Последние несколько километров до города все шоссе, теперь уже восьмиполосное, было запружено покореженными, раздавленными, с выбитыми стеклами и следами пожиравшего их пламени машинами. В некоторых остовах автомобилей Кийск видел обугленные останки сгоревших пассажиров, которые некому было убрать. Людей видно не было. Должно быть, если кто-то еще, по примеру Спиридонова, и покидал город, то пользовался для этого не магистральным шоссе, а другими дорогами.

В городе, куда Кийск вошел уже в сгущающихся вечерних сумерках, все выглядело во много раз ужаснее, чем на дороге. В полумраке, когда ни окна, ни фонари, ни информационные полосы не горели, Кийск не узнавал знакомых улиц. Не только проезжая часть, но и тротуары были забиты выехавшими на них, прежде чем навсегда замереть, машинами. Редкие прохожие либо осторожно пробирались между кузовами, либо, кто помоложе и попроворнее, прыгали с крыши на крышу.

Пространство между машинами было завалено грудами всевозможнейшего бытового мусора, который гнил и разлагался, насыщая воздух жутким смрадом. Казалось невероятным, что всего за неделю город смог произвести столь огромное количество отходов.

Все, кого встречал на своем пути Кийск, были нагружены какими-то тюками, мешками и коробками. Кийск понял, в чем дело, когда неподалеку от него, оступившись, съехал с покатой крыши «Хонды» молодой парень. Из выроненного им рюкзака посыпались на землю запаянные в пластиковую упаковку длительного хранения батоны ржаного хлеба. Видимо, то, что говорил Спиридонов о приближающемся голоде, было не пустыми словами. Народ чувствовал, что скоро с едой станет туго, и торопился делать запасы.

Из разбитых дверей входа в метро валили клубы плотного серого дыма. На стенах домов также нередко были видны черные следы копоти, оставленные вырывавшимся из окон пламенем. Количество пожаров в городе было огромным, поскольку в отсутствие электричества жителям приходилось использовать для освещения открытый огонь. А что для этих целей можно было найти в обычных магазинах, кроме мгновенно сгорающих декоративных свечей? Счастье, что стояло жаркое лето и не было необходимости разводить огонь для обогрева жилищ.

С наступлением ночи прохожие с улиц исчезли. Едва заметные тусклые огоньки, мелькавшие вначале кое-где в окнах, вскоре совсем исчезли. Зато теперь стали видны зарева пожаров, всполохами озаряющие черное ночное небо одновременно в нескольких концах города. Больше всего горело в районе центра.

На улицах тоже то там, то здесь встречались костры, сложенные из всего, что попадалось под руку и могло гореть. Зачастую попросту поджигали выдранные из машин сиденья. В свете пламени теснились группы людей, по пять-десять человек, главным образом молодых, крепких парней.

Подойдя к одной из таких групп, Кийск заметил в руках у ребят резиновые полицейские дубинки и металлические пруты. У сидевшего на перевернутом ящике парня с красной банданой на голове на коленях лежала допотопная охотничья двустволка с вертикальным расположением стволов.

– Тебе чего надо? – спросил он у Кийска отнюдь не дружелюбно.

– Да перекусить бы что-нибудь, – ответил Кийск первое, что пришло в голову, тем более что ему и в самом деле хотелось есть.

– Вали отсюда, здесь тебе ничего не обломится.

Только сейчас Кийск обратил внимание на то, что костер горит у входа в большой продовольственный магазин. В городе шла борьба за самое ценное, что оставалось, – за еду.

– Понятно, – сказал Кийск и, развернувшись, пошел назад.

Брошенный кем-то обломок автомобильного руля угодил ему в спину между лопаток. Кийск резко обернулся и натолкнулся на стену злобных, насмешливых взглядов. Ружье у сидевшего на ящике парня скорее всего было не заряжено – где найдешь патронов для такого старья? – остальные же были героями только до тех пор, пока держались сворой. Но стоило ли сейчас связываться с ними? Тем более что на шум драки наверняка подоспеет подмога из дома, которому принадлежал магазин.

Неподалеку Кийск обнаружил разграбленное кафе, в котором нашлось все же несколько запакованных в пластик бутербродов и банка пива. Перекусив тем, что имелось, Кийск устроился спать здесь же, под стойкой, на вытащенной из ближайшей машины широкой спинке заднего сиденья.

Утром Кийск нашел в кафе раковину и хотел умыться, но водопровод не работал. Отыскав еще несколько бутербродов, пару плиток шоколада и две банки с лимонадом и одну с пивом, он сложил все это в пластиковый пакет и вышел на улицу.

При свете дня город производил еще более удручающее и мрачное впечатление, чем ночью. Заполненный людьми, с трудом пробирающимися по запруженным машинами улицам, город наводил на мысль о трупе какого-то огромного и некогда сильного зверя, по которому ползали пожирающие его мертвую плоть насекомые.

Над домом напротив кафе висел один из черных дисков. На глаз расстояние до него определить было невозможно. Он казался не материальным объектом, а кругом, нарисованным или вырезанным на сияюще-прозрачной, незамутненной голубизне небесного свода. Впечатление нереальности усиливалось тем, что диск не отбрасывал тени, – свет не пронизывал его насквозь, а как будто огибал.

На улице, не отойдя и трех шагов от стеклянных дверей кафе, Кийск в нерешительности остановился возле каким-то чудом уцелевшей стеклянной витрины. У него и прежде не было никакого определенного плана действий, сейчас же, воочию увидев то, во что превратилась столица, он пребывал в полнейшей растерянности. На фоне трагедии Земли события на РХ-183 превращались в малозначительный эпизод. Что менялось от того, что Кийску были известны подлинные причины произошедшей катастрофы? Кому до этого сейчас было дело? Даже если Совет безопасности еще и существовал, основной и единственной его задачей теперь должно было стать не расследование причин случившегося, а спасение людей, налаживание жизни в новых условиях, навязанных Лабиринтом. И снова в связи с Лабиринтом у Кийска возникал вопрос: почему? Почему Лабиринт поступил таким образом? Какой результат рассчитывает получить он в итоге? Не примитивная же месть за взорванную в его ходах бомбу являлась побудительным мотивом его действий? Дико было бы даже предполагать подобное.

Пронзительный женский крик, раздавшийся из-за угла, мгновенно разорвал и скомкал поток мыслей в голове Кийска. Крик был не испуганный, а скорее изумленный, протестующий против чего-то, что абсолютно не соответствовало привычному ходу вещей. Так могла закричать женщина, обнаружившая на стопке свежевыстиранного белья огромную серую крысу. Крик оборвался на самой высокой ноте. Секунду спустя раздался громкий, многократно усиленный электроникой голос:

– Прошу всех незамедлительно покинуть улицы! Сейчас они будут очищаться!

Голос определенно принадлежал не человеку, – уверенный и спокойный, но совершенно лишенный обертонов, он все время звучал в одном и том же регистре. Слова он произносил слишком четко и правильно, что всегда выдает разговаривающего на неродном языке, даже если освоил он его в совершенстве.

Повторяя одну и ту же фразу, невидимый пока обладатель голоса неспешно приближался. Люди, находившиеся на улице, зачарованно замерли, обратив взоры в сторону, откуда он должен был появиться.

– Ну, наконец-то хоть кто-то собрался навести порядок, – с облегчением произнесла остановившаяся неподалеку от Кийска женщина.

Огромная, высотой почти под три метра, тяжелая и кажущаяся неповоротливой фигура появилась из-за угла. Широкими, плоскими основаниями массивных, состоящих из трех подвижных сочленений ног удивительное существо ступало по крышам машин, со скрежетом проседавшим и лопавшимся, подобно надувным резиновым шарам.

На перекрестке удивительное существо остановилось.

– Прошу всех незамедлительно покинуть улицы! Сейчас они будут очищаться!

У него было две руки, две ноги и небольшой шишкообразный нарост вместо головы. Корпус, похожий на панцирь броненосца, состоял из нескольких поперечных поясов, свободно перемещающихся относительно друг друга. Выступы, наросты и каверны разнообразных размеров и форм и абсолютно непонятного назначения покрывали весь корпус и конечности странного существа. В своем неподражаемом безобразии существо выглядело в то же время настолько органично и законченно, что невозможно было определить, представляло ли оно собой непосредственно природный объект или же его биологическую основу покрывал защитный скафандр, придуманный гениальным до безумия дизайнером и выполненный из странного, похожего на серый низкосортный картон материала.

Существо еще раз повторило стандартную фразу, покрутило по сторонам головой, вращающейся подобно шляпке болта, и на этот раз сочло нужным добавить:

– Мы, новые хозяева планеты, берем на себя полную ответственность за жизнь населения и гарантируем все необходимое для нормального существования.

Сказав это, оно снова двинулось вперед, не выбирая, куда поставить ногу, и не обращая ни малейшего внимания на стонущие и скрежещущие под ними изуродованные остовы автомобилей.

Кийск в страхе попятился к двери. Неужели это существо являлось одним из таинственных хозяев Лабиринта?

Рядом с ним из-за газетного автомата выскочил парнишка лет восемнадцати и, юркнув в двери кафе, замер там, зябко обхватив себя руками за плечи.

– Ну вот теперь и у нас появились хозяева, – игриво подмигнул он Кийску.

– Кто они? – спросил Кийск.

Существо проследовало мимо них и, свернув за угол, снова повторило сообщение о предстоящей очистке улиц.

– А черт их знает, – пожал плечами парень. – Вчера они появились в юго-западном районе города и вроде бы действительно навели там порядок.

С ужасающим скрежетом и лязгом на улицу выехала машина, габаритами и уродливостью форм под стать прошествовавшему перед ней хозяину. На передней части у нее располагался огромный скребок шириною в пол-улицы. Вгрызаясь в дорожное покрытие, он снимал его, как слой масла с бутерброда, заглатывая вместе с покореженными останками автомобилей, снесенными фонарными столбами, рекламно-информационными щитами, газетными автоматами и киосками. Все это исчезало в разверзнувшемся зеве машины и вываливалось позади нее, перемолотое и спрессованное в прямоугольные блоки.

– Все гребет, подчистую, – восхищенно произнес парень.

– Тебе не страшно? – удивленно посмотрел на него Кийск.

– А чего бояться? – пожал плечами парень. – Если бы хозяева хотели, они могли бы и нас точно так же перемолоть. Так нет же, идут впереди машин и предупреждают. И машины у них, заметь, не в пример нашим, работают.

– Но мы же не знаем, что они собираются делать потом.

– А какая разница? Меня и прежние власти не очень-то спрашивали, когда собирались что-то сделать.

Парень потерял интерес к происходившему на улице и принялся рыскать по пустым холодильникам.

– Надо же, все выгребли, – пожаловался он Кийску. – Скорее бы, что ли, налаживали эти самые хозяева снабжение продовольствием.

– Держи, – Кийск кинул парню свой пакет с едой и вышел за дверь.