Легенда
Наверное, я устала. Нет, слово «наверное» излишне. Я устала. Слишком много всего произошло за несколько таких коротких дней.
Коротких. Господи, карающий и дарящий, да они бесконечными были, эти дни.
Хорошо быть молодым. Когда глаза распахнуты, уши навострены и весь ты открыт для новых впечатлений. Когда все непонятное и удивительное радует, а не пугает.
Молодые и гибнут чаще.
А я… Я устала. Я срываюсь. Я уже не владею своими эмоциями. Мне страшно. К тому моменту, как показался выход из жуткого черного туннеля, я уже почти всерьез жалела, что Эльрик и дальше не тащит меня на себе. Идти не было сил. Совсем. Одна мысль о том, что над головой невозможная тяжесть скалы, лишала остатков мужества.
Легенда Кансар. Бали Кансар. Докатилась. Дожила.
Но я ведь эльф! Я эльф, и темные пещеры, тяжелые камни, беспросветность подземелий не для меня.
Не хочу больше. Не могу больше. Мне уже вообще ничего не надо.
Я умею убивать людей. И нелюдей тоже умею. Но я не знаю ничего о демонах. И о Тварях. И о том, что делать с ними. Как от них спасаться. А здесь нет людей. Здесь только Твари и демоны. И спутник, которому я не верю. Спутник, который не верит мне. Светлый Владыка, подумать только, что два дня назад я умела увидеть в этом… в этом существе мужчину. Или мальчика. Или и то и другое, но главное, что я видела в нем человека. Я ему верила. Настолько, насколько я вообще могу кому-то верить.
Что теперь делать?
Не знаю я. Не знаю. Мне нужно думать, нужно решать, нужно… Нужно. Нужно. Нужно. Не хочу. И не могу.
Мы были командой поневоле. Командой смертников, а это как-то роднит даже извечных врагов. Потом нас осталось двое. И Эфу убил этот… это существо. И я уже не могу ни вернуться назад, ни идти вперед. Хотя бы здесь выбрать. А что выбирать? Ясно же: надо идти.
* * *
С одной стороны скала. С другой — обрыв. Дорога жмется к гладкостесанной каменной стене. И стоят посреди дороги ворота.
Красивые.
Каменные. С искусной резьбой, с яшмовыми и малахитовыми накладками.
— А вот и Мунсин, — удовлетворенно сообщил Эльрик.
Легенда подошла. Безучастно остановилась рядом. Молча и равнодушно рассматривала резьбу.
В изысканных узорах, в вычурном сплетении виноградных лоз и цветов шиповника можно было, при желании, узреть человеческие силуэты. Правда, толстые, заплывшие жирком фигуры людей плохо сочетались с веселым изяществом рисунка.
— Добрый день. — Шефанго когтем поскреб каменные створки. — Вам привет от Бинфэна.
И когда рябью пошла резьба, поморгать захотелось, дабы прогнать наваждение. Фигуры толстячков обрели плоть. Твердо встали на землю узорными туфлями. Вытерли руки о штанины широченных шальвар. Все синхронно, словно специально нарабатывали слаженность движений.
Может, кстати, и нарабатывали.
— Ну, привет так привет, — хором проскрипели скучные голоса. — Передали. Теперь валите отсюда.
— Посмертный привет, — спокойно сообщил Эльрик. — Очень просил Бинфэн перед тем, как сдохнуть, чтобы хоть вас мы живыми отпустили.
— Врешь, — без особой уверенности и уж подавно без прежней скуки заявили Мунсин. — Врешь ты все, смертный.
— Бессмертный, с вашего позволения. Равно как и моя достойная спутница. А Бинфэн, помирая, просил еще сказать вам, чтобы проигрыш давешний, ну, тот, помните?
— Это когда он нас в «камень и пергамент» обул? — уныло спросили Мунсин.
— Точно-точно. Так вот, проигрыш этот он вас настоятельно просил супруге… в смысле, вдове его передать. Вы уж не забудьте.
— Ведь и вправду прибили Бинфэна, — неожиданно в одиночку произнес правый демон. — Иначе б он сам за долгом явился.
— Прибили, — озадаченно подтвердил второй. — Как бы и нас тоже того… не того. Чего хотите-то? — спросили уже опять хором.
— Пройти хотим, — дружелюбно Элърик. — Двери откройте.
Демоны на глазах повеселели. Похоже, ожидали требований непомерных.
Каменные двери распахнулись без скрипа. Дорога за ними была гладкой. Без осточертевшей крошки.
— Удачи, — пожелали Мунсин, прямо-таки лучась от радости, что все обошлось. — Легкой вам смерти.
— И вам того же! — бросил Эльрик, проходя в ворота. Легенда держалась бок о бок с ним. Демонов не удостоила даже взглядом.
— Которые это были? — вполголоса спросила она, когда каменные двери скрылись за многими поворотами.
— Которые?
— Ну по счету?
— Пятый и шестой. — Эльрик отбросил концы юкколя за спину. Подставил лицо солнцу и холодному ветру. — Не скучай. Дальше веселее будет.
* * *
Он почти ничего не ел. Легенда устроила ревизию припасам и поняла, что спутник ее пищей, похоже, пренебрегает. Чем же он кормится?
«Да уж находит чем». — Эльфийка поежилась зябко. От холода надежно защищал плащ и стеганый кафтан. А вот от знобкого страха одежда не спасала.
Вода закипела. Легенда бросила в котелок порцию трав и сняла его с огня.
— Ты проснулась? — приятно удивился Эльрик, появляясь из-за камней. — И даже чай сделала. — Он улыбнулся. — А мы добыли завтрак.
— Кто «мы»?
— Дхис и я. — Шефанго поднял руки, демонстрируя двух блестящих рыбин. Чешуя их все еще играла разноцветными искрами. Браслет, коему полагалось быть деревянным, свисал с левого запястья, безвольно болтаясь в такт раскачивающимся рыбам. — Не побрезгуешь сырой съесть? Сырая вкуснее.
— Не побрезгую. — Легенда достала соль. — Он у тебя, значит, еще и рыбу ловит?
— Он еще и поет, — загадочно ответил Эльрик, подходя к костерку. — Если и дальше будет так холодно, я перестану умываться. Умеешь чистить рыбу?
— А ты не умеешь?
— Я просто ни разу не встречал женщины, — шефанго достал нож и взялся за дело, — которая умела бы чистить рыбу. А может, они просто не признавались.
— И Эфа?
— Ни даже я — Тресса. — Он передал Легенде вычищенную тушку. Поймал недоуменный взгляд.
— Ну, вымыть-то ты ее сможешь?
— Ты — Тресса? — переспросила эльфийка. — Это еще что такое?
— Моя женская сущность. — Эльрик умудрился счистить чешую за какие-то секунды. Еще миг, и он вытащил из рыбьего брюха потроха. — Ну, раз не ушла еще, вымой и эту тоже. — Шефанго отдал вторую рыбину. Взял крышку котелка с чешуей и потрохами и вывалил все это подальше от лагеря.
Легенда сидела, держа в каждой руке по рыбе, и размышляла. Почему-то, когда неведомая ей женская ипостась Эльрика обрела имя, двуполость спутника стала казаться ей чем-то совсем странным. Шефанго вернулся. Вздохнул. Забрал рыбу и ушел обратно к ручью.
«Да, кстати, — вспомнила Легенда, — надо ведь и мне умыться».
Когда она вернулась, рыба ждала ее уже распластанная на ломти и посоленная. А Эльрик с Дхисом воевали из-за хвоста второй, полусъеденной. Легенда не поняла, чем обоим приглянулся именно хвост, но спрашивать не стала. В конце концов, это было не самое странное в шефанго. Расспрашивать же о самом странном не было ни решимости, ни желания.
* * *
И снова они шли. Вперед и вверх. Эльфийка пряталась от холодного ветра за спиной своего спутника, а Эльрик улыбался, когда особо сильные порывы толкали в грудь, дергали юкколь, словно пытаясь сорвать. Ветер был почти такой, как дома. В горах. Очередное сомнение поджидало впереди, но до него еще нужно было дойти. И даже страх отступил куда-то. Днем вообще было не так страшно, как ночью. Может быть, оттого, что перед Легендой приходилось прикидываться. В конце концов, она боялась куда больше.
А потом Дхис шевельнулся и сжал запястье, предупреждая об опасности.
Странно. Сам Эльрик не чувствовал ничего угрожающего. Голоса он услышал лишь через несколько минут.
Голоса.
Так же, как мутные мороки гам у подножия Цошэн, они не казались реальными. Миражи. Иллюзия звука. Видение беседы. Шефанго вздрогнул и остановился. Встревоженный голос Легенды вплелся в диалог невидимых еще тварей, и реальность на мгновение пошла трещинами.
— Что случилось?
Он молча поднял руку: молчи. Слушай.
И не вдруг понял, что эльфийке слышать не дано. Что это Дхис дал ему возможность услышать чужой разговор. Так же, как при встрече с мороками, дал возможность увидеть чужие иллюзии.
— Двое идут сюда, брат мой.
— Да. Женщина и мужчина. Нам с тобой достанется по целой душе. Кого ты предпочтешь?
— Женщину. Я давно не пробовал женщин.
— Ты сладкоежка, брат мой. Но почему они остановились?
— Боятся, — не слово, а скорее довольное урчание. — Что-то чувствуют. Им некуда деться отсюда. Наберись терпения, брат.
— Я голоден.
— Я тоже. Тем приятнее будет трапеза.
«Боги. — Эльрик закрыл глаза, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. — Это-то что за твари?» Он чувствовал Легенду за спиной. Чувствовал, что она тоже боится. И что ей страшно еще и оттого, что страшно ему. Это было хуже всего.
— Пойдем. — Голос прозвучал хрипло, и эльфийка вздрогнула. — Нам нужно пройти. Всего лишь пройти. Они нас видят, но не могут дотянуться. Мы проскочим мимо. Быстро. И там, дальше, они опять не смогут дотянуться до нас.
— Кто «они»? — спокойно, как-то очень уж спокойно спросила Легенда.
— Не знаю. — Эльрик взялся было за мечи, но опустил руки. — Знаю только, что мы должны пройти там. Я должен. Ты, если не хочешь, можешь…
— Остаться здесь? — оборвала его эльфийка. — Или вернуться назад, пройдя мимо всех этих демонов?
— Они не тронут…
— Тебя. Но не меня.
— Тогда пойдем Не отставай от меня, ладно? Иди вперед. Что бы ни случилось, просто иди вперед.
— Есть, командир. А если ты отстанешь?
— Я же сказал: что бы ни случилось.
Он слышал смех. Смех, который не могла услышать Легенда. Страх и злость перемешались и застывали сейчас, превращая душу в колючий ледяной ком.
— Пойдем, — выдохнул коротко.
Несколько шагов. А потом навалилось. Болью отдалось в черепе. Белыми звездами перед глазами. Что-то вгрызалось в него. Медленно. Неотвратимо. И чужие голоса грохотали, били по барабанным перепонкам, гремели снаружи и изнутри:
— Как странно, брат! Это тоже женщина… Нет, мужчина.
— Не ешь все. Оставь мне. Попробовать.
— Там еще что-то. Что-то интересное. Вкусное. Темное…
И ударило быстро. В глубину, в самую суть, в то, что было им, Эльриком де Фоксом, наследным конунгом Империи Анго… Как нож. Как тонкий стилет…
Кажется, он кричал. От боли? От страха? От звериной ярости?
Кажется…
* * *
Легенда стонала, сжимая голову руками. Она шла. Все еще шла, но вот куда? Душу ее раскрывали, расчленяли, разделывали, пластали на тонкие, прозрачные ломти. Это было больно. Так больно…
«Сорхе… — мелькнуло, угасая и вспыхивая снова. — Сорхе умела это…
Всплывало из сияющего водоворота, чтобы исчезнуть: весенний лес, громада белокаменного города, спальня в доме родителей, старые игрушки и свежие цветы, глаза подруг и лица мужчин, крики птиц, грохот некованых копыт, зеленая степь, черное небо, тонкая мелодия флейты…
Что-то пожирало. Неспешно, но с грязным чавканьем, истекая липкой слюной, пожирало… ее.
— Брат! Брат, это… — Жало стилета ударило и полыхнуло плавясь.
Это было больно и… странно. Потому что изнутри рос, разливался, накатывался волной поток холода. Ледяного холода.
— …это пустота. Это Пустота… Помоги мне. Брат! Оно… убивает меня. Помоги мне! Помоги мне. Ест меня… Помоги… оно ест ме…
Крохотная, сжавшаяся в комок фигурка Легенды. Схватить ее и бежать. Бежать вперед. Пока тот, второй, не догнал. Пока первый не ударил снова. Пока…
Голос, всего один голос, еще кричал что-то за спиной. Звал брата. И удивление в нем сменялось тревогой, затем страхом, а потом ужас звенел в каждом слове, в каждом звуке. Ужас, который лишь подхлестывал, заставляя бежать еще быстрее.
Что-то пожрало пожирателя. Меньше всего Эльрику хотелось встретиться с этим «чем-то». Пусть лучше оно, чем бы оно ни было, отвлечется на того, который остался.
И он бежал, пока мог бежать. А потом шел. Долго. До темноты. И только когда первые звезды глянули с высокого неба, остановился. Усадил Легенду на расстеленный плащ. Она молчала. Смотрела куда-то в пустоту остановившимся взглядом. Эльрик осторожно взял ее руки. Ледяные ладони. Маленькие. Крохотные в его руках.
Жалость и нежность мешались с насмешкой. Смеялся над собой. Над кем тут еще смеяться?
И грел дыханием тонкие пальчики. Гладил золотые, легкие как облако волосы. Осторожно, такая нежная была у нее кожа, что боялся оцарапать огрубелыми своими ладонями, отогревал лицо. Застывшее. Белое. И счастлив был, когда кровь прилила к загорелым щекам. И руки потеплели. Когда слезы прорвали запруды век и потекли. И замершая фигурка словно сломалась, прижалась, обхватив руками шею.
Легенда плакала. И это было правильно. Ей нужно было плакать. Если плачет — значит жива. Значит, не сожрали душу, не опустошили, не уничтожили.
Она плакала.
«Астандо…» — звала иногда, словно звенели ледяные колокольца. Но Астандо, кем бы он ни был, был далеко. И Эльрик укачивал-убаюкивал эльфийку на руках. Укачивал. И ненавидел… Он сам не знал толком, кого ненавидел. Тех… или то, что заставляет женщин, красивых, хрупких и нежных женщин брать в руки оружие. То, что делает их из возлюбленных бойцами. То, что толкает их, призванных дарить жизнь, на путь отнимающих жизни.
Он шептал древние, как мир, его родной мир, заговоры, отгоняющие страх. Заговоры, дарующие сон и спокойствие. Старые, памятные еще с детства, не те, что говорили и говорят над детьми матери на Анго, а те, что знают эльфы. Разными словами можно взывать к одним и тем же добрым, хранящим Силам.
Твари ночные тебе не страшны,
Всех их разгонит лучик луны,
Клевера листик развеет кошмар
— Душного ужаса сгинет угар, — тихо продолжила Легенда И вытерла слезы о его плечо — Ты знаешь это, да? Откуда?
— Солнце взойдет, и ручей зажурчит, — улыбнулся Эльрик.
— Зелень лужайки тронут лучи. — Эльфийка по-прежнему сидела, обхватив его шею. Но не плакала. Уже не плакала. — Утро настанет растает туман… Боги, Эльрик, я слышала это так давно.
— Ночь — это правда, страхи — обман, — закончил он, машинально перейдя на орочий язык. Единственный раз, когда слышал он этот наговор, он слышал его от орка, старого-старого отцовского приятеля. И сейчас, прогоняя страхи Легенды, Эльрик переводил. С орочьего на эльфийский… А когда понял, что эльфийка пришла в себя, на радостях позабыл о переводе.
Легенда дернулась, оттолкнула его и сама подалась назад. Зеленые глаза блеснули знакомым холодом.
— Что это были за твари?
— Не знаю. — Эльрик пожал плечами. Усталость навалилась такая, словно за все эти дни он не спал ни минуты. — Какие-то пожиратели душ.
— Спасибо, — коротко бросила Легенда.
— Пожалуйста. За что?
— За то, что вытащил.
— На моем месте так поступил бы каждый, — безразлично пробормотал шефанго. — Или как там положено говорить?
— Где?
— Да в книжках с моралью. Ладно. Не важно. — Он встал со скрипом и отправился за сушняком. Благо, что на склонах Цошэн мертвых деревьев торчало превеликое множество. Легенда развязала рюкзак с припасами. Каждый занимался своим делом. Вечерний распорядок был привычен до зевоты.
— У нас говорят: «Свет — это правда, страхи — обман», — сказала эльфийка, когда костер уже горел и закипала вода в котелке. Вопреки обыкновению, этим вечером они не ограничились водой из фляжек. Холодало, если и не с каждым шагом, то уж с каждой милей точно. — «Ночь — это правда» из орочьих заговоров.
— Так ведь и заговор ночной. А эльфы, насколько я знаю, ничего не имеют против ночи.
— Ну, сложилось так… — Легенда потянулась к мешочку с травами и взвилась на ноги, брезгливо стряхивая что-то с сапога. — Крыса!
— М-мит перз, — с чувством произнес Эльрик, убирая нож. — Ты меня специально пугаешь?
— Правда, крыса. — Эльфийка обошла костер, внимательно глядя под ноги. — Только странная.
— Это сонный сурок. — Шефанго зевнул. — Нет, два сонных сурка. Три… Четвертый. Какого кракена?
Толстые короткошерстные зверьки выходили к костру и, останавливаясь, садились на жирные гузки. За четвертым появился пятый. А за пятым — Дхис, вытанцовывающий что-то на последней трети себя. Сурки покачивались в такт.
Легенда сдавленно булькнула и села на землю.
— Эльрик, — она закусила губу, чтобы не смеяться, — Эльрик, он же тебя подкармливает. Он же… Господи, карающий и дарящий! Ты посмотри, что вытворяет твоя дареная змея!
— Это змей. Он что думает, я буду сворачивать им шеи?
— А почему нет?
— Так не охотятся.
— А тебе никто и не предлагает охотиться. Тебе еду привели. Считай, к столу подали. Перестань глупить и помоги мне готовить.
Уже скоро от котелка пошел одуряющий запах. Потом в готовый бульон накрошили сухарей, превратив варево в жидкую кашицу. И ели из котелка, потому как мисками пренебрегли, Легенда и Эльрик с Дхисом. Змей старательно выволакивал с ложки куски нежного мяса, которые невозможно было удержать навесу, валился с ними на землю, утянутый весом, и там расправлялся с добычей быстро, но без лишней жадности.
— Ты безобразно мало ешь, — заметила Легенда, вычерпав треть котелка. — Почему вдруг?
— Я мало ем?!
— Утром ты просыпаешься раньше и уверяешь меня, что позавтракал, пока я спала. Вечером ложишься позже. И я даже не спрашиваю, знаю: ты будешь врать, то ужинал, когда я заснула. Рыбу сегодня утром почти целиком слопала твоя… твой змей. Но вы устроили это дурацкое представление с перетягиванием хвоста, и я на это отвлеклась. Сейчас ты опять кормишь Дхиса… На самом деле, я не о том. — Эльфийка отложила ложку и уставилась на Эльрика задумчгвым взглядом. — Меня не интересует, что ты ешь не самом деле. Но мне хотелось бы знать, кто ты!
— Вроде представлялся, — напомнил де Фокс, вылавливая для Дхиса еще кусочек.
— Представлялся. И даже уверял меня позавчера в том, что ты не демон.
— Не демон.
— Может быть. Тогда я не поверила.
— Ничего удивительного, — без особого удивления откликнулся Эльрик. — Нас часто принимают за демонов. Ну, они тоже симпатяги. Клыки там, глаза, манеры опять же.
— Не ерничай.
— Я не демон.
— Знаешь, может быть, я поверю в это… Если ты сумеешь внятно объяснить, как получилось, что мы без потерь миновали шесть из девяти препятствий на этой поганой горе? Это при том, что нас уверяли: взойти на Цошэн невозможно! Ты хоть помнишь, что нам говорили в лагере?
— Чго невозможного нет, — глуховато ответил де Фокс. — Я не знаю, что говорили тебе.
— Ты можешь сколько угодно обижаться, это ничего не изменит. Эльрик, ты сам должен понимать… Ладно, объявить Эфу предсказанным воином — это была идея Сорхе, и здесь ты чист. Но дальше…
— Вообще-то это была идея Йорика. Дхис, куда ты полез весь в жире! Иди мыться!
— Как Йорика? — Легенда машинально подняла змея и перенесла к миске с водой. — Нет, ты просто не все знаешь. На самом деле, это Сорхе уверила его в том, что Эфа — тот самый. Вернее, та самая.
— Сорхе так Сорхе. — Эльрик достал трубку. — Какая, к акулам, разница? В чем я, по твоему мнению, нечист?
— Во всем прочем. — Эльфийка задумчиво загнула мизинец. — Во-первых, ты убил Эфу и занял ее тело, на что способны только демоны.
Глаза у шефанго, и без того большие, стали просто огромными.
— Во-вторых, ты с ходу раскусил ловушку в пещере.
— Но…
— Не перебивай меня, будь любезен. В-третьих, ты договорился с тем демоном-кабаном. В-четвертых, спокойно прошел сквозь скалу, да еще и меня пронес. В-пятых, убедил этих… ну, на воротах, пропустить нас. В-шестых, с легкостью миновал пожирателей душ. В-седьмых, ты, судя по всему, обходишься без человеческой пищи. Я сравниваю с Эфой и могу тебя уверить, она съедала куда больше. Да, и как итог… Ты не боишься. Ты здесь свой, как бы ни пытался ты сделать вид, что чувствуешь себя неуютно.
Эльрик забыл про трубку. Сидел молча, потирая пальцами узкий подбородок. Смотрел на Легенду.
Дхис вернулся мокрый и полез на свое место на запястье.
— Я не демон, — как-то потерянно пробормотал шефанго. Помотал головой. — Боги, бред какой. Я не демон. И… я не убивал Эфу. Она умерла сама. Понимаешь… — Он выдохнул и улегся на спину, глядя в холодное небо. — Как объяснить-то? Ну, просто память вернулась. Эфа, она не помнила ничего, потому и стала Эфой. А я… То, что она делала, идет вразрез со всеми нашими законами и правилами. А потом она вспомнила. Она не хотела вспоминать. И даже говорила тебе об этом, помнишь?
— Говорила, — кивнула Легенда. — Хочешь сказать, что это она заняла твое тело? Точнее, что ты превратился в Эфу, когда потерял память?
— Отвратительно, — констатировал Эльрик. — Да. Так оно и было. И, честно говоря, мне не хотелось бы лишний раз вспоминать эту… Тварь.
— Да по сравнению с тобой, малыш, Эфа была ангелом.
— Как ты меня назвала?!
— Малыш. Или ты предпочитаешь «мальчик»?
— Ясно. Первый признак взросления: не обижаться на глупые шутки. Что ты там еще вспоминала? Пещеру? Легенда, вот только не ври, что ты сама не поняла бы, в чем там дело.
— Ты понял раньше.
— У меня шесть чувств. На одно больше, чем у тебя. А хваленая женская интуиция работает, только когда дело идет к постели. Бинфэн и привратники — это просто классика убивалки наоборот.
— Что?
— Есть такие игры. — Эльрик перевернулся на бок, оперся на локоть и начал разглядывать Легенду. — Ну, вроде живых картинок. Там нужно убивать всех, кого ты видишь. А есть другие. Поумнее. Там нужно договариваться.
— Цошэн не игра.
— Боги! Легенда, ну ты же умная. Ты же очень умная. Для женщины. Ну подумай, был у нас шанс справиться с Бинфэном в бою?
— Нет. Но…
— Он что, сразу на нас накинулся?
— Нет…
— Он начал разговаривать. Так?
— С тобой.
— С нами. Просто я ответил первый. Ты думаешь, мне не было страшно? Еще как было. М-мать. Кто бы мне сказал, что я буду уверять женщину, да еще красивую женщину, в том, что боюсь. Но я действительно боюсь… боялся. Тогда.
А драться я боялся еще больше, чем разговаривать. Понимаешь?
— Предположим.
— Как пройти сквозь скалу, меня научил Бинфэн. И что сказать Мунсин, тоже он посоветовал.
— С чего вдруг этот демон…
— Да с ним же никто здесь отродясь не разговаривал! — Эльрик рывком поднялся. — Ты пойми. Все, кто шел… Это ведь мы от большого ума через Злой Лес поперлись. Другие обходили. Все, кто шел, пытались его убить. Так или иначе. Ты его видела? У него же оба рыла в шрамах, клыки сколоты, уши рваные. Свои с ним общались, а все другие бить кидались. И тут мы. Да он просто обалдел от такой наглости, понимаешь?
— Наглости?
— Это поначалу он думал, что мы его от страха хвалим. А потом, вроде как ты, за своего меня принял.
— Сядь, — попросила Легенда, — Длинный ты очень. А пожиратели как же?
— Не знаю. — Эльрик сел и уставился на трубку, которую все еще держал в руке. — Не знаю. Правда. Там что-то пришло и напугало их так, что они забыли о нас. Ну я и сбежал оттуда.
— Еще и меня унес.
— Ты предпочла бы остаться?! Зеш. Извини. Мне просто до сих пор страшно. Я слышал, как он… один из них… их двое было. Он кричал. Боги, как он кричал. Он пытался меня сожрать. Да. Но если бы я знал, как спасти его от того ужаса… Все, что угодно, лишь бы не слушать его криков.
— Ты слышал их?
Эльрик молча набивал трубку. Крошки табака сыпались на землю.
— Значит, ты тоже боишься, — констатировала Легенда.
— Иногда, — коротко бросил шефанго.
— И все-таки мы идем. Мы поднимаемся. Забавно будет, если твое безумие станет правдой.
— Какое еще безумие?
— Ну, уверенность в том, что ты дойдешь до Финроя.
— Он нужен мне.
— Память вернулась, и ты тоже захотел домой?
— Без Финроя Сорхе не захочет даже выслушать меня. А так… Может быть, она сменит гнев на милость.
— Начал наконец-то понимать, что к чему?
— Что понимать? Богиня невзлюбила Йорика. Уж не знаю за что. Он погиб. Почти погиб. Но в ее власти вернуть ему жизнь.
Легенда присвистнула и покачала головой:
— Вот это финт! А мне казалось, она небольшого ума.
— Она и есть небольшого, — рыкнул Эльрик, — додуматься же надо было — отправить на верную смерть лучших своих людей.
— Ничего-то ты не понимаешь. — Эльфийка улыбнулась загадочно и задумчиво. — Она его любит, этого твоего орка.
— Угу. — Шефанго раскурил трубку. — Это видно… Что?!
— Дошло наконец-то! — рассмеялась Легенда. — Я уж думала, ты никогда не поймешь. Да, представь себе, до появления Эфы Сорхе и Йорик… Ну, в общем, у них все было хорошо.
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю. И не только я. Весь лагерь был в курсе. Собственно, это и не скрывалось никак. Только ты, святая простота, пребывал в неведении. Ну, не ты, конечно, а Эфа. Не суть важно. А вот когда Йорик запал на… гм… как бы это сказать-то? Ну, в общем, на Эфу он и запал. Тогда Сорхе и начала нервничать. Дальше — больше. От любви до ненависти, сам знаешь.
— Мит перз.
— А ты… в смысле, Эфа, она ведь даже не подозревала о том, что сотник в нее влюблен, да? Эльрик помотал головой:
— Она умерла раньше. Я знал. Узнал. Уже после того, как Йорик погиб. Она не знала даже о том, что сама влюбилась.
— Совсем весело, — озадаченно произнесла эльфийка. — А она-то с чего? В орка! Это же… они же животные.
— Ну, Сорхе ведь что-то нашла.
— Сорхе — богиня плодородия, ей все равно. Не орк, так медведь какой-нибудь. Она кого угодно может использовать.
— И любить?
— М-да. — Легенда вздохнула. — Я, честно говоря, так и не поняла до конца. Четыре раза в году, если верить Сорхе, она уматывала кого-нибудь до смерти своей любовью. Причем ей действительно было безразлично, человек это или животное. Главное, чтобы мужчина. Ну, самец. Это как-то связано с жизнью леса и с жизнью самой богини. А Йорик… Он у нее был вроде как на каждый день. Знаешь, я видела, как она переживала, когда Эфа… Когда поняла, что теряет своего сотника. Кажется, она и вправду его любила. Ведь бывает же такое, правда?
Шефанго молча пожал плечами. Все услышанное нужно было осмыслить. Пересмотреть. Осознать и по возможности разложить по полочкам, дабы выстроились все факты и фактики в складную картинку. Они и выстраивались, только…
— Ты считаешь, что Сорхе умнее, чем казалась?
— Ах да. — Эльфийка кивнула. — Если предположить, что богам дано предвидеть, ну, хоть немножко предвидеть, Сорхе могла знать, чем закончится наш поход. Да, она выманила оборотней на нашу дорогу, но если она знала, что мы пойдем по болотам, значит, оборотни были отправлены на заведомо ложный путь.
— Она могла просто прикрыть нас.
— Могла. Но вдруг бы Финрой решил, что это нечестно. Дальше ты сам догадаешься?
— Рассказывай.
— Ну, все очень просто. Сорхе знает, что все погибнут. Но знает также, что Йорик будет последним. Что его убьют в Злом Лесу. Что ты… что Эфа решит спасти его и дойдет до Финроя, чего бы ей это ни стоило. Таким образом, богиня получает все сразу. Помощь в войне. И своего орка, которого она милостиво согласится вернуть к жизни. Как ты думаешь, обязанный ей спасением Йорик и дальше будет поглядывать на некую шефанго?
Выгнувшееся над Цошэн небо слушало тяжелую тишину. Клубы табачного дыма тянулись к костру и терялись над огнем. Молчала Легенда. Молчал Эльрик. Глядели задумчиво на пляшущие языки пламени.
— Добра от этого не будет, — констатировал де Фокс.
— Не будет, — согласилась Легенда. — Но, знаешь, в такой ситуации женщины склонны хвататься за любую возможность. Обычно они этим портят все окончательно. Если бы только чужой опыт мог чему-то научить. Давай спать, Эльрик. Денек сегодня был — врагу не пожелаешь.
— Да. Спать надо.
* * *
Шефанго заснул сразу. А Легенда лежала, положив голову ему на плечо, и пыталась разобраться в себе самой. Недоверие к жутковатому спутнику исчезло. Не то чтобы она безоговорочно поверила всем его объяснениям. Нет. Легкость, с какой Эльрик договаривался с демонами, оставалась подозрительной, но… Верить хотелось, а это само по себе чего-нибудь да стоило.
Эльфийка разглядывала лицо спящего. Даже во сне напряженное. Красивое по-своему, но очень по-своему. Тонкое и резкое. Сейчас шефанго не казался страшным. Точнее, сейчас он не пугал до озноба. Просто не верилось, что эта серая демоническая маска может быть живой. А неживое не страшно.
Легенда улыбнулась чуть грустно.
Мальчик. Совсем мальчик. Самоуверенное нахальство слетело с него сегодня. В шестнадцать лет мальчишки любят казаться самыми-самыми, а загляни поглубже, что там? Ребенок. И зачастую ребенок испуганный.
Нет, Эльрик ребенком не был. Ни в коем случае. Самостоятельное и весьма опасное существо, из детства он вышел, казалось, очень давно. И все-таки… все-таки недоверие к нему, раздражительность, насмешливая злость сменились чуть грустной, почти материнской ласковостью. Как мало нужно женщине, чтобы отнестись вот так вот к любому мужчине. На несколько секунд увидеть его без маски.
Легенда вздохнула. Покровительственная нежность наполняла ее, чуть щемило сердце… Алые глаза открылись. Глянули в упор.
— Ты чего не спишь? — мягко прошелестел низкий голос. — Холодно?
Шефанго, как ребенка, укутал ее плащом, прижал к себе покрепче, осторожно поцеловал в лоб:
— Спи. Завтра еще идти.
— Вот тебе и мальчик! А сон навалился, будто только этого и ждал. Легенда соскользнула в мягкую темноту и, засыпая, успела еще усмехнуться. Она и сама не знала, над кем смеется. Может, над шефанго. А может, над собой.
