Глава 6
Пожалуй, главный минус ночевки в гостях — это необходимость подстраиваться под чужой ритм жизни. Дома дрыхни хоть до полудня, если дел неотложных нет, а тут твои предпочтения никого особо не волнуют. Все встают, и ты вставай.
И ведь приходится…
Когда Алена растолкала меня в какую-то совсем уж несусветную рань, я попытался затащить ее обратно на диван, но девушка надавала по рукам, поправила сбившийся халатик и ушла на кухню.
— Иди кофе пить! — уже оттуда крикнула она.
Я глянул на часы — шесть утра! — нехотя выбрался из-под одеяла и натянул трусы. Прошлепал на кухню и горестно вздохнул:
— Может, сегодня, как все нормальные люди, к восьми придем?
— Если приду к восьми, точно ничего сделать не успею, — возразила Алена. — И тогда о планах на вечер можешь забыть.
— Ладно. — Я опустился на табуретку, взял кружку и зевнул. Неловко пошевелился, и тут же шею пронзила острая боль. Вертеть головой, особенно влево, сразу расхотелось. Проще всем корпусом повернуться.
Ух ты-ы! Вот это меня помяли вчера!
Но не жалею, ничуть не жалею. Иная информация на вес золота и даже дороже.
— Хочешь — оставайся, — предложила вдруг девушка.
— Не, сейчас кофе выпью и проснусь.
— Тогда пей, а я одеваться побежала.
Сделав несколько глотков горячего крепкого кофе, я шумно выдохнул и поплелся в комнату. Остановившись в дверях, полюбовался стройной фигурой Алены, увлеченно копавшейся в ящике с нижним бельем, и та, спиной почувствовав мой взгляд, вдруг произнесла:
— Насчет Кристины. Ты уж сразу определись, что тебе интересней: большие титьки или мозги.
— Одними мозгами сыт не будешь, — пошутил я, и прежде чем девушка успела застегнуть бюстгальтер, обхватил ее сзади. — Но, знаешь, меня твой размерчик вполне устраивает. Смотри, даже в ладонях не умещаются…
— Перестань! — Девушка высвободилась, справилась с застежкой и взяла с вешалки блузку. — Одевайся, чего стоишь?
— На тебя смотрю, — сознался я и взял свисавшие со спинки стула штаны.
— Успеешь насмотреться. Еще надоем.
— Скажешь тоже!
Натянув футболку и рассовав по карманам мелочовку, я вышел в прихожую, уселся на пуфик и рассеянно повертел в руках перчатки и фонарик. Присоединившаяся ко мне Алена потянула воздух носом и спросила:
— Чем пахнет? — И сама тут же сообразила: — Ах ты! Опять пакет с мусором вынести забыла!
Я убрал перчатки в сумку к карабину, прицепил фонарик на ремень и как только взялся за ботинок, сразу понял, что завязанный на узел пластиковый мешок к тошнотворному запашку не имеет никакого отношения. Воняла моя обувь. Болотиной, плесенью и еще чем-то даже более отвратительным. Вчера запаха почти не ощущалось, а теперь, как просохли…
Быстренько обувшись, я схватил сумку, выскочил из квартиры и с некоторой даже опаской вызвал лифт. Но нет — не накурено. Заперев дверь, Алена присоединилась ко мне; мы спустились на первый этаж, вышли со двора, и уже на перекрестке девушка с непонятной хитринкой улыбнулась:
— Так, говоришь, не надоем?
— Не-а.
— Ну-ну. Смотри, мне командировка в ваш центр светит. Наверное, даже длительная.
— Так это здорово! — совершенно искренне обрадовался я. — Номер не бронируй, у меня двухкомнатная квартира со всеми удобствами.
— Приютишь, значит?
— Еще спрашиваешь!
— Хорошо, буду иметь в виду.
— Я тебя тоже буду иметь… — не удалось мне удержаться от смешка, — в виду…
— Дурак! — фыркнула Алена.
Под лязг троллейбусных штанг, мы перешли через проспект, там я придержал девушку и поцеловал ее в щеку.
— По делам сбегаю пока, в институте через полчасика появлюсь.
— Уже в кусты? — удивилась моя спутница.
— Слушай, ну чего у тебя над душой сидеть буду? А так хоть пораньше освобожусь. Или проводить?
— Да нет, нормально сама дойду.
— И на обед ничего не планируй.
Я легким хлопком чуть пониже спины попытался придать Алене ускорение, ожидаемо получил по руке и какое-то время стоял, глядя вслед шагавшей по тротуару девушке. А стоило ей скрыться из виду, свернул во дворы и направился к детскому саду.
Точнее — к свертку. Сейчас пятнадцать минут седьмого, вряд ли туда кто-нибудь в такую рань притащиться удосужился. Пусть даже насчет утренних собраний оборотень ничего и не напутал, как минимум полчаса чистого времени в запасе точно имеется. А мне столько и не надо. Думаю, знаю, где искать…
Закинув в рот дозу «Магистра», я раскусил упругий шарик, сморщился от мерзкого вкуса и, натянув перчатки, решительно перебрался через забор. А в свертке — все как в реальности: сетчатая ограда, деревья, здание детского сада. Все как в реальности, но неуловимо другое. Забор ржавый, кусты разрослись в настоящую чащобу, заброшенное строение зияет выбитыми окнами. И кругом магическая энергия. Мягкая, согревающая, заставляющая позабыть о проблемах и просто наслаждаться жизнью.
Я б и наслаждался, но время поджимало и приходилось поторапливаться. Для начала достал из сумки карабин и, жалея об оставленных вчера в свертке патронах, вставил магазин. Будет толк или нет — не знаю, но «Сайга» калибра 7,62, да еще в сочетании с УСовскими боеприпасами — это далеко не ПМ. Как ни крути, пуля в два раза тяжелее, а масса снаряда для всех защитных заклинаний параметр наиболее критический.
С карабином в руках я осторожно пробрался через заросли к основному зданию и постоял там, прислушиваясь к тишине. Но нет — сегодня никакой музыки, никаких криков.
Перебежав через заасфальтированную дорожку к спуску в подвал, я повесил «Сайгу-МК» на плечо и осторожно спустился по замусоренным ступенькам. Осветил фонариком темные углы и завал рухляди, на который налетел в прошлый раз, принюхался и решительно свернул налево.
Коридор, кладовки, коридор…
Ничего подозрительного на глаза не попадалось, но неприятный запах постепенно усиливался, и вскоре даже пришлось достать из кармана бандану и прикрыть ею нижнюю часть лица. Не брезгливый — жизнь отучила, — но как-то слишком уж настойчиво комок тошноты к горлу подкатывал. Это на подсознательном уровне, полагаю…
Впрочем, когда коридор уперся в очередную каморку, сознание тоже взбрыкнуло и едва не заставило избавиться от выпитого с утра кофе. Хорошо хоть не позавтракал, еду бы точно в себе не удержал.
Слишком уж жутко там было. Жутко, противно и мерзко. Не как на картинах Босха, а приземленно-обыденно и от того еще страшнее.
Просто обугленные скрюченные конечности, просто обгорелые лица, просто вповалку набросанные друг на друга тела.
Стащили сюда и запалили. Вот суки…
Стараясь дышать как можно реже, я какое-то время заставлял себя разглядывать выхваченную из темноты ярким лучом ручного фонарика картину, потом заметил совершенно неуместное здесь ярко-синее пятно и попятился прочь. Развернулся и поспешил на выход.
Твари! Какие же они твари!
Пусть теперь куратор только попробует добро на зачистку не дать…
Пулей вылетев из подвала, я прицепил фонарик на ремень и вдруг спиной почувствовал чужое присутствие. Развернулся — а на крыльце, запрокинув голову, приложился к банке с пивом давешний шашлычник.
Вот, блин!
Парень заметил меня с секундным опозданием, но не растерялся и резко взмахнул рукой. Я инстинктивно вскинул «Сайгу», и угодившая в ствольную коробку банка с тихим хлопком отлетела в сторону, а враз покрывшийся изморозью карабин просто вышибло из рук. В следующий миг закачанные в покатившуюся по асфальту посудину чары лютым холодом дохнули в спину, да так лихо, что расползшаяся по земле наледь прихватила подошвы.
Ну-ка!
Первый же рывок выломал оба ботинка, и перепуганный колдун растерянно попятился назад. Выгадывая время, он неумело выставил перед собой разделочный нож; я перехватил его руку и саданул кулаком по лицу.
Пластиковая накладка ударила едва ли мягче кастета, и колдун враз уселся на верхнюю ступеньку крыльца. Я немедленно сдернул с пояса фонарик, врезал им, и стальная кромка с явственным хрустом врубилась в переносицу.
Парня опрокинуло, он грохнулся затылком о бетонный пол, но и после этого попытался отпихнуть меня в сторону. И тогда я ударил — раз, другой, третий и еще, и снова, пока он не затих. Затем стиснул гортань, свободной рукой нашарил выроненный в драке нож и, ткнув им под левую ключицу, всем своим весом загнал широкий клинок в тело по самую рукоять.
Загнал, навалился и удерживал бившегося в конвульсиях парня, пока рассечение артерии не сделало свое черное дело.
Тихо, тихо, тихо…
Вскоре колдун окончательно затих и остекленелыми глазами уставился в небо. Я отпустил его шею и обессиленно уселся на ступеньку, не зная, как быть дальше.
Убираться отсюда, пока над телом не застукали, или попытаться следы преступления замести?
Вопрос.
Сбросив оцепенение, я поднял валявшийся на асфальте карабин и утащил мертвеца в подвал. Там наскоро обшарил его карманы и в результате разжился парой тысяч рублей и новеньким коммуникатором.
Оставлять на теле ни то ни другое не стал. Деньги покойнику точно ни к чему, а мобильник и вовсе штука архиважная. В их памяти порой чего только не сыщется.
Завалив тело всякой всячиной, я выбрался на улицу, затер запятнавшие ступени редкие брызги крови и выкинул в пустое окно выбитый в драке зуб. Убедился, что ничего не упустил, и рванул к оставленной в кустах сумке. Спрятал в нее карабин, выбрался из свертка в город и сразу в кармане зазвонил трофейный телефон.
Глянул на сработавшее напоминание: «Собрание. Готовность 40 мин.» и, отключив в меню запрос пароля при включении коммуникатора, от греха подальше вынул из него аккумулятор.
Вот это вляпался! Вот вляпался!
Когда колдуны хватятся пропавшего товарища, найти спрятанный в подвале труп для них труда не составит. И, поскольку без магической подпитки им уже никак, вся эта кодла разбежится по другим сверткам. А мне и просто упускать их не хочется, а такой расклад вообще как в сердце острый нож. Какая может быть работа, если того и гляди ледяной иглой из кустов шарахнут?
А все куратор!
Ревизия у него! Осложнения ему не нужны!
Когда прошел в ворота НИИ, был уже совершенно спокоен. Будто не я, а кто-то другой телом управляет. В голове один лишь холодный расчет, ни эмоций, ни переживаний. Как говорится, делай что должен, и будь что будет.
Увидев курившего на крыльце Виталия, я нашел взглядом камеру наружного наблюдения и решительно зашагал через двор.
— Привет, — поздоровался, поднимаясь по ступеням, и спросил: — Как оно?
— Нормально, — безразлично кивнул в ответ водитель. — Сам сегодня добрался?
— Сам, — подтвердил я и аккуратно поставил под ноги сумку с карабином. — Слушай, Виталий, у меня к тебе разговор есть.
— Ну?
— Насчет Алены.
— А что такое? — уставился на меня парень.
— Правильно понимаю, что вы с ней пока в браке состоите?
— Тебе какое дело?
— Я не лезу в ваши отношения, — не обратил я внимания на откровенно грубый тон, — просто хочу прояснить для себя один момент. Вы больше не живете вместе?
— Тебе чего надо? — начал медленно закипать Виталий.
— Мне надо, чтобы между нами не осталось недопонимания. Алена мне нравится, но формально она твоя супруга…
— Формально?!
— Формально — это значит, что вы не живете вместе, а поскольку нам с тобой еще работать, просто хочу заранее выяснить, как ты отнесешься к тому, что мы с Аленой…
— Шел бы ты отсюда! — И не сдержавшись, обозленный парень несильно пихнул меня в грудь. — Понял или доходчивей объяснить?
— А ты ничего не попутал? — Я оттолкнул Виталия обратно к двери. — Тебя как нормального человека спра…
И тут окончательно взбесившийся водитель просто скинул меня с крыльца. Мне, правда, удалось ухватить его за лацкан пиджака и стащить по ступеням вслед за собой.
— Отпусти! — Парень дернулся, не смог высвободиться и стиснул мое запястье. — Отпусти, сказал!
— Чё ты быкуешь?
— Охренел? Руки убрал, говорю!
Сцепившись, будто боксеры в клинче, мы закружили друг против друга, и тут на крыльцо вылетел запыхавшийся Шептало. Запыхавшийся, злой, как черт, и более того — прихвативший с собой пару охранников.
— Перестаньте! — заорал он. — Прекратите немедленно!
Стоило бы его послушать, но кто в таких ситуациях слушает умные советы? Уж точно не я. Виталий? Не смешите мои тапочки…
Не особо усердствуя, я приложил разъяренного водителя коленом в пах, а в следующий миг сам уселся на землю. Короткий, хлесткий удар оказался хорош — голова мотнулась, в глазах посерело, из разбитого носа моментально хлынула кровь.
Охранники повисли на плечах раскрасневшегося Виталия и не без труда оттащили его к крыльцу, а куратор матерно выругался и скомандовал:
— Живо ко мне в кабинет! Оба!
— Он мне нос сломал! — поднимаясь с земли, пожаловался я и от осознания того, что за устроенным мной представлением сейчас наблюдает пол-института, тоже покраснел. Не от злости, от стыда.
— Быстро в кабинет, кому сказано! — рявкнул Владимир Николаевич.
— Да у меня нос сломан, говорю! — заорал я в ответ, стряхивая кровь. — Мне к врачу надо!
— Идем! — Шептало ухватил меня за плечо и поволок к проходной спецблока. В полутемном тамбуре он скомандовал охраннику: — Пропустите этого! — Не ослабляя хватки, прорычал: — Кровь остановят, сразу ко мне! — И, не дав оправдаться, толчком в спину запихнул в открывшуюся дверь.
Я страдальчески сморщился, но, стоило остаться в одиночестве, моментально позабыл про разбитый нос и вытащил из длинного рукава футболки электронный пропуск Виталия, который незаметно сдернул с пиджака водителя за время бестолкового топтания в клинче. Поднес бейдж к считывателю замка спецхранилища — и сразу мигнул зеленым светодиод.
На цифровой панели следующей двери я набрал подсмотренные во время первого сюда визита шестерку и девятку, затем глубоко вздохнул и нажал клавиши «пять» и «три».
Загудели приводы запоров, дверь слегка приоткрылась. В яблочко!
Дом шестьдесят девять, квартира пятьдесят три! Очень, очень неосмотрительно со стороны Виталия цифровую часть адреса жены в качестве пароля использовать.
Заскочив в хранилище, я ударной кромкой фонарика долбанул по дверце стеклянного шкафа, смел осколки и с чемоданчиком бласт-бомбы рванул на выход. Прикрыв ладонью нос, проскочил через проходную, с видом решительным и непринужденным пересек двор, а только вышел за ворота и сразу припустил прочь. На бегу выкинул в кусты телефон и, высморкавшись кровавыми сгустками, поспешил к перекрестку.
Ищи теперь ветра в поле…
Когда дворами примчался к детскому саду, на часах было тридцать пять минут седьмого. Всего двадцать минут прошло — а сколько проблем сам себе создал, и не сосчитать!
Нырнув в сверток, я на миг замер на месте, но обостренное «Магистром» чутье не уловило ничего необычного. Подобравшись к веранде, рядом с которой жарил позавчера шашлыки ныне уже покойный паренек, осторожно выглянул из кустов — тоже никого.
Фу, как гора с плеч…
Спрятавшись обратно, я открыл чемоданчик и уставился на приборную панель бласт-бомбы в попытке припомнить, что тут к чему. Два ползунка, переключатель с тремя положениями и кнопка активации. Никакой хитрой электроники, вообще ничего электронного. Чистый винтаж.
Так, с ползунками все просто: у одного шкала от ноля до шестидесяти — это минуты, у второго от ноля до ста — это проценты. Таймер и интенсивность выброса.
Время на середину, мощность на максимум и после щелчка еще немного дальше. Жахнет через полчаса так, что мало никому не покажется.
С переключателем тоже не запутаешься: посредине нейтральное положение, сдвинешь влево — адская машинка заработает сразу и проработает выставленное на таймере время, сдвинешь вправо — включится отложенный запуск.
Он-то мне и нужен.
Сверившись с командирскими часами, я вдавил кнопку активации и выбрался на игровую площадку. Обежал кострище, вокруг которого было расставлено полтора десятка пластиковых стульев, сунул бласт-бомбу под дощатый настил веранды и опрометью бросился прочь.
Задыхаясь от быстрого бега, выскочил в город, но рядом с детским садом маячить не стал и отошел к соседнему дому. Там бухнулся на скамейку, стоявшую под бетонным козырьком крайнего подъезда, и постарался хоть немного успокоиться.
Сердце колотилось, легкие горели огнем, по лицу катились соленые капли пота. Еще и нос распух, зараза…
Но все же я был доволен. Ну по крайней мере, ни о чем не жалел. Без некоторых людей мир станет немного чище, и, хоть обычно избегал брать на себя функции высшего судии, сейчас пройти мимо просто не мог.
Скоро, совсем скоро эти сволочи отправятся в ад. С какой стороны ни посмотри — заслужили…
Когда таймер бласт-бомбы сработает, ее энергия ринется наружу. В нормальном мире это лишь немного повысит магический фон, но на свертки законы нормального мира не распространяются. Сработает как надо.
Бух! — и нет колдунов. И никакие чары не помогут. Бласт-бомбы выжигали само пространство, от них не существовало защиты. Ни магической, ни обычной.
Карусель, карусель, кто успел, тот присел…
Я посмотрел на часы и отдернул прилипшую к телу футболку, всю перепачканную в крови. Хорошо хоть расцветка подходящая; на оранжевом и черном эти пятна в глаза нисколько не бросались.
Приметив направлявшегося к детскому саду парня в круглых черных очках, я откинулся на бетонную стенку за спиной и злорадно улыбнулся. Первый пошел. А может, и не первый уже — входов четыре как-никак. Надеюсь, и остальные скоро подтянутся. Только бы не опоздал никто…
Только бы не проспал, не встал в пробке, не заболел. Пусть с ними со всеми все будет в порядке, и пусть все они сегодня сдохнут…
По мере того как минутная стрелка подбиралась к заменявшей цифру двенадцать красной звездочке, меня начинала все сильнее и сильнее колотить нервная дрожь. Сработает или нет? А если колдуны чемоданчик найдут? А если собираются не все? А если…
Блин, ну на хрена я вообще это все затеял?! Зачем полез? Говорили же…
В две минуты восьмого я не утерпел, вскочил со скамейки и подошел к ограде детского сада. Сейчас, сейчас, сейчас…
Остановившись на самой границе аномалии, я попытался заглянуть внутрь свертка и вскоре различил призрачный отпечаток нормального города. Кусты, веранды и здание приобрели полупрозрачных двойников, а стоило лишь слегка податься вперед, и вот уже реальное и нереальное поменялось местами. Силуэты соседних домов смазались, сверток обрел глубину, и тут по нему покатилось невидимое цунами.
Деревья выгнуло самым невероятным образом, крыши веранд растянуло словно резиновые, здание детского сада потекло, меняя свою форму на нечто невообразимое. Я ощутил легкий толчок, а в следующий миг из свертка вышвырнуло человека. Беззвучно разевая рот, он пронесся у меня над головой, со всего маху влетел в припаркованную поблизости легковушку и, подобно жертве дорожно-транспортного происшествия, безжизненно замер на помятом капоте.
А вот докатившаяся миг спустя волна изменений границу преодолеть не смогла. Потустороннее цунами на какое-то мгновение застыло в хрупком равновесии, а потом медленно отхлынуло назад, сминая и утаскивая за собой порожденное магией пространство.
И если б только его! Неожиданно и меня самого потянуло к разверзшейся на месте свертка прорехе в мироздании. Я судорожно ухватился за ограду детского сада и, до боли стиснув железные прутья, завис в воздухе.
Со спины повеяло лютой стужей, реальность ощутимо вздрогнула, и от соседних домов донесся звон бьющихся окон и перекрывающий его вой автомобильных сигнализаций, но, к счастью, этим дело и ограничилось. Ошарашенно мотая головой, я поднялся с газона, попытался заглянуть в сверток и — ничего. Лишь слабое, постепенно затухающее присутствие магии.
Слабое?
Крохи выплеснувшейся из уничтоженного свертка магической энергии вдруг упорядочились, а миг спустя за спиной зашуршало крошево автомобильного стекла и раздался глухой удар упавшего на асфальт тела.
Развернулся — скатившийся с помятого капота колдун пытался подняться на четвереньки, а остатки магии… остатки магии текли прямиком к нему!
На ходу раскладывая «крысу», я стремительно приблизился, перехватил вытянутую ко мне руку и тычком снизу вверх загнал клинок под челюсть. Парень судорожно дернулся и обмяк. Готов.
Стряхнув с ножа кровь, я выпрямился и без особого удивления увидел медленно кативший по двору служебный внедорожник. Автомобиль остановился, боковое стекло ушло вниз, и Шептало скомандовал:
— Живо в машину!
Я забрался на заднее сиденье, и еще прежде чем внедорожник тронулся с места, куратор обернулся и, едва сдерживая ярость, спросил:
— Ты что творишь, придурок?
— А что такое? Мною была произведена ликвидация организованного преступного сообщества, причастного к многочисленным убийствам и представлявшего серьезную опасность…
— Заткнись! — сорвался на крик Владимир Николаевич, взял себя в руки и задал в общем-то риторический вопрос: — Лед, ты совсем дурак?
— Не замечал за собой ничего такого, — невозмутимо возразил я.
— Мы их в разработку взяли! У нас на них виды были! Кто тебя просил лезть? Ну кто, скажи мне, а?
— И сколько бы они еще за это время людей убить успели? Рому своего ненаглядного разрабатывайте.
— Знаешь, только сейчас понял, почему всех твоих начальников при одном только упоминании твоем трясти начинает! Головой надо думать, а не только в нее есть! — Шептало постучал костяшками пальцев себя по лбу. — Моралист хренов! Интеллигент недоделанный!
— Жестко.
— Это еще цветочки! Думаешь, тебе все с рук сойдет? Не надейся!
Я вспомнил о своей жуткой находке в подвале и безразлично пожал плечами. Не сойдет так не сойдет. Дальше Сибири не сошлют.
— Виталий, давай в институт, — распорядился куратор и предупредил меня: — Приедем, в карцер посажу.
— Да и садите, — усмехнулся я. — На голый оклад меня при приеме на работу посадили, теперь в карцере за те же самые деньги посижу.
Шептало аж задохнулся от возмущения. Но дать выход своему гневу не успел из-за начавшего трезвонить мобильника.
— Да? — ответил он на вызов, молча выслушал сообщение и коротко бросил: — Сейчас буду. — А потом уже без всякого надрыва, очень буднично и совершенно спокойно произнес: — Все, Лед, допрыгался.
— В смысле? — У меня от такого тона мурашки по спине побежали. Это ведь даже не угроза, а безысходная обреченность в чистом виде.
— В смысле? — переспросил Владимир Николаевич. — В смысле после твоих экзерсисов измерительные приборы зафиксировали резкое усиление энергетического поля!
— Еханый бабай, — только и выдохнул я. — Данные точные?
— Повторную проверку запустили. — Шептало обессиленно откинулся на сиденье и закрыл глаза. — Ох и натворил ты делов…
Я предпочел промолчать. А когда поднялись в кабинет Грачева, скромненько сел в дальний угол и о своем присутствии постарался не напоминать. Да и попробуй напомни — Алена глянула так, что мороз по коже. Замдиректора тоже, мягко говоря, был не в духе.
— Ну? — спросил у них Шептало.
— Повторные замеры подтвердили первоначальные результаты, — отчиталась Зимина. — Кроме того, отмечен стабильный прирост интенсивности регистрируемого излучения…
— Какова вероятность достижения критического уровня? — сразу перешел к главному куратор.
— Понадобятся новые расчеты, — ответила уткнувшаяся в записи Алена.
— Так чего вы ждете? — вспылил Владимир Николаевич. — Рассчитайте и доложите!
Девушка как ошпаренная выскочила из кабинета, и только тогда Грачев мрачно кивнул в мою сторону:
— В подвал запрем или сразу расстреляем?
— Да удавил бы собственными руками! — прошелся вдоль стола Шептало, на ходу ослабляя узел галстука. — В самый неподходящий момент подгадил!
— Когда о чепэ наверх сообщим?
— Повременим пока.
— По уму надо к эвакуации готовиться, — покачал головой Григорий Петрович.
— Что ты предлагаешь?
— Запустим информацию об утечке чего-нибудь токсичного. Вроде хлора, как в том году, только не имеющего ярко выраженного цвета и запаха. Опасность радиационного заражения тоже подойдет.
— Сначала расчетов дождемся, — нервно передернул плечами куратор, глянул на меня и скрипнул зубами. — Убил бы!
— Перестаньте уже! — возмутился я. — Хватит виноватых искать! Надо проблему решать…
— У нас есть только одна проблема, и это ты, — прямо заявил Владимир Николаевич. — А тебя не решать, тебя порешить надо!
— Да сколько можно уже?
— Столько, сколько нужно!
На мое счастье в этот момент вернулась Зимина, куратор отвлекся и раздраженно поинтересовался:
— Почему так долго?
— Информация по новым замерам пришла. — Алена плюхнула на стол толстенную папку, раскрыла ее и принялась листать, отыскивая нужное место. — Пришлось заново расчеты проводить.
— И что? — поторопил ее Владимир Николаевич.
— С семи часов область энергетических аномалий сократилась на четыре процента и продолжает уменьшаться примерно на один процент в час.
— Это же хорошо? — оживился Григорий Петрович. — То, что область аномалий сокращается?
Алена только вздохнула:
— Поскольку одновременно фиксируется рост интенсивности магического излучения, ничего хорошего в этом нет. Энергия по-прежнему концентрируется в пределах нашего условного круга.
— Расчетное время достижения критического уровня? — уточнил Шептало.
— С учетом постепенного затухания наблюдаемого процесса и при условии полной остановки портала критический уровень будет достигнут примерно через пятьдесят часов. Площадь аномалии к тому времени сократится на сорок процентов.
Меня от такого известия будто кипятком обдало. Пятьдесят часов. Пятьдесят часов — и все?!
Сердце замерло, будто решая «а стоит ли?», через пару мгновений вновь заколотилось, но по левой стороне грудины расползлась неприятная ломота. Во рту — привкус желчи.
Вот это я дал маху, вот это дал…
— А если установка продолжит работать в штатном режиме? — нервно забарабанил Грачев пальцами по краю стола.
— От тридцати пяти до сорока пяти часов, — даже не заглядывая в расчеты, уверенно заявила Зимина.
Всего?! Мне поплохело окончательно.
Двое суток — и немалый кусок Ямгорода провалится в Приграничье?! Вот гадство…
— Ясно. — Куратор надолго задумался, потом отошел к окну и спросил: — Есть предположения, что именно происходит?
— Не могу сказать. — Алена зло глянула в мою сторону и захлопнула папку. — Как не поддается объяснению и то, что рост интенсивности магического излучения идет по сравнению с сокращением площади аномалии опережающими темпами.
— Лед? — вздохнул Шептало, подтягивая папку к себе.
А что — Лед? Лед — академик, что ли?
— Могу лишь предположить, — я со столь же тяжелым вздохом поднялся со стула и прошелся по кабинету, — что в результате взрыва бласт-бомбы произошло не только схлопывание свертка, но и разрушение соседнего «пузыря». И зафиксированный приборами скачок излучения вызван именно хлынувшей из него энергией…
— Да, был первоначальный скачок, но опережающий рост интенсивности излучения продолжается до сих пор! — резонно возразила Алена.
— Учитывая расположение «пузырей» строго по внешней границе нашего круга, логично предположить, что именно они каким-то образом и создают непроницаемый для магической энергии барьер…
— Ты хочешь сказать, — сообразила Зимина, — что площадь аномалий сокращается, поскольку уничтожение одной точки фиксации барьера вызвало увеличение давления на остальные? Но почему тогда площадь круга сокращается, а не увеличивается?
— Понятия не имею!
— А откуда берутся излишки энергии? — спросил проглядевший расчеты Владимир Николаевич. — Одно лишь сокращение площади не могло вызвать такой эффект!
— С точки зрения дилетанта, — уселся я за стол, — «пузыри» все это время аккумулировали в себе магию, а теперь давление на каждый из них увеличилось, и они начали «сдуваться»…
— Возможно, — задумчиво кивнул Владимир Николаевич. — «Пузырь» оказался поврежден, и его энергия выплеснулась в пространство, а если бы он оказался полностью уничтожен? Что тогда?
— Сокращение площади аномалии неминуемо ускорится! — забеспокоилась Алена.
— Но одновременно сократится и выброс энергии!
— Это неоправданный риск!
— Это возможность хоть что-то предпринять, а что касается риска, то здесь я решаю, оправдан риск или нет, — отрезал куратор и спросил: — Григорий Петрович, если не ошибаюсь, у нас в хранилище должна быть еще одна бласт-бомба?
— Да.
— Замечательно.
— Стойте! — всполошился Грачев и ткнул в меня пальцем. — Вы что, собираетесь доверить ему бласт-бомбу? Ни за что! Только через мой труп!
— Его Виталий сопровождать будет, — напомнил Владимир Николаевич.
— Виталию доверия не больше, — отрезал замдиректора. — Я настаиваю, чтобы с ними поехали мои люди! И нужен официальный приказ о проведении операции.
— Не проблема, — легко согласился куратор и повернулся к Зиминой. — Алена Евгеньевна, готовьте аппаратуру.
— Хорошо. — Девушка поднялась из-за стола и покинула кабинет.
Я вознамерился выскочить вслед за ней, но куратор вцепился в плечо, вывел в приемную и понизил голос:
— Если не решим проблему самостоятельно, меня отправят куда-нибудь за Полярный круг белых медведей караулить, и это еще будет не самым плохим вариантом. А для тебя, как только сообщим о случившемся наверх, все закончится. Вне зависимости от исхода. После такой подставы прошлые заслуги никто в расчет принимать не станет, учти.
— Это как раз ясно, — выдернул я руку. — Сообщите, когда планируете?
— За двадцать четыре часа до расчетного времени катаклизма.
— Блин! Я ведь не думал даже…
— А стоило бы. Думать не так вредно, как об этом бытует мнение…
— Да не хотел я!
— Неважно, чего ты хотел, важно, чего ты добился, — поморщился Шептало. — Все, дуй к Виталию, уничтожите «пузырь» на Гвардейцев. Он ведь самый ближний?
— Да, — подтвердил я. — Вы сумку мою прибрали, кстати?
— Карабин в оружейную комнату сдали, — ответил Владимир Николаевич и сунул мне мобильник. — Держи, в кустах нашли.
— Спасибо. Мне бы еще дробовик не помешал..
— Виталий выдаст, — пообещал куратор, а когда я уже вышел в коридор, окликнул: — Лед…
— Да?
— Очень тебя прошу — не создавай новых проблем.
Я ничего не ответил и зашагал к лестнице. Спустился на первый этаж, вышел во двор, там — двое крепких парней. Стоят, пялятся, будто конвоиры на арестанта.
Или так оно и есть?
Появившийся на крыльце спецблока Виталий на меня даже не взглянул. Молча сунул спортивную сумку одному из охранников и уселся в машину. Подчиненные Грачева подошли и предупредили:
— Мы с вами.
— В курсе, — кивнул я и залез на заднее сиденье.
Парень с сумкой устроился рядом, его напарник занял место впереди, и я попросил:
— Виталий, давай к педучилищу на Гвардейцев.
Водитель повернул ключ в замке зажигания, и сразу включилось радио.
— «…ород опять трясет! — заявил диктор. — Сегодняшним утром жители центральных районов города вновь ощутили подземные толчки, однако военные продолжают настаивать, что утилизация боеприпасов не имеет к этому никакого отношения. Природу случившегося, установят эксперты, но происшествие уже привело к человеческим жертвам. В настоящее время полиция расследует сообщение о том, что во время землетрясения с крыши одного из домов в центре города сорвался молодой человек, который упал на припаркованный под окнами автомобиль и от полученных ранений скончался на месте…»
Виталий зло матернулся, переключил приемник на другую волну, и автомобиль тронулся в путь под шлягеры восьмидесятых.
Как ни странно, веселенькие мелодии сейчас нисколько не раздражали, но и улучшить настроение не могли. Внутри у меня все так и дрожало, в груди словно смерзся ледяной комок, а когда внедорожник заехал на парковку торгового комплекса «Фестиваль», нервы звенели почище перетянутой гитарной струны.
Виталий заглушил двигатель, мы выбрались из машины, и я сразу попытался избавиться от сопровождающих:
— Дальше сам справлюсь.
— У нас приказ, — отрезал парень с сумкой.
— Ну идемте тогда, раз приказ… — вздохнул я, закинул в рот второй уже за сегодня шарик «Магистра» и отправился к педучилищу; Виталий с охранниками потащились следом.
Ну, чисто расстрельная процессия…
Когда обогнули здание, я убедился, что калитка в кустах никуда не делась, и предупредил остальных:
— Ближе не подходите.
После забрал спортивную сумку и, опустившись на корточки, вжикнул молнией замка. Обрез, картонная коробка, чемоданчик бласт-бомбы — все на месте. Зарядив дробовик серебряной картечью, я рассовал остальные патроны по карманам, натянул перчатки и глубоко вздохнул, будто готовясь к прыжку в ледяную воду.
Но толку-то? Перед смертью не надышишься.
И, рывком распахнув обледеневшую калитку, я шагнул на ту сторону. А там — словно в бурлящем море очутился. Хлесткий порыв ветра мотнул в одну сторону, бросил в другую, завертел вокруг хоровод снежинок. Колючие белые крупинки запорошили глаза, набились под футболку, моментально вытянули из-под одежды все тепло.
Не понял: здесь же раньше лето было?!
Но раньше — не теперь. Теперь очертания предметов расплывались и колебались, водная гладь карьера странно изгибалась, деревья двоились, и вокруг них подобно стае рассерженных ворон метались обрывки непроглядно-черных теней.
О, эти по мою душу…
Почуявшие чужое присутствие твари взвились ввысь и скрылись в снежной пелене, а миг спустя разъяренными гарпиями стремительно рухнули с неба.
Хрена! Я вскинул дробовик и, быстро передергивая цевье, выстрелил три раза подряд. Серебряная картечь ослепительными росчерками пронзила вьюгу, попавшие под удар тени развеялись, остальные заложили крутой вираж и разлетелись в разные стороны.
Не суйтесь!
Перезарядив обрез, я раздавил колбочку и черным порошком прочертил по снегу вокруг себя защитный круг, но особо легче после этого не стало. Зубы по-прежнему выбивали дробь, а татуировки на правом предплечье прожигали плоть своим черным пламенем до самых костей.
Надо убираться отсюда, пока не загнулся!
Надо — да, но сначала дело.
Дрожащими пальцами я выставил таймер бласт-бомбы на десять минут и зашвырнул чемоданчик как можно дальше. Собравшись с духом, шагнул к едва различимому в снежной пелене забору и неожиданно понял, что в отличие от прошлого раза магическая буря хоть и швыряет из стороны в сторону, но скорее подталкивает в спину, нежели пытается задержать.
Вот уже калитка, вот она…
Судорожно дернувшись, я вывалился в реальный мир и поспешно откатился в сторону. Пока откашливался и отряхивался от снега, один из охранников спрятал обрез в сумку и потребовал вернуть патроны.
— Валим отсюда, — отмахнулся я и поспешил прочь. Пусть ломота и начала постепенно отпускать, а татуировки больше не жгли каленым железом, но находиться рядом с призрачной дырой, из которой сочилась магическая энергия, было просто невмоготу.
— Все сделал? — нагнал меня парень с сумкой.
— Да. Через десять минут рванет.
Мы вышли за ограду, я избавился от патронов и остановился рядом с Виталием, который вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.
— Слушай, ничего личного, просто так получилось…
Водитель затянулся, сплюнул под ноги и вполне ожидаемо заявил:
— Сука ты, Лед, вот ты кто…
— А сам? — спросил я, легонько прикоснувшись к распухшему носу. — Я-то тебя вполсилы приложил…
— Да ну? — Виталий выкинул недокуренную сигарету в урну и достал мобильник. — А на моем месте если бы оказался?
— Человеку со столь тонкой душевной организацией от таких экспериментов лучше воздержаться.
— Вот я и говорю… — Парень не закончил фразу и поднес телефон к уху. — Готовность пять минут.
Я только пожал плечами и прислонился к забору педучилища. Нервы вновь начали пошаливать, и ожидание тянуло жилы ничуть не хуже средневекового палача. А стоило вспомнить о том, что изрядная часть города уже послезавтра может провалиться в Приграничье, окончательно стало не по себе.
Да и послезавтра ли?
А если бласт-бомба на «пузырь» как-то не так подействует?
Но тут ограда легонько дрогнула, донесся мимолетный всплеск магической энергии, следом качнулась земля и зашелестели ветви деревьев. А миг спустя на голову посыпались желтые листья. Это в июне-то…
— Уже? — спросил Виталий.
— Да, — уверенно подтвердил я.
Водитель взялся за телефон; я с охранниками дошел до задней калитки и не уловил там ровным счетом ничего необычного. Словно аномалии здесь никогда и не было. Чистая работа.
Когда вернулись к Виталию, тот еще продолжал трепаться с кем-то по телефону. Я немного подождал, разглядывая футболку, на темно-оранжевой с черным рисунком ткани которой пятна крови смотрелись совершенно органично, потом не выдержал и тихонько тронул парня за плечо.
— Ты с кем?
— С Шептало, — ответил водитель, отгородив микрофон ладонью.
— Дай.
— Владимир Николаевич, с вами Лед хочет поговорить. Да, передаю.
Я забрал мобильник и спросил:
— Алло, Владимир Николаевич, как все прошло? Нормально? А куда дальше двигать? Куда? Ну спасибо…
Злорадно ухмыльнувшийся Виталий забрал у меня трубку и зашагал к оставленному на парковке внедорожнику.
— Погоди! Что он о результатах сказал? — поспешил я следом. Подчиненные Грачева потащились за нами как приклеенные.
— Сказал: в институт ехать.
— Замечательно, блин!
В раздражении я пнул колесо служебного автомобиля, и тут в кармане задергался телефон. Достал мобильник — звонил Шептало.
— Да? — с некоторой даже опаской ответил я на вызов.
— Еще не отъехали? — первым делом уточнил куратор.
— Нет, а что?
— Тебя кто-нибудь слышит?
Я оглянулся на охранников и, сделав знак им подождать, отошел от внедорожника к крыльцу торгового комплекса.
— Уже нет.
— Оторваться от людей Грачева сможешь? — ошарашил меня Владимир Николаевич.
— Виталий, — отодвинул я трубку от лица. — У тебя вода есть?
— Нет, — ожидаемо ответил злой, как бес, водитель.
— Подождите минуту, — попросил я и забежал в магазин. Прежде чем охранники сообразили двинуться следом, проскочил торговые галереи и выбежал на улицу через второй вход. Сразу свернул на задворки соседнего здания и зашагал прочь. — Оторвался, что дальше?
— В институте не появляйся, на квартиру тоже не ходи, там тебя будут ждать. И телефон отключи. Меня наберешь через час. Все понял?
— Услышал — да, — ответил я. — Понял — нет.
— Делай, как сказано!
— Да объясните толком, что происходит!
— Грачев по неофициальным каналам слил информацию о нештатной ситуации в Москву. Думаю, часа через четыре прилетит борт со спецкомиссией и всех нас отымеют по первое число. По тебе вопрос пока решается, но в любой момент может прийти приказ на задержание. Это тебе ясно?
— Ясно, не тупой. А почему до прилета комиссии нельзя остальными «пузырями» заняться?
— А еще говоришь, не тупой, — донесся до меня тяжелый вздох куратора. — По-твоему, бласт-бомбы на деревьях растут? Одну завтра к утру из учебного центра перешлют, еще одну в Форте до ума доводят.
— И это все? — охнул я. — Подождите, а сколько времени мы отыграли?
— Сутки. — И короткие гудки.
Сутки? Сутки — это ни о чем. Еще и Грачев, стукач, подгадил…
Я выключил телефон, и сразу сдавила сердце непонятная тяжесть. Опять, блин, на нелегальном положении.
Ну, что за жизнь такая?
Решив хоть как-то отвлечься, я зашел в магазин во дворе общаг и надолго завис там, разглядывая рядком выстроенные бутылки с пивом. Точнее с некоей жидкостью, за пиво выдаваемой. Все ж на концентратах, поди.
Потом взгляд зацепился за этикетку с советским знаком качества, и я выложил на прилавок тридцать рублей.
— «Бархатное», пожалуйста, — попросил продавщицу, принял бутылку и щелкнул по пробке. — Открывашка есть?
— Скручивается.
— Что это за пивная пробка, если она скручивается? Профанация какая-то, а не пробка, — проворчал я и вышел на улицу. Попробовал свернуть, не крутится. Стрелочки нарисованы, но сидит как влитая. Накрыл футболкой, крутанул — хрена.
В итоге пришлось приладить краешек крышки на железную оградку детской площадки и надавить сверху. Чпок — и та отлетела. Откручивается она, как же…
От души хлебнув из бутылки, я зашагал со двора. Пиво — это хорошо. Очень хорошо. Особенно на фоне остального дерьма.
Впрочем, пиво оказалось неплохим даже без скидок на ситуацию. Очень легко пилось. Посмотрел на этикетку — плотность двенадцать процентов. Как говорят в Чехии, где я не буду никогда, — двенадцатка. Неплохо, неплохо.
Алкоголь позволил немного расслабиться, и я даже задумался на миг, не позвонить ли Алене, но от одной лишь мысли об этом в животе образовался ледяной комок. Плюнул, перебежал через Пилотов и зашагал по направлению к реке.
Почему туда? А куда еще? К знакомым? Каким? За десять лет все куда-то запропали; телефонов нет, да нет и желания особого к кому-то на ночлег напрашиваться. Ничего, погода теплая, можно и на природе переночевать в крайнем случае. По сравнению с иными вылазками условия просто курортные.
На противоположной обочине рабочие валили деревья и ровняли пустырь, готовя место под очередную транспортную развязку; я сплюнул под ноги и с сомнением глянул на полупустую бутылку. Маловато будет.
Заскочив в универсам, взял еще парочку «Бархатного», перешел через дорогу и поднялся на плотину, давным-давно превращенную в обыкновенный пешеходный мост. Глянул сверху на водную гладь с проплешинами камышей, присмотрелся к маячившим вдали верхушкам жилых домов и тяжело вздохнул.
Раньше такого не было. Раньше до горизонта возвышалась лишь сплошная стена сосен на том берегу и непролазные заросли на этом. Смотрел — и казалось, будто на самом краю вселенной стоишь. А сейчас мир стал меньше. Уютней, удобней — но меньше.
И после бутылки пива это нисколько не радовало.
Да и на трезвую голову не радовало бы тоже. Потому как сорвешься в бега — а земной шарик, он ма-а-ахонький. Ни убежать, ни скрыться.
Впрочем, не побегу. Когда все случится, я буду здесь. Если к тому времени еще буду живым…
Спустившись по бетонной заливке к основанию моста, я уселся на здоровенную плоскую каменюгу и попытался расслабиться. Получилось не очень. Да — вода, камыши, деревья. Пиво опять же. Но не отпускали заботы и проблемы, хоть плачь. Мало выпил.
И я взялся за вторую бутылку. Один черт теперь уже ничего не исправить. Сегодня, по крайней мере, не исправить. А завтра… Да кто ж его знает, будет ли у меня вообще это самое завтра?
Нет, ну почему постоянно все не как у людей?
Почему ломаю жизнь не из-за собственной лени, трусости или пристрастия к алкоголю, а пытаясь сделать доброе дело? Будто кто-то там, на самом верху, назначил меня живой иллюстрацией поговорки о вымощенной благими намерениями дороге в ад.
Не первый ведь раз такое. В Форте с Катей все один в один закончилось…
Тогда я шел по самому что ни на есть шикарнейшему Южному бульвару, шел злой, как собака. Бешеная. Разве что пена изо рта не капала. Только тронь — укушу. И хорошо, если просто за руку тяпну, а не в горло вцеплюсь.
Хотя на первый взгляд нервничать было особо не из-за чего. Подумаешь, Катя после занятий в ресторан с кем-то из новых знакомых решила сходить. Ерунда, не повод для ревности. Тем более — для бешенства.
Только вот если два месяца обучения в Гимназии меня чему-то и научили, так это тому, что дьявол кроется в мелочах. И не обращать на них внимания крайне недальновидно. Только зевни — и немного погодя слезами умоешься. Ну или кровью — это как повезет.
Слишком уж часто Катя в последнее время задерживаться стала. Да и в ресторане ужинает третий раз на неделе. И, что самое поганое, — встречалась она там не с кем-нибудь, а с Мишенькой Стрельцовым, который еще не так давно вызывал у нее откровенную неприязнь.
Но неприязнь неприязнью, а пошлешь протеже директора куда подальше и мигом из Гимназии вылетишь. Было бы куда приткнуться — не вопрос. Но вот приткнуться как раз было и некуда.
И пусть Катя делала вид, что все нормально и ничего особенного не происходит, да только я не слепой, все вижу. И за сытость и крышу над головой любимым человеком расплачиваться не собираюсь.
Ну и как тут в бешенство не впасть? Но ладно — пришел уже…
Облицованное синими стеклоблоками здание «Сан-Тропеза» — самого престижного и дорогого ресторана Форта, — пряталось от всеобщего бардака за высокой кованой оградой. Впрочем, пряталось ли? Нет, скорее, забор лишь подчеркивал его недоступность для безденежного быдла вроде меня.
И поэтому когда я беспрепятственно миновал заснеженную будку охраны со шлагбаумом, то несколько этому даже удивился. Рано радовался. Стоявший на крыльце ресторана мордоворот в теплой тужурке с надписью «SECURITY» на спине презрительно оглядел многочисленные швы на моей изрядно поношенной кожаной куртке и выставил вперед руку:
— Куда прешь?
— Ты чё в шары долбишься? — накручивая себя, резко бросил я и продемонстрировал ученический жетон. — Гимназия!
— И чё?
Ответ нашелся сам собой:
— В очо!
Охранник опешил и, прежде чем он успел как-то среагировать на детскую подначку, я уверенно соврал:
— У меня до Стрельцова послание.
— Сейчас швейцар подойдет, он передаст, — скрестил на груди руки вышибала, резонно не желая пропускать внутрь столь сомнительную личность.
— Слышь, ты тупой или глухой? Передаст не нужен, Стрельцов нужен.
— Прикуси язык!
— А то чё? — рассмеялся я. — Не пустишь?
— Не пущу, — угрюмо кивнул охранник, который хоть и горел желанием проучить наглеца, но ссориться с Гимназией побаивался. — Жди, сейчас Стрельцова приглашу.
— Да делай, что хочешь! Хоть сюда его приглашай, хоть на белый танец. Только резче! — И я демонстративно отвернулся от крыльца. — Яйца морозить не подписывался!
Вышибала немного помялся, в красках представляя, куда именно пошлет его в ответ на просьбу выйти на крыльцо важный завсегдатай, и махнул рукой:
— Проходи. Только рванину свою в гардероб сдай.
— Чё б ты в моде понимал! — Я уверенно поднялся по ступеням и, не без труда распахнув высоченную дубовую дверь, прошел внутрь. Там передал куртку и бровью не поведшему гардеробщику и заглянул в обеденный зал.
Заглянул и от такого размаха немного даже потерялся.
Окна украшала мозаика, бархатные портьеры блестели золочеными шнурами. И не свечи зал освещали, а настоящие электрические лампы, укрытые темно-красными абажурами. Потолок и вовсе, словно в музее или церкви, оказался расписан цветастыми пасторалями, а над баром висела огромная картина.
Наши поговаривали, будто это копия какого-то там Поля Синьяка, чтоб я знал, кто он такой.
И это только первый этаж! А ведь здесь еще и отдельные кабинеты имелись! И если Стрельцов забронировал один из них…
Но нет — Мишеньку подвело тщеславие. Ему мало было затащить в ресторан очередную красотку, ему хотелось, чтобы все остальные лицезрели его нереальную крутость.
Вот я какой, подивитесь на меня!
Ну-ну…
Понимая, что охранник вот-вот отправится на розыски припозднившегося курьера, я проскользнул в зал и вдоль стенки начал обходить стол, за которым друг напротив друга расположились Мишенька и Катя.
Нет, устроить скандал я нисколько не боялся. Проблема заключалась в том, что Стрельцов мог скрутить в бараний рог и десяток колдунов моего уровня, и два. Потребую объяснений, только всеобщим посмешищем стану, и не более того.
Действовать надо тоньше…
Но тут Катя попыталась встать из-за стола, Миша ухватил ее за руку и силой усадил обратно, а меня… меня просто переклинило.
Ах ты ж, сука!
Ухватив тяжеленный канделябр, я в один миг оказался рядом, размахнулся и под издевательски вовремя заигравшую композицию «Road to Hell» со всего маху приложил Стрельцова по боку.
Получай, гаденыш!
Мишенька сбитой кеглей рухнул на пол, я замахнулся второй раз, но кто-то из посетителей успел вцепиться в канделябр и предотвратить смертоубийство.
Я в бешенстве развернулся, и тут же со спины накинулся охранник. Обхватив меня сзади, он прижал руки к туловищу, но схлопотал затылком по носу и ослабил хватку. В следующий миг тяжелый ботинок коротко, совсем без замаха воткнулся ему в колено; перебитая нога с хрустом подогнулась, и парень повалился на соседний стол, а у меня в руке заплясал шар искрящегося света.
— А ну назад! — рявкнул я окружившим нас посетителям, официантам и вышибалам. — Назад, сказал! — повторил приказ и заставил взмыть под потолок свое безобидное в общем-то осветительное заклинание, а вовсе не шаровую молнию, как это виделось со стороны…
Все неохотно расступились.
— Сейчас мы отсюда уйдем. Спокойно и никому больше не причиняя вреда. Всем все ясно? — И, ухватив Катю за руку, я потащил ее к гардеробу.
— Мы уходим! — крикнул напоследок хмуро глядевшим вслед людям.
Я ошибался. «Мы» никуда не уходили. Уходил я, уходила Катя. Уходили порознь. Не было больше никакого «мы». С того самого дня и не было.
А ведь хотел как лучше…
Тут бутылка подошла к концу, я выкинул из головы невеселые воспоминания и достал телефон. Включил его, набрал куратора и, когда тот ответил на вызов, первым делом спросил:
— Владимир Николаевич, удобно разговаривать?
— С каких это пор тебя такие мелочи волнуют? — фыркнул в ответ Шептало. — Ладно, чего звонишь?
— Вы ж сказали — через час набрать?
— А! Точно! — припомнил куратор. — В общем, пока отбой тревоги. Дуй домой, завтра с утра созвонимся.
— Меня ж там ждут? — удивился я.
— Во дворе институтская машина стоит, ты на нее внимания не обращай. Это так, для перестраховки — если вдруг срочно понадобишься.
— А комиссия?
— Завтра к обеду ждем. И не пропадай, понял? Бласт-бомбу с самого утра привезут.
— Понял, — вздохнул я и осторожно прикоснулся к разбитому носу. Больно. — Еще ценные указания будут?
— Нет, до завтра.
Связь оборвалась, я какое-то время задумчиво разглядывал телефон, потом откупорил последнюю бутылку, глотнул успевшего нагреться пива и наконец набрался смелости позвонить Алене.
— Слушаю вас, Александр, — по-деловому отозвалась девушка.
— Э-э-э, привет, — чувствуя себя полным идиотом, промычал я. Зачем ты пил? Зачем? Ты ведь сейчас и двух слов связать не сможешь! — Удобно разговаривать?
— Не особо.
— Да просто хотел узнать, как у вас там…
— Плохо.
— В смысле?
— По всем расчетам выходит, что двух имеющихся зарядов для полной санации территории не хватит, — терпеливо объяснила Алена. — Пока пытаемся просчитать ключевые точки, поэтому сегодня буду ночевать на работе.
— Слушай, — оживился я, — обрати внимание на район вокзала. Там «пузырь» был в разы мощней этих двух. Меня чуть внутрь не затянуло.
— Он как раз у нас на заметке стоит.
Я немного приободрился, собрался с духом и спросил:
— Ален, сильно на меня злишься?
— Не хочу сейчас об этом говорить, — отрезала девушка.
— Ладно, не буду отвлекать. Пока.
— Пока, — отстраненно попрощалась Алена и отключилась.
Вот блин! Вот блин! Вот блин!
Только что-то налаживаться началось — и как серпом по известному месту. Допрыгался! Ну да сам виноват, винить больше некого.
Тут телефон завибрировал, я глянул на экран и поморщился — звонила Кристина. Как там Алена сказала: «большие титьки или мозги»? В их случае такая постановка вопроса будет, возможно, не лишена смысла.
Титьки или мозги? Да без вариантов.
— Да, Кристина! — ответил я на вызов. — Слушаю тебя.
— Привет, Александр! Ой, хорошо, наконец-то дозвонилась! Мне тебя срочно увидеть надо. Это важно! — зачастила девушка. — Ты где сейчас?
— А что такое? — насторожился я, вовсе не горя желанием встречаться с подружкой Романа.
— Мне с тобой поговорить нужно! Срочно! Сможем сегодня встретиться?
— Не знаю. Сейчас на выезде, — соврал я, — получится, вернусь в город или нет — пока не говорят.
— Но…
— Как приеду, наберу. Извини, бежать пора…
И я отключил телефон. Посидел, посмотрел на речку. Потом глянул на непочатую бутылку пива — не хочу, после разговора с Аленой как отрезало — и, оставив ее на радость местным алкашам, поднялся на плотину.
Перейдя через дорогу, я минут на сорок завис в универсаме и, накупив там продуктов на вечер, зашагал к ближайшей остановке общественного транспорта. Но не успел еще дойти даже до соседнего дома, а ручка тяжеленного пакета уже до боли врезалась в ладонь, и начали неметь пальцы. Пришлось натянуть перчатку, но стоило отправиться дальше, как послышался окрик:
— Молодой человек, остановитесь!
Оглянулся — сзади нагоняли два мента. Один в годах, капитан. Второй молодой, спортивный и пока еще старший сержант. На патрульно-постовую службу не похожи. Не знаю, как сейчас, а во времена моей молодости район исключительно ОМОНом патрулировался. Но те на колесах обычно по дворам разъезжали. А машины как раз и не видно…
— Вы мне? — уточнил я на всякий случай.
— Вам, вам, — подтвердил слегка запыхавшийся капитан.
И тут я немного напрягся. Нет, с конторскими документами мне еще и честь отдавать должны, но так уж в нашей стране традиционно сложилось, что любое внимание правоохранительных органов расценивается как угроза. Отморозков и в канувшей в Лету милиции хватало, и в нынешней полиции более чем достаточно, а отморозок с полномочиями — это уже не просто отморозок, это стихийное бедствие практически.
Неужели кто-то на разбитый нос и заляпанную кровью футболку внимание обратил?
— Документы предъявите, — потребовал сержант и, будто спохватившись, добавил: — Пожалуйста…
— В связи с чем такой интерес возник? — Я левой рукой достал из заднего кармана штанов институтское удостоверение и раскрыл его.
— Простая проверка, — пропыхтел капитан, как ни странно, не проявляя никакого интереса к моим корочкам.
А вот молодой потянулся выдернуть их… но кто ж ему даст?
— Вам придется пройти с нами. — Сержант стоять с протянутой рукой не стал и демонстративно положил ладонь на кобуру с загодя расстегнутым ремешком. — Для установления личности.
— Вы читать умеете? Фамилия-имя-отчество, должность и наименование учреждения черным по белому прописаны, — заявил я, как бы невзначай оглядываясь по сторонам. Но нет, патрульной машины не видно. Да и вообще на улице одни бабушки детей на площадке выгуливают.
— Документы могут быть фальшивыми!
— С чего бы это? — Я переложил тяжеленный пакет в правую руку и возмутился: — Что за намеки вы себе позволяете?
— Никто вас ни в чем не обвиняет, — поспешил сгладить ситуацию капитан. — Простая формальность, и не более того. Это не займет много времени.
Ну что за жизнь? Не прет так не прет. В обычной ситуации с ментами прокатился бы даже чисто для того, чтобы потом над ними поглумиться. А сейчас — никак, сейчас звонок из полиции запросто последней каплей стать может. Запрет меня Шептало в карцер на ночь, как пить дать запрет. Оно мне надо?
Проще будет завтра очередную объяснительную написать. Да и вообще — не фиг. Никто не обязан выполнять незаконные требования стражей порядка. Документы есть? Есть! И не какие-нибудь, а документы серьезные. Какое может быть еще установление личности?
Но спорить не стоит. Начну спорить — подъедет патрульная машина, и упакуют за милую душу. Еще и по почкам настучат.
— Мне придется поставить в известность об этом свое руководство, — выложил я последний козырь.
— Вы имеете на это полное право, — не стал возражать пожилой.
Я полез за телефоном, не сумел вытащить его левой рукой и передал пакет сержанту.
— Подержите, пожалуйста.
Тот машинально принял мои покупки и пропустил хлесткий удар в скулу. Голова его на миг запрокинулась, и тогда уже я ударил всерьез. Жесткие пластиковые накладки перчатки во всего маху угодили в подбородок, и парень как подрубленный повалился на асфальт.
Капитан попытался выхватить оружие, но я немедленно оказался рядом и без замаха ткнул ему кулаком по печени. Потом рванул за китель и буквально насадил животом на взметнувшееся навстречу колено. Готов.
Не обращая внимания на крики перепуганных старушек, я парой крепких ударов вырубил пытавшегося подняться с земли сержанта, быстренько собрал рассыпавшиеся из пакета покупки и бросился наутек. С ходу проскочил школьный двор и на подходе к зданию КБО стянул с себя футболку и вывернул ее наизнанку. Была оранжевая, стала темно-синяя, еще и рисунок поменялся. Очень в иных случаях удобно.
Натянул бандану, чтобы лысиной не сверкать, — и вперед.
Перебежав через дорогу, я заскочил в первый подъехавший троллейбус, через три остановки вышел и дальше отправился уже пешком. Прошелся, немного успокоился, пришел к выводу, что ничего страшного не произошло. Ну вломил полицейским — делов-то? Хуже уже точно не будет, хуже некуда просто.
Во дворе, как и говорил куратор, стоял черный внедорожник, как две капли воды походивший на нашу разъездную машину, я спокойно прошел мимо и зашагал к подъезду.
На меня — ноль внимания. Вот и замечательно.
Поднявшись в квартиру, я на всякий случай отпер сейф и отнес продукты на кухню. Распихал их по шкафчикам и холодильникам, кинул изгаженную кровью футболку замачиваться в холодную воду и заколебался, сообщать ли Шептало об инциденте с сотрудниками полиции или нет. В итоге решил, что лучше перестраховаться, и достал телефон.
— Владимир Николаевич, — произнес, когда тот ответил на вызов, — мне тут двух полиционеров уронить пришлось. Вы б взяли на контроль, а то если ориентировки разошлют, замучаюсь с пэпээсниками объясняться.
— Сильно уронил? — судя по тону, явно не без труда удержался от ругательства куратор.
— Да нет. Но по сотрясению они точно заработали.
— Что случилось?
— Да их чего-то мои документы не устроили, хотели для выяснения личности в участок забрать. А ехать с ними как-то не с руки было…
— Место работы видели?
— Видели.
— Район какой, Кировский?
— Да.
— Хорошо, свяжусь с ними.
Шептало отключился, я начал разбирать содержимое карманов штанов и наткнулся на трофейный коммуникатор. Задумался, как с ним поступить, но тут зажужжал мой собственный телефон.
— Да, Владимир Николаевич? — ответил я на вызов.
— В Кировском УВД сообщили, что подобных инцидентов не зарегистрировано. В ГУВД тоже тишина. Фамилий полицейских не помнишь?
— Нет. Капитан был лет за сорок. Сержант молодой…
— У тебя документы начали проверять, почему представиться не потребовал?
— Да ладно, какая разница? Ход делу не дали, и хорошо.
Я отложил свой телефон и вновь взялся за трофейный.
Сразу выкинуть или предварительно с содержимым ознакомиться? Электроника ведь в свертках работала, просто связи не было. Мало ли что там в памяти обнаружится?
Это и решило дело.
Вставив аккумулятор, я включил телефон, дождался загрузки операционной системы и только тогда сообразил, что не вытащил сим-карту. А значит — свечусь сейчас в сети, будто рождественская елка в темноте.
Мать вашу!
Я утопил клавишу выключения, но уже один за другим — дзинь! дзинь! дзинь! — повалились текстовые сообщения. Выдернул аккумулятор, и экран наконец почернел. Вновь включил смартфон в автономном режиме и начал проглядывать свежие сообщения.
«Миша Числов. Этот абонент звонил вам 12 раз»
«Вы где?»
«Задержусь. ДТП»
Твою мать! Одного упустил!
Я вскочил с дивана, собираясь швырнуть коммуникатор в стену, но вовремя одумался и сел обратно. Просмотрел соответствующую запись в телефонной книге и обнаружил там не только имя и фамилию, но и дату рождения, адрес электронной почты и фотографию.
Думаете, этого недостаточно, чтобы без использования закрытых баз данных отыскать человека в городе с миллионным населением? Вовсе нет! Современная продвинутая молодежь давно уже вросла в социальные сети, и, порывшись там, можно собрать полноценное досье всего за нескольких часов.
Хотя это, конечно, как повезет.
Подключив к ноутбуку мобильный модем, я вышел в сеть и запустил поиск по имени-фамилии и электронной почте. Обращая внимание в первую очередь на социальные сети, просмотрел полученную выборку и очень быстро отыскал страницу некоего Михаила Числова в «ВКонтакте». Глянул фотографию — мой клиент.
Мой — да. Только вот никаких личных данных в общий доступ этот нехороший человек не выложил.
Ладно, глянем твиттер, благо ссылка приводится.
А в твиттере крайние сообщения просто крик души: «Люди, вы где?!!! Не могу зайти!!!!» и «Ломает! Ушел на запасной…» Перед ними тоже красноречивое: «Какой-то урод въехал в бок. Ждем ментов. Опоздаю».
И опоздал, блин, на свое счастье! Ищи его теперь!
Я вернулся на предыдущую страницу, начал разглядывать фотографии и неожиданно зацепился взглядом за снимок «мазды» третьей модели со смятым передним крылом и выбитым боковым стеклом. Фотография точно не с места аварии — автомобиль отогнали на газон к панельной многоэтажке. А на стене… на стене синенькая табличка с адресом!
«ул. Папина, 17»
Попался!
Попался — да. Но как-то стремно убивать человека на основании нескольких телефонных звонков и трех сообщений. Вдруг парень не при делах? Вот сгинь он в свертке вместе с остальными, не вопрос — сам виноват. А так…
Я надолго задумался, а потом вновь взялся за трофейный коммуникатор. Просмотрел пару видеороликов, начал листать галерею и, не сдержавшись, швырнул-таки мобильник в стену.
Су-у-уки… Ненавижу! Хоть и убил уже, а все равно ненавижу!
Ну, Числов, жди…
Отыскав в интернете план движения маршрутных такси, я вытащил из сейфа столь удачно утерянный обрез и зарядил его парой патронов двенадцатого калибра — кондовых, снаряженных обрубками гвоздей.
А чего? О стволах беспокоиться не приходилось, а криминалистам и судмедэкспертам в радость будет со столь оригинальным клиентом повозиться.
Переодевшись в черные футболку и джинсы, я спрятал обрез в рюкзак, прикрыл лысину банданой и вышел в коридор. Помня о приставленных наблюдателях, распахнул дверь подвала, шагнул в темноту, и в лицо немедленно дыхнуло лютой стужей. Ступени оказались покрыты снегом, трубы укутывал толстенный слой инея, и только там, куда угодили капли святой воды, в свете фонаря темнели пятна изъеденного ржавчиной металла.
Коридор и вовсе выглядел странно искривленным и перекрученным, словно пространство текло, выгибая стены и потолок в некое подобие кротовьей норы.
Хорошо хоть тени не объявились…
Я бегом пробежал напугавший своей нереальностью подвал, взлетел по скользким ступенькам второй лестницы и выскочил наружу. Увязая в глубоких сугробах, обогнул хоккейную коробку, лед которой поскрипывал под лезвиями коньков невидимых хоккеистов, и по проходу между гаражей выбрался в нормальный мир.
Дальше — бросок до остановки, а там уселся в нужную маршрутку и спокойно покатил через весь город на улицу Папина. Лицо неместной национальности гнало, будто на пожар, и, пока ехали, мне даже толком задремать не удалось.
Дом семнадцать стоял сразу у дороги. Дом тот самый, вот — табличка с номером, вот — газон. Не хватало только битой «мазды».
Неужто в сервис отогнали?
Досадно.
Выругавшись, я зашагал в обход дома, но даже прежде чем успел зайти во двор, почувствовал едва уловимую стылость текшей в сторону озера магической энергии. А еще — легкое дрожание грани, отделявшей реальный мир от свертка.
Теперь понятно, почему колдун свой выбор именно на этом доме остановил. Предусмотрительный.
Хмыкнув, я прошелся по двору и возле углового подъезда наткнулся на битую «мазду» с мигавшим за треснувшим лобовым стеклом огонечком. Оглядевшись по сторонам — никого, — стянул со спины рюкзак и со всего маху приложился ботинком по колесу.
Сигнализация заголосила на редкость пронзительно, и, не став дожидаться встревоженного хозяина рядом с автомобилем, я поднялся на крыльцо и встал за бетонной стенкой, отгораживавшей входную дверь от помещения мусоропровода. Заранее расстегнул рюкзак, нашарил обрез, взвел курки.
Сейчас прибежит, никуда не денется. Не станет машину без присмотра оставлять.
Так и вышло: вскоре хлопнула железная дверь, пиликнул брелок и сразу смолк вой сирены.
Прикрывая обрез рюкзаком, я вышел из-за стенки и спросил:
— Михаил Числов?
Парень обернулся и с удивлением посмотрел на меня.
— Вы кто? — поинтересовался он.
И хоть фотография на телефоне совпадала с оригиналом на все сто, я предпочел исключить малейшую вероятность ошибки и потому соврал:
— По поводу ДТП. Вы Числов?
— Да, а что…
Рюкзак упал на ступени и, перехватив стволы обреза левой рукой, я спустил курок.
Ба-ах!
Числова швырнуло на капот автомобиля, в горле у него заклокотало, а иссеченная обрезками гвоздей футболка в один миг пропиталась кровью.
Я спокойно спустился к колдуну, который судорожно стискивал ладонями месиво изуродованной плоти, и больше для себя самого произнес:
— За все приходится платить. — А потом выстрелил Числову в лицо. Второй заряд гвоздей снес большую часть головы; лобовое стекло разлетелось стеклянным крошевом, и салон забрызгало кровью, обломками костей и мозга.
И вот тут уж я медлить не стал. Подхватил рюкзак, вернулся к мусоропроводу и, распахнув призрачную дверь, шагнул в темное, провонявшее испорченными продуктами пространство свертка. Промчался через вилявший из стороны в сторону узенький коридорчик и уже без сослужившего свою службу обреза вывалился в нормальный мир. Тоже — из мусоропровода.
Сообразив, что очутился в соседнем дворе, я спокойно отряхнулся и поспешил к ближайшей остановке. Дождался нужной маршрутки и с чистой совестью поехал домой. Вновь через сверток прокрался в подъезд, запер дверь и отправился в ванную комнату. Привел там себя в порядок и, пока разогревалась сковорода, закинул ботинки в стиральную машину. Потом поджарил глазунью из трех яиц и вдруг понял, что совершенно не голоден. Не хочу есть, и все.
Это ж надо было так накосячить!
Зачем ты лез? Зачем ты опять все испортил?
А-а-а, к черту!
В голос выругавшись, я завалился на диван и закрыл глаза. Есть такая примета — наутро все вчерашние неприятности не столь серьезными кажутся. Поэтому надо переключиться на что-нибудь позитивное и постараться уснуть.
На что-нибудь позитивное? Или на кого-нибудь?
На Алену?
Блин! Да что ж такое?! За одно утро все похерить умудрился, решительно все! Уж лучше бы совесть заодно с активной гражданской позицией себе в одно место засунул. Не ворочался бы сейчас с боку на бок, а чем-нибудь куда более интересным занимался…
Стоп, не надо об этом. И вообще думать не надо. Спать!
Хотя… а закрыл ли на задвижку дверь?
Должен был — это без вариантов, — но если не проверю, точно не усну.
Сходил, убедился, завернул на кухню выпить воды. Вновь повалился на кровать и закрыл глаза.
Нервы, чтоб их. Нервы и нечистая совесть.
Но все — теперь спать.
