ГЛАВА 15
— Ах, доктор, право же, незачем было беспокоиться! Учительница держала Бакулу под руку, бульдог Тоби довольно семенил следом. В доброе сердце собаки не закрадывалось и тени подозрения, что их спутница может стать для него соперницей в том, что касалось его хозяина. Тоби был полностью уверен в докторе, а доктор — в Тоби.
— Вам вовсе не следовало заходить за мной. Мы могли бы сделать это просто при случае.
Конечно же, она была довольна тем, что доктор зашел за ней, и, конечно, жеманилась.
Она тоже была на собрании суфражисток в городском парке и, подобно травнице Саути, носила женский пиджак, длинную твидовую юбку и серый бантик галстука.
— Ну что вы, — отвечал доктор. — Я же вам обещал. Джорджия не будет скучать?
— О нет. Вы же знаете эту девочку! Она такая прилежная. Занятия ее на сегодня закончены, вот я и ушла пораньше. Весь вечер она лросидит за учебниками и, уж будьте уверены, завтра снова чем-нибудь меня удивит!
Проходя мимо меня, доктор Бакула чуть заметно приподнял брови. Я кивнул ему в ответ.
Когда Виже позвонил в серебряный колокольчик, долгое время никто не открывал парадных дверей. Горничная Бетси, служившая у отца Джорджии без малого четыре года, никогда не позволяла себе ничего подобного.
Нерасторопность Бетси разбудила в Виже неприятные чувства.
Они дремали в нем, до поры утихшие и сглаженные прогулкой. Пустынные городские улицы заставляли обиду молодого человека улечься и сложить голову между лапами, как успокаивается и засыпает огромная злобная собака.
Но единого шороха оказалось достаточно, чтобы она проснулась; мелкая, незначительная деталь — задержка горничной — стала тем легким прикосновением, которое открыло свежую рану и заставило ее кровоточить.
К тому моменту, когда Бетси растворила двери перед Виже, чувства молодого человека вновь бурлили — но не как горный поток, неостановимо несущийся сквозь преграды порогов, а подобно скисшему вину, которое пускает пузыри и пенится облачками ядовитого газа.
— Какого черта ты так долго, Бетси? — прикрикнул Виже.
Девушка отшатнулась, она испугалась, что он ударит ее. Изредка с ним такое случалось.
— О, простите меня, господин Виже, — заговорила она. — Право же, я не хотела заставлять вас ждать. Я как раз…
— Джорджи дома? — спросил Виже.
Не дожидаясь ответа, он отстранил горничную и прошел в дом. Движения его были не столько грубыми, сколько властными и не допускающими возражений.
Задавая свой вопрос, он не стремился узнать, дома ли девушка, которую никогда не считал своей невестой. Слова Виже должны были утвердить его власть над ней. Джорджия принадлежала ему, поэтому она обязана сидеть дома и ждать, пока он придет.
Виже был настолько наивен, что сам верил в это. В каком-нибудь отношении каждый человек слишком наивен.
— Господин Виже! — произнесла Бетси. — У мисс Джорджии посетительница…
Горничная произнесла эти слова недостаточно громко она боялась привлечь к себе внимание молодого господина, поскольку по горькому опыту знала — это внимание может выразиться в крепкой пощечине. Выражение лица Виже и его резкие движения не оставляли в том ни малейшего сомнения.
И все же Бетси сказала то, что должна была сказать, она не могла не предупредить Виже о гостье своей хозяйки. Так горничная попыталась воплотить в жизнь сразу два прямо противоположных намерения — сказать Виже о той, что находилась сейчас в комнате госпожи, и в то же время сохранить молчание.
Виже ничего не слышал, он поднимался по лестнице с быстротой и стремительностью, с какой люди обычно скатываются по ступеням, а не восходят по ним.
Он распахнул двери комнаты Джорджии и вошел.
— … Совершенно свободно, — продолжала Франсуаз начатую фразу. — Надо лишь заплатить за обучение. Выпускница Гелиотропа сразу попадает в интеллектуальную элиту страны.
— А срок учебы можно сократить? — спросила Джорджия.
— Разумеется. Они смотрят на то, какие знания есть у ученика. Я знала тех, кто заканчивал Гелиотроп за полтора года…
Глаза Джорджии горели.
— Конечно, это в другой стране, — продолжала Франсуаз.
По лицу юной провинциалки несложно было понять — подобное не имеет для нее значения.
Демонесса полулежала на широком диване, согнув одну ногу в колене, в правой руке она держала бокал багряного нектара. Широкое лицо красавицы хранило самодовольное выражение, какое бывает у прекрасной и опытной женщины, наставляющей юную ученицу.
Джорджия сидела в кресле, поджав ноги и обхватив их тонкими руками. Сейчас ничто в мире не существовало для нее, только демонесса, затянутая в черную кожу, и ее рассказы о блистательной карьере, какую делают кадетки Гелиотропа.
Виже замер на пороге; несколько мгновений он не мог подобрать слов. Молодой человек находился в том состоянии духа, когда был готов крушить и ломать все, что оказалось бы на его пути, однако представшее перед его глазами повергло его в растерянность.
— Какого черта здесь происходит, Джорджи? — закричал он наконец.
Провинциалка отмахнулась:
— Не шуми, Виже. Не видишь — я разговариваю. Кровь ударила в голову молодого человека.
— Ты разговариваешь — с ней?! Как ты можешь? Только теперь Джорджия повернулась и посмотрела на Виже. Лицо девушки выражало досадливое раздражение, какое испытывала она к горничной, не вовремя начавшей выбивать ковры.
— Франси так много знает. Я хочу с ней поговорить.
Джорджия поняла, что одних вежливых слов недостаточно; Виже ей мешал, а она никогда не сталкивалась с необходимостью быть вежливой.
Франсуаз лениво наблюдала за ними, поигрывая ножкой бокала.
— Знаешь что, Виже? — продолжала Джорджия Лучше зайди позже. Если хотел пообедать, Бетси тебя накормит.
И она вновь обернулась к Франсуаз, словно Виже уже не было. Для Джорджии его и в самом деле не было.
— Джорджия? — закричал он. — Как ты смеешь! Немедленно выставь из дома эту суку — или это сделаю я!
Он пришел в этот дом для того, чтобы вновь ощутить свою значимость, поговорить с той, кого он считал своей собственностью и о чьих чувствах к себе никогда не задумывался — а ему велено поесть со слугами!
Джорджия в удивлении повернулась к молодому человеку. Да, она на самом деле походила на Виже — оба они не терпели, когда им указывают.
— Виже, — произнесла она тоном, каким призывают к порядку домашнее животное или забывшегося слугу, — что ты себе позволяешь!
Молодой апаш был настолько захвачен собственными чувствами, что не мог заметить настроение Джорджии. В несколько шагов он оказался на середине комнаты; теперь он стоял между провинциалкой и Франсуаз.
— Ты, — закричал он, нагибаясь над демонессой и взмахивая рукой. — Убирайся из этого дома!
Демонесса взглянула на него, сыто и без интереса, как взглядывает откормленная кошка на подпрыгивающего перед ее глазами воробья. Она знает, что может сцапать неосторожную птичку, но ей лень это делать.
— Виже! — Джорджия встала.
Она была не на шутку возмущена. Дело было уже не в том, что Виже пришел к ней домой и вел себя, словно стал здесь хозяином. Даже не в неуважении, которое он своим поведением проявил по отношению к ней, а уже и этих причин было более чем достаточно, чтобы вызвать гнев избалованной, самолюбивой провинциалки.
Но Виже оскорблял ее гостью — ту, в которой Джорджия уже видела свой билет из опостылевшей провинции.
— Замолчи и немедленно извинись! — воскликнула Джорджия.
Молодой апаш и так был уже вне себя, а слова девушки, которая обращалась с ним, как с прислугой, не просто переполнили чашу его терпения, но обрушились в нее, словно камень, подняв высокие брызги и заставив волны разбежаться, выплескиваясь в разные стороны.
Виже схватил Джорджию за руку и с размаха ударил ее по щеке.
Девушка закричала.
— Вот почему импорт зерна не… — произнес я, обращаясь к секретарю коммерческого приказа.
Я замер на полуслове, не зная, входить мне в комнату или нет. Отец Джорджии, высокий, осанистый человек с широкой бородой, остановился на пороге, уперев суровый взгляд в Виже.
— Виже, — прошептала Джорджия. — Ты меня ударил?
Голос ее отца прогремел, словно небо обрушилось на землю.
— Виже! — крикнул купец.
Молодой апаш обратился в его сторону, его нижняя губа задрожала — он хорошо знал, как опасно сердить высокого бородача. А он только что ударил дочь этого человека — на его глазах.
Но если бы Виже немного лучше разбирался в людях, он бы понял, что гораздо большая опасность угрожает ему с другой стороны. Глаза Джорджии метали молнии. Еще никто не осмеливался оскорблять ее, не говоря о том, чтобы бить ее — под крышей ее дома, в присутствии ее отца!
Джорджия сцепила пальцы в замок и ударила Виже по шее.
Ее тонкие руки, не привыкшие к физическому труду, не могли нанести сильного удара, но в той точке, в которую он был нацелен, применять силу было не только излишне, но и опасно.
Это могло убить.
Виже поперхнулся и схватился руками за горло. Ему показалось, что он только что заглотнул целый бушель песка.
Джорджия ударила его коленом в пах.
Девушка недаром проводила дни напролет, изучая разные науки, в том числе и строение человеческого тела.
Виже пискнул и мешком повалился на пол.
Франсуаз пригубила из своего бокала.
Коммерсант широкими шагами приблизился к обидчику своей дочери.
— Джорджия, с тобой все в порядке? — спросил он.
— Да, папа.
Девушка обернулась к Франсуаз:
— Видела, как я это сделала? В ее глазах блестела гордость.
— Ты быстро учишься, — похвалила демонесса. Джорджия уже видела себя выпускницей Гелиотропа, победа над Виже слилась в ее сознании с победой над провинциальной скукой Бармута.
Коммерсант наклонился над молодым апашем и, схватив его за воротник, сильно встряхнул.
— Подонок! — зарычал он. — Я открыл перед тобой двери моего дома, а ты так обращаешься с моей дочерью! Но что это?
Маленькая бутылочка выкатилась из кармана Виже. Коммерсант поднял ее и отвернул крышку.
— Порошок эфедры, — пробормотал он.
Пара мгновений понадобились коммерсанту, чтобы понять, что это означает. Он снова схватил Виже за отвороты костюма и встряхнул его гораздо сильнее.
— Так вот оно что! — закричал он. — Ты — убийца и насильник, Виже!
