Книга: Космическая чума. Сборник
Назад: 8
Дальше: 10

9

Колорадо все еще оставался той частью Соединенных Штатов, где любой человек мог пойти в магазин и спокойно купить себе револьвер, словно обыкновенные грабли или лопату. Я выбрал «Бонанзу-375», потому что он был достаточно маленький, чтобы уместиться в заднем кармане, легкий, не стеснял меня в движениях и обладал убойной силой, способной остановить разъяренного гиппопотама. Я не знал, способен ли он продырявить мекстромову шкуру, но от его пули любая мишень, по крайней мере, шлепнется наземь.
Затем я покатил в Вайсмин, достиг Йеллоустона и в один прекрасный день оказался на той самой дороге, что была изображена на открытке Торндайка. Я смело и уверенно поехал дальше и увидел дорожные знаки, которые повели меня к цели.
Наконец я подъехал к неизбежной сломанной перекладине. Она указывала на какое-то напоминающее ферму хозяйство, расположенное посреди мертвой зоны. Я осторожно осмотрел его, не решаясь двигаться дальше, ибо в мои планы не входило ломиться в дверь, будто жалкому коммивояжеру.
Вместо этого я проехал до следующего города, расположенного в двадцати милях дальше по дороге. Достигнув его уже в сумерках, я остановился перекусить, наблюдая за движением на шоссе, убил несколько минут в баре и где-то около полуночи отправился обратно. Имя, которое я выудил с почтового ящика, было Маклин.
Теперь я остановился у обочины автострады, где-то в трех милях от фермы, прикинув, что только телепат с докторской степенью мог нащупать что-то на таком расстоянии. Я решил, что вряд ли там есть подобный умственный гигант.
Я проделал свой путь к ферме, обходя все тропинки, через поля и покатые холмы. Я простер свое восприятие как можно дальше и, став чувствительным к опасности и ощупывая землю фут за футом, искал следы, настораживающие знаки, отпечатки и контуры тех, кто лежал, поджидая меня в засаде.
Я не заметил никакой ловушки или ее следов на всем пути до мертвой зоны.
Возможно, они знали о моем присутствии и спокойно поджидали, когда я попаду к ним в лапы в сердце зоны, поэтому я был очень осторожен, когда, осмотрев окрестности, решил проникнуть в то место, где неровная граница зоны была ближе всего к дому.
Я вошел и совершенно пси-ослеп. Звезды давали достаточно света, чтобы не угодить в кротовую нору или обо что-нибудь не споткнуться, но через несколько ярдов все сливалось в кромешной мгле и становилось совершенно черным. Вокруг царила мертвая тишина, и только слышался легкий шорох ветра в ветвях деревьев.
Мои рецепторы ощущали окружающее пространство не дальше, чем видели глаза. Я углублялся дальше и дальше в зону, стремительно утрачивая чувствительность. Я зондировал тьму. Это было все равно, что тыкать пальцем в висящее шерстяное одеяло. Тьма отступала, когда я пытался проникнуть как можно глубже в каком-нибудь направлении, но, когда я снижал интенсивность восприятия, она тут же возвращалась на прежнее место.
Я пригнулся и, пройдя несколько шагов вдоль границы зоны, нашел место, где проглядывали контуры дома.
Темный, безмолвный, он казался необитаемым. Неплохо, если бы в колледже читали курс о взломах, кражах и тому подобных операциях. Я продвигался очень медленно. Казалось, прошло полжизни, прежде чем я перебрался через перила задней террасы. От страха короткие волоски на моей шее встали дыбом, да и не только на шее. В любой момент меня могли превратить в кровавое месиво, если, конечно, мекстромы захотят развлечься, а не пристрелят самым тривиальным образом.
Зона действительно оказалась мертвой. Моего восприятия хватало не более чем на шесть дюймов. Может быть, вид Стива Корнелла, прижимавшего лоб к краю окна, был смешон и забавен, но только не на этот раз. Правда, я обнаружил, что оконная рама не закрыта и створку можно открыть снаружи.
Я вошел в столовую. Внутри было темно, как в пропасти.
Следуя интуиции и инстинкту, я пересек столовую и ухитрился без особого шума пробраться в коридор. Там я остановился и спросил себя: «А чего, собственно, я добиваюсь?» Пришлось согласиться, что конкретного плана у меня нет. Я прокрался сюда, чтобы выудить любую информацию, которую удастся здесь обнаружить.
За холлом находилась библиотека. По-моему, многое можно узнать об обитателях дома, осматривая их библиотеку, и потому я принялся рассматривать корешки книг над моей головой.
Книги, входившие в состав библиотеки, свидетельствовали, что эта семья отличается широтой взглядов. Там было все: от научной фантастики до Шекспира, от философии до приключений. Короткий ряд детских книжек. Библия. Британская энциклопедия. Никаких намеков на какое-то особое пристрастие не было.
Я нащупал ступени и начал очень медленно подниматься. Сделав третий по счету шаг, я понял, что был прав. Какие бы чувства они ни питали, вряд ли стали бы устраивать ловушку в своей библиотеке. Что-то не вязался образ взломщика или убийцы.
Однако у всех есть бумаги и вещи, которые не стоит показывать первому встречному. И если их не окажется на втором этаже, то придется спуститься в подвал. И уж если там меня не схватят, я прощупаю все это чертово логово дюйм за дюймом, включая по возможности даже те комнаты, где спят люди.
На пятом шаге раздался слабый скрип. Прозвучало это так, будто вытащили гвоздь из деревянного ящичка. Я замер, силясь разобрать хоть что-то напоминающее опасность, но, осознав, что вокруг мертвая зона, оставил свои усилия. Многого здесь не добьешься. Правда, куда хуже пробовать это в свободной зоне.
Я продолжал подниматься, и, когда моя голова оказалась на уровне пола, все стало пси-свободным.
Здесь не было и намека на мертвую зону. Я был просто поражен, так как такого не видел никогда. Прямо на уровне второго этажа их мертвая зона исчезла, и поверхность пола была чистой, яркой и сверкала, как днем. Я замер, уставившись на нее, и посвятил несколько минут изучению обстановки. Мертвая зона возвышалась над крышей, и ее границы находились вне моей досягаемости. Из того немногого, что я смог различить в пси-темноте, я понял, что она напоминала по форме воздушное пирожное в виде пирамиды. Исключение составляла центральная часть, которая простиралась вниз только до первого этажа. Для дома это было просто удивительно. Сохранение тайны гарантировалось на первом этаже, с дороги и окружающей территории, а на втором этаже было совершенно свободное пси-пространство для близких родственников и друзей. Мертвая зона идеально соответствовала дому любой формы.
Тут я бросил воздавать дань этой своеобразной пси-архитектуре и занялся своим делом, потому что дальше, прямо перед моим носом, я уловил знакомые черты медицинского кабинета. Пройдя остаток лестницы, я действительно оказался в медицинском кабинете. Ошибки быть не могло. Обычный кабинет, полный инструментов, столик для лабораторных анализов, полки маленьких пузырьков и мензурок и вдоль одной из стен — целая библиотека медицинских книг. Для полного порядка не хватало только таблички над дверью «Доктор С. П. Маклин».
В конце комнаты лежала стопка больших тетрадей. Я вытащил несколько последних и поднес к лицу. Мне не понадобился свет, поскольку я был эспер.
Но даже в открытой зоне они сказали бы мне очень мало. Эсперы чувствуют не так, как обычные люди видят, трудно подобрать аналогию, но, наверное, можно сказать, что они слышат печатное слово и могут представить движение зеленой змейки осциллографа. Экстрасенсорное восприятие дает возможность уловить форму и суть вещей, их взаимосвязь с другими вещами. Это словно обозревать предмет сразу со всех сторон и вдобавок еще изнутри, если, конечно, такое можно себе представить. Это относится и к любым записям, я должен читать их буква за буквой, прощупывая форму чернил на странице, а если у писавшего к тому же был отвратительный почерк, то тогда совсем дохлый номер — все равно, что письмо написано по-латыни. Если же почерк четок или как-то стилизован, дело идет на лад, а если там говорится обо мне, становится вообще совсем просто. Но как только…
— Что вы ищете, мистер Корнелл? — спросил холодный голос, пронизанный кислым сарказмом. В тот же миг вспыхнул свет.
Я повернулся, выхватил из заднего кармана пистолет и, упав на колени, направил дуло моего 375-го на затянутое в шелк изваяние.
Она стояла надменно и лениво, что, судя по всему, было ей совсем не свойственно. Она была безоружна. Я почувствовал бы опасность, если бы она вышла ко мне с каким-то оружием, даже если бы я увлекся чтением заметок.
Я встал и наскоро окинул ее тело своим восприятием. Она была еще одним мекстромом, и это меня не удивило.
— Я, кажется, нашел то, что искал, — сказал я.
Она чуть скорбно кивнула.
— С чем вас и поздравляю, мистер Корнелл.
«Телепат?»
— Да, и неплохой.
«Кто еще проснулся?»
— Пока только я, — ответила она спокойно. — Но я хочу позвать остальных.
«Лучше не надо, сестричка».
— Не будьте идиотом, мистер Корнелл. Надо или не надо, не вам решать, но вы уберетесь из этого дома, или я вас заставлю.
Я быстро изучил своим восприятием весь дом. Двое пожилых людей спали в передней комнате. За ними спал одинокий мужчина; на двухъярусных кроватках в спальне, примыкающей к холлу, спали двое подростков. Следующая комната, наверное, принадлежала ей: постель была смята, пуста. В следующей за медицинским кабинетом комнате помещался человек, весь стянутый шинами, белыми бинтами и почти весь увешанный гирляндами крошечных скляночек, в которых находилось все что угодно, начиная от крови и плазмы и кончая водой и жидкостью для смазки суставов. Я попытался узнать лицо под бинтами, но понял только, что оно наполовину из мекстромовой ткани.
— Этот человек болен Мекстромовой болезнью, — сказала спокойно мисс Маклин. — Он без сознания.
— Наверняка один из ваших дружков, — почти прорычал я.
— Не совсем, — сказала она. — Позволь заметить, что это бедный больной человек, который умер бы, не поставь мы вовремя диагноз.
Тон и выражение ее голоса окончательно вывели меня из себя. Видно, она считала себя настоящим благодетелем человечества, полагая, что ее приятели помогут чем-то бедолаге, что подхватил Мекстромову болезнь, утверждая, что они вовремя узнали об этом.
— Правильно, мистер Корнелл.
— Кретины, — просипел я.
— Стоит ли обсуждать мои слова? — спросила она с издевкой.
Я гневно окинул ее взглядом и почувствовал, как моя рука сжала пистолет.
— У меня есть причина быть подозрительным, — сказал я ей голосом, который, как я надеялся, звучал на ее манер. — Потому что за последние полгода люди исчезают без всяких следов и причин, за исключением того обстоятельства, что я находился где-то поблизости. И ко всему прочему здесь замешаны еще ваши тайные общества и Мекстромова болезнь.
— К несчастью, — добавила она спокойно.
Я едва удержался от крика:
— К несчастью? — и потом добавил, справившись с голосом: — Люди умирают от Мекстромовой болезни, потому что вы держите в секрете лекарство, и мне пришлось приложить уйму усилий, чтобы… — я запнулся, потому что действительно не знал зачем.
— К несчастью, вы по уши завязли в этой истории, — сказала она сурово. — Потому что…
— К несчастью для вас, — прервал я ее. — Потому что я собираюсь раскрыть это дело и предать гласности.
— А я и не боюсь. Когда вы решите уйти отсюда, то поймете, что не сможете этого сделать без моего разрешения.
— Мисс Маклин, — огрызнулся я. — У вас, мекстромов, твердые тела, но неужели вы думаете, что они устоят перед свинцом?
— Вряд ли когда-нибудь вы это узнаете, мистер Корнелл. Видите ли, мне кажется, у вас не хватит мужества спустить курок.
— А если вы ошибаетесь?
— Нажмите, — сказала она. — Или признайте, что вы не в том состоянии, чтобы обмануть телепата.
Я взглянул на нее смущенно, потому что она была права. В ней чувствовалась сила, которая основывалась на ее слабости: я не мог нажать на курок и вогнать кусок свинца в это твердое, покрытое шелком изваяние.
Назад: 8
Дальше: 10