Книга: Америка off…
Назад: Глава 27
Дальше: Глава 29

Глава 28

— Чего видно?
Капитан-лейтенант Майкл Нахтигаль, недавно принявший командование эсминцем вместо получившего повышение командира, вошел в радиолокационный пост и присел за стол, предварительно отряхнув у комингса дождевик. Дождь снаружи лил как из ведра, вернее, как из перевернутой ванны размером с озеро Онтарио.
— Ни черта не видать, — откликнулся сумрачный лейтенант Брендон, даже не подняв головы от толстой книженции без названия на переплете. — Кого, кроме нас, грешных, вынесет в море в такую ночь? Шли бы вы спать, кэп. Чего себя зря мучить?
— Служба, Стэн, служба… Пусть на всякий случай твои сорванцы пошарят дальним радаром. Именно в такие ночи и делаются все гнусные делишки…
— Оставьте, кэп. Желтозадые спят давно и седьмой сон видят… Да и предупредили бы нас со станции спутникового слежения, затевай китайцы что-нибудь серьезное.
— В такую погоду, да еще ночью? Думаете, спутник различит что-нибудь в этой каше? А ведь мы в тридцати пяти милях от китайского берега.
— У вас паранойя, сэр. Простите… Как и у всех нас, вместе взятых.
— Ладно, Стэн, не извиняйся, я и сам чувствую себя не в своей тарелке сегодня… Давление, что ли, влияет? Просто мне не дает покоя тот китайский корвет, что шастал вчера утром вокруг эскадры. Похоже на разведку, ты не находишь?
— Да он улепетывал быстрее собственного визга, когда со старого Ронни поднялась парочка «хорнетов». Обычный желтомордый наглец, вот и все. Трус к тому же.
— Что-то они у тебя, Стэн, то желтозадые, то желтомордые… Ты уж выбери что-нибудь одно.
— А какая разница?..
— Не скажи…
— Позвольте, сэр! — Рядом нарисовался молоденький матросик из локаторной команды.
— Что там у вас, матрос? — повернулся к нему Нахтигаль, начальственно сводя брови вместе.
— Не знаю, сэр… Что-то странное на дисплее приближается…
Оба офицера вскочили с мест и, едва не сбив друг друга с ног, кинулись прочь из закутка.
Лейтенант Брендон опередил командира на полкорпуса и успел к пульту локатора первым, распихав в стороны озадаченно склонившихся над дисплеем матросов.
Со стороны берега к кораблям эскадры приближалось какое-то огромное, судя по тому, что оно уже занимало треть экрана, облако, состоящее из крохотных точек.
— Это что за рой? — повернулся капитан-лейтенант к подчиненному.
— Помехи… — неуверенно предположил Брендон, нажимая какие-то кнопки на пульте.
Участок «роя» укрупнился, но природу целеустремленно двигающихся к кораблям эскадры точек это не прояснило.
— Их же тут сотни… — ахнул кто-то из матросов за спинами командиров.
— Какие сотни? Тысячи! — перебил его тут же другой.
— Может быть, птицы? — беспомощно предположил лейтенант, колдуя с приборами и то увеличивая странные помехи до предела, то меняя угол обзора. — Или киты…
— Многовато для китов… И разве локаторы реагируют на отдельных птиц?
Тем временем медленно, но неотвратимо двигающееся облако приблизилось почти вплотную и края его стали загибаться полумесяцем, охватывая корабли эскадры.
— Оно уже в шести кабельтовых от борта!
— Матроса с прибором ночного видения на ют! — скомандовал Нахтигаль.
Что бы там ни было, непонятный «рой», несомненно, угрожал кораблям.
Матрос не успел передать приказ по внутренней связи, так как снаружи едва слышно за герметичными переборками забухала скорострельная пушка и тут же отчаянно залаял ревун. Мгновением позже по всему кораблю взревели сирены боевой тревоги, подкрепленные мигающими со стробоскопической частотой лампами «аларм-сигналов»
Капитан-лейтенант взлетел на мостик, когда все вокруг кораблей было залито мертвенно-белым колеблющимся светом осветительных ракет. Бешено и суматошно лаяли мелкокалиберные орудия, бухали более солидные, со змеиным шипением проносились над головой реактивные снаряды, то и дело озаряя красноватым отблеском разрывов что-то непонятное, едва различимое сквозь толстые струи дождя.
— Прожектора на правый борт! — заорал Нахтигаль, до боли в глазах всматриваясь в мешанину за бортом.
В мечущемся свете прожекторов он увидел под самым форштевнем «MS466» десятки черных предметов, каждый — едва больше десяти футов длиной, швыряемых волнами. Все море, насколько хватало глаз, было усеяно этими черными каракатицами.
— Это моторные лодки! — завопил кто-то рядом, отчаянно поливая бушующее море длинными очередями из автомата. — Китайцы подкрались!..
В ответ снизу раздался торжествующий вой, и на борт полетели, разматывая за собой спирали сверкающих тросов, десятки абордажных крючьев и «кошек»…

 

Робкое солнце зарождающегося утра встретило эсминец «MS466» в сорока пяти милях восточнее места ночного сражения.
Еще вчера прекрасное в совершенстве тщательно выверенных инженерами обводов боевое судно, обезображенное и исковерканное, теперь напоминало плавучий морг. На палубе, сплошь залитой кровью, валялись десятки тел в матросских робах и камуфляже, вперемешку с черными комбинезонами чужого спецназа, который недосуг было вышвырнуть за борт из-за катастрофической нехватки рабочих рук. Болтались на вырванных с корнем петлях изрешеченные пулями люки, склонялась далеко за борт подломленная мачта, уродливо задирала вверх орудие носовая орудийная башня, исковерканная взрывом… Единственный не потерявший звездно-полосатого флага корабль эскадры на полной скорости уходил, вернее, бежал от места бесславного разгрома одного из мощнейших кулаков военной машины США, авианосной группы «Рональд Рейган»…
Капитан-лейтенант Нахтигаль, морщась, когда матрос, не слишком умело накладывающий повязку на поврежденную в бою правую руку командира, делал ему больно, выслушивал доклад второго помощника. Офицер тоже получил в ночной заварухе серьезное ранение и теперь ежеминутно дотрагивался до толстой повязки, покрывающей его голову наподобие индийского тюрбана. Морской ветерок, отдающий гарью и терпким запахом свежей крови, задувал снаружи через вдребезги разбитое панорамное стекло мостика.
— Из личного состава корабля уцелело сорок семь человек, включая четырех офицеров, причем невредимых всего девятнадцать — в основном матросы трюмной команды и машинного отсека. Ходовая часть практически не повреждена, но средства связи выведены из строя полностью, а вооружение — на семьдесят процентов…
— Направить на исправление радиосвязи лейтенанта-техника Брендона, — распорядился командир, критически изучая «произведение искусства», которое представляла собой его вкривь и вкось обмотанная бинтами рука. — Это главное, в чем мы сейчас нуждаемся…
— Извините, сэр, — замялся лейтенант Абрахамс, хорошо знавший, как и все на корабле, о приятельских отношениях между Нахтигалем и Брендоном. — Лейтенант Брендон не найден на борту… Мы внесли его в списки пропавших без вести…
— Эх, Стенли, Стенли… Старшина радиообеспечения Макмиллан?
— Убит в радиорубке…
— Послушайте, Абрахамс. — Капитан-лейтенант поймал здоровой рукой за рукав помощника и притянул к себе. — Хоть самого Сэмюэля Морзе оживите, хоть Белла заодно с Маркони, но обеспечьте мне связь с любой базой или кораблем США в Мировом океане… Страна должна знать, что мы подверглись нападению.
— Думаете, никто об этом не знает? — горько спросил лейтенант Абрахаме, осторожно извлекая рукав из слабых пальцев командира. — Боюсь, что об этом уже трубит весь мир…
— Воздух! — раздалось снаружи.
Высоко над морем, с востока, к кораблю приближалась пятерка реактивных самолетов, тянущих за собой розоватые в свете восходящего солнца инверсионные струи…
* * *
— …И в этот момент завершают укрепление двух плацдармов на территории Тайваня, — докладывал президенту Эрчетту, уронившему седую голову на скрещенные руки, министр обороны. — Островные китайцы героически обороняются, и им удалось сбросить в море красных в десяти точках из первоначальных двенадцати, но силы чересчур неравны. На равновесие мог бы повлиять наш флот, находящийся у берегов Китая, но он захвачен внезапным ночным десантом…
— Потери… — глухо произнес президент в стол.
— Все корабли эскадры, включая авианосец «Рональд Рейган». Удалось уйти только одному эсминцу «MS466» под командованием капитан-лейтенанта Майкла Нахтигаля. На судне огромные потери, выведена из строя часть вооружения и оборудование связи. Он обнаружен в открытом море бомбардировщиками с нашей авиабазы на Окинаве, которые возвращались после удара по агрессору.
— Что еще…
— Маньчжурская группировка китайских войск перешла границу Северной Кореи и вышла к демилитаризованной зоне по тридцать восьмой параллели. Передовые отряды уже вступили в бой с южнокорейскими войсками, а авиация противника наносит ракетно-бомбовые удары по Сеулу, Инчхону, Кванджу, Тэгу и другим городам и районам, в том числе и по тем, где расквартированы наши части…
— Что требуется от меня?..
— Вы главнокомандующий, сэр! — Генерал принял строевую стойку. — Это не локальный конфликт, а настоящая война, и только вы можете отдать приказ о применении ядерного оружия. Наши ракетные базы и подводные ракетоносцы в Мировом океане приведены в состояние повышенной боеготовности. Дело за вами, сэр.
— Но это означает ядерную войну, Портер.
— Так точно, сэр!
— Ядерные ракеты Китая могут достичь нашей территории?
— Да, сэр!
— В таком случае это самоубийство, Портер.
— Но мы потеряем Тайвань и Южную Корею. Под ударом окажутся наши базы на Филиппинах, в Японии и всей Юго-Восточной Азии…
— Портер, мы уже потеряли почти всю территорию США! Мы не можем рисковать тем, что осталось. Как главнокомандующий я отдаю приказ начать эвакуацию персонала военных баз из Южной Кореи в Японию.
— Это предательство, сэр!
— Да, но не самоубийство. Даже потеря всех военных баз по всему миру ничего не стоит по сравнению с угрозой гибели ни в чем не повинного населения в Штатах…
— Сэр! Я вынужден буду изложить конгрессу свое особое мнение.
— Излагайте. Все равно я собираюсь подать в отставку. Можете меня судить или даже пристрелить на месте, но приказа о ядерном ударе по территории Китая я не отдам.
— Вы ответите перед нацией, сэр! — вскинул подбородок генерал, четко, как на плацу, повернулся кругом и вышел, не прощаясь.
— Отвечу… — эхом откликнулся ему вслед президент, подумал немного и поднял телефонную трубку:
— Реджи? Еще не спите? Срочно соберите спичрайтеров. Я намерен обратиться к нации с радиообращением…
* * *
— А как вы все же считаете? — доставал Бэрринстона неутомимый Форстер, ежеминутно приникая к дырке в брезенте, которую проковырял вопреки всем запретам капрала. — Куда нас перебросят?
Роджер не отвечал, привалившись спиной к пружинящему тенту и прикрыв глаза. Не рассказывать же недалекому парню о своих смутных предчувствиях и подозрениях, которым за годы службы привык доверять больше, чем официальной информации, очень дозированно выдаваемой подчиненным начальством. Беспокойство не покидало его все последние месяцы, превратившись в некое подобие застарелой экземы, то забывающейся на время, то снова заставлявшей вспомнить о себе. Однако сегодня оно было особенно острым, напоминая уже не чесотку, а зубную боль…
— Хорошо бы домой! — мечтательно продолжал чернокожий солдат, снова усевшись на место. — Как раз к Рождеству успели бы…
— Да и в Европу неплохо бы, — подхватил Лайонелл, время от времени бесцельно отсоединяя магазин от своей винтовки и со щелчком снова примыкая его на место, — там сейчас классно — снежок, елки кругом, девчонки симпатичные…
— Все бы тебе, Фрэнки, о девках думать! — перебил мечтателя Миллер, только что сожравший в одиночку двухфунтовую банку тушеной говядины и теперь сосредоточенно ковырявший в зубах здоровенной щепкой. — А мне вот хоть Европа, хоть Африка, лишь бы пожрать чего-нибудь пристойного… До смерти надоел этот кошачий корм!
Он размахнулся и вышвырнул пустую банку наружу.
— Не скажи… те, сэр, — вовремя вспомнил солдат о свежих капральских нашивках вчерашнего «ровни», — девки-то, они получше всякой там жрачки будут…
— Прекратите, — бросил Бэрринстон, не открывая глаз. — Оба. Лайонелл — оставьте в покое оружие, вы его выведете из строя. Миллер — я же запрещал вам трогать неприкосновенный запас.
— Да чего его беречь?.. — смущенно буркнул капрал, задвигая ботинком под скамью вскрытый ящик с консервами. — Через полчаса на базе будем, а там этого добра…
— Вы не поняли приказ?
— Есть, сэр!
Несколько километров проехали молча, потом Лайонелл снова стал канючить:
— В Италии девки особенно податливые… Ну и все при них, разумеется. И сверху и снизу… Немного чумазенькие, но это уже на любителя. Линкольну вон только таких и подавай… Бывало, идешь по улице, а они так глазками и стреляют, так и стреляют. Подцепишь, бывало…
— …триппер! — под общий хохот перебил рассказчика Миллер, со всего размаху припечатав его огромной пятерней по острой коленке. — А потом ноги смозолишь до самой задницы, по врачам бегая!..
Солдаты оживленно включились в обсуждение животрепещущей темы, причем некоторые по степени скабрезности брали такие высоты, что сержант непроизвольно заслушался.
— Да прекратите вы, жеребцы!.. — обиженно пытался вставить слово Лайонелл и только добился более-менее приемлемой тишины, как наблюдатель в лице Форстера, не отлипавшего от своего «иллюминатора», завопил:
— Тихо вы! Приехали вроде бы…
Грузовик въехал во двор базы и остановился.
Солдаты принялись было выскакивать наружу, чтобы размять ноги, но только тут заметили вооруженных людей в песочно-коричневом камуфляже британского экспедиционного корпуса, оцепивших двор по периметру.
— В чем дело, сэр! — обернулся Миллер к Бэрринстону. — Это засада?
Сержант не успел ответить. Над территорией раздался резкий свист, и громовой жестяной голос объявил с сильным британским акцентом:
— Господа! Прошу оставить все оружие в грузовике и выходить на плац безоружными…
— В чем дело? — крикнул Роджер, высовываясь. — Великобритания объявила войну Штатам?
— Согласно резолюции Организации Объединенных Наций от пятнадцатого декабря Соединенные Штаты Америки признаны агрессивным государством, — торжественно объявил невидимый диктор, видимо, зачитывая вслух какой-то текст, — попирающим все нормы международного права, а их руководители — военными преступниками, подлежащими суду международного трибунала. Военнослужащие сухопутных сил, авиации и ВМФ США, пребывающие на территории, контролируемой другими государствами, должны быть в обязательном порядке разоружены и интернированы вплоть до дальнейших распоряжений. В случае сопротивления разрешается применять оружие без предупреждения… Я не советовал бы вам сопротивляться, господа, — добавил говоривший от себя другим, извиняющимся тоном. — Сила не на вашей стороне…
— Вот тебе, Форстер, и Рождество… — пробормотал сержант, повертел в руках автомат и аккуратно положил его на дощатый пол…
* * *
Сигнал тревоги поднял личный состав базы на ноги в третьем часу ночи.
Раздирая рот в зевоте, тычась спросонья друг в друга и застегиваясь на ходу, пилоты и техники кое-как построились на плацу, стараясь занять места в задних рядах, чтобы еще немного подремать стоя, по старой армейской привычке. Никто не сомневался, что это очередная учебная тревога, которые объявляли в последнее время частенько.
Однако то, что командующий базой Нусруллимов прибыл в полном обмундировании местных вооруженных сил, не могло не насторожить. Натянули чужую форму и его заместители, включая полковника Степанцова, причем последний — с явным отвращением.
— Господа, — торжественно начал полковник (хотя чем черт не шутит, может быть, и фельдмаршал туземной армии или вообще какой-нибудь курбаши — кто их разберет, эти местные знаки различия!), когда шевеление в рядах прекратилось, обводя взглядом разом построжавших офицеров. — Конечно, мне бы хотелось оттянуть этот миг, насколько возможно, но…
Он сделал паузу, и в мертвой тишине плаца было слышно, как гудят, колотясь о стекло фонарей, толстые мотыльки.
— Через несколько часов вам предстоит выполнить то, ради чего вы собрались здесь со всех частей света и упорно тренировались прошедшие месяцы. Мне не хочется сейчас говорить о такой презренной материи, как деньги, но с этой минуты все суммы, положенные вам по контрактам, увеличиваются вдвое.
По рядам пронесся сдержанный вздох.
— Однако и от вас в свою очередь потребуются максимальное напряжение сил и настоящая самоотверженность. После построения командирам эскадрилий будут выданы полетные задания в пакетах, которые предстоит вскрыть после дополнительного сигнала. Сейчас я не буду говорить о целях, но замечу, что вы все внесете свой вклад в историю.
С этой минуты устанавливается режим боевого ожидания. Все должны быть готовы занять место за штурвалом своего самолета в любую минуту. Вас ждут великие подвиги, мои соколы!
«Ну, что же, — думал Григорий, стоя в очереди за пакетами, раздаваемыми смуглым подручным полковника Нусруллимова, — в конце концов, именно для этого я и перся в такую даль, и потел на тренажерах. Это мое предназначение…»
Начинался новый день…
Назад: Глава 27
Дальше: Глава 29