Глава 11

Пропеченная солнцем дорога, вся в черных трещинах и выбоинах, словно подгоревшая корка хлеба, увела экипаж межмирника далеко в поля. Впрочем, равнина, расстилавшаяся вокруг, никогда не была полем. Промзона, которая раньше вплотную подходила к городу, теперь медленно отступала, зарастая полынно-горьким разнотравьем. То тут, то там в ковылях еще попадался ржавый остов неведомого механизма или иззубренный обломок стены, но больше ничто не указывало на индустриальную, а не сельскую принадлежность этой территории. В траве стрекотали кузнечики, в воздухе, гоняясь за насекомыми, носились стрижи. Людей не было видно. Только однажды граф заметил вдалеке две жалкие оборванные фигуры. Они вылезли из трубы разрушенной теплотрассы, но, увидев путников, быстро уползли обратно.

Изнывая от жары, Гонзо, княжна и Джек Милдэм поднялись на пригорок. Отсюда открывался вид на бескрайнюю территорию завода «Спецагрегат». К радости Христофора все заводские сооружения оказались в относительном порядке — их не пустили на металлолом, не растащили в качестве строительных материалов по личным гаражам и дачам. Свою роль в этом сыграл, вероятно, высокий, в три человеческих роста, бетонный забор, опоясывающий производственную площадку завода по периметру. Но главной гарантией сохранности всего оборудования была, конечно, давняя авария, сделавшая эти места опасными для человека.

Пока, однако, не было видно ничего подозрительного. Дорога, ведущая к воротам завода, продолжалась за ними и по прямой уходила вглубь территории. Слева от дороги, сразу за забором, возвышалось здание заводоуправления, а справа тремя рядами тянулись низенькие одноэтажные постройки, вероятно, гаражи. Минуя обширную поляну, бывшую когда-то главной площадью перед фасадом заводоуправления, узкая полоска асфальта тянулась дальше — к большому цеху. Цех некогда был застеклен, но теперь превратился в простой навес. Под ним угадывались силуэты огромных станков. Все пространство вокруг зданий, также как и главная площадь, сплошь заросло травой, и только вдали, за цехом, виднелись рыжие проплешины — там лежали металлические щиты заготовок, штабеля труб, катушки с намотанной на них проволокой. Дальше дорога раздваивалась, образуя тенистую аллею. За прошедшие годы аллея разрослась до размеров рощи и обзавелась густым подлеском. Деревья мешали рассмотреть остальную территорию завода, вдобавок, там, за зелеными кронами, стеной поднимался туман, совершенно неуместный в такую жару. Сквозь зыбкое марево зловеще проступал силуэт полуразрушенной заводской ТЭЦ с наискось обломанной трубой.

Граф опасливо тянул носом воздух и поглядывал на ручной счетчик Гейгера.

— Не пойму я, — произнес он, наконец, — зачем нас сюда принесло? Не хватало еще отравиться какой-нибудь гадостью…

— Ничего, мы осторожно, — сказал Гонзо. — Ну пошли, что ли?

Охотники за ифритами неторопливо спустились с холма и направились к воротам. Вблизи ворота казались непомерно высокими и массивными. Они были надежно заперты и не оставляли ни малейшей щели, через которую можно было проникнуть или хотя бы заглянуть на территорию завода.

— М-м-да, положение! — озадаченно произнес Христофор, на глаз измеряя высоту ворот. — Первый раз в жизни вижу завод без дыры в заборе! Как они работали в таких условиях?

— Где-то недалеко должна быть проходная… — сказала Ольга.

— Сейчас будет проходная! — пробормотал Джек Милдем. — А ну-ка, отойдите подальше.

Он вынул из-за пояса аннигилятор, направил его на ворота и нажал на спуск. Гулкий колокольный удар прокатился над полем, тучей взметнулись над воротами многолетние наслоения пыли. Когда пыль рассеялась, в нижней части створки обнаружилась оплавленная по краям дыра, сквозь которую даже граф мог пройти, не нагибаясь.

— Очень аккуратное отверстие, — похвалил Гонзо, — спасибо за труд, граф, вы облегчили задачу и нам, и тем, кто, как говориться, придет за нами, то есть бандитам. Можно продолжать путь… Постойте, а это что такое?

Только теперь Христофор заметил на воротах запыленную табличку, слегка поврежденную выстрелом и болтавшуюся на одном гвозде. Потерев ее пальцем, Гонзо смог прочитать:

«Внимание! Вход на территорию завода строго воспрещен! Утечка констраквы.»

— Ну, конечно! — со злостью проговорила княжна, — Опять Дорога миров! Я так и думала!

— О чем ты так и думала, Оленька? — спросил Христофор. Ему никогда не приходилось слышать о констракве. — Разве эта штука с Дороги миров?

— Откуда же еще! — усмехнулась Ольга. — Такой гадости в нормальном пространстве не найти. Ее добывают в дальнем Параллелье, развозят по разным мирам и продают. А что потом делается с этими мирами, всем наплевать!

— А что с ними делается? — спросил Джек.

— Увидишь! — отрезала Ольга.

Она нырнула в отверстие, пробитое в воротах, и решительно зашагала по главному заводскому проезду.

Гонзо и граф не без опаски последовали за ней.

— Все-таки любопытно, — снова заговорил Христофор, поравнявшись с княжной, — зачем эта самая констраква понадобилась заводу «Спецагрегат»?

— Видно, нашлось применение! — все также сердито отозвалась Ольга. Каждому ведь хочется превращать глину в золото, вот и хватаются за констракву!

— Она превращает глину в золото?! — оживился Гонзо.

— Превращает. Не в золото, так в серебро, стронций или уран, смотря что превращать. Одним словом, пустая порода становится ценным сырьем.

— Так это же замечательная вещь! — Христофор потер руки. — Как ты думаешь, трудно будет ее отсюда вывезти?

Ольга посмотрела на него с подозрением.

— Зачем это ее отсюда вывозить?

— Как зачем! Я тоже хочу превращать глину в золото!

— Вот-вот, — княжна мрачно покивала. — И этот туда же — превращать! А когда сам превратишься черт знаешь во что, тогда как запоешь?

— Почему это я должен обязательно превратиться? — возразил Христофор, — Я осторожненько…

Ольга махнула рукой.

— Все думают, что можно «осторожненько». Но с констраквой одной осторожности мало. Это тебе не керосин…

Охотники за ифритами миновали площадь перед заводоуправлением. Серое шестиэтажное здание провожало их пустыми глазницами окон. Посреди площади из густой травы поднимался постамент, некогда увенчанный фигурой какого-то вождя. От фигуры остались одни ноги в широких неглаженных брюках и ботинках на чрезмерно толстой подошве. По расположению ног трудно было представить себе позу вождя. Казалось почему-то что он должен был стоять подбоченившись, будто готовился пуститься в пляс.

Экипаж межмирника, не прерывая беседы, прошел мимо постамента. Впереди вставала громада заготовительного цеха.

— Констраква, — продолжала рассказывать Ольга, — это живая, почти разумная жидкость. Куда бы ее ни поместили, она везде создает привычные для себя условия, преобразовывая все вокруг по образу и подобию своего родного мира. Попадая на земную почву, она быстро впитывается. Кремний, углерод и другие, обычные для нашего грунта элементы заменяет металлами, в том числе и драгоценными, кислород превращает в аммиак, но больше всего измывается над органикой. Не знаю, как выглядят растения и животные в том мире, где существует констраква, но из наших растений и животных у нее получаются настоящие монстры. Из людей — тоже.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Христофор.

— В колледже я прошла курс экологии Параллелья. У нас часто проводились экскурсии в те места, где поработали и существа, и вещества из других миров. Все они были завезены нашими же купцами. Достаточно один раз побывать в таком месте, чтобы навсегда прошла охота торговать с Параллельем. Будь моя воля, я не в тюрьму, а именно туда помещала бы торговцев всякой запространственной дрянью…

"И тех, кто посылает ифритов по почте, " — чуть было не брякнул Христофор, но сообразил, что княжне сейчас не до шуток. Таинственным образом запыленная табличка у входа на территорию завода испортила ей настроение. Может быть, именно об ифритах Ольга и думала сейчас…

Тем временем, экипаж межмирника приблизился к распахнутым воротам заготовительного цеха. По сторонам длинного цехового прохода расположились устрашающего вида механизмы: гильотины для разрубания брусков и раскроя металлических плит, циркулярные пилы для разрезания труб, ножницы для листового железа, массивные прессы, огромный фрезерный станок с каруселью, на которой сразу шестерых человек можно было подвергнуть казни четвертованием… Общее мрачное впечатление усугублялось запекшейся на сверлах и ножах кровавой ржавчиной и мертвой тишиной, царившей здесь. Гонзо постоял в воротах, но входить в цех не стал.

— Ладно, поищем что-нибудь более подходящее, — пробормотал он.

— А мне здесь нравится, — заявил вдруг граф. — И даже план у меня есть. Смотрите: мы заходим в цех, тихонько прокрадываемся на ту сторону, выходим наружу и делаем засаду, ясно? Бандиты идут за нами, заходят в цех… и тут я обрезаю все оставшиеся подпорки! Крыша падает и всех накрывает!

— А потом? — спросил Христофор.

— А потом тому, кто выползает из-под обломков, Ольга читает свои заклинания. Если он ифрит, мы его сажаем в бутылку — и готово.

— А если не ифрит? — поинтересовался Гонзо.

— Ну… тогда я сам ему читаю заклинание… по башке, и ждем следующего. Ну как?

— Что ж, очень остроумно! — сказал Гонзо. — Только неаппетитно как-то будет, когда мы их всех крышей… Пусть лучше эти ребята сами выводят друг друга из игры. А мы пока в тихом, безопасном месте подождем победителя.

— Да где ж найдешь такое место?

— Будем искать, — смиренно вздохнул Христофор.

— Ну вот, еще искать чего-то. А здесь все готово. Вот он цех, вот она — крыша. Не пойму, почему мы должны отказаться от такого остроумного плана!

— Потому что это бред собачий, — спокойно произнесла Ольга. Она круто повернулась и, не оглядываясь, зашагала дальше по дороге. Щеки графа вспыхнули пятнистым румянцем. Обиженно хлопая ресницами, он смотрел вслед княжне. На мгновение Христофору даже стало его жаль.

— Нет, почему же? — Гонзо постарался придать голосу побольше бодрости, — Ваш план остается в качестве резервного. Всякое ведь может случиться! Может быть, мы не найдем ничего более подходящего…

От ворот заготовительного цеха дорога пошла через площадку, служившую складом материалов и заготовок под открытым небом. Путь преграждали ржавые трубы, скатившиеся со штабелей, россыпи мелких деталей, которые кто-то пытался вывезти, да так и бросил. Вдоль дороги возвышались пирамиды из катушек, нанизанных на телеграфные столбы, опасно покосившиеся стопки железных листов и просто горы всякого хлама, поросшие травой и кустарником. Преодолев эту индустриальную полосу препятствий, охотники за ифритами оказались на опушке светлой березовой рощи. Здесь, у входа в бывшую аллею, некогда оживлявшую серый заводской пейзаж, дорога обрывалась. Густой подлесок давно взломал весь асфальт, перемолол его в мелкие камешки и теперь плотной зеленой стеной стоял на пути Гонзо и его спутников. В воздухе крепко пахло березовым листом.

— Эх, — вздохнул Христофор. — Этот бы березняк, да в баньку, на веники!

Ольга взглянула на него с удивлением.

— Где это ты пристрастился к русской бане?

— В Крыму, Оленька, в Крыму, — разулыбался Христофор. — Все в том же тысяча девятьсот третьем году. Я ведь тебе рассказывал. Вот где рай! Вечером — прием в Ливадийском дворце, потом у Сумарокова приватная пирушка, а под утро — в баньку! Ляжешь на полок, разомлеешь…

— … Натрешься медом с травами… — подхватила Ольга. В глазах ее впервые за этот день сверкнули веселые огоньки.

— Ага! — согласился Христофор, — Потом поддашь кваску на каменья и велишь девкам взять веники… То есть, тьфу! Не девкам, а этому… денщику.

— Ну что ж, — сказала Ольга мечтательно, — денщику — тоже неплохо…

И оба рассмеялись.

В то же мгновенье из-за зеленой стены, преграждавшей им путь, донесся протяжный вой, бурлящий и сиплый, превратившийся под конец в низкий голодный рык.

Улыбка сразу сползла с ольгиного лица.

— Ну вот, начинается! — сказала она. — Привет от констраквы!

— А кто это выл? — спросил почему-то шепотом Христофор.

— Внеземные формы жизни, разумеется! — сказала княжна.

— А они нас не того?

Ольга пожала плечами.

— Не должны. Как правило, они могут существовать только в тех местах, где почва пропитана констраквой, а атмосфера насыщена аммиаком…

— Это как правило, — согласился Гонзо. — А как исключение?

— Исключений мне видеть не приходилось, — сказала Ольга.

— Ну тогда пойдем посмотрим…

Раздвигая березовые прутики и ступая по обломкам асфальта, Гонзо, граф и Ольга друг за другом проникли вглубь зарослей. От поднятого ими треска птицы покидали упрятанные в чаще гнезда и стаями носились над лесом.

— По крайней мере, нас не потеряют из виду, — бормотал Христофор, шагая вслед за графом и едва уворачиваясь от ударов березовых веток.

— А, черт! — тихо ругался он, получая прутьями по лицу. — Вот тебе и банька! С легким паром!

Граф вдруг резко остановился и присвистнул. Христофор уперся ему в спину. Обойти графа он не мог, поэтому поднялся на цыпочки и выглянул из-за его плеча.

Роща кончилась. Они находились на краю обширного котлована, скорее даже оврага причудливой формы, пустившего длинные змеистые ответвления в окружавшее его ковыльное поле. Слева, на самом краю оврага примостилось длинное приземистое здание. Это был, судя по бункеру для опилок на крыше здания, столярный цех. На холме, а лучше сказать на острове, поднимавшемся далеко впереди в самом центре котлована, стояла заводская ТЭЦ с косо обломанной трубой. Справа по полю проходила железнодорожная колея. Ее совсем не было бы видно в траве, если бы не стоящий на ней длинный состав цистерн. На краю оврага колея обрывалась, так что часть состава свалилось под откос. Цистерны вверх колесами, боком, торчком и просто искореженной грудой металла лежали на дне.

Но не впечатляющая картина железнодорожной катастрофы привлекла к себе внимание экипажа межмирника. Граф, Гонзо и княжна во все глаза смотрели на дно котлована. Там, в аммиачных парах, столбами поднимавшихся к небу, кипела странная жутковатая жизнь. Заросли красно-голубых спиралевидных растений всей своей массой дружно двигались по кругу, огибая остров. Словно гигантская грампластинка, насаженная на холм с колючей трубой ТЭЦ, поворачивалась перед глазами. Голова кружилась от этого равномерного вращения огромной территории, начинавшейся у самых ног и уходящей за горизонт. Казалось, что сам несешься на большой скорости вокруг этого сине-красного кратера и вот-вот скатишься по откосу на его дно. Время от времени по дрожанию спиральных крон видно было, что растения натыкаются на какие-то массивные препятствия на дне. Но и препятствия не стояли на месте, они бороздили котлован во всех направлениях, то скрываясь за центральным холмом, то снова показываясь из-за него. Однажды река растительности вдруг раздалась, и из нее выпрыгнуло длинное червеобразное тело. Высоко взлетев в воздух, оно извивалось и било раздвоенным хвостом, совсем как ерш, выскочивший из воды на стремнине. Вот только размером здешняя рыбешка почти не отличалась от цистерны, лежавшей неподалеку, у края потока. Совершив прыжок вперед на добрую сотню метров, гигантский червь снова нырнул было в поток, но навстречу ему из кипящей растительности вдруг метнулась еще более крупная тварь и заглот ила беднягу налету.

— М-м-да, — ошарашено произнес Христофор, — Здесь не пройдешь. Затопчут.

Ольга покачала головой.

— Здесь не потому не пройдешь, что затопчут, а потому, что в этой луже ты сам моментально превратишься в такого же червячка…

— Хрен редьки не слаще! — философски изрек граф. Это выражение он почерпнул в беседах с турицынским конюхом. — Только я что-то не вижу здесь никакого золота.

— Оно там, внизу, — сказала Ольга. — Металлическая почва, над ней — слой бродячей растительности, среди которой живут ползучие животные. И пропитывающая все констраква. Это и есть мир Протопопова-2.

— Так вот он какой! — Христофор изумленно присвистнул. — Мир Протопопова-2, где золото черпают ковшами… Честно говоря, я его представлял себе несколько иным…

Княжна только невесело усмехнулась в ответ.

— Но как все это попало сюда? — недоумевал Джек Милдэм.

— А вон, видишь цистерны? — Ольга махнула рукой в сторону состава. — Наверняка в них и гоняли констракву по Дороге миров. Случилась небольшая утечка, констраква проела дыру сначала под железнодорожным полотном, а потом, когда рухнули другие цистерны, разлилась по всей округе. Теперь здесь филиал Протопопова-2. И все это произошло из-за Дороги миров.

Гонзо внимательно посмотрел на Ольгу.

— Ты, кажется, не очень любишь нашу Дорогу миров? — спросил он.

— Да! — с вызовом ответила княжна. — Я не люблю _вашу_ Дорогу миров. От нее все беды!

— Ну, не стоит преувеличивать, — попытался возразить Христофор.

— Преувеличивать?! — Ольга показала на котлован, — вот плоды контактов с параллельным пространством! Тебе этого мало?!

— Так это дальнее Параллелье! — не сдавался Гонзо, — С ним, конечно, нужно поосторожнее…

— Ближнее ничуть не лучше! — отрезала Ольга.

— Чем же тебе Ближнее не угодило? — не без ехидства спросил Христофор.

Ольга отвернулась и не ответила. Христофор уже решил было, что она не желает больше разговаривать на эту тему, но она вдруг снова заговорила.

— В тысяча сто одиннадцатом году, — голос княжны звучал странно — глухо и отрешенно, — в Киеве случился большой пожар. Горели только что отстроенные терема Гостомысла — главного претендента на киевское княжение. Сам князь, пытаясь спасти из огня свою семью, погиб… Это был мой отец. Погибли все — моя мать, два брата и сестра Любава… Род Гостомысла пресекся. Причиной пожара было прибытие в Киев первого межмирника. Так был открыт новый порт Дороги миров — КР -1111…

Ольга повернулась и посмотрела на Гонзо. Тот только неуклюже развел руками.

— Да… Это штука…

— Всю свою жизнь я провела на Дороге миров, — продолжала Ольга, — но так и не смогла ее полюбить. Будь моя воля, я бы ее вообще отменила…

Христофор удивленно поднял брови.

— Это как?

— А так! Пусть будет одно безальтернативное пространство, и пусть оно живет без вмешательства извне. Ведь обходились же как-то без параллельных пространств до того, как их открыли.

Христофор позволил себе усмехнуться.

— Что теперь рассуждать об этом! Они ведь уже открыты!

— Еще не поздно их закрыть! — живо возразила Ольга.

— Как? Запретить передвижение по Дороге миров?

— Ничего и не понадобиться запрещать. Все можно сделать гораздо изящнее. Вот смотри: сколько всего существует параллельных миров?

— Теоретически, — сказал Христофор, напустив на себя академический вид, — их число бесконечно.

— Правильно! — подхватила Ольга, — и каждое пространство имеет хотя бы одну особенность, одно уникальное свойство, отличающее его от всех остальных. Так?

— Ну так.

— Таким образом, все пространства вместе обладают бесконечным количеством свойств. Отсюда вывод: любое свойство можно где-нибудь да отыскать. Есть миры, где планеты и звезды не притягиваются, а отталкиваются, есть миры, в которых пифагоровы штаны равны не на все стороны. Есть миры, где бога нет, и миры, где бог есть…

— Ну и что из этого?

— А то, — торжественно провозгласила княжна, — что существуют миры, в которых параллельность пространств является фикцией! Если попасть в один из этих миров — выбрать самый подходящий — то все остальные превратятся в пустую выдумку…

— Хорошенькая перспектива! — перебил ее Христофор. — Где же ты найдешь настолько подходящий мир? Одним ведь нравится одно, а другим — другое! Я, например, считаю лучшим местом во вселенной Крым 1903 года. А граф может со мной не согласиться. Разве на всех угодишь?

— А зачем на всех? — холодно удивилась Ольга, — Если выбирать буду я, то выберу пространство, которое устроит _меня_. Это же естественно!

— Ну да, для тебя естественно! А остальные пускай исчезают?

— Да никто не исчезнет! Просто выяснится, что их вообще никогда не существовало! И некому будет возмущаться. Ведь не возмущается же Карлсон, который живет на крыше, по поводу того, что его на самом деле не бывает!

— Да-а, — задумчиво протянул Христофор. Такого в моей практике еще не было. Прикладной субъективный идеализм. Подгонка вселенной под свои собственные представления о ней…

— Да это делается сплошь и рядом! — заявила княжна. — Правда, в мелких масштабах.

— А что, у тебя действительно есть такая возможность? — Христофор искоса бросил на нее беспокойный взгляд.

— Если бы у меня была такая возможность, — медленно произнесла Ольга, — ничего этого, — она показала на котлован, — давно уже не существовало бы!

— Неужели тебе не нравится это симпатичное болотце? — улыбнулся Христофор.

— А тебе нравится? — запальчиво спросила княжна.

— А что, по-моему, мило. Эта бурлящая каша напоминает мне розовое детство… Главное, оно как нельзя лучше подходит для охоты на ифритов…

— Что? На ифритов? — Ольга словно проснулась вдруг. Лицо ее радостно осветилось. — На ифритов — это другое дело! Что же ты молчал?

— Не хотелось тебя перебивать. Ты очень интересно объясняла, что можешь легко обойтись без параллельных пространств и без живущих там Карлсонов. К каковым я, вероятно, должен причислить и себя…

— Да ладно тебе! Это же так — философия! Ты лучше скажи, как мы будем охотиться?

— Оставим приманку в каком-нибудь труднодоступном месте и устроим засаду… Эх, если бы нам удалось добраться вон до того здания на острове! Это было бы вообще идеально! Оно стоит достаточно высоко, зверюшек там нет, и воздух, кажется, чистый. Только как туда попасть?

Ольга, прищурившись, оценила расстояние до ТЭЦ.

— Н-ну… — сказала она задумчиво, — Я, пожалуй, могла бы долететь туда и одного из вас прихватить…

— Долететь? — Христофор выпучил глаза. — На чем?

— На метле, конечно! Это самое надежное.

Христофор недоверчиво посмотрел на княжну, пытаясь понять, не шутит ли она.

— А ты разве умеешь? — осторожно спросил он.

Ольга подарила ему снисходительную улыбку.

— Я ведьма, Гонзик! Полеты на метле входят в обязательный курс Ваймарского колледжа. Только нужна настоящая метла или, хотя бы, щетка.

— Прекрасно! — оживился Христофор. — Просто великолепно! Тогда мы именно там назначим точку рандеву!

Он показал на обломанную трубу ТЭЦ. Граф проследил за его рукой, потом скептически посмотрел на проносящуюся внизу растительную массу.

— Кому это мы назначим точку? — хмуро спросил он. — Туда никто не сможет добраться.

— Правильно! — подтвердил Христофор. — Никто, кроме ифритов. Там мы их и будем ждать. Как здесь говорят, набьем ифритам стрелку. И возьмем тепленькими.

Граф снова посмотрел на здание, слегка размытое и подрагивающее в испарениях, поднимающихся из котлована.

— А чего они туда полезут? — с сомнением спросил он.

— Полезут, как миленькие! — заверил Гонзо. — За полиноидом — еще как полезут!

На этот раз удивилась Ольга.

— Разве у тебя есть полиноид? — спросила она.

— А как же! Пошли.

— Куда?

— Ну, например, сюда, — Христофор повернул налево и зашагал по краю котлована в направлении столярного цеха.

Первое, что обнаружили охотники за ифритами, взломав дверь цехового тамбура, была прислоненная к стене длинная дворницкая метла.

— Где же ее еще искать, как не в столярке? — сказал Христофор и торжественно вручил метлу Ольге.

Юная ведьма принялась шептать над ней свои заклинания, а Гонзо тем временем вскрыл следующую дверь и проник в цех. Скоро он вернулся, сияющий, волоча за собой вместительный деревянный ящик с металлическими уголками и скобами для замка. В таких ящиках перевозят артиллерийские снаряды или особо ценные приборы.

— Что это? — изумленно спросил граф. — Неужели полиноид?!

— Полиноид, — просто сказал Христофор. — Разве плох? Как раз таким я его себе и представлял…

Он подтащил ящик поближе к окну и снова куда-то убежал.

Граф осторожно приблизился к ящику, потом, после минутного колебания, слегка приподнял крышку.

— Да ведь тут пусто! — воскликнул он с обидой.

— Ничего, — сказал Христофор, появляясь в дверях с банкой краски в одной руке и кистью в другой. — Это даже лучше. Не таскать же нам его вместе со всем содержимым!

— А где содержимое-то? — все еще недоумевал граф.

— Представления не имею! — беззаботно ответил Гонзо. Он окунул кисть в краску и вывел на крышке ящика крупными аккуратными буквами: "Осторожно, Полиноид! Не бросать! Боится сырости!". Потом, перевернув ящик, сделал такие же надписи на дне и на боковых стенках. Только после этого он сжалился над Джеком Милдэмом и объяснил:

— Видите ли, граф. Никто не знает, как выглядит полиноид — ни мы, ни бандиты. Почему бы ему не выглядеть вот так? В упаковке, разумеется.

— А какой нам прок в одной упаковке, без содержимого?

— Она будет издали манить ифритов.

— Ну хорошо, она будет издали манить, а что она будет делать, когда ифриты до нее доберутся?

— На этот случай, — сказал Христофор, — у меня припасен еще один фокус. Но о нем пока рано говорить.

Христофор еще раз оглядел ящик со всех сторон, после чего с удовлетворением вытер руки о траву, пробивавшуюся сквозь пол.

— Оленька! — позвал он. — Я надеюсь, ты сможешь это транспортировать?

Ответа не последовало. Гонзо обернулся и обнаружил, что княжна исчезла.

— Оля! — испугался Христофор. — Ты где?

— Да здесь я! — раздалось сверху.

Гонзо и граф подняли головы и, как по команде, разинули рты. Ольга, оседлав метлу, кружила под потолком.

— Ну, чего уставились? — княжна сердито швырнула в них туфельку и поспешно снизилась.

— Вообще-то мини-юбка — не самый подходящий наряд для полетов на метле, — сказала она, — так что имейте ввиду: я согласилась на это только ради дела.

— А я слышал, что на метле летают голыми… — Христофор мечтательно вздохнул.

— Летают, — сказала княжна. — Но те, кто это видит, обычно сходят с ума.

— Есть от чего! — согласился Гонзо. — Мне даже кажется, что я уже немножко…

Его прервала раздавшаяся где-то вдалеке длинная автоматная очередь.

— Это что? — спросил граф.

Христофор потряс головой, отгоняя сладкие видения.

— Это первый теплый контакт двух бригад, — сказал он. — Исторический момент — встреча на констракве… Впрочем, они еще далеко.

— Все равно, времени лучше не терять, — сказала Ольга. Что мы теперь должны делать?

— Прежде всего, перебираться на остров. Тебе, Оля, придется сделать три рейса, чтобы перенести меня, графа и ящик. Справишься?

— Насчет ящика я уверена, — усмехнулась княжна. Держа метлу подмышкой, она вышла на улицу.

— Оленька! Чем я хуже ящика!? — Христофор устремился следом за ней.

— У него нет нервов, — серьезно сказала Ольга, — А у тебя… Ладно, садись сзади и запомни два главных правила: держаться крепко и глаза не открывать!