Ранд только-только начал приминать пальцем табак в коротенькой трубочке, как в дверь просунула голову Лиа. Но Дева и слова вымолвить не успела — запыхавшийся круглолицый в красно-белой ливрее проскользнул мимо нее и упал на колени перед Рандом. Лиа изумленно вытаращилась.

— Милорд Дракон, — прохрипел слуга, пытаясь отдышаться, — во дворец явились огир! Самые настоящие огир. Трое! Им дали вина и предложили угощение, но они непременно желают сейчас же видеть Лорда Дракона.

Постаравшись придать голосу непринужденность — ему вовсе не хотелось пугать этого человека, — Ранд поинтересовался:

— Давно ли ты служишь во дворце? — Ливрея сидела на слуге ловко, и он был явно немолод. — Я не припоминаю твоего имени.

Колено-преклоненный слуга вытаращил глаза:

— Мое имя? Э-э… Бари, милорд Дракон. Уф! Двадцать два года, милорд Дракон, на нынешнюю Ночь Зимы будет двадцать два года. Милорд Дракон, а огир?

Ранду дважды доводилось посещать огирские стеддинги, но он не представлял, как следует поступить, чтобы соблюсти этикет. Огир славились как непревзойденные строители — большая часть величайших городов мира — во всяком случае, их старинные центры — была воздвигнута ими. Ныне они изредка, но покидали стеддинги, чтобы поддерживать свои постройки в порядке, и потому Ранд сомневался в том, что Бари могло до такой степени взволновать появление кого бы то ни было, кроме разве что короля или Айз Седай. Да и то вряд ли. Набив трубку. Ранд сунул кисет с табаком в карман и распорядился:

— Отведи меня к ним.

Бари вскочил на ноги, чуть ли не пританцовывая на цыпочках. Похоже, насчет этикета Ранд не ошибся — слуга ничуть не удивился, что Лорд Дракон сам идет к огир, а не приглашает их к себе. Ни меча, ни скипетра он не взял

— все едино на огир это впечатления не произведет. С Рандом, само собой, отправились Лиа и Кассин. Что же до Бари, то он, наверное, припустил бы бегом, когда бы не надобность приспосабливаться к шагам Ранда.

Огир дожидались во внутреннем дворе с фонтаном и бассейном, где плавали кувшинки и золотые рыбки. Трое огир — седой мужчина в высоких сапогах с отворотами и долгополом кафтане и две женщины в расшитых узорами в виде листьев и лоз юбках. Одна из них выглядела заметно старше, и узор на ее юбке был выполнен тщательнее. Золотые кубки — по человеческим меркам, более чем вместительные — в огромных огирских ручищах казались крохотными стопочками. К тому времени, когда появился Ранд, огир во дворе не пребывали в одиночестве — вокруг них собралось с дюжину Дев во главе с Сулин и не менее полусотни воинов Уриена. Завидев Ранда, айильцы умолкли, что являлось проявлением любезности.

— Твое имя звучит песней в моих ушах, Ранд ал'Тор, — рокочущим, словно гром, голосом произнес огир, после чего представился сам и представил своих спутниц.

Его звали Хаман, сын Дала, сына Морела, старшую женщину Коврил, дочь Эллы, дочери Сунг, а младшую — Эрит, дочь Ивы, дочери Алар. Ранд припомнил, что вроде бы видел Эрит в Стеддинге Тсофу, в двух днях нелегкого пути от Кайриэна, и не мог себе представить, что она делает в Кэймлине.

Рядом с огир айильцы казались низкорослыми, а просторный дворцовый двор

— тесным. Хаман был вполроста выше Ранда и примерно настолько же шире в плечах. Коврил была примерно на голову — огирскую голову — пониже Хамана, а Эрит возвышалась над Рандом на добрых полтора фута. Круглые, величиной с чайные блюдца глаза Хамана вполне соответствовали широченному, чуть не во все лицо носу. Уши со светлыми кисточками на кончиках стояли торчком, пробиваясь сквозь шапку волос, брови свисали к щекам. Довершали картину свисающие вниз белые усы и узкая длинная борода. На первый взгляд лица Коврил и Эрит отличались от Хаманова разве что отсутствием усов и бород да бровями покороче, но все же выглядели как-то изящнее и тоньше. Правда, сейчас лицо Коврил казалось суровым, а Эрит явно была обеспокоена. У нее даже уши поникли.

— Прошу прощения, — начал Ранд. — Прежде чем мы побеседуем, я…

— Мы пришли сюда поговорить с Древесными Братьями, — не дав ему закончить, встряла Сулин. — Тебе следовало бы знать: айильцев и Древесных Братьев испокон веку связывает водное братство. Мы торгуем с ними и часто посещаем стеддинги.

— Это истинная правда, — пробормотал Хаман. Пробормотал на огирский манер — словно сошла с гор лавина.

— Не сомневаюсь, что кое-кто и вправду пришел поговорить, — промолвил Ранд, обращаясь к Сулин. Он углядел в толпе решительно всех Дев из утренней охраны, всех до единой. А вот из сопровождавших поутру Уриена Красных Щитов здесь были только трое или четверо. — Мне не хотелось бы просить Энайлу или Сомару взять на себя твои обязанности. — Загорелое лицо Сулин потемнело от негодования, и шрам — тот, что она получила, следуя за Рандом, — стал еще заметнее. — Я буду говорить с ними наедине, — с нажимом произнес Ранд, глядя на Лиа и Кассина. — Наедине! Уж не думаете ли вы, что меня надо защищать от них?

Похоже, это задело Сулин еще больше, нежели все остальное, но она созвала своих Дев при помощи языка жестов, причем жесты эти выглядели раздраженными — насколько это вообще возможно. Зато многие айильские мужчины расходились, посмеиваясь — не иначе как, по их мнению. Ранд удачно пошутил.

Когда айильцы ушли, Хаман погладил свою длинную бороду и прогудел, словно огромный шмель:

— Хм-хм… Прежде, бывало, люди нас опасались. Хм-хм… Есть что-то такое в старых хрониках. Очень старых. Правда, сохранились только отрывки, но датируются они как раз…

— Старейшина Хаман, — вмешалась Коврил, — может, не стоит отвлекаться от дела? — Этот шмель гудел на чуть более высоких тонах.

Старейшина Хаман. Это сочетание показалось Ранду знакомым, где же он слышал его? В конце концов, в каждом стеддинге есть Совет Старейшин.

Хаман глубоко вздохнул.

— Хорошо, Коврил, но ты выказываешь неподобающую поспешность. Не позволила нам даже толком умыться. Клянусь, то начинаешь суетиться, как… — Хаман покосился на Ранда, закашлялся и прикрыл рот здоровенной ладонью. Огир считали людей существами не в меру нетерпеливыми, вечно'стремящимися сейчас же сделать то, что будет важно завтра, а то и в следующем году. Они не любили спешки, но напоминать людям об их суетливости почитали неприличным. — Наше путешествие во Внешний Мир оказалось познавательным, — продолжил Хаман, вновь обращаясь к Ранду. — Весьма любопытно было узнать, что Шайдо Айил осадили Ал'кайр'раиеналлен и что ты был там, но покинул город прежде, чем мы смогли с тобой побеседовать, и… Хм-хм… Никак не могу отделаться от ощущения, что мы слишком уж суетимся. Говори-ка лучше ты, Коврил Ведь это из-за тебя я забросил свои штудии, оставил школяров и ношусь как полоумный по всему миру. Представляю, что творят сейчас мои ученики.

Ранд едва удержался от усмешки. При огирской манере вести дела ученики Хамана не раньше чем через полгода удостоверятся в отсутствии наставника, после чего еще год будут обсуждать, что же им теперь делать.

— Мать имеет некоторое право на беспокойство, — промолвила Коврил. Уши ее задрожали, — видать, несвойственное огир нетерпение пересилило даже почтение к Старейшине. Затем она собралась, приосанилась и, обратившись к Ранду, спросила: — Что ты сделал с моим сыном? Ранд опешил:

— С твоим сыном?

— С моим сыном Лойалом! — Коврил смотрела на Ранда так, словно он сошел с ума. Эрит тоже поглядывала на него с беспокойством, прижав сцепленные руки к груди. — Ведь это ты обещал Старейшей Старейшин Стеддинга Тсофу присмотреть за ним. Правда, тогда ты еще не называл себя Драконом, но это точно был ты. Правда ведь, Эрит? Разве Алар не говорила, что это был Ранд ал'Тор? — Эрит едва успела кивнуть, Коврил говорила все быстрей и быстрей, отчего Хаман выглядел все более и более огорченным. — Мой сын Лойал еще слишком молод, чтобы скитаться по свету и заниматься такими делами, в какие ты его впутываешь. Старейшина Алар рассказывала про твои затеи. Ну какое отношение Лойал может иметь к троллокам. Путям или Рогу Валир? Пожалуйста, верни его мне, чтобы я наконец смогла женить его на Эрит. Уж от нее-то он не станет бегать невесть куда.

— Лойал такой красивый, — застенчиво пролепетала Эрит, и уши ее задрожали от смущения. — Очень красивый и наверняка очень храбрый.

По огирским меркам Лойал действительно был слишком молод для самостоятельной жизни вне стеддинга — ему совсем недавно минуло девяносто. Огир живут очень долго. С самого знакомства с Рандом Лойал выказывал горячее желание посмотреть мир, хотя очень тревожился о том, что случится, когда о его побеге узнают Старейшины. А больше всего он боялся, как бы за ним не явилась мать, да еще не притащила с собой невесту. Лойал рассказывал, что у огир мужчины в таких вопросах слова не имеют. Да и женщин никто особо не спрашивает. О свадьбе договариваются матери жениха и невесты, так что огир запросто может впервые увидеть свою суженую в день обручения, когда мать представит его невесте и будущей теще.

Брака Лойал боялся пуще смерти, зная, что женитьба положит конец его путешествиям, а Ранд, понятное дело, вовсе не хотел подводить друга. Он совсем было собрался сказать, будто не знает, где Лойал, и предложить гостям вернуться в стеддинг да подождать известий там, но в последний момент в голову ему пришел важный вопрос. Важный для Лойала.

— Давно ли он покинул стеддинг?

— Очень давно, — прогрохотал, словно горная лавина, Хаман. — Паренек вечно твердил, что хочет посмотреть Внешний Мир. — А что там смотреть? Все важное описано в книгах, а если люди проводят новые черточки на своих картах, то какое это имеет значение? Земля, она и есть земля, какой была всегда…

— Он находится в Большом Мире слишком долго, — решительно встряла мать Лойала — словно вбила шест в глинистую почву. Хаман бросил на нее хмурый взгляд, но Коврил выдержала его, хоть уши ее и дрожали от смущения.

— Б-более пяти лет! — слегка заикаясь, добавила Эрит. На миг ее уши поникли, но тут же встали торчком и даже отклонились назад. Она изо всех сил старалась подражать решительному тону Коврил. — Я хочу, чтобы он стал моим мужем. Я это сразу поняла, как только его увидела, и не позволю ему погибнуть, да еще по глупости…

В свое время Лойал рассказывал Ранду о многом, в том числе и о Тоске, хотя эту тему огир не жаловал. Когда Разлом Мира вынудил людей скитаться в поисках безопасного пристанища, огир тоже пришлось покинуть стеддинги. Долгие годы странствовали они, пытаясь отыскать сохранившиеся стеддинги на изменившемся лице земли, и именно во время этих скитаний узнали, что такое Тоска. Оказавшись вне стеддинга, огир испытывал стремление вернуться, у покинувшего стеддинг давно это желание становилось неодолимым, а пребывавшего во Внешнем Мире слишком долго ждала смерть.

— Лойал рассказывал мне про огир, пробывшего вне стеддинга дольше, — тихо сказал Ранд. — Десять лет, так он говорил…

Прежде чем юноша закончил, Хаман замотал головой:

— Нет, это не дело. Я слышал о пятерых пробывших вне стеддинга так долго, и думаю, будь таких больше, знал бы и о них. Подобное безумие обязательно описывали бы в книгах. Так вот, трое из этих пятерых умерли в первый же год после возвращения, четвертый стал калекой, да и пятая до конца своих дней ходила с палкой. Правда, писать она не перестала. Хм-хм. У нее было что сообщить насчет… — На сей раз, когда Коврил открыла рот, у Хамана даже голова дернулась, а длинные брови взметнулись вверх. Она принялась яростно разглаживать юбку, но глаза не опустила. — Пять лет действительно еще не предел, — сказал Хаман Ранду, искоса поглядывая на Коврил, — но мы привязаны к стеддингам. В этом городе ничто не указывает на присутствие Лойала, судя по тому, как таращились на нас на улицах, огир здесь давненько не видывали. Поверь, если скажешь, где он, сделаешь доброе дело.

— Он в Двуречье, — промолвил Ранд. В конце концов, спасти друга вовсе не значит предать его. — Когда я видел его в последний раз, он отправлялся туда. В хорошей компании, с верными друзьями. Двуречье спокойное место. Безопасное. — Теперь и впрямь безопасное, благодаря Перрину. — Во всяком случае, несколько месяцев назад там все было в порядке. — Так рассказывала Боде.

— Двуречье, — прогудел Хаман. — Хм-хм. Да, я знаю, где это. Нам снова предстоит долгий путь.

Огир нечасто ездили верхом. Трудно найти коней, способных нести такой вес, да и сами они больше полагались на свои ноги.

— Надо немедленно отправляться в дорогу, — легонько, но твердо прогромыхала Эрит. Легонько в сравнении с Хаманом.

Коврил и Хаман взглянули на нее с удивлением, и ее уши поникли. Ведь она была всего— навсего молоденькой девушкой, сопровождавшей Старейшину и женщину, обладавшую, судя по тому, что она не пасовала перед Хаманом, определенным влиянием. Этой Эрит наверняка лет восемьдесят, не больше. А то и семьдесят. Совсем девчонка — эта мысль вызвала у Ранда улыбку.

— Прошу вас воспользоваться гостеприимством этого дворца, — промолвил он. — Несколько дней отдыха не повредят, а возможно, даже ускорят ваше путешествие. И думаю, кое в чем вы могли бы мне помочь, Старейшина Хаман. — Ну конечно! Старейшина Хаман, как он сразу не вспомнил. Лойал не раз рассказывал ему о Старейшине Хамане, своем учителе, который будто бы знал все на свете. — Мне нужно установить местонахождение Путевых Врат. Всех.

Все огир заговорили разом.

— Путевых Врат? — Уши и брови Хамана взлетели вверх. — Но Пути очень опасны. Слишком опасны.

— Несколько дней! — воскликнула Эрит. — А вдруг мой Лойал за это время погибнет?

— Несколько дней! — прогудела, перекрывая ее голос, Коврил. — Да за несколько дней мой Лойал может… — Она осеклась, уставясь на Эрит. Губы ее сжались, уши подрагивали.

Бросив на женщин раздраженный взгляд, Хаман погладил узкую бороду:

— Сам не знаю, как я позволил втянуть себя во все это. Мое дело — учить школяров и говорить Пню. Не будь ты, Коврил, столь уважаемой Говорящей…

— Ты хочешь сказать, не будь ты женат на моей сестре, — твердо возразила Коврил. — Вонил велела тебе исполнить свой долг, Хаман. — Брови Хамана опали, а уши, казалось, утратили жесткость. — Я хотела сказать, она попросила тебя, — спокойно поправила себя женщина. Впрочем, без особой спешки и не потеряв уверенности в себе, но и не замявшись. — Во имя покоя и Древа, я не хотела обидеть тебя. Старейшина.

Хаман громко — даже для огир — фыркнул и обернулся к Ранду, одергивая плащ, хотя в этом не было ни малейшей нужды.

— Дело в том, — промолвил Ранд, прежде чем Старейшина успел заговорить,

— что Путями пользуются Отродья Тени. Я выставил охрану у тех Врат, которые сумел найти. — Охраняться должны были и Врата возле Стеддинга Тсофу, но, по-видимому, стража появилась там уже после ухода этой троицы. Огир никак не могли добраться сюда пешком за недолгое время, прошедшее после его последнего, бесполезного посещения Стеддинга Тсофу. — Но найти я сумел всего лишь горстку. А охранять надо все Врата, иначе Мурддраалы и' троллоки могут внезапно появиться где угодно. Но где находятся остальные, я не знаю.

Правда, закрой он все Врата, это все едино не решило бы проблему Перемещения. Порой Ранд дивился, почему никто из Отрекшихся до сих пор не открыл проход да не перебросил прямо во дворец несколько тысяч троллоков. Остановить их было бы нелегко, а скорее всего, и вовсе невозможно. Случись такое, началась бы страшная резня, ведь не окажись рядом самого Ранда, закрыть проход было бы некому. Но тут уж ничего не поделаешь, а вот обезопасить Путевые Врата можно и нужно.

Хаман и Коврил переглянулись, после чего отошли в сторонку и принялись переговариваться шепотом. Что удивительно, довольно тихо. Казалось, до ушей Ранда доносится отдаленное гудение огромного пчелиного роя. Должно быть, он не ошибся насчет Коврил — вроде бы Говорящая у огир довольно важная особа. Ранд подумал было обратиться к саидин и узнать, о чем они там толкуют, но тут же с негодованием отказался от этого намерения. Он не опустится до подслушивания.

Эрит, поглядывавшая то на Ранда, то на старших огир, непроизвольно разглаживала свою юбку.

Ранд надеялся, что они не зададутся вопросом, почему он не обратился со своей просьбой к Совету Старейшин Стеддинга Тсофу. Алар, Старейшая тамошних Старейшин, отличалась твердостью. Пень собрался на свою встречу и не сошелся на едином мнении, а для столь серьезного вопроса требовалось полное его согласие. Передать контроль над Путями в руки человека казалось немыслимым — прежде о таком никто даже не задумывался, — а кто этот человек, Дракон, король или простой фермер, для Алар не имело никакого значения. Так же как и для этих троих.

Наконец Хаман вернулся. Выглядел он хмурым и без конца теребил отвороты своей куртки. Хмурилась и Коврил.

— Все это так торопливо, так поспешно, — пророкотал Хаман, словно осыпалась гора гравия. — Жаль, что я не имею возможности обсудить все с… Что ж, не могу, значит, не могу. Отродья Тени, говоришь? Хмхм. Ладно, раз другого выхода нет, придется поторопиться. Пусть потом не говорят, будто огир ничего не в состоянии делать быстро. Но ты должен понять, что Совет Старейшин любого стеддинга может сказать тебе «нет», так же как и Пень…

— Карты! — рявкнул Ранд так громко, что огир, и те чуть не вздрогнули.

Он резко обернулся в поисках кого-нибудь из слуг — обычно их толклось повсюду больше, чем надо, — или гай'шайн — кого угодно. В дверь просунулась голова Сулин.

— Карты! — крикнул он ей. — Мне нужны все карты, какие есть во дворце. И перо и чернила. Быстро!

Она взглянула на него чуть ли не с пренебрежением — айильцы картами не пользовались и утверждали, что не имеют в них ни малейшей нужды, — повернулась и пошла.

— Бегом, Фар Дарайз Май! — прикрикнул Ранд. Она бросила взгляд через плечо — и побежала. Интересно, какая у нее сделалась при этом физиономия? Хаман выглядел так, будто ему пришлось в чем-то поступиться своим достоинством.

— На самом деле мы едва ли можем рассказать тебе много такого, чего ты и без нас не знаешь. У каждого стеддинга имелись свои Врата, разумеется, снаружи. — Первые Путевые Врата были выращены с помощью Силы, а направлять ее в стеддинге невозможно. Даже когда огир получили Талисман Роста, а с ним и возможность заставлять Пути прорастать новыми Вратами, они выращивали их только во Внешнем Мире, ибо сей процесс все равно имел отношение к Силе, пусть даже ее и не требовалось направлять. — И во всех ваших городах, где имелись огирские рощи. Хотя, похоже, здешний город выстроен прямо на месте рощи. И в Ал'кайр'раиеналлене… — Он умолк, покачивая головой.

Горестно прозвучало в устах Хамана это название. Три тысячи лет назад — не так уж давно — существовал воздвигнутый огир великий город Ал'кайр'раиеналлен. Ныне это Кайриэн, а на том месте, где некогда зеленела взращенная огир роща, высится дворец Бартанеса. Тот самый, в котором Ранд разместил свою школу. Об Ал'кайр'раиеналлене не помнил никто, кроме огир, и, может быть, некоторых Айз Седай. Даже кайриэнцы о том не помнили.

Хоть Хаман и говорил, что земля есть земля, за три тысячи лет многое изменилось. Некоторые построенные огир великие города перестали существовать, от иных остались одни лишь названия. Воздвигались новые города, к которым огир рук не прикладывали. Такие, как Амадор, заложенный, по словам Морейн, после Троллоковых Войн, Чачин в Кандоре, Шол Арбела в Арафеле и Фал Моран в Шайнаре. Город Бандар Эбан в Арад Домане построили на руинах города, уничтоженного в Войну Ста Лет. Морейн знала три названия этого города, но все предположительные, да и сам он был возведен на развалинах иного, безымянного города, сгинувшего еще во время Троллоковых Войн.

Ранд знал о Путевых Вратах в Шайнаре — они находились близ небольшого городка, название которого малость напоминало имя некогда уничтоженного троллоками огромного города, и о других, оказавшихся в Запустении, в поглощенном Тенью Малкире. Да и в иных местах происходили перемены — этого не мог не признать и сам Хаман. Здешние, кэймлинские. Путевые Врата оказались вмурованными в фундамент одного из домов — добраться до них можно только через подвал. Сейчас этот подвал тщательно охранялся. Ранду было известно и о существовании Врат в Тире, в степи, где паслись табуны, принадлежавшие Благородным Лордам. Наверняка должны быть врата и в горах Тумана, где прежде стоял Манетерен. А вот насчет стеддингов он всего-то и знал, как найти Стеддинг Тсофу. Морейн не считала сведения об огир и стеддингах важной частью его обучения.

— Ты не знаешь, где расположены стеддинги? — недоверчиво переспросил Хаман. — Это что, шутка в айильском духе? Я никогда не понимал айильских шуток.

— Даже на взгляд огир, — тихо промолвил Ранд, — Пути выращены давно. По человеческим же меркам это произошло очень давно.

— Ты что же, не помнишь даже Мафал Дадаранелл? А Анкохима, или Лондарен Кор, или…

Коврил положила руку на плечо Хаману, но сочувствие в ее глазах относилось к Ранду.

— Он не помнит, — мягко сказала она. — Они утратили память. — Судя по тону, то была самая грустная, невосполнимая потеря. Эрит прижала ладони к губам и, казалось, готова была расплакаться.

Демонстративно неторопливо подошла Сулин. За ней следовала целая орава гай'шайн с охапками карт — некоторые были так длинны, что волочились по плитам двора. Один облаченный в белое человек нес инкрустированную резной костью шкатулку для письменных принадлежностей.

— Я велела гай'шайн и кое-кому из мокроземцев поискать, нет ли еще, — с сердитым видом доложила Сулин Ранду.

— Спасибо, — поблагодарил тот.

Лицо Девы несколько смягчилось.

Присев на корточки, Ранд принялся расстилать карты прямо на мостивших двор каменных плитах, пытаясь их рассортировать. Многие пергаменты изображали Кэймлин или некоторые провинции Андора, но вскоре в руки ему попал и план всех Пограничных Земель. Одному Свету ведомо, кому и зачем понадобился он во дворце. На иных, обветшалых и потрепанных, были обозначены границы и страны, исчезнувшие с лица земли сотни лет назад. По границам и названиям можно было судить о возрасте карт. На самой древней из них Кайриэн на севере граничил с Харданом. Затем Хардан исчез вовсе, а кайриэнский рубеж, передвинувшись на север, оказался на полпути к Шайнару, после чего пополз обратно — Солнечному Трону оказалось просто не под силу удержать захваченные земли. Между Тиром и Иллианом располагалось Маредо, позже это государство распалось, память о нем осталась лишь в названии равнины, по которой прошла граница. Исчезли Каралейн, Алмот, Мосара, Айренвилль и многие другие. Одни земли захватывали соседи, другие оказывались заброшенными и опустевшими. По картам можно было судить о том, как слабела и распадалась империя Артура Ястребиное Крыло и человечество медленно отступало перед Запустением. На второй карте Порубежья были помечены лишь Салдэйя и Арафел, а граница Запустения проходила на пятьдесят миль севернее, чем теперь. Люди отступали, а Тень наступала.

Лысый тощий мужчина в плохо сидевшей на'нем дворцовой ливрее подтащил новую охапку рулонов. Ранд вздохнул и продолжил разворачивать, отбирать и отбрасывать в сторону карты. Хаман с серьезным видом рассмотрел шкатулку, протянутую ему гай'шайн, после чего вытащил из своего вместительного кармана другую — такого же размера, но безо всяких украшений. Оттуда он извлек ручку из полированного дерева, толстую, как большой палец Ранда, но выглядевшую изящно благодаря своей длине. Она прекрасно подходила к здоровенным, словно колбаски, пальцам огир. Опустившись на четвереньки, Хаман принялся ползать по разложенным Рандом картам, время от времени макая перо в услужливо подаваемую гай'шайн чернильницу. Почерк его мог показаться слишком крупным, но для огир был прямо-таки бисерным. Коврил следила за ним, заглядывая через плечо даже после того, как Старейшина во второй раз поинтересовался, уж не думает ли она, будто он допустил ошибку. Начал огир с семи стеддингов, разбросанных по Пограничным Землям, — о них Ранд услышал впервые. Троллоки боялись соваться в стеддинги, и даже Мурддраала могла загнать туда только крайняя необходимость. У Хребта Мира — Драконовой Стены — располагалось тринадцать, включая один на склоне Кинжала Убийцы Родичей, — от Стеддинга Шангтай на севере до Стеддингов Квичен и Саншен на юге. Последние два находились всего лишь в нескольких милях один от другого.

— С Разлома Мира лик земли и впрямь изменился, — пояснил Хаман в ответ на недоуменное замечание Ранда, продолжая торопливо — для огир — наносить на карты значки. — Суша стала морем, море — сушей, земля меняла свой облик. Правда, никто не может сказать, далеко ли друг от друга находились Квичен и Саншен прежде.

— Ты забыл Кантойн, — прогудела Коврил, отчего очередной ливрейный слуга, вздрогнув, выронил ворох только что принесенных карт. Покосившись на нее, Хаман вписал подсказанное название над рекой Иралелл, чуток севернее Хаддонского Сумрачья. На полоске земли западнее Драконовой Стены — от южной границы Шайнара до Моря Штормов — находилось всего четыре стеддинга, которые огир называли новооткрытыми, а значит, и самыми молодыми. В Тсофу огир жили всего шестьсот лет, да и в трех остальных не более тысячи. Как ни странно, шесть стеддингов оказалось в Горах Тумана и на Побережье Тени. Имелись они и в Черных Холмах, и в лесах у реки Иво, и в горах над Дагоном, рекой, протекавшей севернее Арад Домана.

Был и другой, печальный перечень. Перечень заброшенных стеддингов — огир осталось слишком мало. Такие попадались на Хребте Мира, в Горах Тумана, на Побережье Тени, был один и на Равнине Алмот, близ дремучей чащобы, называвшейся Пайриш Свар, и в северных предгорьях Мыса Томан, обращенных к Океану Арит. Но самым горьким для огир был рассказ о стеддинге на окраине Арафела, поглощенном разраставшимся год за годом и сметавшим все на своем пути Запустением.

— Ширанду Великое Запустение поглотило тысячу восемьсот сорок три года назад, — грустно промолвил Хаман, — а Чандар — девятьсот шестьдесят восемь.

— Да процветает в Свете память о них, — пробормотали одновременно Коврил и Эрит.

— А я знаю еще один, который вы не отметили, — промолвил Ранд. Перрин рассказывал, что как-то раз нашел там убежище.

Ранд развернул карту андорских земель, лежащих к востоку от реки Аринелле, и указал место — повыше дороги из Кэймлина в Беломостье. Довольно близко отсюда. Хаман поморщился, почти скривился.

— Это там, где Ястребиное Крыло хотел устроить свою столицу. Тот стеддинг так и не возродили. Несколько стеддингов хоть и нашли, но возрождать не стали. Мы стараемся держаться подальше от людей.

Все помеченные места находились в скалистых горах и тому подобных труднодоступных для человека местах или, во всяком случае, далеко от людских поселений. Стеддинг Тсофу был ближе других к человеческому жилью, однако Ранд знал, что и оттуда до ближайшей деревни добрый день пути по бездорожью.

— Все это можно обсудить в другой раз, — заявила Коврил. Обращалась она вроде бы к Ранду, но поглядывала на Хамана, которому и предназначались ее слова. — До наступления темноты я хочу успеть уйти подальше на запад.

— Вам непременно нужно задержаться здесь, — возразил Ранд. — Вы, должно быть, смертельно устали, добираясь пешком из самого Кайриэна.

— Женщины не устают, они только других утомляют, — пробурчал Хаман. — Есть у нас такая поговорка.

Коврил и Эрит одновременно фыркнули и пробормотали что-то невнятное, Старейшина же продолжил работать с картами. Теперь он отмечал построенные огир древние города. В каждом из таких городов когда-то была огирская роща, а в каждой роще — Путевые Врата, выращенные, дабы огир могли попадать из стеддинга в город и обратно напрямую, минуя суетливые и беспокойные людские земли.

Хаман отметил Кэймлин, Тир, Тар Валон, Иллиан, Кайриэн, Марадон и Эбу Дар. На этом перечень городов, продолжавших существовать и ныне, закончился, причем Эбу Дар Старейшина обозначил как Барашта. Другие значки отмечали места, где на картах в лучшем случае была указана деревушка. Далее пошли Мафал Дадаранелл, Анкохима и Лондарен Кор, Арен Мадор, конечно же, Манетерен, Аридол, Шемаль, Деранбар, Брайм, Кондарис, Гай Экоримон, Иман… По мере того как рос этот список. Ранд все чаще замечал на картах влажные пятна. Он не сразу понял, что из глаз Старейшины капали слезы. Капали туда, где он обозначал местонахождение давно заброшенных и забытых городов. Возможно, Хаман молча оплакивал людей, погибшие воспоминания. Но скорбел огир — в этом Ранд был уверен — вовсе не о великих творениях древних строителей. Мастерство каменщиков огир освоили в годы Изгнания, но разве могла каменная кладка сравниться с красотой и великолепием деревьев?

Ранду показалось, будто он уже слышал одно из этих названий, а уж указанное место — к востоку от Байрлона, в нескольких днях пути от Беломостья по Аринелле, — всяко было ему знакомо.

— Здесь была роща? — Он указал пальцем на пометку.

— В Аридоле? — переспросил Хаман. — Да, была. Это печальная история.

— В Шадар Логоте, — уточнил Ранд, не поднимая головы от карты. — Да, это очень грустная история. А не могли бы вы… Не покажете ли вы мне те Врата? Если я доставлю вас прямо туда?