ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В ней рассказывается о предприимчивости некоторых странных существ, состоящих на королевской службе

Я нарвал незабудок в одной из городских подворотен. Ранее я выяснил, что их выращивает здесь один премерзкий старьевщик с бородавкой на носу, в число любимых занятий которого входило швыряние камней в играющих неподалеку детей. Отомстив таким образом за обиженных малюток и почувствовав искреннее удовлетворение по этому поводу, я вскоре уже стучался в дверь дома Рошель де Зева, букетик я до времени спрятал за спину. Но на мой стук никто не откликнулся. В доме царила тишина. Я побродил по округе, озадаченно спрашивая себя, куда она могла отлучиться, не предупредив меня. Раньше такого не бывало. Постепенно меня стали охватывать мрачные мысли и самые дурные предчувствия. Я вернулся и постучал снова, но, поскольку никто не отозвался, я выкинул украденные незабудки, аккуратно выставил раму и влез в окно.

Дом был пустым. Он выглядел покинутым и неуютным в отсутствие красивой хозяйки, из него словно забрали живую составляющую и оставили неодушевленный скелет.

Я принюхался и ощутил запах гари. Он привел меня к разбросанному очагу, возле которого кто-то раскидал угли. Неподалеку валялось несколько сбитых ударом враждебной руки и сломанных свечей. Этот же кто-то повалил шкаф с одеждой и перевернул комод.

В отчаянии я заметался по дому, не зная, что предпринять. Сомнений не оставалось. Мою возлюбленную похитили. Но кто мог совершить такое?! Судя по всему, за ней никто не следил, у нее не было врагов.

Впрочем, много ли я знал о Рошель де Зева? Пожалуй, кроме того, что она жила в этом доме, родом была из небольшого стерпорского городка, кажется Криора, да еще имела убитого мной брата — отъявленного мерзавца, я ничего о ней не знал. Быть может, у нее были могущественные враги в центральной части Стерпора или даже других королевствах, может, она похитила у них крупную сумму денег и скрывалась в столице? Или какие — нибудь драгоценности. Нет-нет, это предположение отпадает. Ведь жила она совсем небогато. А может, приметив ее необычайную красоту, ею заинтересовался какой-нибудь богатый мерзавец, он приказал своим людям украсть девушку и привезти к себе в пригородное поместье, где он будет использовать ее для утех стареющей плоти?

В ярости я ухватился за серьгу и стал ее ожесточенно дергать, представляя, как вонзаю меч в жирный живот и проворачиваю там, наматывая на острый клинок зловонные похотливые внутренности.

Происшедшее повергло меня в самый дурной душевный настрой. По дороге к пансиону мадам Клико я поколотил пару нищих, которые «неправильно» на меня смотрели. Старьевщика с бородавкой на носу, ожесточенно оравшего на детей, что они украли его незабудки, я заставил на коленях просить у малышей прощения, а напоследок выпил десять кружек светлого эля в питейном заведении, где собирались «королевские псы». К моему удивлению, они не обратили на меня ровным счетом никакого внимания. Наверное, даже предположить не могли, что кто-нибудь из так называемых мятежников заглянет в их таверну. Я был так отчаянно зол в этот день, что, растормошив беднягу Вупи, посоветовал ему меньше пить. В ответ он пахнул на меня парами устойчивого перегара, покрутил пальцем у виска и посоветовал мне меньше есть, если еда на меня так плохо влияет. Я отшвырнул его в сторону и нетвердой походкой направился прочь.

Вечером я предался размышлениям о том, как мне найти прекрасную Рошель. Наверное, следовало снова обратиться к друзьям Кара Варнана. Эти при необходимости разыщут что угодно и кого угодно, лишь бы их карманы наполнялись звонкими монетами. Я уже совсем было собирался отправляться в обиталище одноглазого Реввы, накинул плащ и выбрался на улицу, но потом что-то заставило меня снова отправиться к домику Рошель де Зева, дабы посмотреть, ничего ли не изменилось.

За то время, что я предавался отчаянию, под дверь кто-то подбросил записку. В ней говорилось, что некто, обладающий ценными для меня сведениями, готов встретиться со мной на Леранской площади в самом центре Стерпора. Сообщалось также, чтобы я непременно прихватил с собой много золота, потому что «сведения, а в особенности полезные, стоят дорого».

Я немедленно кинулся в пансион мадам Клико. Варнана я застал за его обыкновенным занятием: он с увлечением раскладывал на одеяле и пересчитывал монеты, вырученные за украденные в лаборатории темных заклинателей золотые предметы, поэтому на стук он открыл далеко не сразу.

— Варнан, раскошеливайся! — с порога сказал я.

— Только и слышу: «Варнан, раскошеливайся, Варнан, заплати…», а где отдача, — заворчал громила с явным неудовольствием.

— А ну быстро гони деньги — мне нужно золото, — свирепо заявил я.

— Если уж назначили меня казначеем, то давайте не будем все время тратиться на всякие там пустяки, а то на действительно важное дело денег как раз и не хватит. — Он упер руки в бока и уставился на меня с вызовом.

— На дело надо! — коротко ответил я. — Давай не будем спорить, а то ты будешь разжалован из хранителей кассы в хранителя собственных идей, что в твоем случае — совершенно бесперспективная должность.

— Чего? — не понял великан.

— Ничего, — отрезал я, — гони деньги, Кар. Времени совсем нет. Солнце уже заходит.

Он намеревался снова начать пересчитывать лежавшие на кровати монеты, но я решительно оттолкнул его, набил в кошель, сколько влезло, туго перевязал тесемки и пошел к двери.

— Что за дело?! Что за дело?! — засуетился Варнан. — Может, моя помощь нужна?

— Сам справлюсь, — отмахнулся я, — дело личное, не требует отлагательств.

Через некоторое время я уже был в условленном месте. Народ в этот час предпочитал отсиживаться по домам, с наступлением ночи на улицах становилось небезопасно, центральная площадь была почти пуста, последние прохожие спешили по своим делам. А вскоре и они исчезли. Неподалеку прошел патруль королевской стражи, я отошел подальше за угол здания, и «псы» меня не заметили, прошагали, чеканя шаг, сержант громко выкрикивал:

— Правой! Правой! Правой!

Когда тень от ближайшей башни удлинилась и окончательно переместилась к дому напротив, наступив на нее квадратом высокого каблука, передо мной предстал длинный сутулый незнакомец. Насколько я успел заметить, выбежал он из ближайшего проулка, словно знал, что я буду находиться именно в этом месте.

Вид у обладателя «полезных сведений» был самый что ни на есть странный. Зрачки бесцветных глаз ни секунды не стояли на месте, а мчались по хаотичной траектории — суетливо подрагивали и метались. Лицо его все время трансформировалось до неузнаваемости, лицевые мышцы совершали постоянные мимические движения. Выглядело это на редкость безобразно. В целом незнакомец производил впечатление человека, внутри которого все время что-то движется, шевелится, борьба хаоса и порядка не утихает ни на мгновение…

Пораженный до глубины души его диковинным видом, от удивления я никак не мог вымолвить ни слова. Даже забыл об излюбленном ритуале приветствий — я так и не снял шляпу, чтобы поздороваться с незнакомцем.

Он словно и не был человеком. Человек просто не может ТАК выглядеть! Но кто он такой? Пришелец из Нижних Пределов? Или страшное создание, явившееся из проклятых земель Кадрата?

— Вы — Дарт Вейньет, — сиплым голосом проговорил странный незнакомец, будто хотел утвердить меня в этой мысли.

Я едва заметно кивнул:

— А ты, должно быть, тот, кто должен принести мне полезные сведения?

В эту секунду мне показалось, что белесый, гладкий подбородок неизвестного скользнул к земле, затем же, словно по велению магистров радужного спектра, воцарился на место. Внезапно я вспомнил. Ну конечно же это не человек. Это — голурум. Он происходит из тех существ, что рождаются на дне глубоких озер в воздушных пузырях, а потом предпочитают жить среди людей, шпионить и подглядывать. Я читал о них в «Азбуке бестий», составленной отцом Колобородом. Что ж, если у кого и могли быть реальные сведения о пропавшей девушке, то только у голурума — их осведомленности и наблюдательности, судя по записям святого отца, мог позавидовать любой соглядатай.

— Денежки принесли? — проговорил кривой рот, он тут же растянулся и сжался обратно, затем голурум весь сморщился и смачно сплюнул на землю.

— Они здесь, — я постучал по увесистому кошелю, — говори, что тебе известно.

— Я, — голурум облизал губы длинным зеленоватым языком, — знаю, что известная вам особа препровождена по велению самого короля в пограничную башню на юге. Там ее будут держать, чтобы выманить из города, хм, мятежников, и провести тут некоторую реорганизацию…

— Откуда тебе все это известно? — спросил я, хотя сразу догадался, что за игру ведет представитель озерной нечисти.

— Видите ли, — голурум скромно потупился, — я тут слежу понемногу за всеми, просто люблю это дело, — он захихикал, потирая ладошки, — так-то вот, у всех свои увлечения. Где-то что-то подсмотрел, где-то что-то услышал… Так и живем. Ну, давайте денежки, полезные сведения у вас…

Я недобро усмехнулся:

— А какая роль у тебя? Только лишь наблюдатель? Или ты оказывал помощь не только мне, но и некоторым другим людям за определенное вознаграждение? Что скажешь?

Голурум заметно расстроился от моих слов — должно быть, разговор принимал не самый приятный для него оборот, он принялся переминаться с ноги на ногу, потирать ладони и шевелить постоянно меняющейся в размерах челюстью.

— Смотрите, — сказал он наконец, погрозив мне длинным пальцем, — я же первый к вам пришел, а между тем мне известно, где проживают ваши друзья и даже где живут те типы, что помогали вам грабить лабораторию темных заклинателей. Об этом скоро могут узнать при дворе… Очень скоро…

— Ах, как страшно, — спокойно проговорил я, с отвращением слядя за бегающими мутными зрачками, — а знаешь, что я думаю? Мне почему-то кажется, что именно ты сдал королевской страже девушку, о которой мы ведем речь, а теперь пытаешься обеспечить себе безбедную старость за мой счет. Потом ты снова выложишь все, что знаешь стражам, не так ли? Очень удобно… Можно, сохраняя мнимый нейтралитет, продавать сведения маленькими порциями враждующим сторонам и неплохо на этом наживаться…

Я дал ему собраться с мыслями: несмотря на наблюдательную и алчную природу, голурумы, судя по книге отца Колоборода, не отличались сообразительностью.

— Я тут ни при чем, — взвизгнул голурум, — ни при чем!

— Они все точно просчитали, не иначе как кто-то им помог добыть ценные сведения, — мрачно продолжил я свои размышления вслух, не обращая ровным счетом никакого внимания на крики подлого соглядатая, — теперь я непременно отправлюсь на юг, чтобы выручить девушку. Ведь она попала в беду из-за меня.

— Денежки давай! — крикнул голурум, его не заботили человеческие чувства — им двигала только жажда наживы.

В следующее мгновение голурум выхватил из складок своей бесформенной одежды острый серп и метнулся ко мне. Я едва успел отклониться от острого лезвия, направленного мне в горло. Из-за башни выглянул другой серп — серебристой луны, в его свете сверкнул извлеченный из ножен Мордур.

— Горячий же ты, дружок, — пробормотал я, яростно дергая серебряную серьгу, — но что поделаешь, если я тебя насквозь вижу.

— Я убью тебя! — Он стал вздрагивать всем телом и быстро трансформироваться — по лицу пробежала рябь, зрачки забегали еще шустрее, а руки с сочным чавканьем вытянулись до земли; одной из них он неожиданно взмахнул и отвесил мне звонкую оплеуху, так что в глазах у меня мигом помутилось.

Пощечина потомственному принцу дома Вейньет! Ну, все! Теперь ему точно не жить!

Пока я приходил в себя, он яростно заревел и ринулся ко мне, размахивая длинными конечностями. Голурум намеревался покончить со мной одним махом, но ему суждено было испытать острое разочарование — он выбрал себе не того противника. Я отпрыгнул назад, острый серп свистнул в воздухе перед моим лицом, следующий выпад противника я отразил мечом и ушел в сторону, пропуская голурума мимо. Он почти потерял равновесие, выставив перед собой длинные руки, а я, оказавшись за его спиной, резко развернулся и рубанул доносчика по шее. Его голова покатилась по мостовой и скрылась в тени башни, тело совершило неуверенный шаг на подкашивающихся ногах, потом еще один и вдруг направилось куда-то, руки при этом волочились по мостовой, по-прежнему зажатый в кулаке серп позванивал о камни. За отправившимся погулять мертвецом тянулся отчетливый кровавый след.

Ощутив, как по спине быстро пробежал холодок ужаса — такого мне видеть еще не доводилось, я некоторое время размышлял, а потом кинулся за ним в темноту. Тело дошло до ближайшей улицы, здесь могучее сердце голурума перестало наконец биться, и он свалился возле сточной канавы. Я дернул серьгу, аккуратно вытер меч об одежду убитого, огляделся в поисках любопытных глаз, но, кажется, свидетелей поединка не было. А если и были, то они предпочли скрыться. Что ж, это к лучшему. Пошарив в карманах голурума, я обнаружил сложенное вчетверо письмо, адресованное уполномоченному верховной властью соглядатаю Липосаксу Тринадцатому. В письме подробно рассказывалось, где именно в пансионе мадам Клико мы поселились и когда нас можно застать врасплох. Предприимчивый мерзавец предоставлял также подробные сведения о лабиринте комнат и указывал на наличие дополнительных выходов, о которых «до его подробного исследования» не догадывался никто посторонний.

Судя по тону послания, оно было далеко не первым. Вполне возможно, голурум уже успел передать полезные сведения кому-нибудь другому. Необходимо было немедленно убираться из столицы. Нужно ехать на юг, вызволять из плена прекрасную Рошель де Зева.

Разумеется, я осознавал, что, скорее всего, это ловушка. Алкес задумал похоронить меня там, на крайнем юге Стерпора. Ясно, почему он приказал увезти девушку на самые дальние рубежи: там можно обделать все по-тихому, чтобы не вызвать народного волнения, бунта. Ведь я уже весьма популярная личность в Стерпоре. Мое убийство не может пройти незамеченным. А на юге я просто исчезну, пропаду без вести и тогда перестану волновать граждан королевства, мутить их разум и вызывать глупые фантазии о новом справедливом правителе королевства.

Как бы то ни было, как бы ни сложилось, я спасу тебя, Рошель! Стражей в караульной башне, возможно, удастся подкупить. Я хлопнул по набитому золотыми монетами кошелю. А если они вдруг окажутся неподкупны, то нам придется убить их. Чего бы мне это ни стоило, но я отправлюсь на юг.

Тут я внезапно вспомнил, что Ламас говорил о предстоящем путешествии, и в очередной раз подивился его проницательности. Нет, престарелый колдун был далеко не прост, и хотя он частенько путал заклинания, помощь его порой действительно оказывалась неоценимой. Мне еще предстояло в этом убедиться.

Я и не предполагал тогда, сколько опасностей поджидает меня и моих спутников в пути. Я надеялся на то, что давнее предсказание о моем воцарении на троне Белирии когда-нибудь, возможно, сбудется, но даже помыслить не мог о том, что это путешествие является лишь малой частью сложнейшей головоломки, которую замыслило для меня зловещее провидение…

Уже следующей ночью, после недолгой подготовки, закупки провизии и лошадей, мы выбрались на пустынные улицы города. Кар Варнан, несмотря на то что я сохранил во время ночной вылазки ВСЕ деньги, долго ворчал о «расточительстве некоторых, у которых было, наверное, слишком сытое детство». Великан вел животных, нагруженных поклажей, на поводу. Ламас бодро шагал впереди, он отлично ориентировался в темноте. Колдун опирался на корявую, сучковатую палку, которую почему-то любовно называл «мой волшебный посох». Луна иногда выглядывала из-за тяжелых туч и бросала белесые отблески на стены домов. Мы старались держаться лабиринта узких улочек трущобного Стерпора, чтобы не попадаться на глаза вооруженным отрядам «королевских псов». Лошади постоянно цеплялись крепкими боками за каменные уступы и опускали головы, когда пристройки второго этажа нависали слишком низко. Время от времени круп какой-нибудь из лошадей застревал между стенами домов, и тогда Кар Варнан, выпучив от напряжения глаза, принимался проталкивать испуганное животное вперед, при этом он отворачивался в сторону, потому что хвост лошади так и норовил хлестнуть его по лицу.

Так мы продвигались, пока наконец не выбрались на большую, мощенную булыжником улицу, она должна была вывести нас к южным воротам. Здесь легко можно было наткнуться на отряд королевской стражи, поэтому мы остановились. Ламас выбрался из проулка первым, огляделся и только тогда махнул нам рукой — можно идти. Мы поспешно двинулись за ним. Луна снова появилась из-за облаков и неожиданно высветила нас, словно хотела всему миру показать — вот они, опасные мятежники, хватайте их. Кар Варнан даже погрозил луне кулаком, но в то же мгновение замер, пораженный красивейшей картиной.

Легкая бабочка, чьи большие крылья отливали фиолетовым, появилась в лунном сиянии и стала быстро снижаться, она легко порхала над нами, как будто провожала в дальнюю дорогу. А может, благословляла. Я залюбовался ею.

— Красота-то какая, да, милорд? — сказал Варнан, вытянув широкую ладонь. Бабочка вдруг полетела вниз и села ему на пальцы.

Великан восторженно улыбнулся, демонстрируя нам удивительное создание.

— Смотрите, — сказал он, — ко мне села. Сама. Не, ну надо же!

— Стоять! Не двигаться! — вдруг пронзительно закричал Ламас, ухватил свой «волшебный посох» за основание и изо всех сил ударил Варнана по руке, угодив точно в то место, где сидела бабочка.

— А-а-а-а! — заорал великан, так, что его крик услышали, наверное, все мирно спавшие в своих и чужих постелях горожане Стерпора, бродившие по улицам королевские патрули и даже лежавший в эту позднюю пору без движения возле таверны вусмерть пьяный Вупи…

«Вот вам и тайная вылазка», — подумал я про себя и решил, что Ламас наконец свихнулся окончательно: раньше он набрасывался на маленьких паучков, а теперь вот ни с того ни с сего убил беззащитную красочную бабочку. Наверное, придется все же избавиться от безумного старика. А ведь он казался мне таким перспективным сподвижником: привел меня в королевский дворец точно во время совета, провел через лабораторию темных заклинателей, предсказал грядущее путешествие… Очевидно, это все-таки было цепочкой совпадений. Я вспомнил зеленый туман, кошмар паучьего царства, когда мне приходилось одновременно координировать работу большого количества лапок, пылающие огнем здания, рухнувшую башню и напоследок — его самовозгорающуюся бороду.

— Ты что?! — свирепо проревел Варнан, соскребая останки бабочки с ушибленной ладони. — Бабочку убил красивую!

Он надвинулся на безумного колдуна, и Ламас поспешно отпрыгнул от него подальше.

— Это не бабочка, — скороговоркой выпалил он, — а лиловый кровосос, его еще называют воздушной муреной. Он впрыснул бы тебе под кожу паралитический яд, и твое недвижимое тело потом долго поедали бы личинки этой замечательно красивой твари…

— Да?! — Великан испугался подобной перспективы и принялся оживленно трясти рукой, словно останки мертвого кровососа могли проникнуть в него и причинить какой-нибудь вред. — Так бы сразу и сказал…

— Времени не было, — пояснил Ламас, — кажется, это патруль.

Он смотрел куда-то в сторону. Я резко повернул голову и встретился взглядом с сержантом патруля, который, не мигая, обозревал нашу троицу, лошадей и привешенные к седлам седельные сумки. Наверное, от страха он никак не мог отдать команду, а между тем стражи уже взяли алебарды на изготовку и ожидали его сигнала к действию. Я отметил про себя, что они были очень молоды. У самого юного еще даже усы не росли, но оружие воины короля держали уверенно, должно быть, сказывалась выучка школы, где готовили «королевских псов». Эти, правда, пока еще были скорее «королевскими щенками».

— Вот почему всегда так? — плаксивым тоном проговорил Варнан, не обращая на стражей никакого внимания. — Всякая нечисть ко мне так и липнет…

— Ты имеешь в виду мадам Клико? — язвительно поинтересовался Ламас.

— И ее тоже, — мрачно ответил Варнан и помассировал то место, что почти лишилось чувствительности за последний месяц.

Он что-то вспомнил и сплюнул себе под ноги, когда сержант наконец очнулся от паралича и громко закричал:

— Это бунтовщики, взять их!

Однако солдаты Алкеса и не думали двигаться с места.

— Нас так мало, Вендор, — сказал наконец один из них, — а они вон какие здоровые… Особенно этот, который себе причиндалы чешет. И чего чешет, тоже непонятно…

— Разговорчики! — прикрикнул на него Вендор, но по его виду было хорошо заметно, как отчаянно он трусит.

В принципе, страх «королевских щенков» был вполне объясним. За то время, что мы скрывались в столице, народная молва сделала из нас почти эпических героев. Побежденный нами при первой встрече со стражами небольшой отряд Алкеса таинственным образом превратился в сотню специально обученных воинов под предводительством самого Зильбера Ретца. Начальнику королевской стражи, по слухам, еле ноги удалось унести, когда я гнался за ним по центральной улице, размахивал мечом и кричал, что немедленно его убью. Я слышал также нелестные рассказы о нашей крайней любви к светлому элю, что, впрочем, изрядно добавляло нам популярности в народе. А еще говорили о нашей сексуальной невоздержанности — якобы по ночам мы разгуливаем по улицам абсолютно голыми. Ясно, откуда взялся этот слушок. Ведь нам действительно пришлось красться от королевского дворца в одних простынях. Правда, было это всего однажды. Но вот чего я действительно не понимаю, так это почему люди приписали нам изощренную жестокость. В народе говорили, что мы расправлялись с «королевскими псами», не зная жалости, и предаем попавших нам в руки самой мучительной смерти. Фантазия моя на этом поприще вроде бы безгранична, Ламас трудился не покладая рук в королевских пыточных подвалах до того, как сошелся со мной, а Кар Варнан и вовсе — в прошлом известный мастер заплечных дел. С особой лютостью якобы мы разделались с отрядом, сопровождавшим в пыточную камеру закоренелых преступников, да и те бедолаги, что несли мои вещи в лабораторию заклинателей, впоследствии, оказывается, были убиты неизвестными мстителями. Причем они тоже приняли самую страшную смерть. В общем, народу мы и наши деяния были хорошо известны, правда, в несколько искаженном ракурсе, и все же я испытывал искреннюю радость по поводу роста собственной популярности. Кажется, раскрутка, пользуясь терминологией Ламаса, работала.

Сержант указал на нас алебардой и прокричал дрожащим голосом, стараясь, должно быть, разбудить весь Стерпор, а себя самого укрепить в собственной решимости:

— Эй вы, стойте на месте, тогда не пострадаете!

— Кар, — сказал я, — у тебя появилась возможность искупить вину за то, что ты слишком громко орешь.

— Понял, — откликнулся великан, мгновенно сорвался с места и помчался к отряду юных стражей. Он даже не доставал из-за спины двуручный меч, просто мчался на них, сапоги его выбивали каменную пыль из мостовой, а тяжелые кулаки со свистом летали вперед-назад на уровне пояса.

«Королевские щенки» не стали дожидаться его приближения, они побросали алебарды и ринулись врассыпную. На месте остался стоять только сержант Вендор. Я никак не мог понять, демонстрирует ли он потрясающую силу духа или просто остолбенел, когда увидел, что к нему приближается сам воплощенный дух войны, размахивая пудовыми кулаками, каждый из которых был размером с голову сержанта. Скорее всего, верным было последнее предположение, потому что он так ничего и не предпринял, и Кар Варнан просто врезался в него. Вендор с криком полетел в темноту, попутно выронил алебарду из ослабевших конечностей и, насколько я мог судить по звуку, врезался в стену одного из домов.

Я махнул Варнану рукой — мол, отлично проделано, и мы отправились дальше к воротам. Ламас внимательно всматривался в пространство над головой.

— Не понимаю, — сказал он, — откуда тут мог взяться лиловый кровосос.

— Наверное, залетел случайно, — сказал я.

— Странно, — пробормотал Ламас, — неоткуда ему тут взяться. А может, — он поднял вверх указательный палец, — это все же была обычная бабочка?

Кар Варнан остановился как вкопанный. Даже в тусклом свете луны было хорошо видно, как лицо его медленно наливается краской.

— Нет, — покачал головой колдун, не обращая внимания на свирепое выражение на лице великана, — все же это был кровосос. Точно, кровосос.

— Так откуда же он здесь взялся? — спросил я.

— Вполне возможно… — качнул головой Ламас, — хотя нет, это маловероятно, а хотя… боюсь, милорд, — он развел руками, — его прислал кто-то заинтересованный в вашей гибели. Скорее всего, это чернокнижник, которого отрядили, чтобы расправиться с вами… Первое и самое простое, что они обычно предпринимают, — это отправляют лилового кровососа.

— Хм, — удивился я, — ты думаешь, братья решили пустить по моему следу колдуна?

— Вполне возможно, — согласился Ламас, — в войне, как говорится, как и в любви, все средства хороши…

— Что-то слишком часто они прибегают к магии, чтобы расправиться со мной, сначала лаборатория темных заклинателей, теперь вот — чернокнижник, — пробормотал я.

Мне пришло на ум, что больше всех к оккультным наукам в нашей семье был расположен Фаир, его участие в происходящих событиях прослеживалось слишком явно. Ну что ж, этого и следовало ожидать. Я знал, что наша давняя ссора когда-нибудь еще даст о себе знать, натура Фаира всегда была мстительной, даже если, увлекшись наведением порядков в собственном королевстве, он на время забыл обо мне, теперь, когда я сплачивал вокруг себя народ Стерпора, настала пора и ему объявиться.

— В любом случае, милорд, если по нашему следу идет колдун, мы очень скоро об этом узнаем, — заметил Ламас.

— Каким образом?

Ламас невесело усмехнулся:

— Потому что он обязательно объявится.