6. Шепот в комнате
На самых верхних этажах некоторых богатейших секторов города расположены естественные солярии. Их воздухонепроницаемые кварцевые окна, снабжены металлическими ставнями, пропускают внутрь потоки солнечного света. Здесь загорают жены и дочери самых высокопоставленных чиновников. Здесь каждый вечер происходит необычайное явление.
Здесь наступает ночь.
В остальной части города (включая искусственные солярии, где миллионы горожан, по строгому расписанию, могут изредка подвергаться ультрафиолетовому излучению) смена дня и ночи — понятие весьма условное.
Деловая жизнь могла бы вестись непрерывно: в три восьмичасовых или четыре шестичасовых смены — и «днем», и «ночью». Время от времени за это ратуют некоторые любители гражданских реформ, ссылаясь на интересы развития экономики и производства.
И каждый раз их идеи отвергаются.
И так уж во имя этой экономики пришлось пожертвовать тем, к чему привыкли люди прежних времен: простором, уединенным образом жизни и даже отчасти личной свободой. Но эти привычки возникли вместе с цивилизацией — не более десяти тысяч лет назад, тогда как привычке укладываться спать с наступлением ночи столько же лет, сколько самому человеку, — около миллиона, и избавиться от нее не так просто. Хоть самой ночи в городе не видно, ее можно узнать по тому, как гаснут в квартирах огни и замедляется ритм жизни. Пусть ни полуденное солнце, ни полночная луна не освещает крытых улиц, все же человечество следует молчаливым указаниям часовой стрелки.
Экспрессы пустеют, затихает шум на улицах, тают толпы людей в громадных подвалах между зданиями. Город Нью-Йорк погружается в сон.
Илайджу Бейли не спалось. В комнате было темно, и где-то рядом с ним в кровати притаилась Джесси. По ту сторону стены сидел, стоял, а может, и лежал — терялся в догадках Бейли — Р. Дэниел Оливо.
— Джесси, — прошептал Бейли. — Джесси!
— В чем дело? — Она зашевелилась под простыней.
— Джесси, мне и так трудно, а тут еще ты…
— Мог бы сказать мне.
— Да не мог я! Не знал, как… Слушай, Джесси!
— Ш-ш-ш…
Бейли снова перешел на шепот:
— Как ты догадалась? Скажи.
Джесси повернулась к нему. Он почувствовал направленный на него сквозь темноту взгляд жены.
— Илайдж, — едва слышно вздохнула она, — он может нас услышать? Этот робот?
— Нет, если говорить шепотом.
— Почем знать. Может его уши различают малейший звук. Эти космонитские роботы способны на все.
Для Бейли это не секрет. Пропаганда робототехники превозносит чудодейственные свойства космонитских роботов: их неутомимость, совершенство органов чувств, те бесчисленные услуги, которыми они могут осчастливить человечество. Лично он считал, что здесь явно пересолили. Земляне стали еще больше ненавидеть роботов за их превосходство над собой.
— Дэниел не такой, — прошептал он в ответ. — Они нарочно сделали его похожим на человека. Поэтому он и слышит, как человек.
— Откуда ты знаешь?
— Было бы слишком опасно наделять его сверхчеловеческими чувствами: он мог бы случайно себя выдать. Он бы знал и умел слишком много.
— Что ж, возможно.
Опять наступила тишина.
— Джесси, это только до тех пор, пока… В общем, прошу тебя, не надо сердиться.
— Сердиться? Ты чудак, Илайдж. Я вовсе не сержусь. Я боюсь. Я перепугалась до смерти.
Она всхлипнула и схватилась за ворот его пижамы. Его охватила тревога.
— Не бойся, Джесси. Не волнуйся. Он совершенно безобидный, клянусь тебе.
— А ты не можешь избавиться от него, Илайдж?
— Ты же знаешь, что не могу. Ведь это задание управления. Как можно?
— Какое задание, Илайдж? Расскажи мне.
— Вот тебе и на. Ты меня удивляешь, Джесси. — Он протянул в темноте руку и погладил ее по мокрой от слез щеке рукавом пижамы он тщательно вытер ей глаза. — Слушай, — сказал он нежно, — не будь ребенком.
— Пусть поручат это задание кому-нибудь еще. Пожалуйста, Илайдж, попроси их.
Теперь его голос звучал не так нежно:
— Джесси, ты не первый год замужем за полицейским, и пора бы тебе знать, что задание есть задание.
— Да, но почему именно ты?
— Джулиус Эндерби…
— Как это я не сообразила? — прервала она его. — Сказал бы своему Джулиусу Эндерби, чтобы он хоть раз избавил тебя от черной работы. Ты слишком покорный, Илайдж, а сейчас…
— Ну, не надо, не надо, Джесси, — успокаивал он ее.
Она замолчала, вся дрожа.
Бейли подумал: «Ей никогда не понять».
С тех пор как они поженились, упоминание о Джулиусе Эндерби всегда вызывало у них споры. Эндерби шел на два года раньше Бейли в Городской административной школе. Они тогда были друзьями. Когда Бейли прошел комплексную проверку на склонности и нейроанализ показал, что он годен для службы в полиции, Эндерби опередил его и тут: он был уже зачислен в сыскной отдел.
Бейли шел по стопам Эндерби, но все больше отставал от него. Вообще винить в этом некого. У Бейли вполне хватало и способностей, и рвения, но в одном Эндерби превосходил его. Эндерби был прирожденным руководителем и прекрасно уживался в бюрократическом аппарате.
Комиссар не отличался большим умом, у него были свои странности, например внезапные приступы показного медиевизма. Он был ровен с подчиненными, никого не обижал, спокойно выслушивал приказы сверху и отдавал их сам без нажима, но достаточно твердо. Он даже ладил с космонитами. Пожалуй, он был слишком подобострастен с ними, но они ему доверяли, и городские власти высоко ценили за это комиссара. (В отношении себя Бейли был уверен, что не вынес бы полдня общения с ними, хотя фактически ему пока не доводилось по-настоящему разговаривать с космонитом).
Поэтому на гражданской службе, где общительность и умение ладить с людьми значит больше, чем личные способности человека, Эндерби быстро сделал карьеру и получил уже звание комиссара, тогда как Бейли застрял в классе С-5. Бейли не завидовал разнице их положения, хотя иногда, как всякий смертный, сетовал на судьбу. Однако Эндерби не забыл их прежней дружбы и старался как мог компенсировать свой успех.
Это задание тому пример. Сотрудничать с роботом нелегко и неприятно. Несомненно, однако, что в задании заложены блестящие возможности.
Комиссар ведь мог дать другому попытать счастья. Его просьба об одолжении была лишь прозрачным намеком на это.
Но Джесси смотрела на это совсем по-другому. В подобных случаях она, бывало, выговаривала ему: «Это все твоя глупая преданность делу. Мне так надоело слушать, как все превозносят твое чувство долга. Хоть раз о себе подумай. Что-то наверху не очень-то часто вспоминают о своем индексе лояльности».
Бейли лежал с открытыми глазами и ждал, пока они успокоятся. Он должен был все обдумать. Проверить свои подозрения. Он перебирал в уме мельчайшие детали, складывая их в пока еще неясную картину.
Он почувствовал, как рядом зашевелилась Джесси.
— Илайдж? — прошептала она ему на ухо.
— Что?
— Может быть подать в отставку?
— Не сходи с ума.
— Я серьезно, — зашептала она возбужденно. — Зато ты избавишься от этого ужасного робота. Пойди и скажи Эндерби, что с тебя хватит.
Бейли холодно ответил:
— Я не могу подать в отставку в разгар важного расследования. Я не могу бросить все к черту, когда мне заблагорассудится. За эти штучки могут деклассировать.
— Ну и что? Ты снова пробьешься. Ты ведь можешь, Илайдж. Тебя возьмут в любой отдел.
— Деклассированный за служебные проступки на гражданскую службу снова не принимают. Меня могут поставить только на черную работу, так же, как и тебя. А Бентли потеряет наследуемые привилегии. Ради бога, Джесси, ты даже не знаешь, что это значит.
— Я читала об этом. Я готова на все, — пробормотала она.
— Ты с ума сошла! Ты просто сошла с ума! — Бейли задрожал всем телом. Перед его мысленным взором вспыхнула знакомая картина: его отец. Отец, которого вынужденное безделье привело к смерти.
Джесси тяжело вздохнула.
Бейли в гневе стал думать о другом. Его ум снова стал рисовать картины убийства.
Он сказал сдавленным голосом:
— Джесси, ты должна сказать. Как ты узнала, что Дэниел робот? Как ты догадалась?
— Понимаешь… — начала она и тут же осеклась. В третий раз она пыталась объяснить ему и почему-то не могла.
Он сжал ее руку, принуждая говорить.
— Пожалуйста, Джесси. Что тебя пугает?
— Я просто догадалась, что это робот, Илайдж, — ответила она.
— Ты не могла догадаться, Джесси. Ты не знала, что он робот, до того как ушла. Ну, говори!
— Н-нет, но я стала думать и…
— Продолжай, Джесси. Ну и что?
— Так вот… Понимаешь, приятельницы болтали в туалетной. Ну, ты знаешь, как обычно. Обо всем.
«О, женщины», — подумал Бейли.
— В общем, — продолжала Джесси, — весь город полон слухов.
— Весь город? — Бейли почувствовал, как от восторга у него подпрыгнуло сердце. Еще одна деталь на месте!
— Во всяком случае, так мне сказали приятельницы. По их словам, в городе скрывается робот космонитов. Его, мол, не отличишь от человека, и он должен работать с нашей полицией. Они даже спросили об этом меня. Смеются и говорят: «А твой Илайдж слышал об этом, Джесси?» Я тоже засмеялась и сказала, что, дескать, не валяйте дурака. Потом мы пошли смотреть фильм в этерекс. Вот тут я и подумала о твоем партнере. Помнишь, ты принес домой снимки космонитов, которые Джулиус Эндерби сделал в Космотауне? Я все пыталась вспомнить, кого напоминает твой напарник, и вдруг сообразила, что их. И тут я сказала себе: «О боже, его, наверное, узнали в магазине, а он с Илайджем…» — и тогда я сослалась на головную боль и помчалась…
— Постой, постой, Джесси, — прервал его муж. — Спокойнее. Чего ты боишься? Ведь не самого же Дэниела? Согласись, что не его самого. Ты же прекрасно держалась, когда пришла. Прекрасно. Поэтому…
Он вдруг замолчал и сел в кровати, тараща глаза в темноте.
Он почувствовал, что жена подвигается к нему. Рука Бейли метнулась к ней, нащупала ее рот и плотно зажала его. Она напряглась всем телом, пытаясь вывернуться и оттолкнуть его руку, но он прижал руку еще сильнее.
Потом он вдруг отпустил ее. Она всхлипывала.
— Извини, Джесси, — сказал он хриплым голосом. — Я прислушивался.
Он встал и натянул на ноги теплый пленкопласт.
— Илайдж, куда ты? Не оставляй меня.
— Ничего. Я только к двери.
Его ноги, обутые в пленкопласт, мягко шаркали по полу. Он обошел кровать, приоткрыл дверь в гостиную и застыл в ожидании. Но ничего не случилось. Было так тихо, что он слышал дыхание Джесси. Он слышал, как глухо стучит кровь в его ушах.
Рука Бейли осторожно протиснулась в щель и безошибочно нашла выключатель потолочного освещения. Он только чуть-чуть к нему притронулся, и потолок тускло засветился, так тускло, что нижняя часть гостиной оставалась в полумраке.
Он увидел, что наружная дверь закрыта, а в гостиной нет ни души. Он повернул выключатель и пошел в спальню.
Итак, картина стала теперь полной. Все детали на своем месте.
— Что случилось, Илайдж? — испугалась Джесси.
— Ничего, Джесси, ровным счетом, ничего. Его нет.
— Робота? Ты хочешь сказать, что он ушел? Насовсем?
— Нет, нет. Он вернется. Но пока ответь на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— Чего ты боишься?
Джесси молчала.
— Ты сказала, что до смерти перепугалась, — настаивал Бейли.
— Его.
— Нет, мы уже говорили об этом. К тому же ты знаешь, что робот не опасен для человека.
— Я подумала, — с трудом начала она, — что, если люди узнают, что это робот, начнется бунт. И нас убьют.
— Почему именно нас?
— Сам знаешь, как бывает во время беспорядков.
— Но ведь никому не известно, где он находится, верно?
— Они могут узнать.
— Значит, этого ты боишься — бунта?
— Понимаешь…
— Ш-ш-ш… — Он прижал Джесси к подушке. Потом наклонился к ее уху: — Он вернулся. Слушай меня и не произноси ни слова. Все в порядке. Он утром уйдет и больше не вернется. Никакого бунта не будет, никакого.
Ему стало легко, совершенно легко. Он почувствовал, что теперь он заснет.
Потом он сказал себе: «Никакого бунта, никакого. Никакого деклассирования».
Уже засыпая, он повторил: «Ни бунта, ни даже самого расследования. Ничего. Разгадка найдена…»
И он уснул.
