Часть I
ЦЕНЫ НА ГОЛОВЫ
Глава 1
БОГ ОПАСНЫХ ЗАТЕЙ
Терранова была самым молодым из Тридцати Трех Миров Федерации и единственным Миром, история которого не знала ни безумия войн, ни краха земной культуры, словом, ни одной из тех бед, которых сверх меры выпало всем сорока с лишним островкам земной цивилизации, объединенным в остальные тридцать два Мира. Терранова изо всех сил силилась быть Землей, не той, конечно, Землей, которая продолжала вращаться вокруг древнего Солнца, предаваясь воспоминаниям о былом величии и заботам нынешнего времени — главным образом о своевременном поступлении налогов со всех не слишком обязательных в этом отношении Миров. Нет, Терранова хотела быть той Землей, которой никогда не было нигде, кроме разве что в воображении сочинителей рекламных роликов туристических агентств. Землей золотых пляжей и сияющих горных вершин. Землей древних городов, изумрудных лугов, живописных замков, украшающих вершины крупных холмов или вознесенных ввысь — на неприступные твердыни скат. Но если пляжей, гор и живописных ландшафтов на этой мирной планете хватало с избытком, то все потуги здешних архитекторов снабдить города и веси молодого мира имитацией уходящей в седую старину истории ровным счетом ни к чему хорошему не привели.
По крайней мере в «Ротонде». Гостиница удачно сочетала нелепости планировки и неудобство всех видов сервиса, успешно заимствованные из двадцатого, видно, века, с массой дурацких сюрпризов и неожиданностей века текущего. Шаленый чуть не пробил лбом отделанную бронзой хрустальную входную дверь, которая, вместо того чтобы, как это принято у нормальных людей, отъехать в сторону, повернулась ему навстречу на тяжелых петлях. Потом, успешно миновав вестибюль, он с минуту, как полный идиот, столбом торчал на первой ступени лестницы, ведущей, по его разумению, на третий этаж. Там по идее должен был располагаться номер, забронированный на его имя, которое, по врученной ему ксиве, было теперь Юрий Са-тановски. Однако мраморные ступеньки и не думали послушно бежать вверх. Что же до номера 3—35, то он оказался не на третьем, а на шестом этаже, куда Шишел свои чемодан допер пешком, поминая устроителей гостиницы уже достаточно крепкими идиомами из области табуированной лексики. Завершив этот подвиг, он наконец заметил, что по пятам за ним неотступно и достаточно деликатно, чтобы, не дай бог, не потревожить клиента, следует порожний робот-носильщик. Только у самых дверей номера проклятый механизм счел нужным привлечь его внимание Он корректно заметил, что в распоряжении постояльцев и посетителей кроме парадной лестницы, имитирующей стиль барокко, есть еще и комфортабельный лифт, входы в кабину которого находятся на каждом этаже прямо за декоративными панелями справа и слева от площадок этой архитектурной достопримечательности.
Шишела чуть не хватил кондратий.
— Какого ж черта ты об этом молчала, чурка железная?! — с досадой осведомился он, грохая чемодан на услужливо подставленную платформу-держатель робота.
— У нас не принято прерывать клиента, если он высказывает свое мнение об отеле, — с достоинством и, надо сказать, вполне резонно парировал этот вопрос поименованный железной чуркой сервисный автомат серии Е—18 и пригласил гостя следовать за собой в забронированный номер.
— Ты давай из памяти все то, что я сейчас высказал, не стирай ни в коем разе, — учил его на ходу Шишел, — а на открыточке распечатай и господину директору каждый год на день рождения подноси — чтобы был как бы сюрприз…
— Обычно мы докладываем дирекции отеля о претензиях клиентов немедленно, — меланхолично сообщил ему достойный представитель своей серии, — но если вы настаиваете…
— Настаиваю, — заверил Шишел, вставляя свою карточку в щель замка номера 3—35.
Засвечиваться скандалом в администрации и нанесением увечий гостиничной автоматике в его планы не входило. Не входило в эти планы и новое получение удара дверью в лоб. Поэтому Шишел предусмотрительно вцепился в рукоять двери номера своей могучей ручищей и оказал ее намерениям самое решительное сопротивление, в результате чего вместе с дверью отъехал на сорок сантиметров вправо.
— Спасибо, са-а-аг, — с достоинством поблагодарил его Е—18 и прошествовал мимо онемевшего от такой неожиданности Шишела внутрь номера. — Ужин в ресторане сервируют с двадцати до двадцати двух часов, — сообщил он, располагая чемодан в нише у изголовья широкой кровати с массой никелированных украшений.
Шаленый готов был поклясться, что, будь у чертова автомата дизайном предусмотренная физиономия, ее сейчас бы украшала наглая улыбка.
— Бар работает круглосуточно, — самодовольно уточнила железная чурка, — Рекомендую вам посетить сауну и салон виртуальных развлечений..
— Спасибо, сука… — с чувством отреагировал Шишел и, дожидаясь, пока за образцовым служителем «Ротонды» закроется дверь, принялся рассматривать вид за окном. Окно выходило на набережную реки, за которой простиралась зеленая громада здешнего Ботанического сада. Под сводами окна, перед которым стоял Шаленый, заботливые декораторы разместили даже совсем земные ласточкины гнезда. Правда, поселились в них отнюдь не земные быстрокрылые птахи, а чертям подобные местные киликили — симпатичные, безвредные и разговорчивые — как их характеризовал буклетик, заткнутый в карман пиджака Шишела.
«Хрена там подобия, — умозаключил он, когда одно из «симпатичных и безвредных» созданий уставилось на него через открытую форточку, закрепившись на ней коготками — Вылитые черти и есть! Из тех, что по запою в гости приползают..»
Создание тут же доказало свою разговорчивость, попросив у него сахарку.
«Ишь ты! И впрямь говорит, словно попугай какой!» — крякнул Шаленый, хлопая себя по карманам.
В одном из них нашелся не то чтобы сахар, но мятный «антиполицейский» леденец.
— Ешь, чертова курва! — ласково проворковал любящий в общем-то братьев меньших, хотя бы и сводных, Шишел, скармливая изделие летучему зверьку. — И мотай отсюда, пока цела! — Он с треском захлопнул форточку, вымыл на всякий случай руки в тесноватой ванной, здесь же он распаковал давешний пакет «от Зураба» и оценил качество выполнения еще с Шарады сделанного им заказа В пакете, как и было заказано, лежала «беретта» — турбоуплощенный вариант с «упряжью» и четыре сменных блока обоймы. Оружие на первый взгляд было в хорошем состоянии. Шишел зарядил пушку, сунул ее за панель, скрывавшую переплетение никелированных труб, а остатки пакета скормил мусоропроводу.
Времени у него было еще много. Мрачно потыкав почти наугад в кнопки панели управления, он заказал завтрак в номер и устроился на слишком коротком для него диванчике, упершись ногами и затылком в его относительно мягкие торцы…
Почти тут же из-за низко расположенной и почти незаметной панели с мерзким попискиванием вынырнул сервис-автомат. Он расположил на невысоком каменном столике заказ — здоровенный кусок биокурятины с рисом, кетчупом и специями, искрящийся инеем графин «Особой очищенной», салат, корнишоны и бокал с апельсиновым соком. На отдельном подносике расположился стакан крепкого чая в традиционном русском подстаканнике. Изысканностью выбора сей набор не страдал, но и особым гурманом Шаленый себя не считал. Так что обошелся даже без традиционного посыла в адрес суетливого робота и даже приласкал механическую тварь своей тяжелой дланью.
Пришлось, однако, восстать с уже ставшего родным дивана и заняться еще не остывшим завтраком. «Особая очищенная» горячей волной разлилась по всем углам и закоулкам весьма обширной периферии могучего организма Шишела, корнишоны сгладили мягкий ожог спиртного, а сытная закуска привела его окончательно в благое расположение духа.
Пребывая в расслабленном состоянии, он решил полюбопытствовать по части интеллектуальной составляющей своего багажа. С этой целью он вытащил из чемодана старинный фолиант.
Книжка была издана еще где-то в конце двадцатого века и именовалась заковыристо — «Воспоминания и мнения о Рыжем Грогги — Злобном Свистуне и Бонни Пизе — добродетельном проповеднике тех, кто с ними встречался или о них слышал». Написана она была неким Филом Исмаэлитом — автором, Шишелу неизвестным.
Прочитав столь кучерявый заголовок, Шишел понял, что сам он порядком устал с дороги, а сочинение покойного, надо полагать, Исмаэлита годится разве что на то, чтобы по нему гадать о грядущем ходе дел.
Гадание по книгам Шаленый уважал.
В полном соответствии с таким пониманием дела он зевнул, вернулся на диван и, задумав наугад пару чисел — страницу и строку на ней, раскрыл книгу в соответствующем месте и устремил мутнеющий взгляд на соответствующий текст.
«… для дурней является исполнение их желаний», — прочитал он и ни фига не понял.
Пришлось обратить взор на предыдущие и последующие строки.
«Самым страшным наказанием, — говаривал своим слушателям преподобный Бонни Пиз во время своих вечерних прогулок. — Самым страшным наказанием для дурней является исполнение их желаний. Полное и точное исполнение, друзья мои…».
С чем никогда не соглашался Злобный Свистун Грогги, который, будучи с похмелья, всегда возражал ему.
— Нет людей счастливее скорбных умом придурков, — говаривал он поутру ранним посетителям таверны «Три грешника», — ибо желания их просты и непритязательны, подобно корове во храме Божьем. Будучи исполнены, они до конца жизни греют души, породившие их. И лишь сбывшиеся мечты натур, наделенных разумом могучим, тонким и возвышенным, превращают жизнь на грешной Земле в сущий ад. Уж поверьте мне, ребята!»
Рассуждение это не пролило для Шишела ни малейшего света на смысл грядущих событий, а лишь повергло в глубокую задумчивость, автоматически перешедшую в не менее глубокий сон.
* * *
— Не-е-е-е-ет!!! Не здесь!!! — нечеловеческим голосом заорал Гай, пытаясь заслониться лыжными палками от неуклонно разворачивающегося на него снежного склона. — Не здесь!!! На полета метров даль…
— Здесь! — сказал ему склон. — Здесь, дорогуша!!!
И вместе со всем — сияющим и снежным — окружающим миром окончил крутой разворот и приложил стремительно мчащегося по нему Гая по скуле всей своей тяжестью.
Немного покрутился вокруг него и остановился…
«Так… Ноги целы, — констатировал Гай, переходя в позицию сидя. — Замечательная вещь — эти автоматические крепления… А лыжи? Тоже целы: вон они. Далеко ускользили, сволочи…»
Он выплюнул забившийся в рот снег и, проваливаясь по колени, отправился вслед за коварным спортинвентарем, обогнавшим его на добрую сотню метров.
«От тебя не требуется ничего невозможного! Тебе придется всего-навсего немного отдохнуть в горах. И — расплатиться по долгам…» — сказал тогда милейший Копперхед и двинул по глади полированного стола аккуратную карточку электронного кредита. Как бы не так!
Карточка на предъявителя, подписанная вице-директором «Роял иншуранс», была, конечно, наживкой, не проглотить которую было трудно. Тем более что, будучи оплатой лишь путевых расходов и номера в приличной гостинице на Терранове, она предполагала еще весьма приятное продолжение.
Итак, предстояло — и всего-то — приятно провести время в горах.
И расплатиться по долгам.
Надо было быть полным банкротом, чтобы согласиться на это. Но кем же еще он был?
Все утро — солнечное и яркое — Гай посвятил раздумьям о том, как выйти из идиотского положения, в которое ввергли его совместными усилиями Юрек Ясиновски и Мавлади Достарханов. Раздумьям этим он предавался, тупо глядя в провал голографического окна здешнего кабельного ТВ и временами прикладываясь к штофу со «Смирновской».
Задача представлялась вконец не решаемой.
Простейший выход из ловушки, в которой он оказался — обращение к властям, — практически исключался из рассмотрения. Уж в чем в чем, а в том, что «принимающая сторона» внимательно присматривает за ним, он был уверен. Не вызывала особого энтузиазма и мысль, чтобы просто податься в бега. Это в чужом-то Мире, без наличных, без связей… Нет, это был еще один способ сунуть голову в петлю.
«Но ведь и выполнять «заказ» ты не собираешься?» — спросил Гай себя. И с ужасом уловил нотку сомнения в голосе, которым произнес это его внутренний голос.
«Нет! — испуганно затряс головой Стрелок. — Никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не сделает из Гая Дансени наемного убийцу!»
* * *
Может, при других обстоятельствах он и не подумал бы усомниться в этой нравственной аксиоме. Но за спиной у него мрачным, насквозь пропитанным мерзлым страхом призраком громоздилась тень Седых Лун. Каторжный Мир, не признающий никаких сантиментов. Две тусклые, умирающие звезды, на планетах которых признано было целесообразным добывать некоторые экзотические виды сырья. А главным образом — разместить на этих планетах уйму особо опасных и вредных производств, которые ни один из остальных Обитаемых Миров не согласился бы приютить ни за какие коврижки.
Билет в этот Мир был билетом в один конец. Посадочные модули, доставлявшие новоприбывший контингент заключенных, были одноразовыми. Продукцию шахт, заводов и лабораторий забрасывали «наверх» примитивные электромагнитные катапульты. С ускорением в десятки «g», что обещало верную смерть любому, кто попробовал бы выбраться на свободу с их помощью.
Там не было надсмотрщиков — в этом Мире. Там не было даже охраны. Только боевые станции и крейсера несли вахту в его небесах. А там — внизу — люди сами построили для себя ад на этом свете. Построили себе лагеря и воздвигли бараки. Из своих назначили капо. Вырастили в своей среде отменных вертухаев…
Всем на Седых Лунах заправляла криминальная община. Ее верхушка могла позволить себе даже некоторую роскошь— «отстегивая» себе кто сколько может из всяческих «фондов развития производства», «амортизационных фондов» и премий за «выполнение и перевыполнение» планов, спускаемых «сверху» — из Метрополии. «Выполнение и перевыполнение» достигались в основном руками самых настоящих рабов, в которых мгновенно превращались все новоприбывшие переселенцы, приговоренные многочисленными судами Обитаемого Мира к поселению в «зонах Свободного Труда». Правда, у тех из них, кто имел хорошую военную подготовку, был шанс после жесткой отбраковки в боях без правил войти в состав охраны того или иного босса. Там жилось посытнее, только жизнь такая длилась, как правило, недолго — Седые Луны кипели межгрупповыми разборками и дворцовыми переворотами. Собственно, эти три группы (рабы, охранные дружины и боссы — «жирные коты») и составляли население каторжного мира.
Впрочем…
Впрочем, был там и народ четвертой категории — Изыскатели. Люди, добровольно — за хорошие денежки — сошедшие в этот ад. Они не сидели на месте. Геодезические, геолого-разведывательные и биологические экспедиции забирались в самые недоступные уголки всех планет Мира Седых Лун в поисках новых месторождений, источников биологического материала, территории для возведения посадочных площадок и грузовых катапульт, заводов и энергоблоков. Изыскателям требовались рабочие руки — их вербовали по дешевке из местных. И им требовалась защита. Изыскатели многим мешали на Седых Лунах. Частенько совали нос куда не следует. И вообще — были лакомой приманкой. Даже хуже того — чужаками. Поэтому надежные люди из числа аборигенов, люди, знающие здешнюю среду, нравы и обычаи, и, главное, люди, хорошо владеющие оружием, ценились Изыскателями и труд таких специалистов совсем неплохо оплачивался.
Гаю повезло — уже в конце первого своего года на Лунах он «пристегнулся» к Постоянной Геологической, сначала — мальчиком на подхвате, а потом — после того как словил первую пару пуль от людей Тинкера — уже и проводником. Значительную часть заработка, правда, приходилось «отстегивать» капо, для того чтобы тот соизволил отпускать зека «восемнадцать-пятьдесят четыре» на вольные хлеба на большую часть каждого из пяти долгих годов заключения.
Но дело было не в деньгах.
Гай довольно быстро понял это. Дело было в свободе. В трудной, сбивающей ноги в кровь, бессонными ночами, стопудовым рюкзаком за спиной и пулями из-за скат оборачивающейся свободе И в свободных людях вокруг тебя.
Он помнил их всех — и хитромудрого Грановича, и веселого чернявого Георгия, и тупого как пробка Рогова, и обозленную на весь мир Ингу… Все они были разными, очень разными. Но все они были свободны. Даже более свободны, чем был он сам — свободный гражданин Федерации, Гай Дансени, за секунду до того, как на его запястьях защелкнулись титановые наручники. Он помнил и их самих, и их песни — странные песни, которые пели, ничуть не смущаясь отсутствием хорошо поставленных голосов, аккомпанируя себе на черт-те какой древности гитарах самых настоящих гитарах. Со струнами. Без единого микрочипа
Песни он помнил почти все.
Иногда ему казалось, что ради того, чтобы узнать эту сторону жизни, и впрямь стоило нырнуть в стылый пруд Седых Лун.
А еще у него была в этих людях своя корысть.
У них, у Изыскателей, был обратный билет отсюда.
За ними прилетали корабли.
И Гай уже выработал на этот счет свой план. И лаже уже почти начал приводить его в исполнение, когда все течение событий прервала команда «Восемнадцать-пятьдесят четыре — на выход с вещами!». И теперь они казались чем-то невероятно далеким — Седые Луны. Чем-то, что случилось вовсе не с ним…
Но они успели поломать его.
И теперь Гай уже не очень верил себе…
* * *
Передачи местного телевидения остались для него материей совершенно непонятной. Единственное, что привлекло внимание Стрелка, так это сообщение о гибели в течение последней недели сразу двух туристов из Метрополии. Обоих сгубили отнюдь не горные лыжи. Оба были убиты неизвестными. Тем не менее страховая компания «Роял иншуранс», понесшая в связи с этим солидные потери — оба неудачника были ее клиентами, — вчинила иск горному курорту «Вертикаль». Как принимающей стороне, не обеспечившей безопасность клиентов. Это сообщение вызвало у Гая вспышку чисто профессионального интереса. Но не более того.
Что до водки, то она совершенно не забирала его. Просто служила чем-то вроде анестезии. Почувствовав, что окончательно отупел, Гай упрятал спиртное подальше, еще раз сунул голову под струю ледяной воды и вышел на час-полтора поболтаться по городу. Для начала он отоварился в первом попавшемся банкомате наличностью — в здешних, изумительной красы купюрах. Отыскав по электронному путеводителю подходящий магазин, он потратил часть своего аванса на довольно дорогое приобретение — карманный Цифровой видеомагнитофон с голографической камерой-пуговицей. В спортивном магазине поблизости прикупил универсальный нож и бейсбольную биту потяжелее и приплатил за ее доставку в гостиницу. В одежном — легкий, но достаточно длиннополый плащ. Потом вернулся в свой номер, натянул спортивное обмундирование и двинулся к выходу из гостиницы, куда, согласно программке, как раз должен был быть подан автобус для желающих отправиться на горнолыжную базу. Забавно было то, что база эта была частью курортного комплекса «Вертикаль». Гай мрачно усмехнулся, вспомнив услышанное в сводке новостей. Он не знал, что это не последнее совпадение, которое выпадет ему в эти сутки. Ему было не до совпадений.
Пора было вытряхивать из себя остатки хмеля.
Потому что именно сейчас его голова породила решение вставшей перед ним проблемы — единственное и безумное одновременно.
Однако его легенда все еще оставалась в силе. И владелец спортивно-оздоровительных салонов Максимов должен был, не вызывая подозрений, в полном соответствии с предложенным ему туристическим абонементом «меню», выбирать между «Вертикалью» и плавательным бассейном. Гай выбрал горные лыжи, которыми увлекался когда-то, и теперь весьма сожалел об этом.
* * *
Гай выплюнул набившийся в рот снег, подхватил чертовы лыжи и зашагал к фуникулеру.
Нет, этот его сегодняшний скоростной спуск по жутко недружелюбному склону будет последним — по крайней мере на Терранове и по крайней мере в этом сезоне… Горными лыжами надо или не заниматься, что предпочтительнее, или заниматься умело: тогда надо записываться в «секцию для начинающих». Вариант неплох сам по себе: к концу своего пребывания в этом полном снега и солнца Мире он научится-таки преодолевать средней сложности спуск. Но не расплатится с долгами.
И не уйдет от Копперхеда.
Что-то одно: мухи — отдельно, суп — отдельно…
Проваливаясь по колени в рыхлый снег, Гай продолжал клясть себя последними словами. Ему — дураку — предоставили, видите ли, возможность повращаться «в обществе» __ хоть раз в жизни провести время так, как это удается героям любимых прыщавыми подростками фильмов: на горном курорте, флиртуя со стройными, горным загаром покрытыми девицами, — между коктейлями, перестрелками и гонками на снегоходах.
Ну что ж, чего хотел, то и получил. Коктейли в баре— хоть обпейся, скоростные снегоходы — в прокате по доступной цене: бери и гоняй до одурения, пистолет и разрешение на него — в ячейке камеры хранения: забирай и пали по елкам, пока патроны не кончатся. Больше пока не в кого. Загорелых любительниц лыжного спорта кругом хоть завались. Правда, ни одной из них совершенно не интересен он — Гай Дансени. Он же — Лео Максимов. Угрюмый тип с основательно стесанной скулой. Наемный киллер «на поводке».
И ни одна из этих здоровенных кобыл, разумеется, не имеет ни малейшего представления о том, что кому-то из мирно бродящих по Терранове отдыхающих грозит возможность вскорости отдать богу душу при очередном «несчастном случае».
Нет, амплуа ему выбрали отменно неподходящее: максимум, чего он может достичь в роли туриста по льготной путевке, это повторить тот самый номер, что так удался сразу трем клиентам «Роял иншуранс», — благополучно свернуть себе шею. Забавный способ обмануть Копперхеда.
* * *
Действовать, впрочем, приходилось по-прежнему, исходя из имеющихся обстоятельств — кто бы их тебе ни навязал на шею. То есть кататься на лыжах и флиртовать с лыжницами. В план сегодняшних мероприятий это входило. Как и этот вот его экспромт — раньше срока, правда, и слишком уж лихо получившееся падение. Теперь было о чем поговорить — ну, например, с так же, как и он, угрюмо поспевающей к фуникулеру японочкой со сломанной лыжей. Вторая, уцелевшая, лыжа была лихо приторочена у нее за спиной на манер средневековой катаны, что вкупе с вызывающе недовольным выражением лица придавало девушке вид самурая, идущего на последний и решительный бой. Ну что ж, неприятности порой сближают. Только бы вот догнать ее…
— Это надо уметь! Сломать армированный стеклопласт! Вы это нарочно сделали? — сурово спросил Гай энергичное, косолапое и симпатичное создание, наконец настигнув его.
Такой тон, выбранный для начала знакомства, действовал обычно безотказно и — не последнее в данном случае — вполне сочетался с одышкой, справиться с которой после этакой погони было нелегко.
Запыхавшаяся и сердитая японочка справедливо попеняла ему на ту тему, что лыжи — ее законная собственность — сделаны из дерева ши и стоят в пять раз дороже, чем стеклопластиковый эрзац… Гай, естественно, восхитился и древесине дерева ши, и сделанным из него лыжам, и вкусу и познаниям их хозяйки. Так что разговор завязался.
Он успешно продолжился в кабинке фуникулера, к тому располагающей, и чуть попозже — в уютном кафе, примостившемся у подножия живописного горного кряжа. Стрелку было не слишком трудно завладеть вниманием слушательницы — разумеется, не в качестве скучнейшего Лео Максимова. Ему пришлось лишь припомнить пару забавных эпизодов из своей прошлой практики частного детектива. Гай не совсем точно знал, зачем он ввязался в это знакомство и в эту беседу обо всем и ни о чем. Он просто доверял своей интуиции. А интуиция подсказывала ему, что надо завязывать знакомства. Чтобы составить себе представление об этом Мире. Мире, в котором, в конце концов, кроме Копперхеда и таинственного заказчика должны были, существовать и нормальные люди. А от каждого человека тянется веревочка… Даже не одна — множество веревочек. Потянешь за какие-то из них — глядишь, и распутаешь сложный клубочек, что подкинул тебе Сукки-и-Сук — настырный Бог Злой Судьбы.
После второй рюмочки «Кюрасао» Митико — так разрешила называть себя симпатичная японочка — расчувствовалась и призналась, что пребывание на гостеприимной Терранове не приносит ей никакой радости.
— Думаете, я дочка какого-нибудь директора межконтинентального банка или преуспевающего адвоката, раз позволяю себе проводить каникулы на курортах Террановы? — горестно спросила она.
Звук «эл» давался ей не без труда, норовя то и дело замениться на «эр», из чего можно было заключить, что в семье Митико говорят только по-японски.
— А вы где-то учитесь? — полюбопытствовал Гай.
— Университет Скруджа. Это на Квесте. Юрфак… Не в этом дело… — Она безнадежно махнула рукой, — Секретарша — вот кто я здесь! Бесплатная секретарша при дядюшке Акиро… «Космоверфи Мацумото» — слыхали о таких? Так вот, Акиро Мацумото — мой родной дядя, ни больше ни меньше! Нет, не подумайте чего — я очень люблю своего дядюшку, но… Видите ли, он очень экономный человек. И очень недоверчивый. И очень деловой. Все едут на Терранову отдыхать или лечиться, а он и отдыхать, и лечиться, и еще по делам. А когда человек с миллиардным состоянием занимается делами, ему без секретарши ни туда ни сюда. А что может быть проще, чем прихватить с собой на такую роль любимую племянницу? Дешево и сердито. И уж можно не беспокоиться, что информация утечет куда-то «нарево». Можете мне не верить, но я в первый раз на этой неделе выбралась сюда. И такой облом!..
Митико шмыгнула носом.
— Нет, лыж не жалко, — пояснила она. — Дядя хоть и прижимист, а для меня ничего не жалеет. Купит другие. Но вот ногу я своротила крепко — сутки еще хромать буду. Какие уж сегодня, к черту, лыжи…
Пока язык Гая, работая в режиме автопилота, выражал Митико сочувствие и подкидывал намеки на то, что вечер столь неудачно сложившегося дня неплохо бы провести где-нибудь в городском ресторанчике или пиццерии, мозг его оценивал обстановку. Она складывалась более или менее удачно.
Имя Мацумото действительно было знакомо ему. В сочетании со словом «якудза». Что настораживало. Однако знакомство с денежным мешком очень не помешало бы ему сейчас и могло быть весьма полезным с точки зрения его планов ускользания от заботливой опеки милейшего Копперхеда Надо было обдумать вариант выхода на дядюшку Акиро с какой-нибудь ценной инициативой.
Судьба между тем продолжала с подозрительным постоянством подкидывать Стрелку козырные карты.
— Ну вот, — вздохнула Митико, — за мной и приехали. Кто-то из обслуги, конечно, звякнул дяде — сразу после того, как громыхнулась. За мной тут присматривают. Ненавязчиво… Очень расстроен был, наверное, старик, уж наверняка бог знает что вообразил… Обещал прислать машину. Вот и она…
Гай повернул голову в направлении, означенном взглядом собеседницы, и узрел въезжающий на стоянку «ролле» размером с пассажирский вагон пригородного поезда.
— Ну, мне пора! — грустно чирикнула Митико и поднялась из-за стола
— Я вам помогу. — Гай услужливо подхватил увечные лыжи спутницы, прислоненные к стене поодаль. От его собственного — точнее прокатного — спортинвентаря Гая избавил сервисный автомат.
— А знаете, — сообразила Митико, направляясь прихрамывающей походкой к ожидающему ее автомобилю, — я вас подвезу до города, чего уж там… Вы в какой гостинице остановились?
— В «Эдельвейсе», — признался Гай.
— Как раз по дороге! А лыжи вы бросьте здесь. На обочине где-нибудь. Все равно от них толку теперь не будет. Их — лыж — количество всегда должно быть четным. Так что…
Гай с чувством совершаемого преступления воткнул лыжи в снег и послушно направился вслед за Митико к «роллсу», дверцу которого услужливо придерживал строго одетый юноша в положенных, видимо, телохранителям всех боссов черных очках.
— О, дядя Акиро! — воскликнула Митико, заглядывая в недра супердорогого автомобиля. — Вы сами приехали за мной! Право, не стоило… Ваше время так дорого по сравнению с моими ничтожными проблемами… Вот познакомьтесь, это мистер Рео Мисимава…
— То есть Леонид Максимов? — перевел на нормальный язык слова племянницы сообразительный, видно, господин Мацумото.
— Мы подкинем Рео до «Эдельвейса»? — не столь спросила, сколь скорее уж уведомила дядю Митико. — Садитесь, Рео…
— Вы очень любезны, — пробормотал Гай, проваливаясь в кожаные подушки сидений.
Митико уверенно шлепнулась рядом. Телохранитель почтительно прихлопнул дверцу и занял место на переднем сиденье. «Ролле» тронулся.
Теперь Гай мог разглядеть дядюшку Акиро более внимательно. Это был грузный, довольно пожилой азиат с сильно обрюзгшим лицом-маской. Некоторое время Стрелку казалось, что где-то он уже видел эту физиономию.
«Да в сводках новостей, конечно, — сообразил он. — Да и вообще, все выходцы с Востока на одно лицо…».
Дядюшка Акиро оказался настолько любезен, что предложил мистеру Максимову сигару и, узнав, что тот не курит, похвально отозвался о таком его качестве. Говорил он, в отличие от своей племянницы, на чистом галактическом пиджине без малейшего акцента. Он обменялся с новоприобретенным знакомым своей подопечной еще парой-другой малозначащих фраз, после чего задумчиво смежил свои тяжелые веки и предался, видно, медитации.
Тем более удивительным оказалось то, что, когда кар уже начал притормаживать на подъезде к автостоянке «Эдельвейса», господин Мацумото властно распорядился в микрофон шоферу:
— Через два часа заедешь сюда еще раз. Я намерен пригласить господина Максимова на ужин… Вы ведь не против, Леонид, э-э… У русских принято именовать друг друга по имени-отчеству?
— Леонид Михайлович, — растерянно уточнил Гай.
— Вот и прекрасно, Леонид Михайлович. — На лице дядюшки Акиро появилось некое подобие улыбки. — Через два часа ровно будьте готовы. Таро позвонит вам из вестибюля. Поужинаем в «Той стороне». Это клуб с хорошей репутацией. Полная конфиденциальность. Прекрасный маленький ресторан. Очень изысканный. Вы не пожалеете.
Митико смотрела на дядюшку с изумлением. Столь роскошный жест в адрес случайного знакомого был явно не в характере владельца «Космоверфей Мацумото».
Гай пробормотал слова благодарности, покинул остановившийся точно у входа в гостиницу «ролле» и долго смотрел ему вслед. Затем повернулся и зашагал в вестибюль. И только там, ожидая кабинку лифта, понял, кого напомнил ему дядюшка Акиро. Даже не то, кого напомнил, а кем он был на самом деле.
Только что его подбросил от горнолыжной базы до гостиницы заказчик собственной персоной!
* * *
Осознание этого факта так ошарашило Стрелка, что он никак не отреагировал на прибытие лифта. Постояв немного перед ним, он круто повернулся и, миновав выполненный в жизнерадостных тонах вестибюль, вышел на улицу.
Это была его старая привычка, почти забытая за годы несвободы — чтобы ничто не мешало ломать голову над очередной несуразицей, шагать куда глаза глядят. В данном случае — вниз по Фаст-лейн, к набережным.
Теперь у него было время глазеть по сторонам. Нет, все-таки Терранова очень хотела выглядеть старше своих лет. Быть солидным и надежным Миром, цивилизация которого своими корнями уходит в далекое прошлое. Здесь, в преславной Санта-Фините, столице республики Терранова, эти потуги достигли уже таких размеров, что давали результаты на грани злой пародии. Чего только стоила тщательно выщербленная брусчатка, устилавшая улицы пешеходной зоны столицы, которая, по замыслу здешних Корбюзье и Растрелли, должна была восприниматься как «старый город»
Вечерняя жизнь только еще начиналась, и в многочисленных кафе, бистро, закусочных и магазинчиках было пустовато. Но улицы постепенно наполнялись народом. И народ этот был очень разношерстным. Преобладали спортивного сложения и по-спортивному одетые туристы с Океании. Попадались, но реже, наряженные в консервативные, строгие костюмы гости из Метрополии. Изредка встречались типы, происхождение которых установить было трудно __ то ли разбогатевшие фермеры с Прерии—2, то ли старатели с Парагеи, то ли одетые в первые попавшиеся штатские шмотки отпускники из Легиона. Впрочем, Гай не слишком задумывался над этим. У него была своя заморочка. Она состояла в том, что произошло нечто весьма маловероятное.
Такого совпадения просто не могло быть. И все-таки ничем, кроме совпадения, быть это не могло. Ведь никто не тянул его, Гая, за язык, когда он затеял нехитрый флирт с симпатягой Митико. Да и сама юная японочка никак не тянула на приманку, подсунутую ему в каких-то идиотских целях. В каких, кстати? Дело-то ведь выеденного яйца не стоило — надо было послать того же Таро с приглашением на конфиданс с господином Мацумото. Можно было даже обойтись без взаимных представлений… Нет, кто-то тут мудрит — или Мацумото, или Копперхед, или сам Господь Бог… Гай пожал плечами и решил вверить себя в руки Судьбы.
В таких обстоятельствах стоило бы помолиться. Но как и большинство выходцев с Квесты, Стрелок имел весьма смутное понятие о религии. Да и настоящих храмов божьих поблизости не было. Приходилось выходить из положения подручными средствами.
Тут и часовенка Пестрой Веры случилась поодаль — в глубине крохотного сквера, прямо на перекрестке Фаст-лейн и Скай-авеню. Гай похлопал себя по карманам в поисках наличности помельче и вошел в причудливую каменную будку, наполненную трепещущим полумраком и запахом смолы, сгорающего воска и чего-то еще, возвращающего в раннее детство, которое издалека кажется таким счастливым… В дверях Стрелка чуть не впечатал в стенку громила с солидный платяной шкаф величиной, энергичным шагом покидавший часовенку. Выражение лица его было донельзя мрачным.
«Приятно сознавать, что не только у тебя самого могут быть проблемы», — подумал Гай и канул в душистомепо-лумраке.
* * *
Некоторое время Стрелок колебался — кому из многочисленных богов, божков, демонов и бесов Пестрой Веры принести жертву. Но тут же получил хорошую подсказку — самая яркая и только что, видно, зажженная свеча теплилась на алтарике Сукки-и-Сука — настырного Бога Опасных Затей. Видно, ее только что поставил здесь давешний громила.
Каждый знает, что жертву Пестрым Богам можно приносить или огнем, или деньгами. Громила поставил Сукки-и-Суку огонь. Гаю оставалось только, как он и намеревался, пожертвовать настырному богу деньги. Он вытянул из кармана купюру в десять здешних крон, свернул фантиком, запалил этот фантик от громиловой свечи и поместил коптящую бумажку на тусклого металла алтарик.
* * *
Выйдя на свет божий, Гай бросил взгляд на часы. У него оставалось еще немного времени. И он знал, чем это время заполнить. Седой Заяц, видно, уже взялся за дело: еще одна неплохая мысль пришла ему в голову.
Он прошел несколько десятков шагов вниз по Фаст-лейн и скоро обнаружил то, что искал, — небольшой салончик сети, как водится, объединенный с кафе. Можно было, конечно, войти в сеть с терминала, установленного в номере гостиницы, но тот, вполне возможно, контролировался людьми Коплерхеда, а засвечиваться Гаю не хотелось даже по мелочам. Неизвестно, какая из них окажется решающей в предстоящей игре.
Заплатив ничтожную сумму наличными, чтобы не засвечивать еще и свою электронную карточку, он уже через полчаса покинул тесноватое помещение и поспешил к себе в «Эдельвейс» — пора было приготовиться к ужину в компании господина Мацумото. В кармане он уносил дискетку с базой данных о всех обитателях Санта-Финиты, имеющих лицензию на частный сыск, а в желудке — пару чашек неплохо сваренного кофе.
Спал Шишел крепко, и снился ему дремучий лес. Но вовсе не тот, в котором боишься заплутать и сгинуть, а совсем другой — ют, по которому бродил когда-то, в далеком детстве. Лес, полный таинственных уголков, манящих тайн, живности — пугливой и дружелюбной одновременно… Век бы бродил по этой чащобе…
Однако внутренний демон вовремя пробудил его. Приняв душ, он натянул на себя одежду поприличнее, вынул из-за панели и упрятал в кобуру под мышкой свою «беретту» и как мог причесался перед зеркалом.
Чтобы уж окончательно стряхнуть с себя сонную одурь, он решил пройтись по начинающему погружаться в едва только заметный вечерний сумрак городу. Первоначальным его намерением было поставить в первой же попавшейся церквушке свечу своему святому-заступнику. Но адресная база данных сообщила ему, что ближайший православный храм находится в сорока километрах по прямой — за Светлыми Хребтами, в Санта-Виктории, что было явно далековато. Поэтому он прихватил свечу из тех, что нашел в своем багаже. И очень кстати — потому что уже через десять минут набрел на очень уютную часовенку Пестрой Веры. Конечно, приносить жертву огнем неведомым идолам смахивало на измену вере Христовой, но ведь каждый знает, что Пестрая Вера — это не всерьез. И поэтому время от времени жертвует ей каждый — и православный, и буддист, и католик… Как стучат по дереву, как плюют через левое плечо от сглаза и как выставляют блюдечко с молоком для привычного домового. Так, по крайней мере, утешил его внутренний демон.
Свечку Шишел поставил как надо — в полном соответствии с Пестрым обрядом, после чего уверенным шагом направился в «Ротонду», чуть не сбив в дверях часовни какого-то мрачного типа со стесанной обо что-то твердое скулой.
В 20.15 он уже был в баре.
* * *
«Та сторона» и впрямь оказалась весьма изысканным местом отдыха. Пара маленьких, но вовсе не тесноватых залов изобиловала развешанными по стенам реликвиями, вроде древних корабельных якорей, штурвалов (почему-то верилось, что их сняли с галеонов и бригантин, бороздивших некогда океаны далекой Земли), не менее древних и не менее настоящих мечей, панно, набранных из цветов и трав, из веточек кораллов и прочих, совершенно непредсказуемых предметов-символов. Названий и назначения многих из них Гай даже и не знал.
Странно, но все это скопление довольно разношерстных изделий рук человеческих и матери-природы вовсе не производило впечатления неразберихи, а было явно выстроено по какому-то принципу, было словно иллюстрацией какой-то легенды, которую Гай не знал, но мог догадываться о том, что легенда эта захватывающе интересна. Казалось, в этой странной коллекции старинных диковин воплотился, да так и застыл какой-то магический ритуал, в смысл которого можно было вникать годами.
Народу в клубе было маловато. Собственно, почти и не было совсем. Клуб, видно, был заведением некоммерческим и предназначался только для избранных.
Гая в эти эмпиреи пропустили, однако же, без малейших препятствий. Стрелок ощутил некоторую неловкость, когда одетый под юнгу паренек с гостеприимной улыбкой на лице встретил его в дверях («вас ждут, са-а-аг…») и проводил к уютно расположенному в неприметном углу пустоватого зала столику господина Мацумото. Это было то самое чувство неловкости, которое испытывают все среднего достатка граждане Федерации, когда вместо сервисных автоматов их начинают обслуживать живые люди. Нанимать настоящих слуг могли позволить себе только обитатели самых богатых или самых нищих из Миров.
Дядюшка Акиро воспринимал обстановку «Той стороны» как нечто привычное и приветствовал «мистера Максимова» жестом, приглашающим занять место напротив.
— Я думаю, — мягко произнес он, — что вы не против того, что мисс Митико не присоединится к нам в этот вечер. Ведь мы будем говорить на темы, ей вовсе не нужные. Даже, некоторым образом, вредные для ее ушек… Да и для чьих бы то ни было ушей вообще…
«Если старый бандит догадается, что у меня в кармане включенный видеомаг, — подумал Гай, устраиваясь в предложенном ему кресле, — то дело, пожалуй, не ограничится только лишь выражением крайнего неудовольствия…»
Он достаточно долго размышлял над тем, стоит ли рисковать, пронося на предстоящую встречу такой «багаж». И решил, что заказчик вряд ли заподозрит наемного киллера в том, что тот сам на себя будет собирать «компромат». А от подслушивания извне, видимо, защищала сама репутация клуба. Точнее, те, для кого такая репутация была реальным капиталом.
— Не напрягайтесь, молодой человек, — все таким же мягким, стариковским тоном продолжил дядюшка Акиро. — Пользуйтесь случаем отведать блюда настоящей тонкой кухни… Истинно азиатская, боюсь, недоступна вам — не обижайтесь. Но и новое время породило много заслуживающего внимания. Вы оцените это… Закусите вот этим салатом, а нам тем временем подадут суфле. Это здешнее фирменное блюдо. И обратите внимание на гарнир… на то, какие чудеса здесь умеют делать из обычного картофеля… Я позволил сделать заказ для вас по своему вкусу. Впрочем, если вы пожелаете… Заказ можно и изменить. Я, как приглашающая сторона, плачу за все — не бойтесь разорить меня…
По всей видимости, дядюшка не был лишен юмора.
— Что до карты вин, то тут уж я не стал выбирать за вас. Однако рекомендую к мясу выбрать что-нибудь из красных… Ну, хотя бы то же «Каберне»… Конечно, это не то, что привозят из Метрополии. Только лишь марка. Но… Весьма, весьма достойный сорт…
Гая почему-то неприятно поразил ласковый, какой-то прямо-таки отеческий взгляд, который устремил на него из-под своих тяжелых, потемневших век господин Мацумото. Но он был знаком с правилами ведения деловых бесед за столом и понимал, что о деле не будет сказано ни слова, пока не будет подан десерт.
Терпеливо прожевывая суфле, которое было действительно шедевром кулинарного искусства, и, по возможности, неторопливо попивая сухое красное, он прикидывал свои аргументы в пользу того, чтобы оттянуть на как можно более долгий срок выполнение предстоящего «заказа». В конце концов, для профи высокого класса, которым его считали, было бы просто несерьезно браться за дело, не проведя предварительной рекогносцировки. А под рекогносцировку в новом для него Мире надо просить пару недель — не менее…
* * *
Наконец был подан кофе с особым бальзамом и не менее изысканными замороженными ягодами, и Гай счел возможным закруглить вялое обсуждение гастрономических достоинств поданных блюд — достоинств бесспорных, но, увы, не имеющих никакого отношения к делу. Осторожно помешав ложечкой курящийся ароматным парком напиток, он выпрямился и устремил на собеседника вопрошающий взгляд. Мацумото также выпрямился и еле заметным движением отодвинул в сторону свою нетронутую чашку.
— Господин Копперхед рекомендовал мне вас как своего рода уникального специалиста, достигшего совершенства в некотором… э-э… искусстве, — произнес он несколько меланхолически.
Гай пожал плечами и пригубил кофе. Дядюшка Акиро, помедлив немного, тоже отхлебнул из своей чашки.
— Назовем вещи своими именами, — согласился он с молчаливо предложенной ему манерой вести разговор напрямую. — Речь идет об искусстве организации или… я бы сказал, скорее, об искусстве имитации несчастных случаев…
Кое-какое представление об этом искусстве Гай Дансени имел. О, да! Из тех девятнадцати случаев смерти, которыми он имел глупость заинтересоваться в той своей, много лет назад оборвавшейся жизни, не менее шестнадцати были, без всякого сомнения, именно имитациями несчастных случаев. Да и остальные три, скорее всего, тоже. Так что он имел некоторое право наклонить голову в знак согласия со словами собеседника и сделать еще один небольшой, глоток кофе. Со значением.
Легкая тень удовлетворения легла на многочисленные складки и морщины лица дяди мисс Митико.
— Надеюсь, вы не утратили своих навыков за время… э_э… вынужденного бездействия? — осведомился он.
— Такие вещи не забываются, господин Мацумото… — заверил его Гай голосом хирурга, сообщающего клиенту не слишком приятный для них обоих диагноз.
— Ну что же… — Мацумото с облегчением откинулся на спинку кресла, — тогда вам предстоит не слишком сложная работа… Я собираюсь купить у вас только одну… э-э… профессиональную услугу. И поставлю при этом только одно условие. Не слишком сложное.
— Давайте оговорим сразу одно обстоятельство, — прервал его Гай. — Вы понимаете, конечно, что для того, чтобы выполнить работу чисто, я должен хорошо знать обстановку? Даже такие мелочи, которые могут показаться вам несущественными… Для этого потребуется время.
— И, надо полагать, деньги? — В голосе дядюшки Акиро прозвучало что-то похожее на унылое презрение.
— Все финансовые вопросы вы решаете с господином Копперхедом, — сухо возразил Гай. — Я полагал, вы в курсе.
— Похвально, очень похвально, что вы не клюнули на этот мой крючок… — На лицо Мацумото вернулась тень благосклонной улыбки. — Простите за то, что я проверяю вас. Всегда приятнее иметь дело с человеком, у которого существует свой кодекс чести… И сколько же времени потребуется вам на то, чтобы сориентироваться в здешней обстановке?
— Во многом это зависит от вас, — все так же сухо и отстраненно отозвался Гай. — Я имею в виду степень сложности работы. И от того условия, которое вы собираетесь выставить.
— Это довольно простое условие, — вздохнул Мацумото. — Я уже говорил об этом. У заказанного мною… э-э… клиента — ведь это у вас называется «клиент», не так ли? — должен быть полностью уничтожен мозг. Только и всего. При этом ни в коем случае не должна быть утрачена возможность быстрого опознания клиента. После того как…
Что ж. Условие можно было оценить как странное. Но лично для Гая Дансени оно было не просто странным. Оно было интересным. Весьма интересным. У Стрелка были все основания считать так.
— И такое условие вы называете простым? — с тенью иронии в голосе спросил он.
В его планы вовсе не входило быть сговорчивым партнером.
— Понимаю, что такая постановка проблемы… м-м… отсекает вам массу возможностей, — пожал плечами дядюшка Акиро. — Но ведь и не делает задачу невыполнимой?
— Все зависит от фактора времени, — терпеливо объяснил Гай. — Какими сроками я ограничен?
— Вас устраивает неделя?
— Две, — как можно более жестко парировал Гай.
Господин Мацумото прикрыл глаза и некоторое время предавался размышлениям. Процесс этот сопровождался малозаметным движением обрюзглых губ — словно владелец «Космоверфей» что-то подсчитывал в уме. Или просто жевал леденец.
— Но не более, — голосом, в котором прибавилось жесткости, ответил он.
— Скажем так. — Гай перешел на деловой тон. — Я укладываюсь в четырнадцать суток. Можете начать отсчет с момента окончания нашей, гм… беседы. Естественно, что я, так же как и вы, не заинтересован в том, чтобы тянуть время. Так что если смогу, то уложусь и в более короткий срок. Надеюсь, это вас не огорчит?
Его слова почему-то необыкновенно развеселили дядюшку Акиро. Впервые за время их короткого знакомства старый японец расплылся в искренней — от всей души — улыбке. На его смахивающем на пельмень-переросток носу выступили бисеринки пота, и магнат промокнул их салфеткой.
— О, нет, господин Максимов… Нет… Кто угодно может быть огорчен этим, но только не я… У меня, господин Максимов, просто не будет возможности огорчаться…
— Вот и чудесно, — резюмировал происшедший обмен мнениями Гай. — Теперь я хотел бы знать все параметры клиента. Вы хорошо знаете этого типа?
Снова безудержное веселье овладело господином Мацумото. И снова ем» пришлось промокать салфеткой свой пористый нос. Гаю это веселье очень не понравилось.
Очень.
— Поверьте, господин Максимов, — ласково вымолвил он. — Поверьте… Никто не знает «этого типа» лучше меня… Дело в том, господин Максимов, что вашим клиентом является не кто иной, как Акиро Мацумото, сидящий перед вами..
Последовала недоуменная пауза.
— Простите, но вы путаетесь в терминологии нашего дела, — определил, наконец, Гай. — Вы, господин Мацумото, являетесь заказчиком Клиентом называют обычно типа, подлежащего… э-э… устранению.
— Никакой путаницы, господин Максимов, — помахал в воздухе салфеткой дядюшка Акиро. — Именной и подлежу устранению. Именно с Акиро Мацумото и должен произойти несчастный случай. Вас это удивляет?
Разумеется, это удивляло Гая. «Удивляло» — не то слово. Ему показалось, что его мозг взболтали электрошейкером — как взбалтывают коктейли в барах вроде «Мамбы», что на далекой Прерии (у Стрелка были свои причины надолго запомнить тот бар). Но профи лишних вопросов не задают.
— Удивляться не входит в мои контрактные обязательства, — ответил он, означив свое отношение к делу кривоватой улыбкой. — Я только должен быть уверен в том, что не ослышался.
— Вы не ослышались, мой друг.
Мацумото извлек из-под стола и водрузил себе на колени плоский кейс, открыл его и достал на свет божий объемистый конверт из желтой манилы. Конверт он протянул Гаю
— Вот здесь вы можете найти все, что касается вашего клиента. Кроме разве что налоговой декларации.
Господин Мацумото позволил себе снова улыбнуться.
— Текущий адрес, каналы связи — в том числе и непрослушиваемые — данные последнего медосмотра, режим дня, деловое расписание на месяц вперед… И многое другое.
Гай недоуменно повертел конверт в руках. Положить его ему было некуда. Он пристроил слишком заметный вещдок у себя на коленях. Впрочем, никто и не подумал обращать внимание на манипуляции двух вполне пристойного вида посетителей за столиком в углу.
— Что ж, похвальная предусмотрительность, — признал Гай. — Разрешите, однако, задать вам пару вопросов. Чисто технических.
Мацумото наклонил голову в знак готовности выслушать собеседника.
— Копперхед… Он в курсе содержания вашего заказа?
— Хороший вопрос, господин Максимов… Я как раз собирался затронуть этот аспект дела… Я, простите, не в курсе ваших отношений с господином Достархановым. Но, если это возможно, постарайтесь оградить его от знания того, о чем мы договорились с вами. Я обещал выставить вам только одно условие… Нижайше прошу извинить меня. Это второе, дополнительное условие. Если господин Достарханов будет настаивать, можете смело сослаться на меня. Кроме того, в том пакете есть мое письмо, адресованное ему лично. Вручите его адресату после… После выполнения ваших контрактных обязательств. Там даны полные и исчерпывающие объяснения… Ваш второй вопрос?
— Я… Я должен буду предупредить вас, перед тем как?..
— Вовсе не должны, друг мой, — с весьма натуральным равнодушием ответил Мацумото. — Я давно уже привык к тому, что жизнь полна неожиданностей. Смерть — только одна из них. И я всегда готов к ней. Это у меня от предков. Вы знакомы с кодексом «бусидо»?
— Не могу похвастаться этим, — вздохнул Гай.
— Очень жаль. Рекомендую вам почитать что-нибудь толковое на эту тему. Это укрепит ваш дух и поможет совершенствоваться в своем деле… А о моих чувствах не беспокойтесь. Мне ведь будет совершенно безразлично — был я предупрежден или нет — уже в следующий миг после…
— Ну что же… — Гай еле заметно пожал плечами. — На данный момент задача мне ясна. Если у меня возникнет необходимость, то я свяжусь с вами…
— Только по одному из надежных каналов, господин Максимов. Они особо отмечены в списке — там, в пакете…
Мапумото умолк на минуту. Он созерцал поверхность недопитого кофе в своей чашке так, словно ожидал прочесть на ней пророчество неведомого оракула. Потом снова поднял взгляд на Гая. Взгляд этот был весьма жесток.
— Скажите… — начал он. — Скажите, пожалуйста, ваше знакомство с Митико… Оно произошло с подачи господина Копперхеда? Будьте откровенны. Прослушивание здесь исключено.
— Отвечаю вполне откровенно, — с легким раздражением ответил Гай. — Копперхед здесь ни при чем. Лично я считал, что это ваша подставка.
Мацумото задумчиво глядел на него. Сейчас он напоминал уже не бульдога, а грустную, прожившую долгую и непростую жизнь жабу.
— Хочу вам верить, — холодно заключил он. — В любом случае вы понимаете, что это знакомство следует немедленно прервать. Было бы весьма неосторожно… Девочка совершенно не в курсе..
— Да, я это понимаю.
С сожалением поглядев на так и недопитый кофе, Гай поднялся из-за стола.
— Я понимаю это, а также то, что для того, чтобы ходить в знакомых вашей племянницы, я обладаю слишком плохой репутацией… По крайней мере в ваших глазах…
— Хорошо, что вы понимаете и это…
Гай коротко поклонился в знак того, что встречу можно считать законченной, и был удостоен в ответ еле заметного кивка дядюшки Акиро. Повернувшись с несколько излишней резкостью, он направился к выходу. Проклятый чересчур приметный желтый конверт ему удалось запихнуть в объемистый внутренний карман пиджака. Заодно он выключил видеомаг. Машинка сделала свое дело.
Пройдя сквер, отделявший «Ту сторону» от набережной,
Гай немного попетлял по здешним улочкам и, поймав наконец такс и — автомат, без особых приключений добрался до ближайшего салона Сети.
Первым делом он сбросил на отдельную дискету видеозапись, сделанную в «Той стороне». Проверил ее качество и зашифровал. Замаскировал запись ничего не значащими файликами. Файлики надергал тут же — из местной сети, но не совсем уж втемную, а такие, которые хотя бы формально могли вызвать у него интерес, — чтобы все это не выглядело подозрительной туфтой. Конечно, на весомое, юридически признанное свидетельство такая запись не тянула. Такой фильм мог быть изготовлен за сравнительно небольшое количество баксов даже кустарем-одиночкой. Был бы хороший компьютер и подходящий софт. Но, чтобы при случае отмазаться от, скажем, Копперхеда, это кино годилось. Да и самому Стрелку стоило еще раз внимательно прокрутить его, чтобы на спокойную голову проанализировать престранный разговор с дядюшкой Акиро.
Следующим номером программы были детективы Террановы. Оставив пустые размышления, Гай вызвал на экран монитора меню давешней базы данных по лицам, допущенным в Санта-Фините к занятию частным сыском. Это был маленький, родной ему мирок — склочный и дружный одновременно. Выбирать, так или иначе, не приходилось — только в нем, в этом мирке он мог найти хоть кого-то, на кого можно было положиться в начинающей раскручиваться, полной неожиданностей игре. После пары часов довольно плотной работы он почувствовал, что более или менее готов к тому, чтобы завтрашним утром начать игру уже по своим правилам. Но и выжатым лимоном он себя тоже почувствовал.
Прямо из салона он вызвал такси гостиницы. В огромном, пустоватом фойе находился только один человек. Гай случайно заметил его, бросив рассеянный взгляд на шеренгу пустых кресел, выстроившихся вдоль украшенного голог-рафическим панно стены.
В одном из них — крайнем справа — дремала Митико.
Глава 2
БОГ ЗЛЫХ ДЕЛ
Бар «Ротонды» был невелик и весь, кроме стоики с сиденьями-насестами, умещался на балконе второго этажа, с той стороны гостиницы, где она выходила на остывающую после дневной жары Музейную улицу — всю слепленную из мелких кафе, бутиков и маленьких — в пару комнат — музеев, экспозиций, галерей. Спиртное было, видно, не в чести у постояльцев «Ротонды»: бар был почти пуст.
«Небось на «Смирновскую» нацелился? — сурово спросил Шишел своего внутреннего демона. — А вот тебе джину елового — не хошь? Его из-под пушки много не выпьешь Оно так и надо: дело у нас в самый раз такое, что расслабляться не след! С Фугу время коротать — не подковы разгибать…»
Нет — кто ж говорит? — бывало дело, что и «джином еловым» набираться случалось Шишелу преосновательно. Но сейчас не тот был случай, чтоб расслабляться, и, когда часы на Ратуше принялись отбивать девятый час вечера, лишь вторые пятьдесят грамм отдающего можжевеловым настоем напитка плескалось вокруг кубиков льда в стакане Шишела, внушая презрительное отвращение его глубоко неудовлетворенному внутреннему демону.
Время истекало.
Шишел откинулся на спинку стула, придал лицу как можно более благостное выражение и стал с тихой ненавистью обозревать ту часть Музейной улицы, которая была видна с балкона «Ротонды». Улица была пуста. Чертов Фугу и не думал появляться в положенное время в положенном месте.
«Ладно, снова ты подвел меня, образина черная! — подумал Шишел. — Но, видит бог, в последний раз!»
Еще минуты три он обдумывал: самому ли спустить шкуру с чертова придурка, сдать его полиции или просто навести на него ребят Папы Карло. Последний вариант представлялся наиболее привлекательным. От утомительных размышлений его отвлек тонкий свист.
Раздавался этот свист откуда-то снизу, и Шишелу пришлось допить джин, выйти из-за шаткого столика и свеситься с балкона для того, чтобы сподобиться видеть притаившегося под навесом черного жулика Фугу, подающего ему какие-то отчаянные знаки. Дмитрий не сразу понял, что тот на пальцах показывает ему какие-то цифры и отчаянно тычет в сторону гостиницы. «Три, четыре, семь, — выкидывал на пальцах придурок. — Три, четыре, семь!» Оставалось предполагать, что речь идет о номере гостиничных апартаментов.
«Спрятался он здорово, — мрачно умозаключил Шишел, — Мало кто его заметит в нише той дурацкой — вот разве что половина народу, что по улице бредет — по противоположной стороне. Только и всего. Изуродую дурня!»
Впрочем, Музейная была пуста в этот поздний по здешним меркам час. С другой стороны, Шишела несколько озадачило то обстоятельство, что у Фугу не было с собой мешка. Мешок должен был быть непременно. Шишел скроил Фугу гримасу, означавшую, что опасности нет и все идет по плану. Вернувшись к столу, он оставил чаевые на старомодном бумажном кружке-подстаканнике и не торопясь пошел по гостиничному коридору. Номер 3—35 он благополучно миновал и, убедившись, что сигнализация отключена, вошел в незапертую дверь номера 3—47.
* * *
Гай не стал будить притомившуюся японочку. В конце концов, на лбу у Митико не было написано, что она дожидается тут именно его. Могли же у нее быть в «Эдельвейсе» и другие дела? Обещание, данное дядюшке Акиро, надо было выполнять. Да и вообще — в сложившейся ситуации не стоило осложнять себе жизнь.
Он торопливо нырнул в кабинку лифта и через пару минут стоял перед дверью своего номера. Перед тем как сунуть ключ-карточку в щель замка, он чуть замешкался.
«Если сейчас, когда я войду внутрь, на перилах балкона, как на насесте, снова будет сидеть Копперхед, я не удивлюсь, — сказал он себе. — Видит бог, не удивлюсь…»
Но предчувствие обмануло его. Никто не ждал его ни на балконе, ни в самом номере. Вздохнув с изрядной долей облегчения, Гай сел за стол и включил терминал
Стоило, однако, поторапливаться. Того и гляди проснется в вестибюле симпатяга Митико и, сообразив, что «Рео Мисимава» мог уже пройти в свой номер, не заметив ее, беднягу, ломанет, чего доброго, сюда, к нему в номер. Кстати, что ей действительно было надо от него? Отношения, сложившиеся между ней и «Рео» за короткое время знакомства, были пока достаточно далеки от интимных. Возможно, в «Эдельвейсе» у нее и впрямь был какой-то другой интерес.
Но надежда эта оказалась иллюзорной. Гай не успел еще плеснуть себе в чашку наспех заваренного кофе, когда терминал зажурчал сигналом вызова.
В углу экрана тут же возник украшенный мигающим вопросительным знаком запрос «Абонент готов к разговору? Да/Нет». Гай торопливо кликнул курсором по «Нет», и компьютер, как водится, сообщил ему, что переключает вызов на автоответчик. В другом углу экрана появилось дополнительное окошко, в котором виднелось обеспокоенное личико племянницы господина Мацумото. Гая она, естественно, не видела. На экране перед ней, скорее всего, был вывешен «флаг», приглашающий воспользоваться услугами автоответчика.
«Абонент отсутствует, — уверенно соврал ей компьютер, видимо копируя текстовое сообщение, — Оставьте ваше послание на автоответчике. Можете воспользоваться клавиатурой. Ваше время не ограничено».
— Послушайте… — торопливо затараторила Митико. — Послушайте, Рео, у нас с дядей неприятности…
Способность хотя бы изредка выговаривать «эл» она напрочь утратила — видимо, от волнения.
— Только не говорите дяде Акиро… — продолжала сбивчиво гнать свой текст Митико. — Его… Его убьют… Хотят убить… Вы… Вы с этим связаны… Вы можете помочь… Меня нашел один человек. Он просил меня связаться с вами… Сделайте это через меня. Вот мой канал…
Митико уставилась куда-то вниз, видимо на клавиатуру, и на экран цифирка за цифиркой вылез восьмизначный номер канала.
— Звоните мне обязательно… — с надеждой в голосе взмолилась Митико. — Вы ведь позвоните, да?
Гай готов был поклясться, что на глазах у японки поблескивали слезы. Видимо, она очень любила своего дядю.
Митико тем временем ткнула там, на своей стороне экрана, во что-то невидимое, и ее окошко исчезло с дисплея. Компьютер осведомился у Гая, стоит ли сохранить запись разговора и если да, то на каком устройстве. Запись Гай сбросил на свой карманный комп, после чего со словами «Ну, вы даете, «азиатские тигры»!..» откинулся в кресле и попытался упорядочить в голове всю свалившуюся на него за этот день кучу информации.
Относительно легко было понять движущие мотивы Копперхеда: он думает, что заполучил в свое стойло классного специалиста по организации «несчастных случаев», и теперь собирается вовсю использовать его по назначению. Сдавать в аренду заказчикам за солидные бабки. Такой у него бизнес. И, в сущности, не так уж и удивительно, что специалистов для этого бизнеса он ищет так далеко отсюда — на Седых Лунах. Если разобраться, то где же еще их искать?
Сложнее обстояло дело с дядюшкой Акиро. Если человек надумал «сыграть в ящик», то почему бы ему не посетить хоспис на Гарроте, где эвтаназия по желанию пациента разрешена и обходится недорого — вкупе со всеми сопряженными с ней обрядами? А мог бы и просто наглотаться таблеток или пустить себе пулю в лоб. Заодно исполнилось бы и его главное условие — мозги уж точно разлетятся мелкими брызгами. Стоит только калибр выбрать подходящий. Кстати, это зацепка — странная необходимость разрушить мозг. Займем этим наше подсознание… Что до сложностей с наймом специалиста по несчастным случаям, то тут не надо быть гением, чтобы просечь ситуацию.
Скорее всего, речь идет о страховке. Вряд ли заболевание неизлечимое. Сейчас даже люди среднего достатка могут позволить себе роскошь не помирать от рака и годам к семидесяти накапливаю сумму, достаточную для среднего качества реювенилизации. Нет… Видно, дела «Космоверфей Мацумото» не так уж хороши, как это представляют СМИ. Возможно, компаньоны сильно давят на дядюшку Акиро. А скорее, люди «якудзы». Тогда все становится на свои места: в случае доказанного самоубийства любая страховка горит синим пламенем. Разве что будет доказана невменяемость самоубийцы. Только вот остается темным этот момент с обязательным условием разрушить мозг клиента…
Ладно, не все сразу.
Есть еще кое-что, над чем стоит поломать голову. Главным образом над неожиданным появлением Митико и ее престранным звонком. Что за неведомый благодетель предупредил ее о грозящей любимому дядюшке беде? И откуда у него информация о том, что в дело вовлечен «Рео Мисимава»? Утечка от Копперхеда? Но тогда к чему предложение контакта? Попытка перекупить?
Впрочем, этот вариант не подлежит рассмотрению. Копперхед был бы последним ослом, если бы не установил прослушку терминала в номере своего подопечного. Придется честно поделиться информацией с господином Достархановым. И пожалуй, медлить с этим не стоит. Это вызовет недоверие. Нам этого не надо.
Почему-то у Стрелка заныло сердце при мысли, что он крепко подставляет Митико. Она так смахивала на беззащитного и напуганного зверька только что, на экране…
«Спокойно… — сказал себе Гай. — Спокойно. Копперхед уже в курсе, скорее всего. Ты никого не предаешь, Стрелок. Ни-ко-го… Что до того, что ты не спешишь с докладом, так Мовлади сам виноват — не удосужился оставить свои координаты. Будем ждать, пока шеф сам соизволит выйти на меня. А пока…»
Он повертел в руках желтый конверт и понял, что голова у него уже не варит. Сунул конверт в ящик стола, проглотил, словно лекарство, остывший кофе и, не раздеваясь, грохнулся в кресло. Интуиция подсказывала ему, что спать придется недолго.
Тому, что в номере его ждали, Шишел не удивился Джо Бюсси — Перхоть — и должен был быть здесь — зайти сюда без свидетелей, воспользовавшись электронной отмычкой, и ждать.
Меньше всего Бюсси походил на уголовника. Скорее уж на средней руки интеллектуала — нарочито немодно одетый и хмурый. Ролью своей в происходящем спектакле он явно тяготился. Он молча кивнул Шишелу, молча указал ему на кресло и все так же молча запер за ним дверь. Через пару минут в эту дверь поскребся Фугу.
Мешок был уже с ним.
Никогда и ни у кого Фугу доверия не вызывал. Всегда и везде он вызывал лишь симпатию — типичный персонаж водевиля: чернокожий жулик-неудачник. Глядя на него, невозможно было сердиться. Вот и Шишел забыл уже о тех серьезных намерениях, что обуревали его пять минут назад. Был Фугу, безусловно, симпатягой. И был он наемным убийцей.
Никто из собравшихся в чужом номере гостиницы не проронил ни слова. Шишел молча запер за Фугу дверь, а тот — жестом фокусника — извлек из-за спины брезентовый мешок и предъявил его на всеобщее обозрение. Бюсси чуть нетерпеливо поднял бровь и жестом пресек попытку Фугу водрузить мешок на журнальный столик. Тот послушно грохнул его на покрытый синтетическим ворсом пол, жестом и мимикой заверил присутствующих в том, что все окей, и принялся извлекать из мешка пластиковый куль
Шишел не очень внимательно следил за его манипуляциями — он слишком хорошо знал, что достанет черная образина из пластика. Он предпочел внимательно следить за лицом заказчика — на это реагируют по-разному бледнеют, отворачиваются, убегают в туалет блевать, бывает, падают в обморок.
Реакция Бюсси была нестандартной: на его сухой физиономии отразилось недоумение.
Выложив товар поверх скомканного пластика — чтобы, не дай бог, не запачкать ковер, — Фугу всем своим видом дал понять, что свое дело сделал и теперь ждет оговоренного вознаграждения, а именно — стал энергично потирать безымянным пальцем левой руки (он был левша) о большой и намекающе причмокивать. Так вот. «Чмо-чмо-чмо-чмо…» Тут Бюсси наконец подал голос.
— Что «чмо-чмо-чмо-чмо», скотина? — зло передразнил он черномазого жулика. — Что ты принес, урод?!!! Он резко повернулся к Шаленому:
— Что принес их человек? Я же им давал фото!
Шишел опустил глаза на товар. Не требовалось справляться по фотографии, чтобы понять, насколько эта доставленная Фугу и небрежно отделенная от отсутствующего здесь туловища голова курчавого и бородатого мулата не соответствовала описанию головы того лысоватого, светловолосого скандинава, за которую был уже выплачен господину Бюсси весьма внушительный задаток. Голова, зажмурив мертвые глаза, мечтательно скалилась у ног озадаченных партнеров.
Бюсси молча переводил взгляд с Фугу на Шаленого и обратно. Глаза его были совершенно прозрачны. Правую руку он держал в кармане пиджака. Шишел не углядел, когда он успел ее туда определить. Дыхание у него сперло.
— Вот что, — очень четко произнося слова и не вынимая руку из кармана, сказал Бюсси, — я выйду, а вы тут разберитесь… Когда закончите — постучите.
И, не поворачиваясь к партнерам спиной, он попятился к двери спальни, все так же — задом наперед — шагнул в нее и, быстро захлопнув дверь, запер ее изнутри.
Защелка двери еще не успела сработать, когда ствол «беретты-турбо» уперся в низкий, наморщенный лоб Фугу. Как показалось Шишелу, ему удалось-таки опередить молниеносное движение рук бандита — одной к заднему карману грязноватых брюк, другой — за пазуху. Шаленый молча, тычками ствола, отогнал придурка к стене и заставил упереться в нее руками.
— Ноги дальше! Еще дальше! — скомандовал он и, дождавшись исполнения команд, обыскал незадачливого исполнителя ответственного заказа.
На пол полетели нож, удавка, пачка презервативов и отмычки.
— А теперь, Фугу, — распорядился Шишел, — подробно, очень подробно объясни, как это случилось…
— Б-бюсси сам виноват! — агрессивно всхлипнул Фугу. — Он п-передал к-карточку Д-додо. А тот м-мне не дедоверил… Д-дал описание н-на словах… Откуда этот хрен там взялся — не з-знаю… Я все как надо деделал… В-влез в н-номер. Д-дождался, п-пока этот… п-пока этот в-вошел, потом его…
— Ты ему и препарат ввел, ишак? — скорее констатировал, чем спросил Шишел.
— П-препарат? — не понял сперва Фугу. — Я-я? А-ага… Я в-все… Как было договорено… С-сначала — по кумполу, п-потом отволок его в в-ванную и т-там… Ведь Д-додо к-карточку н-не…
Шишел, не говоря ни слова, снова уперся ему стволом в голову. На этот раз — в затылок.
— Мало того, кретины, что вы меня в мокрое дело втянули! Так вы еще и настолько идиоты, что не того, кого надо, прирезали!
Он с наслаждением дал Фугу под ребра. Тот глистом заизвивался у стены.
— Труп… Труп куда дел? — осведомился Шишел. — Так в ванной и оставил?
— Н-нет, ч-что ты?! — взвился Фугу. — Я в-все — по инструкции. Т-там — в номере — х-холодильник здоровый И м-места в нем — пропасть. Я его — т-туда. С-сутки не найдут. Или д-двое… И в ванной — все замыл… А ш-шприц — у-уничтожил…
Шишел снова двинул дурня под ребра и добавил по почкам. Фугу было пал на четвереньки, но Шишел удержал его за густую шевелюру, мордой к стене.
— Не найдут, рожа?!! Вот если б хозяина номера ты пришил, его и впрямь искали бы больше суток. А теперь он, голубчик, живой и здоровый с гулянки в свой номер уже с час как заявился, должно быть. И первым делом, думаю, в холодильник за пивком полез — горлышко промочить…
— И в самом деле нехорошо получается, — признал Фугу.
— Вот что. — Шишел энергично поддернул сползающего по стенке бандита за волосы и подбодрил его крепкой затрещиной. — Мое дело маленькое — товар с планеты вывезти и доставить покупателю. Перхоть — тоже, его дело — сторона. Он только на месте действия выполнение заказа контролирует и проплачивает. Заказ от него принимал Додо. На вас с ним должок и повисает. Мне по фигу. Неделю жду, потом сматываюсь отсюда к чертовой матери! А теперь забирай брачок и вали отсюда на все четыре стороны. И мне на глаза не попадайся. Только через Бюсси. В крайнем случае, пусть Додо сам на меня выйдет. Только не твоя рожа поганая.
— А-а-а?.. — Фугу скосился на мечтательно скалящуюся голову.
— У-нич-то-жить! — решительно распорядился Шишел. — И чтоб по счету «три» ни тебя, ни ее тут не…
— Понял! — Фугу сглотнул слюну и, присев на корточки, неуловимо-быстрыми движениями стал хватать с полу и рассовывать по карманам свое, выброшенное из них при обыске хозяйство.
— Р-р-р… — начал Шишел.
И отсеченная голова исчезла в пластиковом пакете.
— Р…р-р-раз! — сосчитал Шишел. Пакет исчез в мешке.
— Два! — сурово произнес Шаленый.
Мешок оказался в руке у Фугу, а сам Фугу — у двери.
— Два с половиной!
Дверь резко отворилась, и на пороге ее возникла хрупкого сложения дама с сумочкой на ремешочке, перекинутом через плечо.
— Что вы делаете в моем номере, господа? — недоуменно спросила она.
«Ну и как ты выберешься теперь из этого дерьма?» — с интересом спросил у Шишела внутренний демон.
* * *
Некоторое время Гай не мог понять — снится ему Копперхед или действительно сидит на диване чуть поодаль и рассеянно созерцает тусклый провал гол о графического экрана ТВ. Уловив начавшееся в кресле шевеление своего подопечного, проклятый мафиози устало помахал ему рукой и кивком головы пригласил обратить внимание на то, что происходило там — в этой мерцающей дыре.
Там диктор местной программы с прискорбием в голосе излагал новости криминальной жизни столицы. Рост преступности был все еще новым для Террановы феноменом, и здешние СМИ еще не усвоили той циничной бодрости, с которой излагали сообщения об убийствах, изнасилованиях и ограблениях дикторы и комментаторы всего остального Обитаемого Космоса.
В данный момент юная дикторша с гримасой, которая совершенно не шла к ее свежему личику, рассказывала об ужасной находке в одном из номеров пансиона «Кукабарра». В рефрижераторе номера, арендуемого сенатором Ринальдо Лизегангом (республика Аурелла, система Аурелла), был найден обезглавленный труп одного из эмиссаров мелеттской мафии на Терранове — Жозе Бернарди, Макаки. Полиция установила, что Бернарди был убит и лишен головы тут же, в том же помещении. Обнаружил труп и сообщил о своей находке в полицию сам сенатор Лизеганг. Однако ни в своем номере, ни где-либо еще он обнаружен не был. Органы следствия рассматривают сейчас — как равновероятные — версии о бегстве и о похищении сенатора. На экране возник полицейский комиссар и принялся бубнить нечто не слишком вразумительное о возможных мотивах совершенного злодеяния и о том, какое отношение мог бы иметь аурелльский сенатор к мелеттскому мафиози. Копперхед уменьшил звук ТВ и повернулся к Гаю:
— Поразительно, как стремительно летят в пропасть здешние нравы… А ведь на Терранову возлагались такие надежды..
Гай смог ответить на эту реплику лишь пожатием плеч.
— Ну, да ладно…
Копперхед поднялся и демонстративно повернулся спиной к экрану.
— У тебя, Стрелок, думаю, есть что сказать мне?
— Есть, — согласился Гай. — Заказчик нашел меня.
— Кое у кого сложилось впечатление, что, скорее, это ты нашел его… Как тебе удалось выйти на мисс Мацумото?
— Никак, — с досадой бросил Гай. — Тут еще бабушка надвое сказала, кто на кого вышел… Может быть, просто мир тесен..
— Ну, не хочешь, как хочешь… — вздохнул Копперхед. — Чужие ноу хау я привык уважать. Главное, заказ-то ты принял?
— А что, у меня была возможность не принимать этот заказ? В моем положении?
— У тебя, Стрелок, прекрасная манера — совсем как у одного моего знакомого с Террамото — отвечать на вопрос вопросом…
— Да, я вынужден был принять заказ — если вам так больше нравится, — равнодушно переформулировал свой ответ Гай, — Срок — две недели. Мацумото уже проконтактировал с вами?
Он акцентировал это свое «вы», выставленное в пику фамильярному «тыканью» Копперхеда.
— Это уже мое дело, Стрелок, — раздраженно оборвал его Копперхед. — Ты лучше скажи, кто у нас виновник торжества?
— Этого я не могу сказать никому. Гай нервно выпрямился в кресле:
— Это условие заказчика. Ничего не могу поделать. Это профессиональная этика.
Копперхед неожиданно изменился. Гай, конечно, предвидел резко негативную реакцию пахана, но все же не такую. Господин Достарханов стал похож на глубоководную, отменно колючую рыбу, неожиданно поднятую на поверхность.
— Что за дурь?! — прошипел он. — Много берешь на себя, Стрелок!
Гай покосился в угол, где незаметно притулилась все еще упакованная в пластик с фирменными наклейками бейсбольная бита.
— Не кипятись, Коппер, — резко парировал он наметившийся наезд, тоже соскользнув на «ты». — Какое тебе, в сущности, дело до таких технических деталей? У нас тут не вендетта какая-нибудь. У нас — коммерция…
— Вот как ты заговорил, сучонок! — взвился Копперхед. — Да ты хоть соображаешь, во что мы можем влететь?! Ликвидация ликвидации — рознь! При одинаковых расценках — выхлоп очень разный. Одно дело — по криминалу, другое — по коммерции… И совсем третье — по политике! В одном случае всем — наплевать и растереть. А в другом — под землей найдут и на собственных кишках повесят! А ты кочевряжишься — «профессиональная, мать ее ети, этика»!.. Чтобы больше ты у меня…
— Тем не менее обойдешься, Коппер! — с прежней резкостью оборвал его Гай. — Перетопчешься. У меня, знаешь, своя голова на плечах. И в петлю я эту голову совать не стану. Если я взял заказ, все остальное — мое дело. Могу тебя успокоить…
Он кривовато улыбнулся.
— Не тебя Мацумото заказал. Не тебя… Копперхед неожиданно рассмеялся:
— Ты мне все больше нравишься, Стрелок… Ладно, хочешь работать в режиме свободного полета — лети. Но если проколешься — весь спрос с тебя.
— Сейчас я тебе понравлюсь еще больше, — мрачно предупредил его Гай. — Ты с разговорчиком нашим с Митико ознакомился, надеюсь?
— Это с тем, что четыре часа назад был? Гай справился по часам.
— Да. Других не было.
Копперхед тяжело опустился в кресло:
— Это другое дело.
— Вот именно, что другое.
Теперь Гай стоял перед Копперхедом, и тому приходилось смотреть на него снизу вверх. Это давало Стрелку преимущество — хотя и мизерное, чисто психологическое к тому же.
— Так кто у кого под колпаком ходит? — резко спросил он. — У кого утечка? И кто в наши дела лезть начинает?
— Пожалуй, тебе, Стрелок, стоит выйти на мисс Мацумото. Тем более что вы с ней вроде неплохо сошлись…
— Тут опять облом, шеф, — подпустив в голос искреннего огорчения и возвратившись к вежливому «вы», сообшил Копперхеду Стрелок. — Старый пень категорически против того, чтобы наши с ней отношения продолжались. И его можно понять.
— А кто, собственно говоря, просит тебя рапортовать дядюшке Акиро о твоих — чисто деловых — контактах с дорогой племянницей? — пожал плечами Копперхед.
— Ну, шеф, от вас я такой наивности не ожидал! — искренне признался Гай. — По части конспирации у этого дядюшки дело поставлено, на мой взгляд, не хуже, чем в вашей конторе. И все каналы связи любимой племянницы он прослушивает, без всякого сомнения. В том числе и этот вот звоночек… Он может обойтись Митико очень и очень дорого.
Копперхед некоторое время молчал, покусывая мясистые губы.
— Ладно, — сказал он. — Мы тоже не лыком шиты. Я уже занял своих людей этим вопросиком. А ты займись им — со своей. Не обязательно же ведь ломиться на контакт с этим неизвестным джокером напрямую — через звонки и письма. Можно задействовать третьих лиц…
Эту мысль он высказал на редкость вовремя. Она полностью ложилась в ложе намеченного Гаем плана.
— Кстати, о третьих лицах, — со значением произнес он. Копперхед удивленно воззрился на него.
— Так или иначе, но мне придется подключить к делу дополнительный контингент, — деловито уточнил Гай. — Одного человечка или двух… Разумеется, на условиях их использования втемную…
— Вот как? — Копперхед скроил демонстративно-презрительную мину.
— А я — то думал, что нанимаю вполне самостоятельного мастера…
— Я и не подряжался работать в одиночку, — пожал плечами Стрелок. — Мы вообще не оговаривали такие вещи. Я же ведь не прошу под это дело дополнительных ассигнований…
— И на том спасибо… Однако…
— Я вообще не люблю распространяться о своих… технологиях. И не стал бы заводить этот разговор. Если бы не одно обстоятельство…
Копперхед молча наклонил голову, приглашая Стрелка продолжить мысль.
— Я не сомневаюсь, шеф, что ваши люди меня отслеживают — это в наше время технически несложно. Так вот, я не хочу у них вызывать излишнего удивления. А оно у них возникнет, обязательно возникнет, когда я начну якшаться со здешними пинкертонами.
— Признаться, это и меня самого здорово удивит, — сухо заметил Копперхед. — Ты, часом, не заложить всех нас собрался?
— А я сам не из их — пинкертонов — числа? — осведомился Гай. — Как-никак именно частным сыском на хлеб зарабатывал…
— Знаю я, чем ты на хлеб зарабатывал, — поморщился
Копперхед. — И чем — на масло… Он задумался на секунду-другую.
— Но что верно, то верно — частный сыск — водичка мутная… — наконец признал он. — Но зачем тебе именно в ней рыбку ловить? Еще напорешься на такое… Все-таки ты здесь человек новый… Лучше я тебе пару своих людишек понадежнее подкину..
— Простите, шеф, но лучше я буду работать с людишками той породы, которую я лучше знаю, — тоном, не терпящим возражений, произнес Гай. — И еще: необходимое условие для моей работы — доверие. Я не могу на каждом шагу доказывать вам, что не хочу вас объегорить. Достаточно того, что я просто знаю, какие в этой игре ставки. Это само по себе гарантия. Абсолютная.
Копперхеда неожиданно передернуло.
— Как? Как ты сказал?
— Я сказал абсолютная гарантия… — чуть растерянно уточнил Гай. — А что?
— Да так… Ничего.
Копперхед отвел глаза в сторону.
— Ладно. Мои люди будут в курсе. И постараются не путаться у тебя под ногами. Только учти — это последний аванс, который ты получаешь от меня.
— Я это учту. Ценю вашу понятливость, шеф.
Молча, не прощаясь, Копперхед поднялся и подошел к двери. Приоткрыв ее, оглянулся на Гая. В полутьме трудно было разобрать выражение его лица. И тем более увидеть, что там, у него в глазах.
Дверь за паханом закрылась, Гай несколько минут молча массировал свое, словно вдруг затекшее, лицо и пытался понять — удалось ли ему одержать хоть небольшую победу или он загнал себя — и не только себя — еще глубже в ловушку, выхода из которой нет и не может быть?
Он достал из холодильника бутыль здешней минералки и, не отрываясь, выпил почти литр ледяной жидкости. Странная, нервная сонливость овладела им. Он так и не запомнил, как сбросил с себя верхнюю одежду и добрался до койки.
* * *
— Служба охраны, — мрачно уведомил Шишел мадам, столь неожиданно свалившуюся на его голову. — Агент Сатановски, к вашим услугам.
Сроду ему не пришло бы в голову назваться такой фамилией, но именно на нее была выписана его ксива. Которую, при сложившихся обстоятельствах, могли с него и востребовать.
Левой рукой он достал из нагрудного кармана жетон охранника, поднес его к глазам хозяйки номера и спокойно вернул его на место — прежде чем та смогла бы разглядеть на внушительного вида железке герб Малой Колонии и витиевато исполненную надпись «Служба межбанковских перевозок Роланда». И Малая Колония, и расположенное в ее столице заведение Роланда в природе существовали и даже процветали — но за много световых лет от номера 3—47 гостиницы «Ротонда». Правой же рукой Шишел очень своевременно упер ствол своей «беретты» под подбородок шарахнувшегося от неожиданно открывшейся двери Фугу. Запоздай он с этим, события могли бы приобрести и вовсе худой оборот — черный пройдоха уже сообразил, что преграды к пути на свободу субтильная мисс не представляет. «М-м-м… Неплохой ход, — прокомментировал его действия внутренний демон. — Глядишь, и разминешься-таки с каталажкой…»
— Сигнализация сработала, — устало пояснил Шишел все еще слегка остолбеневшей мадам. — Но мы вовремя поспели и застукали гада. Посмотрите внимательно — не успел ли он взять что-нибудь из ваших ценностей?
За его спиной еле слышно лязгнул замок в соседнюю комнату.
«Только Бюсси здесь и не хватало…» — зло подумал Шаленый.
Но за скользким звуком отпираемого затвора не последовало скрипа открываемой двери. Видно, Бюсси притаился за ней, выжидая чего-то.
Мадам не уловила постороннего шума — она расхохоталась несколько истерическим смехом и, только подавив его, вымолвила:
— Гос-с-споди! И эту гостиницу мне порекомендовали как одну из самых тихих! Что же тогда у них творится в шумных отелях?! Господи, чем здесь так пахнет?
Пахло в номере не чем-то. Пахло Фугу.
— Право, не знаю, мисс-с-сис… — ответствовал Шишел, усмотревший, наконец, обручальное кольцо на соответствующем пальце хозяйки номера, — Но у нас это первый случай за пять лет! Смею вас заверить. Так все-таки…
— Нет, — беспечно взмахнула рукой миссис. — Он не мог меня ограбить. Я только что приехала. Мой багаж… да вот и он…
В дверь вкатился старый знакомый Шишела — сервисный автомат серии Е—18. Чертова железная чурка, груженная чемоданом, тремя баулами и парой здоровенных коробок — фирменных, от «Хэрродс».
— Приветствую вас, са-а-аг… — произнес он так, как будто никого другого, кроме Шаленого, Встретить здесь и не собирался.
Это было кстати.
— Куда поставить ваш багаж, маэм? — продолжил Е—18, адресуясь уже к хозяйке номера.
— Сюда, — распорядилась «маэм».
— Я проверю соседнее помещение, — предупредил Шишел, придерживая порывающегося дать тягу Фугу за III кирку.
В такой спарке с проклятым прохиндеем он приблизился к двери и отворил ее.
«Представлю Бюсси своим помощником, — доложил Шаленый внутреннему демону. — Надеюсь, он сообразит подыграть мне. А если начнет с ходу пороть хреновину, вырублю на фиг и скажу, что, видно, сообщник…» Демон одобрил такой план.
Изобразив на физиономии молчаливый призыв «Заткнись!!!», Шишел рывком отворил дверь и окинул взглядом спальню. Она была совершенно пуста.
Скрутив ворот рубища Фугу так, что тот удавкой перехватил лихому человеку горло, Шишел, кряхтя, заглянул под кровать и решительно ничего там, не нашел. Ничего не нашел он и в стенных шкафах. И только незапертое окно позволяло догадаться о том, куда черти унесли предусмотрительного Бюсси. Шишел осторожно выглянул наружу.
«Етитна сила!» — только и вымолвил он, узрев далеко внизу брусчатку, освещенную мягким светом уличных фонарей и витрин.
И вверх и вниз от окна простиралась абсолютно гладкая стена без малейших признаков карниза или какого другого архитектурного непотребства. Впрочем, и трупа Бюсси не наблюдалось на всем обозримом пространстве там, внизу.
— Тут есть о чем подумать, — задумчиво заметил Шишелу его демон.
— Хрена думать-то! — зло оборвал его Шаленый. — Когти рвать надо с энтого места! И чем скорее — тем лучше!
— Х-х-х… Хр-р-р… — сказал Фугу и рухнул на колени. Глаза у него не то что вылезли на лоб, а скорее готовы были уже взобраться на макушку.
— Господи, вы задушите этого несчастного! — испуганно залепетала опасливо заглянувшая в спальню мадам. — Немедленно отпустите его!
— Ничего с ним не станется! — заверил ее Шишел.
Но крутой заворот ослабил. Фугу опустился на четвереньки и принялся ловить ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
— Вы не знаете эту породу, маэм, — сурово объяснил Шишел, стараясь имитировать местный говор. — У вас найдется листочек бумаги?
— Р-разумеется… Н-но з-зачем?
— Надо, чтобы все было по правилам, маэм…
Он крепким пинком выставил за дверь замешкавшегося в номере Е—18 и предложил «маэм» присесть за стол. Прислоненный к стенке Фугу начал тихо икать. Испуганно оглянувшись на него, женщина достала из сумочки изящный блокнот, вырвала из него листок веленовой бумаги, вооружилась золоченым электрокарандашом и устремила свой взгляд на Шишела. Тот откашлялся.
— Будьте так добры, маэм, — как можно вежливее попросил он, — написать здесь в совершенно свободной форме, что вы не понесли материального ущерба от вторжения злоумышленника в предназначенные для вас апартаменты… И что вы не имеете претензий к службе охраны гостиницы. Проставьте дату и распишитесь. Только и всего. Моральный ущерб вам будет компенсирован.
Мадам (она же миссис, она же «маэм») стремительно набросала на девственно чистом листке несколько удивительно ровных строчек, подмахнула их причудливым росчерком и протянула листок Шишелу. Листок был оснащен светло-серой «шапкой» — блокнот был именной, сделанный на заказ. Шапка содержала в себе имя владелицы блокнота — Милен Д'Арси, ее адрес и коды нескольких каналов связи.
Шаленый отвесил мадам Д'Арси комплимент по поводу удивительно красивого почерка, который является такой редкостью в наше время, когда народ только и умеет, что лупить со всей дури по клавишам, и Милен согласилась, что древнее искусство каллиграфии пришло ныне в совершеннейший упадок. Шишел поместил листок во внутренний карман пиджака, поправил галстук и строгим голосом посоветовал:
— Рекомендую вам проветрить комнаты… Сейчас сигнализация временно отключена — после происшедшего, гм… вторжения. Я распоряжусь, чтобы ее включили… Но вы на всякий случай напомните администрации об этом через час-полтора. Разрешите откланяться…
Он профессионально заломил Фугу руку за спину и погнал бандита по направлению к двери. В последний момент спохватился и прихватил с пола чуть было не забытый там мешок с жутким содержимым.
* * *
В лифте он сунул мешок в оставшуюся свободной руку Н’Гамы и страшным голосом прошипел:
— Слушай, уматывай сейчас через черный ход! И от башки этой избавься как хочешь! Я с «Ротонды» этой рву когти. Передай своим, наверх, что если за четверо суток…
— Я-я… Я не знаю, к-как выйти наверх… Это только они… Д-Додо и Б-Бюсси… О-они з-знают, к-кто… О-оста-нови на в-втором. С первого мы не п-пройдем…
Шишел вдавил кнопку в панель — и вовремя: еще чуть, и лифт проскочил бы нужный этаж.
— С-сюда… — судорожно дернул головой Фугу.
Они нырнули в дверь с табличкой «Только для технического персонала». За ней скрывался тесноватый бетонный колодец, на дно которого вела крутая железная лестница. Там, внизу, виднелась тяжелая металлическая дверь. Ни души видно не было.
— В-выход здесь.
Фугу сделал указующий жест подбородком.
— Т-там открыто…
Шишел угостил Фугу основательным пинком, который помог тому преодолеть спуск с максимальной быстротой. Шаленый с трудом догнал его, прижал стволом «беретты» к стене и выдал открытым текстом все, что он думает обо всем этом.
— Знаешь, Фугу, за последнее время мне основательно досталось. И на этом свете побывал там, где тебе и не снилось, и на том — тоже. Но нигде — слышишь, сука, — нигде я не видел таких козлов, как ты, твой Додо и Перхоть долбаная. Козлы, козлы и еще триста раз козлы в натуре! Я положился на вас, за надежных партнеров имел, а вы таких дров наломали, что ни в какие ворота не лезет! Это ж надо — эти придурки еще и на мокруху решили подписаться! И ни времени мне на то, чтобы в ситуацию вписаться, не дали, организаторы хреновы, и ни о том, чтобы на хазе безопасной собраться, не почесались… Конспираторы! А ко всему еще и не того, кого заказано, замочили! И мадам эта, что напоследок в номер влезла! Это… это… Слов нет — во рту одни слюни!
Он тряхнул Фугу так, что у того голова чуть не слетела с плеч.
— Слушай, чучело! Не знаю, как вы со своим кагалом, а я — то на мокрое дело не подписывался! Я курьером ишачить взялся. Только и всего. Ты башку приносишь. И мне до лампы, откуда ты ее добыл. Я ее до Океании тараню. До главного заказчика. Бюсси тебе платит договорные, мне — аванс и пролетные. Все! Только через пол-Галактики, целых пять пересадок протащить башку отрезанную — это потруднее будет, чем ее, сердешную, просто разок напрочь отхватить. Ты пару часов рискуешь, а я всю дорогу на нервах висеть должен…
Он перевел дыхание.
— Вот что… Мне бабки позарез нужны. Вот так. Он показал, как именно.
— И деваться мне отсюда некуда. Поэтому повторяю медленно, по слогам: даю вам четверо суток… Нет, трое. И чтоб дело поправили. Если нет — под землей найду. Хоть я тут и залетный, ради такого дела — постараюсь. Ты меня знаешь. До тебя хорошо дошло?
— Т-так где ж тебя искать теперь? Если с-сам говоришь, что когти рвать будешь? — резонно возразил начавший приходить в себя Фугу.
— Эта… Вот шта… — Шишел еще раз энергично вдохнул и выдохнул, чтобы успокоить шалящие нервы. — Я тут поостыл немного… Раздумал я когти-то рвать. Нету на мне ни хрена. Мне теперь главное — от мамзельки той уклониться. А она вроде баба нескандальная. Пока суд да дело — взаперти посижу. А вы уж мне новую ксиву обеспечьте в случае чего… В общем, вот так. Вот таким вот путем… Ладно. Лети, голубь. И чтоб было все так, как я тебе объяснил. А нет…
Фугу не стал ждать популярных объяснений на сей счет и беззвучно скользнул в приоткрытую дверь. Из-за нее донесся грохот его подошв по какой-то довольно длинной лестнице.
Шишел отряхнул руки, вскарабкался по лестнице наверх и как ни в чем не бывало спустился в вестибюль гостиницы, а из него — в ночную свежесть улиц Санта-Финиты. Ноги сами привели его к каменной будке часовенки Пестрой Веры.
Зайдя внутрь, он некоторое время колебался, какому из богов принести жертву огнем — а принести ее было самое время: полночь миновала, и новые сутки уже вели отсчет своего времени. Да и недаром же в кармане у него болталась слегка обломанная для удобства ношения восковая свечка.
«Нечего голову ломать, — подсказал ему внутренний демон, — ты Богу Злых Дел молиться должен. Больше некому!»
«Это с чего ж так? — взвился Шишел. — Бар-ар-Баару одни только людей убивцы жертвоприношением кланяются!»
«Так что ж, стало быть, ты в доброе дело влип? — поинтересовался демон. — О благом помышляешь? С ними — с людей убивцами — и спутался. Их богу поклоны и бей…»
Своего демона Дмитрий привык слушаться.
Со вздохом он укрепил и затеплил свечу перед мерзким ликом Бар-ар-Баара — Решительного Бога Злых Дел.
Унылым шагом добрался до «Ротонды» и с оглядкой, чтоб не напороться на кого не надо, добрался до своего номера 3—35. Войдя в ванную, подставил голову под струю холодной воды и простоял так довольно долго. Потом поерошил коротко остриженную шевелюру сухим полотенцем, достал из холодильника недопитую водку, вылил ее в бокал — до краев, всклень, прикончил, занюхал мануфактурой, рухнул на диван и тут же заснул сном праведника.
Благодаря заметному различию между общегалактическими — двадцатичетырехчасовыми — сутками и тридцатичасовыми сутками Террановы, проснулся Гай затемно и, чтобы скоротать время до рассвета, извлек из ящика письменного стола и вскрыл конверт дядюшки Акиро. Все необходимое для выполнения заказа в нем действительно содержалось. Вот только никаких заказов выполнять Гай не собирался.
Его интересовало другое.
Например, что, собственно, понадобилось господину Мацумото за тридевять миров от его вотчины — финансово-промышленной империи, сердце и мозг которой располагались, как известно каждому, кто хоть раз в неделю смотрит ТВ, практически в самой Метрополии — на Каллисто, Европе и Ио? Провести отдых на старушке Земле старикан мог и за куда меньшие деньги и с куда большим шиком.
Впрочем, Митико обмолвилась, что любимый дядюшка не отдыхать вовсе сюда явился. Правильно, он прилетел, чтобы отдать здесь богу душу. А перед этим — вот интересно-то (Гай повертел в руках выписку из медицинской карты) — прошел курс реювенилизации в одной из клиник Террановы. В какой, кстати?
Вот ксерокс заключения кардиолога. Фирменный бланк клиники. Ясно видны адрес и код. Заключение онколога — тоже нет вопросов. Проктолог, кожник, офтальмолог — целая свора, о Господи! — все как на ладони. А вот подробнейший и непонятнейший документ — справка о прохождении реювенилизационного курса обрывается сразу после последних строчек. Ни подписи эксперта, ни адреса клиники. Забавно.
Кстати, по внешности дядюшки Акиро не слишком-то и заметно, что его омолаживали целых три… нет, почти четыре месяца. Впрочем, заметные изменения не наступают так скоро… Надолго же отлучился от дел господин Мацумото. А может, и не отстранялся вовсе, если притащил за собой секретаршей родную племянницу.
Ладно. Скормим эту проблему подсознанию. Пусть поработает на совесть. А пока…
Гай понял, что он чертовски проголодался за эту предлинную и достаточно нервную ночь. Контрастный душ и коротенькая зарядка вернули ему некое подобие той формы, в которой положено пребывать поутру порядочному частному детективу.
Сильно запоздавший рассвет он встретил в круглосуточном кафе-автомате на третьем этаже «Эдельвейса».
— Послушайте, — осведомился он у единственного посетителя сего богоугодного заведения, — не подскажете ли вы мне, в котором часу здешний народ выползает из щелей и становится к станку?
— К станку? — искренне поразился упитанный здоровяк, к столику которого пристроился Стрелок, — К какому станку?
Он даже оторвал взгляд от своего, намеченного к уничтожению, ростбифа и растерянно воззрился на Гая.
— Из каких щелей?
— Это просто так говорится, — с досадой объяснил Гай. — Я имею в виду, в котором часу в здешних офисах можно застать служащих на рабочем месте?
— А… Гм, ну да…
Толстячок промокнул рот салфеткой и, заведя зрачки под самый лоб, прикинул что-то в уме.
— Если вы доберетесь туда, куда вам надо, через полчасика-час, это будет в самый раз, — сообщил он наконец Гаю результат своих вычислений.
— Премного вам признателен, — заверил его Стрелок, скормил ползающему под ногами автомату-уборщику остатки своего завтрака и направился к выходу.
Толстячок, скроив сердитую мину, понадежнее прижал ростбиф к тарелке и принялся ожесточенно разделывать его остро отточенным ножом. Неожиданно он оторвался от этого занятия и окликнул Гая;
— Послушайте, са-а-аг! Гай обернулся.
— Мне кажется… — недовольным тоном осведомился толстячок. — Мне кажется, что вы не слишком-то уважительно относитесь к здешним людям… Так?
— Приношу им свои извинения, — с ядом в голосе ответствовал Гай и с тем и убыл Дел у него было по горло.
* * *
Проснулся Шишел, словно что-то вытолкнуло его из небытия — полного и абсолютного — и сразу из ничего вновь сотворило тем Дмитрием Шаленым, каким ему и надлежало быть — трезвым и до ужаса злым. И сна у него не было ни в одном глазу.
— Ну, с чего начнем? — осведомился он у внутреннего демона, орудуя во рту зубной щеткой и с неудовольствием изучая в зеркале состояние растительности на своем лице и голове.
«С чего ни начинай, — резонно заметил демон, — а все одно — сволочь ты распоследняя! Был человек, а стал мокрушник! Бар-ар-Баару кланяешься. И говорить мне с тобой после этого противно. С души воротит!»
Что и говорить — вел себя демон просто подло.
— Эт-то ты что?! — поперхнулся зубной пастой Шишел. — Сроду я никогда никого до смерти не… Ни ухом ни рылом… В смысле ни сном ни духом…
«Никого-о… Не~е… — передразнил его демон. — А кто вчера НТаме, что Фугу кличут, душу обещал напрочь вытряхнуть, если тебе в три дня тот товарец не доставят? А товарец-то — не леденцы мятные… Верно ведь, а? И ведь никуда не денутся Фугу этот твой с Додо своим и Бюсси? Никуда не денутся. Принесут башку заказанную как миленькие… А ведь башка эта сейчас, чай, все еще у кого-то на плечах держится… Как насчет этого? А ведь кого-то они уже на тот свет спровадили ни за что ни про что. По ошибочке… Насчет этого как? Тебе, видно, мало показалось?»
— Дык…
Сказать Шишелу было решительно нечего. Тогда — на борту космолайнера — он мог тешить себя тем, что взял на себя, в сущности, функцию простого курьера. И если кому-то далось заполучить в неведомо каких целях чью-то там голову, то жизнь и смерть обладателя этой головы от него — Дмитрия Шаленого — уже никаким концом не зависят. А теперь дело обернулось так, что именно он — никто другой — додавливает сорвавшееся было дело. Принуждает, можно сказать, своих партнеров-подельников ко второму убийству…
Впору было волком выть.
Щишел разъяренным медведем пометался из одного угла просторного гостиничного номера в другой и, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, снова, как это было с ним вчера, заклинился на тесном диванчике и подхватил с пола так и валявшуюся там — как раз под рукой — давешнюю книжицу с заковыристым названием. Загадал пару чисел и открыл слегка потрепанный томик в надлежащем месте.
«…ибо каждое наше движение и каждая наша мысль порождает бесчисленные последствия…» — прочитал он и, как и в прошлый раз, чтобы хоть как-то оценить смысл предсказанного книгой, вынужден был перечитать весь заковыристый пассаж, в котором обреталась загаданная строчка. А пассаж звучал так:
«Человек, сотворенный Всевышним, — убеждал преподобный Бонни тех, кто желал его слушать, — уже потому не имеет ни малейшего права решать за других, наделенных бессмертной душой смертных — жить им или нет, что не имеет права распорядиться даже собственной единственной жизнью, ибо лишь тот, кто поместил его душу в бренное тело, вправе определить сроки для того, чтобы найти ей иное место пребывания».
Злобный же Свистун Грогги говорил совсем другое тем, кто хотел слушать его (а надо сказать, что среди желавших за кружкой пива выслушать преподобного Бонни было много и таких, кто не прочь был за шкаликом ячменного виски прислушаться и к речам злобного Грогги, а многие из любителей внимать рассуждениям Грогги находили некий сокровенный смысл и в речах преподобного Бонни).
«Хотите вы того или нет, — говаривал Грогги, — а каждый миг нашей жизни нам приходится обрекать кого-то на смерть или дарить кому-то жизнь, ибо каждое наше движение и каждая наша мысль порождают бесчисленные последствия, изменяющие судьбы людские. И то, что наши слабые мозги не способны эти последствия исчислить, нас ничуть не извиняет! Сами знаете, ребята, — незнание закона от ответственности не избавляет. Так и должны мы проделать свой путь в этом мире, а может, и в иных тоже, всюду за собой сея и смерть, и спасение. Иного не дано нам, потому что и бездействие и даже само небытие наше есть на самом деле тоже род действия! И никуда нам от этого не деться, ребята!»
Минут пятнадцать Шаленый пытался въехать в проклятую заумь, но смысл ее неуловимо ускользал от него, оставляя в душе лишь чувство обреченности, премерзким образом дополнявшее и без того неприятное чувство собственной вины.
Шишел с опаской положил головоломную книгу точно на то место, откуда взял — на покрытый синтетическим ковром пол у изголовья дивана, плюнул на все, поставил гостиничный терминал в режим автоответчика и направился в бар, чтобы, укрепившись там физически, разрешить каким-то образом и проблемы духовные.
* * *
В баре он нос к носу столкнулся с хрупкой миссис Милен Д'Арси, которая с энтузиазмом приветствовала «агента Сатановски», окликнув его с другого конца уставленного столиками балкона удивительно звонким для такого субтильного создания голосом. Чтобы предотвратить дальнейшие непредсказуемые действия очаровательной миссис, Шишел почел за благо отозваться на зов и занять предложенное ему место визави. По открытому всем ветрам бару гулял утренний холодок, и не было большим грехом заказать двойную можжевеловую, что «агент Сатановски» тут же и сделал.
В глубине души Шишел надеялся, что мадам покинет столик, за который по ошибке сочла возможным пригласить отъявленного пьяницу. Но не тут-то было. Милен восторженно щелкнула в воздухе пальцами и повелела замершему в ответ на это в позе смирения кибер-официанту подать ей старого кальвадосу.
Шишел покосился на явно слабоватую закуску, служившую, вообще-то, ранним завтраком мадам. Он был представлен всего лишь салатом из какого-то местного лопуха местными же устрицами. Дмитрий поежился и машинально заказал себе более привычный для взрослой особи мужского пола ломоть ветчины с двойной яичницей.
— Люблю начинать свое первое утро в новых Мирах с этакого легкого… э-э… потакания своим слабостям, — сообщила Милен Шаленому. — Мне предстоит нелегкий день, господин Сатановски. В полдень — торжественное открытие… Ах да… Я ведь не сказала вам… Я прибыла сюда для участия в парусной регате… А ведь надо еще посмотреть, что за посудину приобрел для меня мой здешний поверенный…
— М-да, это, видимо, весьма романтично… — признал Шишел. — Жаль, что я не смогу присутствовать. Дежурство… Но надеюсь, регату покажут по ТВ…
Сервисный автомат бесшумно подкатил к их столику и, пискнув с предупредительной вежливостью, принялся расставлять на нем заказанное. На никелированном ограждении одной из многочисленных сервировочных полочек, которыми был оснащен робот, приютилась премерзкая тварь — гибрид жабы и летучей мыши — запорхнувший с улицы киликили.
Она тут же перелетела на спинку стула мадам Д'Арси.
С перепугу Милен остолбенела — и позволила премерзкому созданию сцапать со своей вилки насаженного на нее моллюска.
Сделав это, наглое исчадие местной фауны деликатно рыгнуло и приосанилось на своем насесте.
Мадам Д'Арси беззвучно ахнула и, пораженная, уставилась на опустевший прибор.
Ее малосимпатичная обидчица посмотрела на нее со значением и посоветовала с дьявольски знакомой Дмитрию интонацией:
— Ешь, ешь, чертова курва!
Шишел обомлел, узнав в птичке свою вчерашнюю мимолетную гостью.
«Надо же, — подумал он. — С одного раза запомнила — лягушачье отродье!»
Убедившись, что необходимый эффект достигнут, киликили подмигнула Шаленому мудрым жабьим глазом и закончила, обращаясь уже к оцепеневшей Милен:
— И мотай отсюда, пока цела!
После чего с чувством исполненного долга вспорхнула и, благополучно разминувшись с запоздало пущенным и нее предметом, убыла на просторы воздушного пространства Санта-Финиты.
— Промазали!.. — с досадой констатировал Шишел, отслеживая траекторию полета пепельницы, которая чуть было не лишила жизни «симпатичное, безвредное и разговорчивое» создание. — Простите, мад… маэм, зверушка сама не знала, что квакает…
— Не огорчайтесь, — заверила его Милен. — В кого-то я все-таки попала. Там ужасно заорали — внизу, под балконом… Слышите? Как бы не пришлось иметь дело с полицией…
— С полицией я разберусь, — сблефовал Шишел.
Блеф удался. Никакой полиции на горизонте просто не возникло. Почему — бог весть. Бездыханных тел на мостовой не просматривалось. Кибер-официант поинтересовался, кому из них включить в счет утраченный предмет сервировки, и Шишел объяснил кому.
— Вы очень любезны, — заметила Милен, поправляя прическу. — А вчера вы были просто великолепны — когда скрутили того несчастного воришку… Но вы были слишком жестоки с ним…
— О, вы не знаете эту сво… этот народец, маэм! — с совершенно искренней досадой крякнул Шишел. — Я не берусь сказать, что было бы, если бы вы в одиночку столкнулись с ним в вашем номере…
«Того несчастного воришку»! — насмешливо передразнил Милен внутренний демон Шишела. — Знала бы «маэм» Д'Арси, сколько душ отправил на тот свет этот «несчастный воришка»! Ему бы лифтером работать в том лифте, что ходит отсюда на небеса!»
— Я не ожидала, что нравы здесь ничем не отличаются от какой-нибудь Мелетты, — огорченно призналась Милен. — У Террановы совсем другая репутация…
— Да уж, — поддерживая имидж бывалого аборигена, подтвердил Шишел. — После того как Трасса дотянулась сюда и планета вписалась в этот всеобщий бардак… Извините за крепкое слово, маэм…
Что и говорить, Терранова и правда была уже не тем идиллическим раем состоятельных хозяев жизни, которым она была всего полдесятилетия назад. Нет, и в те времена здешний народ временами пошаливал. Не всем иммигрантам из других Миров Федерации удалось удержаться на плаву и та Терранова, какой ее мыслили отцы-основатели — мир состоятельных землевладельцев и промышленников, — сначала медленно, а затем все быстрее стала превращаться в типичный мир бедных и богатых, мир, принадлежащий банкам и адвокатским конторам. Мир, каких много. А уж когда небеса разверзлись для подешевевших в постимперский период рейсов космических торговцев и туристов, многие на Терранове стали поговаривать о всяких мрачных материях вроде конца света. Особенно склонны к таким разговорам были сотрудники правоохранительных органов.
Покончив с импровизированной лекцией на тему о падении нравов республики, а заодно с яичницей, ветчиной и можжевеловой водкой, Шаленый откашлялся, сослался на долг службы и, поднявшись, откланялся. Он уже отошел от столика на пару шагов, когда ставший вдруг неожиданно жестким голос Милен окликнул его:
— Задержитесь немного, Дмитрий Евгеньевич.
