Книга: Космическая чума. Сборник
Назад: 13
Дальше: 15

14

Я старательно объезжал хайвэи. Правда, несколько проскочил, но в противоположном направлении. Ожидая погони, я постоянно держал начеку свое восприятие. Но никого не заметил. Если бы не хайвэйские знаки, я бы пересек Миссисипи еще до заката. Но я выбился из сил задолго до приближения реки, нашел мотель в довольно безлюдном месте и остановился на ночь.
Я проснулся перед рассветом с чувством, что что-то происходит. Это было не предчувствие гибели, иначе меня бы подстегнуло чутье. И не было что-то очень хорошее, потому что, предвидя это, я бы очнулся. Происходило что-то странное. Я начал поспешно одеваться и, натянув одежду, стал осторожно прощупывать соседние номера мотеля.
В первом номере находился какой-то торговец, в чем я убедился, исследуя его багаж. Второй номер занимала пожилая пара, нагруженная туристским шмотьем. В третьем номере приютился заезжий водитель грузовика, а четвертый наводнила банда школьниц, набившихся в единственную кровать, как сельди в бочки. Пятый номер был мой, шестой номер оставался свободным, седьмой тоже был свободный, но постель смята, а в умывальнике бежала вода. Дверь еще не захлопнулась, по маленьким ступенькам раздавался быстрый стук высоких каблучков и…
Я выскочил сломя голову из номера и опрометью бросился к машине. Одним движением открыл дверцу и нажал сцепление. Взвизгнули колеса, разбрызгивая грязь, автомобиль рванулся со стоянки, и моя голова откинулась назад.
Я сконцентрировал зрение и восприятие, выбирая кратчайший путь по автомобильной стоянке, заполненной стоящими машинами и деревьями, призванными придать ей некий уют. Я был слишком занят, чтобы уловить больше, чем слабый стук руки о дверную раму, пока дверь открывалась и закрывалась. А потом я уже был на хайвэе и мог немного расслабиться.
— Стив, — проговорила она, — зачем ты это сделал?
Ух! Передо мной была Мариан Харрисон.
— Я не просил тебя впутывать меня в это дело! — прорычал я.
— Но ты же не просил, чтобы тебя родили.
На мой взгляд, аргумент показался не очень логичным.
— Жизнь была вполне сносной, пока я не встретил ваших людей, — сказал я ей раздраженно. — И было бы лучше, чтобы вы исчезли. С другой стороны, жизнь — единственное, что у меня осталось, и она куда лучше смерти. Поэтому если я сделал твою жизнь несчастной, то свою сделал несчастной вдвойне.
— Почему бы тебе не устраниться? — спросила она.
Я остановил машину. Теперь я нашел ее болевой центр и старался не упустить его из виду.
— Почему ты хочешь, чтобы я отступился, Мариан? Неужели кому-то придется по душе, если я вытащу из кармана пушку и продырявлю себя кусочком свинца? Или осчастливлю кого-то, ворвавшись в ближайший музей переориентации и, пуская из носа дым, объявлю, что я чайник, сбежавший с плиты, прежде чем сомкнуть веки?
Мариан опустила глаза.
— А ты ждал, что найдешь у меня сладостное забвение? — Она тихо покачала головой.
— Тогда, во имя Господа, что тебе от меня надо? — проревел я. — Я такой, как есть, ни рыба, ни мясо, просто мерзкий и грязный. Я вряд ли отстранюсь, Мариан. Если думаешь, что угрожаю тебе или твоему роду, то перебираешь через край. Но если ты хочешь сбросить меня со счетов, то лучше скрути покрепче и пригони, криками ли, пинками, в ваш Департамент Отточенного Ума. Потому что моего уже не хватает. Понимаешь?
— Понимаю, Стив, — сказала она мягко. — Я знаю тебя, мы все знаем тебя и людей твоего типа. Ты не устранишься. Не сможешь.
— Тем более если меня загипнотизировали, — сказал я.
— Гипнотическое вмешательство Торндайка, — вскинула голову Мариан, — было почти ничтожным. Он только заронил идею, чтобы остаться впоследствии неопознанным, — объяснила она. — Нет, Стив, ты настроился на розыск по собственному почину. Все, что сделал Торндайк, так это слегка намекнул о нас и подтолкнул в нашу сторону. Ты же сделал остальное.
— Ладно, ты телепат. Может, ты тоже можешь совершать постгипнотическое воздействие и я скоро забуду внушенную мне идею?
— Я не хочу, — сказала она вдруг с внезапным жаром.
Я взглянул на нее. Не будучи телепатом, я не мог прочесть ее мысль, возникшую внезапно, но было ясно, что она убежденно говорит правду. Наконец я сказал:
— Мариан, если ты знаешь, что меня не переубедить логикой и аргументами, так чего же ты добиваешься?
Минуту она молчала, потом подняла ко мне глаза, засиявшие голубым цветом:
— То же, что мистер Фелпс, надеявшийся использовать тебя против нас, — проговорила она. — Твое будущее и твоя судьба связаны с нами, кем бы мы ни были — друзьями или врагами.
— Прямо мыльная опера, Мариан, — огрызнулся я. — А что, Катарина найдет утешение в объятиях Филиппа? А Стив Корнелл подхватит мекстромову чуму? А подлый дипломант Фелпс…
— Перестань! — взмолилась она.
— Ладно. Я перестану, если ты скажешь, что вы намереваетесь со мной делать теперь и зачем ты снова за меня уцепилась.
Она улыбнулась.
— Стив, я останусь с тобой. Частично для того, чтобы служить телепатическим придатком твоей команды. Если ты собираешься докопаться до сути. А частично для того, чтобы быть уверенной, что ты не влипнешь в какие-нибудь неприятности.
Мысленно я скривил губы. Мое седалище уже успело задубеть, пока я избавлялся от привычки пользоваться маминой защитой от стрел и ремней жестоких сокурсников и сокурсниц. С восьми лет я уже не прятался за женские юбки. Мысль о бегстве под защитой женщины вызывала такое же негодование, как у кота, которого гладят против шерстки, хотя я и знал, что Мариан здорово превосходит меня физически. Но оказаться под опекой подруги в сто десять фунтов…
— Сто восемнадцать фунтов…
— Было бы мне не по душе.
— Ты не веришь мне, Стив?
— Верю. Но лучше тебе остаться. Я сосунок перед такой женщиной, как ты. Они мне кое-что сообщили, а я оказался достаточно мягкотелым, чтобы показать им, что я не верю.
Она внезапно схватила мою руку, но вовремя отпустила, иначе бы сделала меня калекой.
— Стив, — сказала она серьезно, — поверь мне и возьми меня с собой. И позволь я буду твоей…
— Лучшей подругой, — закончил я с раздражением.
— Пожалуйста, не надо, — сказала она, понурившись. — Неужели ты никому не доверяешь?
Я холодно посмотрел ей в лицо.
— Слишком тяжело в этом мире нетелепату найти кого-нибудь, кому можно довериться. Да и с телепатом-то не так просто, потому что вряд ли телепат поймет, чем вызвано это недоверие. Так что…
— Ты не хочешь взглянуть фактам в лицо…
— Так же, как и ты, Мариан. Ты собираешься пойти со мной под предлогом, что желаешь мне помочь. Выражаю тебе свою признательность, но ты отлично знаешь, что я буду биться и биться, пока что-нибудь не проясню. И теперь скажи мне честно: пойдешь ли ты со мной до конца, поможешь ли прорваться и раскрыть тайну, или укажешь мне каналы, которые не дадут результатов и не причинят тебе вреда?
Мариан Харрисон на миг потупилась. Мне не нужна телепатия, чтобы понять, что я задел ее больное место.
Тут она подняла глаза и сказала:
— Больше всего на свете я хочу уберечь тебя от неприятностей. Ведь ты теперь понял, что много вреда в нашей маленькой междоусобной войне ты никому не причинишь.
— Но если я не причиню вреда, то и пользы от меня тоже не ждите.
Она кивнула.
«Я ведь тоже кое-что значу».
Она снова кивнула. Тут пришлось сдаться. Все пошло бы опять по кругу, как последние полгода повторялось неоднократно.
«Чарчес ле англ», — подумал я на дрянном французском. Должно быть, я чем-то важен для обеих сторон, если они решили освободить меня, а не пустить в расход со всеми моими неприятностями. Правда, на мой взгляд, для них я так же бесполезен, как защитное покрытие для нержавеющей стали. Я был иммунным к Мекстромовой болезни, и мой иммунитет был таков, что о него разбились все усилия ученых, изучавших болезнь. Единственной зацепкой было внезапное исчезновение каждого, с кем я имел дело.
— Не стоит думать об этом, Стив, — тихо сказала Мариан, нежно коснувшись меня рукой. — Напрасно ты занимаешься самобичеванием. Неужели ты веришь, что стал носителем какой-то ужасной заразы? Ведь этого нет на самом деле!
— Пока я не узнаю правды, — ответил я, — вряд ли смогу что-то прощупать. Я не телепат. Может, если бы я был им, я бы не оказался в таком затруднительном положении.
И вновь ее молчание послужило доказательством, что я коснулся больного места.
— Так кто я? — воскликнул я. — Великое, гигантское бедствие! Единственное, что я сделал, — это провел некоторое время с людьми, которые потом исчезли. Что я, вроде Тифозной Мэри, только мужского пола?
— Но, Стив…
— Это единственное, что я чувствую. Стоит мне до чего-нибудь дотронуться, как все зеленеет и начинает разлагаться. И не важно, на чьей стороне были жертвы, так случалось каждый раз — с Катариной, с Торндайком, с тобой, сестрой Фарроу.
— Стив, о чем ты говоришь?
Я изобразил подобие улыбки.
— Ты, конечно, не имеешь ни малейшего представления, о чем я думаю.
— Ох, Стив…
— Ты вновь собираешься увести мой загадочный маленький разум от так называемой опасной темы.
— Вряд ли мне удалось бы…
— А я не сомневаюсь. Будь ты на моем месте, я бы так и сделал. На мой взгляд, не так уж плохо защищать собственное положение, Мариан. Но тут тебе меня не провести. У меня закралось подозрение, что я вроде Тифозной Мэри, только мужского пола. Давай наречем меня Старым Мекстромом Стивом! Переносчиком мекстромовой чумы, умышленно или нет болтающимся, где попало, и заражающим всех, кто попадется под руку. Не так ли, Мариан?
— Весьма логично, Стив. Но это не так.
Я холодно взглянул на нее.
— Считаешь, я тебе поверю?
— Вот беда! — проговорила она, всхлипывая. — Ты ничего не принимаешь на веру, Стив.
Я криво усмехнулся.
— Мариан, — сказал я, — это смотря, под каким углом взглянуть. А поскольку я не могу читать твои мысли, мне приходится полагаться на твои эмоции. И хочется отметить, что Мариан Харрисон не может мне лгать по многим причинам, среди которых та, по которой люди не лгут слепым, чтобы не причинить калекам нечаянную боль. Ладно, черт с ним! Какой бы гамбит здесь ни разыгрывался, он будет все же лучше, чем ничего. Сейчас, Мариан, я что-то среднее между пешкой и королевой. Фигура, которой можно пожертвовать в любое время для развития дальнейшей игры. Передвинь меня раз или два, чтобы заставить идти в нужном направлении, причем так, чтобы все казалось абсолютно естественным.
— Но зачем тебе лгать? — спросила она и тут же закусила губу.
На мой взгляд, она промахнулась. Ведь вряд ли она собиралась подтолкнуть меня к размышлениям над своими проблемами, поскольку я преуспел в последнее время в глубоком анализе. В конце концов, лучший способ отвлечь людей от опасных мыслей — это увести их от интересующей темы. Первое правило. А дальше, если первое правило не сработает, следует подсунуть им ложную информацию.
— С чего бы тебе врать? — заметил я с усмешкой. В действительности я не хотел говорить насмешливо, но это вышло как-то само собой. — Раньше это было бы ни к чему.
— Что? — переспросила она.
— Было бы ни к чему, — повторил я. — Давай представим, что мы живем в середине пятидесятых, до Райна. Стив Корнелл стал переносчиком болезни, которая на самом деле является не бедствием, а благом. В то время, Мариан, любая сторона могла открыто объявить меня мессией, а я мог бы колесить по стране, освящая честных людей, граждан праведного образа жизни, мыслей, склада ума или обладающих какими-либо прочими достоинствами. А за мной следовал бы корпус сборщиков трупов, которым при общении со мной привилась болезнь. Здорово, не правда ли? — Не ожидая, согласятся ли со мной или нет, я продолжал:
— Но теперь у нас всюду телепатия и ясновидение. Поэтому Стива Корнелла, разносчика заразы, пинают по кругу — от сломанной перекладины к почте, от человека к человеку, и он заражает их, даже не сознавая, что творит. Потому что если он узнает, что делает, то его способности похоронят в стенах Института Райна.
— Стив, — начала она, но я перебил:
— И единственное, что мне стоило бы сейчас сделать, так это спуститься по главной улице, излучая во все стороны свои подозрения, — отчеканил я. — И пусть Стив достанется Медицинскому Центру, если люди хайвэя не перехватят меня первыми.
— Нам действительно не по вкусу заниматься переориентацией людей, — сказала Мариан. — Они так изменяются, что…
— Но мне это предстоит, не так ли? — заключил я спокойно.
— Прости, Стив.
— Так что мне остается только веселиться, — продолжал я зло, — ничуть не заботясь, что, в конце концов, меня прихлопнут и что я вбиваю гвозди в собственный гроб. Но ничего. Я пойду дальше, производя на свет новых мекстромов для ваших легионов.
Она посмотрела на меня, и на ее глазах показались слезы.
— Мы надеялись… — начала она.
— Вы надеялись привить мне болезнь в Хоумстиде, — перебил я ее грозно, — или же действительно изучали меня, чтобы выяснить, почему я стал только носителем, а не жертвой.
— И то и другое, Стив, — сказала она, и в ее тоне не было лжи. Я бы уловил ее, это уж точно.
— Мрачные перспективы, не так ли? — спросил я. — Тем более для парня, который не сделал ничего дурного.
— Нам очень жаль.
— Слушай! — сказал я, пораженный внезапной мыслью. — А почему бы мне не начать? Я мог бы хоть сейчас, в любой момент, не откладывая в долгий ящик, начать прививать болезнь каждому встречному-поперечному. Тогда я мог бы работать на вас и не бояться сойти с ума.
Она покачала головой.
— Мистеру Фелпсу тоже все известно, — сказала она. — И нам пришлось бы вырвать тебя из его лап. Он был бы рад использовать тебя в своих целях.
Я криво усмехнулся.
— Он уже не раз пытался, и будет пробовать еще. Но не в этом суть. У Фелпса было достаточно шансов снять или подцепить меня на крючок. Так что твои страхи не имеют оснований.
— До сих пор, — сообщила она мне серьезно, — пока ты еще не осознал своей роли в общей картине, ты был полезен Фелпсу, скитаясь на воле. Но теперь, когда ты обо всем догадался, Фелпс не в силах пасти тебя украдкой, и все его надежды пойдут насмарку.
— Вряд ли.
— Увидишь, — сказала она, пожимая плечами. — Они попытаются. Не стоит экспериментировать, Стив, или же я тут же ухожу. Очень скоро ты поймешь, что тебе надо держаться меня.
— А знание условных знаков делает меня к тому же опасным для людей хайвэя? Все равно, что их Убежище раскрыто?
— Да.
— Но поскольку теперь меня бросили на произвол судьбы, я вправе заключить, что ты со мной хитришь.
— А что мне еще остается делать? — горестно проговорила она.
Ответить было нечего. Я сидел, глядя на нее, и старался забыть, что в ней сто восемнадцать фунтов твердой стали и чудовищной силы и что она может поднять меня одной рукой и, не переводя дыхания, доставить в Хоумстид. Я не мог вырваться и сделать ноги. Ей ничего не стоило скрутить меня вновь. Я не мог врезать ей по зубам и смыться. Я только сломал бы руку. Может, «Бонанза-375» ее остановит, но у меня не хватило бы мужества хладнокровно поднять оружие на женщину и пристрелить. Я печально хмыкнул. Это оружие пригодилось бы больше, если бы было направлено против разъяренного медведя или египетского сфинкса.
— Все равно, я не согласен, — сказал я упрямо.
Она удивленно взглянула на меня.
— А что же ты будешь делать? — спросила она меня.
Я почувствовал вспышку самоуверенности. Если я не смогу бежать, гонимый виной за разнос Мекстромовой болезни, меня ожидает, что кое-кто меня похитит. Я бы излучал мысли, как сумасшедший. Я бы жаловался и кричал о своей беде на каждом перекрестке, перед каждым фермером, я бы настойчиво жаловался, и рано или поздно у кого-нибудь зародилось бы подозрение.
— Не будь похожим на идиота! — осадила она. — Помнишь, ты недавно исколесил всю страну. Ну и кого ты убедил?
— Я не пробовал, но…
— А помнишь людей в отеле Денвера, — вопрошала она настойчиво. — Ну и чего ты добился?
«Очень немногого, но…»
— Одним из преимуществ телепата является то, что его ничем не удивишь и не застигнешь врасплох, — проинформировала она. — Потому что никто ничего не сделает, пока хорошенько все не продумает.
— Вот телепатам и приходится мучиться, — отпарировал я, — потому что они настолько привыкли использовать свои знания о том, что случится в следующий момент, что мир потерял для них всякий элемент неожиданности и таинственности. А ведь до чего скучно и…
Элемент неожиданности влетел через заднее стекло, просвистел между нами и грохнул в ветровое. Раздался звук, будто кто-то колол ломом лед. Вторая пуля влетела через заднее стекло следом за первой, отскочившей на пол машины. Но вторая не отскочила рикошетом назад, а прошила ветровое стекло насквозь. Третья пуля прошла тем же путем.
Это были предупредительные выстрелы. Стрелок промазал намеренно. Он сумел трижды попасть в ту же дырку.
Я машинально рванул стартер, и мы сорвались с места. Мариан прокричала что-то. Но слова вылетели на мостовую через дыру в заднем стекле.
Назад: 13
Дальше: 15