду я.
— Слежу!
— И слушай, чтобы я потом не пересказывал повторно.
— Слушаю!
Так они и двигались в ущелье Крушения, под говор Додюра и под уточняющие вопросы со стороны Аристины. Некоторый шок женщина получила наверху, когда увидела пару орлов и поняла, что люди с ними интенсивно беседуют с помощью свиста. А потом преодолела растерянность и бросилась помогать коку в приготовлении мясных блюд:
— Ты все понимаешь тоже?!
— Почти.
— Научишь меня? — Она даже ладошки просительно сложила. — Я тебя чему угодно учить буду, только помоги этот свистящий язык освоить.
— Хорошо, ловлю на слове. — Додюр с довольным, предвкушающим выражением на лице ловко разделывал доставленную дичь. — Только вот тему твоего ответного наставничества я тебе придумаю позже.
— Согласна! На все согласна! — вырвалось у княгини, но она тут же спохватилась: — Ну нет, не на все. Есть же какие-то определенные границы приличий.
— О-о-о-о!.. А я думал, ты сдерживаешь обещания…
Столько обиды и укора слышалось в словах мужчины, что Аристина сразу смирилась со своей оговоркой:
— Ладно, раз пообещала, пусть так и будет. Ну почему мне так не везет? Не успела от одного рабства избавиться, как по собственной неосторожности попадаю в другое.
Не прекращая работать, Додюр философски пробормотал:
— Не стоит жалеть. Ведь бывает в жизни и приятная зависимость. Причем приятная для обеих сторон… — Он замер, а потом строго воскликнул: — Так и будешь теперь стоять, словно наипрекраснейшая статуя? А кто мне помогать будет? Подай вот тот глиняный таз с маринадом и начинай нарезать лук. Я сам на всю нашу ораву наготовить не успею. Да и каждый катарги ест как трое здоровых мужчин.
Вскоре пара соратников уже работала не покладая рук, скрашивая свою занятость интенсивным обучением свисту.
Присматривающийся к ним с какой-то ревностью Фериоль пожаловался Виктору:
— Почему она со мной не идет на такое общение? Или мне уже не суждено познать любовных томлений и сердечных переживаний? Не стара ли она по возрасту для кока?
— В самый раз! — хохотнул Менгарец. — Тем более что они отныне еще лет сто будут считаться сверстниками. Как и ты с ними тоже. Мало того, как ты уже, наверное, почувствовал, в тебе тоже возродились силы и желание стать отцом. Так что подыскивай себе жену, а то и несколько, и лет тридцать можешь взращивать свое семейство до невероятного количества.
— Издеваешься?
— Нисколько. Сам почувствуешь неуемную тягу и к женщинам, и к интиму с ними через парочку дней. Да что там говорить, уже почувствовал, раз на Аристину такими глазками пялишься!
— Ну на Аристину весь континент готов пялиться днем и ночью.
От этого утверждения товарищ только еще громче рассмеялся:
— А покраснел чего? Ха-ха! Ничего, за такого красавца и знаменитого человека многие женщины на край света пойдут. Так что… не стой на месте, алучше подкинь дровишек во второй костер. Или хочешь, чтобы и нам за безделье от Додюра влетело? — Довольно потерев ладони, Виктор деловито повернулся к пернатому другу: — Мурчачо!..
И над ущельем Крушения вновь раздался свист общения.
