7. Посещение Космотауна
Комиссар полиции Джулиус Эндерби с необычайной тщательностью протер стекла очков и не спеша надел их.
«Ловкий трюк, — подумай Бейли, — делает вид, что занят, а сам пока соображает, что сказать. И денег не стоит, как, например, разжигание трубки».
И уж поскольку эта мысль пришла ему в голову, он вынул свою трубку и погрузил ее в тощий кисет. Табак был одной из немногих дефицитных культур, которые пока еще выращивались на Земле, но этому вскоре должен был прийти конец. Сколько Бейли помнит, цены на табак все идут вверх, а не вниз, а нормы — вниз, а не вверх.
Кончив возиться с очками, Эндерби протянул руку к выключателю на краю стола, и на короткое мгновение дверь со стороны кабинета стала прозрачной.
— Так где он сейчас? — спросил комиссар.
— Попросил показать ему управление. Я поручил это почетное дело Джеку Тобину. — Бейли раскурил трубку и плотно прикрыл крышку.
Как большинство некурящих, комиссар терпеть не мог табачного дыма.
— Надеюсь, вы ему не сказали, что Дэниел робот.
— Конечно, нет.
Чувствовалось, что комиссар нервничает. Он бесцельно крутил рукой автоматический календарь на столе.
— Ну как дела? — спросил он, не глядя на Бейли.
— Так себе.
— Извините, Илайдж.
— Могли бы предупредить, что он так похож на человека, — сказал Бейли твердо.
— Как, разве я не сказал? — удивился комиссар. — Черт возьми, вам следовало самому сообразить, — добавил он раздраженно. — Неужто вы думаете, я бы стал просить вас взять его на квартиру, если бы он был похож на Р. Сэмми.
— Все ясно, комиссар, но я никогда не видел такого робота, а вы видели. Я не представлял, что это возможно. Хоть бы предупредили, что ли.
— Ладно, Илайдж, это моя вина. Мне следовало сказать вам. Вы правы. Но я так закрутился со всеми этими делами, нервы буквально на пределе. И на людей кричу без причины… А этот Дэниел — робот нового типа. Находится пока еще на экспериментальной стадии.
— Он мне все объяснил.
— Ну тогда с этим покончено.
Бейли напрягся. Теперь, пожалуй, пора. Он зажал трубку в зубах и сказал как бы между прочим:
— Р. Дэниел устроил для меня поездку в Космотаун.
— В Космотаун? — возмутился комиссар.
— Да. Это логично, комиссар. Я бы хотел посмотреть место преступления и задать несколько вопросов.
Эндерби решительно покачал головой.
— Мне не нравится эта затея, Илайдж. Мы все осмотрели, и вряд ли вы найдете там что-нибудь новое. К тому же космониты — странный народ. До того щепетильные… С ними надо уметь обращаться, а у вас не опыта. — Он приложил свою пухлую руку ко лбу и добавил с неожиданной страстью: — Я их ненавижу!
— Черт побери, комиссар, — голос Бейли звучал враждебно, — раз робот пришел сюда — я должен побывать у них! Не хватает еще, чтобы этот тип обошел меня. Конечно, если вы думаете, что мне не справиться с заданием…
— Что вы, Илайдж! Дело не в вас — дело в космонитах. Вы совсем их не знаете.
Бейли нахмурился еще больше.
— Тогда, комиссар, почему бы нам не поехать вместе? — Чтобы не сглазить, он незаметно скрестил средний и указательный пальцы правой руки.
Глаза комиссара широко раскрылись.
— Нет, Илайдж. Не поеду. И не просите… — Казалось, эти слова вырвались у него помимо его воли. Потом он добавил более спокойно, с неуверенной улыбкой. — Понимаете, у меня масса дел. Запустил их ужасно.
Бейли задумчиво смотрел на него:
— Тогда вот что. Почему бы вам не использовать объемный видеофон. Ненадолго, на случай, если мне будет нужна помощь.
— Ну, хорошо. Это я, наверно, смогу сделать, — нехотя согласился комиссар.
— Отлично! — Бейли взглянул на стенные часы, кивнул и встал. — Я буду держать с вами связь.
Выходя из кабинета, Бейли на секунду задержался в двери и оглянулся на комиссара. Он увидел, как его голова медленно опускалась на изгиб локтя, которым он опирался на стол. Детектив мог поклясться, что слышал, как тот всхлипнул.
«Господи!» — молча изумился Бейли.
В общей комнате он присел на краешек ближайшего стола, не обратив внимания на его владельца, который взглянув на него, пробормотал какое-то приветствие и продолжал заниматься своими делами.
Бейли откинул крышку с трубки и подул на нее. Потом он опрокинул трубку над небольшой вакуумной пепельницей в крышке стола, и она поглотила белый рассыпчатый пепел. Он с сожалением посмотрел на пустую трубку, приладил крышку и убрал ее. Вот и еще одну выкурил!
Он стал обдумывать свой разговор с комиссаром. С одной стороны, поведение Эндерби его не удивило. Он предполагал, что тот будет противиться его попытке поехать в Космотаун. Комиссар часто подчеркивал трудности общения с космонитами и нежелательность отправки туда неопытных людей для ведения переговоров даже по мелким вопросам.
Однако Бейли не ожидал, что комиссар так быстро уступит. Он думал, что тот, по крайней мере, будет настаивать на совместной поездке. Ссылка на занятость теряет смысл по сравнению с важностью этого дела.
Собственно, Бейли и не хотел этого. Он получил то, чего добивался. Он добивался не личного присутствия Эндерби, а лишь его объемного изображения, чтобы тот мог следить за ходом расследования в полной для себя безопасности.
Безопасность — вот что главное. Бейли понадобится свидетель, которого нельзя будет быстро убрать с пути. В этом хоть какая-то гарантия его личной безопасности.
На это комиссар согласился сразу. Бейли вспомнил, как тот всхлипнул — а может, ему это почудилось? — и подумал: «Боже, старик сыт по горло всем этим!»
Он вздрогнул от раздавшегося за его спиной бодрого, с хрипотцой голоса.
— Какого черта тебе надо? — возмутился Бейли.
На лице Р. Сэмми сияла глупая застывшая улыбка.
— Джек велел сказать вам, что Дэниел готов, Илайдж.
— Хорошо. А теперь убирайся.
Он нахмурился вслед удаляющемуся роботу. Фамильярность этого неуклюжего сооружения из металла буквально выводила его из себя. Он было пожаловался комиссару, но тот лишь пожал плечами: «Ничего не поделаешь, Илайдж. Народ требует, чтобы городские роботы имели сильный контур дружбы. К тому же вы ему нравитесь, вот он и называет вас самым дружеским именем, какое только знает».
Контур дружбы! Ни один робот, какой бы модели он ни был, не представляет опасности для человека. Первый закон робототехники гласит: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».
Первый закон закладывается в самые недра позитронного мозга, и, что бы с ним ни произошло, робот не в состоянии нарушить этот закон. Строго говоря, введение дополнительных «контуров дружбы» — нелепая затея.
И все же комиссар прав. Вопреки всякой логике земляне не доверяют роботам, вот и приходится конструкторам придумывать разные «контуры дружбы», так же как и снабжать лица роботов глупой улыбкой. Речь идет о земных роботах, разумеется.
Кстати, Р. Дэниел совсем не улыбается.
Вздохнув, Бейли встал со своего места.
Следующая остановка — Космотаун… Кто знает, быть может, это его последняя остановка…
Полицейским властям и крупным чиновникам до сих пор запрещается пользоваться служебными машинами для езды по городским коридорам и древним автотуннелям, вход в которые для пешеходов закрыт. Это дает повод либерально настроенным гражданам неустанно критиковать муниципалитет за его нежелание превратить туннели в детские площадки, или новые торговые центры, или, наконец, открыть их для пешеходов.
Однако соображения общественного порядка всегда берут верх. При возникновении больших пожаров, которые нельзя погасить местными средствами, серьезных авариях энергосистемы или вентиляции и, главным образом, при крупных вспышках недовольства блюстителям порядка важно быстро оказаться на месте происшествия. Автотуннели как раз и обеспечивают им такую возможность.
Бейли несколько раз доводилось пользоваться туннелем, и всегда его неприятная пустота действовала на него угнетающе. Казалось, будто он находится где-то в тысяче миль от пульсирующей жизни города.
Сейчас, когда он сидел за приборной доской машины, туннель извивался перед ним, подобно слепому, полному червю. После каждого плавного поворота его глазам открывались новые и новые участки туннеля. А позади, знал он, не глядя туда, еще один слепой и полный червь так же неизменно сокращался и закрывался. Туннель был хорошо освещен, но его пустота и молчание лишили свет всякого смысла.
Р. Дэниел ничем не старался ни нарушить это молчание, ни заполнить эту пустоту. Он смотрел прямо перед собой, безразличный сейчас к монотонному виду туннеля, так же как прежде был безразличен к переполненному экспрессу.
Наконец под дикое завывание сирены они выскочили из туннеля на проезжую часть городского коридора. Из уважения к одной из традиций прошлого четкие линии обозначали проезжую часть всех главных коридоров. Так как, кроме полицейских и пожарных машин, а также грузовиков технической службы, другие виды автомобильного транспорта не сохранились, пешеходы полностью игнорировали эти ограничения. Они с возмущением рассыпались в стороны от взвизгивающей сиреной машины Бейли.
Бейли лишь ненадолго почувствовал себя веселее в привычной городской сутолоке, так как метров через двести машина свернула в одно из неприметных ответвлений, ведущих в Космотаун.
У входа их ждали. Часовые, вероятно, знали Р. Дэниела в лицо и, хоть сами были людьми, кивнули ему без тени превосходства. Один из часовых приблизился к Бейли и отдал ему честь по всем правилам военного протокола. Он был высокого роста, с серьезным выражением лица, но, в отличие от Р. Дэниела, не являл собой идеальный образец космонита.
— Пожалуйста, ваше удостоверение, сэр, — сказал он.
Часовой быстро, но тщательно проверил удостоверение. Бейли заметил, что на нем были перчатки телесного цвета, а ноздри прикрывали едва заметные фильтры.
Возвращая удостоверение, часовой снова козырнул Бейли.
— Тут недалеко есть мужской туалетный блок, который мы хотели бы вам предложить, если вы пожелаете принять душ.
Бейли хотел было отказаться, но почувствовал, что Р. Дэниел слегка потянул его за рукав.
— По нашему обычаю, партнер Илайдж, — сказал Р. Дэниел, — перед тем как войти в Космотаун, жители города обязаны принять душ. Я говорю это, так как знаю, что вы не хотели бы из-за недостатка информации ставить в неловкое положение ни себя, ни нас. Было бы также желательно, чтобы вы отправили здесь свои естественные надобности, так как в самом Космотауне для этого нет удобств.
— Нет удобств? — сказал Бейли напряженно. — Но это невозможно.
— Точнее, они есть, — сказал Р. Дэниел, — но не для жителей города.
На лице Бейли было написано явное неодобрение.
— Я сожалею об этом, — сказал Р. Дэниел, — но таков обычай.
Бейли молча вошел в туалетную. Он скорее чувствовал, чем видел, что Р. Дэниел Оливо последовал за ним.
«Проверяет меня, — подумал Бейли. — Следит, чтобы я смыл с себя городскую пыль?»
У него пронеслась злорадная мысль о том, какой удар он готовит Космотауну. Ему вдруг показалось неважным, что он фактически рискует подставить под бластер свою собственную грудь.
Туалетная не поражала размерами; она было хорошо оборудована и отличалась стерильной чистотой. В воздухе чувствовался какой-то резкий запах. На мгновение озадаченный, Бейли сообразил: «Озон!» Комната облучается ультрафиолетовыми лучами.
Помигав сначала несколько раз, засветилась небольшая надпись: «Просим посетителя снять с себя всю одежду, а также обувь и положить в находящийся внизу приемник».
Бейли неохотно подчинился. Он отстегнул бластер с портупеей и потом снова надел его прямо на голое тело. Он показался ему тяжелым и неудобным.
Приемник с его одеждой закрылся и пропал из виду. Светящаяся надпись погасла. Впереди загорелся новый сигнал: «Просим посетителя отправить естественные потребности, а затем пройти в душ по направлению стрелки».
У Бейли было такое ощущение, будто его, как болванку, обрабатывают на автоматической линии силовые резцы с дистанционным управлением.
Войдя в небольшую кабинку душевой, он прежде всего тщательно обернул кобуру бластера влагонепроницаемым чехлом. Он по опыту знал, что менее чем за пять секунд сумеет выхватить оружие и пустить его в ход.
Повесить бластер было не на что. Не было видно даже душевой воронки. Он положил бластер в противоположный от входа угол.
Засветилась еще одна надпись: «Просим посетителя вытянуть руки в стороны и стать в круг посередине так, чтобы ноги заняли указанное положение».
Надпись погасла после того, как он поставил ноги в предназначенные для них углубления. И тотчас же с пола, потолка, со всех сторон в него ударили жалящие пенистые струи воды. Он почувствовал, что вода бурлит даже под ступнями. Это длилось целую минуту; его кожа покраснела от горячих и сильных струй, а легкие жадно ловили воздух в этой влажной духоте. Потом еще минуту он стоял под прохладным легким душем, и еще минуту его обдавал теплый воздух, отчего он совершенно обсох и чувствовал себя обновленным.
Он поднял бластер с портупеей, и оказалось, что он тоже был сухим и теплым. Он надел бластер и вышел из кабинки как раз в тот момент, когда из соседнего душа показался Р. Дэниел. Еще бы! Хоть Р. Дэниел и не жил в городе, он принес на себе городскую пыль.
Совершенно непроизвольно Бейли отвернулся от него. Затем подумав, что в конце концов, обычаи Р. Дэниела и обычаи города — это не одно и то же, он заставил себя бросить на него короткий взгляд. Его губы скривились в усмешке. Сходство Р. Дэниела с человеком не ограничивалось лицом и руками: все его тело до мельчайших подробностей было выполнено с такой же точностью.
Бейли сделал шаг в том же направлении, в каком он двигался до тех пор, как вошел в туалетную. Его вещи были аккуратно сложены, и от них пахло теплой свежестью.
Надпись гласила: «Просим посетителя одеться и положить руку в углубление».
Как только Бейли приложил руку к чистой, молочно-белой поверхности, он почувствовал укол в подушечку среднего пальца. Он поспешно отдернул руку и увидел на этом месте набухшую капельку крови. Она тут же перестала расти. Он стряхнул кровь и попытался выдавить еще. Но даже тогда крови больше не показалось.
Значит, они делали ему анализ крови. Его охватила тревога. Он не сомневался, что врачи управления проводят ежегодный медицинский осмотр не с такой тщательностью и, пожалуй, не с таким знанием дела, как эти холодные роботопоклонники из космоса. Но он сомневался, так уж ли ему хочется снова проверять состояние своего здоровья.
Время ожидания показалось Бейли томительно долгим, но когда надпись вспыхнула снова, в ней говорилось: «Просим посетителя следовать дальше».
Бейли вздохнул с облегчением и направился было к выходу. Но тут путь ему преградили два металлических прута, а в воздухе повисла мерцающая надпись: «Просим посетителя не двигаться с места».
— Какого черта! — воскликнул Бейли, забыв в гневе, что все еще находится в туалетной.
Над ухом раздался голос Р. Дэниела:
— Наверное, детекторы обнаружили где-то источник энергии. Бластер у вас с собой, Илайдж?
Покраснев до корней волос, Бейли резко повернулся на каблуках и срывающимся голосом прорычал:
— Офицер полиции обязан постоянно иметь при себе бластер как во время несения службы, так и вне ее.
С тех пор как ему минуло десять лет, он впервые заговорил вслух, находясь в туалетном блоке. До этого он как-то в присутствии дяди Бориса всего лишь пожаловался, что ушиб палец ноги. Когда они вернулись домой, дядя Борис хорошенько его вздул и прочитал нотацию о том, как подобает вести себя на людях.
— Посторонним у нас не разрешается носить оружие, — спокойно ответил Р. Дэниел. — Даже ваш комиссар оставляет здесь свой бластер. Таков наш обычай, Илайдж.
При других обстоятельствах Бейли просто повернулся бы и ушел, ушел из Космотауна, ушел бы подальше от этого робота. Но сейчас им владело безумное желание осуществить свой план и досыта насладиться местью.
В конце концов, его не подвергали тому унизительному осмотру, какой существовал у них много лет назад. Как хорошо он понимал, может быть, слишком хорошо понимал то возмущение и гнев, которые привели к Барьерным бунтам в дни его детства.
Помрачнев еще больше, Бейли отстегнул портупею с бластером. Р. Дэниел взял оружие у него из рук и положил в углубление в стене. Тонкая металлическая пластинка тотчас же накрыла его.
— Если вы сейчас вставите в эту впадину большой палец руки, — пояснил Р. Дэниел, — то потом только ваш палец сможет открыть крышку.
Сейчас Бейли чувствовал себя более нагим, чем несколько минут назад в душевой. Он прошел до места, где его недавно остановили, и наконец оказался в коридоре за туалетной.
Что-то необычное привлекло здесь его внимание: где-то впереди мерцал странный свет. Затем он почувствовал на лице едва уловимое движение воздуха, словно невдалеке промчалась патрульная машина.
Должно быть, Р. Дэниел заметил его ощущение, потому что тут же объяснил:
— Мы сейчас выйдем на открытый воздух, Илайдж. Здесь кондиционеры не применяются.
Бейли стало не по себе. Как могут космониты с такой опаской относиться к посетителям из города в то же время дышать отвратительным наружным воздухом? Он зажал себе ноздри, словно это могло помочь лучше очищать вдыхаемый воздух.
— Я полагаю, вы скоро убедитесь, что открытый воздух отнюдь не вреден для человеческого организма, — сказал Р. Дэниел.
— Возможно, — проворчал Бейли.
Потоки воздуха раздражали его. Они мягко обдували его лицо, но были какими-то неустойчивыми. И это действовало на нервы.
Но худшее было впереди.
Коридор открывался в голубизну яркого солнечного дня. Бейли знал, что это такое. Однажды по долгу службы ему пришлось побывать в естественном солярии. Но там солнечные лучи преломлялись в толще защитного стеклянного колпака, и диска самого солнца видно не было. Здесь же все было открыто.
Он невольно посмотрел вверх на солнце, но сразу отвел взгляд. Его ослепленные глаза заморгали и заслезились.
К ним приближался космонит. Предчувствие беды на мгновение овладело Бейли.
Р. Дэниел выступил вперед и обменялся с подошедшим космонитом рукопожатием. Тот повернулся к Бейли и сказал:
— Пожалуйста, следуйте за мной, сэр. Меня зовут доктор Хэн Фастольф.
Внутри одного из куполообразных домов Бейли почувствовал себя спокойней. Он с удивлением озирался вокруг, поражаясь величине комнат и тому, как неразумно использовалась их площадь, но был рад, что воздух здесь кондиционированный.
Усевшись в кресло и скрестив свои длинные ноги, Фастольф сказал:
— Вы, кажется, предпочитаете кондиционированный воздух наружному.
Его голос звучал дружелюбно. Мелкие морщинки перерезали его лоб, кожа под глазами и подбородком казалась дряблой и иссохшей. У него были редкие, но не седые волосы, его большие уши смешно оттопыривались, придавая ему вполне домашний вид, отчего Бейли почувствовал к нему еще большее расположение.
Рано утром перед поездкой Бейли еще раз просмотрел снимки, сделанные Эндерби в Космотауне. Р. Дэниел уже договорился о встрече в Космотауне, и Бейли старался привыкнуть к мысли, что скоро увидит космонитов во плоти. Как-никак это не то, что разговаривать с ними с расстояния в несколько миль.
С этих фотографий на него глядели высокие, рыжеволосые люди с красивыми, но холодными лицами, в общем, такие, какими их иногда изображают в книгофильмах. Такие, например, как Р. Дэниел.
Р. Дэниел назвал имена этих космонитов, и когда Бейли, указав на одного из них, спросил: «А это вы, да, Дэниел?» — Р. Дэниел спокойно ответил:
— Нет, Илайдж, это мой конструктор, доктор Сартон.
— Значит, вы сделаны по образцу и подобию создателя? — спросил язвительно Бейли, на что ответа не последовало, да Бейли его и не ожидал: ведь на Внешних Мирах мало кто знаком с библией.
А теперь перед глазами Бейли сидел Хэн Фастольф, который совсем не походил на привычный образ космонита, чему представитель Земли был искренне рад.
— Не желаете ли закусить? — спросил Фастольф.
При этом он указал на стол, который разделял их. На нем стояла ваза, полная разноцветных шаров. Бейли взглянул на нее с недоумением. Он принял эти предметы за украшение.
— Это естественные плоды, которые растут на Авроре, — объяснил ему Р. Дэниел. — Советую вам попробовать. Их называют яблоками и говорят, что они приятны на вкус.
— Р. Дэниел, разумеется, сам никогда их не пробовал, — улыбнулся Фастольф, — тем не менее он прав.
Бейли поднес яблоко ко рту. Его красно-зеленая кожица была прохладной и издавала слабый приятный аромат. Он с усилием откусил кусочек и стал осторожно пережевывать терпкую мякоть, от которой у него заныли зубы.
Рацион жителей города, разумеется, содержит определенное количество натуральных продуктов. Сам он часто ест натуральное мясо и хлеб. Но их продукты подвергаются какой-нибудь обработке. Их подают либо в сваренном или перемолотом виде, либо смешивают или соединяют друг с другом. Строго говоря, из фруктов следует делать приправы или консервы. А то, что у него сейчас в руке, вышло, должно быть, прямо из грязного грунта планеты.
«Надеюсь, они догадались хотя бы помыть его», — подумал он.
И снова он удивился своеобразному представлению космонитов о чистоте.
— Позвольте мне более подробно рассказать о себе, — начал Фастольф. — Я здесь возглавляю расследование обстоятельств убийства доктора Сартона, точно так же как у вас этим занимается комиссар Эндерби. Вы можете рассчитывать на мою помощь. Как и вы, мы стремимся уладить этот инцидент и не допустить его повторения в будущем.
— Благодарю вас, доктор Фастольф, — ответил Бейли. — Мы вам признательны за подобный подход к делу.
«Ну, хватит обмениваться любезностями», — подумал Бейли. Он решительно откусил от сердцевины яблока и, почувствовав во рту какие-то твердые продолговатые зернышки, поспешно выплюнул их на пол. Одно зернышко едва не попало на ногу космониту, которую тот вовремя отдернул.
Бейли покраснел и наклонился к полу.
— Не беспокойтесь, мистер Бейли, — остановил его космонит. — Пусть себе валяются.
Бейли выпрямился. Он осторожно положил яблоко на стол. У него было неприятное ощущение, что после его ухода эти предметы подберут пылесосом, вазу с фруктами сожгут или выбросят подальше от Космотауна, а комнату, в которой они сидят, подвергнут тщательной дезинфекции.
Он постарался скрыть свое смущение нарочитой резкостью, с которой обратился к Фастольфу:
— Прошу вас разрешить комиссару Эндерби принять участие в нашей беседе при помощи объемного видеофона.
Брови Фастольфа взлетели вверх.
— Пожалуйста, если вам это нужно. Дэниел, наладьте, пожалуйста, связь с городом.
Бейли сидел в напряженной позе, покуда блестящие стенки большого ящика в углу комнаты не превратились в объемное изображение комиссара Эндерби и части его стола. При виде знакомого лица Бейли решил немедля приступить к делу.
— Мне кажется, — решительно сказал он, — что я проник в тайну, окружающую смерть доктора Сартона.
Краем глаза он заметил, как Эндерби резко вскочил на ноги, подхватив на лету соскочившие с носа очки. Его лицо оказалось при этом за границами объемного экрана, так что он, покрасневший и лишенный дара речи, был снова вынужден сесть за стол.
Доктор Фастольф был не менее поражен этим известием, однако он только слегка склонил голову набок. Только Р. Дэниел оставался бесстрастным.
— Вы хотите сказать, — спросил Фастольф, — что обнаружили убийцу?
— Нет, — ответил Бейли. — Я хочу сказать, что никакого убийства не было и в помине.
— Что? — воскликнул Эндерби.
— Минуточку, комиссар Эндерби. — Фастольф поднял руку. Не сводя глаз с Бейли он сказал: — По-вашему, доктор Сартон жив?
— Да, сэр. И кажется, я знаю, где он.
— Где?
— Перед вами, — сказал Бейли уверенно и показал на Р. Дэниела Оливо.
