ГЛАВА 11
— «Он здесь не бывает»! — воскликнул я. — Вот все, чего ты добилась своими методами. В следующий раз я буду разговаривать.
Франсуаз задумчиво шла по улице, почти не слушая меня.
— Бакула не ходит к девочкам Карлиты, — сказала Френки. — Он ходит к ней.
— Что?
— Доктор Бакула — любовник Карлиты Санчес, и это все очень серьезно — по крайней мере, для нее.
— Постой-ка.
Я придержал девушку за руку.
— Ты все это поняла по одной ее фразе?
— При чем тут фраза? Я же сказала, ты не знаешь таких людей, как Карлита. Мне достаточно было ей в глаза посмотреть, когда она услышала про Бакулу.
— Городская мадам и уважаемый доктор… Френки, это, мягко говоря, мезальянс.
— Ченселлор и демонесса — тоже не пара из рождественской сказки. Пойми. Карлита содержит дом со шлюхами. Она сама была шлюхой, ей и осталась. Но сама она не считает себя такой.
— И кем же она себя считает? Владелицей пансиона для благородных девиц?
— Женщиной, Майкл. Женщиной, которая много страдала; ты сам знаешь, что быть профессиональной шлюхой — не сахар.
— Что это значит — сам знаешь?!
— И вот она встречает доктора. Его жена умерла. Он очень ее любил — ты сам видел, как он о ней рассказывал. Вряд ли притворялся. И тут появляется Карлита. Два одиноких сердца. Романтическая любовь. Она закроет заведение, и они уедут вместе — далеко, далеко.
— Романтическая любовь? После смерти жены доктор пошел по шлюхам — вот и все.
Франсуаз с упреком посмотрела на меня.
— Может быть, для него это так. Но не для нее. Доктор Бакула для Карлиты — принц из сказки, который увезет ее на белом коне.
— Скорее уж на бульдоге.
Франсуаз пружинисто шагала по горной дороге. Приятно вырваться из серых стен Бармута и снова ощутить на коже дыхание свежего ветра.
Цель путешествия не очень радовала. И все же гораздо лучше навестить заброшенную могилу Боягорда и попытаться узнать, где прячется дух сейчас, чем глотать пыль в городских архивах.
Демонессу вполне устраивало, как выпал жребий.
Дорога превратилась в тропинку, а та и вовсе исчезла — так мелеет река в степи. Единственный, кто встретился девушке по пути, был гоблин-торговец, продававший пирожки. Когда Френки подошла ближе, он скорчил рожу и на ее просьбу ответил:
— Только для троллей.
Франсуаз так и не смогла понять почему, но тролли еще те проныры, умеют нажиться там, где проигрывают другие.
Поэтому она настаивать не стала, лишь дала гоблину по уху, чтоб не задавался.
Могила появилась перед Франсуаз внезапно, словно и не было над ней каменных сводов, мрачной покосившейся ограды, чугунной калитки. По обычаю бьонинов, волхва закопали в землю и установили над ним два креста — один пятиконечный, второй анкх Святого Пейрана. Вокруг насыпали белый речной песок.
Рядом стояла небольшая часовенка.
Франсуаз помедлила — демоны ненавидят смерть, как и эльфы. Потом вошла. Сгорбленный человек стоял у могилы, время от времени протягивая к ней руку, словно пытаясь коснуться души того, кто был здесь похоронен.
— Здравствуй, дьяволица, — произнес он.
Френки достала меч — не то чтобы она не доверяла ему, просто в пустынном месте девушка должна быть осторожней.
— Кто ты? — спросила демонесса. — И почему эти загадочные незнакомцы не носят на груди карточек с именем?
— Я Черный рыцарь, — ответил он, обернувшись. — Я тот, кто убил волхва Боягорда.
— Очень мило, — сказала Франсуаз. — Не хочешь повторить? Он тут как раз не вовремя воскрес.
— О Христе говорили то же самое, — согласился рыцарь. — Но я всего лишь призрак и не могу убить его снова. Зато я могу покарать тех, кто вернул его к жизни.
Девушка наморщила нос.
— Это кого? — спросила она.
— Тех, кто принес дыхание Боягорда в его родной город, — отвечал рыцарь. — Тебя и твоего друга.
Лицо рыцаря покрывали толстые, длинные шипы, и было невозможно увидеть, что под ними скрывается.
Один гоблин-кабатчик уверял Френки, что у Черных витязей есть и глаза, и рот, но их не видно за острыми лезвиями щетины. Впрочем, этот трактирщик никогда не покидал свой городок и вряд ли видел вивверну иначе, чем в виде чучела в главной зале магистрата.
На голове витязя сверкал шлем, полностью закрывавший ее сзади и с боков. На нем круглились три рога, два по бокам, как у викингов, и один на затылке.
Черный доспех состоял из мифриловых полукружий, словно чешуя дракона, но на груди и спине крепились круглые пластины, похожие на щиты.
В правой руке рыцарь держал булаву. Массивное навершие имело форму драконьей лапы, сомкнутой в кулак.
Палица взметнулась в воздух, словно голова рассерженного дракона.
Франсуаз вскинула меч. Тяжелое навершие булавы раскрылось, превратившись из кулака в распростертые пальцы. Они сомкнулись на лезвии и крепко сжали его, вырывая из руки девушки.
Френки давно научилась мастерски фехтовать. Даже опытный воин-сильф не смог бы выбить меч из ее ладони. Но теперь, когда на конце дайкатаны внезапно налился груз в несколько, пудов, удержать клинок было невозможно.
Тяжелая, темная боль прокатилась по руке девушки. Ее пальцы словно наполнились свинцом, смыкаясь на рукоятке, потом медленно разогнулись. Меч, верное оружие, ставший продолжением ее самой, выпал на белый песок и наполовину зарылся в него.
Франсуаз метнулась вправо, плавно перекатившись через плечо, и пружинисто встала. Она рассчитывала, что сможет обмануть своего противника, заставит отступить в сторону, отойти от упавшего меча, а потом поднимет клинок.
Этот прием не раз удавался ей. Сильное, гибкое тело демонессы двигалось так стремительно, что враг часто не успевал разгадать ее план, пока холодный клинок не входил глубоко между его лопаток.
Однако краткого взгляда оказалось Френки достаточно, чтобы понять: Черного витязя убить не так просто.
Он сам выпустил из рук темную булаву, его когтистые пальцы по-прежнему сжимали алый стебель меча. Под тяжестью палицы дайкатана все глубже уходила в белые волны песка.
Темная броня лязгнула.
Рыцарь шагнул к Франсуаз. Из его латных манжет вырастали два обсидиановых клинка.
Черные мечи были частью доспеха. Пальцы витязя в кованых перчатках сжимали узкие рукояти только для того, чтобы вернее направлять удар.
Первый выпад заставил Френки упасть на колени. Только так она могла уклониться от обсидиановой стали. Второй клинок прошелестел над ее головой, срезав густую прядь волос.
Девушка откатилась назад, словно тугая капля ртути, чувствуя, как на нее накатывает бешенство. Она не привыкла отступать и прятаться, не в силах нанести ответный удар.
Теперь их вновь разделяло несколько шагов. Демонесса тяжело дышала — ей приходилось использовать всю силу, всю ловкость своего гибкого прекрасного тела, чтобы уйти от ударов рыцаря.
Черный витязь оставался спокоен. Сражение даже начинало наскучивать ему — так легко доставалась победа.
— Жаль, что ты пришла одна, — сказал он. — Но я уверен, твой друг скоро станет тебя искать… Что показать ему? Твою голову? Или просто скальп?
Франсуаз коснулась пряжки ремня. Мифриловый череп минотавра пробуждал магические сюрикены, прикрепленные к поясу и казавшиеся со стороны простым украшением.
Двенадцать небесных звезд устремились к Черному рыцарю. Демонесса видела однажды, как они вонзились в брюхо сапфирового дракона и, пропоров летающее чудовище насквозь, превратили его в кровавое решето. Только волшебство смерти, подвластное некромантам, могло спасти от жалящих снарядов девушки.
Лазоревые сюрикены отскочили от черного доспеха, не оставив на нем даже тонкой росписи царапин. Мертвыми птицами они посыпались на белый песок. Френки поняла, что скоро может последовать за ними.
Витязь поднял руку. В ней он сжимал одну из небесных звезд, пойманную им на лету. Ладонь рыцаря медленно сжалась в кулак, давя и скручивая острый мифрил, словно то были нежные лепестки цветка.
— Здесь царит смерть, — произнес рыцарь. — Ее магия делает меня неуязвимым.
Франсуаз выбросила вперед обе руки.
Гудящая волна пламени прокатилась по ним и ударила в рыцаря. Он сделал шаг, потом другой и только тут понял, что доспех на нем начал плавиться.
Черный металл, благословленный светом луны, стал нагреваться, и крохотные капли появились на нем.
Сильное тело девушки напряглось, выгнулось дугой, словно тетива лука, и огненный поток начал крепнуть. Витязь упал на одно колено. Второе подогнулось само, не в силах удерживать на себе ставший вдруг мягким и таким тяжелым доспех.
— Нет, — прохрипел витязь. — Магия склепа защитит меня…
Доспех на его плечах начал плавиться и стекать вниз, увлекая за собой кожу и горящую плоть. Пару мгновений, отчаянным усилием воли, рыцарь держал голову прямо, глядя в глаза своей победительнице.
Потом он рухнул, смятый волной жидкого металла.
Френки подошла ближе.
На песке, дымясь, застывал огромный валун оплавленной стали. Он походил на камень, вырвавшийся из жерла вулкана. Снизу из-под него высовывалась человеческая рука в латной перчатке, чудом уцелевшая от океана огня.
Девушка наклонилась, подняла свой меч и вернула в ножны. Пальцы булавы разжались, и теперь она корчилась на белом песке, похожая на отрубленную руку, а не на оружие павшего воина.
Небесные сюрикены взмыли и вернулись на ремень девушки. Последний, смятый и сдавленный, лег в ее ладонь, и демонесса спрятала его в небольшой кармашек на поясе.
Из-под оплавленной груды металла вытекал бурый ручеек крови.
