Глава 12
Последний рубеж обороны
Все исчезло. Не было никаких движений, никаких шевелений, никаких световых эффектов в небе. Только пожар за холмом, который добавил нам света в лагере. Вывернув шею, я внимательно оглядывал могучую ватную перину облаков, низко висящую над нами. Где прячутся эти летающие сволочи?
Вернув взгляд на землю, я неожиданно обнаружил около себя Морозова. От быстрого дыхания его грудь часто вздымалась. На искаженном страхом лице играли кроваво-красные отблески. Серебристый колпак съехал на левое ухо.
— Это что? Вот с этим вот мы должны сражаться? — истерично завопил он. — Да они сожгут нас как кузнечиков в печке!
Я вкатил ему смачную оплеуху. Морозов не удержался на ногах и ткнулся задницей в землю.
— Ты что здесь делаешь! — рявкнул я. — Марш бегом на вышку!
То ли из-за пережитого стресса, то ли из-за водки губы плохо слушались, поэтому слова получились скомканными. Морозов испуганно таращился на меня снизу вверх, я стоял над ним, пошатываясь, пьяный и злой, со сжатыми кулаками.
— Командир, — позвал из темноты дядя Саня. — Тухлое наше дело. Сбросят несколько бомб — от нас мокрого места не останется.
— Не сбросят! — огрызнулся я, отвечая всем разом. — Они с нами будут бережно, как с любимой женщиной. Им очень нужна штуковина, которая у нас хранится, а при массированной бомбардировке ее можно повредить.
— Так, может, это… того ее? — раздался с другой стороны неуверенный голос Тарасыча. Морозов ползал у ног, рассматривая меня взглядом побитой собаки.
— Нельзя ее того. Был приказ сохранить во что бы то ни стало. Хватит разговоров, всем на свои рубежи! Мороз, я что сказал, твою мать! …Хотя нет, стой. Стой, говорю, иди сюда! Нечего тебе на вышке торчать у всех на виду, и так все ясно. Иди лучше к Орехову… Где Орех?
Наш полууголовник исчез. Сгинул в синей вечерней мгле. После телефонного звонка я видел его фигуру, копошащуюся возле ограждения, но потом прибежал Морозов, и я потерял Орехова из вида.
На три окрика во все горло он не отозвался. Я отправил следом в пространство длинную матерную тираду, потом, переместившись под навес, опрокинул в себя еще стакан, зажевал чьей-то колбасой и вернулся к бункеру. Орех сбежал, поняв, с чем нам придется иметь дело. Поступок вполне укладывался в его характер, составленный из бесчисленных понтов. А стоило попасть в настоящую передрягу, как его и след простыл.
Воздух вокруг меня вдруг пришел в движение. В пробитых обломком казармах засвистел ветер. На севере, за стеной темного леса, что-то завыло, загудело. Землю под ботинками прошила дрожь. У стоявшего возле меня Морозова ослабли ноги, и он рухнул коленями на бетонную отмостку.
— Мамочки, что это? — прошептал он.
Из темного ветвистого массива послышался треск сучьев, хруст стволов… и из-за леса на нас выплыло огромное массивное блюдце.
Аппарат пришельцев шел низко, волочась днищем по верхушкам деревьев, осыпая вниз дождь из сучьев, листьев и хвои. Движение сопровождал высокий чужеродный гул. На фюзеляже светились красные огни, похожие на чьи-то огромные глаза, прищуренные от ярости. В тот момент мне подумалось, что дяди Сани с двустволкой, посаженного на том направлении, все-таки недостаточно.
Летающее чудовище отделилось от леса и, скользнув над свободным от деревьев участком земли, повисло над нашей караулкой, кажущейся жалкой и хрупкой на фоне тяжелой гудящей стали.
Бластер как-то незаметно переместился с плеча в руки. Пальцы попытались поудобнее устроиться на изгибах чужого оружия, но не получалось. Впрочем, уже неважно.
Пришло время опробовать трофейную пукалку на полноразмерной мишени.
Предохранителем служил небольшой рычажок на затворной раме. Я повернул его, плотно прижал к плечу короткий приклад и поймал в широкоугольный прицел массивный борт, висящий в воздухе.
— Целься в корму, Валера, — шепотом напомнил я себе. — В корму голубушке…
Завиток курка туго уперся в указательный палец, затем поддался. Ствол мягко дернулся в руках, толкнув прикладом в плечо. Раструб сверкнул вспышкой, лоб и левую сторону лица обдало жаром.
Из ствола выскочил сгусток огня и с визгом устремился в просторный борт летающего блюдца.
— Откушай соли-хлебушка, тварь!
Раскаленный оранжевый шар летел, поворачиваясь и оставляя после себя длинный огненный след. За несколько мгновений он пересек воздушное пространство над хранилищем, поднялся на уровень блюдца и толкнул его в борт.
Брызнули искры.
…Которыми все и закончилось. Плазменный заряд, вчера с легкостью прошивший железобетонные плиты ограждения автотракторного депо, от контакта с бортом НЛО рассыпался на искры, не причинив ему заметного вреда.
У меня во рту стало сухо.
Справа раздались хлопки карабина. Было слышно, как пули бесполезно щелкают по борту тарелки и рикошетят в темноту. Я с трудом осознал, что это Тарасыч из своего укрытия открыл огонь по НЛО.
— На тебе, гадина!.. На! На! — слышался его старческий надтреснутый голос.
Бывшего электрика охватил гребаный азарт.
— Отставить огонь! — закричал я. — Беречь патроны!
Однако Тарасыч успел сделать еще два бесполезных выстрела, прежде чем смысл команды дошел до его взбудораженного адреналином разума. Карабин замолчал. Идиот. Половину боезапаса израсходовал. Когда из тарелки высадится штурмовой отряд, у него останется всего пять патронов, чтобы их остановить.
Впрочем, и с десятью шансов было немного.
Блюдце подвинулось в нашу сторону. Повернулось вокруг оси градусов на тридцать, скрыв вытянутую часть фюзеляжа, которую, по словам Гордеева, нужно считать кормой. На борту открылись ячейки, из которых появились раструбы, похожие на мой бластер, только гораздо больших размеров.
Гораздо больших.
— Во-оздуу-у-ух!! — заорал я и бросился со всех ног в бетонное заглубление перед гермодверью, где, обхватив голову руками, уже сидел на корточках Морозов. В данных обстоятельствах весьма мудрое решение. Впрочем, более мудро будет убраться в бункер, под трехметровую защиту земли и бетона.
Трясущимися руками я достал из кармана связку с ключами. В этот момент на нас обрушился первый залп небесной артиллерии. Связка вывалилась, отлетев куда-то в угол. Позабыв о ней, я упал на колени рядом с Морозовым, укрыв голову руками по его благоразумному примеру и молясь всем известным мне богам, большинство из которых были чьими-то непонятными матерями.
Спецхранилище утонуло в огне, обрушившемся с неба.
Сгустки раскаленных частиц врезались в землю, сотрясая ее и оставляя глубокие воронки с начисто выжженной флорой и фауной в середине. После одного из таких попаданий старый асфальт плаца превратился в глубокую битумную лужу. После другого — ближнее к нам крыло многострадальных казарм занялось пламенем. С оттяжкой вдалеке рванул склад ГСМ; топливо разлилось по территории и ярко полыхало, извергая масляно-черные клубы дыма. Крякнули деревянные брусья, и на землю с треском обрушилась смотровая вышка. Хорошо, что я вовремя снял с нее Морозова.
Вместе с будущим студентом политеха мы отчаянно жались к запертой бронированной двери — комья живой плоти посреди вздрагивающих бетона и стали. Словно накатывающимися волнами, наши спины периодически осыпало горячими комьями земли. Уши заложило грохотом. Стенки лестницы, послужившие нам укрытием, покрылись трещинами, но выстояли. Хотя, казалось, еще немного — и нас завалит пудовыми обломками, превратив убежище в глухую могилу.
Когда вспышки стали реже, а голова прояснилась после тряски и ударов, на четвереньках я осторожно выбрался на поверхность, чтобы оглядеться.
Блюдце НЛО, огибая очаги пожаров, размашисто и нахально гуляло над территорией спецхрана, демонстрируя подавляющее превосходство как в технике, так и в вооружении. Двигатели аппарата работали визгливо, надрывно; обычный автомобильный мотор, издающий подобную симфонию, давно бы разорвало к чертовой бабушке, а этому хоть бы хны. Слева, дыша в лицо жаром, бушевало пламя, охватившее крыло казарм. Справа земля была истыкана черными воронками, поперек которых на боку лежала наблюдательная вышка, смятая и изломанная. Пространство вокруг затягивал едкий сизый дым, удушливо спиравший легкие.
Я закрыл рот и нос отворотом куртки.
Прекратив огонь, НЛО вернулся на прежнее место над воротами и караулкой (по какой-то причине нетронутой; возможно, пришельцы видели в окна, что в ней ни души, и не стали понапрасну тратить боезапас). Я спустился к гермодвери, чтобы подобрать бластер и ключи. Заодно растолкал Морозова, продолжающего пребывать в позе эмбриона, и знаками показал идти за мной. Парня трясло, и я дал ему отхлебнуть из бутылки, прихваченной мною со «шведского стола» еще до появления НЛО, после чего мы выбрались на поверхность.
Блюдце продолжало висеть над воротами, только теперь в его днище открылся люк, из которого на землю упал столб света. Через мгновение в световом пятне возникла фигура… Она шагнула в сторону, и на ее месте возникла еще одна, затем еще. Это выглядело словно какое-то волшебство, но я догадывался о его природе. Пришельцы выпрыгивают из люка, пользуясь ускорителями перемещения — вроде того, что болтается у меня на поясе.
Все. Трое. Ну, это еще куда ни шло.
Стоило мне так подумать, как следом за первой партией высадилась вторая.
Четвертый… пятый… шестой.
Шестеро. На этот раз точно все.
Сквозь поволоку дыма я видел темные расплывчатые фигуры, слегка освещенные из люка НЛО. Четверка высоких узкоголовых атлетов и два низкорослых головастика. Насколько я помню по сарайному инциденту, телепатией владеют и те, и другие. Но у головастиков она сильнее, что ли? Они способны глубже проникать в разум и считывать большее количество информации. Как там говаривал Гордеев? Наивысший уровень пси-контроля. У узкоголовых «спортсменов» уровень пси-контроля, скорее всего, пониже.
И те, и другие держались уверенно, полагая, что сопротивление уже сломлено, положение рук недвусмысленно указывало на присутствие готового к бою бластера. Сейчас двинутся на нас… Они определенно знали, где находится бункер, хотя высаживаться прямо на него не решились. Если честно, я бы тоже не решился. Велик риск напороться на перекрестный огонь, никакое прикрытие с воздуха не поможет. Поэтому осторожничают, высаживаются подальше. Боятся земных аборигенов, чистоплюи. Правильно, пусть боятся.
Узкоголовые атлеты выстроились широкой цепью, головастики остались за их спинами на небольшом расстоянии. Я так понял, что первые создают штурмовую группу, вторые обеспечивают прикрытие: при помощи телепатии определяют позиции противника, создают психическое давление и наносят бесконтактный урон вражеским мозгам.
Ружейный выстрел прозвучал громко, неожиданно, раскатисто. Крайняя слева высокая фигура, взмахнув руками, рухнула в траву. Остальные моментально попадали на землю. В воздухе беспорядочно замелькали файерболы, оставляя после себя перекрещенные следы. Пара из них ушла куда-то далеко за ограждение, два взорвались посреди полыхающих построек. Никак дядя Саня нашел себе мишень! Никаких сомнений — его двустволка прозвучала, служебный карабин Тарасыча разговаривает сдержаннее и суше.
Я сощурился, вглядываясь в полумрак. Рыжий ствол сосны располагался на пути пришельцев к бункеру, но дядя Саня под ним отсутствовал. И все же он был где-то рядом. Возможно, вон в той заросшей кустарником сточной канаве. Так и есть! Среди листьев угадывались очертания коренастой фигуры и длинный ствол ружья, направленный в сторону тарелки. Удачная позиция. Прячась за кустами, дядя Саня мог перемещаться вдоль канавы и вести огонь с разных позиций, оставаясь незамеченным.
Штурмовая бригада так и не поняла, откуда был произведен выстрел. Представители высшей расы ползали, уткнувшись носами в землю, и подниматься не торопились. Как я их понимаю! Кому хочется умирать следующим!
Я передал бластер Морозову.
— Найди себе какую-нибудь ямку и укройся в ней до поры. Как только кто-нибудь из этих, — я мотнул головой в сторону тарелки, — пройдет вон ту сосну, вали его на хрен!
— Ту сосну, — сосредоточенно повторил Морозов.
— До того момента жди, себя не выдавай! Ты будешь нашим вторым рубежом обороны. Стрелять просто: здесь рычажок-предохранитель, а здесь спусковая скоба. Вот тебе запасная обойма. Бей наверняка, после каждого выстрела меняй позицию. Все ясно?
— Ясно, товарищ командир.
— Давай, Гоша, не подведи.
— А вы как без оружия?
— За меня не беспокойся, я себе добуду. Да, и еще. Когда начнешь стрелять, глаза береги — слепит.
Я похлебал водки из горлышка и, спрятав лицо под курткой, нырнул в самую гущу дыма, используя его в качестве прикрытия, чтобы добежать до казарм. Я надеялся незаметно подобраться к пришельцам, завладеть чьим-нибудь стволом и пособить дяде Сане с фланга. Ему одному все равно не справиться, будь он в два раза круче, а десантных полосок на его тельняшке — в четыре раза больше.
* * *
Я бежал сквозь дымную пелену, низко пригнувшись к земле, обозревая путь сквозь пуговичную петлю. Иногда выныривал наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха и прочистить глаза. Расчет состоял в том, чтобы добраться до ограждения, возле которого остался некошеный бурьян, проползти по нему до ворот, в районе которых залегли пришельцы, ну а дальше — по ситуации.
Я выбрался из дыма и проследовал вдоль тыльной, не охваченной пламенем стены казарм. Добравшись до конца, упал на землю, по-пластунски дополз до угла и выглянул из-за него.
Дядю Саню отсюда было не видно, равно как и бункер, — бушующее на другом конце здания пламя не позволяло рассмотреть ни того, ни другого. Зато ворота, над которыми расположилось блюдце и где в траве залегли пришельцы, просматривались как на ладони.
На борту НЛО опять что-то задвигалось, у меня потяжелело на сердце. Однако вместо ожидаемых мною раструбов, извергающих плазму, из ниши выдвинулось устройство, напоминающее параболическую антенну. Что-то громко свистнуло, и над задымленным лугом прокатился механический голос.
Пришельцы решили с нами пообщаться.
— Земляне! — раздалось из динамика. — Отдайте нам то, за чем мы пришли, и вы сохраните свои жизни. Сопротивление бесполезно. Непобедимые воины Зельдерона превосходят вас вооружением и интеллектом. Ваш уровень не позволяет воевать с нами. Вы все умрете. Отдайте нам вещь, которая хранится в бункере, и мы позволим вам вернуться к своим семьям! Воины Зельдерона всегда держат свое слово. Мы повторяем…
Текст пошел по второму кругу, а блюдце тем временем снялось с якоря и медленно поплыло над полем. Твари! Отвлекают моих ребят разговорами, пока летающее чудище вынюхивает, откуда был произведен выстрел. Эх, свалить бы его! Сразу бы шансы уравнялись. Только как?
Штурмовики и телепаты продолжали лежать в траве, ожидая, пока тарелка сделает свое черное дело. Один из них, правда, уже больше не поднимется. Но остальные еще дадут нам прикурить.
Почему они не пользуются ускорителями? Вероятно, боятся переместиться не туда. При помощи этого устройства можно неожиданно появиться в любом месте спецхранилища, но так же неожиданно можно и получить пулю, если где-то поблизости залег стрелок, о котором ты не догадывался. Нет, в традиционном неспешном приближении к позициям противника есть немалый резон. Ты не только сокращаешь дистанцию, но разведываешь местность, рубежи, огневые точки. А в условиях данного боя ускоритель даже вреден: еще забросит куда-нибудь в пожарище!
Правда, чтобы добраться до бурьяна возле колючей проволоки, я собирался им воспользоваться. На намеченном пути отсутствовали засады, костры и воронки — все эти прелести я оставил в стороне. Но едва моя рука потянулась к поясу, чтобы открепить ускоритель, как из дыма, стелящегося по тыльной стене казарм, вывалилась грязная растрепанная фигура.
У меня чуть сердце не остановилось.
— Орехов, будь ты неладен! Напугал меня до чертиков!
Орех выглядел ужасно. Лицо чумазое, глаза дикие, затравленные. Шапочка из фольги благоразумно присутствовала на голове, хватило ума не потерять ее.
Я ухватил его за рукав и повалил рядом с собой на траву.
— Ты где был?
— Где, где! — срывающимся голосом залепетал он. — Чуть в штаны не наложил от страха, когда обломки с неба посыпались. Едва до кустов добежал.
— Я тебя звал. Почему не откликался?
— Дык уши заложило, до сих пор не слышу! — взвыл он страдальческим голосом: — Меня, наверно, контузило, командир! Мне в больничку надо.
— Пендюлей тебе надо, а не в больничку. В следующий раз, если оставишь позицию во время боя, по закону военного времени пойдешь под трибунал, понял?
— Да где его взять, твой трибунал?
Я сунул ему кулак под нос.
— Вот что здесь трибунал!
Громадина тарелки, загородив небо, вдруг оказалась возле здания. Я отшвырнул Орехова за угол и нырнул туда сам, прячась от прямого обзора с борта. Затаив дыхание, мы вжались затылками в шершавые доски, а с другой стороны казарм, визгливо завывая двигателями, проплывала летающая посудина. Ее путь, похоже, лежал к тому месту, где затаился дядя Саня. Вот черт!
— Командир! — прошептал Орех. — Ты слышал, че они говорили? Вроде толковые слова, как думаешь?
— Меня от толковых слов блевать тянет.
— Но они сказали…
— Ты должен слушать, что я тебе говорю, а не они, понял? А я говорю, нам лапшу на уши вешают.
За зданием оглушительно треснули два плазменных выстрела. Приказав трясущемуся Орехову ждать меня на этом месте, я ополз оба угла, образующих торец казарм, чтобы поглядеть на происходящее.
Дальняя часть строения продолжала гореть. Быстрому распространению огня мешала влага: шедший днем дождь основательно намочил доски. Напротив крыши, заехав массивным бортом в пляшущие языки пламени, висел НЛО, злобно светя кровавыми огнями. От сосны дяди Сани остался только почерневший расщепленный ствол, крона лежала в нескольких метрах и догорала. Кусты и канава, которые до сего момента служили Сидельникову укрытием, превратились в месиво. Я не знал, жив ли бывший десантник, но надеялся на лучшее.
Тем временем штурмовая группа у ворот поднялась в полный рост и широкой цепью двинулась в сторону бункера. Вот и они считают, что лучше подходить к врагу медленно.
Что ж, давайте-давайте!
Ускоритель за одно мгновение перенес меня на полсотни метров к проволочному ограждению. В момент «приземления» я угодил в чапыжник, предательски захрустевший под ногами. Я припал к земле, проклиная себя за неуклюжесть: годы гарнизонного безделья стерли боевые навыки. К счастью, на шум никто из штурмовиков не обратил внимания — окружающие звуки полностью тонули в надсадном гуле летающего блюдца.
Метров двадцать я полз на брюхе, пока не оказался чуть позади и сбоку от растянувшегося строя, на расстоянии тройного прыжка от одного из большеголовых телепатов. Вблизи агрессоры выглядели довольно грозно. Их тела охватывала плотная чешуйчатая броня. Бластеры в четырехпалых руках казались крупнее и увесистее имеющегося у меня экземпляра. Лица скрывались под мерцающими масками.
Впрочем, чудесное снаряжение не помогло моей жертве, когда я внезапно вырос у нее за спиной на интимном расстоянии. В последний момент пришелец каким-то образом почувствовал мое приближение и оглянулся — весьма странно, ведь на мне находился экран. Глаза удивленно распахнулись, но это был максимум, который я ему позволил. Обхватив ладонями макушку и подбородок телепата, одним крученым рывком я сорвал голову с шейных позвонков. Под ладонями хрупнуло, глаза пришельца потухли, череп на свернутой шее упал на плечо. Обмякшее тело повалилось на меня, и мы вместе осели на траву.
Вся операция была проделана максимально бесшумно и быстро, но оставшаяся четверка тут же обратила на нас внимание. Возможно, у них в мозгах раздался предсмертный вопль моей жертвы, потому что стволы плазменных ружей дружно повернулись в нашу сторону. По инерции я прикрылся обмякшим телом, хотя прекрасно понимал, что плазменные шары разнесут в клочья нас обоих. Просто ничего удачнее не пришло в голову…
Спас меня новый оружейный выстрел. Его трескучий раскатистый звук пролился на мое сердце сладкой патокой.
Дядя Саня жив!
Рослый штурмовик, замыкавший противоположный конец строя, схватился за плечо и осел на траву. Остальные попадали в нее следом. Я попытался вырвать бластер из мертвой руки своего клиента, но оружие оказалось пристегнуто к запястью тонким металлическим шнуром.
Твою неваляху!
Перед лицом прожужжал раскаленный шар. Еще один с электрическим треском разорвался где-то за спиной, ярко осветив местность. Мне пришлось спешно активировать ускоритель, чтобы сохранить свою шкуру.
К не тронутому огнем торцу казарм я вернулся, так и не добыв оружия. Утешало лишь то, что я все-таки завалил одного из двух телепатов, а дядя Саня вывел из строя штурмовика. С учетом его предыдущего меткого выстрела у них осталось трое полноценных бойцов. У нас пока без потерь.
Я рухнул в траву рядом с Ореховым, а пришельцы продолжали поливать огнем ограждение, возле которого меня не было уже секунд пять. Бурьян в том месте горел буйным пламенем (теперь его точно не придется косить). Туда же подрулила тарелка и добавила сверху парочку слепящих плевков. Все-таки надо завалить этот летающий танк. Пожалуй, сия задача будет поглавнее добычи трофейного оружия. Пока тарелка хозяйничает в небе над спецхраном, у нас нет шансов. Мы можем бегать от нее, скрываться, менять позиции, но рано или поздно бортовые залпы найдут нас и перемешают с землей. Надо с ней что-то делать, только как? Как?
И тут я вспомнил об устройстве, оставленном первым незваным гостем спецхранилища. Позитронный резак! Насколько я помнил лекцию Гордеева, он обладал контактным действием, то есть на расстоянии от него никакого проку. Зато если подобраться к тарелке близко, то борт можно разрезать как масло. Сейчас резак находится в бункере. Практически у меня под носом…
В голове моментально сложилась комбинация.
— Начальник! — осторожно позвал Орехов.
— А?
Я обернулся. Он подполз ближе, внимательно рассматривая что-то над моими бровями.
— Где твоя защитная шапочка, начальник?
Я поспешно схватился за лоб.
Защитная фольга на нем отсутствовала.
В радиусе пяти метров в траве серебро не блестело. Твою неваляху, как давно я остался без экрана? Во время диверсионной вылазки в тыл к пришельцам? Во время бомбардировки спецхрана? Еще раньше? Как долго мои мозги не имели защиты от ментального вторжения?
На всякий случай я пощупал физиономию Орехова. Он недовольно отдернулся. Нет, тут все в порядке, без подставы. Перед глазами возникло лицо телепата, обернувшегося при моем приближении, когда я ни шорохом, ни хрустом не выдал своего присутствия. Он прочел меня. Значит, защиты в тот момент уже не было. Все-таки я потерял ее раньше. Нужно поскорее найти себе алюминиевую шапочку, иначе возникнут проблемы со зрением. А я должен видеть то, что происходит в реальности, а не то, что хочется чьей-то большой телепатической голове.
Трое пришельцев и раненый четвертый активировали ускорители и переместились назад к воротам. Туда же отправилась тарелка, прикрывая их с воздуха.
— Они отступают, начальник! — радостно прохрипел Орехов. — Съели, кабаны!
— Это временно, — мрачно отозвался я.
Впрочем, можно считать, что первую атаку мы успешно отбили. Показали пришельцам, что способны себя защитить, что нахрапом нас не возьмешь. Теперь есть несколько минут, чтобы перевести дыхание, пока чебурашки разбирают свои ошибки и перегруппировываются.
— Мне нужно в бункер, — сказал я Ореху. Подумал, что бы ему поручить полезного, но ничего не придумал. — Ты лежи здесь. Наблюдай, что они делать будут. Не вздумай снова куда-нибудь слинять. Помни про трибунал.
— Ладно, — с неохотой отозвался Орех.
Если сравнивать с началом боя, он почему-то стал мне нравиться больше.
* * *
Назад я возвращался другим путем, обходя горящую часть казарм по широкой дуге. Меня интересовало, как устроился Морозов и что с дядей Саней, но участок, на котором они находились, отлично просматривался с борта НЛО, висящего над караулкой, поэтому я не стал рисковать.
Вход в бункер заволокло дымом. Подбегая к лестнице перед гермодверью, я на ходу вытащил и стал перебирать связку ключей. И остановился как вкопанный.
Большой ключ с квадратной головкой на связке отсутствовал.
У меня засосало под ложечкой.
Я ощупал каждый кусочек кованой стали, прицепленный на кольцо, надеясь, что случайно пропустил искомый предмет в дыму и сумерках. Но связку можно было перебирать хоть до бесконечности — ключа от бункера на ней все равно не было.
Ноги по инерции спустили меня к гермодвери, где открылся еще один неприятный сюрприз. Поставленная мною пломба была сорвана, навесной замок отсутствовал, а сама дверь приоткрыта.
Я осторожно потянул ее на себя.
— Морозов! — позвал я в проем.
Из темноты никто не откликнулся.
Только у Морозова была возможность стянуть ключ. Только у него. Когда НЛО начал артподготовку, я обронил связку возле двери и на время забыл о ней. Потом, кажется, выползал наружу, чтобы оценить последствия плазменной бомбардировки… Неужели именно в этот момент оставшийся возле гермодвери Морозов стащил ключ? Зачем? Любопытство разобрало? Стало интересно, что хранится в бункере? Если причина в этом, то он натуральная паскуда!
Я вспомнил про рацию и попытался вызвать мальчишку через нее. Результат остался прежним — он не отвечал. Позади с неба раздался нарастающий вой, напомнив мне, зачем я отправился в бункер. Я вошел в проем, спустился по полутемному тоннелю до второй гермодвери, открыл ее и вошел на первый ярус.
В коридоре горел свет, все двери были закрыты. Посторонних шагов не слышалось.
— Морозов?
Холодильная установка почему-то молчала. Вроде постоянно работала, гудела под полом, а сейчас заткнулась с какой-то стати. Вообще, во всем бункере стояла неестественная замогильная тишина. Не нравилась она мне. Но еще больше мне не нравилась эта головоломка с пропавшим ключом и распечатанным бункером. Стало неуютно от мысли, что я не прихватил с собой чего-нибудь колюще-режущего.
Рация на поясе вдруг ожила, заполнив пустоту треском эфира, сквозь который прорезался спокойный баритон:
— Командир!.. Командир, прием!
Это был дядя Саня! Как же я рад слышать его невозмутимый голос.
Я поднес рацию к губам:
— Поблагодари от меня свою двустволку, товарищ сержант! Два отличных попадания!
— Ты тоже не лыком шит. Такого зверя завалил голыми руками.
— Как у тебя оказалась рация Мороза?
— Меня вытеснили к вышке. — Дядя Саня сделал паузу. — Там я на него и наткнулся. Мороз мертв, командир. Думаю, уже не меньше получаса.
Первоначальная радость мгновенно растаяла.
Не меньше получаса? Неужели, еще до прихода тарелки?!
— Он был без шапочки, раздолбай. Я нашел ее сложенной у него в кармане.
Выходит, все это время рядом со мной находился не Морозов. Мне казалось, что я вижу мальчишку; вижу его лоб, защищенный фольгой, хотя на самом деле скрывающееся под обликом Морозова существо просто внушило мне, что я это вижу. Оно меня дурачило с легкостью, поскольку на тот момент защиты на моем лбу уже не было.
С лестницы, ведущей вниз на второй ярус, раздались негромкие шаги. У меня похолодела спина — от поясницы до основания черепа. Шаги становились громче, отчетливее, и на какой-то миг я подумал, что сюда из морозильной камеры поднимаются мертвецы. Их двое: один двадцатилетней давности, другой свеженький, прихлопнутый две недели назад.
— Алло, командир! — кричал из динамика дядя Саня. — Слышишь меня?
Над верхней ступенькой показался серый череп. Потом возникли большие злобные глаза, светящиеся местью. Потом плечи. Мне не составило труда опознать тварь, на лице и туловище которой до сих пор темнели оставленные мной синяки.
Из глубины бункера поднимался беглый пленник. Ублюдок, каких еще поискать, пришелец из космоса и сильнейший телепат.
Шапочки от телепатии на моей голове, разумеется, не было.
На его — тем более.
— Командир! — продолжала вещать рация голосом бывшего десантника. — Командир! Он же говорил тебе, что лучше всего будет сдаться! Он предупреждал! А теперь тебе хана!! Сдохнешь, командир, как покрытый мухами кусок говядины!
Я с омерзением отбросил от себя рацию.
