Книга третья
КНИГА ВАЛКАРА
Глава девятая
Схватка во тьме
Не в первый раз я сражался не на жизнь, а на смерть, и, думаю, не в последний. Но от всего сердца молю всех существующих богов, чтобы мне никогда больше не оказаться в столь отчаянной и безвыходной ситуации.
Драться в узком проходе вообще довольно сложно, а в кромешной тьме, когда вы не видите друг друга, схватка превращается просто в хаос.
Я слышал тяжелое дыхание, скрип обуви, звон мечей, но не видел ничего, абсолютно ничего.
Когда он устремился ко мне, я мгновенно выхватил меч, отскочил и парировал удар, но противник оказался так близко, что больно полоснул меня по груди, прорезав кожаную куртку. Полдюйма глубже, и я бы не рассказывал эту историю.
Я только защищался, и потребовалось все мое мастерство, чтобы удерживать невидимый меч подальше от моего горла. Шаг за шагом я отступал, пытаясь улучить мгновение и бежать: в любой момент нас могли услышать — сбегутся стражники, меня схватят, тайна моя будет раскрыта, и все надежды спасти принцессу рухнут.
Я по-прежнему только отбивался от атакующего невидимого противника.
Никогда не сражался я так искусно. Если бы не хитрости и уловки, усвоенные от Лукора, одного из величайших фехтовальщиков Танатора, я бы уже давно был разрублен на куски или проткнут насквозь.
Кто бы он ни был, этот противник, он был блестящий фехтовальщик. И когда впоследствии я обдумывал происшедшее, меня это ставило в тупик. Наверняка это какой-то офицер или солдат Чак Юл. Но Чак Юл не уделял изящному искусству фехтования должного внимания. Они всадники, привыкшие рубить с коня тяжелым оружием, и им гораздо ближе копье и боевой топор, чем рапира. Но мой противник фехтовал прекрасно, почти как я. А смею утверждать, что я один из лучших фехтовальщиков этого таинственного мира джунглей.
Дуэль была яростной, но быстрой. В сущности, всего несколько секунд.
Я пятился, уступая неистовому натиску невидимого противника, и вдруг снова споткнулся, на этот раз о собственный фонарь, и упал на спину, сдернув с него плащ.
Внезапный свет, должно быть, на мгновение ослепил моего противника, потому что он остановится. Он мог бы проткнуть меня, но он остановился.
В следующее мгновение я приподнялся на колено и нанес удар. Он был так ошеломлен неожиданным светом, что не успел парировать, и концом меча я полоснул по щеке.
Всего лишь царапина, но чтобы залечить ее, потребуется несколько дней, и если я за это время встречу его, то сразу узнаю.
Но тут он отпрыгнул, свернул в боковой коридор и пропал.
Я вскочит, готовый броситься следом, но тут услышат топот множества ног, выкрики и звон оружия. Кто-то услышал нас и вызвал охрану.
Я поспешил уйти, чтобы меня не обнаружили. Так в эту ночь я и не услышал от моей любимой, кому же она отдала свое сердце.
* * *
В последующие два дня принц Васпиан так загрузил меня, что мне некогда было и подумать о встрече с принцессой.
Наутро после дуэли я незаметно рассмотрел лицо принца и почувствовал облегчение, увидев, что царапины нет. Я говорю «облегчение», но на самом деле я испытывал смешанное чувство. Я знал, что принц плохо владеет оружием и потому сразу предположил, что это не с ним я сражался в темноте тайного хода, ведь мой противник был превосходным фехтовальщиком.
Однако именно принц рассказал мне о тайных ходах, и он хорошо знал их, а Дарлуна когда-то была хозяйкой дворца и, следовательно, тоже должна была хорошо знать их; ну, а поскольку я верил, что эти двое — любовники, то принц казался наиболее вероятной кандидатурой. К тому же раньше я в этих ходах никого не встречал.
Через два дня после дуэли принц приказал сопровождать его на очень важную дворцовую церемонию; сам Аркола велел принцу быть на ней. Офицеры Черного Легиона получали награды за заслуги и храбрость, приглашались все руководители Чак Юл.
Церемония проходила в просторном зале, с высоким потолком, освещенном тысячами свечей. Зал заполняли воины-варвары и их роскошные вожди, разукрашенные всеми своими сокровищами, но среди всех выделялся драгоценный наряд принца. Плюмаж увенчивал его сверкающий шлем, самоцветы искрились на рукояти шпаги, знаки отличия из драгоценных металлов буквально усеивали одежду.
Он обошел зал, я молча шел следом. Я пробыл в Черном Легионе слишком недолго и мало с кем из вождей был знаком, поэтому несколько удивился, когда кто-то хлопнул меня по плечу. Обернувшись, я увидел дружескую улыбку на знакомом лице.
— Ах, Джандар, как приятно снова с тобой встретиться! — послышался теплый голос, и я узнал своего товарища и прежнего командира Валкара из Ганатола.
— Как тебе нравится служба во дворце? — спросил он. — Есть некоторые отличия от жизни в казарме и на плацу, а? — Он рассмеялся, и я принужденно улыбнулся, но тут нас прервали. Принц резко окликнул меня, бросив подозрительный взгляд на Валкара, и я вынужден был торопливо попрощаться с комором.
— Когда будешь свободен, заходи в винную лавку у форума — помнишь то место, где мы с тобой распили бутылочку после театра? — сказал Валкар.
Я улыбнулся и кивнул, но тут же вынужден был отвернуться, потому что принц схватил меня за руку, ревниво всматриваясь в моего знакомого.
— С кем это ты говорил? — прошипел он.
— Это Валкар, под началом которого я служил в третьей когорте, милорд. Ты же расспрашивал его о моей службе, после того как я остановил твоих тапторов.
— А, да, теперь я его вспомнил, — пробормотал он, и выражение ревности и подозрительности исчезло с его лица; тем не менее он продолжал держать меня за руку. — Не отходи от меня, Джандар. Я требую, чтобы ты постоянно был рядом: здесь кругом одни враги, все умышляют против меня, плетут свои заговоры.
Я кивнул и послушно двинулся за ним, сохраняя застывшее деревянное выражение на лице. Но в голове моей был полный сумбур, я был потрясен, изумлен, озадачен.
Конечно, приятно возобновить знакомство с храбрым Валкаром, но на его щеке была царапина — царапина, которую два дня назад нанес я сам, своим собственным мечом!
* * *
Что происходило потом, я почти не помню. С трудом припоминаю множество воинов в шлемах с плюмажами и прекрасных женщин. Произносились торжественные речи, провозглашались тосты, но я не помню ни того ни другого.
Я все время думал об одном — в тайном проходе я сражался с Валкаром, это Валкар подглядывал в глазок за принцессой Дарлуной, это Валкар, в плаще и маске, бродил по ночам по тайным ходам!
Вернувшись к себе после окончания праздника, я разделся и улегся в постель, но сон не шел. В голове все крутились вопросы без ответа и неразрешимые загадки.
Я вспомнил вечер в театре, о котором упомянул Валкар, вспомнил его странно напряженный взгляд и бледность лица, когда он смотрел на сидевшую рядом с принцем Дарлуну.
Уже тогда его поведение удивило меня, но лишь слегка, и в обилии событий я забыл этот случай, в нем не было ничего из ряда вон выходящего. Но теперь я в этом не был уверен.
Я вспомнил также и происшествие в винной лавке, которую тоже упомянул Валкар. Мы отправились туда после представления. Служанка споткнулась и случайно пролила вино на лицо моему товарищу; вытирая лицо, он смазал часть грима. Валкар, как и я, тоже не тот, за кого себя выдает.
Я ворочался в кровати, не в силах заснуть, и думал о Валкаре — кто же он на самом деле и что заставило его вступить к Черный Легион?
И самое главное: кто он мне — друг или враг?
* * *
Вот уже сколько времени я пытался поговорить с Дарлуной наедине, и наконец такая возможность представилась, но самым неожиданным образом.
До свадьбы Дарлуны и Васпиана оставалось совсем немного. Через неделю они произнесут слова клятвы перед идолом мрачного бога, которому поклоняются варвары Чак Юл.
Но приближалось и другое событие. Истекал срок ультиматума принца Тутона Черному Легиону. Тутон требовал огромный выкуп за принцессу Шондакора и в случае отказа грозил привести могучий воздушный флот Занадара. Скоро, совсем скоро руководители Черного Легиона должны выработать окончательный план действий.
И я тоже. Потому что я не мог составлять план освобождения Дарлуны, не услышав от нее самой, что замуж она идет по принуждению. Или же что она добровольно отдает принцу руку и сердце. Но как мне с ней увидеться?
Решение пришло со стороны принца Васпиана! Через день после моей случайной встречи с Валкаром принц вызвал меня.
— Скоро, как ты знаешь, мы с принцессой Дарлуной поженимся, — сказал он, и я внутренне с отвращением передернулся от его маслянистой самодовольной ухмылки. — У меня есть небольшой подарок для невесты, обычно, как ты знаешь, их относит Голар, мой лакей, но сегодня он занят другим делом, и я доверяю это тебе.
Я еле сдержал радостное восклицание. Но внешне не выразил ни малейшего удивления, хотя был потрясен таким подарком судьбы. Я уверен, что Васпиан не заметил моих чувств.
— Как прикажет принц! — негромко ответил я.
Он усмехнулся.
— Вот хороший парень!
И протянул мне великолепное украшение. Принц до мельчайших подробностей объяснил мне, как найти уединенные покои принцессы, и дал записку для начальника охраны.
Должен объяснить, что хотя официально Дарлуна и не считалась пленницей, но держали ее под сильной охраной и без тщательного обыска к ней никого не допускали. Если не считать этой охраны, в остальном ей предоставлялась полная свобода, и она могла отдавать любые приказы.
* * *
Я немедленно кратчайшим путем направился к апартаментам принцессы. Сердце у меня колотилось, как у мальчишки перед первым свиданием, во рту пересохло. Я мысленно составлял обращение к ней.
Стражники у двери окликнули меня, прочитали записку принца, и было видно, что им не по себе.
— Комад, мы не хотим оскорбить принца, но леди Дарлуна категорически приказала, чтобы сегодня вечером ее не беспокоили. А поскольку верховный вождь Аркола велел нам повиноваться принцессе во всем, кроме отмены самой стражи, мы не можем пропустить тебя.
— Но ведь это подарок от жениха! — возразил я. — Принцесса не могла лечь так рано. Разве вы не можете…
Офицер неохотно покачал головой.
— Нам не разрешено противоречить ей в таких вопросах, — сказал он. — Лорд Аркола приказал создать принцессе иллюзию свободы и не нарушать ее одиночество, разве что в случае крайней необходимости. Так что мы не можем пропустить тебя.
Я покраснел.
— Но принц Васпиан приказал мне доставить…
— А мне приказал повелитель Черного Легиона повиноваться желаниям принцессы, — коротко ответил офицер.
Потом, решив, что я просто боюсь вернуться к своему патрону с невыполненным приказом, он смягчился.
— Ты, конечно, можешь оставить дар у меня, и я лично передам его принцессе. Или можешь прийти утром и передать его сам.
Меня охватило нетерпение и раздражение, но не мог же я спорить. Не объяснять же им, что утром вернется лакей принца Голар, а это его дело — относить подарки. И тем самым я теряю единственную возможность поговорить с принцессой наедине, не вызывая подозрения Чак Юл.
Мне нечего было возразить, поэтому я кивнул и пошел назад, но в душе моей бушевала буря, и я не ушел далеко. Меня приводило в ярость, что я так близок к цели и такое незначительное препятствие меня останавливает.
Повинуясь неожиданному порыву, я свернул в коридор, которым редко пользовались, и пошел по нему, отыскивая неприметные знаки, обозначающие сдвигающиеся панели.
Вскоре я нашел то, что искан. Оглянувшись и убедившись, что меня никто не видит, нажал спрятанную в резьбе пружину. Панель отошла в сторону, и я ступил в темноту прохода.
К тому времени я уже хорошо знал тайные ходы и без труда добрался до комнат принцессы. Я уже положил руку на пружину, чтобы войти в будуар принцессы, но тут решил на всякий случай осмотреть помещение. Я отыскал глазок, отодвинул щиток и заглянул в комнату.
Я был потрясен, увидев опять свою любимую в объятиях другого. Высокий мужчина в темно-зеленом плаще с капюшоном — бесспорно, тот самый человек, которого я уже видел в покоях принцессы, и он не может быть никем иным, кроме как принцем Васпианом.
Но ведь это очень странно. Чего ради принц станет посылать меня с подарком к принцессе, когда сам идет туда и сам может его отдать? Это просто бессмысленно.
Увы, пока я стоял в нерешительности, удивленный столь необычным поворотом событий, высокий мужчина в плаще попрощался с принцессой, нажал пружину и отодвинул панель.
Не успел я отступить в темноту, как тайная дверь открылась, свет ударил в глаза, и прямо передо мной оказался человек в плаще с закрытым лицом. Панель встала на место.
Мгновение мы стояли неподвижно, ошеломленные такой внезапной и неожиданной встречей.
Потом любовник Дарлуны неуверенно рассмеялся и сказал:
— Наверняка, друг, нам пришла одна и та же мысль, но что здесь делаешь ты, Джандар?
Глава десятая
Валкар снимает маску!
Это был вовсе не принц Васпиан, а Валкар! При свете маленькой лампы у него в руке мне хорошо было его видно. На лице настороженное выражение, рука лежит на рукояти шпаги.
Мне бы не следовало так удивляться. Давно пора было понять. Разве несколько дней назад я не встретил Валкара в маске у этого самого глазка? Разве не пометил ему лицо мечом в той ужасной схватке, разве не узнал его на дворцовой церемонии по свежей царапине на его щеке?
Однако я убедил себя, что человек в плаще, обнимающий Дарлуну, это принц Васпиан, и такова сила самоубеждения, что мне и в голову не пришло, что это может быть кто-то другой. Теперь же, зная истину, я сообразил — принц и Валкар примерно одного роста и телосложения, у них одинаковые плащи, что неудивительно, поскольку большинство воинов Чак Юл носят такие, и волосы у обоих одинаковые — гладкие и черные.
Валкар заметил удивление у меня на лице и несколько поуспокоился. Он рассмеялся, хлопнув меня по плечу.
— Не стоит здесь разговаривать, стражники Дарлуны могут услышать. Удивительно, как это они нас в прошлый раз не услышали, ведь, как я понимаю, это был ты, Джандар, ведь это ты поцарапал мне щеку. Пойдем, я знаю тут одно место, где можно поговорить и где нас никто не подслушает.
Мы вошли в какую-то комнату. Судя по толстому слою пыли, ею давно не пользовались. Валкар вынул из лампы наполовину сгоревшую свечу и поставил ее в серебряный подсвечник, затем снял плащ и повернулся ко мне. На губах его была грустная улыбка.
— Думаю, ты здесь по той же причине, что и я, хочешь помочь принцессе Дарлуне бежать, — сказал он.
— Да. Для этого я и пришел в Шондакор и присоединился к Чак Юл, — признался я.
Он кивнул.
— Я тоже. Но я не угадал в тебе поборника справедливого дела, защитника правящей королевы Шондакора, — размышлял он. — Я ни разу не видел тебя при дворе принцессы, ты не был среди воинов, ушедших с ней в джунгли, когда Черный Легион захватил город. Тогда почему ты здесь? Кто ты, Джандар?
— Я не из Шондакора, я чужестранец из далекой земли, — сказал я. — Я помог принцессе бежать от ятунов, когда они взяли ее в плен в джунглях; потом, когда она стала пленницей принца Тутона из Занадара, я со своими друзьями, вождем ятунов Коджей и учителем фехтования Лукором, спас ее из города воздушных пиратов. Но потом ее захватил отряд Черного Легиона. Так как отчасти это произошло по моей вине, я решил вступить в Легион и помочь принцессе бежать и вернуться к своему народу. Потому-то я скрылся под вымышленной историей, как ты, Валкар, под косметикой. Ведь ты настоящий шондакорец, человек народа ку тад, и цвет твоих волос и кожи — фальшивый.
То, что я знаю о его маскировке, было неожиданностью для Валкара. Но я знал об этом давно и никому не сказал. Это доказывало, что я друг и сторонник принцессы. Он мигнул, лицо его стало серьезным.
— И давно ты об этом знаешь? — медленно спросил он.
— С того вечера в винной лавке, когда служанка пролила на тебя вино, смыв часть твоей косметики, — ответил я.
Он коротко кивнул.
— От таких случайностей не убережешься, — согласился он. — Я хорошо помню тот случай. Но ты ничего не сказал тогда и как будто бы ничего не заметил, и я решил, что мне удалось скрыть свою маскировку.
Потом глаза его стали задумчивы, и он рассмеялся.
— Странно, как судьба играет смертными. Мы с тобой инстинктивно понравились друг другу и быстро стали друзьями — оба шпионы, проникшие в ряды Черного Легиона с одной целью, но мы не знали об этом. Словно нас свело шестое чувство, непонятным образом нашло родственную душу.
Он пожал плечами и дружески улыбнулся.
— Все эти месяцы я провел в Шондакоре, не имея никакой возможности освободить Дарлуну, хотя высоко поднялся в рядах Черного Легиона. Ты же, Джандар, едва успел вступить в Легион, как приобрел расположение этого скользкого хореба принца Васпиана и можешь свободно ходить по дворцу, тогда как я пробираюсь сюда украдкой и с величайшими предосторожностями. Поздравляю тебя с такой удачей! Вдвоем мы поможем принцессе.
— Если она захочет нашей помощи, — мрачно заметил я.
Он с некоторым удивлением спросил, что я имею в виду, и я рассказал о своих подозрениях, вызванных дружеским обращением Дарлуны с принцем Васпианом и ее вроде бы добровольным согласием на брак. С неохотой я объяснил, что не вижу причины, по которой такая гордая женщина, как Дарлуна, может согласиться стать женой трусливого и маниакально подозрительного принца, если только она действительно не влюблена в него.
— Дарлуна, — мрачно заключил я, — не хрупкая девушка, которую можно запугать. У нее сильная воля, это воинственная женщина, и я не верю, что она идет замуж под угрозой, без любви. Я вообще не представляю себе угрозу, которая заставила бы принцессу ку тад добровольно выйти замуж за это чудовище. Как это ни невероятно, она, должно быть, на самом деле любит его.
Он задумчиво слушал меня. Мои умозаключения, как вы понимаете, несколько пошатнулись после того, как я узнал, что с Дарлуной был не Васпиан, а Валкар; и все же она приняла предложение принца и публично не отвергала его притязаний. Так что ее поведение по-прежнему оставалось для меня загадкой.
Когда я закончил, Валкар быстро заговорил:
— Позволь, я кое-что объясню тебе, мой друг! Принцесса всем сердцем ненавидит и презирает принца, как может только гордая и благородная женщина ее высокого происхождения. Она говорила мне, что скорее пронзит себе сердце кинжалом, чем примет руку Васпиана.
Я удивленно взглянул на него.
— Но если это так, — возразил я, — почему же она не откажет принцу?
Голос его стал мрачным, в глазах блеснула ярость:
— Она не смеет. От Васпиана зависит весь наш народ. Видишь ли, он член совета, который определяет всю политику Черного Легиона, и, в частности отношения с завоеванным населением.
— Это я знаю, — кивнул я.
— И когда возникает вопрос, не следует ли укрепить непрочную и неустойчивую власть Легиона в Шондакоре массовыми казнями и арестами — на этом настаивает сам Аркола, считая подобный ход логичным, хотя и жестоким, — принцу Васпиану принадлежит решающий голос, потому что в этом вопросе совет разделяется поровну.
— Но почему Васпиан возражает? Конечно, не из гуманных соображений, он такой же бессердечный палач, как и все остальные.
— Верно. — Валкар мрачно улыбнулся. — Но Васпиан ненавидит отца и где только можно из чистого упрямства противоречит ему. Поэтому до сих пор на совете он всегда был против репрессий. Но втайне от всех он пригрозил Дарлуне, что если она откажет ему, он снова поднимет этот вопрос и на этот раз не станет перечить отцу. Сейчас для принца это единственный способ досадить Арколе. Он ненавидит его за то, что Аркола мужественный воин, в отличие от сына, и наслаждается, противореча воле отца. В подобной ситуации даже такой могучий предводитель, как Аркола, бессилен, согласно с традициями и обычаями Черного Легиона.
Я кивнул, вспомнив откровенную враждебность между Васпианом и Арколой, которую заметил на совете несколько дней назад.
Валкар продолжал:
— А что касается Дарлуны, то единственное, чем несчастная девушка может защитить свой беспомощный народ от террора, — это обещание выйти замуж за скользкую маленькую тварь. Но она просто не смеет выказывать публично свое отвращение.
Как же я раньше не понял такой простой вещи? А осознав весь ужас положения Дарлуны, я почувствовал, как холодный пот выступил у меня на лбу.
Ну конечно же, Дарлуна не любит этого трусливого, скулящего принца! Это просто невозможно!
И столь же немыслимо, что мне, даже с помощью Валкара, удастся убедить Дарлуну бежать. Мстительный и злобный Васпиан отплатит ей за измену, начав массовые казни безоружных и беззащитных людей, и она это знает!
Бывает ли более безнадежное положение? Я ничего, абсолютно ничего не могу сделать, чтобы защитить любимую женщину от мелкого презренного человека, которого она ненавидит всем своим гордым сердцем.
* * *
Чуть погодя, стряхнув мрачные мысли, я спросил своего друга, нет ли у него идеи, как помочь Дарлуне.
Он мрачно пожал плечами.
— Пока нет, — признался он. — С первого же свидания с принцессой я уговариваю ее покинуть со мной город, но все бесполезно. Она не желает и думать об этом, ведь тем самым она обрекает на смерть людей, которые любят ее и верят ей и которых она поклялась защищать. Увы, моя бедная сестра! Как же помочь ей?!
— Сестра? — переспросил я.
— Да. Я думал, ты знаешь. Ну, конечно, как глупо с моей стороны, откуда тебе знать! Меня на самом деле зовут Валкар, но я не из Ганатола, я принц ку тад. Мой отец — лорд Яррак, дядя принцессы, он взял правление в свои руки, когда принцесса попала в плен.
— Понятно. Да, я хорошо знаю лорда Яррака, я жил у него до вступления в Черный Легион. Странно, но он никогда не упоминал о сыне, тем более проникшем в Черный Легион. Ведь он же знал, что я собираюсь сделать то же самое.
— Мой отец считает меня погибшим, Джандар, убитым в уличной схватке, когда Чак Юл брали город. В суматохе мы потеряли друг друга, и когда воины с принцессой ушли из города, я остался. Меня спрятали друзья, и некоторое время я оставался у них, пока положение не прояснилось. Но еще до того как я вышел из своего убежища, бандиты схватили принцессу, и потому я остался в городе, даже и не пытаясь присоединиться к отцу и его воинам. Друзья помогли мне скрыть золотой цвет кожи и рыжие волосы, и я под личиной наемника из Ганатола вступил в ряды врага, надеясь устроить побег принцессе, моей невесте…
При этих словах я невольно вскрикнул. Валкар замолчал и пристально посмотрел на меня.
— Что с тобой, Джандар? В чем дело? Что я такого сказал? Что тебя взволновало? Слушай, у тебя даже губы побелели!
Я взял себя в руки и, стараясь сохранять внешнее спокойствие, спросил:
— Твоей невесте?
Он слегка пожал плечами и негромко рассмеялся.
— Да. Мы с принцессой обручены с детства. Формальный союз двух ветвей одной королевской семьи. Сам понимаешь — политика. По обычаям Шондакора, — небрежно продолжал он, — принц или принцесса королевской крови часто вступают в брак с более молодыми двоюродными сестрами и братьями. Мы с Дарлуной были бы уже женаты, если бы Чак Юл не захватил наш город.
Он печально улыбнулся.
— Но что с тобой, Джандар? Ты не знал, что мы с Дарлуной должны были пожениться?
— По правде говоря, нет.
Он беспомощно рассмеялся.
— Но ты должен понять, что я пошел на такой невероятный риск, только чтобы спасти свою невесту, только ради нее я решился на такое.
Я молча кивнул. Теперь я его понимал.
И вот я снова оказался в пучине отчаяния — мой лучший друг влюблен в мою любимую, и что хуже всего — она любит его и обещала выйти за него замуж.
Все эти месяцы безответной и безнадежной любви я думал, что знаю, что такое ад.
Но каков он в действительности, я узнал только сейчас!
Глава одиннадцатая
В глубинах отчаяния
Да, я знал, что имеет в виду Валкар, говоря, что только великая любовь к принцессе могла заставить его пойти на такой риск — проникнуть в ряды самого Черного Легиона.
Я знал это слишком хорошо! Потому что тоже страстно любил Дарлуну. Мои чувства к ней невозможно выразить словами. То, что любимая женщина, несравненная принцесса находится в опасности, заставило меня пойти на крайний риск и пробраться в захваченный город.
Конечно, я понимал, что имеет в виду Валкар! Потому что те же самые чувства двигали и мной.
Я благодарю бога, что ему не пришло в голову то же сравнение но, собственно, у него ведь не было никаких оснований подозревать во мне ту же страсть. Если бы он все же догадался, я бы, думаю, умер от стыда.
Ни он, ни Дарлуна не должны знать, что я люблю ее. Ни словом, ни поступком, ни жестом, ни взглядом не должен я выдать своему лучшему другу и любимой женщине глубину своей страсти.
Согласен, страсть эта глупа, я — бездомный авантюрист, чужеземец, случайно оказавшийся в другом мире, черная кость — осмелился полюбить великолепную принцессу Шондакора — что за насмешка!
Я, конечно, понимал, что моя любовь безнадежна; понимал еще до того, как узнал о предстоящей свадьбе Дарлуны с принцем Васпианом из Черного Легиона. Ее презрение ко мне, которое она открыто не раз выражала, несчастные случайности, приведшие ко многим недоразумениям, — все это и многое другое говорило, что мне не стоит признаваться в этой любви даже себе самому.
Так что мое положение с самого начала было безнадежным. Но худшее было еще впереди!
Мои страдания усугубились во сто крат, когда я понял, что любимая женщина вынуждена выйти замуж за ненавистного ей человека и она не только не может отвергнуть нежеланное замужество, но и боится его избежать.
Вот теперь я спустился в подлинные глубины отчаяния.
Если Валкар и Дарлуна любят друг друга и обручены, у меня не остается никакой надежды, даже если я чудом спасу ее от Васпиана и Черного Легиона.
Сердце мое заныло от тоски. Я вспомнил ту сцену в будуаре Дарлуны. Вспомнил, как страстно обнимались Дарлуна с Валкаром, вспомнил, как она подняла на него свои сияющие глаза, вспомнил слезы на щеках и явственно услышал ее умоляющий шепот.
Я-то думал, что мой единственный в Шондакоре друг будет мне союзником и что мы вместе освободим мою любимую женщину из плена. Но оказалось, что он и мой соперник. Нет, даже не соперник, а победитель, причем в неравном состязании, потому что давно уже завоевал ее любовь.
И я пожалел, что попал в этот странный, ужасный и прекрасный мир, пожалел, что встретился с Дарлуной, воинственной принцессой ку тад!
* * *
Два дня прошли без всяких происшествий. Я выполнял свои обязанности, как безмозглый автомат или сомнамбула, почти не замечая окружающего. Отчаяние мое было настолько глубоко, что это не могло остаться незамеченным. Должно быть, я походил на человека, потрясенного чем-то до глубины души.
Да так оно и было. К счастью, принц располагался в самой отдаленной части дворца, обязанностей у меня было немного, и мало кто мог заметить мое состояние.
После разговора с Валкаром, не заходя к принцессе, так как это казалось мне бесполезным, я вернулся в апартаменты Васпиана.
Принц был очень раздражен, что я не выполнил его приказание и не доставил подарок невесте, но это был такой пустяк, к тому же на следующее утро вернулся Голар, и принц передал украшение ему, чем все и кончилось.
Обычно принц был настороже и мгновенно чувствовал малейшее изменение в поведении окружающих, он маниакально боялся заговоров и шпионов, подозревая всех и вся, но сейчас он был настолько занят подготовкой к предстоящей свадьбе, до которой оставались считанные дни, что я очень сомневаюсь, чтобы он вообще что-нибудь замечал, не говоря уж о происходящих со мной переменах. Во всяком случае, я его почти не видел и большую часть времени проводил у себя в комнате, занятый печальными мыслями.
Как же это тяжело — узнать, что твой самый близкий друг обручен с женщиной, которую ты втайне любишь. Никогда раньше я не испытывал такого отчаяния, такой безысходности, и молю неведомых владык Гордриматора, чтобы никогда не довелось мне испытать этого вновь.
Мы с Валкаром обещали помогать друг другу и договорились встретиться тайком. На что мы надеялись, не знал, вероятно, ни тот, ни другой. Но мы оба страстно хотели спасти любимую женщину и не теряли надежду найти какое-нибудь решение.
Возможно, у принца Валкара зародилась та же мысль, что и у меня. Потому что выход-то из этого тупика был.
Принц Васпиан мог… умереть. Мне пока не доводилось хладнокровно и продуманно убивать человека, и я без всякой радости смотрел на эту перспективу. Хотя принц и внушал мне отвращение, а его ухмылка и хвастовство своей так называемой «победой» над самой прекрасной женщиной Танатора приводили меня в ярость, но как человек он был слаб, тщеславен, легкомыслен и неуклюж, и я не мог и помыслить об убийстве такого ничтожества, все равно получалась — низость.
Я всегда считал себя человеком чести. Но, как и у многих, и в моей жизни было два-три поступка, которыми я не могу гордиться. Хладнокровно убить ухмыляющегося придурка, противопоставить свое превосходство в искусстве фехтования слабой и неуверенной руке противника — для меня это трусость.
И все же мне придется это сделать, если я хочу спасти Дарлуну.
Это были тяжкие и горькие часы, когда я сражался со своей совестью. Чем вообще я обязан этой женщине, которая не отвечает на мою любовь и обещала стать женой моего друга? Неужели я должен потерять свою честь, хладнокровно и трусливо убив человека, ради женщины, которая презирает меня?
На эти мучительные вопросы был только один ответ. Я должен спасти Дарлуну, даже принеся ей в жертву свою незапятнанную честь, да и саму жизнь, если потребуется. И не смею ничего просить взамен, даже простой улыбки благодарности. Потому что когда мужчина любит, он любит от всего сердца, он ничего не оставляет для себя, иначе это не подлинная любовь. Такое рыцарство может показаться старомодным, но моя любовь к Дарлуне выше любой платы и награды.
* * *
Так я проводил дни. Положение мое стало почти невыносимым. Валкар — мой друг, союзник, товарищ по общему делу. То, что он завоевал любовь Дарлуны, не должно бы было вызывать у меня боль: кто более достоин принцессы Шондакора, чем такой человек, как Валкар?
Он храбр, образован, благороден и силен. Он прекрасный офицер, могущественный принц, и его попытка в одиночку в занятом врагами городе освободить любимую женщину — это героизм, граничащий с безумием.
Почему же тогда я лишаю его права на любовь самой прекрасной женщины двух миров? Из-за собственной эгоистичной страсти? Это нелепо! Моя любовь к Дарлуне сильна, глубока и искренна и будет жить в моем сердце, пока жив я. Я буду восхищаться Дарлуной и сражаться за нее до последнего вздоха, до последней капли крови.
Но ведь я даже не благородного происхождения, тем более не принц, наследник королевского дома и огромного состояния. Моя страсть к принцессе безнадежна. Рядом с Дарлуной должен быть человек, которого с детства учили править. А Валкар именно такой человек. Только представьте себе, какой из меня принц-консорт! Что я знаю о королях? Я только и умею, что водить вертолет и попадать в неприятности — вот к этому у меня подлинный талант.
Но я такой же человек, как все, и боюсь, частенько бывал мрачен и неразговорчив при встречах с Валкаром, когда мы обсуждали различные планы спасения Дарлуны. Я не говорил ему о том, что планирую убийство принца Васпиана. Ответственность за это должна лежать на мне одном; Валкар ничего не должен об этом знать. Когда наступит время, когда будет необходимо — я просто сделаю это.
* * *
Так продолжалось несколько дней. День свадьбы приближался. И тут произошло нечто неожиданное. И по сей день помню, как воспрянул духом, с каким изумлением я принял это известие. Я уверен, что Валкар ничего не знал о моих переживаниях, хотя, должно быть, заметил мое угнетенное состояние и неразговорчивость.
Мы сидели в винной лавке за угловым столиком и пили вино. Я был так поглощен своими мыслями, что неосторожно упомянул о любви Дарлуны к Валкару и о силе его чувства к ней.
Он удивленно посмотрел на меня и чуть виновато улыбнулся.
— Боюсь, ты неверно меня понял, Джандар, — смущенно сказал он.
— Как это?
— Ну, вот эти твои слова о том, как Дарлуна меня любит. Мы с ней двоюродные брат и сестра, мы очень близкие друзья и были такими с самого детства. Но, увы, мы не влюблены друг в друга.
И он печально рассмеялся.
— Пойми, наш брак — чисто политический союз. Насколько мне известно, Дарлуна никогда не была влюблена ни в меня, ни в кого-либо другого.
— А ты…
Он устало улыбнулся.
— О, я буду ей хорошим мужем, я восхищаюсь ею, она мне нравится, но я никогда не был влюблен в нее.
— Но ведь ты обнимал ее, я видел ее слезы, умоляющий взгляд!
— Должно быть, в тот момент она просила меня бежать из города, пока не раскрылся мой обман, — небрежно заметил он. — Она очень боялась, что меня узнают и убьют, Но послушай, Джандар! Ты снова побледнел, как смерть. С тобой все в порядке, дружище?
Должно быть, потрясение слишком явно выразилось на моем лице, но Валкар все равно не смог понять всей глубины моей радости.
Сердце любимой женщины свободно — и у меня есть надежда!
Глава двенадцатая
Неожиданная встреча
Два дня принц Васпиан держал меня во дворце, и я никак не мог увидеться со своим другом. Но мы договорились встретиться в винной лавке за несколько часов до начала брачного обряда, который должен был состояться в полдень.
На этой встрече мы собирались скоординировать наши действия. В мои же личные планы, — уверен, что Валкар о них и не подозревал, — входило хладнокровное убийство принца Васпиана в этот самый роковой час.
И этот день наступил.
Вовсю шли приготовления к свадьбе. Дворец гудел как улей. Васпиан прихорашивался и расхаживал важно, как павлин, ухмыляясь в предвкушении предстоящей церемонии, и я наконец понял, что мне будет вовсе не неприятно пронзить сталью его презренное сердце.
Приближалось время нашей встречи с Валкаром. До начала церемонии я Васпиану не понадоблюсь, поэтому я без труда прошел по дворцу к выходу. Что бы мы с Валкаром ни решили, моя задача мне была уже ясна. Мне предстояла роль убийцы; только я мог выполнить задуманное, потому что только у меня был свободный доступ к принцу; только я мог попросить встречи наедине непосредственно перед отправлением в зал Хума, — так зовут дьявольского бога Чак Юл, — где перед алтарем жрец-колдун Ул должен был совершить обряд бракосочетания.
И на этой встрече я убью принца. И уйду. Ну что ж, значит, такова моя участь.
Так я думал в то время.
Но ва лу рокка, как утверждает фаталистическая философия ятунов. Чему быть, тому не миновать.
И, как оказалось, моей встрече с Валкаром этим утром — не быть.
Судьба приготовила для Джандара с Каллисто несколько сюрпризов!
* * *
Я собирался выйти из дворца через боковой выход; он хорошо охранялся, но ему не придавали особого значения. Мало кто им пользовался, вожди и старшие офицеры Черного Легиона предпочитали более удобные главные ворота. Но мне не хотелось привлекать лишнего внимания и особо афишировать свой уход. Потому я и выбрал боковой выход. И вот от таких случайных и незначительных вещей порой зависит судьба империй и целых миров.
Проходя через ворота, и кивнув на ходу стражникам, — они знали, что я из свиты принца Васпиана, — я столкнулся с отрядом воинов Чак Юл, которые входили во дворец, ведя двух пленников. Я с любопытством взглянул на пленных — вот он, сюрприз, уготованный мне судьбой!
Это были мои старые друзья — Коджа и Лукор!
Коджа, высокий ятун, был чуть ли не вдвое выше приземистых воинов Черного Легиона. Его гладкие сверкающие хитиновые руки были связаны за спиной кожаным ремнем. Лысая яйцевидная голова, увенчанная сегментарными антеннами, мало чем напоминала человеческую. Роговое неподвижное лицо и большие серьезные глаза ятунов не способны выражать эмоции, и взгляд Коджи был странным и непостижимым.
Лукор, вспыльчивый маленький учитель фехтования из Ганатола, выглядел гораздо хуже. Его всегда аккуратная одежда была порвана, испачкана и измята. Седые волосы растрепаны. Кровь сочилась из множества царапин и небольших порезов — не сомневаюсь, что схватившие его воины Чак Юл на себе испытали, сколь искусный он фехтовальщик. Когда Лукор увидел меня, лицо его застыло, словно окаменело, но по блеску глаз я понял, что он узнал меня, несмотря на всю неожиданность встречи.
Что же касается меня, боюсь, что в отличие от моих друзей я не сумел сохранить должное самообладание. Я, кажется, побледнел и от изумления чуть не открыл рот.
Шедший впереди отряда комад заметил это, но, к счастью, не понял, что я узнал пленных, иначе мне пришлось бы объяснять, откуда воин Черного Легиона знает учителя фехтования из Ганатола и вождя ятунов.
Комад решил, что мое удивление вызвано появлением ятуна в городе ку тад. Между человеческими расами на Танаторе существуют довольно тесные связи, и в больших городах можно встретить представителей любой расы, например, в Занадаре — перуштарского купца, а многие воины Ганатола служат в рядах Чак Юл, ку тад же часто живут в Ганатоле. Однако рослые, серьезные артроподы никогда не расстаются со своим племенем и никогда не служат среди людей.
Гордясь своей победой, кривоногий низкорослый комад широко улыбнулся и с победоносным видом кивнул в сторону двух молчаливых пленников.
— Свежатинка для игр, а, друг? — хохотнул он. — Аркола будет доволен. Давненько нам не попадался капок. Интересно, выстоит ли он против ятриба на сегодняшних играх. Мне всегда хотелось посмотреть, как они управляются со своими мечами-хлыстами.
К концу его тирады я уже настолько овладел собой, что даже позволил себе изобразить на лице легкое любопытство.
— Действительно интересно, комад, — спокойно сказал я.
И тут неожиданно я вспомнил, что сегодня в честь бракосочетания принца Васпиана и Дарлуны Чак Юл устраивает свои любимые кровавые гладиаторские игры на большой арене дворца. Я весь похолодел при этой мысли. Как же мне освободить друзей и в то же время спасти Дарлуну? Похоже, что сделать и то и другое сразу невозможно, но ведь я не могу бросить Коджу и Лукора, оставив их умирать ужасной смертью на арене. Они оба в свое время спасли мне жизнь, смертельно рискуя при этом.
— Ты ведь — комад Джандар, верно? — спросил кривоногий коротышка. — Я видел тебя в свите принца.
Я кивнул, и он представился как Логур, офицер четвертой когорты Легиона.
— Где вы схватили этих двоих? — спросит я с видом ленивого любопытства.
Логур был рад похвастать своим успехом, и долго его уговаривать не пришлось.
— В нижнем городе, — ответил он, имея в виду трущобы Шондакора, район старых полуразрушенных зданий и речных доков. — Прятались в тени и явно ничего хорошего не замышляли. Старикашка, несмотря на седину, сражался отчаянно. Просто дьявол со шпагой! Пятеро моих парней еще долго не придут в себя, а троим уже никогда не сражаться за Легион — они ушли на Гордриматор.
Логур хотел сказать, что они убиты.
Странно, но этот варварский мир знает только начатки религии. Танаторцы поклоняются пантеону божеств, известных как владыки Гордриматора. Гордриматор — это планета Юпитер, ее пятым спутником и является Танатор. Но слово «поклоняются», пожалуй, слишком сильное, потому что я ни разу не встречал жрецов этой религии и не видел ничего похожего на храм или церковь.
В сущности, единственный человек, которого можно назвать жрецом, — это загадочный маленький Ул Ужасный, да и то он скорее колдун и волшебник, чем жрец. Когда-то я, правда, слышал о танаторском веровании, будто духи погибших воинов переселяются на Гордриматор, он представляется танаторцам чем-то вроде нашего рая.
— Непривычно видеть в городе ятуна, — заметил я. — А можно узнать, куда вы их ведете?
— В Ямы, — ответил Логур, имея в виду глубокие подземелья под королевским дворцом. — Там они и пробудут до самых игр.
— Очень хорошо. Наверно, кто-нибудь будет их допрашивать, зачем они пробрались в город?
Он хмыкнул и сплюнул.
— Верховный обычно допрашивает пленников, но вряд ли ему сегодня будет до них. Ну, мне пора.
Он улыбнулся и дружески поприветствовал меня. Потом направился во дворец вместе со своими солдатами и двумя пленниками.
Я отошел в сторону, чтобы пропустить их. Проходя мимо, Коджа своим резким голосом произнес одно слово.
— Хорадж, — сказал он.
Он говорил негромко, и думаю, что его никто не услышал, но даже если бы и услышал, то не обратил бы внимание. Многие невежественные жители Танатора, — а солдат Чак Юл, без сомнения, можно к ним причислить — считают ятунов чудищами, а вовсе не разумными существами, близкими к человеку. Поэтому если солдаты и услышали слово Коджи, то приняли его за звериное рычание. Но я несколько месяцев жил в военном лагере племени ятунов и знал, что хоть артроподы жестоки и лишены эмоций, они — всего лишь воинственные кочевники и на самом деле не менее разумны, чем люди.
Но что имел в виду Коджа? Это слово предназначалось, конечно же, мне. Хорадж означает «срочно».
Может, он хотел дать мне понять, что обладает важной информацией? Других предположений у меня не было. Несомненно, что-то случилось, из-за чего Коджа и Лукор пошли на огромный риск, — проникли в город с единственной целью — связаться со мной.
Я в нерешительности остановился.
До свадьбы Дарлуны еще несколько часов. Если мы с Валкаром предпримем попытку ее освободить, то договориться нужно немедленно. И как раз сейчас, в это самое время, Валкар ждет меня в винной лавке.
Но, несмотря на всю срочность, я вынужден отказаться от этой встречи.
Я повернулся и пошел назад во дворец.
Срочность срочностью, но не откладывать же встречу с Коджей и Лукором. Что-то очень важное заставило их проникнуть в город ку тад.
И я должен узнать, что именно.
