3. Право на смерть

— Йорик, ты глянь-ка! Новички!

Йорик развернулся неспешно. «Заставить бойца отжиматься за то, что разговорился без разрешения, или простить?» — прикидывал он. В конце концов, новичков действительно не ожидали. Желтые глаза скользнули по нарушителю, и тот поежился, как от холода.

— Разговорчики в строю? — дружелюбно одернул Йорик.

Строй, весь как один, выдавил смущенные улыбки.

Сам нарушитель, коренастый, широкий орк, нервно шевельнул ушами. Говорить он опасался. Двигаться тоже. Хотя команды «смирно» не было.

Йорик отвернулся и взглянул на новичков.

Две женщины. Командир поморщился — женщин у него в отряде не было, и в планы они вовсе не входили. Одна… Йорик прищурился, да, одна эльфийка. Чистокровная. Этих ни с кем не спутаешь. Ох, будет драка! А вторая?

Женщины только-только миновали опушку и вышли на широкую поляну, в центре которой и располагался лагерь.

Вторая…

Йорик не мог пожаловаться на зрение, но сейчас он протер глаза. Может ли быть такое? Значит, все-таки может! Рядом с эльфийкой, возвышаясь над спутницей почти на голову, шагала уверенно и легко шефанго. В просторной одежде (они все предпочитали в походе одеваться именно так, чтобы не возникало сложностей со сменой пола), тонкая талия перетянута простеньким ремнем. Без оружия.

Без оружия?!

Да. Шефанго была невооружена. А вот на поясе эльфийки, вопреки всем традициям, висела легкая сабля.

— Разойдись! — скомандовал Йорик, не глядя на замерших в строю бойцов. И пошел навстречу вновь прибывшим.

Как и следовало ожидать, эльфийка, едва разглядев его, остановилась, брезгливо сморщив нос. Схватила за рукав шефанго. Та обернулась с недоумением.

Йорик хмыкнул. Шевелить ушами, в отличие от чистокровных орков, он не умел, но слышал ничуть не хуже.

Шефанго выдернула рукав из пальцев спутницы и небрежно кивнула:

— Добрый вечер… Или что тут у вас? Мы уже запутались.

— Утро. — Йорик улыбнулся. — У нас — утро. Рад приветствовать вас в лагере Сорхе.

— Мы тоже. Рады. — Голос у девушки был низким. И удивительно шел ей. — Легенда сказала, что вы — орк. Она не любит орков.

Йорик пожал плечами:

— Бывает. Я не орк. Я — метис. Полукровка.

— Еще не легче, — прошипела эльфийка. И по тому, как обернулась взглянуть на нее шефанго, ясно стало, что таких интонаций ей слышать еще не доводилось. Однако ситуацию нужно было как-то разрядить.

— Вас никто не посмеет задержать здесь, госпожа. — Йорик приложил все усилия к тому, чтобы скрыть насмешку. Он даже не улыбался. — Лагерь Сорхе не единственный во владениях богов. И вы во всех сможете найти соплеменников.

— Эльфов?

— Разумеется.

— Эльфы живут вместе с орками?

— И с троллями. И с гоблинами. А еще здесь есть ранды. Валатты. Кентавры. Только шефанго еще не приходили к нам.

— Но эльфы…

— Здесь всем пришлось забыть о старых распрях.

— Ради чужой войны?

— Ради возвращения домой. Шефанго не стала вмешиваться в разговор и отправилась к лагерю. Йорик поймал себя на том, что хочет посмотреть ей вслед. Но оборачиваться не стал. Ждал, что скажет эльфийка.

— В других лагерях тоже есть орки?

— В других лагерях они не командуют. Тадя вам будет проще привыкнуть.

Эфа! — крикнула Легенда.

«Эфа», — повторил про себя Йорик. Шефанго остановилась. Помедлила. И обернулась.

— Ну?

— Давай уйдем.

— Зачем?

— Я не могу подчиняться орку.

— Почему?

— Мы враги.

— Да? — Черные губы растянулись в подобии улыбки. — Но вы ведь только что познакомились.

— Наши народы…

— А почему тебя это беспокоит? Иди, если хочешь. Я останусь здесь.

— Решайте. — Орк глянул на небо. — Я буду ждать вас у себя. Вон, видите, маленький дом в самом центре лагеря. Придете, скажете, что надумали. Да, кстати, мое имя Йорик.

Он вежливо поклонился, сначала Легенде, потом Эфе, и отправился к своим бойцам.

Эльфийка. Только этого еще не хватало.

И шефанго…

Шефанго. Вот насчет нее следовало поговорить с богиней.

— Объясни мне. — Эфа смотрела в глаза Легенде.

— Да что тут объяснять, — Эльфийка поморщилась. — Я не могу подчиняться орку. Мы враги.

— Но почему?

— Они верят в проклятого бога.

— А вы не верите? Если нет, то почему ты называешь его проклятым?

— Мы… — Легенда поморщилась досадливо. — Мы верим. Но мы не поклоняемся ему. Он проклят. Понимаешь, проклят.

— Не понимаю. Этот орк не смотрит на тебя как на врага. Может быть, он не верит в того бога.

— Так не бывает.

— Почему?

— Проклятый создал их. Они обязаны чтить создателя.

— А если обязаны, на что ты злишься?

— Они… — Эльфийка стукнула кулаком по ладони. — Я не могу тебе объяснить. Я просто знаю, что мы враги. И наши боги тоже враги.

— А может, боги сами разберутся?

— Они уже разобрались. Светлый Владыка проклял Темного и заточил его в Заграни.

— Замечательно. Так что тебе не нравится?

— Орки поклоняются Темному. Эфа зарычала. Это произвело впечатление. Легенда встряхнулась и попыталась подумать:

— Ты останешься здесь?

— Да. — Разящая решительно кивнула. — Этот твой орк сказал «шефанго». Я, кажется, слышала когда-то это слово.

— Это не мой орк!

— Легенда, ты знаешь о нем… о них больше, чем я. Уходи, если хочешь. Но лучше нам держаться вместе. Нужно объяснять, почему?

— Не нужно. — Эльфийка вздохнула. — Похоже, что ты действительно умеешь принимать решения.

— Ты тоже.

— Да. Но я не люблю этого делать.

* * *

На стук в дверь Йорик рявкнул:

— Да!

Громкий, настойчивый и довольно-таки грубый стук только такой ответ и подразумевал.

— Мы решили, — сообщила Эфа, появляясь на пороге. И только потом посторонилась, пропуская Легенду.

— Я остаюсь, — сказала эльфийка, стараясь не смотреть на орка.

— Прекрасно. — Коль уж зашли к нему дамы, то следовало бы встать. И Йорик встал. — С чего предпочитаете начать? Познакомитесь с отрядом или сначала побеседуем?

— Отряд — это те вон страдальцы? — Эфа неопределенно кивнула на стену. На стене страдальцев не наблюдалось, но на улице, в том направлении, действительно работал десяток пятого набора. Под присмотром двух инструкторов из четвертого.

— Они. — Йорик ухмыльнулся. — Это наши новички.

— Для новичков неплохо.

— Я рад, что вам нравится.

— Сколько здесь человек? — холодно поинтересовалась Легенда.

— Всего в моем отряде?

— Всего в вашем отряде.

— Сотня. Из них семь десятков — опытные бойцы. Десятеро пришли неделю назад. Ну и остальные… Учатся помаленьку.

Эфа подняла бровь. Но промолчала. Зато спросила Легенда:

— В мире не так много нелюдей. Часто сюда приходят новички?

— Часто, — кивнул Йорик. — Здесь, на Острове, время течет иначе.

— Вы собирались познакомить нас с отрядом.

— Пойдемте. — Орк снял со стены пару тяжелых, чуть изогнутых клинков. Поймал взгляд эльфийки и объяснил:

— У нас не принято ходить без оружия.

— Традиции? — язвительно поинтересовалась Легенда.

— Лес, — ответила за Йорика Эфа. — С кем мы должны будем воевать?

— Это долгая история. — Сотник застегнул пряжки ремней. — И мы уже воюем. Только боги не считают наши стычки войной. Ну что, вы готовы к светскому общению?

— Трудно общаться с проклятыми, — поморщилась Легенда. — Но мы постараемся.

Она не стала дожидаться ответа и не увидела откровенной, не скрываемой уже насмешки в желтых глазах орка. Зато Эфа заметила все, что нужно было заметить. И даже больше. Подумать над наблюдениями Разящая решила сразу, как только появится свободное время.

* * *

— Десятников ко мне!

Испугавшись громкого крика, взлетели над деревьями птицы. Умаянные работой новички развернулись как по команде, не сразу сообразив, что команда к ним не относится. А со всех сторон уже спешили — Эфа едва успевала разглядывать, на удивление времени не оставалось. Огромный как гора, не зверь и не человек, что-то среднее. Покрытый черной блестящей чешуей. Торчком стоят на круглой как котел и такой же большой голове островерхие уши.

— Тэмор, — бросает Йорик. — Тролль.

А глаза уже перебегают на другого. Человек на коне? Нет, конь, сросшийся с человеком. Кентавр! Об этом Эфа догадалась сама. Читала сказки. И мифы.

— Скиф, — сообщает сотник.

Третий походил на Легенду. Не так, как походила богиня. В помине не было здесь прозрачных глаз и светлого золота волос. Но завораживающая плавность движений, легкая походка, непривычно, нечеловечески красивое лицо. И разрез глаз…

— Клэр.

— Эльф?

— Да. А вот и Ивир. Он валатт.

Эфа честно постаралась найти разницу между валаттом и эльфом. Не нашла. Да, внешность совсем иная, но… Сходства едва ли не больше, чем у Клэра с Легендой. Разве что запах.

— Стаф где?

Скиф, услышав вопрос, фыркнул почти как настоящий конь:

— Ты ж ему наряд дал!

— И что?

— А он с горя песни поет. Работает. Орет. И слышать тебя не слышит.

— Распоясались, — пробормотал Йорик. — Скиф, слетай за ним. Одна нога здесь…

— Три — там. Понял!

Взрыв землю тяжеленными копытами, кентавр сорвался с места.

— Исхар. Невысокий, зато широкий.

— Он орк, — объяснил Йорик. — Чистокровный.

— Не то что некоторые, — хмыкнул Исхар. И ухмыльнулся, оскалив длинные кривые клыки. Эфа не выдержала и улыбнулась в ответ.

Исхар уважительно вытаращил глаза. Такие черные, один сплошной зрачок.

— А я вот Гоблин, — вывернулся откуда-то сзади совсем маленький, на две головы ниже Исхара, зеленоватый, как с похмелья, старичок. Или мальчик? Эфа не вдруг сообразила, что назвавшийся Гоблином не мальчик и не старик, просто у него совсем другая, не как у всех остальных кожа. В мелкую складочку. — Меня тут не любят. — В улыбке открылись мелкие острые зубы. Десны тоже оказались зелеными. — Так и зовут Гоблин. У всех есть имена, а у меня — нет. Не любят. А где нас любят? Мы…

— Заткнись, — оборвал его Йорик. — И прекрати выпендриваться!

— Я ж говорю, — вякнул Гоблин. И отступил за широченного Тэмора.

Еще двое эльфов подошли неспешно. Поклонились вежливо и с такой изысканностью, что поклон показался издевкой:

— Сэр Йорик, десятник по вашему приказанию явился, — произнесли хором.

— О, — обречено вздохнул сотник. — Эти похуже Гоблина будут. Линнар и Эссор.

Эфа краем глаза заметила, что Легенда отошла от командира и встала поближе к эльфам. В разговор еще не вступала. Ждала вежливо, пока подойдет последний десятник. С глухим топотом копыт подлетели оба кентавра. Похожие, как близнецы. Только один мрачный, а второй сияющий, как новая монетка. Эфа решила про себя, что мрачный — это Стаф, которому дали наряд.

А со спины Скифа соскочил и вытянулся перед Йориком человек. Совсем обычный человек. Только… пахло от него зверем.

— Рашид. — Он кивнул Эфе. — Я оборотень.

— Ты — перевертыш! — рявкнул Йорик.

Вовремя рявкнул, потому что рука Легенды, стоящей поодаль, непроизвольно метнулась к сабле.

— Дикари, — грустно констатировал Рашид. Не в первый, видимо, раз констатировал. И не в последний.

— Это Эфа, — сказал Йорик, затем нашел взглядом эльфийку. — А вот это Легенда. Прошу любить и жаловать.

— Безмерно счастливы, — за всех раскланялся Рашид. — Йорик, уйди куда-нибудь, ты нас смущаешь. Не мешай коллективу знакомиться с новенькими.

— Убью, — в пространство бросил орк. Но никого не убил. А развернулся и ушел, как и было предложено.

* * *

На поляне стоял гам. Взрывы смеха перемежались обиженными возгласами. Слышалось изредка рычание Тэмора, Да взревывал Исхар. Гоблин повизгивал. Его голос с легкостью перекрывал любой шум. И отвратительно резал уши.

Йорик смотрел в окно. Он ждал богиню.

Вот Эфа достала свою трубку. Тут же пошли по рукам кисеты с табаком. Каждый предлагает попробовать свой сорт.

А Легенда в компании эльфов. И, похоже, не укладывается у нее в голове, что ни Клэр, ни Линнар с Эссором не пытаются держаться в стороне от орка и гоблина.

Стаф умильно поглядывает на окно. Знает, что командир бдит. Надеется получить прощение и избавиться от наряда. Правильно в общем-то надеется. Сегодня вечером десятники будут решать, к кому пойдут новички. И Стаф должен принять участие в обсуждении. А перед этим ему следует познакомиться с новыми бойцами.

Женщины, точнее, одна женщина, эльфий-ка, — это обязательно проблемы. Если только он сразу не расставит все по местам. Не даст понять, что здесь, на Острове, Легенда — такой же боец, как и все.

Йорик вздохнул и покачал головой.

До сих пор получалось обходиться без женщин.

В других отрядах — да, были. Но не у него.

Совсем без женщин, конечно, нельзя. Кто же с этим спорит? Только дурак будет отрицать эту непреложную истину. Но есть ведь поварихи. Есть магички-лекарки. Есть, в конце концов, просто шлюхи, которые появляются на Острове время от времени. Появляются из ниоткуда и в никуда исчезают, унося с собой достаточно много денег и недостаточно много воспоминаний.

Женщина в отряде — это лишнее.

А Эфа прячет лицо. Надо полагать, знает, что ее должны бояться. Не просто пугаться в первый миг, а бояться. До такой степени, что ноги перестают держать. На Острове, конечно, никого она не напугает.

«Если не вспомнит о «грау»…

Слово «вспомнит» повернулось неловко. Зацепило. Эфа — шефанго. И Легенда — эльфийка. Между этими народами нет той ненависти, что заставляет воевать эльфов и орков. Но и любви особой нет.

«Вспомнит».

Почему вспомнит? Откуда уверенность в том, что Эфа ничего не знает? Ни о себе, ни о своем народе? Неужели только из-за того, что явилась она в земли богини в компании с эльфийкой? Может статься, там, откуда забросило ее в этот странный мир, эльфов нет совсем.

Имя. Да.

Йорик хмуро отвернулся от окна. Имя — Эфа. Даже не имя, а прозвище. Вполне в обычаях Ям Собаки, но необычно само по себе. На Анго не водятся такие змеи. Тот, кто придумывал прозвище, должен был немало пожить на Востоке. Причем на таком Востоке, где говорят на языке здешнего Эзиса.

Может быть, прозвище она получила уже здесь?

Но почему тогда она не говорит своего настоящего имени? Шефанго никогда не скрывали имен. И гордились принадлежностью к роду, если была таковая. Принадлежности к роду может и не быть. В конце концов, владетельных конунгов всего пять. Но имя то… уж оно должно быть обязательно.

Эфа.

— О чем задумался, сотник? — услышал он мягкий голос за спиной.

Йорик обернулся, поднимаясь со скамьи. Поклонился. Так и не привык кланяться, но приходилось. Кое в чем богиня была требовательна.

Она явилась в человеческом обличье. Маленькая, хрупкая с солнечным взглядом зеленых глаз. Значит, настроена не на разговор. Ну а вопрос есть вопрос, и на него нужно отвечать.

Сотник кивнул на окно:

— Эта девочка, шефанго. Похоже, она не помнит родного мира.

— Почему ты так решил?

— Компания странная. — Йорик пожал плечами. — Шефанго и эльфы не любят друг друга.

— Разве из этого правила нет исключений?

— Есть. — Орк спохватился и подвинул гостье табурет:

— Садитесь, богиня.

— Сорхе. Сейчас и здесь — Сорхе. А то, что эльфийка явилась в компании этой… как ты сказал?

— Эфа. Шефанго.

— Да. Это тебя не удивляет?

— Логично. — Он вновь глянул в окно. — Но об этом я как-то не подумал.

— Все мысли о шефанго, да?

— О новом наборе. — Йорик нахмурился. — Новичков уже собрали на полигоне?

— Не терпится выбрать?

— Чем раньше я начну занятия, тем быстрее они станут бойцами.

— Я не понимаю, Йорик. — Богиня покачала головой. — Ты единственный, у кого есть право отбора учеников. Куда тебе спешить? Кто помешает, если случится нужда, забрать понравившихся тебе новичков из других отрядов.

— Я помешаю. — Разговор возвращался в старое, давно проторенное русло. Сорхе не понимала и не хотела понимать, что разбивать уже сработавшиеся группы можно лишь в случае крайней необходимости. А лучше не делать этого вообще. — Выбирать будем из тех, кто останется на полигоне. Да, кстати, эти двое, которых вы прислали сюда…

— Они просто пришли со мной.

— Уже не просто. — Орк улыбнулся. — Эфа с Легендой останутся у меня.

— Женщины?

— Почему нет?

— Помнится, ты всегда был против женщин в отряде.

— Времена изменились. Впрочем, я с радостью отправлю Легенду в любой другой лагерь.

— А эту… это чудовище?

— Чудовище? О чем вы, богиня? — Йорик покачал головой. — Это и есть ваш «воин из народа воинов».

— Эта девчонка?!

— Да.

На лице Сорхе проступило какое-то детское изумление. И разочарование.

— Какой же из нее воин? Она даже не вооружена!

— Она сама себе оружие. — Йорик кивнул на окно. — Да вы взгляните! Как она двигается. Как ведет себя. Как смотрит.

— Она никак не смотрит. — Глаза богини стали холодными. — У нее мертвый взгляд. Пустой.

— Отнюдь. — Йорик увидел, как Эфа поймала брошенную Ивиром флягу. Открытую, между прочим, флягу. — Взгляд у нее любопытный. Такое впечатление, что она никогда в жизни не видела нелюдей.

— А у меня впечатление, что ты никогда в жизни не видел женщин, — сумрачно произнесла Сорхе. И Йорик отвернулся от окна, чтобы тут же натолкнуться на взгляд богини. Ледяной.

— Она уйдет к Дунноу, — спокойно сказала Сорхе. — А вот Легенда останется у тебя. И отряд Дунноу завтра же выйдет к Цошэн.

— Вот оно как, — протянул сотник, улыбкой встретив холодное спокойствие своей госпожи. Глаза в глаза. Зеленый лед и желтое, чуть тлеющее пламя. — Не пристало оно как-то богине, вы не находите?

— Что не пристало?

— Вы погубите воинов Ольтара.

— Воинов Дунноу.

— Воинов Ольтара, госпожа. Дунноу ничего не значит для них.

— Неужели? Может быть, и я ничего не значу для всех вас?

— Тут все иначе. — Тему пора было закрывать. Но Сорхе, похоже, позабыла уже о том, в каком настроении и зачем явилась в гости к сотнику. — Вас любят. А Дунноу… он что есть, что нет его — для бойцов ничего не меняется.

— Эфа уйдет к нему!

— И погибнет. Погибнет она, погибнет весь отряд. Госпожа, вы должны понимать, что идти к Цошэн могут только мои бойцы. И то не все. И не сейчас.

— Я ничего не должна!

— Хорошо. — Йорик откинулся на стену и устало прикрыл глаза. — Вы ничего не должны. Вы хотите упустить возможность (не исключено, что единственную и последнюю)… призвать сюда Финроя. Это в вашей власти, и не мне спорить с вами. Но когда-то вы сами дали мне право решать. И если это мое право еще хоть чего-нибудь стоит, я говорю вам: Эфа останется здесь. Я посмотрю, на что она способна. Возможно, ей придется чему-то учиться. Не исключено, что учиться придется многому. Значит, следует подождать. Только потом мы пойдем к Цошэн. Но зато, госпожа, мы приведем вам Финроя.

Все нужно было делать не так. Совсем не так. Но… если бы Сорхе была обычной женщиной! Увы. В который раз Йорик с насмешливым сожалением подумал о том, что угораздило его связаться с богиней. Все недостатки деревенской идиотки, помноженные на невероятную самоуверенность.

Впрочем, может быть, поэтому его и тянуло к Сорхе. Ведь не красота же неземная тому причиной. А именно дикое сочетание глупости и сознания своей силы.

Дарующая Жизнь Лесу. То-то и оно, что дарующая жизнь. Как любая богиня плодородия, Сорхе просто завораживала мужчин. Пугала, да, — что есть, то есть. Но… влекла. Манила.

— Ты никогда не считал меня настоящей богиней. — Вокруг фигуры Сорхе разлилось слепящее сияние. — Ты все время сравниваешь нас со своими богами. И мы проигрываем в сравнении. Но все переменится. Как только я получу Кристалл, твои глупые боги станут пылью под нашими ногами!

— Мой бог уже давно стал пылью. — Йорик не открывал глаз. — Прахом в памяти людей. И ни с кем я вас не сравниваю. Не пристало богам ревновать.

— Ты еще будешь учить меня? — Сорхе поднялась. Исходящий от нее свет проникал даже сквозь сомкнутые веки. — Эта девка! Эта твоя змея, которая ничего не помнит… Ты почувствовал сразу, так? Ты сразу понял, что она из твоего мира!

— Из моего? — Орк вскинул голову и зажмурился от слепящего сияния. Машинально прикрыл глаза рукой. — Оставьте эти фокусы, госпожа. Они ке к лицу вам.

— Из твоего! — Голос богини исходил уже из плотного клубка света. — Мне ли не понять этого? Ты, смертный, — открытая книга для меня!

— А я тут при чем?

— Я вижу твою душу и смеюсь над тобой. Я читаю все твои мысли. Я вижу даже то, о чем ты не подозреваешь. Я…

Йорик безнадежно попытался закрыться. Он давно уже усвоил, что его магия бессильна на Острове, но привычка осталась, от нее так просто не отделаешься.

Сорхе расхохоталась. Не Сорхе уже, а слепящий глаза огонь. Примитивная иллюзия…

Эта мысль оказалась первой, которую вытащила из него богиня. Как и следовало ожидать, мысль ее не обрадовала.

Дальше было хуже. Он уходил, прятал себя в закоулках души. Сорхе, как гончая, шла по следам мыслей и чувств, выволакивала их, сопротивляющихся, на поверхность. Расчленяла и брезгливо стряхивала с изящных щупальцев. Гадко было. И смешно. Ментальный маг высочайшего класса и недалекая, скандально-комплексующая богиня. За последнее его скрутило так, что какое-то время было вообще не до мыслей. Уж тем более не до насмешек. А потом Сорхе выволокла на свет божий (в буквальном смысле слова) все, что думал и чувствовал Йорик, когда увидел Эфу. И тут волей-неволей орк сам заинтересовался.

Как в дурном сне, где-то совсем уж на задворках сознания, куда богиня еще не потрудилась добраться, он обвинил себя в мазохизме на уровне серьезной патологии. И там же, на задворках, скорчился от смеха.

А насчет Эфы Сорхе, как ни странно, оказалась права. Шефанго действительно запала в душу. Из того же мира, здесь богиня не промахнулась. Слухи о том, что существа, одномиряне чуют друг друга, ходили давно, но как-то не представлялось случая проверить. Теперь вот представился. Случай. Слухи подтвердились.

Когда перед глазами отчетливо встала Эфа, берущая из воздуха брошенную Ивиром флягу, Йорик ощутил хлесткую пощечину. И осторожно приоткрыл глаза.

Сорхе не было.

Опасаясь думать о чем бы то ни было, сотник сполз со скамьи на застеленный шкурами пол и ошеломленно уставился в пустоту.

— Эти мне бабы… — пробормотал вполголоса. Казалось, что его хорошенько прополоскали в бочке с дерьмом. Причем прополоскали не столько снаружи, сколько изнутри. Омерзительное ощущение. Богиня любила иногда похвастать своей властью, но до такого изуверства не доходило никогда…

И сразу же, продравшись сквозь клочья мыслей, мелькнуло тревожно: «Эфа!»

Йорик дернулся к дверям, но с поляны по-прежнему доносились голоса. И низкий, шелестяще-мягкий голос шефанго был среди них.

Судя по всему, о ней Сорхе просто забыла. Сейчас, во всяком случае.

Орк улегся прямо на пол, положив голову на руки, и в который уже раз пожалел, что нет у него под рукой даже завалящего игольчатого бластера.

* * *

Вечером вся сотня, кроме часовых, выстроилась на утоптанной площадке поодаль от лагеря. Йорик хмуро прошелся перед строем.

Бойцы привычно ели глазами. Подтягивали животы. Все. Даже кентавры. Гоблин, как всегда, ерничал. Он умудрялся ерничать, даже стоя «смирно». Вроде лицо серьезное, руки «по швам», а глаза все равно паскудные.

— Рашид. Клэр. Исхар. — Десятники подтянулись, хотя, казалось бы, куда уж больше.

— Ваши десятки охраняют периметр. «Понял!» — прозвучало, как всегда, слаженно.

— Тэмор.

— Да!

— Дежурство внутри лагере.

— Понял!

— Гоблин!

Тяжкий вздох в ответ. Потом унылое:

— Да. — И после паузы:

— Сэр.

— Где анализ прошлой диверсии?

— У вас на столе, сэр.

— Скотина.

— Так точно, сэр. Прогноз там же, сэр.

— Прекрати выпендриваться!

— Понял.

Строй сохранял спокойную серьезность, но Йорик просто физически почувствовал, как бойцы подавили невольные смешки. Гоблина в отряде любили. Самый маленький, он, вопреки обыкновению, не стал самым забитым. Скорее наоборот. А наказывать его просто рука не поднималась. Распоряжения о нарядах он принимал с такой унылой покорностью, что становилось стыдно за собственную жестокость.

— Эфа.

— Да.

— После отбоя зайдешь ко мне. Подберем тебе оружие.

— Ясно.

Сорхе словно дохнула в затылок. Йорик внутренне поежился. И пошел дальше вдоль строя.

— В чей десяток взяли новеньких?

— С вашего позволения, сэр, в мой. — Линнар по обыкновению жеманничал. Он сам уже не рад был собственному образу. О них с Эссором по всем лагерям, кроме собственного, ходили самые непристойные слухи. Не рад был. Но привычка — вторая натура.

Йорик кивнул молча. То ли Линнару, то ли собственным мыслям.

— Вольно. Разойтись.

Строй загудел, рассыпался на группы. Бойцы привычно разбивались по десяткам. Из кухни уже доносились запахи. Но время до ужина еще оставалось. Как всегда, Гоблин извлек из бездонных карманов колоду замусоленных карт. Он обыгрывал всех. Ставки — самые фантастические. И тем не менее всегда находились желающие сыграть. Эссор исчез и вернулся с лютней.

— Не сочтите за дерзость, сэр.

— Да пой, кто ж тебе мешает, — разрешил Йорик.

— Вы не поняли, сэр. — Эльф смотрел серьезно, но где-то в глубине глаз плясали бесенята.

— Не понял, — признался Йорик.

— А по уставу положено отвечать «понял», — незамедлительно влез вездесущий Гоблин. Подумал и добавил:

— Сэр.

Последнее прозвучало просительно-жалобно.

— Сгинь, — беспомощно попросил Йорик.

— Щаз! — нагло ответил Гоблин. — Спой, в самом деле. Ты давно уже не пел.

— Эльфы есть.

— Так то эльфы, — резонно заметил неслышно подошедший Тэмор. — А ты — орк. Святое дело — ушастым нос утереть.

Эссор кивнул. На сей раз глянул действительно серьезно. И протянул лютню.

Йорик покачал головой. Но инструмент взял. Пробежал пальцами по струнам. В свое время он долго и неохотно отвыкал от гитары, однако отвык. Без музыки не мог, а кроме лютней разных модификаций под рукой ничего не было.

— Что петь-то?

Пожелания слились в нестройный гул. Каждому хотелось услышать свое. Обычная история. Слушать-то будут все, что угодно. А вот просят всегда разное.

Сотник прищурился задумчиво, перебирая в памяти песни, появившиеся или услышанные уже в этом мире. Выбрал. Поднял глаза. И натолкнулся на мертвый взгляд шефанго, равнодушно взирающей на собравшуюся вокруг командира толпу.

Давно забытая мелодия рванулась на волю… Рванулась больно. Сорхе не глядя даже эти воспоминания сумела искромсать, изранить в кровь…

А бойцы затихли. Слушали привычно-внимательно. И удивленно. Эта песня не походила ни на какие другие:

Кто то погасит свечи.
Кто то выпьет бокал вина.
Где-то наступит вечер.
Чья то чаша выпита до дна
Кобра свернулась болью.
Выбросить окурок в лужу и в путь.
Битву закончить кровью.
Только прошу я тебя, не забудь…

«Как мы шли…» — рывком вспомнила Эфа. И поспешно принялась гнать воспоминания.

«Крейсер «Гончая», ушедший в дальний поиск…»

* * *

Набор слов. Просто набор незнакомых, непривычно звучащих слов.

Как мы шли, разбивая лбы о лед,
Каждый рвался лишь вперед,
Вряд ли кто-то нас поймет и простит.
Но мы шли, разбивая ноги в кровь,
Признавая лишь любовь,
Нас тянула к себе боль, как магнит…

Струны лютни рокотали приглушенно. Не играют так на лютнях. Так вообще ни на чем не играют, но только так должна звучать эта непонятная, словно на чужом языке сложенная песня.

Боги обрубят крылья
Тем, кто взлетел, осталось упасть.
Звезды покрылись пылью.
Друг, если можешь, не дай мне пропасть.
Если захочешь выжить.
Рот — на замок и захлопни глаза
Только ты слышишь, слышишь…
Где-то вдали прогремела гроза.
Как тогда.

Стать мужчиной? Эфа была уверена, что в мужском обличье она поймет эту песню. Не так, как понимают, а правильнее сказать — принимают непонятные стихи или чуждую музыку. Она поймет эту песню, как давно знакомую.

Вспомнит?

Да. Может быть.

Но становиться мужчиной Разящая не собиралась. Она не любила вспоминать. К тому же мужчина был слаб. Даже когда появлялась у него мысль запереть Эфу в глубине своего разума, Разящая легко брала верх.

Стук захлопнутой двери
Хуже, чем выстрел под сердце. В упор.
Все мы устали верить.
Кто не убийца, тот, стало быть, вор.
Только мне снятся звезды,
И я не верю, что так нужно стрелять.
Друг, ведь еще не поздно
Снова вернуться и все переиграть.

Поздно.

Поздно. Ничего не вернуть. И не нужно ничего возвращать. Нельзя.

— Ну и хватит с вас орочьих песен. — Йорик протянул лютню Эссору. — Твоя очередь.

Эльф поморщился. Лютню взял и молча положил на траву рядом. Так и сидели все. Молча. В лагере кипела предотбойная жизнь. Шумели голоса. Стучали топоры. Где-то звенели посудой. А здесь было тихо.

— Плохая песня, — изрек наконец Стаф. Кентавр лежал, изящно подогнув под себя ноги и расслабленно сутулясь человеческим торсом. — Но хорошая. Как после нее петь?

— О чем она? — хмуро поинтересовался Ивир. — О доме?

— Может быть. — Йорик пожал плечами. — Какая разница?

Разница была, и он это знал. И все знали. Йорик никогда раньше не пел песен «о доме». Другие — да. Пели. Вспоминали. И песни, такие разные, были все-таки похожи. Разные миры, но время — одно. С разбросом в несколько десятков, может быть, в сотню лет.

Только Рашид…

Когда перевертыш появился на полигоне, у него было с собой оружие, не знакомое никому на Острове. Йорик, тогда еще десятник, да и десятник-то лишь потенциальный, безошибочно опознал в небольшой, изящно выгнутой вещице легкое плазменное ружье. Оформленное непривычно, конечно, но все-таки знакомо. Просто есть вещи, которые в любых мирах делаются более или менее похожими. Потому что рассчитаны на людей.

Йорик, помнится, люто Рашиду позавидовал.

Впрочем, аккумуляторы в ружье сели довольно быстро, а подзаряжаться на Острове отказались. Ох и злился тогда новоявленный боец отряда Сорхе. Ему противна была сама мысль о холодном оружии.

* * *

Легенда молча поднялась и пошла к лагерю. Тут же следом за ней направился Линнар. Ивир проводил эльфийку взглядом, но скорее машинально. Без особого интереса. И Йорик порадовался равнодушию валатта. Может быть, он поторопился с мрачными прогнозами, касающимися драки?

«Ну, ты-то свое, положим, уже получил, — на помнил себе орк. — И получил отнюдь не за эльфийку…»

— Спой, Эссор, — попросил он, доставая трубку. — А то мы тут от мыслей о высоком с тоски помрем.

— Мне что непонятно… — Исхар развязал свой кисет, протянул Йорику, а сам принялся набивать трубку табаком сотника. — Вроде песня-то такая… ну… — Орк пошевелил когтистыми пальцами.

— Безнадежная, — подсказал Ивир.

— Да. И злая. А драться хочется.

— Да тебе всегда драться хочется, — хмыкнул Гоблин. К музыке он был равнодушен совершенно, но посидеть и потаращиться на слушателей обожал.

— Она не безнадежная, — медленно произнесла Эфа.

Эфа?

Йорик глянул на шефанго с откровенным любопытством.

— Она — наоборот. — Низкий голос звучал завораживающе-лениво. — А драться хочется, потому что нужно что-то делать.

— Прям про нас. — Исхар затянулся. Замолчал. И снова повисла тишина. И снова тишину нарушила Эфа:

— Не о вас эта песня. Вы сидите и ждете, пока вам разрешат что-то сделать. Ну, или пока нападут эти… Вы нападение отбиваете и снова сидите. Думаете, пророчество исполнится?

Шефанго поймала взгляд Йорика. И не успела еще решить, возмутиться или не обращать внимания на усмешку в прозрачной, теплой желтизне его глаз, как уловила, что точно так же, насмешливо, но понимающе, смотрят остальные.

На нее смотрят.

С насмешкой.

И воображают, что могут что-то понимать!

Раньше, чем придумала она, что сказать, как осадить всех этих «вояк», как объяснить им раз и навсегда, что есть Эфа, Йорик спокойно произнес:

— Пророчество уже сбылось. Весь вопрос в том, насколько… Эссор…

— Да. Пожалуй, — задумчиво отозвался эльф. И взял-таки лютню.

* * *

Сногсшибательная новость не вызвала ни малейшего волнения. Словно все знали, что Йорик скажет о пророчестве именно сегодня и именно так вот, равнодушно-спокойно. Эссора слушали. Тихо слушали — здесь вообще было принято слушать песни молча и сосредоточенно. Эльф пел что-то на незнакомом Эфе языке. Но пел хорошо. Просто удивительно хорошо. Эфе нравилось.

Она слушала и поглядывала по сторонам.

Здесь, в тесном кругу собравшихся вокруг сотника, все уже были знакомы ей. Шестеро десятников. И человек десять бойцов. Из старых наборов.

Легенда с Линнаром исчезли куда-то. Надо думать, десятник показывает эльфийке лагерь. Кто где живет, чем занимается. Кстати, о занятиях…

Несколько минут Эфа с любопытством таращилась на солдат, растянувших между двумя столбами сеть вроде рыболовной. Двенадцать взрослых, с виду вполне нормальных мужчин занялись каким-то совершенно непотребным делом. Начали кидать через эту сетку кожаный шар. Гомонили и ругались весело. Радовались чему-то. Рычали друг на друга. А вокруг толпились зрители. Числом куда поболе. Зрители вели себя не менее азартно. И не менее громко.

Разящая пожала плечами, довольно быстро потеряв интерес к непонятной забаве. Слушать Эссора было гораздо приятнее, чем смотреть, как люди сходят с ума.

— Вы так уверены в охране? — спросила она, когда песня закончилась. — Или лагерь защищен не только часовыми?

— Не только, — кивнул Йорик. — Часовые дежурят за линией безопасности.

— Зачем?

Стаф махнул хвостом, ловко сбив с крупа обнаглевшего овода:

— Затем, что убивать мы должны всех.

— Ясно.

Это действительно было ясно. Убивать — надо. Ситуация знакомая и привычная. Не важно зачем. Просто надо, и все.

— А внутри лагеря дежурят из-за того, что много разных… людей?

— Угу, — на сей раз заговорил Эссор. — Между прочим, действительно людей. Ты вслушайся в звучание. Есть люди и есть Люди. Мы все тут — люди, и у каждого есть еще название собственного народа. А вот у тех, — он неопределенно кивнул куда-то в пространство, — вот они как раз Люди.

Разница в звучании действительно была. Словами не объяснить, но… да, есть люди и есть Люди.

Эфа удивлялась себе. Раздражение, готовое выплеснуться, обида на снисходительные взгляды, желание раз и навсегда научить здесь всех правильному обращению с ней — все это ушло. Слишком много нового. Слишком непривычно все.

Она поискала в себе — слышала, что так вроде положено, — какую-нибудь тоску, ну, скажем, по Судиру. Или по своей келье в подземельях Гу-льрама. По Лахэ, ведь поездке туда она была рада… Хоть по чему-нибудь, в конце-то концов.

Не было тоски. Вообще никаких чувств не было, любопытство только.

А здесь должны были скучать по дому. Все должны были. Да только не увидела Эфа и намека на унылые размышления… То есть размышления, конечно, были, вполне даже унылые. Стаф, например, выглядел весьма подавленным, пока Йорик его от наряда не освободил. Но не то это было. Не так по дому скучать положено.

А как?

Этого Разящая не знала.

И снова звенела лютня в руках Эссора. На сей раз он пел на одном из языков, знакомых Эфе. Какой-то из десятиградских диалектов. Совершенно дикая смесь из множества наречии — здесь на нем говорили все. Там, откуда пришла Эфа, тоже многие знали десятиградский. Такой уж, видимо, язык. Всем угодил.

Потом были еще песни. И еще. Вернулся Линнар, и лютню протянули ему. Эльф пожеманничал, позволяя себя уговаривать. Жеманства нисколько не скрывал. Уговаривали старательно. Все походило на ритуал. И ритуал этот, судя по всему, никому не был в тягость.

Да, в лагере Сорхе люди знали друг друга давно и давно друг к другу притерлись. Даже командир не был здесь наособицу, что, если честно, казалось странным. Не правильным, может быть. А может быть, просто было непривычным.

Эфа глянула на Йорика, который устроился возле Стафа с травинкой в зубах, положив голову на теплый блестящий круп кентавра.

Йорик смотрел на нее.

Солнечный луч отразился от серебряной пластинки, висящей на шее сотника. Кольнул глаза. Разящая зажмурилась и отвернулась.

С площадки, где была натянута сеть, донесся ликующий рев. И тут же над лагерем зазвенело, били медью по меди. Никто не шевельнулся, пока Линнар не закончил песню. А потом сотник выплюнул изжеванную травинку:

— Ужин. Потом всем спать. Завтра идем на полигон. — Он лениво поднялся на ноги.

— Новичков выбирать! — Возрадовался Стаф. — Давно пора.

— Так, Эфа, — орк привязывал к поясу кисет с табаком, — ты уже знаешь, где вы с Легендой будете жить?

— Да. — Разящая тоже встала. И только сейчас сообразила, что же смущало ее в сотнике. Даже удивилась собственному тугоумию. Йорик был выше ее. Чуть-чуть, меньше чем на ширину ладони, но выше. — Нам целый дом отдали. — Она подумала и добавила:

— Спасибо.

— Пожалуйста. Ужинать будете с десятком Линнара.

— Хорошо.

— Йорик! — Линнар догнал уже развернувшегося сотника, заговорил о чем-то вполголоса. Эфа, которую взялись провожать сразу двое Линнаровых солдат, слышала краем уха «Легенда», «время, чтобы привыкнуть…» В глубине души Разящая посочувствовала и десятнику, и орку. Но к сочувствию примешивалась некая толика злорадства. Пускай помаются, умники. Вояки-недомерки. Песни петь они умеют, а вот как у них драться получается? Убивать — это ведь не на занятиях мечом размахивать.

Какая связь между Легендой и предполагаемым неумением Йориковых бойцов убивать, Эфа и сама не могла бы сказать. Но себе она такого вопроса и не задавала. Раздражение, впрочем, так и не появилось. Йорик приказал зайти после отбоя. Ей было о чем порасспросить сотника, и любопытство, в который уже раз за долгий сегодняшний день, оказалось сильнее злости.

Сотник открыл дверь на требовательный, громкий стук. Сделал приглашающий жест:

— Проходи. Садись, где удобно. Эфа села на пол. На шкуры, что лежали здесь вместо привычных ей по Эзису ковров.

— Я полагаю, тебе уже рассказали все, что можно было рассказать об Острове, о богах и о войне?

— Рассказали, — кивнула Разящая — Только очень уж путано. Скажи, эта Сорхе действительно богиня?

— Действительно. — Йорик уселся напротив. — И она и все другие — настоящие боги. Только они лишились своего могущества.

— Ивир рассказывал о каком-то Кристалле.

— О Кристалле? Да. Я не знаю толком, что он из себя представляет, знаю лишь, что в нем заключена Сила.

— А боги в этой Силе нуждаются.

— Верно.

— Кристалл был похищен у них?

— Угу. — Йорик кивнул как можно убедительнее. Вся история была просто вызывающе шита белыми нитками. Никто в нее толком не верил, но по большому счету никого особо и не волновало, из-за чего и зачем будет война. Главное — оплата. — Кристалл был похищен. Оборотнями. По приказу их верховного жреца, а может, царя или царской жены.

— Обрати внимание, — Эфа ухмыльнулась, — я не спрашивала и не спрашиваю, что же это за боги такие, которые с какими-то оборотнями сладить не могут. Мне другое интересно, почему оборотни, заполучив Кристалл, не наломали богам?

— Сил не хватает. — Орк пожал плечами. — Они добились некоего равновесия, но большего вряд ли достигнут.

— Ты сам в это веришь?

Йорик помолчал. Не хотелось почему-то объяснять этой девочке, что есть в лагере Сорхе темы, которые не обсуждаются. Что-то, разумеется, Эфа поняла и сама, раз придержала свои вопросы для разговора наедине. А вот об умении Сорхе читать в чужих душах шефанго даже не подозревает.

— Не имеет значения, верю я в это или нет, — сказал он наконец. — Мы все верим, каждый по-своему, и каждый для себя находит объяснения нестыковок.

— Главное — оплата, да?

— Да.

— Понятно. То есть мне непонятно, чего вы так цепляетесь за родные миры, но… Ладно, это не важно. Слушай, а сколько всего богов?

— С десяток. Понимаешь, никто из нас не знает обо всех. Так только, о ближайших соседях. Мы граничим с лагерем Дунноу — это владыка вод. Есть еще Лигой — повелитель небес. Есть Шафут… Он, пожалуй, из всех самый серьезный. Когда-то властвовал над людьми, над душами и помыслами, а сейчас… по мере сил помогает остальным.

— И все собирают к себе воинов?

— Бойцов. Магов. Просто нелюдей и иномирян. Магия здесь, правда, странная.

— Какая?

— Да никакая. Остров вообще непонятное место. Что-то вроде мира в мире… — Йорик прищелкнул пальцами в поисках слов. — Свои законы. Своя база. Свое… все свое. Поэтому, собственно, наши наниматели и остались в силе, потеряв Кристалл. Им даже удается иногда вырываться туда, на большую землю. Когда Дунноу, Лигой и Шафут объединяют усилия. Вас ведь занесло на Остров бурей, верно?

— Угу. Владыки небес, вод и мыслей устраивают бурю. Это понятно. А Сорхе тут при чем?

— Сорхе? — Йорик улыбнулся. — Ну как же. Остров ведь почти полностью покрыт лесами. Климат такой.

— А в лесах она главная. Ясно. Теперь о пророчестве. Мне объясняли, но я, если честно, вообще мало что поняла. «Воин из народа воинов» должен втянуть в войну некоего Финроя. Что такое этот Финрой?

«Единственный приличный тип во всей божественной компании…» — Сотник задавил в себе злость и ответил по возможности честно:

— Бог войны.

— Опять бог?

— Ну, что-то вроде.

— Ага. — Эфа кивнула. — Они тут все «что-то вроде». А ему что, не жалко Кристалла? Почему он отказался участвовать в сваре?

— Не знаю.

«Потому что он честнее других… Или устал от лжи…»

— Забавный он. — Шефанго задумчиво уставилась в окно. — Предсказанный воин должен обязательно сам добраться к нему, так? А иначе, мол, это не воин. Считается, что взойти на Цошэн невозможно, если я все правильно поняла. Следовательно, скорее всего, никакой воин никогда туда не доберется. Но если Финрой не хочет участвовать в войне, зачем вообще было ставить какие-то условия?

— Он не то чтобы не хочет. — Разговор снова уходил в область домыслов: догадки, предположения Гоблина и самые невероятные гипотезы, что рождались во время вечерних посиделок, когда тело измотано тренировками, а вот мысли приходят на удивление интересные. — Он не считает нужным. А вот если настоящий «воин из народа воинов» не сочтет для себя зазорным участвовать в предстоящей битве, то и его, Финроя, положение обяжет.

— Слушай, сотник, — Эфа помотала головой, — я что-то вообще уже ничего не понимаю. Да ведь эти самые боги, они же заставляют вас воевать. Ну… вам же выбирать не приходится? Вы все домой хотите и больше ни о чем не думаете. Зазорно там, не зазорно, какая разница!

— Предсказанный воин будет иметь возможность выбора. То есть он уже выбрал.

— Да? Интересно. А боги и оборотни, вместо того чтобы решить свои дела самостоятельно, сидели и ждали, пока сбудется пророчество. И теперь одна из сторон оказалась заведомо проигравшей. Ты сказал, что пророчество сбылось.

— Да. Если я ничего не путаю. И ты должна знать, что шефанго — народ воинов.

— Многие называют себя так.

— Воинами? Да, многие. Но далеко не у всех есть на это право.

— А у шефанго? Йорик вздохнул:

— Ты действительно ничего не помнишь.

— И не хочу помнить, — резко мотнула головой Эфа. — Но ты все-таки скажи мне, кто такие шефанго. Знакомое слово.

— Конечно. — Орк кивнул. — Это название твоего народа. Ты — шефанго.

— Значит, нас много?

— Не очень. Но вы наглые, этого не отнимешь.

— И все — убийцы?

— В какой-то мере, — Йорик задумчиво покусал губу, — да, в какой-то мере. Это-то ты и сама должна знать. Шефанго любят убивать.

Эфа улыбнулась.

— Но они не делают этого без крайней необходимости. — Сотник хмыкнул. — Конечно, понимание необходимости у вас очень свое…

— У них.

— У вас. Ты хорошо двигаешься. Кем ты была там, у людей? Убийцей?

— Да. Я — Разящая.

— С ума сойти можно. — В желтых глазах мелькнуло что-то вроде восхищения. Варбакиты. И здесь тоже.

— В твоем мире есть барбакиты?

— Были. Легендарный орден… или секта. Их Разящих до сих пор вспоминают в преданиях. И в мистических детективах карманного формата в мягких обложках.

— Что?

— Даже не знаю, повезло нам, что ты появилась здесь, или наоборот. Ты ведь не воин, Эфа. Верно?

— Верно. Воины — дураки. И платят им мало. И не боятся их.

— Вот-вот, — неопределенно протянул сотник. — Ладно. Какое оружие ты предпочитаешь?

— Сабли. Но убивать я могу чем угодно.

— Не сомневаюсь. Пойдем в оружейную. Сама по руке подберешь.

Ночной лагерь совсем не походил на дневной. Тихо было. Нигде не души. Лишь изредка выныривали из-за домов тени. Завидев Йорика вытягивались по струнке. Провожали взглядами, Десяток Тэмора следил за порядком.

А рядом с орком идти было странно. Непривычно. Сейчас-то уже знала Эфа, в чем странность — выше сотник. Но ощущение некоей неловкости не проходило.

— А ты — воин? — спросила она. От неуютности захотелось услышать свой голос.

— Да.

— Кем ты был у себя в мире?

— Ты сама сказала, что не хочешь вспоминать.

— А при чем тут я?

— Видишь ли, я могу, конечно, сказать тебе свое звание и должность, но ты не поймешь. Это будут просто слова.

— Как в песне?

— В какой?

— В той песне. А еще крейсер «Гончая». Я знаю, что такое гончая, но что значит «крейсер»? Он ушел в дальний поиск. И опять непонятно. Дальний — ясно. Поиск — тоже. Но вместе… Что он искал?

— Аномалию.

— Ненормальность?

— Да. Мы пришли.

Оружейный склад был размещен в каменном доме. Единственное каменное строение на весь лагерь Сорхе. Богиня предпочитала дерево, что было вполне понятно. Но оружие тем не менее хранили за более прочными стенами.

Эфа вошла. Огляделась. По стенам на равном расстоянии друг от друга торчали из захватов погашенные сейчас факелы. Значит, далеко не все нелюди видели в темноте. Висело, стояло в стойках, лежало в ларцах самое разнообразное оружие. Поблескивало холодно в слабом свете, что сочился сквозь приоткрытую дверь. — Эфа уважительно цокнула языком:

— У вас здесь не хуже, чем у нас.

— У барбакитов?

— Угу. — Разящая пошла вдоль стены с кривыми клинками. Выбирала парные. Прикидывала вес, центровку, качество стали. Откладывала. Бралась за другие. Процесс долгий и всегда захватывающий. Эфа любила выбирать оружие. Там, в Гульраме, у нее была пара любимых сабель, но где сейчас те сабли?

— Шакалы, — буркнула шефанго, имея в виду ограбивших ее бандитов.

— Кто? — улыбнулся Йорик.

— Да есть такие… — Эфа крутнула в ладонях очередную пару. Повесила обратно. — В степи бегают.

— Кусают?

— Стреляют. Йорик, тут все как на подбор. Даже выбирать стыдно.

— Знаю. Сам маялся.

— Ты? — Разящая развернулась к нему с искренним любопытством. — Ты что, тоже без оружия сюда попал?

— Тоже.

— Ограбили?

— Нет. У нас просто не принято было с оружием ходить. Ну, в столе у меня валялось, конечно, табельное, но… В общем, не успел.

— Оружие? В столе? Я вот эти возьму. Надо же на что-то решиться. Что у тебя за стол был?

— Скорее уж что за оружие. Бластер модели «Фойерро». Ваших, между прочим, умников раз работка.

— Хватит! — рявкнула Эфа и оскалилась яростно. — Хватит говорить эти слова!

— Какие именно?

— Все! У меня голова скоро лопнет, если я буду думать.

— Так ты не думай.

— Я очень любопытна, — грустно сказала шефанго, и эта мгновенная смена интонаций здорово озадачила Йорика. — Ты специально наговорил столько непонятного, чтобы мне стало интересно.

Она не спрашивала. Она утверждала. И сейчас она совершенно не подходила ни под один из тех своих образов, что уже успел увидеть сотник.

— Специально, — кивнул он. — Сколько в тебе лиц, Эфа?

— Много. — Она забросила перевязь с ножнами на плечо. — Ты должен рассказать мне о крейсере «Гончая». А фойерро — это отблеск, да?

— Да.

— Ты расскажешь?

— Разумеется.

— Когда?

— Да хоть сейчас. Если ты спишь так же мало, как все шефанго…

— Я могу вообще не спать.

— Ну, это, пожалуй, лишнее. Пойдем.

— Ты боишься, — задумчиво прошелестела Эфа, глядя, как сотник запирает дверь оружейной. — И еще что-то… Тебе смешно. Как это может быть вместе?

— Сам удивляюсь. — Йорик хмыкнул. — Ты лучше скажи, как ты чуешь эмоции? Страх — понятно, на то ты и шефанго, но остальное?

— Ты рассказываешь первый. Я — потом. Если ты расскажешь правду.

— Ладно. — Голос сотника выдавал улыбку, хотя лицо оставалось серьезным. — Договорились.

* * *

— Сегодня придет богиня. — Эфа раздраженно пнула ногой неловко замершего в стойке новобранца. Новобранец был валатт. Звали его Кэмир. И стойку он поспешно выправил. Эфа в очередной раз отметила про себя, что человекоподобных рас, сиречь валаттов, эльфов, альвов и перевертышей, было на Острове куда больше, чем других нелюдей. Вполне понятно почему — другим куда сложнее было прикинуться людьми, а значит, сложнее выжить во враждебном, чужом мире.

— Откуда ты знаешь? — Легенда улыбнулась Кэмиру:

— Уже лучше. Разве ты сам не чувствуешь, что так удобнее?

Классика: злой инструктор и добрый инструктор. Эфу слушались. Легенда заставляла смириться с горькой участью.

— О богине?

— Да.

— Йорик сказал. Смирно! Теперь вольно. Пять кругов по площадке. Вперед.

— Зачем им бегать?

— Затем, что стоят не правильно. У них мышцы затекают. Где только таких находят… беспомощных.

— Не все, попав в чужой мир, успевают научиться бою.

— Очень жаль.

Четверо новичков послушно бежали вдоль темной стены леса. Хорошо бежали, ничего не скажешь. Йорик не промахнулся, выбирая. Может, не самые подготовленные, зато самые способные. Ладно. Хвалить — забота Легенды.

— Не слишком ли много ты общаешься с этим орком?

— С которым?

— «С которым», — вяло передразнила Легенда. — С сотником.

— Я с Исхаром тоже общаюсь. У него зубы, как у меня.

— Да. И у Тэмора. Между прочим, о вас уже ходят слухи.

— Какие слухи? — Эфа слушала рассеянно, следила за новобранцами. После пробежки все встанут правильно. В этом она была уверена. — О нас с Тэмором слухи?

— О вас с Йориком! — взорвалась Легенда. — Да! И мне это не нравится!

— Что именно? Слухи?

— Почва для слухов.

— Какая еще почва? Ты погляди на Кэмира!

А ведь стонал, что полкруга не осилит, упадет.

— Ты собираешься продолжать в том же духе?

— Да. Нет. Что продолжать? — Легенда махнула рукой и отошла. Правильно сделала. Эфе все равно было не до нее.

* * *

С утра до полудня работа, работа, работа. Час отдыха. И снова вперед. Нужно было еще выкроить время на то, чтобы позаниматься самой. Легенде проще — у нее достойных партнеров чуть ли не все старые наборы. А Эфа в полную силу могла работать только с Линнаром, Рашидом и опять же с Йориком.

Занимались после отбоя. Пара на пару. Или трое на одного. Рашид, единственный из всех, брал не техникой, не отточенным умением, а умопомрачительной скоростью. Любить оружие он так и не научился. Относился к клинкам без всякого трепета: железяки! Зато сойтись с ним врукопашную — это было испытанием даже для сотника.

Конечно, десятники гоняли новичков и тренировались сами. А Эфе достались самые неумехи. Они как младенцы — спросу никакого и пользы тоже ноль. Пока, во всяком случае.

Йорик…

После пробежки новобранцы действительно встали вполне грамотно. И Эфа заставила их приседать. На счет. Очень полезное упражнение. Кто бы еще ей объяснил, откуда она все это знает?

Не важно.

Вопреки опасениям, воспоминания не прорвали плотину и не хлынули потоком, затопляя разум. Собственно, воспоминаний как таковых почти и не было. То, что рассказывал Йорик, звучало как сказка. Как история, которую интересно слушать, но которая не имеет к тебе ни малейшего отношения.

Это Эфу вполне устраивало.

Она научилась называть себя шефанго. Знакомое слово. Одно из тех, что выплыло из прошлого. И она избегала становиться мужчиной. Достаточно было знать, получать ответы на вопросы. Вспоминать что-то еще совершенно незачем.

А слухи… Да икбер с ними, со слухами! О Линнаре с Эссором вон чего только не рассказывают. Но здесь-то, в лагере Сорхе, все знают, что к чему. От того, что болтают люди, ни от Эфы, ни от Йорика не убудет.

— Кэмир, Кастар, вы атакуете. Верхний комплекс. Артур и Дэм, работаете защиту. Поехали.

Самое муторное занятие — это следить за новобранцами и искать ошибки. Ошибок много. Не успеваешь исправить одну, как появляется сразу несколько других. Но, в конце концов, кто-то же должен учить новичков. Еще хорошо, что ей с Легендой досталось всего четверо. На Эссора вон свалили сразу шестерых. На одного. То есть, конечно, не на самого Эссора, а на инструкторов из его десятка, но все равно мороки больше чем достаточно.

К тому моменту, когда пахнуло свежестью и воздух над лагерем стал прозрачным, как после грозы, Эфа уже втянулась в работу и остановила занятия с некоторым сожалением. Но с богиней не поспоришь. Сорхе любит внимание и обижается, если ее воины отвлекаются на такую глупость, как тренировки.

— На построение! Рысью! — рыкнула шефанго, увидев, что измотанные новички наладились присесть на травку. В центре поляны уже появился Йорик, и туда же подтягивались бойцы. Строились привычно. Десятники чуть впереди. Место Эфы было в первом ряду, и она хорошо видела, что Йорик не доволен. Чем, интересно?

Орк сумрачно оглядел строй. Зыркнул на Гоблина. Так, на всякий случай зыркнул. Гоблин всем своим видом выказывал лояльность и почтение к отцу-командиру, вплоть до обожествления оного. Правда, в данный момент от него требовалось почтение к богине, а никак не к сотнику. Но лучше что-то, чем вообще ничего.

А по солнечном лучам уже спускалась девочка-богиня. Улыбалась всем приветливо. Столбы, на которые натягивали по вечерам сетку, дали побеги. На глазах вылезали из почек и раскрывались под солнышком клейкие зеленые листочки.

Йорик поклонился. Эфу слегка передернуло. Не далее как вчера вечером орк рассказывал ей, что в его мире не было принято склоняться даже перед богами. Впрочем, он говорил еще что-то — Разящая не совсем поняла — об особом почтении, о людях, которые достойны поклона. Может, Сорхе тоже?

Богиня лучистыми глазами оглядела воинов. Улыбнулась Легенде. Потом лицо ее стало серьезным, чуть печальным.

— Я пришла к вам, — Сорхе опустила глаза. Облака затянули солнце. — Я знаю, вы лучшие из всех, кто решил поддержать богов в великой битве. — Голос ее звенел над поляной набатным колоколом, и все-таки завораживал мягкостью и теплотой. — Да, вы — лучшие. Но даже из вас лишь добровольцам могу я доверить свое задание. Знайте, выполнить его почти невозможно. Но вашему командиру удавалось совершать невозможное. Да, немногие из бойцов вернутся назад. Но они призовут на помощь богам Финроя, и тогда начнется война. Начнется наконец то, чего все мы ждали так долго. — Сорхе запнулась. Сказала вдруг как-то растерянно:

— Столько громких слов… Я просто не знаю, как объяснить. Вы ведь и сами все понимаете, но положено говорить что-то… Йорик, вы отправитесь завтра, как только рассветет.

— Да, богиня.

— Вот и все, наверное. — Сорхе еще раз оглядела замерших в строю воинов. — Я никого не принуждаю, мне страшно искать добровольцев, идущих на почти верную гибель, но… кроме вас никто не сможет.

Бойцы молчали.

Тучи окончательно спрятали солнце. Сумерки сгустились над лагерем. И истаяла, как кисея тумана, тоненькая фигурка богини.

— Вольно, — обронил Йорик. — Продолжайте занятия.

Строй рассыпался. Эфа щелкнула пальцами, и четверо новичков послушно отправились на ненавистную поляну. До вечера, до желанного отдыха, было еще очень далеко.

* * *

«От проклятых добра не бывает». Легенда без всякого интереса следила за тренировкой, машинально прислушивалась к командам Эфы, где-то в глубине души понимала, что ей тоже надо бы помочь новобранцам, но не хотелось. Не до того было.

«Все зло от орков».

Менять что-то сейчас было уже поздно. Разумом эльфийка это понимала. Но смириться не могла. Сорхе сделала то, что хотела сделать.

«Не хотела, — тут же поправила себя Легенда, — она не хотела, но ее вынудили».

Да, действительно, ведь не могла же Сорхе, светлая, чистая и солнечно-наивная Сорхе желать смерти Эфы. А вот Сорхе влюбленная, Сорхе, потерявшая любовь, — такая была способна все. Виновата ли женщина, когда ее вынуждают действовать решительно?

Разумеется, нет.

Сорхе была непонятна Легенде. Или нет, не так. Вполне понятна, поведение богини — чистый лист. Ревность. Ярость. Необдуманность действий и поступков. Принять подобное было трудно. Легенда никогда не позволяла чувствам побеждать рассудок. Во всяком случае, она не могла припомнить такого.

Ладно бы речь шла о любви. О великой, чистой, прекрасной любви, той, которую дарует Двуликая. В этом случае… Легенда отдавала себе отчет, что даже в этом случае она не стала бы переворачивать с ног на голову собственные, выпестованные, продуманные и просчитанные планы. Но то она. Бали одного из боевых орденов анласитов, властолюбивая, честолюбивая, самолюбивая.

Да. Она — это она. Легенда.

О каких-то продуманных планах и тщательных расчетах Сорхе говорить было смешно. Не способна богиня ни просчитывать, ни обдумывать, ни даже вперед заглядывать хотя бы на полшага. Ей это и не нужно было, насколько успела понять эльфийка. У Сорхе был Йорик, ее раб, ее возлюбленный, командир ее воинов. У Сорхе были соратники-помощники, умеющие делать все то, чего не умела она. У Сорхе было неодолимое обаяние, солнечная наивность и трогательная беспомощность — безотказное оружие для любой женщины. Ей бы еще ума… Впрочем, тогда богиня была бы куда менее симпатична Легенде.

Да и бес бы с ней, с богиней, не коснись Эфы ее немилость.

Эфа, Эфа. Ну что стоило ей одуматься раньше? Что стоило прислушаться к советам Легенды. Эти полуночные свидания с орком — зачем?! А теперь все. Сорхе в ярости.

Шефанго объясняла что-то. Ее преданно ели глазами. Но судя по осунувшимся лицам, новички вымотались уже настолько, что объяснений просто не воспринимали.

Всего неделю назад Сорхе еще надеялась на что-то. Она зашла тогда к Легенде, как обычно, после отбоя. Эфа уходила к Йорику, а Сорхе, отвергнутая Сорхе шла к единственной своей подруге. Бедная, прекрасная, покинутая богиня. Глупая клушка. Да. Тогда она еще надеялась. Она хотела еще раз поговорить с сотником. Разобраться. Может быть, вернуть то, что — Легенда знала наверняка — вернуть было невозможно.

Видимо, попыталась.

Потому что на следующий день плакала в голос, уткнувшись в подушку, и изливала эльфийке извечные откровения. Откровения одинаковые, что у богов, что у людей. И так же, как человеческая женщина, богиня может разъяриться. Разъяриться до такой степени, когда захочется уничтожить и предавшего мужчину и победившую соперницу. Вот только у богов, в отличив от людей, куда больше возможностей.

Эфа погибнет. И Йорик погибнет тоже. Но если в том, что надо убить сотника, Легенда не сомневалась ни на секунду, то к смерти Эфы она относилась совсем иначе.

Да вот только не изменишь ничего. Поздно уже что-то менять. Богиня отдала приказ. И приказ должен быть выполнен. Разве что… Сорхе говорила о добровольцах. Может быть, у Эфы хватит ума не соваться на Цошэн? В конце концов, ей меньше всех нужна война. И возвращение домой Разящую не интересует. Ей вообще ничего не нужно, она развлекается здесь, на Острове, ничуть не хуже, чем развлекалась там, у себя в Эзисе.

— Эфа. — Легенде пришлось дернуть подругу за рукав.

— Делай так. Да. Именно так. Ну что еще? — В красных глазах отразилось заходящее солнце. Легенда поморщилась:

— Ты можешь отвлечься от своих новичков?

— Это наши новички. Что тебе нужно?

— Не вздумай идти на Цошэн.

— Что? — Удивительно, но, кажется, Эфа улыбнулась. — Не идти на Цошэн? Это еще почему?

— Просто. Поверь мне на слово. Не ходи туда.

— Шутишь? — Определенно шефанго улыбалась. Почти смеялась.

«Сумасшедшая! Неужели она не понимает… Боги! Ну конечно, она не понимает, она просто ничего не знает. И не может знать!» — Легенда искала слова и не находила их.

— Я не шучу. Ты погибнешь, если пойдешь.

— Или умру здесь от старости. Легенда, давай ночью побеседуем, хорошо? Сегодня я ночую дома.

— Ночью будет поздно…

— Значит, поговорим потом. По пути. Или ты не идешь?

— Я?!

Но Эфа уже отвлеклась от разговора. И снова бежали по кругу новички. И шефанго подгоняла их. Хлопала в ладоши. Считала. Придирчиво оценивала правильность выполнения кувырков, прыжков и перекатов. Ей не было дела до похода. До своей жизни. До Легенды. Она собиралась на верную гибель, а эльфийка не могла, не умела предостеречь.

«Не бывает добра от проклятых…»

* * *

— Йорик, нам нужно человек десять, может быть, пятнадцать — не больше!

— Кому это «нам»?

— Не прикидывайся дураком, ты и так-то не особо… Нам — это нам. Добровольцев найдется много, но идти все равно придется лучшим.

— Гоблин, помолчал бы ты…

— Ты слушай и не выпендривайся. Лучшие у тебя — десятники. Хочешь не хочешь, а брать придется нас.

— Тебя в первую очередь.

— А что?

— Да ничего. На кого я оставлю отряд?

— Найдутся люди. Слушай, сотник, ты же сам знаешь, что брать надо лучших. Самых лучших. За что богиня зла на тебя?

— Ты о чем?

— Ладно. Не важно. Главное, что она зла. И помощи от нее не будет. Ясно тебе? Эта сучка, извини, конечно, вполне способна отправить людей на верную смерть. Что она, кстати, и сделала. Дура дурой, но бывают и у нее проблески.

— Гоблин…

— Да ладно! Во что все упирается? Что, любовь, что ли? Не смеши! Похоть в чистом виде. Я так и не понял, кто из вас кого имеет…

— Гоблин, заткнись!

— Это приказ? Не приказ. Короче, Йорик, будь готов к тому, что по возвращении все придется начинать сначала. От тебя успеют отвыкнуть. В лагере появится новый командир. А команда твоя поляжет на пути к Финрою. Даже не на склонах Цошэн, как мы предполагали, а в джунглях. Сорхе сманит сюда всех оборотней. На это она вполне способна. Тварь ревнивая. Слушай, командир, а ты ей хоть повод-то давал? В смысле, серьезный?

— Гоблин!

— Ну и дурак, что не давал. Успевать надо было. Ладно, значит, идем мы и…

— Ты остаешься в лагере.

— С чего бы?

— С того, что боец из тебя никакой. И уж, пожалуйста, позаботься о том, чтобы к нашему возвращению здесь был порядок.

— Скотина ты, сотник.

— Знаю.

— Легенду с собой забери. Если оставишь, Сорхе в момент из нее командира сделает. А вдвоем эти… вся твоя работа прахом пойдет. Легенда, конечно, девочка умная, но не настолько, чтобы вместо тебя остаться. Да и я под ней ходить не стану. Ну все вроде. Все инструкции дал… м-мать, больно же! По шее получил. Ухожу обиженный писать доклад вышестоящему начальству.

— Убирайся!

— Йорик.

— Ну?

— Пусть Темный хранит вас. Я буду просить его.

* * *

Вечером все было так, как должно было быть. Добровольцев нашлось куда больше, чем требовалось. Почти девяносто человек. Все, кроме последних двух наборов. Эфа не двинулась с места. И Легенда не проявила никакого интереса к походу.

Йорик поймал напряженный взгляд Гоблина и поморщился. Как ни крути, а зеленый хмырь прав. Брать нужно лучших, иначе вообще нет шансов дойти.

— Десятники. Кроме Гоблина и кентавров. Эфа.

— Да.

— Ты идешь с нами.

— Ясно.

Ритуал. Кто-кто, а шефанго с самого начала знала, что ей нужно будет идти. И не возражала, в общем-то. Словно уверена была в собственной неуязвимости.

— Легенда.

— Да.

— Идешь с нами.

Эльфийка вздрогнула и нахмурилась. Она никуда не собиралась. Сорхе ясно сказала: нужны добровольцы. Но спорить в строю нельзя. Оставалось лишь ответить коротко:

— Ясно.

— Десятникам назначить заместителей. Выступаем завтра, как приказано. Все. Разойдись.

Разошлись. Точнее, сделали вид. Сегодня было не до развлечений перед ужином. Сотник уходит сам — так приказала богиня. И забирает с собой командиров. Все меняется так быстро и неожиданно.

— Глупость какая. — Линнар досадливо дернул плечом. — Ладно, тебя он забирает, — короткий взгляд на Эфу, — но Легенду зачем?

— Понятия не имею, — честно сказала шефанго. — Йорику виднее.

— Так-то оно так… Ну ладно. Не зря же у него Гоблин час проторчал. Надо думать, что-то умное присоветовал. Не боишься?

— Чего?

— Идти.

— Не смеши меня, Линнар.

— Не буду. Ладно, пойду с Легендой побеседую. Да, сегодня до утра не засиживайтесь, выспаться нужно.

— Ясно, сэр! Только… кто бы еще сотнику выспаться приказал.

— И на сотника управа найдется.

— Ну-ну.

Эфа достала трубочку и пошла к своим новичкам. Нужно было подобрать им нового инструктора, и эта обязанность лежала на ней, а не на десятнике. Спятить можно, сколько перемен за один-единственный вечер. Такое впечатление, что лагерь должен стать совсем другим. Совсем. И все это лишь потому, что уходят несколько командиров.

* * *

Ничего, конечно, сильно не менялось. У каждого из уходящих десятников нашелся толковый заместитель. Йорик оставил вместо себя Стафа. Гоблин и Скиф повысились в званиях до полусотенных. Лагерь пошумел и успокоился. Поход завтра, а сегодня впереди еще целый вечер.

Легенда, оглушенная свалившейся на нее бедой, сидела дома и мечтала о появлении Сорхе. Богиня могла бы помочь. Стоит ей приказать, и Йорик отменит свое распоряжение. Легенда останется здесь, в лагере. Больше того, она станет командовать лагерем Сорхе. И сделает все, чтобы переплюнуть самонадеянного орка.

Богиня должна появиться. Не может же она не проследить за тем, как выполняется ее приказ.

А потом будет очень много работы. Для начала сместить с постов нынешних командиров. Временных. Сейчас они только называются временными, потому что те, кто уходит, рассчитывают вернуться. А дело ее, Легенды, позаботиться о том, чтобы название соответствовало действительности. Да. Нынешних сместить. Поставить других. Тех, кто нравился ей.

Эльфийка не теряла времени даром. Большие глаза и наивная мордашка — она ходила по лагерю, внимала Линнару, искренне хвалила новичков. Она смотрела и слушала. И сейчас уже знала, кого поставит десятниками. Кто будет заниматься разведкой. Какие перемены необходимы, а без каких можно пока обойтись.

Все постепенно. Не сразу. Сразу только смена власти.

В лагере нет дисциплины. Это самая первая и самая серьезная ошибка Йорика. Его приказы, конечно, выполняются. Незамедлительно и без рассуждений. Что-что, а выдрессировать своих подчиненных этот орк-полукровка сумел. Но… Шуточки и прибауточки, вечерние посиделки, наглое обсуждение личности командира — это недопустимо. У нее, Легенды, все будет иначе.

Она умела командовать. Она любила командовать. Не зря же выбилась в бали одного из анласитских орденов. Единственная женщина-бали. Это чего-нибудь да стоило.

А Гоблин будет на подхвате. Гоблин из тех, кто умеет ужиться с любой властью. Умеет быть полезным. Он умен и циничен и быстро поймет, откуда дует ветер.

Сорхе отказывается начинать войну, пока не появится Финрой. Что ж, планы богини стянуть навстречу отряду Йорика как можно больше оборотней сыграют на руку Легенде дважды. Во-первых, погибнут прежние командиры. А у мертвых нет власти, нет авторитета. Мертвый не может приказать. Не может… да ничего не может. Во-вторых… Во-вторых, уходят лучшие. И эти лучшие способны на многое. Они истребят достаточное количество врагов, чтобы следующий отряд мог пройти по их следам почти без затруднений.

«Воин из народа воинов» — смешная сказка. Любой мужчина любого народа скажет о себе так. Главное брякнуть весомо, мол, сбылось пророчество. Йорик ошибся — тогда, а вот она, Легенда, не ошибается. Сбылось. Можно идти. Нужно идти, пока оборотни запуганы. Пока зализывают они раны. Пока чиста дорога.

Да и Сорхе поможет.

На склонах Цошэн она, к сожалению, не имеет власти. Но уж добраться-то до горы с ее помощью можно будет почти без потерь.

Главное, чтобы появилась богиня сегодня или завтра с утра. До того, как начнется поход. Иначе Легенда погибнет глупо и бесполезно вместе с Йориком и его бойцами. А Сорхе появится. Не может она не появиться.

* * *

На поляне собирались по одному. Неуверенно. Так, как бы на всякий случай. Приказ, конечно, был, мол, после отбоя — отбой. Никаких тренировок больше. Выспаться надо и вообще…

Эфа увидела, как скользнул в сумерках тонкий, словно расплывающийся силуэт. Опознала безошибочно — Линнар. И поднялась из травы.

Эльф вздрогнул. Почесал переносицу. И ухмыльнулся:

— А я тут это… А ты что тут делаешь?

— Да то же, что и ты, в общем-то. Рашид появился из темноты. Встряхнулся по-звериному:

— Ничего, что я так нагло? Или мне тоже смущаться положено?

— А Йорик спит, поди, — мурлыкнула Эфа.

— Спит он, как же. — Перевертыш потрогал челюсть. — Мы с ним уже размялись.

— Никакого понятия о дисциплине, — мрачновато резюмировал Йорик. — Сказано же было, всем спать.

— Так все и спят, сэр, — живо сообщил Линнар. — Это мы во сне. Как бишь вы говорили… а, да, лунатизм у нас.

Все четверо оглядели друг друга скептически. Эфа зевнула и потянулась:

— Ну что? Будем в гляделки играть или делом займемся? Рашид, составишь компанию?

— На мечах? — уныло уточнил перевертыш.

— На мечах, — вместо Эфы ответил Йорик. — Искалечишь нам девочку, мастер-самбист.

— Я не самбист. — Рашид подобрал с земли перевязь с клинками. — Я мастер многих стилей, воплощение удачной компиляции, полет фантазии…

— Нездоровой. Линнар, поехали. Работаем мечи — Потом ножи. Потом пинаем кошака.

И поехали. Славно так. Звенели клинки в густом ночном воздухе. Мигали звезды. Прятались стыдливо от азартного матерка. По сравнению с тягостным унынием прошедшего дня ночь казалась подарком. Глотком свежего воздуха в душной комнате. И дурные предчувствия вымывались напряженной звенящей радостью боя. Думать некогда. И не о чем думать. Тело само знает, что ему делать. И не успеваешь удивляться тому, на что ты, оказывается, способен. Смерть, страх, кровь — все потом. Потом, когда взойдет солнце. Может быть, оно не взойдет. Может быть, вечно будет длиться полная азарта и восторженной тревоги ночь…

Мявкнул придушенно Рашид, когда кончиком сабли зацепила Эфа его медальон. Лопнула стальная цепочка. Блеснув в тусклом звездном свете, безделушка улетела в густую траву за краем площадки.

Эфа машинально завершила атаку. Наметила удары — в шею и слева под ребра. Только потом опустила мечи.

— Извини. Я случайно.

Не случайно, конечно. Оба это понимали прекрасно. Очень уж удобно оказалось дернуть цепочку, заставить противника на долю секунды открыться, кто ж знал, что порвутся стальные звенья?

— Да ладно. — Перевертыш воткнул мечи в землю. — Сейчас найду.

— Что там у вас? — Клинки Йорика с шелестом скользнули в ножны.

— Ерунда. Медальон сорвался. — Рашид кувыркнулся и пятнистой тенью исчез в траве. Йорик тихо присвистнул.

— Ты чего? — Эфа глянула на всякий случай на медальон сотника. На месте ли? На месте. Йориков талисман выбился поверх расстегнутого ворота.

Почему талисман?

— Плохая примета. — Орк поморщился. — Ну, то есть у нас это плохой приметой считалось.

— На «Гончей»?

Эфа знала уже, что каждый большой корабль, вроде того, каким командовал ее сотник, обрастал диким количеством примет и суеверий. Еще она знала, что Йорик с Рашидом из разных, хотя и похожих миров. Медальоны вот, например. Ни у кого больше не было таких. Если суеверие распространялось только на «Гончую» — ничего страшного. Рашид не может его знать, а следовательно, не может верить. Если на мир вообще, это хуже, но тоже терпимо. А вот если окажется примета общей для обоих миров…

— У солдат. — Йорик спрятал свой медальон под рубашку.

Огромный, похожий на крупного леопарда, пятнистый кот выбрался на утоптанную площадку. Чихнул почему-то. И превратился в человека.

— Нету. — Рашид пожал плечами. — Не нашел. Сам не пойму, как так вышло. Не к добру, конечно, ну да черт с ним. Мне другое интересно. — Перевертыш: уселся на землю и поднял вопрошающий взгляд к высящимся над ним фигурам. — Почему я, чтобы зверем стать, кувыркаюсь, а чтобы человеком — ничего не делаю?

— Чихаешь, — уточнила Эфа.

— Это я от пыли. Случайно. И вообще, сотник, расскажи-ка нам правду, за что Сорхе нас умирать отправляет?

— Кто-то же должен. — Линнар сел рядом и положил мечи на колени.

— Что должен? Посылать или умирать? Я тут поговорил с одним, — перевертыш неопределенно кивнул в сторону леса, — оказывается, наша очаровательная госпожа собирает оборотней к дороге на Цошэн.

— Что значит «собирает»? — Эфа тоже уселась. — И какая дорога? Здесь же леса.

— Собирает, значит, дает понять, что им найдется чем поживиться. У богов и царя оборотней странные взаимоотношения. А дорога… К Цошэн можно пройти одним-единственным путем. То есть с помощью богини мы могли бы, конечно, и болота пересечь, да только помогать нам она не собирается, если я все правильно понимаю.

— С кем это ты разговаривал? — суховато поинтересовался Йорик.

— Да с оборотнем же. — Рашид махнул рукой. — Мы с ними частенько встречаемся и не всегда грыземся. Живет тут поблизости семья, охотимся иногда вместе, ну и общаемся, опять же…

— Однако, — в пространство обронил Линнар.

— А ты думаешь, кто у Гоблина главный шпион? Так за что она нас, а, Йорик?

Сотник молчал. Молчал достаточно долго, чтобы ясно стало — ответа не будет.

Линнар опустил голову и выдирал из утоптанной земли чахлые травинки, полностью увлекшись этим занятием. Эфа глянула на орка. Тот, башней высился над ними, сидящими. Разглядывал что-то в окружавшем лагерь лесу.

— Почему ты у него спрашиваешь? — Разящая повернулась к Рашиду. — Кто знает, чего хочет богиня?

— Да уж сотник-то знает. — Перевертыш хмыкнул. — А ты вот, судя по всему, нет. Отсюда можно делать выводы, а посему вопрос с обсуждения снимается. Извини, командор.

— Молчал бы ты. — Орк дернул плечом. Добавил грустно-язвительно:

— Старший пилот.

— А что? Сюда бы сейчас твою «Гончую…» или хотя бы наш эсминец. Да хоть один истребитель! Вот повеселились бы!

Рашид брякнулся на спину и положил ногу на ногу:

— Я бы из этой планетки… из их солнца поганого сверхновую бы зажег! — Перевертыш рассматривал звезды. — Мы ведь вернемся, командор. Финроя этого приведем. Черт с ним. Черт с ними со всеми. На Цошэн поднимемся. И спустимся. Мы же лучшие, мать их так! Линнар — капитан гвардейцев их императорского величества. Исхар, соплеменничек твой, принц ведь наследный. Ему на роду написано домой вернуться. Тэмор наш — военный вождь. Под ним тысячи бойцов ходили. И каких бойцов! Ивир пластунами командовал на родине. Их ведь не зря «Призраками» прозвали. Клэр — полковник «Несущих Бурю». Морская пехота. Голыми руками головы отрывать может. Эссор… тот и вовсе император. Мы приведем им Финроя, командор. И мы уйдем домой. А потом вернемся. И ты вернешься тоже. Твоя «Гончая…» Возьмешь хотя бы стрелком простым? Ну хоть ремонтником, а?

Линнар улыбался. Эфа слушала ошалело. Ей почему-то никогда не приходило в голову, сколько ненависти скопилось в тех, кто жил на Острове.

— За что вы их так? — поинтересовалась она. — Они ведь обещали вернуть вас домой.

И снова тишина. Странно идет разговор. Урывками. И длятся паузы, полные одиночества.

— За что? — Рашид по-прежнему глядел на звезды. Покачивал легкомысленно босой ногой. — На самом деле богов давно уже не десять.

Их меныие осталось. Йорик, ты не рассказывал Эфе об этом?

Сотник покачал головой.

— Мы подумали, что незачем, — подал голос Линнар, оставив наконец в покое травинки. — Наша злость ей ни к чему. Нашей слабости ей не познать. Воин должен был сделать выбор сам.

— Так Эфа и выбрала сама.

Разящая молча внимала. О чем идет речь, было ей не совсем ясно. О ней, разумеется. Но вот о чем еще? Богов давно уже не десять…

— Ты же знаешь, на ком Сорхе отыгрывалась, — неохотно произнес эльф.

— И кто на Сорхе отыгрывался, я тоже знаю. — Рашид ухмыльнулся. — Они друг друга стоят, пожалуй.

— Верно. Но тема, которой ты коснулся, — одна из запретных.

— Да ну? А есть разрешенные? Кроме баб и выпивки, конечно?

— Сейчас это уже не важно. — Йорик сел наконец. Покрутил в пальцах медальон. — С рассветом Сорхе начнет отыгрываться за все. Богов действительно уже не десять. — Орк посмотрел на Эфу. — Пятеро из десяти погибли… или, скорее, кончились, иссякли, когда создавали «Бурю в мирах».

— В других? — уточнила Разящая.

— Да. Такая вот странная история. По местным законам, законам Острова или всего этого мира, боги не могли использовать здешних обитателей. Не островных, этих-то давно всех запрягли, а оттуда. С большой земли. Кто-то им мешал. Или что-то. А вот с иномирянами у них получилось. Но нас мало. Было мало. Совсем. И тогда десятеро собрались и сотворили «Бурю в мирах».

— Так это что, вы из-за них попали сюда?

— Вы! — хмыкнул Линнар. — Ты, между прочим, тоже. Сюда-то, понятно, что из-за них. В смысле, на Остров. Но мы и свои миры потеряли по их милости.

— Что б вы без меня делали? — самодовольно изрек перевертыш. И добавил философично:

— Хотя чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Это я им рассказал, — сообщил он, обращаясь к Эфе. — То есть я Гоблину рассказал. А мне — оборотни. Что-то им известно, но не все, к сожалению.

— Чем дальше, тем гаже, — резюмировала Разящая. — Знаю я людей, которые в богов не верят. Знаю таких, кто богам поклоняется. Но чтобы верили и ненавидели… Почему они сами оборотней не перебили. Это ж проще, чем «Бурю в мирах» создавать.

— А они убивать не могут, — буркнул окончательно помрачневший Линнар. — Совсем. Им, понимаешь ли, нельзя.

— Так почему вы не пошлете их подальше? Что они смогут сделать? Убивать нельзя. Оборотней натравят, так это все равно рано или поздно случится. Вы ведь здесь, чтобы воевать.

— Они не сделать могут, — все так же легкомысленно пояснил Рашид. — Если мы не выполним условия договора, они тоже их не выполнят. Понимаешь, это у нас лагерь особенный. У нас с богиней попроще было, потому как… гм… в общем, у других куда как серьезней. Там, чуть что не то сказал — в ближайшей же стычке полег.

— Это как мы завтра, да? — уточнила Эфа безобидным тоном.

— Хренушки, — ответил перевертыш.

— Спать пора. — Йорик глянул на небо. — Хватит разговаривать, когда-то и пострелять нужно.

— Ты слишком много говоришь и плохо стреляешь, — гнусаво изрек Рашид, поднимаясь на ноги. — Я не люблю тех, кто много говорит и хреново стреляет.

Йорик встал. Подал руку Эфе. Она покосилась удивленно, но протянула руку в ответ и изумленно поняла, что сотник помогает ей встать.

— Я еще не совсем обессилела, — рявкнула Разящая.

Линнар хрюкнул сдавленно. А перевертыш… тот просто повалился обратно на землю, дрыгая от восторга ногами.

— «Я еще… — он задохнулся, — я еще не совсем обессилела». Йорик, нет, ну ты оцени, а! Эк тебя! Не обессилела она. Все-все, молчу. — Рашид откатился в сторону.

— Чего он? — сердито спросила Эфа у сотника. И поняла, что тот тоже сдерживает улыбку.

— Ничего. — Орк помотал головой. — Извини нас, дураков.

— Угу, — откуда-то из зарослей травы подал голос Рашид. — Больше не повторится, правда, командор?

— Заткнись, пятнистый!

— Заткнулся. — В траве зашелестело. Большой кот выбрался оттуда, поджимая хвост и уши. Встопорщил усы и зевнул, демонстрируя великолепные клыки.

— Клоуны, — буркнул Йорик. И он с Эфой отправился в лагерь. Непонятно чему улыбающийся Линнар шагал следом. А вокруг, то обгоняя бойцов, то отставая от них, носился, паясничая, пятнистый котище. Пыжился. Дергал хвостом. Фыркал презрительно. Но ни разу не приблизился на расстояние пинка.

«Трудно ему с нами», — подумала Разящая, имея в виду не кота, а сотника. С этой мыслью она и вернулась в дом, где поселили ее и Легенду. И только засыпая, попыталась понять, что же такого смешного сделала. Не поняла. В который уже раз не поняла, почему над ней смеялись. И, что куда более странно, не поняла, почему она не сердится на этот смех.

* * *

Уходили буднично и просто. Не прощаясь. Вышли из лагеря еще затемно. Миновали посты. Часовые отсалютовали молча. И все. Лес обступил, словно и не было совсем неподалеку огромной поляны, на которой разместился военный лагерь.

Шли молча. Смотрели во все глаза. Слушали во все уши. Ночью было на удивление тихо, а ведь обычно не обходилось без коротких, но надоедливых, как комариный звон, стычек со снующей вокруг лагеря молодежью из племени оборотней.

Шли на север.

Через полчаса скорого хода по влажному, вяло вздыхающему лесу свернули на восток. В сторону болот. И вышли к гниющей воде. К умершим деревьям, застывшим по колено в черной, гнусно пахнущей жиже. К тростниковому плоту-катамарану. Умело связанному, защищенному с бортов, с виду вполне надежному.

— Ну, сотник! — выдохнул восхищенно Исхар. — Обдурил!

— Не знаю еще. — Йорик огляделся. — Может быть.

— Мы не пойдем по дороге? — Легенда, мрачная и невыспавшаяся, неожиданно просветлела. — Но когда успели связать плот?

— Успели, — грустно констатировал Рашид. — И первым шагнул на качающуюся палубу. — А я, между прочим, воды боюсь, — сообщил в пространство.

— А я, между прочим, видел тебя давеча с одной пятнистой, — так же в пространство обронил Тэмор. — Вы с ней в Гремящем ручье, кажись, наперегонки плавали. Или это не ты был? Разобрали весла. Оттолкнулись от берега. Тиной и гнилью запахло сильнее, зато открытого пространства на болоте было куда больше, чем в джунглях. Хотя и меньше, чем хотелось бы.

— Не знаю. — Рашид уселся посередке, брезгливо поглядывая по сторонам. — С хвостом?

— С хвостом, — кивнул Тэмор, приноравливаясь к Исхару, налегавшему на весло с другого борта.

— Пятнистый?

— Пятнистый.

— И усы такие большие, да?

— И усы, — благодушно пробурчал тролль.

— А кохти видел? — Перевертыш перестал коситься на воду и улегся на палубу, пристроив голову на рюкзак.

— И кохти видел. Все деревья вокруг ручья подрали. Хуже бобров, право слово.

— Не. Это не я. — Рашид ухмыльнулся.

— А по-моему, ты. — Тэмор все так же равномерно и без усилий работал веслом. — Ну кем еще могла быть такая драная, пятнистая кошка?

— Пфе! — бессодержательно ответил перевертыш.

Дальше плыли молча. Птичий гомон висел над водой почти осязаемо. Так же как и комариное гудение. Однако никого из бойцов кровососы не трогали. Запах не тот.

Первая смена гребцов. Несколько однообразных часов, заполненных гнилостной вонью, располагали ее к размышлениям.

— И все-таки, когда успели связать плот? — Эльфийка обернулась к Йорику, развалившемуся возле одного из бортовых щитов.

— Это дело быстрое. — Сотник пожал плечами.

— Неужели за ночь?

— За вечер.

— Но почему мы не пошли по дороге? Болотами добираться дольше. И… опаснее.

— Ой ли? — Орк улыбнулся. — Ничего опаснее пиявок здесь не водится.

— Пиявки, правда, здоровенные, — влез Исхар, с интересом наблюдавший за борьбой между Эссором и одной из упомянутых тварей. Черный жгут толщиной чуть не в человеческую руку обмотался вокруг весла. То ли норовила пиявка добраться до эльфа. То ли просто намоталась из интереса и сама была уже не рада. В любом случае Эссор отковыривал ее ножом и потихоньку ругался. А Линнар греб себе. Неутомимый Тэмор сменил его временно вышедшего из строя напарника.

Отлепившись от весла, пиявка стала почти круглой и просто безобразно большой. Хлопнулась в воду с громким плеском.

— А у нее зубы, — сообщил неизвестно чем обрадованный Эссор.

— У всех зубы, — буркнул Тэмор. — Греби давай. — И улегся на палубу, составив компанию развалившимся там бойцам.

— Думаешь, оторвемся?

— Думаю, да. — Желтые глаза Йорика светились даже в туманной сумрачности болотных испарений. — Гнаться за нами по воде они не станут. Будут встречать на берегу.

— Там дальше, если дня два на север плыть, отмель есть, — вставил Рашид. — Обстрелять могут.

— Они ж обычно в зверином облике нападают, — удивился Исхар.

— Это молодняк. — Перевертыш поморщился. — Дурные они. Оружия не любят. Йорик приподнял бровь.

— Я, между прочим, только мечи не люблю, — тут же напомнил Рашид. — А эти, пацанье, им бы все врукопашную. Чтоб лицом к лицу.

— Ага. А их на рогатины. — Исхар погладил древко одного из уложенных вдоль борта копий.

— Ну, примерно. В засаде-то другие будут. Наверняка.

— Слушай, а ты из них кого-нибудь знаешь? — поинтересовалась Эфа.

Рашид кивнул без особой радости:

— Знаю. Бойцы они серьезные, если ты об этом.

— Об этом.

— Отобъемся, — обронил Йорик, посмотрев Щурясь в сырое небо. — От этих мы отобъемся.

Тростник заготовлен. Сплетем навес от стрел. А вот кто нас на берегу дожидаться будет?

— Вы знали все, да? — тихо и зло спросила Легенда. И отвернулась, не дожидаясь ответа.

Йорик только пожал плечами. Эфа встретилась взглядом с Рашидом. Перевертыш изобразил губами свое «пфе». Может быть, это было не слишком удачно, но зато полностью отвечало настроению. А Исхар почесал могучую челюсть и пробурчал:

— Тебе же лучше, что с нами пошла. Две бабы на одной кухне — дело дурное.

— На какой кухне? — яростно прошипела эльфийка. — Что ты мелешь?

— Вот, всегда с ними так, — констатировал Тэмор. — Хочешь утешить, а тебе когтями в морду. Исхар правильно говорит, девонька. Вы с Сорхе мирно не ужились бы. Ты власти хочешь. Она… тоже власти хочет. Уж лучше с нами уйти и с нами вернуться.

— Если вы вернетесь. — Зеленые глаза стали яркими-яркими. — Если мы вернемся.

— А что ж нам, жить на Цошэне оставаться? — Тролль попытался изогнуть то, что считалось у него бровями. Широкий лоб пошел складками толстенной кожи. Шевельнулись уши. Эфа фыркнула, и Тэмор прекратил гримасничать.

— Дураки вы все. — Легенда смотрела в воду. — И я дура.

— Вот это ближе к истине. — Йорик кивнул одобрительно. — Кстати, у нас верят, что дуракам везет.

— У нас тоже. — Эльфийка поморщилась. — Но какие же вы…

— Сволочи. — Желтые глаза улыбались, смеялись. — А ты?

— А я Эфу предупреждала. Разящая изумленно моргнула:

— Предупреждала? О чем?

— ОВладыка, — вздохнула Легенда. — Вотгде наивность-то пряталась.

— Эфа, смени Ивира, — рыкнул Йорик, поднимаясь на ноги. — Легенда, Рашид, — на нос. Хватит болтать.

Назад: 2. Рыбки в мутной воде

Дальше: 4. Сказки и сказочники