ГЛАВА 9
Когда они вышли в коридор, Сергей почувствовал, что его одежда уже сухая. Ветер, неизвестно откуда взявшийся, лизал лапу, опираясь спиной на дверной косяк.
— Он биоробот, как и дельфины? — сообразительность пантеры удивила Сергея.
Велт сделал обиженный вид.
— Ты сам, часом, не робот? — Ветер, как большая кошка, потерся головой о ноги хозяина. — Или вы на Земле не держите домашних животных?
— Пантера — домашнее животное?
— Кому что нравиться. А, если серьезно, Ветер прошел такую подготовку, какая тебе, парень, и не снилась. Вообще же, мы только с ним вдвоем по настоящему что-то можем — кошачьего нюха и интуиции у человека не добьешься никакими тренировками…
Велт вел Сергея к центру корабля, спустившись на один этаж вниз.
— Куда мы идем? — спросил Сергей.
— Посмотришь на знаменитый эрсэрийский аттракцион. Тебя, приятель, ожидает великое будущее, и, если не хочешь быть поднятым на смех, когда станешь где-нибудь в светском кругу рассказывать, как несколько декад провел на «Страннике» и не видел знаменитой комнаты иллюзий…
— Почему обязательно великое? — Сергей не дал Велту договорить.
— А как по-твоему? Мне в жизни везло — в мои сорок семь лет я, житель Астранта, добился второй категории в крупнейшей ассоциации космоса, а теперь вот, к тому же, имею такую возможность отличиться, какая случается раз в жизни, и-то не у каждого. Ну, а о тебе тогда и говорить нечего: ты едва родился, не успел сделать и двух шагов и сразу, без обычной волокиты ожиданий и бесконечной учебы, прыгаешь в элайты, да еще с королевским контрактом!
Землянин остановился. «Теперь он заговаривается!»
— Что значит «сорок семь лет»? По какому летоисчислению?
— По стандартному. — видя, что Сергей не понимает, Велт разъяснил: — В твоем земном отсчете это около пятидесяти трех лет, плюс-минус год.
— Тебе пятьдесят три года?! — глаза землянина расширились. Никакие замечания о «вечной жизни», о замене органов или о генетическом омоложении не заставили бы его поверить, что Велт старше двадцати шести, ну, может, двадцати восьми. Человек, умудренный опытом пятидесяти лет, должен был бы выглядеть минимум по-другому!
— Ты что, парень, слишком сильно ударился головой? — в голосе Велта, выдававшем изумление, сквозила насмешливая жалость. — Объясни, по-твоему, это мало или много?!
Сергей проглотил ком, пытаясь примириться с услышанным.
— На Земле редко кто доживает до девяноста… — объяснил он.
— И что это меняет? — тон Велта не изменился. — Выходит, все мы тут для тебя живые окаменелости?
Через некоторое время уже участливее он продолжил:
— Тебе придется привыкать, дружок. По нашим меркам, ты еще мальчишка, даже ребенок, а твое летоисчисление здесь никого не волнует. К твоему сведению, Эр-тэр и наша принцесса, они ровесники, родились на свет сто двенадцать лет назад, а некоторые вельможи до сих пор не воспринимают их серьезно — мол не видели войны и не знают жизни, а в рубке «Странника» даже рассказывают, что в обоих Советах Эр-тэра называют не иначе, как «наш мальчик», хотя, как мне кажется, сто лет — уже не так мало!..
Пока они мерили шагами новый коридор, Сергей попытался привести мысли в порядок.
— В двадцать один год австрантийская молодежь проходит только свою первую оценку, после чего им присваивается категория жителя… Понимаешь теперь, какое ты исключение?
Сергей не ответил. Черт возьми, он был исключением куда в большей степени, чем это представлял себе космодесантник! Он был сыном другой цивилизации, другой эпохи, другой планеты! Все эти короли, лорги, элайты, гронды, все эти меры, понятия, определения — все это было чужое, непонятное, ненормальное!..
Новое помещение, открывшееся их взглядам после очередного поворота коридора, по размерам не уступало бассейну, и, если пространственное воображение не обманывало Сергея, то и находилось точно под «морем».
Весь огромный зал этого помещения занимала своего рода оранжерея.
Потолок состоял из прозрачных куполов, поддерживаемых мраморными колоннами самых разных расцветок. Один купол, самый большой, находился в центре зала, остальные располагались вокруг него, составляя большой цветок ромашки.
Если «море» потрясало своими размерами, то эта оранжерея потрясала сама по себе — такого разнообразия растительных форм не смог бы даже вообразить самый впечатлительный ботаник. Тут находились представители фауны со всех концов галактики, тут было представлено множество самых разных миров, и каждому отводилось свое место под своим куполом.
Только пройдя через два первых лепестка ромашки, Сергей заметил, что каждый из лепестков представляет собой выхваченный живописный кусочек другой планеты. Снизу каждый купол выглядел, как небо — голубое, желто-коричневое, красно-бурое, покрытое светлыми земными или серыми облаками замерзшей пыли; под каждым куполом светило свое солнце — желтое, красное, белое, голубое, огромное или маленькое, окрашивая и без того фантастические пейзажи в таинственные тона. Некоторые купола были погружены во тьму, соответствующую ночи, и холмики, поросшие необычными деревьями, кустами, папоротниками и еще чем-то непонятным, освещались слабым светом незнакомых созвездий, белой рекой Млечного пути или сразу несколькими лунами, закрывающими одна другую и создающими дикое захватывающее зрелище незнакомого чуда.
Сергею не хотелось ни думать ни говорить — только смотреть. Переходя из под одного купола под другой, он словно перешагивал пространства, попадая на новую планету под новое солнце. Он был ошарашен, оглушен… и даже не пытался сдержать волнения.
Силовые стены, установленные между колоннами, на это раз совершенно не ощущаемые, создавали иллюзию бесконечной протяженности мира под куполом, не позволяя видеть другие пейзажи и не давая свету чужих солнц нарушить гармонии ограниченного ими мира. Проходя между колоннами, посетитель неожиданно для себя врывался в царство новых красок, новых форм нового пейзажа, и растерянно оглянувшись назад, обнаруживал за спиной уже другие горы, на фоне другого неба.
После трех-четырех «лепестков ромашки» Сергей понял, что миры этой коллекции выбирались не случайно, а были тщательно подобраны по температуре, гравитации и составу атмосферы, и в этом смысле все они соответствовали земному типу в средних широтах.
Каждый мир встречал своего посетителя таким разнообразием растительных форм, что их просто не имело смысла описывать. Тот, кто бывал в ботаническом саду на Земле, хорошо понял бы землянина, оставившего всякие попытки запомнить то, что видел.
Сад, как и «море», предназначался не только для созерцания. Беседки на тонких спиральных колоннах, изящные ложи, озерки с лесенками для купающихся, игровые площадки, башенки с круглыми платформами наверху и с установленными на них конусами устройств дальнего видения — все это было повсюду, под каждым солнцем, и так искусно размещалось в зарослях какого-нибудь цветущего папоротника, что совсем не нарушало первобытности дикого пейзажа вокруг…
Велт шагал через миры с таким равнодушием, словно каждый день ходил этой дорогой. Ветер подражал своему хозяину, не считая нужным даже принюхаться к морю чужих запахов, от которых даже у человека кружилась голова.
— Если ты хотел показать все это, то зачем так спешить? — не выдержал землянин, когда из-за торопливого шага космодесантника не смог рассмотреть деревце, плод которого взорвался, как граната, совсем рядом с дорожкой, по которой они шли. Серебристые перья семян, разлетевшиеся сверкающим фонтаном во все стороны, усыпали одежду землянина, словно новогоднее конфетти.
— Показать «это»?! Ты плохо обо мне думаешь! — заявил Велт не замедляя шага. — Неужели я привел бы тебя сюда, чтобы заниматься ботаникой? Такого еще насмотришься за свою жизнь столько, что будет мутить от одного воспоминания — уж можешь мне поверить!
Наконец они добрались до центра зала, до центрального круга ромашки. Вместо побегов всевозможных растений здесь располагалась своего рода долина гейзеров. Открывшаяся панорама выглядела великолепно, хоть представителей флоры тут почти и не было. Дымящиеся коричневые склоны, сверкающие в ручьях драгоценные камни, бьющие в небо фонтаны теплой воды, застывшие в причудливых формах строения из лавы, холмы, покрытые голубоватым мхом, украшенным фиолетовыми цветами — такая картина была от горизонта до горизонта. Велт решительно направился к белому павильону, колонны которого, подобно колоннам античного храма, поднимались из тихой цветущей низины, куда сбегали, пропадая в расщелине в земле, теплые ручейки.
Внутри павильон оказался пустым и таким же ослепительно белым, как и снаружи. В самом центре большого прямоугольного помещения стояли два постамента с большими камнями на каждом из них. Велт подошел к камням и остановился.
— В этом здании находится последнее чудо нашего века. — десантник замолчал, давая Сергею оглядеться. Кроме камней на постаменте, в пустом зале ничто не могло привлечь внимания.
«Он опять издевается?»
Велт поймал его взгляд и усмехнулся.
— Конечно, я говорю не про камни. Просто эти два камешка имеют для Эр-тэра настолько большое значение, что он поместил их в самом популярном месте «Странника». Кстати, раз уж про них заговорили, посмотри, какой тебе больше нравится?
Сергей подошел ближе. Один из камней был бриллиантом размером с бычью голову, но бриллиантом, застывшим в таком нелепом переплетении граней, какое свойственно обычно только минералам. Перед землянином был кристалл, грани которого, переливаясь всеми цветами радуги на свету, создавали внутри вращающийся клубок света, испускающий лучистое сияние. Никогда ничего более красивого Сергей не видел! Камень завораживал, не давал оторвать взгляда…
Велт легонько толкнул его, и Сергей очнулся, переходя ко второму постаменту.
Второй экспонат резко контрастировал своей матовой мрачностью со сверкающим бриллиантом. Землянин сперва даже удивился, как кому-то пришло в голову ставить рядом эти два совершенно не сравнимых предмета. После алмаза, черный шар выглядел совсем дешевой глыбой… Однако, Сергей не стал спешить с выводами. Шар тоже был камнем, цвет которого на самом деле трудно было определить. Он был идеально круглым и, как будто, поглощал свет вокруг себя. Приглядываясь, Сергей сам не заметил, как ушел в себя, как-то расслабился, его настроение изменилось — стало тоскливо, а в углах глаз сами собой появились слезы. Понятие времени и места как-то пропало — словно во сне. Шар играл разными оттенками где-то далеко от Сергея, а землянин плакал с серьезным, задумчивым видом, глядя на дома, людей, на до боли родные пейзажи, на почему-то очень знакомые краски неба, воды, травы — на то, чего на самом деле перед ним не было. Ему было приятно и грустно, легко и свободно…
— Эй!
Сергей вздрогнул на окрик десантника. На щеках была какая-то влага. Он поднял руки и обнаружил, что весь в слезах.
— Такого я еще не видел! — откровенно сообщил Велт. — Ты, наверное, уж очень восприимчивый.
«Вот это неплохо!» — Сергей вернул взгляд к шару. — «Когда же ты завладел мной? И почему именно слезы?»
Шар оставался таким же неподвижным и темным, но он уже не казался землянину просто черным камнем. Сергей понял, что шар проник в него, что он вытянул наружу то, что его мучило, то что он скрывал глубоко внутри, то, чего он и сам зачастую не понимал. Землянин словно очистился, избавился от тяжелой душевной раны, о которой даже не знал, он словно только сейчас примирился с разлукой с домом. И от этого стало как-то легко и приятно…
— Он словно обладает душой…
Велт кивнул.
— Это точно. Эта штука делает иногда с людьми такое, что словами не передать, и каждый раз разное… — Велт словно сбросил серьезную маску с лица, и его глаза опять заискрились насмешкой. — А тебя действительно ждет великое будущее — я в свое время не колеблясь выбрал бриллиант!
Сергей вопросительно посмотрел на космодесантника.
— Что это значит?
— Да, в общем, ничего. Перед тобой два символа. Оба считают великими шедеврами нашего времени. Первый, — Велт указал на алмаз. — Архителкс — красивая, но дешевая стекляшка. Дешевая, потому, что это всего лишь математическая последовательность Архитела, оживленная в алмазе. Любой синтезатор может создать тысячи таких камешков… Второй, — он равнодушно провел рукой по гладкой поверхности шара. — Второй, это Дитолакс — шедевр искусства из Содружества. Произведение, которое невозможно повторить, с которого нельзя сделать копию. Цена этого шарика едва ли не равна цене всего «Странника». Лишь несколько мастеров из Содружества знают его секрет. Глядя на алмаз каждый видит и чувствует одно и тоже — восхищение, потрясение, а Дитолакс каждый видит по-своему и чувствует что-то свое — и в этом их главное различие. Дитолакс заставляет самых сильных людей сбросить маску с лица и хоть какое-то время побыть снаружи такими, какие они внутри.
— Но я не понимаю, зачем мне это знать… — начал Сергей.
— Не помешает. Дослушай до конца. Последнее время Детолакс стал символом элитарного течения. Каким бы знатным лоргом ты не был, как бы высоко не поднялся по служебной лестнице, каких бы успехов не достиг, ты никогда не сможешь заслужить настоящего уважения в элитарных кругах Эрсэрии, если лишен дара творить сам и понимать творения других. Детолакс — символ не поддающегося мысли искусства. Те же, кто избрал для себя в жизни путь жестких знаний, строгих математических и логических теорий, сделали символом своего мировосприятия Архителкс… Тебе не мешает знать обо всем этом, так как ты угодил в самое сердце организации «поклонников Детолакса». Черный шар — символ того помещения, где мы находимся, самого «Странника» и его владельцев.
— Но это же глупо. Не все ли равно, как относиться к искусству?
— Ого! Теперь ты рассуждаешь, как Независимые.
— А это кто такие?
— Третье течение.
— Течение тех, кто не смог определить, какой камень лучше?
Велт весело улыбнулся.
— Ты молодец, землянин! — заявил он. — «Какой камень лучше»! Да причем тут камень? Тут дело не в камнях, а в философии. Сторонники Детолакса поклоняются миру внутри личности, то есть душевным свойствам личности. Они утверждают, что по-настоящему в нашей жизни можно ценить лишь то, что выше нашего понимания, но при этом прекрасно, цельно и вечно — то, что скрывается за сознанием, за собственным "я". Последователи учения Архителкса, наоборот, отвергают непознаваемые свойства личности, и больше всего ценят в мире его строгую гармонию. Независимые же, вообще не утверждают никакой философии. Они отвергают любые догмы и превыше всего превозносят свободу мысли, желаний и стремлений. Это очень твердые и сильные люди. Они создали государство в государстве, со столицей в Арагорре — бывшей военной сопернице Эрсэрии, и не признают никаких законов, кроме законов чести. Королевство терпит Независимых потому, что они заставили уважать себя и потому, что Аррагорра была и остается единственной сильной планетой-соперницей Эрсэрии. В Арагорре свой военный флот, а его адмирал Сэр-вэр, хоть и эрсэриец по происхождению, но самый независимый из Независимых, один из первых людей Великого Совета Королевства. У нас даже вошло в поговорку: свободен, как Сэр-вэр, честен, как Сэр-вэр… Сейчас флот Арагорры носит где-то далеко за пределами галактики — ищут обитаемые миры, а может и еще чего-нибудь…
— И как к Независимым относятся на фрегате?
— К ним все относятся одинаково: или со страхом, или с уважением… Слушай, Сергей, да ты сделаешь из меня философа! Я хотел рассказать о помещении, в котором мы находимся, а ты совсем сбил меня с толку. Стань-ка лучше в том конце, у стены!
Землянин послушно удалился к стене.
Велт стал недалеко у маленькой панели пульта.
— Так вот, парень, это помещение — «комната иллюзий», последнее открытие Пен-тэра — основоположника учения о «чистом искусстве». Ты создаешь в голове любой фантастический пейзаж, населенный любыми существами, и этот мир оживает у тебя на глазах… Смотри!
Велт нажал на кнопку. Постепенно комнату наполнил густой белый дым, лишенный запаха и вкуса и не мешающий дышать. Затем в этом дыму стали складываться очертания зеленого леса. Скоро картина стала настолько реальной, что Сергей поверил в то, что видит. Вместо Велта под деревом сидел тигр, лижущий свою лапу. Ветер, развалившийся на полу, обратился в маленького зверька, похожего на лемура — он лежал на ветках, свесив одну лапу и хвост. Протянув руку, Сергей почувствовал липкую смолу на твердой пористой коре ближайшего ствола. Тигр перестал лизать лапу и обратился к нему мурлыкающим голосом:
— Вот видишь, ты даже на ощупь определяешь этот мир, как реальный. Однако все это только образ, созданный в голове у всякого, кто вступит под своды зала, сложными устройствами там, наверху. Ты можешь ощутить все, что придумал, например, обжечься от тобой же воображаемого костра, но при этом все ощущения ты всего лишь сам себе внушаешь.
Тигр подошел поближе, зевнул и его голова раздвоилась.
— Погладь меня! — сказали обе головы сразу. — Неправда ли, у меня замечательная шерсть? Смотри, теперь я превращаюсь в дракона…
Тигр быстро вырос в высоту и в ширь, ломая зеленые деревья, которые со скрипом падали в траву — спавший на одном из них лемур отрастил крылья и рванул в небо, тоскливо глядя вниз большими глазами. Сергей невольно сделал шаг назад и уперся в стену за спиной.
Внезапно дым рассеялся. Велт улыбался, стоя на том же месте.
— Только что я ощущал себя настоящим диким зверем, могучим и сытым, а на самом деле не сделал ни одного движения и не прочь перекусить… В этой комнате не происходит никаких энергетических превращений.
Сергей восхищенно присвистнул, еще не совсем придя в себя от потрясения.
— Я с тобой согласен. — кивнул Велт. — Подобного развлечения ты не встретишь нигде, как на самой Эрсэрии или тут, на «Страннике». Самое дорогое развлечение. В эту комнату обычно приходят вдвоем, ее и задумали для двоих… Противники мысленно сражаются в совместно придуманном мире, проявляя чудеса воображения и реакции и, таким образом, избавляются от избытка агрессивности; влюбленные получают возможность вдоволь полетать в облаках в прямом смысле слова… Я всего лишь вторую декаду пассажир фрегата, но уже чувствую, что поклонники Детолакса начинают мне нравиться… В самом недалеком будущем мы с тобой еще поиздеваемся друг над другом, так что не хочешь посоревноваться со мной сейчас, пока это безболезненно?
Комната опять заполнилась дымом. Неожиданно Велт куда-то пропал — Сергей упустил момент, когда это произошло, а вместо десантника перед землянином стояла девушка в сиреневом свободном комбинезоне. Она была такой красавицей, что у Сергея захватило дух. В ее по-эрсэрийски идеальной фигуре замечалась царственная статность, свежее лицо с правильными чертами обрамляли темные волосы, забранные в высокую хитрую прическу, глаза непонятно какого цвета смотрели гордо и одновременно весело, придавая хрупкой фигурке какую-то силу и неповторимую прелесть.
Сергей улыбнулся — шутки Велта начинали ему нравиться. Он приготовился к сопротивлению. Заметив выражение его лица, девушка рассмеялась, сверкая ослепительными зубами.
— Держись, землянин! — крикнула она, меняя обличье.
На этот раз перед Сергеем возникли желтые холмы, над которыми медленно плыли легкие облака. Причем все это, в том числе и облака, было под ногами. Навстречу землянину мчалась всадница в сверкающих латах, на огромном, дышащем огнем, черном скакуне с длинным копьем-молнией наперевес. Это выглядело настолько сказочно, что Сергей даже подумал, не прочитал ли Велт его мыслей, и не видит ли он сейчас свое воспоминание о детских мечтах…
Сергей представил себя огромным богатырем, закованным в тяжелую броню, но вместе с тем, как рос он, рос и мир вокруг него, росла и приближающаяся всадница. Противник контролировал каждую его мысль — хитрость не удалась. Пришлось придумывать новый образ и как можно скорее. В последний момент Сергей превратился в большого стального коршуна и взмыл в небо из под копыт черного скакуна всадницы. Глаза девушки вспыхнули красным огнем, и вокруг могучей птицы, кружащей над ней, засверкали метаемые умелой рукой молнии. Сергей какое-то время увертывался, но его ощущения, как птицы, были настолько новыми, а орел настолько плохо пилотировался, что долго это продолжаться не могло. Очень скоро одна из молний попала в цель, запахло жженым, и Сергей почувствовал, что падает. С радостным криком всадница понеслась к нему, готовясь метнуть новое копье и добить противника. Сергей успел вообразить себе зеркальный щит и отразить молнию, которая, сверкнув у него перед глазами, полетела назад, прямо в несущегося в огне и дыму скакуна. Он попал! Всадница закричала с отчаянием, упала в облако, но тут же сама преобразилась в летящую стрелу. В последний момент, когда Сергей уже приготовился защититься щитом, стрела выросла в многолапого когтистого зверя, мгновенным прыжком вцепившегося в горло воину. Сергей успел еще принять облик многоголовой змеи, но каждая голова оказалась в цепких звериных лапах. Он еще сделал попытку стать жидким, но не смог хорошо представить себе этого, чувствуя, что задыхается. Он стал думать только о том, чтобы глотнуть воздуха.
Дым рассеялся под сильный кашель Сергея и смех его противницы. Но когда дым совсем растаял, землянин увидел перед собой все ту же темноволосую красавицу в сиреневом комбинезоне. Ни Велта, ни его пантеры нигде не было, зато Эр-тэр нервно стучал пальцами по колонне, глядя на него сверху вниз.
Девушка продолжала смеяться.
— Для первого раза неплохо. — заявила она.
Сергей почувствовал себя уязвленным.
— Может, попробуем еще раз?
Эрсэрийка сделала движение головой, словно не ожидала такого выпада, но согласилась.
Комнату опять наполнил дым. Сергей создал красивый пейзаж из горных заснеженных вершин, долины, леса и нескольких светил над всем этим.
Внезапно, так, что он еще не успел подготовиться, прямо на него вылетело бесформенное существо с огромной пастью, проходящей через все тело, которое колыхалось, то становясь черным шаром, то, словно сдувалось, теряя форму. Чудовище двигалось на Сергея, и землянин готов был поклясться, что эта тварь смотрела на него всей своей поверхностью, как один дергающийся зрачок глаза. Сергей почувствовал сильнейшее отвращение и ужас, подсознательный, но такой сильный, что даже забыл о своем желании скрыть мысли и нанести неожиданный удар…
Существо приближалось к нему. Вдруг оно распахнуло пасть и стало буквально пожирать пространство, затягивая в себя со страшной силой воздух, камни, облака, все, что было вокруг! С ужасом заглянув ему в пасть, Сергей увидел пропасть, зияющую абсолютно бесконечную бездну. Не в силах крикнуть, он стоял, скованный ужасом, таким, какого никогда не испытывал…
Видение исчезло. Сергей истекал потом. Девушка смотрела на него как-то рассеянно.
— Автомат отключил прибор. — тихо произнес Эр-тэр. В его словах слышался укор. — Зачем ты?..
— Не знаю… Он бросил мне вызов.
Эр-тэр положил руку на плечо землянину, и только тут Сергей понял, что его бьет дрожь.
— Что это было? — выдавил он из себя.
— Ничего. Иллюзорное воплощение ужаса. Твой противник, — Эр-тэр хмыкнул, оглянувшись на красавицу. — Очень сильный противник, намеренно довел твои эмоции до шока.
Помолчав, он прибавил:
— Кажется, новых ощущений на сегодня хватит! — он направился из павильона, увлекая за собой Сергея.
Красавица осталась стоять одна, на том же месте, задумчиво глядя на гейзеры за колоннами.
По дороге эрсэриец дал Сергею что-то выпить, и тот полностью успокоился, почти забыв об увиденном. Мысли землянина заняло другое.
— Кто та девушка? — спросил он.
— Ее имя Лен-ера…
Лоргу не хотелось говорить на эту тему — больше он не произнес ни слова.
Уже покидая ромашку миров, Сергей нечаянно выронил:
— Черт, какая красавица!..
Эр-тэр резко остановился, изумленно уставившись на него.
— Запомни, землянин! — очень серьезно произнес он. — Если хоть немного хочешь выжить в этом мире, то запомни, что самая большая для тебя опасность — это интерес, проявленный к Лен-ере! — он прервался и пробормотал про себя, так, что землянин не мог его слышать: — Особенно, если он будет взаимным…