Глава девятая
НАПРАСНЫЕ НАДЕЖДЫ
О шауттах большинство из нас знает из сказок. Ведь людям проще забыть истину, чем помнить. И лишь живущим на границе Пустыни известна цена такой забывчивости. Демоны тьмы повелевают мэлгами, устраивают рейды на Рубеж, пытаются захватить замки Белого огня. Именно там, как считается, погиб Тион, и именно там он должен возродиться и вернуть человечеству магию или же уничтожить его. Теперь уже окончательно.
Из записок Эльвига Славного,
последнего короля Лоскутного королевства
Ей не стоило возвращаться в Нимад. В первый раз эта мысль пришла, когда шторм только, начинался. Но после схватки с уинами, когда море выкинуло Лавиани на берег, провезя по камням, а затем тут же схватило за ноги, решив утащить назад, в пучину, она вновь подумала о том же.
Дождь лил стеной, и не было сил идти дальше. Море выпило ее, как жадный до бренди пьяница опустошает попавшую ему в руки дармовую бутылку.
Досуха.
Она, кашляя и дрожа, спряталась под одной из лодок, там, куда долетали соленые брызги. От этого холода можно было умереть, хотелось спать, но сойка знала, что делать. Думать об огне. Это вселяло в ее тело жизнь.
Через несколько часов, к середине ночи, она, точно ящерица, нагревшаяся на солнце, выползла из своего укрытия. Все так же шел холодный дождь, но его мягкую песнь заглушал грохот волн.
Маяк горел синим светом, словно все шаутты мира собрались возле него на званый ужин. Она не знала, что там случилось — выбрался на берег кто-то с погибшего судна и умер или же просто смотритель отдал душу тьме, — не собиралась проверять и пошла в другую сторону, но сочла, что предзнаменование не слишком хорошее.
В свете молний увидела вдалеке фигуры троих людей, спешащих к месту, где появился заблудившийся. Лавиани не хотела показываться им на глаза, потому спряталась за камнями, кляня дождь, уин, раздражающий глаза синий свет, холод и острый, как ее нож, ветер.
Город встретил ее утопающими в воде улицами, мертвыми домами, желтыми фонарями и пустотой заброшенного кладбища. Она не была здесь долгие десятилетия и плутала по пустынным кварталам окраин, пытаясь вспомнить дорогу.
Надежд у сойки было немного, но дом, который в детстве она считала своим, уцелел. Фонаря на нем не висело. Вполне ожидаемо. Те, кто когда-то был ее семьей, давно отправились на ту сторону.
Попасть внутрь не составляло труда, несмотря на запертую дверь и опущенные ставни. Она цепко забралась по стене и проникла в здание через прохудившуюся, не чиненную много лет крышу. Перекрытия на втором этаже сгнили и частично обрушились, спуститься вниз было непросто.
Лавиани нашла сухой угол, сняла мокрую одежду, выжала ее. Огонь разжигать не стала, не желая привлекать внимание. Села, поджав ноги, и закрыла глаза, пытаясь разобраться в своих чувствах.
Сойка ощущала злость. Из-за гибели циркача, с которым она так долго возилась, точно он был ее сыном. Из-за того, что дом ее детства давно мертв. Она бежала через половину мира, надеясь скрыться от Борга, а в итоге загнала себя туда, откуда уже некуда идти.
Нимад можно было назвать краем обитаемого мира. Заброшенным медвежьим углом, где нет ничего, кроме моря, овец и опасных ночей.
Эта жизнь казалась ей чужой.
Утро, бледное и робкое, воровато прокралось в дом под непрекращающийся шелест дождя, заглядывая тусклым светом через ненадежную крышу. Лавиани дремала, не меняя позы, пока не услышала на улице разговоры. Кто-то дернул запертую дверь, затем раздался приглушенный голос:
— Вряд ли он прячется здесь.
— Зачем было забирать ребенка?
— Не знаю. Идем дальше.
Лавиани выслушала диалог не пошевелившись, лишь глаза открыла, отмечая, что при дыхании изо рта облачками вырывается пар. Несмотря на конец лета, было холодно, как поздней осенью.
Ей некуда было спешить и не к чему стремиться. Сойка так рвалась сюда последние несколько месяцев, что, оказавшись здесь, не представляла, как жить дальше. Чистить рыбу? Заниматься пряжей? Пытаться добыть золотые жемчужины?
Это было не ее. Все последнее время она просто хотела вернуться туда, где родилась. Оставить прошлое позади. Увидеть дом, который почти забыла. И вот теперь ее постигло разочарование.
— Разочарование свойственно напрасным надеждам, — негромко произнесла она.
— А чего ты ожидала? Город давно забыл тебя.
Голос, раздавшийся над ее головой, показался Лавиани неприятным. Она прыгнула с места, прокатившись через спину, ничуть не хуже, чем Тэо, и подхватила с пола широкий кусок доски, прикрывшись ею, съежившись и постаравшись стать как можно меньше.
Но выстрела из арбалета не последовало. Никто не метнул нож или еще какую-нибудь восточную пакость, вроде стальной розы, которой так любят убивать наемники из Мута.
Раздался лишь смешок. Неприятный. Холодный. Мертвый.
— Неплохо для старого мяса.
Лавиани рискнула выглянуть из-за своего импровизированного щита.
Непрошеный гость сидел на массивной потолочной балке, под самой крышей, и из-за густой тени разглядеть его было не так-то просто.
— Что тебе надо? — Ее рука скользнула к ножу.
Он помедлил и ответил с набитым ртом:
— Я завтракаю. Тут удобно.
— Найди себе другое место.
— У меня иное предложение. — Даже отсюда она услышала, как его зубы обгладывают кость. — Ты найдешь себе другое место, старуха. И я даже укажу тебе его. Как насчет Талориса? Отличная нора для такой опасной и жестокой крысяндры, как ты. Не все же тебе убивать детей.
— Проваливай. Мне нет дела до безумцев.
— А если не уйду?
— Тогда я заберусь наверх и сброшу тебя вниз. Ты начинаешь меня утомлять, незнакомец.
Его смешок ей не понравился. Он был гаденький, словно липкие пальцы страха.
— Чего тебе терять, женщина? Ты не нужна Нимаду. И помяни мое слово, не переживешь зиму. Сдохнешь от скуки. Город давно забыл девочку, которую собственная мать продала незнакомцу, чтобы прокормить остальную семью. Не находишь ты эту ситуацию смешной? Они все сдохли, а ты все еще цепляешься за жизнь.
Она с силой швырнула в него обломком камня и попала. Звук был такой, будто булыжник угодил в дерево.
Человек даже не застонал.
Он спрыгнул вниз, словно собирался покончить с жизнью или переломать себе все кости. Даже Лавиани бы не рискнула проделать такое без помощи бабочки, понимая, к чему это может привести.
Тем сильнее была удивлена, когда он ловко приземлился на ноги и вместо выбитых коленных суставов, сломанных бедренных, больших и малых берцовых костей сломался лишь пол. Старые доски лопнули у него под ботинками, брызнув во все стороны щепками.
Он был ее роста, довольно щуплый и бледный. Его губы и подбородок были в крови, а глаза точно два зеркала.
— Скованный меня забери! — произнесла она.
— Рад знакомству. — Шаутт насмешливо помахал ей чьей-то оторванной рукой, на которой сверкнуло кольцо с фиолетовым камнем. Большая часть предплечья трофея была обглодана до кости.
Она прыгнула на противника отчаянно, понимая последствия, ударила острым плечом в грудь и в развороте под ключицу. Лавиани двигалась на пределе своих возможностей, нанося удар за ударом кулаками, локтями и коленями, затем выхватила клинок.
Сойка почувствовала, как лопнуло одно из его ребер, как сталь царапает позвонки, и пропустила удар по лицу оторванной рукой.
Она упала на острые доски, занозами впившиеся ей в ладони, затрясла головой, оглушенная, пытаясь сфокусировать взгляд на ставшем расплывчатым силуэте. Бросилась на него, уже без ножа, пропавшего после атаки, и снова оказалась на полу. И ее опять огрели рукой покойника.
Взвыла от ненависти и отвращения, когда шаутт двумя руками впился ей в плечи, прижимая, не давая встать. Его прикосновения она воспринимала совсем не так, как Тэо. Ей хотелось убить эту гниду, вцепиться зубами в тощую шею и рвать ее, пока он не издохнет или не уберется на ту сторону.
— Не так уж и плохо для недотаувина.
Она все же вывернулась из стальных пальцев, ударила локтем его в зубы, но он, снова не издав ни звука, взял ее за собранные в косу волосы и поволок через всю комнату, так, что у Лавиани брызнули слезы из глаз. Затем она почувствовала, что летит, и врезалась в стенку.
Рот наполнился кровью из-за прокушенного языка, она выплюнула ее.
— Я прикончу тебя!
— Конечно. Только сперва переведи дух, глупая баба, — посоветовал шаутт.
Он вновь начал с удовольствием есть человеческое мясо, и ее желудок отозвался на это вялым спазмом. Сойка наблюдала за тем, как затягиваются раны демона. Как напоминающая ртуть жидкость, заменяющая ему кровь и попавшая на пол, превращается в черный дым и исчезает.
— Ты не похож на обычного шаутта, — просипела она, вновь сплевывая.
— А ты видела других?
— Видела. Одного. Я убила его.
— Мм? — Он сунул обглоданную руку за пояс, поковырялся ногтем в зубах. — Неужто справилась? Наверное, чувствовала себя едва ли не Рыжим Огленом?
— Чувствовала себя как кусок отбивной. Тот, в отличие от тебя, был не так болтлив. — Лавиани прыгнула на него внезапно, надеясь размозжить демону голову доской с ржавыми гвоздями, но с потолка упало сотканное из теней щупальце, поймало ее за шею, дернуло вверх.
Сойка стукнула по нему доской, но та просто прошла сквозь субстанцию, и второй отросток, чудовищный и зубастый, вырвал из ее рук оружие, обвился вокруг лодыжки. Мир перевернулся, и она поняла, что болтается вниз головой высоко над полом.
Шаутт стоял под ней и улыбался. Она плюнула, попала кровью ему прямо в лицо, но он словно этого и не заметил.
— У тебя задание, сойка. И лучше бы тебе его выполнить, пока я не разозлился.
— Пошел ты! Я не заключаю сделок с тьмой.
Щупальце ослабло, она ухнула вниз, теперь повиснув напротив демона. Тот взял ее пальцами правой руки за щеки, сдавил, и она снова почувствовала ненависть, бурлящую в груди. Вот ее цель, а не Тэо, который вызывал куда менее яркие эмоции.
— Я с удовольствием бы обглодал твое лицо. Давно в моем рационе не было таувинов.
— Я не таувин! Ты! Мразь!
Он оттолкнул ее от себя, и Лавиани закачалась туда-сюда, бессильная для того, чтобы хоть что-нибудь сделать.
— У тебя есть навыки. Полезные для меня. Поэтому ты отправишься в поле, к старому замку. Там найдешь акробата. Он приведет тебя к указывающей. И ты будешь ходить за ней как привязанная, защищать и оберегать, пока я не скажу прекратить.
— Хрен тебе!
— Ну тогда торчи в этих развалинах и подыхай от скуки. Или же помоги ему. А я окажу тебе услугу. Скажу, где прячется Борг. И сколько учеников взял с собой Шрев.
Она тут же перестала сыпать ругательствами, но произнесла твердо:
— Никаких сделок с шауттами.
— Никаких сделок, — согласился тот. — Обмен. Ты мне, я — тебе. Но, впрочем, поступай как хочешь.
Ушел демон через дверь, выбив ее ударом ноги. А через мгновение щупальца, сотканные из теней, отпустили ее. Лавиани неловко приземлилась, бросилась к ножу, но, когда выбежала на улицу, там никого не было.
— Рыба полосатая! — прошептала она. — Во что ты ввязалась?
Тело медленно расставалось с болью. Тэо все еще мутило от прикосновений демона, и зуд в плече нарастал. Ему необходимо было прийти в себя, поэтому он сел на влажную траву, дыша осторожно и ровно, стараясь собрать разбегающиеся мысли.
— Какого шаутта здесь происходит? — произнес акробат, но никто не спешил поделиться ответом.
Выбора ему не оставили. Он понимал, что шутить шутки с тем, кто приходил к нему, не стоит. Если легенды не врут, то все может очень плохо кончиться.
Хотя куда уже хуже?
Пружина закрыл глаза, ощущая, как мир медленно кружится.
— Ты похож на мертвеца. Уверен, что все еще жив?
Лавиани подошла неслышно, и Тэо вздрогнул.
— Шестеро еще способны творить чудеса. Ты выжила!
— Слышу в твоем голосе радость, — проворчала та, садясь рядом.
— Твое лицо…
Сойка коснулась скулы, куда пришелся удар отрубленной руки.
— Шаутт применил весомый аргумент. И судя по тому, что ты цел, тот раньше не принадлежал тебе.
— Что? — Его брови поползли вверх. — И ты тоже его видела?
— Благодаря тебе, мальчик! — Она злилась и не скрывала этого.
— Стой! Стой! При чем здесь я?!
— Ну, это вокруг тебя вьется тьма. И знак той стороны растет на твоем теле. К тому же шаутт, будь он неладен, говорил о тебе. Давай-ка ты напряжешь свою голову и расскажешь, что происходит? И чего он от тебя хотел?
— Сказал найти указывающую, с которой я встретился вчера ночью. Я должен довести ее до Талориса.
— Талорис? Всего лишь? — Лавиани явно издевалась.
— Ну да. А ты ему зачем?
— Приказал стать нянькой указывающей. Ну и твоей заодно.
Пружина нахмурился еще сильнее:
— Мне не нужны няньки.
— Расскажешь об этом твари с той стороны? — с иронией предложила та.
— Я в любом случае не собираюсь на Талорис. Какая разница, где умирать? Там это просто будет быстрее.
— Демон разве не предложил тебе сделку?
Тэо вздохнул:
— Было такое. Сказал, что сможет избавить меня от водоворота.
Она сомневалась, что шаутт способен на такое, но промолчала, не желая лишать его мало-мальской надежды.
— А что тебе предложили?
Лавиани поколебалась, но ответила:
— Сказать, где прячется мой враг.
— Ты ему не особо веришь, но все же делаешь то, что велено.
— А ты как будто нет. — Сойка посмотрела на него серьезно. — Если честно, я столько с тобой возилась, что мне интересно, чем все кончится. К тому же в одном тварь с той стороны права — в Нимаде мне ровным счетом нечего делать.
