— А ну, посторонись!

Дюжий, мордатый стражник остервенело работал древком алебарды, распихивая в стороны густую толпу, валом валившую через Бронзовые ворота. Его лицо раскраснелось, а на лбу от напряжения вздулись толстые жилы. Трой созерцал эту картину с легкой усмешкой. Стражник, как и трое других, старательно отрабатывал свои золотые, некоторое время назад перекочевавшие из кармана старшего приказчика в их карманы.

В величественных стенах, окружавших столицу, было пять ворот. Через двое первых — Золотые и Серебряные — могли проходить только дворяне, остальные трое — Бронзовые, Оловянные и Медные — считались общедоступными. Поэтому, чтобы пробиться сквозь прущую через них толпу, надо было очень постараться. И что произойдет с повозками, пока они будут протискиваться сквозь «игольное ушко» (хотя это «игольное ушко» имело ширину в пятьдесят пять ступней), никто угадать не брался. Среди купцов и приказчиков были в ходу истории о том, как местные воры специально устраивали заторы и поломки в воротах и, пока толпа рассасывалась, а сломанные повозки оттаскивались в сторону, добрая половина груза исчезала в неизвестном направлении. Так что когда после очередного поворота дороги впереди вознеслись белые стены Эл-Северина, Садир Туран, старший приказчик, кивнув Трою, подхлестнул коня и помчался вперед — договариваться со стражниками…

— А ну, осади!

Мордатый зло саданул кулаком по морде тощую лошаденку, тянувшую, выпучив глаза, воз, груженный деревянными бадьями, и, вскинув алебарду, вытер потное лицо. Проход был освобожден. Садир Туран настороженно огляделся по сторонам: вроде все повозки, которые могли бы устроить коварный затор, находятся далеко в стороне, и махнул Трою. Десятник привстал в стременах и вскинул руку. Возницы засвистели, защелкали бичами, и восемь тяжело груженных повозок, одна за другой, отчаянно скрипя, въехали в ворота величайшего города мира, столицы империи, великолепного Эл-Северина…

Прошедшие полтора года сильно изменили Троя. Теперь он почти ничем не напоминал наивного и стеснительного паренька из глуши, практически ничего не знавшего о большом мире. За эти полтора года он не только многое повидал и о многом узнал, но и сумел прославиться по всему северному пределу империи. Ну еще бы, воин, приручивший каррхамов, разгромивший Святое место Каменных лбов и уничтоживший всех их шаманов. Более того, фактически освободивший от Каменных лбов северные предгорья Арруина. Не то чтобы это было сделано специально. Просто после того, как Трой с каррхамами атаковал Священное место и вырезал всех шаманов, Каменные лбы, обычно предпочитавшие вести войну ни шатко ни валко, пришли в полное неистовство и в слепом остервенении полезли на стены Горбатой Скалы. Но крепость строили гномы, так что забраться на стены просто так — без лестниц, без штурмовых башен, без мощного прикрытия лучников, без долгого и тщательного обстрела стен из осадных орудий — было практически невозможно. А тяжеленные дубины Каменных лбов, несмотря на всю их мощь, оказались слишком слабой и неэффективной заменой таранам. Так что трехдневный остервенелый штурм Горбатой Скалы закончился тем, что кланы, собравшиеся под стенами крепости, были вырезаны практически полностью. Впрочем, гарнизон крепости тоже потерял почти четверть своего состава. К концу сражения люди просто валились с ног от изнеможения. Каменные лбы лезли на стены, выстраивая живые пирамиды, а кипящая смола и каменные ядра для камнеметных орудий кончились еще к исходу первого дня штурма… Набеги Каменных лбов продолжались еще около полугода, пока весть о разгроме Священного места не дошла до самых отдаленных кланов, которые, услышав эту чудовищную весть, тут же срывались с места и в полном составе мчались к Горбатой Скале, горя жаждой мщения. Но это были уже мелкие стычки. Основные силы Каменных лбов были уничтожены в первой трехдневной битве. Так что спустя восемь месяцев на северные предгорья Арруина опустилась никогда ранее не виданная здесь практически мертвая тишина. Поисковый отряд, возглавляемый приятелем погибшего в схватке у сторожевого стойбища Парикла, обследовал большую часть бывших стоянок Каменных лбов и обнаружил, что все они пусты. Остатки Каменных лбов отказались от мести (во всяком случае, на какое-то довольно длительное время) и ушли. Куда — об этом никто не мог сказать. На сколько — тоже. Но всем было ясно, что в ближайшие несколько лет рудникам ничто не угрожает. И делать наемникам в этих горах совершенно нечего…

Едва они преодолели ворота, как сзади послышался довольный голос Арила:

— Ну что, вроде как добрались…

И сразу вслед за этим:

— Тьфу! Типун тебе на язык! Разве можно такое говорить?

— А что здесь такого? — удивился Арил.

— Мы еще не добрались до места ночлега и не запалили свечу во славу Великого незримого Ахаве!

Арил хмыкнул.

— Ох уж мне эти идшские заморочки…

— Помолчи, я лучше знаю…

— Да заткни ты пасть, Ахавово отродье! — вмешался гном.

— А вам, уважаемый гленд, следовало бы знать, что Великий незримый Ахаве…

— Убью!

Трой обернулся:

— А ну тихо!

Бенан Ицхор, идшский колдун, которого они отвязали от каменного столба в Священном месте Каменных лбов и который с тех пор не давал покоя всему десятку, на мгновение замер с открытым ртом, а затем нехотя отвернулся от разозленного гнома. Бенан был стар, велеречив и… невыносимо зануден. В то же время он был очень, ну просто ОЧЕНЬ умелым врачевателем, обладал огромным житейским опытом и (как и любой представитель этого не слишком многочисленного, но чрезвычайно деятельного народа) немалой сноровкой в торговых и денежных делах.

Повозки медленно катили по широким, мощенным толстыми каменными плитами улицам Эл-Северина. Трой, не упуская из виду повозки, вовсю крутил головой. Столица человеческой империи была огромным городом. Только гномьи города, раскинувшиеся на многие десятки миль в недрах гор, могли соперничать с ним величиной. А под открытыми небесами равных ему не было. В центре столицы вздымались ввысь стены древнего Высокого города. Эта часть Эл-Северина была построена на вершине огромной плоской скалы или скорее даже небольшой столовой горы, края которой были укреплены высокими, почти в сорок локтей, стенами из ослепительно-белоснежного каросского мрамора (естественно, упрочненного магией).

По легенде, его выстроили люди, эльфы и гномы. Вместе. И произошло это во времена Марелборо, великого первого императора людей, создавшего первую империю и в союзе с гномами и эльфами низвергшего темных богов. Так это было или нет, никто сейчас уже сказать не мог, но многие, в том числе и сами эльфы и гномы, соглашались, что красотой, великолепием и роскошью Высокий город вполне мог соперничать с городами эльфов и гномов. Ходили слухи, что Марелборо наложил на Высокий город могучие заклятия, охранявшие покой его обитателей. Притом во всех отношениях. Например, за тысячи лет его существования в Высоком городе не удалось построить ни одного нового дворца, хотя попытки предпринимались с завидной регулярностью. Время от времени какой-нибудь из особо приближенных к двору придворных выхлопатывал право вырубить часть огромного дворцового парка и построить себе уютный особнячок. Дровосеки принимались за дело — площадка расчищалась, затем к работе приступали каменщики. И тут начиналось самое интересное. Несмотря на то, что новое здание строилось на скальном основании, его фундамент начинал плыть, только что возведенные стены обрушивались, плиты, которыми мостился будущий двор, топорщились и находили одна на другую, каменные вазы-цветники трескались. Короче, через несколько недель безуспешных стараний возвести на вожделенном месте хоть что-то застройщики, как правило, сдавались и уводили рабочих. Проходил год, иногда два, и вырубка уже ничем не отличалась от остальной части парка. Каким образом на недавно вырубленном месте появлялись деревья лет ста от роду, судя по обхвату стволов, никто не знал (да и не особо стремился узнать). Так что дворцы и парки Высокого города сохранялись в первозданном виде со времен Марелборо.

Вокруг Высокого города располагался Большой город. Его стены были сложены из белого кирпича. В Большом городе жили вельможи, которым не посчастливилось обустроиться в Высоком городе, а также богатейшие купцы империи. Квартал Птичьи гнезда был обиталищем художников и музыкантов.

За стенами Большого города раскинулся Нижний город. Его стены были сложены из дикого камня людьми. Здесь жили простые граждане Эл-Северина…

Через полчаса повозки въехали на широкий, замощенный камнем двор столичного отделения торгового дома «Эрграй и партнеры». Садир Туран напряженно следил, как повозки протискиваются через узковатые ворота, не позволяя себе ни на минуту отвести взгляд.

— Ну что, десятник, вроде как все. Добрались, — сказал он с облегченным вздохом, когда последняя повозка въехала внутрь и тяжелые створы ворот сошлись.

Трой улыбнулся. Туран вытер лицо, тоже широко улыбнулся и неожиданно заявил:

— А знаешь, у меня это была, считай, самая спокойная поездка. Так что… давай вечерком посидим в «Клыках и рогах». Я угощаю.

Трой удивленно вскинул брови. Такой щедрости от прижимистого приказчика он не ожидал. Может, тот собирается…

Туран рассмеялся.

— Да не бойся. Условленное за конвой получишь сейчас же — в кассе, я приглашаю просто так, по дружбе.

Трой покраснел. Ну почему каждый, кому не лень, читает все, о чем он думает, по его лицу? И когда это кончится?

— А чего… посидим.

— Вот и хорошо! — обрадовался Туран и, соскользнув с седла, направился к повозкам. Их надо было еще разгрузить.

— Чего он от тебя хотел?

Трой повернулся. Гном тоже слез с лошади и стоял сзади, провожая старшего приказчика серьезным взглядом.

— А ничего, — пожал плечами Трой. — Просто предложил посидеть сегодня вечером в «Клыках и рогах».

— Понятно, будет уговаривать перейти в торговую стражу. — Гном хмыкнул. — Не соглашайся. Скукотища невероятная, да и платят не очень. К тому же семьи у тебя покамест нет…

— А при чем здесь семья?

Гном снисходительно усмехнулся.

— Понимаешь, десятник, когда ты переходишь в торговую стражу, то присягаешь главе торгового дома и его компаньонам. Ну вроде как вассальную клятву приносишь. И это означает, что они, в свою очередь, берут на себя обязательство заботиться о твоей семье, ежели… ну, ежели что с тобой произойдет. То есть, если тебя в каком конвое или при охране фактории орк там подколет или тролль, либо Каменный лоб дух из тебя вышибет, — твоей семье от торгового дома будет положена кое-какая пенсия. Не то чтобы очень, но с голоду не умрут. Так вот, под этой маркой жалованье они кладут своим стражникам не больно-то большое. А с другой стороны, стараются особо свою стражу под мечи да стрелы не подставлять. Кому интересно платить денежки, почитай, ни за что — человека-то уж нет, а денежки идут. Так что, где какая заваруха намечается, торгаши тут же наемников нанимают, а свою стражу ховают куда подальше. Вот я и говорю, служба это не больно денежная и скучная, а семьи у тебя нет, так что никакого интереса…

Трой задумался:

— Меня одного?

Гном кивнул:

— Скорее всего. Таких, как мы, пруд пруди, а про тебя уже истории рассказывают.

— Про меня? — Трой слегка порозовел. Гном расхохотался:

— Да ладно, десятник, сходи. Я этот кабачок знаю, не про наши души, дороговато. Но кормят там изрядно. Правда, отсюда далековато, так что дорогу запомни.

Гмалин оказался кругом прав. Садир Туран действительно предложил ему перейти в торговую стражу, и кухня в «Клыках и рогах» оказалась куда более изысканной, чем он до сих пор пробовал. Впрочем, для старшего приказчика вечер оказался бесполезным. Трой не собирался переходить в торговую стражу.

— Жаль-ж-жаль… Мне было приятно… с тобой работать. Ты умелый воин и… хороший командир. В торговой страже ты пошел бы д-далеко, возможно, даже стал бы капитаном… — Приказчик пригорюнился. Трою тоже стало жалко до слез, что он вот так, походя, обидел хорошего человека. С другой стороны, как можно бросить своих побратимов? — Ну что ж, если не хочешь… — Туран огорченно покачал головой (отчего едва не съехал с лавки на пол) и поднял руку, призывая хозяина. — Но если вдруг это… передумаешь — найди меня.

Когда они вышли из таверны, на улицы Эл-Северина уже опустилась ночь. Старший приказчик окинул взглядом улицу, освещенную ярко горящими фонарями, и, пошатнувшись, протянул Трою руку.

— Ну, я пошел.

— Так ведь… — Трою казалось, что он совершенно трезв, но язык отчего-то ворочался с некоторым трудом, а мысли слегка путались. — Я это… ну… наши же остановились в этом… как его… «Дубовом листе»… прямо напротив…

Садир Туран замотал головой:

— Неа… я домой. Мне в Нижний город… Дом у меня там… Уф. Хорошее крентольское. Эк пробрало! — И, на мгновение задержав руку Троя в своей (дабы восстановить равновесие), он, слегка покачиваясь, двинулся вниз по улице. Трой некоторое время постоял, щурясь и прикидывая, в какую сторону идти, затем вроде как уловил нужное направление и двинулся вперед, стараясь крепко ставить ноги и не качаться.

Пройдя пару кварталов, он свернул в переулок, который тускло освещался только парой свечных фонарей, висевших над ступенями домов побогаче…

Трой сразу и не понял, что происходит. Он был так занят тем, чтобы не шататься, что ничего вокруг себя не замечал. Но где-то сбоку мелькнула тень, и руки сработали инстинктивно: рывок, захват, хруст ломаемого запястья и… чей-то дикий вопль тут же вышиб весь хмель из мозгов Троя. Он выпустил вывернутую руку и отпрыгнул к стене, выхватывая радаганский нож, который предпочитал носить на поясе вместо обычного кинжала. В переулке кроме него находилось еще шестеро. Один валялся на земле, поскуливая и баюкая сломанную руку, еще трое стояли перед ним, выставив перед собой ножи и кинжалы, а четвертый, здоровенный амбал, находился чуть поодаль. Он был занят тем, что держал, заломив ей руки, какую-то женщину.

— Эй, парень, — заговорил один из троих, — ты поломал руку одному из моих людей, но я на тебя не в обиде. Жизнь — штука справедливая. Если разинул рот на добычу, а она оказалась тебе не по зубам, получи полной мерой. Так что, если ты быстренько покинешь этот переулок и забудешь о том, что видел, я не стану особо расстраиваться.

Трой молча окинул взглядом открывшуюся картину. Трое на одного. Бугай вряд ли бросит добычу. Ширина переулка — шагов пять. Вооружение — ножи и кинжалы. Ругир говорил, что у городских налетчиков оружие частенько бывает смазано ядом, не всегда смертельным (убийство есть убийство, убийц во все времена и во всех городах и весях вешают как собак), иногда просто парализующим, но в нынешней ситуации это не имело значения. Понятно, что они владеют своими ножами да кинжалами не в пример лучше, чем мечом или секирой. В поле у этой троицы против него не было никаких шансов, но сейчас они в своей стихии, а он здесь гость… Трой набычился. Ну и что?

— Леди пойдет со мной.

Главарь хрипло расхохотался:

— Леди? Ну ты и сказанул, парень. Это уличная шлюха. Мы заплатили ей вперед, но она отказалась спать со всеми сразу и, попользовав одного, попыталась удрать через окно. Мы просто собираемся получить то, за что уже заплатили.

Услышав эти слова, женщина в руках амбала задергалась, и Трой разглядел, что ее рот залеплен «ведьминой липучкой», липким мхом, обычно используемым в качестве кляпа. Не то чтобы это была такая уж дорогая и редкая штука, но за сбежавшими проститутками обычно не охотятся, оснастившись подобным образом. Что-то тут было не так…

— Пусть леди сама расскажет.

— Послушай, парень, ты всегда влезаешь в дела, которые тебя не касаются?

Трой упрямо наклонил голову:

— Леди пойдет со мной.

— Ну что ж, парень, ты сам напросился… — В голосе главаря зазвучали ласково-печальные нотки, а в следующее мгновение Трой метнулся вперед, уходя от двух метательных ножей, метивших ему в голову и живот, перекувыркнулся через плечо и полоснул ножом слева. Левый из налетчиков показался ему гораздо менее подвижным, чем остальные, а первое правило любого боя с несколькими противниками — как можно быстрее уменьшай их число. Оценка оказалась правильной, нож вонзился во что-то мягкое, раздался приглушенный вскрик, Трой крутанулся, прикрываясь раненым от остальных нападающих, и на мгновение замер, фиксируя изменения диспозиции.

Главарь оттянулся чуть назад. Второй из нападавших, наоборот, двигался прямо на раненого, то ли еще не осознав, что Троя уже нет на том месте, то ли просто не успев изменить траекторию. Трой тут же пихнул раненого навстречу летящему вперед бандиту и, прикрываясь им, как щитом, выбросил вперед руку с ножом, метя в голову. Удар получился, лезвие ножа с чмоканьем вошло в правую глазницу. Трой качнулся назад, уходя от попытки неуклюже развернувшегося раненого полоснуть его кинжалом по лицу, а затем, перехватив рукоятку ножа обратным хватом, полоснул раненого по животу крест-накрест и отскочил назад. На этот раз диспозиция выглядела намного лучше. Два рухнувших на брусчатку тела уже не представляли угрозы, а уцелевшие бандиты замерли, видимо ошеломленные столь молниеносной потерей численного преимущества, чем Трой мгновенно и воспользовался, метнув нож в амбала. Тот захрипел, отпустил пленницу, вскинул руки к рукоятке ножа, вонзившегося ему в глотку, и завалился на спину. Трой шагнул вперед, подобрал кинжал одного из убитых, пару раз умело рассек воздух перед собой, демонстрируя, что и кинжалом он владеет не хуже радаганского ножа, и упрямо произнес:

— Леди пойдет со мной.

Главарь тихо выругался себе под нос и, отпрыгнув назад, исчез в темноте переулка. Трой довольно ухмыльнулся и двинулся к поверженному амбалу, собираясь забрать свой нож. Женщина, при падении амбала тоже рухнувшая на брусчатку, уже поднялась на ноги и сейчас возилась с «ведьминой липучкой». Рывок.

— О-у!! Темные боги, ну что за день!

Она прижала руку к лицу, и Трой невольно поморщился. Сам он никогда не пробовал, но, по словам идша, которому за его жизнь не раз залепляли рот подобной дрянью (сказать по правде, Трой и о существовании-то подобной гадости узнал именно от идша), снятие «ведьминой липучки» причиняло ОЧЕНЬ болезненные ощущения.

— Надеюсь, вы не поверили этому уроду?

Трой хмыкнул. Да-а, если дамочка, только что вывернувшаяся из лап налетчиков и освободившаяся от «ведьминой липучки», в первую очередь интересуется, не поверил ли ее освободитель в то, что она проститутка…

— Нет, леди.

— Ну и слава богам.

Она отвернулась, выудила откуда-то расческу и, скинув с головы капюшон плаща, до того довольно хорошо скрывавший ее лицо, начала приводить себя в порядок. Трой несколько мгновений топтался рядом, не очень понимая, что и как делать дальше, а затем тихонько отвернулся и уже совсем было собрался двинуться к таверне, где его ждали товарищи, когда вновь раздался ее голос:

— Как, молодой уважаемый господин, неужели вы собираетесь оставить леди одну, когда, как выяснилось, улицы столицы столь небезопасны?

«Молодой уважаемый господин» обернулся.

— Э-э… нет, леди. — Трой бросил взгляд на стоящую перед ним женщину и внезапно сконфузился. — То есть я готов… ну… — Он смущенно замолчал. Уж больно привлекательное зрелище оказалось прямо перед его носом. Леди оказалась совсем юной девушкой. В ней не было дородности служанок из таверн или крестьянских дочек, грудь, скрытая строгим лифом, была не слишком большой, но явно крепкой, а линия талии и бедер, обрисовавшаяся под скромным, но отлично сшитым платьем, заставила бы задержать на них взгляд любого мужчину.

— Вот и хорошо. — Леди благосклонно кивнула, делая вид, что не замечает произведенного эффекта. — Тем более что здесь недалеко. Ну что же вы… предложите даме руку!

Трой густо покраснел и, повернувшись так, чтобы незнакомке было удобнее, неуклюже оттопырил локоть…

Они прошли до конца переулка, и Трой уже начал потихоньку привыкать к ощущению легкой женской руки, лежащей на сгибе его локтя, как вдруг она снова спросила:

— Вы давно в столице, молодой уважаемый господин?

— Я? Это… сегодня приехал.

— Да-а? А откуда?

— С-с… Арруина.

— Вот как… — Она посмотрела на него с интересом. — Так вы из торговой стражи мастера Эрграя? Но он вроде как приехал в столицу еще вчера?

Трой мотнул головой:

— Неа… — Он запнулся, облизал внезапно пересохшие губы и скованно пояснил: — Наемники мы, из сотни Даргола.

— Славный командир, — задумчиво протянула незнакомка и замолчала, о чем-то размышляя. Трой почти двадцать шагов (сам считал) набирался духу, прежде чем спросить:

— А вы откуда?

— Я? — Девушка улыбнулась. — Я живу в столице.

— И… давно? — спросил Трой и тут же вновь покраснел, осознав свою глупость.

— Всю жизнь. Эл-Северин — лучший город на свете, — ответила девушка с улыбкой и тут же нахмурилась, видно, припомнив все, что произошло в темном переулке, — хотя и здесь встречаются подонки…

Некоторое время они шли молча, девушка вдруг остановилась и повернулась к нему.

— Ну вот мы и пришли.

Трой окаменел:

— Но… это… я…

— Наверное, молодой уважаемый господин, вы хотите спросить, как меня зовут?

— Д-да! — сконфуженно пролепетал Трой.

— Ну что ж, — в глазах девушки блеснули озорные огоньки, — я же не могу отказать своему спасителю в такой малости? — Она игриво наклонила голову. — Меня зовут… Ликкета. — Она вдруг приподнялась на цыпочки, вытянув шею, легонько коснулась его щеки влажными губами и, прежде чем Трой успел что-то сделать, попятилась.

— Спасибо, я никогда не забуду, что вы для меня сделали. А теперь мне пора идти. — Девушка развернулась и быстрым шагом направилась в узкий переулок. Трой замер, ошалело глядя ей вслед.

— Леди, как я могу увидеть вас еще раз? — закричал он, спохватившись.

Но стройная девичья фигурка уже исчезла во мраке.

Трой еще какое-то время молча стоял, поглаживая щеку и до сих пор не веря, что все это случилось на самом деле, потом тяжело вздохнул и огляделся. Прямо перед ним высилось двухэтажное здание «Дубового листа». Вот и пойми, кто кого провожал? Трой обернулся и посмотрел в глубь переулка. Если она живет где-то рядом (а куда еще красивая молодая девушка может идти в такой поздний час), то у него есть все шансы встретить ее еще раз. И молодой десятник, повеселев, решительным шагом направился к двери таверны.