Глава 5
На следующее утро я проснулся сам, минут за пять до того, как задребезжал поставленный на семь часов мобильник. Сходил в туалет, умылся и какое-то время задумчиво разглядывал стоявшую на столе красочную коробку кальвадоса. Потряс головой — на фиг, на фиг! — и налил себе минералки. После сполоснул стакан, убрал и его и бутылку в буфет и выглянул в окно.
Распогодилось вроде.
Тут из комнаты донеслось приглушенное жужжание телефона, и я отправился одеваться. Достал убранные в шкаф штаны, натянул оранжевую футболку с длинным рукавом «Xtreme Couture» и в задумчивости остановился у входной двери.
Кеды или ботинки? Ботинки или кеды?
Вот в чем вопрос на самом деле.
В кармане вновь задергался телефон, я сбросил вызов и, остановив свой выбор на прочных ботинках, вышел в подъезд. Спустился во двор, распахнул дверцу внедорожника и молча забрался в салон.
— Какой ты оранжевый сегодня! Экстремально-оранжевый, я бы даже сказал, — пошутил Виталий, явно ожидая, что его с ходу засыплют вопросами о результатах вчерашнего допроса.
Наверняка предвкушает, как срежет меня, посоветовав обращаться к Шептало. А вот хренушки!
— Поехали, что ли, — попросил я и откинулся на сиденье.
— Поехали.
Озадаченный подобным безразличием водитель с недоуменным видом оглянулся и повернул ключ в замке зажигания. Внедорожник плавно тронулся с места, вывернул со двора и… и тут я совершенно незаметно для себя самого прикорнул. Да так крепко, что когда автомобиль остановился во дворе института, Виталию пришлось меня будить.
— Лед! Просыпайся! — повысил он голос. — Ты чем ночью занимался?
— Бухал, вестимо, — пробурчал я и выбрался из салона. — Шептало где?
— У Грачева.
— Понятно.
Предъявив охраннику пропуск, я поднялся на второй этаж, поздоровался с Виолеттой Марковной и прошел в кабинет. Там меня уже ждали. Григорий Петрович с интересом листал какие-то записи; куратор пил чай и наслаждался тишиной и спокойствием.
— А, Лед, присаживайся, — против обыкновения обрадовался Владимир Николаевич моему визиту. — Как раз по твоему профилю работа появилась.
— Да ну? — насторожился я. — А последние дни я чем занимался?
— Честно скажу — не совсем своим делом, — улыбнулся Шептало, выглядевший так, словно за всю ночь не сомкнул глаз. — Но всем известен твой истинный потенциал! Твое умение создавать проблемы — просто удивительно по своей разрушающей силе. Вот и пришло время применить его на благо общества. В кои-то веки создашь проблемы… не нам.
— Григорий Петрович, ему сколько коньяку в чай влили? — спросил я замдиректора.
— Расход продукта сорок грамм на стакан, — не отрываясь от бумаг, ответил Грачев. — Пятый стакан пьет, если тебя это интересует.
— Да уж видно, что не первый.
— Ладно, пошутили и будет, — подался вперед Владимир Николаевич. — Мы выяснили, кто распотрошил того паренька.
— Неужто колдуны?
— Нет, оборотни.
— А я разве не это с самого начала говорил?
— Не передергивай! — пригрозил мне пальцем куратор. — Ты говорил, что под воздействием магии у какого-то бедолаги съехала крыша, и он не представляет никакой угрозы для общества, поскольку заперт в свертке.
— А на деле? — уселся я напротив Шептало.
— А на деле мы имеем устойчивое преступное сообщество, причастное к исчезновению многих жителей Ямгорода.
— Серьезно? — Признавать собственную оплошность не хотелось. А с другой стороны — ну ошибся, бывает. Пустяки, дело житейское.
— Куда уж серьезней. — Куратор выдернул из лежавшей перед Григорием Петровичем стопки верхний лист и передвинул его ко мне. — Расположение их логова. Действуй.
— Ага, разбежался, — буркнул я, пытаясь разобраться с мудреными обозначениями на карте. — Это Свердловский район, что ли?
— Да, — подтвердил Шептало. — Оборотней двое, парень и девушка. Оба отморозки похлеще тебя…
— Давайте обойдемся без оскорблений.
— И в самом деле, чего это я совершенно незнакомых людей оскорбляю? — Владимир Николаевич с довольным видом отхлебнул чая и продолжил: — Обычно они караулят прохожих у границ свертков, затаскивают их туда, ну и развлекаются. Места охоты меняют постоянно, но это их логово.
— Они там живут, что ли? — удивился я.
— В точку. На удивление асоциальные типы. На дело выходят обычно вечерами, поэтому у тебя есть прекрасная возможность прямо сейчас сделать наш мир немножечко чище.
— Хотите чистоты, наймите уборщиц.
— Предпочту в роли чистильщика тебя. Справишься?
— Не проблема, так-то, — вздохнул я. Убрать устраивающих сафари на людей выродков дело, с какой стороны ни посмотри, благое. — Но есть один момент…
— Излагай, — вздохнул заранее поскучневший куратор.
— Что. Конкретно. Вам. Рассказал. Роман. Дьячков? — четко печатая каждое слово, потребовал я ввести меня в курс дела.
— Не имеет значения.
— Еще как имеет! Мне вовсе не улыбается из-за его наводки угодить в переполненный магией «пузырь».
— Поверь, он был полностью со мной откровенен.
Я сделал вид, что готовлюсь подняться на ноги, и спросил:
— Мне уйти?
— Да расскажи ты ему, — оторвался от бумаг Грачев. — Тоже мне тайна за семью печатями…
Владимир Николаевич какое-то время колебался, потом сдался и махнул рукой.
— Ладно, черт с тобой. Если начистоту, привлекать Дьячкова к работе в институте было ошибкой. Это стало понятно еще на этапе согласования, но нам позарез требовался специалист его профиля. Нет, зарекомендовал он себя отлично, просто всегда и во всем хотел разобраться от начала и до конца. Очень, очень целеустремленный и способный молодой человек с нестандартным мышлением. А посвятить его во все аспекты деятельности института, к сожалению, было никак нельзя — на тот момент уже действовал мораторий на вербовку новых кадров…
— К делу, — попросил я.
— Как оказалось, после увольнения Роман решил в частном порядке прояснить некоторые интересовавшие его моменты и через интернет познакомился с группой единомышленников. На одной из встреч его провели в сверток, ну а остальное ты знаешь.
— Это была его инициатива или на него вышли целенаправленно?
— Если это была вербовка, то он ничего такого не заметил.
— Хорошо. С чего все началось? Как эти самые единомышленники отыскали сверток?
— Как ты и предполагал, создатель оккультного кружка первоначально наткнулся на него совершенно случайно. Что-то еще?
— Имена, явки, пароли.
— А вот с этим проблема. Ранг у Романа был не самый высокий, да он и сам особо не старался ни с кем сблизиться. В первую очередь его волновали не столько новые способности, сколько их научное объяснение.
— Это вы так говорите.
— Я ознакомился с его работами. Очень, очень интересный взгляд на происходящее.
— На меня эти мирные исследователи почему напали?
— Какое-то время назад в группе произошел раскол. Юноша и девушка открыли в себе способности к оборотничеству и ушли. Точнее — их попросили уйти из-за проблем с самоконтролем. Расставание прошло не совсем мирно, а тебя просто спутали.
— Возможно, — задумчиво кивнул я. — И никаких следов с той стороны?
— Роману об этом ничего не известно, — уверенно заявил Шептало и добавил уже не столь уверенно: — Впрочем, он в группе новичок…
— Так давайте потрясем тех, кто не новичок!
— У нас нет никаких зацепок.
— В самом деле?
— Не стоит считать всех кругом дилетантами! — разозлился куратор. — Мы проверили телефон Дьячкова, его компьютер и все его контакты в социальных сетях, но не нашли никаких зацепок. Обычный круг общения вузовского преподавателя. Коллеги, студенты, однокашники. Никого нового, никого подозрительного. Да и соврать, так скажем, ему было бы затруднительно.
— Но он мог не сказать всей правды, — резонно заметил я. — К тому же слишком многое зависит от правильных формулировок…
— Слушай, тебя зачем из Сочи вызвали? Чтобы ты мне кишки мотал? — нахмурился куратор. — Колдуны нам проблем пока не создавали, а вот спятившие оборотни — еще как! Фотографий не видел? Забыл, что они с тем парнем сотворили?
— Не забыл.
— Вот и разберись!
— А потом?
— Суп с котом. Проваливай!
Я мысленно досчитал до десяти и очень спокойно начал выставлять условия:
— Для выполнения сего ответственного задания мне понадобится фургон.
— На кой? — удивился оторвавшийся от бумаг Григорий Петрович.
— Хочу расспросить оборотней. Сверить показания, так сказать.
— Сумеешь взять живыми?
— Необходимым инвентарем обеспечите — смогу. Одного, не обоих.
— А это не опасно?
— Немногим опасней, чтобы просто к ним в логово вломиться.
— Не возражаю, — разрешил Шептало. — Что понадобится?
— По правилам, у вас должны быть пневматические метатели с инъекционными дротиками для отлова бродячих животных…
— В самом деле? Первый раз слышу. — Владимир Николаевич глянул на замдиректора. — Правда, что ли?
— Есть такое дело, — подтвердил Григорий Петрович. — По программе сотрудничества с СЭС закупили. В наличии имеются винтовки…
— Не пойдет, — сразу отказался я.
— И шестизарядный пневматический револьвер. На каждом дротике что-то около ноль двух грамма активного вещества.
— Найдется в закромах что-нибудь, чтоб слона с ног валило?
— Такими дозировками? — Замдиректора задумался, потом кивнул. — Обеспечим.
— Вот и замечательно, — обрадовался Владимир Николаевич. — Еще что-нибудь понадобится?
— Рубаха из кевлара, бронежилет легкий, наколенники, защита бедер и паха.
Шептало хрюкнул и с усмешкой поинтересовался:
— Ты с ними врукопашную схлестнуться собираешься?
— На всякий случай, — поморщился я. — Не подействует снотворное, хоть какой-то шанс останется. И нож с посеребренным клинком понадобится. На складе такие есть, сам видел.
— Хорошо, — дал добро Грачев и уточнил: — Перчатки?
— Обойдусь, наверное. Хотя нет, давайте. В хозяйстве сгодятся. Еще дробовик нужен недлинный, чтоб под куртку спрятать. К человеку с ружьем даже оборотень не сунется, еще не хватало бегать за ними.
— Дробовик? — прищурился куратор. — Читал твою объяснительную записку вчера…
— Давайте не сейчас, — попросил Григорий Петрович. — Могу предложить КС-23М четвертого калибра. Но если потеряешь, лучше даже не возвращайся.
— А что-нибудь менее брутальное?
— Еще есть полицейская «открывашка» на базе пятисотого «Моссберга». Она сантиметров сорок в длину. Магазин на два патрона, третий в стволе.
— В самый раз. — Я прикинул, что предназначенный для вышибания дверных замков дробовик как нельзя лучше сгодится для расстрела потерявшего осторожность оборотня, а три патрона — это, как ни крути, в полтора раза лучше, чем два. — С вас тогда патроны с серебряной начинкой и две пары наручников.
— Хорошо, — кивнул Григорий Петрович.
— Ну тогда распорядитесь, и пойду уже.
— Распоряжусь. Иди, — отпустил меня куратор.
Я вышел в приемную, но сразу заглянул обратно:
— Прибор для серебрения воды есть на складе?
— Нужен? — удивился Грачев.
— Не помешает.
— Проверю.
— Спасибо.
Спустившись на первый этаж, я не обнаружил во дворе Виталия и заглянул в спецблок. И точно, парень дожидался меня на проходной.
— Проходите, — разблокировал внутреннюю дверь караульный, изучив наши удостоверения.
Виталий запустил меня в оружейку и выставил на стол картонную коробку.
— Смотри пока, — сказал он и отправился за остальным снаряжением.
Проверив, все ли из отобранных вчера препаратов на месте, я снял футболку и принялся натягивать кевларовую рубаху с длинными рукавами и высоким воротом, прикрывавшим шею. От пули или колющего удара такая не убережет, но против клыков и когтей, думаю, вполне сгодится.
Наверное. Ну да еще бронежилет прикроет.
Подтянув ремни, я взял камуфляжную куртку и поморщился:
— Виталий, скажи, ты бы стал охотиться на мужика в камуфляже?
— Да у нас половина грибников так ходит!
— Я похож на грибника?
— Ты хоть голый иди, все равно на нормального человека не похож! Давно к зеркалу подходил?
— Логично, — хмыкнул я и натянул поверх защиты бедер и наколенников широкие штаны. — Но куртку все же замени на что-нибудь менее броское. И давай быстрей, я упрел уже.
— Как скажешь! — раздраженно отозвался парень и притащил длинную куртку выгоревшей, коричнево-серой расцветки. — Пойдет?
— Вполне. — Я разложил свою «крысу», острием проткнул искусственную кожу и потянул, делая длинный прорез заодно и в подкладке. — Ремень есть какой-нибудь для обреза?
— Держи.
Вдвоем мы кое-как закрепили на мне сбрую, после я попробовал выхватить из-под куртки оружие и вновь взялся за нож. Расширил разрез, повторил попытку и, оставшись доволен, покрутился на месте.
— Ну как?
— Со стороны ничего не видно, — успокоил меня Виталий и выложил на стол пневматический револьвер, упаковку дротиков и двенадцатиграммовый баллончик с углекислым газом.
— С таким меня точно не испугаются, — ухмыльнулся я.
— Я тебе про зеркало уже говорил, — напомнил водитель. — Не забыл?
— Не завидуй, — отшутился я, цепляя на пояс кобуру с ПМ и чехол с посеребренным клинком, и окликнул отправившегося за дробовиком парня: — Виталий, а посмотри патроны «Aguila», такая длинная узкая коробка с надписью «MiniShells». У нас такие есть, у вас тоже должны быть. Только обрати внимание, чтоб с серебром были.
— Они? — показал мне водитель пачку с отметкой «12GA» в левом верхнем углу.
— Они.
— Двадцати хватит?
— Вполне.
— Все, тогда выходим. — Виталий, прихватив обрез, подошел к входной двери. — Куда ехать, знаешь?
— Куда-то в Свердловский, на Эстонскую, — сказал я и взял перчатки. Те оказались с кевларовыми вставками, а костяшки прикрывала формованная пластиковая накладка. Затянул липучки, сжал кулаки, разжал — пойдет. Даже стрелять можно.
— На Эстонскую? — озадаченно переспросил парень. — Не знаю такой. Ладно, у парней в фургоне навигатор. А, да! Прибор для серебрения воды с собой брать?
— Бери.
Подхватив свои пожитки, я отправился на выход; оставшийся запереть дверь Виталий нагнал меня во дворе и указал на уже знакомый фургон.
— Карета подана.
— Ну так погнали.
Сверившись с полученной от куратора картой, я сообщил водителю адрес, и автомобиль выехал за ворота. С интересом рассматривавший коробку патронов Виталий не выдержал и спросил:
— И чем они такие особенные? Не видел раньше, чтобы их кто-нибудь брал.
Я раскрыл картонку и показал ему коротенький, едва ли не в половину обычного патрон:
— В магазин влезет больше — это раз, отдача меньше — это два.
— А по убойным качествам?
— Да за глаза. — Я принялся набивать магазин обреза и вместо двух патронов загнал туда три. — Здесь «быстрый» пистолетный порох, плюс сверху посеребренная дробь идет, а внизу четыре картечины. Через густые кусты или камыш стрелять — одно удовольствие.
— Почему тогда наши не пользуются?
— Двойные подачи бывают, но пятисотый «Моссберг» их жрет.
Я отложил обрез и начал по второму кругу проверять снаряжение. Не то чтобы нервничал, просто неспокойно на душе было. Как ни крути, оборотни не самая удобная дичь.
Но опять же перевертыш перевертышу рознь. Мало сверхспособности обрести, надо ими еще и пользоваться научиться. Научились они? Очень сомневаюсь. Это не в зверином обличье совокупляться, это над собой работать надо. Справлюсь.
И все же меня так и потряхивало. Азарт и адреналин, ничего не поделаешь. Азарт и адреналин. И серебро. А серебро — рулит.
Минут через сорок нас по внутренней связи оповестили о прибытии на место, и я уже совершенно спокойным и собранным выпрыгнул из фургона. Оглядел застроенную одноэтажными домами улицу и повернулся к Виталию:
— Это частный сектор, что ли?
— Как видишь, — кивнул тот.
— А где?..
— Вон Эстонская! — указал на перекресток опустивший боковое стекло водитель. — Судя по адресу, тебе налево.
— Понял.
— Рацию дать? — нагнал меня Виталий.
— Смысл? Все равно в свертке связи нет.
Я дошел до перекрестка, повернул и задумчиво почесал заросший жесткой щетиной подбородок. Заборы, ворота, дома. Немного дальше — двухэтажный барак фабричного типа.
Какое, на хрен, логово оборотней?!
Свертка здесь точно нет. По крайней мере, вот так с ходу никаких признаков близкого присутствия аномалии не ощущается.
Возникло желание позвонить и высказать куратору все, что думаю о его способностях дознавателя, но вместо этого я достал бутылочку с «Магистром», свинтил крышку и сунул в рот желатиновый шарик. Поморщившись, сглотнул и замер в ожидании, когда разойдется по крови алхимический препарат.
Вскоре в голове и вправду зашумело, а вдоль позвоночника побежали стальные коготки колючих мурашек, но — ничего. Дома, заборы, ворота. Хотел уже развернуться и неожиданно уловил некую странность.
В голове вдруг промелькнула мысль, что коттеджам здесь не место. Просто не место — и все. Стихийная свалка, камыши, затянутая ряской вода, ивы вдоль берега; вот это было бы правильно, но этого как раз и не было.
Что за ерунда?!
Сверток чувствую, а его границы и вход — нет.
Как такое может быть, если точку слияния реального и нереального обнаружить проще всего? Там ведь наибольшая утечка магии…
Решив пройтись по соседним улицам, я вернулся на перекресток и заинтересовался канализационным коллектором у противоположной обочины.
Канализационный коллектор в поселке? Очень интересно.
Подошел, заглянул и сразу ощутил присутствие магической энергии. Посветил фонариком — внизу одна лишь мутная вода.
— Виталий! — махнул я рукой. — Иди сюда!
— Чего?
— У вас сапог резиновых с собой нет случайно?
— Откуда?
— Блин! — Я печально посмотрел сначала на ботинки, потом на темный зев коллектора. — Хреново.
— Съездить?
— Обойдусь.
— Может, с тобой пойти? — предложил вдруг Виталий.
— С одиночкой оборотни наверняка поиграть решат, а двоих всерьез валить станут. Оборотень в засаде — это просто машина убийства, если не в курсе.
— Как скажешь.
— Здесь жди, никуда не уходи.
Присев, я ухватился за край бетонного кольца — зря перчатки в машине оставил, — и свесился вниз. Моментально черпанул ботинками воду, а когда разжал в руки и бухнулся в грязь, то промочил и штаны.
Черт!
— Ты как? — окликнул меня Виталий, чей силуэт четко выделялся на фоне светлого неба.
— Нормально. Веревку приготовь и жди. Веревка-то у вас найдется?
— Найдется.
— Вот и замечательно. — Передернув затвор ПМ, я вернул пистолет в кобуру и осветил фонариком дальние углы.
На первый взгляд — ничего необычного. Труба в одной стене, труба в другой. Но стоило ступить через грань, разделявшую реальный мир и порожденное магией пространство, как потолок выгнулся бетонным сводом, а сам я оказался посреди неглубокого ручья.
Опасаясь зацепить макушкой низкий потолок, я пригнулся и, освещая себе путь фонариком, осторожно двинулся вперед. Ботинки начали вязнуть в затянувшем дно иле, а вот вода очистилась, и постепенно ее уровень поднялся до середины бедра; пришлось даже приподнимать полы куртки.
Ух, холодная, зараза…
Холодная? Да нет, это меня из-за текшей навстречу магической энергии морозит.
Когда впереди замаячило светлое пятно дневного света, я выключил свой Olight, прошел еще метров десять и, перебравшись через поваленную в воду ржавую решетку, очутился в узкой протоке, с обеих сторон к которой клонились ветви плакучих ив.
Продравшись через густые заросли, я поднялся на крутой берег и без особого удивления обнаружил, что вышел к заросшей камышом свалке, а приведшая меня сюда протока вытекает из окруженной деревьями заводи.
На вид тишина и спокойствие, но, как известно, в тихом омуте черти водятся. Вот и проверю…
И, вылив хлюпавшую в ботинках воду, я по тянувшейся через заболоченный луг тропинке решительно зашагал к росшим на берегу заводи ивам. Впрочем, решительности хватило ненадолго. Заметил развешенные на деревьях черепа, и как-то сразу сделалось не по себе.
Черепа на вид были самые натуральные — человеческие. Плохо очищенные, с обрывками скальпов, клочьями кожи и кусками разлагавшейся плоти. Они и сами собой представляли жуткое зрелище, а уж как пахли…
Нет, у оборотней точно крыша поехала. Еще понимаю, когда злые мальчишки лягушек из рогаток бьют и потом их развешивают, но не людей же!
И тут над болотом пронесся протяжный, заставивший вздрогнуть вой. Вой, в котором сливались воедино лютая радость и предвкушение славной охоты.
Беги, человек! Беги! А мы на тебя поохотимся!
До выхода из свертка недалеко, но пытаться обогнать оборотня? Ну если только у кого-то последним желанием бег по пересеченной местности значится…
Развернувшись к камышам, я стиснул рукоять пневматического револьвера и завертел головой по сторонам.
Луг шириной метров тридцать — сорок, одним прыжком такой не преодолеть. Получается, небольшое преимущество на моей стороне. Только бы все скопом не накинулись, только бы…
Но нет, выбравшаяся из камышей на открытое пространство черная — чернее самого мрака — зверюга, выглядевшая противоестественной помесью гориллы и волка, разинула пасть и вновь взвыла.
Вот это я вляпался!
Захотелось достать дробовик и отстрелить страшилищу голову, и лишь некая скованность медленно приближавшейся твари удержала от столь опрометчивого поступка. Пусть оборотень и походил на матерого хищника, но двигался он, будто тщательно обдумывал каждое движение, словно находиться в этом теле было для него внове. А раз так, не стоило пороть горячку.
Перехватив револьвер двумя руками, я прицелился и открыл стрельбу, когда нас разделяло не больше десяти метров.
Чпок! Чпок! Чпок!
Три дротика вонзились в мускулистую грудь и плечи, и только тогда чудище сообразило, что происходит нечто неправильное. Стремительным, но неловким прыжком оборотень взвился в воздух, тяжело приземлился, и тут же его черную шкуру пронзили еще два дротика.
Чпок! Чпок!
Взревев от ярости, тварь метнулась в атаку, и я с расстояния вытянутой руки всадил в короткую шею последний заряд. А потом качнулся в сторону и со всего маху наподдал ботинком под крестец промахнувшейся твари.
Оборотень как-то очень уж пронзительно взвизгнул, резко развернулся на месте — аж вырванная с дерном трава из-под когтей полетела, — и прыгнул вновь, но вновь неудачно. Теперь его подвели подкосившиеся лапы. Он неуклюже уткнулся мордой в землю и завалился на бок, открыв для удара голое брюхо и гипертрофированное мужское достоинство.
Пнуть бы, да уже не до него: через луг неслась серая тень — грациозная, смертоносная, стремительная. Выдирая через разрез в куртке обрез, я развернулся и пальнул навскидку. Сыпанули искры, ствол несильно подкинуло, а смазанный силуэт тотчас обернулся кубарем покатившимся по траве зверем. Но серебряная картечина лишь слегка зацепила бедро, и зверюга грациозным движением поднялась на три здоровых лапы.
Не теряя времени, я дернул на себя разложенную рукоять дробовика, обратным движением загнал в патронник новый патрон и потянул спуск, целясь в приплюснутую голову. Не вышло: за миг до выстрела оборотень плавным движением отпрыгнул, и заряд впустую вспахал землю.
Чтоб тебя!
Подавив панику, я перезарядил обрез и вновь спустил курок. Уже изготовившаяся для прыжка тварь резко приникла к земле, и дробь лишь располосовала макушку и спину. Полетели темные брызги крови и клочья серой шкуры, а вот следующая порция серебряной картечи подчистую снесла вытянутую морду.
Раз — и будто черной краской траву окатило. Правка не требуется, уже и обратная трансформация началась.
Да уж, как ни крути, девочка половчей мальчика оказалась. Заставила понервничать.
Расстегнув куртку, я достал из кармана патрон двенадцатого калибра, повернулся к ворочавшемуся в наркотическом забытье «мальчику»… и тут позади еле слышно плеснулась вода!
Мать!
Выставляя перед собой разряженное оружие, я крутнулся к протоке, но тотчас сильнейший удар сбил с ног и отбросил на траву. Бок обожгла острая боль, и только бронежилет помешал выскочившему из болота перевертышу запустить когти в мои потроха.
Отшвырнув в сторону «с мясом» вырванную титановую пластину, оборотень — третий! Рома, сука, убью! — бросился в атаку; я ухватил рукоять пистолета и судорожно рванул его из кобуры.
Успел первым. Выстрел заставил чудовище отпрянуть, я уселся и пальнул по нему еще два раза кряду. Все мимо. Тварь пошла кругом, подарив мне возможность подняться на одно колено, но зацепить неуловимое создание следующими тремя выстрелами так и не получилось.
Быстрый, быстрый, быстрый. Не помесь волка и гориллы, а нечто гармоничное, прямоходящее, с бугрящейся мускулатурой и уверенными движениями опытного хищника. Морда гротескно-чудовищная, но в прячущихся под надбровными дугами глазах светился злой разум. И ярость. Дикая ярость.
Рывком поднявшись на ноги, я вновь выстрелил и выщелкнул опустевший магазин. Выродок рванул вперед, и пистолет выплюнул ему в морду последнюю, восьмую пулю.
Просчитался, гаденыш!
Но и я отчасти тоже…
Оборотня спасла невероятная реакция. Подобно капли ртути перевертыш стремительно перетек в сторону, и вместо раззявленной пасти пуля в серебряной оболочке угодила в правое плечо.
Подранок инстинктивно отшатнулся; я воткнул в рукоять запасной магазин, снял пистолет с затворной задержки и принялся уже без всякой спешки выгадывать момент для выстрела наверняка.
Вроде не проблема — оборотня корежило, он на моих глазах оборачивался человеком, но даже так удержать его на мушке достаточно долго никак не получалось.
Я пальнул раз, другой, промахнулся, отступил, и тут лодыжку будто железный обруч стиснул. Лишь на миг опустил взгляд — да это одурманенный снотворным «мальчик» отличился! — и тут же рядом оказался мощного сложения голый мужик. Регбистским наскоком он сшиб меня с ног, удар спиной о землю вмиг выбил из легких весь воздух, а вылетевший из руки пистолет стальной рыбиной плюхнулся в воду.
Ребра обожгла острая боль, навалившийся сверху выродок замахнулся, но кулак угодил в лоб, не причинив особого вреда. В ответ я вцепился в его раненое плечо, и подранок скрипнул зубами от боли.
Вцепившись в запястье, он высвободил мой большой палец из обильно кровоточащего пулевого отверстия и заставил переваливаться набок, уходя от борцовского захвата. Не вышло: перевертыш сумел провести удушающий прием и стиснул мою шею в сгибе локтя. Несколько судорожных ударов локтем в область печени ни к чему не привели; нажим всё усиливался и усиливался, и вскоре от нехватки кислорода потемнело в глазах.
Не пытаясь больше высвободиться, я нашарил прицепленный на ремень чехол, выдернул из него нож с посеребренным клинком и… и едва не разжал пальцы, когда на миг почудилось, будто в руке зажата не обрезиненная рукоять, а нестерпимо-холодный камень.
Уже ничего толком не соображая, ударил за себя, метя оборотню в шею, и резкий замах исчерпал остаток сил. Застившая глаза тьма сменилась невыносимо-яркой вспышкой, а потом сознание просто провалилось в бездонную пропасть забытья.
Очнулся из-за холода. Заледенела шея, затылок, макушка. Машинально провел ладонью — кровь. Холодная, темная, густая… чужая.
Скинув с себя уже остывшую руку оборотня, я кое-как выбрался из-под его туши и охнул, когда неловкое движение серыми точками рассыпалось в глазах.
Всего корежит, шея едва ворочается. Нехорошо, совсем нехорошо.
Подтянув валявшийся в траве обрез, я зарядил его и поспешил вколоть себе лошадиную дозу обезболивающего.
Дождался, когда хоть немного прояснится в голове, перевалил голого мужика на спину и озадаченно присвистнул. Горло мертвеца рассекал глубокий прорез, по краям окруженный мертвенно-белой кожей. Удар оказался столь силен, что клинок рассек гортань и достал до позвоночника, поэтому смерть наступила практически мгновенно.
Как мне удалось его так приложить, решительно не понимаю. Очень уж лихо горло вскрыто. Раз — и мертвешенек.
Вспомнился навеянный удушьем бред о темно-синем с зелеными узорами клинке, но я сразу выбросил его из головы. Не было ничего такого, потому как ничего такого быть не могло.
Последний раз глянув на мертвеца — ну ты здоров, мужик! — я поднял отлетевший в траву нож, убедился, что на посеребренном клинке не осталось ни капли крови, и сунул его в чехол. После перебрался к усыпленному оборотню и не без труда защелкнул на его толстенных запястьях наручники. С лодыжками же и вовсе ничего не вышло.
Если раньше срока очухается, устроит мне веселую жизнь.
И что делать?
Оттянув веко страшенной зверюги, я посветил фонариком сначала в один глаз, затем в другой, но закатившиеся зрачки на яркий луч никак не отреагировали.
Замечательно, конечно, но чем раньше его в город вытащу, тем лучше. Только для начала пистолет отыскать надо. Если и его потеряю, точно все мозги со своей отчетностью вынесут. Да и не дело это, оружием разбрасываться.
Я отошел к протоке, смыл с себя чужую кровь и прошелся вдоль заросшего высокой травой берега, высматривая ПМ. К счастью, вскоре луч фонаря высветил торчавшую из ила рукоять и, дождавшись, когда из пистолета вытечет вся вода, я снял его с боевого взвода и убрал в кобуру. Вернулся к сопевшему в две дырочки оборотню и задумчиво уставился на его здоровенную тушу.
Надорвусь ведь в одиночку.
И за Виталием не сходить — а вдруг этот очнется и ноги сделает? К дереву пристегивать бесполезно: перегрызет ствол влегкую: вон зубищи какие! Аж во рту не помещаются.
Ладно, глаза боятся, руки делают. Эй, дубинушка, ухнем…
Как тащил эту зверюгу до тоннеля, лучше даже не вспоминать; чуть не надсадился. Дальше дело пошло проще. Пусть и приходилось удерживать морду оборотня над водой, зато сам он скользил по илу, да и закон Архимеда на помощь пришел. К тому же мало-помалу началась обратная трансформация — мускулы пленника сдувались, хрящи хрустели, возвращаясь на свои исконные места, а вес ощутимо снизился.
Ближе к границе судороги окончательно стихли, и перевертыш превратился в худощавого паренька лет восемнадцати — двадцати. Кому расскажи, что он пару минут назад под полтора центнера весил, — не поверят. Ну да мне доказательства собирать и не придется. И судьей и прокурором в одном лице выступлю. И даже адвокатом недолго побуду.
Вывалившись в коллектор, я вместе с пленником плюхнулся в грязную воду и крикнул:
— Виталий, не спи!
Ухватил свалившийся сверху моток, обвязал парнишку под мышками и с облегчением перевел дух.
— Вира помалу!
Веревка натянулась, вздернув оборотня на ноги, и вскоре он уже раскачивался под люком. Там его ухватили и в четыре руки выдернули наружу.
— Веревку! — вновь потребовал я, обвязался на этот раз сам и скомандовал: — Тяните!
Как только смог дотянуться, ухватился за край, вывалился наружу и без сил распластался на грязном бетоне.
— Не знал, Лед, что ты из этих, — заулыбался Виталий, рассматривая голого парня в наручниках, потом перевел взгляд на меня и махнул рукой: — Не бери в голову, это шутка была.
— Грузите его, — хрипло выдохнул я, вслед за пленником забрался в фургон и тяжело повалился на ближайшее сиденье.
— Заляпаешь все, — поморщился Виталий и задвинул за собой дверь.
— Плевать. Вода есть?
— Сильно зацепили?
— Нет, помяли только.
— Держи.
Я в один присест выдул пол-литра минералки, самолично проверил, хорошо ли оборотень зафиксирован в кресле, и спросил:
— Скоро он очнется?
— Часа через три, — прикинул Виталий, сверившись с документаций на дротики, и засомневался: — А это точно оборотень? Как-то он выглядит непрезентабельно.
— Не сомневайся даже.
— И этот задохлик тебя так загонял?
— Задохлик весил килограмм под двести вообще-то. Но с ним нормально все прошло. Приятели его подгадили, — поморщился я и скинул на пол грязную куртку. — Ладно, поехали в институт. Переоденусь, пока время есть.
— И душ прими обязательно. Болотиной, знаешь ли, конкретно попахиваешь. — Виталий помог мне избавиться от бронежилета и нервно хохотнул, разглядывая рваную дыру. — Вот ничего себе! Не кисло.
— А ты думал. — Я глубоко вдохнул, почувствовав при этом неприятную ломоту в ребрах, и вновь повалился на сиденье. — Голову закрепи этому уроду, а то цапнет еще.
— Да, кстати, — встрепенулся парень, — тебя-то самого не поцарапали?
— Расслабься, у меня предрасположенности нет. А вот ты поаккуратней.
— Уж постараюсь, — и Виталий опасливо покосился на оборотня, — не сомневайся даже.
И словно почувствовав его взгляд, пленник вдруг зашевелился, что-то неразборчиво пробурчал и разлепил веки. В глазах — сплошной туман. Ничего не соображает.
— Ты ж говорил, часа три? — хмыкнул я.
— Силен бродяга, — восхитился Виталий, пересчитал воспаленные отметины дротиков на впалой груди паренька и покачал головой: — Вот теперь — да. Теперь верю, что с ним и в самом деле что-то не в порядке.
— С ним все не в порядке, ты даже не сомневайся. — Я достал из рюкзака прибор для серебрения воды и спросил: — Как его здесь подключить?
— Посмотри под креслом.
— Эй, — прохрипел тут оборотень. — Чё за фигня?..
— А сам как думаешь? — Стоило воткнуть штепсель в розетку, и на приборе сразу замигал красный огонек, а в заполнявшей резервуар воде начала расходиться будто бы маслянистая пелена. Работает.
— Отвалите, — заплетающимся языком послал нас паренек. — Развяжите, суки позорные…
— Ты нас с кем-то перепутал. — От усталости мне даже пробить в ответ не захотелось. — Давай сразу проясним ситуацию: нам известно, кто ты и кем были твои приятели.
— Да пошли вы! — Сознание гаденыша прояснилось на удивление быстро. — Чё за беспредел?! В чем меня обвиняют?!
— Мы похожи на прокуроров? — Я взял у Виталия пару фотографий и поднес их к лицу нагло скалившегося парня. — Узнаешь?
— Первый раз вижу, — мельком глянув на изувеченное тело, заявил пленник. — И не надо мне чужих дел шить!
— Не узнаешь, значит? Странно. Его ведь ты убил, ты и твои дружки-оборотни.
— Да ты гонишь, дядя!
— Вы превращались в зверей и нападали на случайных прохожих…
— Эй, ты чего стоишь? — покосился пленник на Виталия. — Вызывай санитаров, по твоему корешу психушка плачет! Он их пациент, не тупи!
— Пациент? — задумался я. — Да, слово подходящее. Пациент, вам известно значение слова «аргирия»?
— Чего? — От удивления оборотень даже хамить перестал.
— Поднимите им веки, пусть видят они… Как бывает, когда слишком много в крови… — негромко напел я и, подавшись к пленнику, во всю глотку проорал последнее слово куплета прямо ему в лицо: — Серебра!!!
— Псих! — испуганно взвизгнув, вжался в кресло паренек.
— Вовсе нет, — ухмыльнулся я и набрал в одноразовый шприц пару кубиков воды из резервуара для серебрения. — Аргирия, да будет тебе известно, это такая своеобразная болезнь, связанная с переизбытком в организме серебра. Для обычного человека — ерунда по большому счету, ничего страшного. А оборотень, думается мне, с такой хворью долго не протянет.
— Херня…
— Считаешь, что раз обратно перекинулся, то и опасаться нечего? Э, нет! Магии в тебе до сих пор предостаточно.
— Гонево это все!
— Вот сейчас и проверим. — Я пересел поближе к пленнику и скомандовал: — Ассистент, наложите на плечо пациента жгут.
— Вы чего?.. Чего вы делаете?! — заголосил оборотень и попытался высвободиться, но ремни удержали его на месте. — Стойте!
— Звукоизоляция тут нормальная?
— Разумеется, — подтвердил Виталий. — Мы, кстати, уже приехали. Можешь сходить душ принять.
— Душ подождет. — Воткнув иглу в вену, я надавил на поршень, и обогащенная серебром вода устремилась в кровь. — Как ощущения?
— Ничего я не чувствую! — оскалился пленник и зло уставился на меня. — Ничего, понял?! — И он вновь рванулся из кресла, но, как и раньше, — безуспешно. — Освободите меня, суки!
— Пациент, успокойтесь. — Я наполнил второй шприц до упора, отложил его в сторону и указал на жгут. — Лучше спросите, зачем понадобилось перетягивать руку.
— И зачем?
— Видите ли, пациент, почки, печень, простата и некоторые другие внутренние органы оборотней не только не вызывают отторжения при трансплантации, но и, ко всему прочему, наделяют реципиента иммунитетом к раковым заболеваниям и оказывают серьезное омолаживающее действие на его организм. По очень скромным прикидкам, в распотрошенном состоянии ты потянешь миллионов на десять зеленью. Ну и к чему нам совершенно ненужные осложнения?
— Вы психи! — взвыл парень и задергал левой рукой. — Жжется! Жжется, блин!
— А ты как думал? Серебро начинает выводиться через кожу, доза была смешная, поэтому отделаешься волдырями.
— Гады! — рявкнул оборотень и заголосил так, что заложило уши. — Гады! Гады! Гады!
— И заметь, мы еще даже не приступили к пыткам, — дождавшись, когда он окончательно осипнет, произнес я. — Просто продемонстрировали серьезность наших намерений. Поэтому, если не хочешь закончить жизнь на хирургическом столе, начинай быстренько отвечать на вопросы.
— Да отвечу, отвечу я! Только с рукой что-нибудь сделайте! Жжется!!!
— Само пройдет. Тебе не о руке волноваться стоит, следующий укол в мошонку будет.
— А простата? — включился в игру Виталий.
— Слишком сложно покупателя найти, нам и остального за глаза хватит. Глаза лучше продадим, — усмехнулся я. — Ну, пациент, вы готовы к серьезному разговору?
— А что потом? Что вы потом со мной сделаете?
Я только головой покачал, не понимая, почему люди всегда хотят узнать то, от чего им будет одно сплошное расстройство. Впрочем, кривить душой не стал и ответил совершенно искренне:
— Да плевать мне на тебя. Если еще не понял, меня интересует рыба покрупнее. Расскажи о колдунах.
— Каких еще колдунах? — скрипнул зубами оборотень, предплечье которого к этому времени сплошь покрылось гнойниками и язвочками, а кожа пальцев на костяшках полопалась и сочилась кровью и гноем. — Не знаю ничего ни о каких колдунах.
— А вот они о вас знали и этой информацией с нами поделились, — веско произнес я и подсказал: — Детский сад на перекрестке Маркса и Революции. Это тебе о чем-нибудь говорит?
— Я там не был.
— Плохо. Очень плохо.
— Подождите! — взвыл паренек, увидев, что моя рука потянулась за шприцем. — Туда Борис ходил! Он их знает! И Инна тоже!
— Кто такой Борис? — оживился Виталий.
— Наш старший.
— И где нам его искать? — погрозив напарнику пальцем, спросил я.
— Он со мной на болоте был.
— Как он выглядит? — спросил я, а выслушав сбивчивое описание внешности «старшего», пришел к логичному выводу, что именно Борис налетел на меня третьим. — Сколько вас всего в стае было?
— Я, Инна и Борис.
— Выходит, ты нам ничем помочь не можешь. Или не хочешь?
— Я с ним только полгода тусуюсь! Честно! — зачастил парень. — А Борис с Инной давно уже с остальными разругались и сами по себе были! Я не знаю ничего об остальных! Правда!
— Это не та правда, которая нас устроит, — поморщился я. — Ладно, что-то же тебе о колдунах должны были рассказывать?
— Инка говорила, что они в какой-то оккультный кружок ходили. Я с ней в одном классе учился, а Бориса не знал совсем. Просто им вдвоем скучно стало, а Инна меня со школы знала, она и настояла проверить. Ей Бориса не хватало, а он с ней спорить не стал. Да он и сам стаю увеличить хотел, только девчонок подходящих не попадалось…
— Заткнись! — оборвал я это словоизвержение. — Что про оккультный кружок знаешь? Кто его организовал? Кто там за главного?
— У них вроде сначала какой-то гуру был. Он вокруг себя всех и собрал. Инна говорила, постоянно о внутренней силе и потустороннем мире заливал. Но он не просто трепался, еще и учил. Только магия лишь в особых местах действует…
— Что за гуру? — Неужели выходец из Приграничья отметился?
— Не знаю. Он потом всех утомил, и Борис от него избавился. Как только оборотнем стал, так и избавился.
— Избавился — это как?
— Выследил в городе и зарезал. Под ограбление сработал. Хотел главным стать.
Я отмахнулся от затормошившего меня за плечо Виталия и спросил:
— Дальше что?
— Борис обломался. В кружке один парень был, то ли сайентолог, то ли из свидетелей Иеговы, он всех под себя подмял. Нашим оттуда свалить пришлось.
— Почему?
— Не захотели с психами связываться.
— С психами? — не выдержал Виталий. — Это они психи? А вы нормальные? Сколько вы людей на куски порвали?
— Они тоже! — заорал оборотень. — Они там все кровью повязанные. Их главный такие порядки завел. Ничем они нас не лучше! Мы просто на одном месте не охотились, а они постоянно в садике вертелись!
— И людей убивали? — задумался я.
— Так Инна говорила.
— Что еще о них знаешь?
— Вспоминала, что по два раза в день собираться приходилось. Утром и вечером, а не придешь — влетит. У них что-то вроде групповых исповедей было…
— Ясно, — кивнул я и спросил: — Во сколько именно встречались, не говорила?
— Вроде в семь. И утром и вечером. Инна еще говорила, что очень неудобно добираться было, но пропускать нельзя: и старший накажет, и ломать начинало, если слишком долго не приходили. — Парень перевел дух и облизнул пересохшие губы. — Колдунам два раза по полчаса хватало на сутки, а нам уже через пару часов в городе плохо становилось.
— Понятно.
— А что с ней, кстати? — встрепенулся оборотень. — С Инной?
— Понятия не имею, — отмахнулся я и в свою очередь спросил: — Много вы людей убили?
— Не знаю, — отвел взгляд оборотень. — Я с ними недолго…
— Примерно?
— Да не знаю! В нормальном же состоянии никогда не охотились, а так ничего толком не соображаешь, вставляет лучше героина! — И в глазах паренька промелькнул отблеск легкого сожаления. Не об убитых, нет. Скорее уж об упущенных возможностях. — Да и что нам оставалось? Отсюда толком не выбраться, работы нет, жрать нечего. Или грабь, или с голоду подыхай.
— Просто убивали или развлекались сначала?
— По-разному. — Голос оборотня прозвучал неожиданно глухо, на шее набухла и лихорадочно забилась жилка. — По-разному было. Но просто убивать, конечно, не так весело. Вот загнать, распластать, сломать — это кайф, это такой кайф!
Взор возбужденного воспоминаниями парня подернулся поволокой, а мышцы неожиданно окрепли и ремни, притягивавшие руки к подлокотникам, стали медленно, но неотвратимо растягиваться. Виталий отскочил к двери, я резко подался вперед и саданул оборотня кулаком по носу.
— Ай, блин! — взвизгнул парень, по лицу которого заструилась кровь. — Да чего вы?!
— Очухался?
— Нормально со мной все! И не надо как на маньяка смотреть! Я же ничего с собой поделать не мог! От меня ничего не зависело!
— Это понятно. — Я вспомнил о развешанных на деревьях черепах и попросил напарника: — Позвони куратору, спроси, куда пациента доставить. — А когда Виталий вытащил телефон, то указал ему на пленника: — Не здесь.
Водитель выбрался наружу и захлопнул за собой дверь; я тут же ухватил шприц, уверенным движением воткнул иглу в пульсировавшую на шее оборотня вену и до упора утопил поршень.
Ничего от тебя не зависело, говоришь? Ну-ну. Хапани тогда кайфа напоследок!
Глаза паренька едва не вылезли из орбит, он распахнул рот для крика, но голосовые связки уже парализовало, и следующие пару минут пленник бился в безмолвных судорогах, удерживаемый на месте скрипевшими от напряжения ремнями. Под конец чуть не вырвался, но это уже так, конвульсии.
Сопли, моча, кровь — не завидую тем, кому здесь убираться придется.
Эх, жаль, я все же не садист — разобрал бы этого выродка на органы живьем и без анестезии, еще б и подзаработал. Легко отделался, гаденыш…
Выложив на сиденье кобуру с пистолетом, я забрал перчатки — хорошие перчатки, в хозяйстве сгодятся, — выбрался из фургона и задвинул за собой дверцу. Подошел к Виталию и хлопнул его по плечу:
— Отбой.
— Чего? — обернулся ко мне парень и прикрыл телефон ладонью. — Что случилось?
— Похоже, я с дозировкой перемудрил. Преставился болезный.
— Вот ведь! — Виталий заглянул внутрь и едва сдержал рвотный порыв, накативший из-за ударившей в нос вони рвоты, экскрементов и гниющего тела. — Твою мать!
— Я пистолет в воде искупал, почистить надо. И перчатки пока оставлю, сдавать не буду. Хорошо?
— Хорошо. А ты куда?
— В душ. Он у вас где?
— В спортзале был?
— Нет.
— В общем, спускаешься в подвал, там сразу на входе раздевалка.
— Пусть одежду туда принесут, лады?
Азарт — да, у меня тоже азарт! — отпустил, и сразу стали беспокоить позабытые на время мелочи жизни. Сырая одежда липла к телу, мокрые ботинки мерзко хлюпали, спину и шею ломило. Еще и морозить начало. Хреново, короче…
Ежась, я беспрепятственно прошел через пропускной пункт и заперся в душевой. Морщась от боли во всем теле, разулся и с трудом стянул мокрую от пота кевларовую рубаху. Камуфляжные штаны и тельняшку кинул под дверь, туда же сложил остальную амуницию и, отрегулировав краны, шагнул под тугие струи воды.
Уф, хорошо. Замечательно просто…
Пережитое отступило, руки перестали дрожать, и сразу неподъемной тяжестью навалилась усталость. Я подставил лысину под падавшую сверху теплую воду и какое-то время ни о чем не думал, а просто наслаждался покоем.
Все испортил стук в дверь. Обмотавшись полотенцем, я забрал одежду и возвращаться в душ уже не стал. Умиротворенность схлынула, остались лишь слабость и непонятное раздражение.
Потянувшись протереть запотевшее стекло, я обратил внимание на исчертившую правое предплечье черную вязь замысловатых татуировок, росчерков ожогов и ниточек шрамов.
Черные! Они до сих пор черные!
А ведь магической энергии вокруг ни на карат! Неужели побочное действие «Магистра»?
Надо бы с ним поаккуратней…
Насухо вытершись, я оделся — блин, ботинки с носками сырые! — и вышел в заставленный тренажерами зал. Поднялся на первый этаж и отправился на поиски куратора, но сразу был отловлен заместителем директора по режиму и поставлен перед нехитрым выбором: или оформить необходимые документы прямо сейчас, или через пять минут оказаться с заблокированным пропуском на руках.
— Нашим легче, — поморщился я. — Работать не придется, а зарплату мне на карточку перечисляют.
— Откуда столь негативное отношение к работе? — нахмурился Борис Федорович.
— Слова «раб» и «работа» созвучны, что как бы намекает. Нет?
— Идемте, — потянул толстяк меня за собой. — В противном случае я поставлю этот вопрос перед руководством! У нас проверка, а по зданию человек без допуска расхаживает!
— Да перестаньте! Просто не время сейчас. Все утро по болоту лазил, вон — даже ботинки еще не просохли…
— Я вас предупредил!
— Хорошо, хорошо…
Я обреченно вздохнул и поплелся вслед за Прокофьевым. Начальство сейчас совсем пришибленное, понимания моя позиция точно не найдет. Проще один раз отмучиться и забыть, как страшный сон.
Но проще ли? Техника безопасности, правила поведения при пожаре, пути эвакуации в случае чрезвычайных ситуаций, пропуск в помещения с каким-то там классом секретности, доступ к информационным носителям НИИ, очередная подписка о неразглашении…
Заполняя все эти бесчисленные бумажонки, я потихоньку зверел и, когда Прокофьев с невозмутимой улыбкой попросил ответить еще на парочку вопросов, уже не без труда подавил желание послать толстяка куда подальше. Но подавил и махнул рукой:
— Спрашивайте.
— Мне непонятны два момента. — Борис Федорович задумчиво постучал ластиком на конце карандаша о стол и перешел к расспросам: — В первую очередь ваш функционал в качестве заместителя директора центра повышения квалификации. И, во-вторых, пробел в трудовой деятельности с две тысячи второго по две тысячи седьмой годы.
Я поднялся из-за стола, подошел к двери и уже на пороге обернулся:
— В моей трудовой биографии нет никаких пробелов. Скорее уж пробелы имеются в вашем допуске к ней.
— Стойте!
Не став ничего даже слушать, я с грохотом захлопнул за собой дверь и отправился в приемную Грачева. Там плюхнулся на диван и, расшнуровывая ботинки, попросил ошарашенно наблюдавшую за мной секретаршу:
— Виолетта Марковна, будьте любезны, пригласите Владимира Николаевича.
— Что, простите? — переспросила та, решив, что ослышалась.
— Там у вас на селекторе кнопочка такая специальная, — я стянул сырые носки и улегся на диван с ногами, — вы ее нажмите и скажите…
Секретарь выполнила мою просьбу, даже не дослушав. Дверь кабинета тотчас распахнулась, и в приемную вышли и куратор и замдиректора.
— Головой ударился? — нахмурился Шептало.
— И головой тоже, — подтвердил я. — Просто в кабинете одни стулья, а мне бы полежать немного…
Старею, наверное. В том же Патруле и не в такие передряги попадать случалось, но ничего — после руки в ноги и километров десять по морозу да еще с вещмешком за спиной. Хотя, с другой стороны, там особого выбора и не было. Не можешь идти? Ну так ложись и умирай. А здесь цивилизация, здесь я лег и отдыхаю. Не на снегу или бетоне стылом, а на мягком диване. В тепле и уюте. Компания, правда, подкачала…
— Виолетта Марковна, сто грамм коньяку молодому человеку, — распорядился Григорий Петрович.
Я забрал у секретарши бокал, более чем наполовину наполненный янтарного цвета напитком, и улыбнулся:
— Знаете, я бы и от чая еще не отказался. А то все коньяк да коньяк…
Грачев мое самоуправство пресекать не стал, дождался, когда секретарша приготовит чай, и только потом попросил:
— Виолетта Марковна, вы сходите пока на обед, мы тут небольшое совещание устроим.
— Как скажете, Григорий Петрович. — Тетенька с невозмутимым видом взяла свою сумочку и вышла в коридор.
Шептало развалился на стуле для посетителей и покачал головой:
— Опять ты, Лед, облажался…
— Чего это? — удивился я. — С какой стати я облажался? Тем более — опять?
— А то, что пленник во время допроса умер, — это нормально? Нам, между прочим, теперь придется его тело утилизировать.
— Да и хрен бы с ним, выкиньте на свалку и все дела. — Я хлебнул коньяка, запил его обжигающе-горячим чаем и шумно выдохнул. — К тому же умер он не во время… — хотел уже сказать «по результатам допроса», но вовремя поправился, — а после допроса. И до своей безвременной кончины много интересного успел рассказать.
— Например? — заинтересовался прислонившийся к столу секретарши Грачев.
— Например, первоначально колдунов натаскивал какой-то гуру. И не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, откуда он взялся.
— Город или Северореченск? — предположил Григорий Петрович.
В отличие от самого крупного населенного пункта Приграничья — Форта, в котором соблюдалось хрупкое равновесие между несколькими группировками, и в Городе и в Северореченске царил махровый тоталитаризм. В окрестностях бывшей военной базы, провалившейся откуда-то с Дальнего Востока, всем заправляли бывшие армейские чины, провинциальный городок к югу подмял под себя Хозяин. И тем и другим окончание смуты не сулило ничего хорошего, но это еще не значило, что саботировать работу портала взялся кто-то из них. Слишком много было недовольных деятельностью конторы даже в самом Форте.
Город или Северореченск? Не знаю, не знаю…
— Не знаю, — так я и сказал.
— Возможно, просто кондуктор-одиночка, — пожал плечами Владимир Николаевич. — Есть идеи, как его найти?
— Могу лишь предположить, что для его розыска лучше всего сгодится медиум. Или кто там спиритические сеансы проводит?
— А вот с этого места поподробней! — подался вперед Владимир Николаевич.
— Грохнули его. Начал давить авторитетом, вот и грохнули. — Я отставил пустой бокал прямо на пол, глотнул чая и решил слегка сгустить краски. — Теперь вместо оккультного кружка что-то вроде секты. С человеческими жертвоприношениями, между прочими.
— Чушь!
— Уверены?
— Дьячков ни о чем таком не говорил…
— А вы его спрашивали?
— Нет.
— Вот поэтому и надо его повторно допросить! Мне он сразу все расскажет…
— Готов ради этого отправиться в Форт?
— Чего?! — подорвался я с дивана. — Вы его в Приграничье переправили? На кой ляд?!
— Переправили, — спокойно подтвердил Шептало. — Голова у него светлая, образование отличное. Пообтешется в Гимназии среди колдунов, будем к работе привлекать.
— Офигеть… — Других слов у меня не нашлось. — Вот так запросто — без всяких проверок?
— Все проверки еще впереди. И сам посуди: ну куда он денется с подводной лодки?
Логично. Из Приграничья ему обратной дороги нет. Это радует. Не радует только, что и мне до него теперь не дотянуться. Ужо бы побеседовал с глазу на глаз.
Но не получится — и ладно. Куда больше напрягало другое.
— А что с остальными? — напрямую спросил я.
— Что с остальными? — удивился Владимир Николаевич.
— Что с остальными колдунами делать будем?
— А зачем с ними что-то делать? — хмыкнул Григорий Петрович. — Они нам пока не мешают. Разберемся с ревизией и прижмем их к ногтю.
— Вам не мешают, а мне мешают, — раздраженно заметил я. — Плюс они замешаны в убийствах.
— Не факт. Всех доказательств — слова оборотня, к тому же мертвого. Мало ли что он тебе насочинять мог?
— Да они меня чуть не поджарили!
— Осторожней надо быть, Лед, осторожней, — усмехнулся Шептало. — Ну сам посуди: какова вероятность того, что ты снова на них нарвешься? Теперь мы будем использовать тебя более точечно, а значит, нет никаких оснований прибегать к чрезвычайным мерам. Да и возможности применить эти самые меры у нас тоже особо нет.
— Ладно, допустим, для меня риск минимален. Согласен, — решил я зайти с другой стороны. — Но разве не следует выяснить личность основателя оккультного кружка?
— Не сейчас, — поморщился Владимир Николаевич. — Не время, понимаешь? Других забот хватает.
— Сам справлюсь.
— Справишься? Да ты и с оборотнями-то еле справился!
— Вообще-то, кое-кто предоставил мне недостоверные данные о поголовье стаи!
— А у тебя есть достоверные сведения о поголовье колдунов? — Шептало поднялся со стула и подошел к дивану. — Сейчас им о нас ничего не известно, так? А что будет, если не ты их, а они тебя выпотрошат? Что тогда?
— Но надо же разобраться…
— В первую очередь нам надо разобраться с ревизией!
— Это неправильно!
— Забудь про правильно и неправильно! Хоть раз в жизни о целесообразности подумай! Не суйся туда, ясно? Колдуны, в отличие от оборотней, проблем никому не создают, пусть пока все так и остается. Ключевое слово «пока». Понял?
— Понял. — Чувствуя себя оплеванным, я повалился обратно на диван и спросил: — Есть задания на сегодня?
— Отдыхай, — распорядился куратор. — Мы сейчас радиус круга просчитываем, скорее всего, завтра с утра начнешь ключевые точки проверять.
— Хорошо.
— Да не переживай ты так. — Григорий Петрович плеснул в бокал еще немного коньяку и передал его мне. — Не стоит оно того…
— И не говорите, — вздохнул я. — Ничего, если я здесь полежу?
— Может, в медкабинет пойдешь? — предложил замдиректора.
— Нет, нормально себя чувствую. Просто устал.
— Оставайся тогда, — разрешил Грачев.
— Чего еще?! — возмутился Шептало.
— Мне в транспортный цех съездить надо, — пояснил Григорий Петрович. — Пусть отдыхает.
Я хлебнул коньяку и отрешенно уставился в потолок. Апатия подкралась незаметно, прикрылась мягкостью напитка, пудовыми гирями повисла на руках и ногах. Вроде радоваться должен, что все столь удачно обернулось, а ничего не хочется. Даже пить…
Как заснул, и сам не заметил, а растолкал меня уже совершавший вечерний обход охранник. Этаж ставили на сигнализацию, поэтому он вежливо, но твердо попросил удалиться с подотчетной территории. И правильно — на часах восемь вечера. Весь день, считай, продрых!
— В энергетическом отделе есть кто? — спросил я, натягивая так толком и не просохшие ботинки.
— Ушли уже.
— Ясно.
Я вышел в коридор и, потирая слегка нывшие ребра, добрым словом вспомнил бронежилет. Без него все много печальней закончилось бы. Три оборотня — это вам не шутки.
Потихоньку стряхивая сонливость, я вышел за проходную института, достал телефон — о, снова Кристина названивала, — и набрал Алену.
— Да? — как-то совсем уж неприветливо отозвалась девушка.
— Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь поужинать?
— Слушай, Лед, наверное, сегодня ничего не получится. Только с работы пришла, такой бардак дома, надо хоть немного прибраться. Да и настроения, честно говоря, нет. Давай как-нибудь в другой раз, хорошо?
— Экскурсия в сверток тебя тоже не заинтересует? — Лучше бы туда, конечно, не соваться, но другого варианта вытащить Алену из дома просто не вижу. Блин, надо было обрез с собой брать…
А в трубке — молчание.
— Предложение действует только сегодня, — поторопил я девушку.
— Что, Кристина занята? — неожиданно послышалось в ответ.
— При чем здесь Кристина? Это ведь ты сверток посмотреть хотела, не она. Тебя и зову.
— Ладно, — сдалась Алена. — Заходи. Номер помнишь?
— Дом шестьдесят девять, квартира пятьдесят три.
— Все верно.
— Вызови такси, через пять минут буду, — предупредил я и, пока девушка не передумала, поспешил отключиться. Сунул телефон в карман и по ставшему уже привычным маршруту зашагал к проспекту Революции.
В итоге уложился в четыре минуты. Набрал на панели домофона номер квартиры, поднялся к лифту, а там навстречу мне из кабины шагнул преспокойно дымивший сигаретой сосед Алены.
Тут меня и переклинило. Бывает иногда такое — на какую-то долю секунды мозги отключаются, а потом стою с разбитыми костяшками и думаю: ну и что это было?
Прямой в челюсть откинул курильщика обратно в лифт; он врезался спиной в стенку и сполз по ней на пол. Упираясь руками, попытался подняться, но не сумел и вновь уселся на пятую точку.
Н-да, чистый нокаут…
Я шагнул в задымленную кабину, вдавил кнопку нужного этажа и склонился к так и не пришедшему толком в себя мужику.
— Курение — смерть, — произнес и, подняв с пола оброненную сигарету, затушил ее о разрисованную черными маркерами стенку, — а курение в лифте — это чистое самоубийство. Не делай так больше!
Лифт остановился, я вышел на лестничную площадку и отправил мужика обратно на первый этаж. После потряс кистью и, как ни в чем не бывало, позвонил в дверь.
— Открыто, заходи! — послышалось из квартиры.
Заглянул к собравшей вещи Алене, и та сразу предупредила:
— Не разувайся, я готова уже.
— А такси?
— На моей поедем.
— Еще лучше, — обрадовался я и предложил: — Давай по лестнице спустимся, а то в лифте опять накурено.
— Как же меня это бесит! — не выдержала Зимина. — Ну что за свинство?
— Может, мне с участковым переговорить?
— Думаешь, поможет?
— Конечно, поможет. А не поможет, ты скажи — буду выносить им мозги до тех пор, пока разъяснительную работу не проведут.
— Спасибо огромное!
— Да не за что, — вздохнул я и задумчиво потер слегка саднившие костяшки. Разъяснительную работу, ага. Как бы со мной самим ее не провели.
К счастью, сосед Алены оказался крепким малым и, когда мы спустились на первый этаж, уже успел куда-то умотать. Ну вот еще один повод ходить да оглядываться…
— Тебе не холодно в одной футболке? — спросила девушка, снимая с сигнализации стоявшую у подъезда белую «камри».
— Лето ведь вроде, — пошутил я и, усевшись на переднее сиденье, пристегнулся ремнем безопасности. Не из сомнения в водительских талантах приятельницы, просто дорога полна неожиданностей и все такое. Подушки безопасности опять же сработают если что.
— Куда ехать? — уточнила Алена и завела двигатель.
— Пионеров-Героев, дом шесть.
— Ты к себе в гости звал или в сверток? — как-то странно глянула на меня девушка.
— Ты езжай, езжай, — только и усмехнулся я.
— А! — догадалась Зимина. — В подвал пойдем?
— Увидишь. — В подвал? Чур, меня, чур!
— Умеешь ты заинтриговать!
— Ну так! — Я проверил график и, убедившись, что следующий раз портал в Приграничье откроется только в три часа ночи, спросил: — Вы сегодняшние данные обработали уже?
— Большей частью.
— И как?
— Слушай, Лед, — замялась девушка, — не уверена, что могу с тобой об этом говорить.
— Все настолько плохо?
— Ну почему сразу плохо?
— Давай договоримся так, — решил я зайти с другой стороны. — Сколько от нас до границы с Казахстаном ехать — часа четыре? Ну вот за четыре, а лучше за пять часов до того, как город в Приграничье ухнет, просто намекни об этом, договорились?
— Да перестань ты! — рассмеялась Алена. — Никто никуда не провалится.
— Конечно-конечно. Но ты все же намекни.
— Да нет, до критического уровня еще далеко!
— Но уже не как до луны?
— Ну ты и скользкий тип! — покачала головой Зимина. — Пользуешься тем, что мне за дорогой следить приходится, и выпытываешь…
— Ничего я не выпытываю. Мы с тобой просто ведем светскую беседу. Хочешь, поговорим о погоде. Погода была ужасная, принцесса была прекрасная…
— Ладно, слушай, — сдалась девушка, — но я тебе ничего не говорила.
— Само собой!
— Наши старые замеры никуда не годились, с учетом свертков реальное насыщение магией оказалось выше раз в пятнадцать. В твоих «пузырях», особенно привокзальном, сосредоточена целая прорва энергии.
— Они не мои.
— Не придирайся к словам! — шикнула Зимина. — В общем, проблема прямых аппаратных замеров уже решена, осталось откалибровать приборы и установить точную площадь распространения магии.
— Стоп-стоп-стоп! Подруга, ты не на совещании, я из этой тарабарщины и полслова не понял!
— Короче, — сворачивая во дворы, горестно вздохнула Алена, — мы подняли данные о том, сколько энергии прошло через портал, сравнили с текущим уровнем и пришли к выводу, что в текущем режиме установка может эксплуатироваться, по крайней мере, еще несколько лет.
— А вы точно все промерили?
— Уточненные расчеты будут готовы послезавтра.
Девушка остановила машину возле моего подъезда и заглушила двигатель; я выбрался на улицу и спросил:
— В гости зайдешь?
— Лед?! — повысила голос Зимина. — Ты издеваешься?
— Точно нет? Ладно, жди. Мне кое-что из квартиры забрать надо.
И, тихонько посмеиваясь, я зашагал к подъезду. Очень уж забавное выражение лицо Алены приняло. Забавное — ага. Меня и куда менее обозленные люди убить пытались.
Поднявшись в квартиру, я отпер сейф и достал из него «Сайгу-МК». Закрепил на боковой планке быстросъемный кронштейн с трехкратным оптическим прицелом и, сложив рамочный приклад, спрятал карабин в обычную спортивную сумку. Туда же переложил три снаряженных магазина на тридцать патронов каждый. Оно вроде как и не совсем законно, но наличие серьезных «корочек» в таких делах позволяет смотреть в будущее с оптимизмом.
Да — без оружия соваться пусть даже и в спокойный сверток я не собирался. Случись что, и сам сгину, и Алену под монастырь подведу. Честно говоря, еще б и обрез с собой прихватил, но лучше его не светить. Никто не любит, когда из него дурака делают, и Шептало не исключение.
К тому же, как говорится, не обрезом единым. И к трем магазинам присоединился четвертый, в отличие от остальных отмеченный кольцом зеленой изоленты. Внешне пули в нем ничем не отличались от обычных, но в свое время я не поленился повыдергивать их все до одной, высверлить со внутренней стороны и поместить в каждую по кристаллу, которые чародеи используют при изготовлении «свинцовых ос». Пусть пробить отводящие пули амулеты и заклинания такие боеприпасы не могли, зато при попадании в защитные чары кристаллы переполнялись магической энергией и взрывались. Не особо сильно и примерно в двух-трех случаях из пяти, но это лучше, чем ничего. Да и теням должно понравиться. Они же чистая магия, так-то.
Заперев квартиру, я спустился во двор, забрался к Алене и ухмыльнулся:
— Думала, воспользовался твоей доверчивостью для доступа к инсайдерской информации?
— Ты так дошутишься когда-нибудь. — Девушка повернула ключ в замке зажигания и спросила: — Куда теперь?
— Сейчас давай по проспекту Девятого Мая до Советской, там направо и припаркуйся где-нибудь после бассейна. Понятно объяснил?
— Понятно.
Мы выехали со двора, повернули на светофоре и покатили по не слишком загруженным из-за позднего времени улицам.
— Давно за рулем? — оценив уверенную манеру езды девушки, поинтересовался я.
— Лет шесть, — ответила Алена. — Но последнее время только по выходным езжу. А у тебя права есть?
— Права есть, — кивнул я, — машины нет. И желания тоже не особо.
— Да вам, наверное, и ездить некуда.
— Мотоцикл вот думаю взять.
— Опасно. Их столько бьется…
— По проселочным дорогам — самое то, — усмехнулся я и указал на обочину: — Припаркуйся после бассейна.
Пропустив шагавших по пешеходному переходу людей, Алена проехала немного дальше и остановила машину аккурат перед заброшенной стройкой.
— Нормально?
— На, выпей. — Я выщелкнул таблетку из заныканного по случаю блистера и протянул ее девушке. — Это экомаг, чтобы побочных эффектов не было.
— Мне за руль потом можно будет?
— Не бойся, просто организм немного быстрее шлаки и прочую дрянь выводить начнет.
Алена проглотила таблетку, поставила машину на сигнализацию и огляделась по сторонам.
— Ничего не чувствую.
— Так и должно быть! Сверток здесь, не сомневайся даже.
— А какой он? — накинулась на меня с расспросами девушка. — А какие будут ощущения? Плохо не станет?
— Не станет. — Я присел у кустов, вытащил из сумки карабин, разложил рамочный приклад и воткнул магазин с модифицированными патронами.
— Это обязательно? — забеспокоилась девушка.
— На всякий пожарный. — Дослав патрон, я крепко-накрепко стиснул запястье Алены и потянул ее через грань, отделявшую сверток от города.
Легкий толчок — и мы очутились в созданном магией карманном пространстве. Девушка покачнулась и тяжело оперлась на мою руку, но почти сразу пришла в себя и, пока выбирались из леса, охала и ахала, поражаясь реалистичности окружения. А когда с пригорка открылся вид на изгиб реки, пляж и подступавшие к самой воде сосны на противоположном берегу, она и вовсе пришла в полный восторг.
— Здесь день! — восхитилась Алена и расстегнула кофту, надетую поверх обтягивавшего грудь топа. — И жарко! А воздух! Какой тут воздух!
— Мечта идиота — всегда день, всегда лето, всегда отличная погода.
— И не говори! — Зимина начала спускаться к пляжу, но сразу обернулась и уточнила: — Можно?
— Можно, — отпустил я девушку и, оставаясь среди деревьев, принялся внимательно изучать в оптический прицел округу.
Но никаких признаков присутствия здесь людей или потусторонних тварей не заметил и со спокойной душой зашагал вслед за Аленой. А когда сдернул с плеча ремень карабина, то вдруг обнаружил, что магазин весьма ощутимо нагрелся. И дело оказалось вовсе не в солнечных лучах — пуля выщелкнутого патрона буквально светилась изнутри. Похоже, при переходе через границу кристаллики энергией подзарядились.
Блин, обратно слишком опасно тащить. Придется здесь оставить. Печаль.
— Хочу здесь дом! — заявила Алена.
— Светлое время суток круглосуточно тебя не смущает?
— А шторы на что? — Девушка остановилась у желтой полоски пляжа, скинула босоножки и сделала пару шагов по горячему песку. — Шик!
— Неплохо, да.
— Слушай, Лед! А почему ты не сказал купальник взять? Ты посмотри, какая вода!
— Да не подумал как-то … — растерялся я.
— А ничего! — махнула рукой девушка и одним плавным движением стянула топик через голову. После столь же решительно избавилась от джинсов, бюстгальтера и трусиков и побежала к воде.
Я шумно сглотнул, не в силах оторвать взгляд от пятна незагорелой кожи чуть ниже поясницы, и тут бредущая по мелководью Алена обернулась и махнула рукой:
— Лед! Идем скорее!
Вид белых треугольников спереди впечатлил еще больше, и стало ясно, что меня угораздило оказаться в совершенно дурацком положении. Идти купаться в трусах или наглядно продемонстрировать девушке, сколь рад ее обществу? Первое глупо, второе…
А-а-а! Почему бы и нет?
Избавившись от одежды, я положил сверху карабин и нагишом заскочил в речку, но тотчас вылетел из обжигающе-холодной воды и повалился на раскаленный песок.
— Слабак! — рассмеялась Алена и, выбравшись на берег, осторожно улеглась по соседству.
— Да ну его, — поежился я, — после Черного моря просто кошмар какой-то…
— А мне понравилось. Люблю контрасты.
— Контрасты контрастам рознь… — возразил я, стараясь лишний раз в сторону девушки не смотреть.
— Ты чего зажатый такой? — удивилась Алена, перекатилась на живот и заглянула в мне глаза. — Случилось что-то?
— Нет, нормально все. Просто денек тот еще выдался, вот и скребут кошки на душе…
— Расскажешь?
Я задумался, стоит ли откровенничать, но желание выговориться оказалось сильнее страха показаться смешным:
— Просто не могу понять, то ли у меня крыша едет, то ли это мир сошел с ума.
— Знаешь, понятней не стало.
— Был у меня нож, больше даже колдовской инструмент, чем просто нож… — начал я и замолчал, не зная, стоит ли говорить, что это один из тех клинков, которые использовались при создании Приграничья, а материалом для его изготовления послужил не металл, а квинтэссенция самой Стужи. — В общем, в свое время очень удачно, как мне казалось, от него избавился…
— Но?
— Но, судя по всему, не до конца.
— Он тебя заставляет прохожих по ночам резать? — улыбнулась девушка.
— Да нет. Просто мерещится всякое.
— Ну так и не накручивай себя лишний раз! — Алиса уселась на песке и толкнула меня в плечо. — Пойдем, окунемся!
— Нет, пора закругляться. Не стоит слишком долго в свертке находиться.
— И это долго? — удивилась Зимина. — Разве экомаг не устранит побочные эффекты?
— Устранит, — вздохнул я и поднялся на ноги. — Но не забывай о том, что мужскому организму чрезвычайно вредно продолжительное время находиться в перевозбужденном состоянии.
Аленка глянула на меня и прыснула со смеху, прикрыв рот ладошкой.
— Идем, — протянул я ей руку.
— Лед, подожди, — попросила девушка. — Думаю, с этой проблемой мы справимся. — И она лукаво улыбнулась. — Надо же как-то отблагодарить тебя за чудесный вечер. Только, чур, сначала купаться!
И вот тут уже отвертеться от водных процедур не получилось. Да и мысли такой не возникло, честно говоря…
