Глава 16. И НОВЫЕ ВОПРОСЫ
(Генри)
На самом деле Кранча звали по-другому. При жизни.
Известно, что колдовская сила, если вовремя не передать её преемнику, держит человека на этом свете, словно якорь. Обладатель силы зависает на тонкой границе жизни и смерти — а это больно. Колдун терпит чудовищные муки. Он не может умереть, хотя практически уже мертв. Этим я и воспользовался, оставив себе на память голову Кранча. Высушил по обрядам варваров и поместил в стеклянную колбу.
Правда, перед этим его пришлось убить.
Год и три месяца гейворийского плена в обмен на мертвого колдуна — ну что ж, я неплохо плачу по счетам. Варварам не на что жаловаться…
Сморщенные губы нехотя разомкнулись — в моей голове зазвучал голос. Он сказал:
— Тхупе.
Я подумал, что ослышался.
— В-выпить чт-то?
— Аре сэдих, ихеки. «Эликсир, тупица».
Да и мне, впрочем, тоже. Прежде чем ответить Кегниту, я помолчал. Иногда лучший способ солгать — это сказать правду. Что-то вроде: а на вкус это пойло — полное дерьмо…
Но ведь действительно помогло?
Заказать, что ли, плащ с вышивкой «Излечен знахарскими средствами»?
— Меня подлечили, лейтенант, — сказал я. — Та еще отрава, до сих пор подташнивает. Где мое вино… ах, да! — я вспомнил. — Я же его выкинул…
Кегнит остро взглянул на меня. Что интересно, сегодня он совершенно не напоминает толстую ленивую белку. Собранный, жесткий. Ну, кто бы сомневался.
— Сами дойдете до дома, Генри?
— Хотите составить мне компанию? Отлично! У меня как раз найдется пара бутылок…
Кегнит вдруг улыбнулся. Настороженность исчезла, словно ее и не было.
— В другой раз, мессир граф. — Он приложил пальцы к шляпе в ироничном салюте. — В другой раз. Надо идти, служба… сами понимаете. Простите за вторжение. И потише здесь, хорошо?
Поход героев, так это теперь называют. Словно в насмешку. Речная галера, полсотни солдат, семь знаменитых рыцарей и один никому не известный молодой аристократ, затесавшийся в эту компанию хитростью. Ришье Лисий Хвост. Восьмой рыцарь.
Пятая нога — неожиданно ставшая известней, чем собака в целом.
После того, как Кегнит с дозором ушли, я еще долго сидел в саду. Тихо. Спокойно. Цикады эти певучие. Небо такое, словно плеснули звездами, как из ведра. Потом вернулся в дом, приказал слуге принести огня и горячего вина. Сел в гостиной со свечами и стал пить вино, глядя, как оконные стекла становятся сначала густо-синими, потом светлеют, светлеют, пока не приобретают едва заметный розовый оттенок, за которым — влажная зелень. Утро, часы в гостиной отбили четыре. Скоро рассвет.
Веки песком присыпаны. Дремотная тяжесть в теле, но сна — ни в одном глазу. Несколько раз за ночь спускался Корт, проверял караулы. То есть, убеждался, что я не сплю (из парадной доносилось негромкое похрапывание слуг; не все волонтеры Молнии оказались столь же исполнительны), предлагал сменить (я качал головой: не надо) и уходил наверх — досыпать. Вот у него проблем со сном не было. В любое время, в любом месте.
Настоящий солдат.
Как и те, что отправились в Поход героев.
С тех пор я чувствую себя мошенником, присвоившим чужую славу. Они — умные, храбрые, везучие и опытные, настоящие воины — погибли. А я, «мерзкий аристократ» — выжил. Стал знаменитостью. И мне частенько кажется, что меня сейчас разоблачат. Какой-нибудь мальчишка ткнет на улице в меня пальцем и закричит: «А герой-то ненастоящий!».
Такая вот странная слава.
Иди, Ришье. Иди и сделай, что сможешь.
Я пошел и сделал. Ты доволен, Вальдар?! Я чуть было не надорвался, убивая этого вашего Мертвого Герцога.
Трудно становится героем, когда привык быть Выродком.
Потом пришла Ива и стала гладить меня по голове. Запускала пальцы в волосы и прижимала мою голову к своему животу. Тепло и спокойно.
— Бедненький, — шептала Ива при этом. — Бедненький…
— Кто?
Я открыл глаза, посмотрел на нее снизу вверх. Задремал, оказывается. Уже совсем светло, ее белая ночная рубашка кажется почти прозрачной. Я протянул руки и обнял Иву за бедра. Приятно.
— Не помешаю? — сказали сзади. Женский голос. Глубокий, чуть хрипловатый, словно после бурной ночи.
Ива вздрогнула. Попыталась отстраниться — я удержал.
Потом медленно-медленно отпустил Иву и посмотрел на сестру…
Начинается.
Лота была в зеленом платье. Бледная, измученная, с темными кругами под глазами — и от этого еще более красивая. За ночь она приняла какое-то решение. Это сразу чувствовалось. Во рту у меня пересохло. Дурацкий, мерзкий привкус. Называется: отсутствие выбора. Зная характер сестры, я не сомневался, что решение будет: категоричным, резким и «навсегда-навсегда», как Лота любит.
— Нет, — ответил я. — Не помешала. — Молчание. — Что-то я проголодался… Ива, ты не принесешь мне что-нибудь перекусить?
Ива присела «да, милорд», и так, не поднимая глаз, проскользнула мимо Лоты. Мы остались наедине.
— Присядешь?
Она покачала головой. Затем прошла мимо меня к камину, шурша платьем. Шорох ткани. Остановилась там, спиной ко мне. Я смотрел на ее затылок, открытую шею; белизна кожи подчеркнута цветом и блестящей фактурой ткани.
Мне вдруг вспомнилось, что зеленый считается цветом измены и предательства.
И еще — ненависти.
Я положил ладони на столешницу, подождал. Молчание затянулось. Я прочистил горло.
— Ты пришла говорить? Ну так говори, я слушаю. — Голос от недосыпа звучал низко, с клекотом. — Лота!
— Завтра мы выезжаем из Наола, — сказала Лота, не глядя на меня. — Вернее, уже сегодня до полудня. На сборы у тебя два часа.
Я сжал зубы. Ничего себе! За меня, что, уже все решили?
— Какого черта? — спросил я прямо.
Лота повернулась, посмотрела на меня в упор:
— Знаешь, когда ты заикался, это было… почти мило. По крайней мере, ты был не таким грубым. Так ты едешь?
— Я еще не согласился.
— А я этого и не прошу, — парировала Лота холодно. — Хочешь, оставайся с нами. Не хочешь — доброго пути. Выбор за тобой, Ришье. Слотеры заждались уже, наверное, — добавила Лота через паузу.
— Что? — я вскинул голову.
— Слотеры. Заждались, — повторила она раздельно. — Они знают, что ты убил Бренна. Теперь понятно?
Еще бы не понять. Бренн Слотер — красавец, блестящий аристократ, умница, любимец женщин, надежда Слотеров и прочее, прочее, прочее. Как за такого не мстить? Я бы тоже мстил, будь Бренн моим родственником. Слотеры устроят мне персональный ад, если я попадусь им в руки. Джайракс, демон-хранитель Слотеров, об этом позаботится.
Значит, так мы теперь договариваемся, сестрица?! А я помчался по первому зову, как мальчишка. Идиот.
— Забавно, — сказал я. — О-очень забавно. Что происходит, Лота? Ты загоняешь меня в угол? Красота какая. Проклятье, так и знал, что не нужно было приезжать. Спасибо, Лота, я очень рад за тебя и Слотеров. Кстати… кто тебе сказал про Бренна?
Лота помедлила.
— Мокрая Рука.
Я поднял брови. Это уже становится интересным.
— И ты поверила Элжерону?
Пауза.
— Да.
— Понятно. — Я дернул щекой. — И ты думаешь, что узнав об этом, я горько зарыдаю и сделаю все, что Элжерон захочет?!
— Он обещает тебе защиту клана. Маран подтвердил, что так и будет.
— Забавно. Он сам меня сдал и предлагает мне…
— Отправляйся с нами, Ришье, — сказала Лота. — У тебя нет выбора… Прости, братец, но это правда. Не надо было его убивать.
— Он тебе нравился? Этот Бренн Слотер, которого любили все?
В ее голубых глазах появился стальной блеск. Какой-то очень знакомый блеск — словно внутри нее сидит металлический голем, непрошибаемый, бесчувственный. Механическая игрушка с одной взведенной до отказа пружиной.
— Это неважно, — ответила Лота. — Ты согласен?
— Да.
И словно рухнуло что-то. Словно я подписал сам себе смертный приговор. В комнате стало ощутимо темнее. Я опять почувствовал этот запах: гнилая вода и старая солома. И не выбраться. Хоть вой.
— Знаешь, сестрица, — сказал я, — в такие моменты ты напоминаешь мне нашего отца. Просто вылитый отец.
— Правда? — Лота приятно удивилась. — Какой он был?
— Настоящий засранец. Я ненавидел этого ублюдка.
Моего отца звали Шейлок Трубадур. Конечно, я его ненавидел. Лоте повезло видеть отца только урывками, когда он бывал в Логове или приезжал к маме в Лютецию. Невысокий темноволосый человек с властными манерами и жестким взглядом. Отец умел производить впечатление на женщин — Лота до сих от него без ума. А мне довелось целое лето провести с ним, когда отец вознамерился внести коррективы в мое воспитание.
Когда Лота ушла, я налил себе вина и выпил залпом. Напиться что ли? А почему бы нет? Когда я наливал третий бокал, в комнату кто-то вошел. Я поднял голову. А, Кларисса! Кивнул ей, улыбнулся: мол, сама видишь. Скучаю.
Тетушка остановилась возле стола.
— Что это у тебя?
— М-м? — потом я увидел: повязка на ладони совсем размоталась и сползла на пальцы. Черт. Да наплевать.
— Дай посмотреть, — сказала Кларисса.
В центре левой ладони — аккуратное треугольное отверстие. Сквозное. Я поднял руку и посмотрел на тетю через дырку. Да, забавно. Моргнул. Кларисса изменилась в лице.
— Проклятье, Ришье, что это?!
— Глина, — ответил я нехотя.
— Ч-что?
— Обычная гончарная глина. — Я провел пальцем по ладони. — Обожженная. Видишь? Глиняная пыль. У меня вся кисть такая. Но здорово сделано, верно? Рука-голем. — Я сжал и разжал пальцы. — А как слушается — загляденье. И невероятно сильная.
Кларисса выглядела потрясенной. Хорошо.
— Можно? — спросила тетя непривычно робко.
Я усмехнулся, вытянул руку.
— Конечно.
Кларисса замялась. Давненько я не видел ее смущенной.
— Мне… Ришье, мне страшно.
В первый момент я даже не понял, о чем она говорит.
— Кларисса, не смеши меня. Ты всю жизнь прожила бок о бок с големами, тебе ли их боятся?
— Кто бы говорил, — уколола она меня.
— Я знаю… Боюсь. Ну и что? У меня свои причины.
Спасибо, папа. Твоя великолепная идея насчет «встречи с собственными страхами» оправдывает себя на все сто — до сих пор. Армия из анимированных трупов мальчишек моего возраста, это было сильно. Я под впечатлением. Но еще больше мне понравился «одичалый» голем, которого папаша натравил на меня, и который гонялся за мной по всему замку. Это было… чудесно. С того прекрасного лета я многое повидал, но по сию пору вздрагиваю, встретившись с големом. Неважно, из чего он сделан и как качественно зачарован. Я-то знаю, что эта тварь собой представляет.
Папаша думал, что настоящая опасность заставит мой Талант проявиться. Дохлый номер.
Кларисса взяла меня за запястье, коснулась ранки. Отдернула руку.
— Она… как живая почти. Кажется, что мягкая и теплая.
— Да, на ощупь не отличишь. Отличная штука, — я скривился, допил вино. Поставил пустой бокал на стол.
— Гэвин сделал?
— Точно. Гэвин постарался.
Кларисса посмотрела на меня с каким-то особенным интересом.
— Значит, эти истории — правда? Ты действительно участвовал в том походе? Восьмой рыцарь, Лисий Хвост, человек с железной рукой. И плен, значит, тоже? Вот эта штука… — Кларисса нежно погладила меня по глиняной руке, — она болит? Бедный мой племянник.
Я помолчал. Потом сказал:
— Знаешь, а ведь Фер прав, Кларисса. Все мои друзья мертвы. Я же всего-навсего лишился левой кисти. — Я снова сжал пальцы в кулак, разжал. — Невеликая плата за всемирную славу, верно?
Через два часа мы не выехали — кто бы сомневался. Но уже были близки к этому.
— Все очень просто, — пояснил Фер. — Чуть ли не механически. Лота в нашем отряде воля, я — мозги, Молния… — Фер усмехнулся. — Молния, понятно, мышцы и печень. Кларисса — чувство направления. Надеюсь, ты помнишь, какой у неё Талант, Ришье? Вот именно.
Конечно, как я сразу не догадался. Талант Клариссы — отыскивать спрятанное, причем, что интересно: только намеренно спрятанное. Обронив кольцо, бедная Кларисса могла неделями его искать. Но стоило Френсису для смеха увести брошку Клариссы (кузен Френсис вообще испытывает страсть к мелким блестящим вещицам), как Кларисса мгновенно находила украденное.
Отлично.
— Значит, теперь мы можем в любой момент узнать, где находится Дикий Талант?
— Нет, — сказали за моей спиной.
Я повернулся. В дверях стоял Молния в коричневой солдатской куртке, испачканной травяным соком. За плечом Корта виднелась чья-то опухшая разбитая физиономия. Я сразу не понял, кто это. Локти человека были стянуты за спиной, лицо в крови…
— Корт? Что случилось? — Лота поднялась с места.
— Как я жалею, что с нами сейчас нет Элжерона, — сказал Молния. — Уж он бы вывернул этого сукина сына наизнанку. Ничего. — Корт усмехнулся так, что у меня по спине пробежал озноб. — Старые добрые способы пытки еще никого не подводили. Когда я нарежу из его шкуры ремней, он заговорит. Это всегда помогает, проверено… Посади его, Уорни!
— Дакота? — я шагнул вперед.
— Милорд, — насмешливо кивнул связанный варвар.
В следующее мгновение Уорни, привратник, с силой втолкнул Дакоту внутрь. Мой телохранитель пробежал несколько шагов и упал на колени. Привратник поднял его за шиворот — Дакота захрипел. Уорни, не обращая внимания на эти звуки, швырнул варвара в угол, как мешок с углем. Дакота врезался в стену и сполз вниз. Да что тут происходит?! Варвар с трудом выпрямил спину, сел, сплюнул кровью. Усмехнулся. Левый глаз у него заплыл совершенно.
Я не выдержал:
— Какого черта, Молния?!
Корт посмотрел на меня с прищуром.
— Рад Ришье, что тебе надоело разыгрывать контуженного. Взрослеешь?
Я дернул щекой. Семейка, хаос побери.
— Расту потихоньку, Молния. Спасибо, что спросил. Так в чем…
— Корт, а где Кларисса? — перебила меня Лота. — Я, кажется, просила прийти всех?
Корт скорчил гримасу.
— Пропала.
— Ты шутишь? — Лота села.
Все, на сегодня с сестрицы достаточно.
— Какие уж тут шутки… — Корт прошел в комнату и опустился на стул, — …ух, устал!.. к чертям собачьим. Нету Клариссы. Пропала, я же говорю. И не только Кларисса. — Молния покрутил головой, точно у него шея занемела. — Одного из этих — коренастого такого, тоже нет… Эх, надо ж мне было дурака свалять! В следующий раз отрежу ублюдку голову, обещаю. Посмотрим тогда, как он побегает.
— Корт!
— Хорошо, хорошо. В комнате Клариссы разгром, окно открыто. Я там полазил, посмотрел, что к чему. Кровь в комнате и под окном. Нет, кровь не Клариссы… След тянется снизу, из подвала. Толстый ублюдок притворился мертвым, потом, когда мы успокоились, забрался в комнату, оглушил Клариссу и выпрыгнул с ней в окно. А ведь я всадил в него хорошую пулю!.. Ты представь только. Раненый, с грузом, второй этаж — и ни звука мы не услышали! Ни звука! — Корт в сердцах хлопнул по столу. — Если кто скажет, что это был обычный человек, я рассмеюсь ему в лицо.
— Так, — сказал я. — Это уже становится занятным.
Не успели отправиться в путь, как уже начались неприятности. Интересно. Когда-то я ввязался в Поход героев, а сейчас, видимо, будет Поход неудачников.
— Целью нападавших была Кларисса, — подвел итог Феррин. Очки равнодушно блеснули. — Магический компас. Ну, конечно…
— Красавчик! — Лота вскочила. Я не сразу понял, что она имеет в виду. Потом сообразил. Хорошая мысль. Считается, что вампиры, попробовав кровь человека, могут идти вслед лигу за лигой, как бы несчастный не петлял.
— Скоро полдень, — напомнил Корт. — Днем от Половинчика никакого толку. Или предлагаете подождать до заката? Клариссу успеют увезти черт знает куда. Или убьют, что вернее.
Феррин пожал плечами.
— Очень сомневаюсь, Молния. Им нужна Кларисса, нужен компас. Они тоже ищут Дикий Талант. Помните, что я говорил вам про «звериные времена»? Кажется, у нас появились конкуренты.
— Помолчи, Фер, — попросила Лота. — Сейчас нужно решить, что делать дальше. Какие предложения? Корт? Ришье?
Я открыл рот…
— Жаба, — прозвучал в тишине сипловатый голос.
Недоуменное молчание. Мы повернулись. Дакота, про которого все успели забыть, повел связанными плечами. На опухшем к чертовой матери лице — удивительное спокойствие. Особенно для человека, которому известно достаточно тайн, чтобы его похоронили дважды и трижды.
— Что ты сказал, повтори? — Корт шагнул к варвару, занес кулак…
Дакота посмотрел на Молнию снизу вверх, хмыкнул.
— Похитителя зовут Кхандир Калешти, Жаба, — сказал он. — Известный разбойник. Если вы меня попросите, вполне возможно, я вспомню, где его искать…
Варвар прислонился затылком к стене, растянул губы в ухмылке. Оглядел нас. Окровавленный, но веселый.
— Конечно, если вы меня очень вежливо попросите.
