Глава 4

Есть ли способ отличить иллюзию сна от реальности яви?

Ущипнуть себя и не почувствовать боли?

Ерунда! Тот, кто в сновидениях не чувствовал боли, можно сказать, никогда до конца и не засыпал. И даже пробуждение не всегда способно немедленно отправить в небытие созданную подсознанием картинку. Боль, радость, страх, счастье и разочарование — все это человек способен в полной мере ощутить и в царстве сна. А возможно, только там он и способен до последней капли проникнуться этими чувствами?

И все же как отличить метаморфозы сновидения от сюрреализма окружающей нас действительности? Осознать, что закрутившийся вокруг кошмар — это всего-навсего отражение в кривом зеркале недавних переживаний и подсознательных желаний? Да — осознать. Вот только всегда ли человек хочет расстаться с подаренной сном иллюзией? Не знаю, не знаю…

Очнувшись утром от глубокого забытья, я откинул промокшее от пота одеяло и уселся на кровати. Это был сон, всего лишь сон. И у него нет больше власти надо мной. Но просочившееся из кошмара ощущение необъяснимой обреченности никак не желало уходить, а перед глазами вновь замелькали пережившие пробуждение картинки.

Медленно растворяющаяся в туманной дымке Катя с кровавыми отметинами на простреленной кофточке. Черное небо, ядовито-лазурное пятно холодного солнца. Вырастающие из кое-как заметенной снегом земли длинные ледяные шипы. Зависшая над головой почти прозрачная пирамида Цитадели. Вросшие в запястья и лодыжки кандалы. И вонзившийся меж ребер ритуальный нож.

Встрепенувшись, я соскочил с кровати и, как был в одних трусах, вывалился в коридор. Не стоит ложиться спать на полный желудок — сплошные неприятности от этого. Холод кафеля моментально заморозил ступни, и пришлось вернуться в комнату за тапками. Решив не надевать валявшееся у кровати трико — все равно никого в такую рань не встречу, — я вновь направился в туалет. А то вчера вечером мало того, что с Напалмом литр на двоих выдули, так еще и чая на ночь две кружки выпил. Как бы теперь не лопнуть по дороге. Блин, не надо было ведро отдавать…

К моему немалому удивлению, в туалете горел свет. Внутри, упершись одной рукой в стену, у писсуара как-то очень уж задумчиво стоял пиромант.

— Заснул? — зашел в свободную кабинку я.

— Нет, — даже не пошевелился Напалм и тяжело вздохнул.

Чего это с ним? Приболел, что ли? А я — наоборот, себя очень даже неплохо чувствую. Голова, правда, как ватой набита и лицо на маску для хеллоуина по-прежнему похоже, но вчера-то с утра вообще чуть коней не двинул. Надо не забыть таблетку съесть. Во избежание рецидива, так сказать. Но тут все посторонние мысли вылетели у меня из головы, и, стиснув зубы, я повернул голову к отлипшему наконец от стены пироманту.

— Вот такая вот фигня, — заявил тот и осторожно вышел из туалета.

Я промолчал. Нет — нужные слова так и вертелись на языке, но совершать какие-либо резкие движения настроения не было. Потому как чревато это. Весьма. Закончив свои дела, глубоко вздохнул и столь же неторопливо, как и Напалм, направился на выход. Нет, понимаю еще, мы бы вчера ракетного топлива на грудь приняли, но такой эффект от абсорбента? Уж не знаю, каково оно кипятком писать, только мои недавние ощущения, думаю, недалеко ушли. Это ж надо…

— Вацлав, нехороший человек, пропорцию не выдержал, — будто извиняясь, объяснил дождавшийся меня в дверях своей комнаты пиромант. — Второй раз легче будет.

— Надеюсь, — прохрипел я, доковылял до своей комнатушки, запил холодным чаем таблетку и сразу же завалился на кровать. Теперь бы еще отлежаться, а то совсем худо.

Да уж, денек начинается — во! Что ж дальше тогда будет?

Есть подозрение — ничего хорошего.

Как ни странно, но я даже задремал. Честно говоря, сам не заметил, как отрубился. И, что уж вообще исключительно, — никаких снов не было вовсе. А то замучили в последнее время уже. И еще ж как нарочно через один — кошмары. Впрочем, какая жизнь, такие и сны.

— Все дрыхнешь, бездельник? — завалился ко мне в комнату Рустам, когда я уже проснулся и валялся на кровати, размышляя, чем бы заняться. — А работа стоит…

— Схемы принес? — натянул я трико, уловив в голосе Зубастого снисходительно-вальяжные нотки. Сразу видно: человек до неприличия доволен собой. Надо бы осадить, а то зазнается еще. — Чего вчера не завез?

— Только с утра подготовили. — Он вытащил из кармана сложенный вчетверо лист, явно вырванный из обычного альбома для рисования. — Сам сможешь на карте отметить?

Я развернул лист:

— Почему нет? Все вроде понятно нарисовано. Еще и названия улиц помечены. Масштаб, конечно, не ахти…

— Ну уж извиняй, какой дали. — Рустам снял пуховик, сложил его и пристроил на откидном столике.

— Ты чего? — уставился я на присевшего на мою кровать парня.

— Здесь подожду.

— Чего подождешь?

— Результатов, — ничуть не смутился Зубастый.

— Каких еще результатов? — Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не выматериться. — Кто тебе моментальный результат обещал? Тут еще работать и работать.

— Сколько тебе надо времени? — помрачнел Рустам. — Руководство уже в курсе, что с этой информацией мы вычислим местоположение объекта в кратчайшие сроки.

— Ну ты молодец, — отвернулся я к карте. — А луну с неба чего не пообещал?

— Ты просил схему, ты ее получил, — заявил Зубастый. — А теперь говоришь, что не все так просто?

— А просто оно никогда не было!

— Все ругаетесь? — заглянул в комнату Второй.

— Сядь и помолчи, — рыкнул я на него и начал синим карандашом перерисовывать на карту расположение энергетических линий Гимназии.

Минут через пятнадцать карта Форта оказалась расчерчена вдоль и поперек, но легче от этого не стало. Если раньше и была надежда, что с помощью этой нехитрой манипуляции получится найти ответы на все вопросы, то теперь она истаяла прямо на глазах. Нет, кое-что упростилось, спору нет. Только вот и непонятного осталось ничуть не меньше.

Так — точки выбросов, приходящиеся на тянувшиеся через весь Форт энергетические линии, зачеркиваем. Точки выбросов, расположенные в районах пересечения энергетических линий, обратно зачеркиваем. И что в итоге остается?

Запад Форта почти чист, как и юго-восток. Юго-запад в расчет можно не принимать — там все дело в заигрываниях Братства с алхимией. Восток — серединка на половинку. Стоит проверить, но, скорее всего, гимназисты не все свои коммуникации показали.

Остаются северная окраина, северо-восток и центр. Насчет севера и северо-востока меня сразу в СЭС предупредили, значит стоит присмотреться к центру Форта. А тут тоже ничего не вырисовывается. Во-первых, центр большой. Во-вторых, отметки группировались в районе арсенала — что в общем-то логично, — и тянулись от площади Павших до Южного бульвара. А это территория — о-го-го! Захочешь, не прочешешь. Да и не уверен, стоит ли…

— Ну и что? — поторопил меня ерзавший на кровати Рустам.

— Ну и ничего, — развел я руками, пытаясь выстроить увиденное в одну логическую цепочку. Крутится ведь что-то в голове, но за кончик идею никак ухватить не получается. Никак не связать в один узел порядковые номера отметок и их расположение. Чувствуется ведь, что есть какая-то система…

— Что значит — ничего?!! — взвился на дыбы Зубастый. — Люди от нас результатов ждут!

— Подождут, — задумчиво уставился я на карту. Нет, не выходит, хоть ты тресни. Да! Вот еще что вспомнилось: Хромой о заведенной в Коммуну энергетической нитке рассказывал. И ведь точно — в том районе, что раньше коммунары контролировали, выбросы частенько случались. Так, может, мне еще эту линию надо в своих расчетах учесть?

— Да нету времени ждать! — заорал подскочивший ко мне Рустам. — Лазурное солнце со дня на день взойдет!

— И что с того? — сразу позабыл про карту я. — Какое это отношение к нашему делу имеет?

— Город срок своему ультиматуму час до Черного полдня выставил, — пояснил спокойно сидевший на моей кровати Второй. — Они хоть базу пограничников и заняли, но рисковать не хотят.

— Думают, мы до Черного полдня капитулируем? — усмехнулся я. — Оптимисты ребята.

— Оптимисты не оптимисты, но Воевода над их предложением раздумывает, — сжал кулаки Зубастый. — И если у нас не будет к тому времени на руках ножа… Понимаешь, чем это чревато?

— Угу, — уселся я на кровать рядом со Вторым. Воевода склонен принять условия горожан? Неужели что-то заподозрил? Или на него кто-то давит? А не идет ли сейчас выбор между Городом и Северореченском? — Понимаю…

— Тогда делай уже что-нибудь! — взорвался Рустам. — Делай!

— Не кричи, — попросил я и вновь поднялся на ноги.

— Ты собираешься хоть что-нибудь предпринимать? — немного сбавил обороты Зубастый.

— Есть еще одна задумка, — вздохнул я, понимая, что просто отбрехаться не получится. Придется хоть немного имитацией бурной деятельности заняться. А то как бы у командира инфаркт на нервной почве не приключился. — Но сначала промзону проверим. И на этот раз хочу всю команду свою задействовать.

— Да пожалуйста, — легко согласился Рустам.

— С оружием что? — Я начал, отклеивая кусочки скотча, снимать карту со стены.

— Подберем что-нибудь, — махнул рукой Зубастый. — Но ты смотри — парни из «Красного декабря» тоже с нами поедут.

— Пусть едут. Мне бы рюкзак какой еще.

— А портфель чего?

— Да неудобный он. И кобуру для «Гюрзы» посмотри, запарился уже в кармане таскать.

— Ладно, гони всех в комнату совещаний. — Рустам, подхватив со стола куртку, вышел в коридор. — На сборы вам полчаса.

— Карту с собой берешь? — поднялся с кровати Второй.

— И распечатки тоже. — Я достал засунутые под кровать рулоны бумаги. — Если время останется, попробуем еще одну идею проверить. Могут пригодиться.

— В этот раз сам их тащи, — ухмыльнулся измененный. — Что за идея, кстати?

Я только покачал головой и промолчал. Пожавший плечами Второй отправился по своим делам, а мне пришлось собирать раскиданную вчера по всей комнате одежду. Быстро одевшись, не стал терять время на сборы и сразу же отправился предупредить своих бойцов. Надо сначала народ озадачить, а потом уже и сам шмотки собирать буду. Все равно еще и ждать придется.

Для начала я заглянул в комнату к Напалму, который стоял перед зеркалом и чистил зубы.

— С вещами на выход. Десять минут у тебя.

— Чего? — сплюнул зубную пасту в рукомойник пиромант. — А завтрак?

— По дороге. — Я хлопнул дверью и направился к Вере, комната которой оказалась заперта. Ну и куда она с утра пораньше ушуршать успела? Неужели с Ветрицким помирилась? Ладно, пойду и до него дойду.

— Чего тебе? — даже не повернул голову на звук открывшейся двери Николай, когда я заглянул к нему.

— Вера не заходила?

— Нет. — Растрепанный Ветрицкий уселся на кровати и поправил заляпанную чем-то желтым футболку. Чего-то он совсем за собой следить перестал. Да и вид какой-то шибко нездоровый. Так опух, будто бухал без просыху. Неужели до сих пор после встречи с Ялтиным не отошел? — Только за этим заходил?

— Нет, — оглядел я порядком захламленную комнату. — Собирайся, работка намечается.

— Сколько времени есть? — Николай тут же стянул через голову грязную футболку. Хм. Может, он просто от безделья замаялся? Да еще и с Верой поругался? — Вымыться успею?

— Ну ты дал! — ухмыльнулся я. — Давай бегом, пятнадцать минут тебе на все про все.

— Ты б еще за пять минут до выхода заявился, — пробурчал парень и подошел к рукомойнику.

Так, ну и где же теперь Веру искать? Не обязательно, конечно, ее с собой тащить, но, если моя догадка подтвердится, классный снайпер лишним не будет. Более того — будет, несомненно, полезен.

— Привет, Лед. — Пока я соображал, куда бежать искать Веру, закутанная в теплый халат девушка вышла из душевой и подставила щечку для поцелуя.

— Готова к труду и обороне? — чмокнул ее я. В этот момент из своей комнаты в коридор вышел Ветрицкий, но на девушку он даже не посмотрел. Она на него, впрочем, тоже. От любви до ненависти один шаг, не иначе.

— Как не вовремя! — поправила сооруженный из полотенца тюрбан на голове Вера. — Ты еще скажи, все бросать и собираться.

— Так оно и есть, — вздохнул я. — Через пятнадцать минут планерка.

— Со снаряжением что? — приняла предложенные правила игры девушка.

— Все будет. — Надеясь, что Рустам не подведет, я направился к себе. — Позавтракать по дороге что-нибудь купим.

— Опять всухомятку, — вздохнула девушка и неожиданно улыбнулась. — Да не хмурься ты! Мне это сидение в четырех стенах уже осточертело. Хоть развеемся.

— Развеемся — не то слово, — хмыкнул я и зашел к себе. Нацепил на пояс патронташ, повесил на плечо «Тайгу» и, сунув под мышку распечатки, пошел до пироманта. Ах да, совсем забыл! Вернулся обратно и вытащил из портфеля Ялтина последнюю дозу супермагистра. Мало ли как дело обернется? Может, и не вернусь сюда больше.

Все, теперь к пироманту. Этот товарищ запросто слабым звеном оказаться может. Коля вон уже чуть ли не вприпрыжку из душевой к себе бежит, Вера наверняка тоже тянуть не станет, а Напалму все по барабану. Еще завтракать сядет…

— Чего так рано? — ничуть не обрадовался моему появлению парень. — Еще три минуты в запасе.

— Вот и используй их по назначению, — уперся я плечом в дверной косяк. — Да чё ты мечешься, вон твоя шапка на кровати лежит!

— Я перчатки ищу. — Пиромант подхватил шапку и вытащил кожаные перчатки с обрезанными пальцами из кармана висевшей на вбитом в стену крюке куртки. — Пошли, чего встал?

— Остальных дождемся и пойдем, — вышел я в коридор.

— Остальных? — удивился Напалм. — Что-то серьезное намечается?

— Типа того. — Я не стал ничего объяснять и указал выглянувшему из комнаты Ветрицкому на дверь в дальнем конце коридора. — На выход.

— Иду, — вновь спрятался обратно тот.

— Слушай, тебе не кажется, что этот коротышка подрос? — задумчиво уставился на меня пиромант.

— Гонишь, что ли? Пошли, давай.

— А Вера?

— А что я? — вышла уже успевшая собраться девушка и выправила загнувшийся воротник камуфляжа. И когда это она его состирнуть умудрилась? — Вы вон копушу этого торопите.

— Догонит. — Я подошел к перегораживающей проход железной двери и несколько раз, не особо сдерживаясь, ее пнул.

Как обычно — открыли почти мгновенно. Да и Коля не заставил себя ждать и слегка прихрамывая, бросился вдогонку за нами. Дежурившие в холле караульные не обратили на нас никакого внимания, а развалившийся на стоявшей здесь же кушетке Второй вскочил и распахнул перед Верой дверь комнаты для переговоров.

— Прошу, — придержал он девушку под локоть.

— Шустрый мальчик, — намеренно громко заметил шедший следом Напалм.

— А то, — ухмыльнулся измененный. — В большой семье не щелкай клювом.

— Проходи давай. — Я подтолкнул пироманта в спину, и он раздраженно передернул плечами, но промолчал. Вот и здорово, еще только состязания в остроумии не хватало.

— Разбирайте подарки к Новому году, — указал Рустам на столик, заваленный разнообразнейшими орудиями смертоубийства.

— Защитные амулеты приготовил? — сразу же уточнил я, во все глаза разглядывая снаряжение. Вон снайперская винтовка Веры, вон лук Ветрицкого. Про мой пистолет-пулемет тоже не забыли, да еще до кучи притащили несколько автоматов, поцарапанный жезл «свинцовых ос», несколько «дыроколов» и пистолетов.

— Разбирайте. — Второй раздал Вере, Николаю и Напалму по отводящему пули чародейскому амулету. Внешне — «Чешуя дракона». А вот что с начинкой, даже не скажу.

— Спецпули будут? — сразу же уточнила Вера и расстегнула чехол Arctic Warfare Super Magnum.

— Нет, — покачал головой Рустам. — Сейчас с этим строго, решили не рисковать.

— Зря, — выразила свое неодобрение девушка и пристроила на пояс чехол с «дыроколом». — Лишним бы не было.

— Не то слово, — поддержал снайпера я. — А если кто с защитным амулетом попадется?

— Держи, — тяжело вздохнув, Рустам передал Вере мятый тюбик. — У нас спецгель на вес серебра, поэтому только для тебя. Остатки вечером сдашь.

— Можешь же, когда хочешь, — ухмыльнулся я, но Зубастый предпочел сделать вид, будто не расслышал этой реплики.

Ветрицкий молча взял пару лежавших с края стола пистолетов — если не ошибаюсь, ГШ-18, сунул в карманы пуховика несколько снаряженных магазинов к ним и потянулся за «Абаканом». Этого ему показалось недостаточно, и он присмотрел пару ножей, явно предназначенных вовсе не для бытовых нужд.

— А лук как же? — удивился я.

— Запястье потянул, — показал Николай замотанную эластичным бинтом кисть левой руки. — Придется без него.

— Как знаешь. — Я обежал глазами стол и выругался — магазинов к «Вереску» не было. — Патроны мои где?

— Все, что смогли достать, все здесь. — Рустам уселся на диван.

Хреново. Не иначе кто-то из безопасников прикарманил. Хотя у меня там оставалось-то… Ну и стоит тогда с собой эту тяжесть тащить? Похоже, придется ружьем и «Гюрзой» обходиться.

Скептически наблюдавший за нами пиромант вдруг оживился и принялся крутить в руках потертый жезл «свинцовых ос».

— Что такое? — заинтересовался я его реакцией.

— А он без блокировки, — воровато усмехнулся Напалм и сунул жезл себе за пояс. — В хозяйстве сгодится.

— Не отстрели себе ничего. — Решив, что мне тоже не помешает усилить свою огневую мощь, я взял посмотреть выполненный в форме миниатюрного пистолета чаромет. В ладонь ложится очень неплохо, но экранирован так хреново, что в кармане его колдовским взором любой гимназист и с пары десятков шагов учует. — Второй, а это еще что такое?

— Новая разработка, — подошел ко мне измененный. — Только-только на вооружение приняли. У них выходная мощность, конечно, пониже, чем у старых моделей, зато не надо с чародейскими патронами заморачиваться. Здесь заклинания сразу в энергетическую батарею залиты.

— И чем этот малыш заряжен?

Парень посмотрел маркировку на аккумуляторной батарее.

— «Ледяными иглами». Если будешь брать, вон с «Закатным муаром» аккумуляторы лежат. И, смотрите, разряженные не выкидывайте, они денег стоят. Под отчет выдают.

— «Плазменные цветы» лучше возьми, — явно в пику ему посоветовал пиромант. — От них еще защиту не разработали.

— Я ж запасливый, и то, и другое возьму. — Я рассовал по карманам два плоских аккумулятора — оправленные металлом плитки горного хрусталя. — А гранаты есть?

— Вот! — Опередивший меня Ветрицкий сгреб со стола три отливавших серебром ребристых шарика размером с мячик для настольного тенниса. Ладно хоть пару алхимических зарядов на мою долю оставил. Нет — он точно в прошлой жизни хомяком был: столько всего набрал, а еще и к чарометам присматривается.

— Рустам, ты рюкзак принес? — задался я вопросом, куда бы засунуть все отобранное снаряжение.

— Держи. — Зубастый поднял с пола и швырнул мне обыкновенный школьный ранец. И не какой-нибудь новомодный, а потертый, явно еще в СССР сделанный. Почти с такими же у нас полкласса в школу ходило.

— Издеваешься? — уставился на него я.

— Предупредил бы раньше — заказали бы со склада, — ничуть не смутился Рустам. — А здесь больше нет ничего. Скажи спасибо, кобуру нашли.

Только крякнув, я надавил на выпуклую кнопку, сунул в ранец распечатки, карту и пару алхимических гранат и вновь застегнул крышку. Если ремни подрегулировать, то, пожалуй, портфель и мне впору придется.

— Задачу своим ставил? — поднялся с дивана Зубастый и подошел к столу.

— Молчит, как рыба, — сразу же заявила Вера. — А вы у нас за главного? Так, может, уже объясните, наконец, что происходит? И чего от нас хотят? А то неделю мурыжите непонятно зачем!

— Вашему командиру задачу уже поставили, — указал на меня Рустам. — С него и спрашивайте.

— На месте определимся. — Я просунул руки в ремни ранца. Зря Зубастый так, правило «разделяй и властвуй» еще никто не отменял. — В общем, сейчас едем проверять промзону. Возможно, будем проводить операцию по задержанию или что-то типа того.

— Кого? — в один голос спросили Напалм и Ветрицкий, а вот обидевшаяся Вера даже не подняла головы от своей ненаглядной винтовки.

— Что — кого? — усмехнулся я и убрал «Гюрзу» в прицепленную на пояс кобуру.

— Задерживать кого будем? — уточнил вопрос пиромант.

— А кого придется, того и будем, — направился к двери Второй. — Сан Саныч уже приехать должен был, так что пошевеливайтесь.

Рустам посмотрел на вытащенные из кармана часы:

— На выход.

— Чего браслет не отремонтируешь? — Я несколько раз подпрыгнул на месте, утрясая содержимое ранца.

— Некогда. — Зубастый выглянул в дверь и подозвал караульного: — Отнеси оружие в кладовую. И не бросай, как придется, а под роспись сдай.

— Слушаюсь. — Парень принялся собирать со стола остававшееся там снаряжение, а мы похватали пожитки и потянулись к лестнице.

— Не понял, мы что, на самом деле завтракать не будем? — занервничал, поднимаясь из подвала, пиромант.

— Придумаем что-нибудь. — Я решил, что перекусить, действительно, не помешает. День-то еще только начинается. И кто знает, когда следующий раз поесть удастся. — Сейчас спросим, где продуктовая лавка поблизости, туда и заедем…

— Да тут недалеко, — услышал наш разговор Второй. — Тоже не жравши, так что имейте в виду.

— Пусть Рустам тебя в виду имеет. — Я задержался у черного хода Морга, пропуская в дверь Веру. — У нас все равно ни копейки нет.

— А нам жалованье полагается? — опомнился вдруг Напалм. — Или мы как звери в цирке за харчи пашем?

— За идею мы пашем, — поправил пироманта Рустам. — А на еду денег дам. В рамках разумного, конечно…

Саней нам выделили сегодня аж три штуки. Оно и к лучшему: хоть все нормально разместились — одни-то сани бойцы «Красного декабря» заняли. Так что я, Вера и Рустам сели к Сан Санычу, а Второй забрал с собой Напалма и Ветрицкого.

— Вы давайте потихоньку, — предупредил он нашего возницу. — Мы сейчас провиантом затаримся и вас на Красном проспекте догоним.

— Договорились, — кивнул Сан Саныч. — На меня тоже возьмите, сегодня целый день с вами.

— А эти как? — мотнул Второй головой в сторону измененных из «Красного декабря».

— Им паек выдали. — Рустам снял со спины небольшой рюкзачок и кинул его себе под ноги. Интересно, что у него там? Если термос влезет и то хорошо. — Ну все, поехали.

Я развалился на задней лавке и зевнул. Изо рта вырвались клубы пара. Прохладно сегодня. Но ветра нет, так что ничего страшного. Только вот облака мне не нравятся — больно они на тучи снеговые похожи. Как бы вьюга не началась. Если заметет дороги, до места точно не доберемся.

Сани потихоньку вывернули на Красный проспект, и Сан Саныч принялся что-то насвистывать себе под нос. Настроение ему не испортила даже подрезавшая нас на перекрестке служебная «газель». Дружинники явно куда-то торопились и тут же свернули во дворы, а мы все так же неспешно покатили к Южному бульвару.

О! Перекресток все так же был покрыт коркой застывшей воды, и уже появились первые жертвы народного разгильдяйства — в сугроб улетел грузовой «зилок». Сопровождавшие груз охранники вяло переругивались с дежурившими у колонки с водой дружинниками, а отрешенно усевшийся на подножку водитель дымил сигаретой. Н-да, это не легковушка, замучаешься теперь вытаскивать.

— Сан Саныч, — позвал я возницу, когда перекресток остался позади.

— Только не говори, что опять в церковь собрался, — нахмурился Рустам.

— Да нет, — успокоил его я, — нам бы к «Несущим свет» завернуть. Знаете, где у них штаб-квартира?

— У Южного бульвара которая? — задумался возница. — Знаю, как не знать.

— В религию ударился? — рассмеялась оказавшаяся не в курсе моих взаимоотношений с сектантами Вера.

— Не, по делам заскочить надо.

— По каким еще делам? — оглянулся Рустам, видимо, проверить, не нагоняют ли нас сани с отправленными в продуктовую лавку парнями.

— По нашим делам, — выразительно посмотрел на него я. — Мне у них кое-что уточнить надо.

— А именно? — привязался хуже банного листа Зубастый.

Мне ничего не оставалось, как предложить:

— Хочешь — пошли, вместе сходим.

— Сам иди, — отмахнулся парень. — Сан Саныч, прибавь. Вон наши катят.

Я обернулся и в который уже раз за последние дни поразился тому, как обезлюдел Форт. Одни дружинники на улицах. Остальные все по норам попрятались. Хотя… будь у меня такая возможность — тоже бы лишний раз на холоде не отсвечивал.

— Проспект-то открыли уже? — вдруг опомнился Зубастый. — Или в объезд придется?

— С утра открыт был. — Сан Саныч поправил мохнатую шапку. — Вон видишь, где сани едут? Вчера там наряд стоял.

— Может, его подальше перенесли? — предположил я.

— Говорю же — открыли проезд! — не выдержал возница. — Теперь только Южный бульвар, как к Пентагону поворачивать, перекрыт остался.

— Ага, точно, — привстал с лавки Рустам. — КамАЗ поперек дороги развернули.

— Интересно, второй штурм был?

Я внимательно оглядел толпившихся на перекрестке дружинников. Вооруженные до зубов парни провожали настороженными взглядами весь проезжающий по проспекту транспорт и лишь изредка тормозили для проверок показавшиеся им подозрительными сани.

— Нет. — Как ни удивительно, Сан Саныч и тут оказался в курсе дела. — Говорят, переговоры начались.

Сани свернули на Южный бульвар, и я вновь завертел башкой по сторонам. Не скажу, чтобы на улице народ кишмя кишел, но, по сравнению с остальным Фортом, жизнь здесь просто ключом бьет. Это забитые работяги на всякий случай харчами на черный день запасаются — у здешней публики совсем другие интересы. Вон у ювелирного салона «Золото вселенной» ажиотаж какой. И на что «Толедо» оружейный магазин дорогой, но и перед ним вся парковка автомобилями и санями забита. Богатенькие буратины решили домашние арсеналы пополнить? Что ж, своевременное решение…

Но самый большой наплыв посетителей оказался у развлекательных заведений. Такое впечатление — всем срочно понадобилось избавиться от праведно и тем более неправедно заработанных денежек. Чтобы помирать, если что, не так обидно было? Или по чуть-чуть для храбрости принять понадобилось? Ага, по чуть-чуть — не все уже и на ногах стоят.

Вообще, у баров, ресторанов и прочих питейных заведений дела сегодня шли как никогда. В кои-то веки вышибалы не особенно церемонились с перепившими или забуянившими посетителями и без излишнего пиетета выкидывали их на улицу. Те, впрочем, в драку не лезли и шли пить дальше — благо злачных мест на бульваре всегда хватало.

А вот у клиники «Апполон&Афродита» — никого. И у различных гадальных салонов тоже затишье. Не до них сегодня людям. Хотя завтра, да с похмелья… С похмелья жить вообще страшно, так что многие с утра не в кабаки здоровье поправлять отправятся, а как раз наоборот — к хиромантам и прорицателям за советом. Ну и у целителей под вечер явно работы прибавится. Да и завтрашний день для них урожайным будет. Только б не было войны, как говорится…

За оградой «Сан-Тропеза» — самого дорогого и респектабельного ресторана Форта — подвыпившая компания запускала в небо оглушительно бабахавшие фейерверки. Зеленые кометы, серебристые блестки и прочие изыски пиротехнического искусства в дневное время особого впечатления не производили, но гулякам было на это наплевать — они веселились от души. Да у них и на вечер наверняка запас отложен…

— С жиру бесятся, — скорчил мину Рустам.

— Пир во время чумы, — согласился с ним невозмутимо смотревший по сторонам Сан Саныч. Ему хорошо — коняга на редкость спокойная и на взрывы даже ухом не вела, а вот другим возницам приходилось попотеть, чтобы успокоить своих лошадей.

— Иногда полезно сбросить напряжение, — пожала плечами Вера, баюкавшая на коленях чехол с винтовкой.

— Не думаю, что сегодня они выпустят пар, а завтра все как один пойдут защищать Форт, — фыркнул Рустам. — Наплевать им и на Форт, и на всех остальных. Лишь бы им сыто и тепло было.

— Это так плохо?

— На этом повороте направо, — предупредил я Сан Саныча и, обернувшись, махнул рукой следовавшим за нами саням.

— Да уж хорошего мало. — Зубастый вытер перчаткой зависшую на кончике носа каплю. — Они за подачку всех с потрохами продадут. Да и без подачки продадут, лишь бы шкуру свою спасти…

— А рабочий, которому семью надо кормить, не продаст? — не собиралась сдаваться Вера. — Сначала людям нормальную жизнь обеспечьте, а потом уже требуйте с них хоть что-то.

Сани остановились у особняка «Несущих свет».

— Не подеритесь тут без меня. — Я выскочил из саней, подошел к воротам и несколько раз хлопнул по закрепленному на двери молоточку. — Эй, хозяева! Отворяйте ворота!

Железная пластинка на двери сдвинулась в сторону, и через открывшуюся смотровую щель меня внимательно оглядел дежуривший на воротах послушник.

— По какому поводу?

— Мстислава позови, — попросил я.

— Как представить? — немного расслабился парень, будто к помощнику Доминика приходили еще и не такие гости.

— Скажи: тот, с кем он вчера в Морге встречался, — не стал я называть своего прозвища.

— Одну минуту, — закрыл смотровую щель послушник.

— Ну чего ты там? — сразу же завопил Напалм. — Давай быстрее!

— Не ори, дела у меня здесь. — Я подошел к их саням. — Поесть чего взяли?

— Так, на один зубок. — Пиромант заглянул в валявшийся на полу полиэтиленовый пакет. — Хлеба, сыра, ветчины. Цены взлетели — просто караул.

— На еду не хватило, а о бухле не забыли? — ухватил я выглядывающее из пакета горлышко и вытащил на свет божий бутылку кагора. Так, чего они еще там утаили? Ломоть копченого окорока, несколько соленых рыбин, плитка шоколада. Вроде все.

— Это чисто в медицинских целях. — Напалм сунул мне маленький пакетик с кукурузными палочками. — На, ешь и вали отсюда, вон тебе маячат уже.

Я надорвал упаковку, сунул в рот моментально растаявшую палочку и направился к открывшейся калитке. Все тот же послушник запустил меня внутрь, задвинул засов и только после этого указал на особняк:

— Мстислав ждет вас в гостевой.

Я кивнул и, на ходу доедая кукурузные палочки, поплелся к маячившему на крыльце сектанту. Молодой парень в коричневом балахоне распахнул дверь и сдал меня с рук на руки дежурившим в холле послушникам.

— Вам сюда, — указал на дверь гостевой один из них, но роль швейцара выполнять не стал. Ничего, мы люди не гордые, сами справимся.

— День добрый, — поздоровался я со стоявшим у окна Мстиславом.

— По делу или просто поболтать заглянул? — даже не обернулся на мое приветствие тот.

— Есть разница?

— Нет времени, — уточнил помощник Доминика.

— Это плохо, — уселся я на диван. — Потому как у меня есть вопросы.

— Валяй. — Мстислав оторвал, наконец, лоб от заиндевевшего стекла и развернулся ко мне.

— Никак с похмелья мучаетесь?

— Наша церковь не одобряет чрезмерного употребления алкоголя, — покачал головой сектант. — А вот к сверхурочной работе относится с пониманием. Не сплю уже вторые сутки, так что давай ближе к делу.

— Как съездили? — Я присмотрелся внимательней к осунувшемуся Мстиславу.

— Нормально съездили, все живы-здоровы, — зевнул помощник Доминика, — чего нельзя сказать о принимающей стороне…

— Значит, впустую, — вздохнул я. — Как там дела с оборудованием Коммуны продвигаются?

— Вечером вывозить будем. — Сектант улыбнулся, глядя на мой ошарашенный вид. — Руководство Братства решило пойти на уступки.

— И что вы им предложили взамен?

— Время.

— Время? — Я не сразу сообразил, о чем речь. — И в какой срок они должны собрать манатки?

— До первого июля.

— Лихо. — Мне пришло в голову, что окончательный уход Братства из Форта заметно усилит позиции Дружины. А вот Торговому союзу, наоборот, придерживаться независимой политики станет куда сложней. — А мне показалось, первый штурм они очень уверенно отбили.

— И второй бы отбили, и третий, — не стал спорить со мной Мстислав. — А дальше? Ну накачали они окрестности Пентагона магической энергией, ну, заблокировали огнестрельное оружие. Вроде им хорошо должно быть — у себя они излишки энергии пережигают, дружинники, наоборот, от излучения загибаются потихоньку. Но это ж палка о двух концах: гимназистам там тоже работать легче стало. А заменить автоматы «дыроколами» и чарометами — дело времени.

— Чего они тогда сразу дело миром не решили?

— Еще раз повторяю — все дело во времени, — приложил ладонь ко лбу помощник Доминика. — Понимаешь, о чем я?

— Думаете, они трофеи из Коммуны как следует изучить успели?

— Уверен в этом. — Сектант прикрыл рукой рот и широко зевнул. — А теперь говори, чего хотел, или проваливай.

— Почему хотел? — улыбнулся я и похлопал себя по груди. — Вы мне вот что скажите — если я ваш светильник на время сниму и кому-нибудь на сохранение передам, он от этого своих свойств не потеряет?

— Не потеряет, — покачал головой помощник Доминика. — Теперь все, надеюсь?

— Мне бы еще парой слов с Борей Хромым перекинуться.

— За жизнь или по делу?

— По делу. Исключительно по делу. Можно не наедине.

— Пошли, — направился на выход Мстислав.

— Они так во флигеле и работают? — догнал его я. — Голову не застудите?

— Очень надо тебя провожать, — остановился у входной двери помощник Доминика и приказал одному из дежуривших в холле послушников сопроводить меня в подвал флигеля.

Похоже, у Мстислава действительно дел невпроворот — раньше он такую возможность разжиться информацией упускать бы не стал. Или ему и так весь наш разговор перескажут? Ну да — надеяться побеседовать с Борей тет-а-тет было бы слишком наивно. Как минимум там еще Волков ошиваться будет. Впрочем, это даже к лучшему. Есть у меня одно подозрение нехорошее, надо бы его проверить. А лучше — развеять. Тогда жизнь намного проще окажется. По крайней мере, можно будет не опасаться, что в расход, как только нож найду, спишут.

Молчаливый послушник проводил меня в уже знакомый подвал и, переглянувшись с развалившимся на продавленном диване собратом, отправился по своим делам. За последнее время обстановка в комнате практически не изменилась, разве что серебряная оплетка основания портала успела порядком позеленеть. Да еще кабелей заметно прибавилось. И кусок кварца, раза в два поболее прежнего, притащили. И вон — Хромой с Волковым опять с паяльниками в руках под сваренную из железных труб конструкцию забрались. Явно что-то химичат — помощник их из сектантов как-то шибко настороженно на какой-то измерительный прибор, под стеклом которого подрагивает стрелка, посматривает.

— Хоть бы поздоровались, — укорил я совещавшихся промеж собой парней.

— Лед? — удивился выплюнувший зажатый в зубах кусок двужильного провода Боря. — Ты к кому?

— А кто из вас первый освободится? — прислонился я к дверному косяку.

— В пещере родился? — Волков поднялся с пола и начал отряхивать пыльную спецовку. — Дверь закрой.

— Душно тут у вас. — Я принюхался к специфическому запаху разогретого припоя, но все же просьбу выполнил. — Еще задохнемся.

— Зато не простынем. — Вытерев руки о грязную тряпку, Петр бросил ее на табуретку. — Генералов знает, что ты здесь?

— Представления не имею, что знает, а чего не знает Генералов. Мстислав знает.

— Вот как? — включил ноутбук Волков. — Тогда выкладывай, зачем пришел. Мы неделю уже круглые сутки вкалываем, а работы — ни конца ни края.

— Так это ж здорово! — заулыбался я. — Вот не было бы вам чем заняться, сразу бы Генералов какую-нибудь гадость придумал.

— Не, ему не до нас. — Петр потер покрасневшие от недосыпа глаза. — Он Алиной занимается. Чего улыбаешься? Блин, каждый в меру своей испорченности понимает. У нее какие-то таланты неожиданно обнаружились, но это между нами.

— Я вам нужен? — Сектант, помогавший парням, выдернул из розеток вилки паяльников и достал из стоявшего в углу пакета серый балахон.

— Минут через двадцать приходи, — разрешил ему отлучиться Волков.

— Пойду, тоже освежусь, — попытался протиснуться мимо меня Хромой.

— Обожди, — остановил я его, уперев в грудь раскрытую ладонь. — Сначала ответь на пару вопросов, а потом уже иди куда хочешь.

— Чего еще? — Парень плюхнулся на диван рядом с потеснившимся караульным.

— Помнишь, ты мне про заведенную к вам энергетическую нитку рассказывал?

— Было дело.

— Еще говорил, что сбои бывали…

— Может, и говорил…

— Даты помнишь? — Я достал из кармана листок и огрызок карандаша.

— Обалдел, что ли? — разинув рот, уставился на меня Боря.

— Так помнишь или нет?

— Нет, конечно. — Хромой переглянулся с Волковым. — Не, Петь, нормально? Вот тебя бы спросили — а по каким числам у тебя в прошлом месяце сервер падал? Или…

— Не ерничай, — перебил его я. На самом деле люди помнят гораздо больше, чем говорят другим. И не из вредности или злого умысла запираются — просто они и сами не осознают, что обладают нужной информацией. — Если сбой происходил, вы резервный блок подключали — так?

— Ну, — сразу съежился от одного упоминания о резервном блоке Борис.

— Так, может, ты помнишь, когда резервный блок подключал?

— Тебе точные даты надо назвать? — задумался Хромой.

— Как получится, — не стал я напрягать его лишний раз.

— Тогда пиши, — наморщил лоб парень. — Тридцать первого октября, мы еще про хеллоуин шутили и прямо в день Великой Октябрьской революции. В промежутке еще несколько сбоев было, но их быстро ликвидировали.

— Все? — уставился на него я.

— За последнее время — да.

— А не за последнее?

— Тебя, вообще, какой период интересует? — занервничав, скосился на Волкова Борис.

— За какой вспомнишь, — пожал я плечами и погрозил карандашом Петру. — На часы не смотри даже. Успеете еще поработать. Тем более ты следующий на очереди.

— Зачем тебе это? — Волков оторвался от ноутбука и полез под стол за бутылкой с минералкой.

— Все за тем же, — глядя ему в глаза, усмехнулся я. — Боря, завис, что ли?

— Летом серьезный сбой был, — закрыл глаза раскачивавшийся на диване Хромой. — То ли в конце июня, то ли в начале июля. Мы тогда почти неделю на сухом пайке сидели. Нет, пожалуй, это в середине июня было. Точно! Мощность потом еще процентов на двадцать подскочила.

— Замечательно, — убрал я блокнот в задний карман джинсов. — Ну а теперь перейдем к серьезным вещам. Если вам завтра-послезавтра привезут оборудование, когда реально открыть переход?

— Реально, нереально… — скривился Волков. — Там столько нюансов есть… Знаешь анекдот про нюанс?

— Знаю. И все же?

— Есть мнение, — Петр указал мне бутылкой минералки на Хромого, — что самостоятельно мы сможем пробить канал только в Черный полдень. От этого и будем плясать.

— Что значит самостоятельно? — не понял я, о чем речь.

— Без маяка. Помнишь, я тебе говорил? — объяснил Петр. — В Черный полдень можно попытаться без него обойтись. Но это — теория. Если не выгорит — вся надежда на тебя. Есть подвижки уже?

— Работаем. Только на самом деле не факт, что это поможет.

— Почему? — Волков кинул минералку Хромому. — Думаешь, энергоемкости ножа не хватит?

— Да должно хватить… Но как вы его к этой бандуре подключите? Если паять, как энергия пойдет, — припой моментально расплавится. И в камень просто не воткнуть, его от разницы потенциалов разорвет.

— Тоже мне, нашел проблему! — рассмеялся Волков. — Ты этот нож держал? Тебя не разорвало от разницы потенциалов? Ну и не парься. Нет, он нам про разницу потенциалов и припой рассказывать будет! Все уже продумано. Ты, главное, с ножом в следующий раз приходи.

Хромой сдавленно захрюкал от смеха, а я, не поддержав охватившего парней веселья, только пожал плечами и вышел из комнаты. А чего веселиться-то? Тут плакать впору. Ладно, кто предупрежден — тот вооружен.

— Вас к Мстиславу или на выход? — поднялся со ступенек лестницы проводивший меня сюда сектант, который, как оказалось, никуда не свинтил, а просто решил не мозолить глаза.

— Мстислав какие-нибудь распоряжения оставлял? — уточнил я на всякий случай.

— Нет.

— Тогда на выход. — Больше ничего интересного выяснить точно не получится, а нарваться на Генералова не хотелось бы. Да и Рустам опять хайло раззявит. Небось парням давно уже надоело задницы на холоде морозить.

— Да пребудет с вами свет. — Проводивший меня до ворот послушник распахнул калитку.

— И вам того же, — не оборачиваясь, кивнул я и заспешил к саням, у которых толпились дожидавшиеся меня спутники.

Дожидавшиеся? Да щазз! Они ж закупленные на обед харчи трескают!

— Присоединяйся, Лед, — сунул мне уже початую бутылку вина Напалм. — Бутерброд?

— И это все? — Я просто обалдел от такой наглости.

— Мало, что ли? — Второй допил остатки сока и швырнул пакет в сани. — Тебе специально кагора оставили.

— Озверели? — Вырвав у пироманта пробку, я закупорил бутылочное горлышко. — Вы мне один жалкий бутерброд оставили?

— Тебя не покормили, что ли? — Рустам стряхнул с пуховика хлебные крошки. — Да ты не переживай, пообедать потом заедем куда-нибудь.

— Все хлопцы, по коням! — позвал нас Сан Саныч. — В темпе вальса!

— Гады, — пробурчал я себе под нос, залез в сани и уселся на заднюю лавку.

— Держи, страдалец, — улыбнулась мне Вера и сунула еще один бутерброд — на этот раз с рыбой. — Специально для тебя приберегла. Чуть ли не с боем у этих оглоедов вырывать пришлось.

— Спасибо, — кивнул я девушке и начал завтракать. Хлебнуть вина, что ли, для хорошего настроения? Нет, не стоит, пожалуй.

Сани выехали на Южный бульвар и покатились к проспекту Терешковой. Народу на улице заметно прибавилось, но в первую очередь в глаза теперь бросались запрудившие дорогу сани и автомобили с вооруженными людьми. На разномастной одежде отсутствовали какие-либо знаки различия, но сразу становилось понятно, что сюда перекинули моих бывших коллег по Патрулю. Судя по всему, оборону Юго-восточных ворот поручили патрульным и пограничникам, а бойцов Гарнизона перебросили на менее опасные направления. Ну да нашим не впервой.

Другое удивительно — все подъезды к воротам оказались перекрыты дружинниками и солдатами комендатуры. Осадное положение да и только. Тем, кто не успел попасть в Форт, можно только посочувствовать. Или, в конце концов, это они нам сочувствие выражать будут?

На перекрестке Южного бульвара и проспекта Терешковой оказалась небольшая пробка — поворот налево перекрывало недавно выставленное заграждение, а пропускавшие по одной машине дружинники мало того, что перерывали вверх дном поклажу, так еще и не ленились обыскивать показавшихся им подозрительными личностей. Вот развлечение-то на морозе шубы и фуфайки расстегивать! Но безопасность есть безопасность. Никто прикладом автомата в зубы получить не хочет, вот и терпят.

— Куда едем-то? — обернулся к нам Сан Саныч, когда мы повернули на перекрестке налево и пристроились за выпускавшим из выхлопной трубы клубы вонючего дыма грузовиком. На наше счастье в кои-то веки проспект был нормально почищен — не иначе к обороне готовятся, и вскоре удалось обогнать этого тащившегося со скоростью пешехода монстра.

— В промзону. — Рустам убрал от носа поднятый воротник пуховика и закашлялся. — Не промахнешься.

— Самый умный, да? — криво усмехнулся возница. — Промзона большая, ты говори, куда конкретно надо.

— Сейчас. — Порывшись в ранце, я вытащил распечатки и принялся ворошить листы. — Сан Саныч, вы там по названиям улиц ориентируетесь?

— Валяй.

— Третья Металлургов, — прочитал я самую последнюю запись и выжидательно посмотрел на возницу, но тот лишь покачал головой. — Сталелитейная, Польская, Старокамышинская, Енисейская, Щербакова, Революции Пятого года, Индустриальная…

— Стоп! — оживился Сан Саныч. — Индустриальная — первая или вторая?

— Просто Индустриальная. Дом двадцать, если вам это о чем-то говорит.

— Еще как говорит, — улыбнулся возница и, помахав рукой следовавшим за нами саням, свернул во дворы. Странно это — мы еще даже до Китая не доехали.

— Ты куда? — всполошился Рустам.

— К Индустриальной по Терешковой не проехать, — объяснил возница. — Сейчас к Механоремонтному вывернем и оттуда уже на промзону заедем.

— Знаешь, что ли, где это? — успокоился Зубастый.

— Это ДК машиностроителей, — объяснил Сан Саныч. — Ух, как мы там в свое время гудели…

— Не сомневаюсь, — буркнул Рустам и посмотрел на Веру. — Готова?

— Давно, — зевнула всю дорогу клевавшая носом девушка. — Долго еще?

— Почти приехали, — завертел головой по сторонам Сан Саныч. — Ага, вон и проезд…

Между высоким бетонным забором и покосившимся зданием полуразрушенного цеха и в самом деле обнаружился узенький, очищенный от снега проход. Дежурившие у проходной Механоремонтного завода цеховики проводили нас настороженными взглядами, но, приметив красные повязки на рукавах, пытаться останавливать не стали. Даже странно — они и дружинников в последнее время цеплять не боятся.

Вокруг потянулись заметенные снегом развалины цехов, и серый бетон вкупе с проржавевшими металлическими конструкциями начал давить на нервы. И какой Дворец культуры может быть в такой дыре? Чего-то Сан Саныч путает, не иначе.

Но, как оказалось, сомневался я в нашем вознице зря. Вскоре сани выехали на широкую, разбитую колесами большегрузных автомобилей улицу, и заводские здания уступили место застроенному трехэтажными жилыми домами райончику. Судя по дымившим трубам — вполне себе обитаемому. Да и забор вокруг домов обновлен. О! И охрана имеется — дедок с метлой наперевес из сторожки выскочил. Отдыхай, старый, не до тебя нам.

— Вон ваш двадцатый номер, — указал нам на высокое здание Дворца культуры, явно еще сталинской постройки, Сан Саныч. — Прямо туда подъезжать?

— У домов остановись, — распорядился Рустам. — Мы сначала на разведку сходим. Так, Лед?

— Все верно, — соскочил на тропинку я. — Напалм, с нами пошли. И бутылку вина возьми, хоть напьюсь с расстройства, если что…

— Я тоже, — засобирался выбравшийся из саней Второй.

— Тоже напьешься? — пошутил Напалм. — А кто тоже, тот знаешь, что гложет?

— В том смысле, что вместе с вами пойду, — уточнил свое высказывание Второй. — А ты, Напалм, не умничай. А то без вставных зубов вообще ничего глодать не сможешь.

— Иди вон со службой безопасности местной, — кивнул Рустам на обеспокоенного дедка, — контакт налаживай.

— Как знаешь, — вовсе не обрадовался полученному заданию измененный.

— Сан Саныч, — не обратил внимания Зубастый на его недовольный тон, — вы нас тут караульте, а коллег своих отпустите. Если что — вызовем.

— Хорошо, — кивнул возница, вытаскивая из саней мешок с овсом.

— Меня подождите, — побежала вслед за нами Вера, прихватившая с собой чехол со снайперской винтовкой.

— Ты бы… — развернулся к ней я, но углядел полыхавший в глазах девушки воинственный огонь и махнул рукой: — Шут с тобой, пошли…

Четырехэтажное здание Дворца культуры с давно обвалившейся с фасада лепкой стояло на небольшом, свободном от застройки пятачке. Раньше, думаю, здесь был разбит парк, но топливный кризис давно заставил вырубить под корень большую часть зеленых насаждений Форта. Странно, что еще само здание ДК по кускам не растащили. Хотя все, что могло пригодиться в хозяйстве, уже выломали и уволокли. Двери, окна, кровлю. Одни голые стены, да пол с потолком и остались. Нет, вру — еще колонны стоят.

— Что теперь? — перехватил автомат настороженно озиравшийся на крыльце ДК Рустам.

— Труп в зале на первом этаже нашли. — Я заглянул в дверной проем. — Сейчас осмотрюсь, если пустышка — следующий адрес проверим.

— Кто обнаружил? — уточнил пиромант, спрятавшийся от разгулявшегося ветра за колонну.

— Местные, — припомнил я отчет об этом преступлении.

— Значит, сами и пришили, — уверенно заявил Напалм. — Чего б они еще сюда полезли?

— След кровавый с дороги тянулся. Вот и всполошились.

Настороженно поглядывая по сторонам, я прошел в дверь и сразу же очутился в просторном фойе высотой в три этажа. Второй и третий этажи красовались обломками раскуроченной балюстрады, за которыми при всем желании не смог бы никто укрыться, но вот что творится во внутренних помещениях… Да нет, ерунда. Никто не знал, куда мы направляемся, да и колдовским зрением ничего подозрительного с улицы почувствовать не удалось.

— Ты думаешь, это как-то связано с нашим делом? — Рустам прислонился к стене.

— Да кто его знает? — пожал я плечами и окинул взглядом зал, в противоположном конце которого широкая лестница вела на второй этаж.

Связано — не связано. Сначала оглядеться надо. Хотя, что можно интересного здесь увидеть — непонятно. Пол заметенным через выломанные окна снегом засыпан, на стенах столько надписей и рисунков, что глаза разбегаются. Мусора и хлама разного тоже немало. Такое впечатление, что сюда все, кому не лень, облегчиться забегают. Или теперь уже опасаются? Один, вон, добегался.

Узнать бы еще, где тело нашли. В отчете этого не было. Не сочли нужным уточнить, а зря. Мне бы очень пригодилось.

Закрыв глаза, я обежал помещение внутренним взором, но ничего интересного не обнаружил. Никаких жутких секретов и страшных тайн. Никаких обрывков полуистлевших заклинаний и поджидающих жертвы смертоносных ловушек. Те же стены, пол, потолок. Те же выломанные стойки гардероба, под корень вырванная балюстрада и расколотые подоконники. Все то же самое, но теперь ясно, где именно обнаружили труп.

Сам не до конца осознавая, что делаю, я вышел в центр фойе и поднял голову, разглядывая торчавший из потолка крюк, к которому когда-то крепилась люстра. Обрывки привязанной к нему веревки оказались аккуратно перерезаны и, поковыряв в снегу носком ботинка, без труда удалось обнаружить черные пятна крови.

Опустившись коленями в снег, я вновь закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Не зазвенит ли в черной пустоте затерявшийся меж стен отголосок сотворенной здесь волшбы? Или это как раз тот случай, когда черную кошку бесполезно искать именно по причине ее отсутствия в комнате? Но ведь пока не включишь свет, никогда не будешь уверен в этом на все сто, не правда ли?

— Лед? — забеспокоился пиромант, но я взмахом руки заставил его замолчать.

Накрыло меня как-то очень уж плавно. Раз — и пол, покачнувшись, ушел из-под ног. Два — и руки уперлись в заляпанный кровью снег. А вот между этими мгновениями…

Между этими двумя мгновениями уместилась целая жизнь. Не моя — подвешенного к крюку человека, чьи крики до сих пор звенели в ушах. Чья запекшаяся кровь теперь была прекрасно различима даже через закрытые веки и наметенный поверху снег. Чья смерть стала маленькой зацепкой, и осталось только придумать, как ей распорядиться.

— С тобой все в порядке? — первой подскочила ко мне Вера.

— Абсолютно. — Я самостоятельно поднялся на ноги, с трудом прогоняя наваждение, в котором именно моя рука сжимала нож, распоровший умершего здесь бедолагу от горла до паха. Уж не знаю, почему это не было отражено в отчете, но обнаруженный местными жителями след крови остался вовсе не тогда, когда жертву волокли в ДК, а совсем даже наоборот. Понять бы еще, зачем кому-то понадобилось тащить за собой на улицу его кишки? — Осмотрись пока, похоже, мы здесь задержимся.

— В яблочко? — здорово удивился Руcтам.

— Зови остальных, — сморщился я от заломившей виски боли и поспешил вытряхнуть на ладонь таблетку из пузырька Вацлава. — Сани пусть там остаются.

Зубастый внимательно оглядел меня, Напалма и Веру, но никого посылать не стал и отправился за подкреплением сам. Доверяет? Скорее — проверка на вшивость. Уж тут-то нам точно деваться некуда.

— Ну и что это за камлание? — подошел ко мне растерянно посматривавший по сторонам пиромант. — Вера, я тебя провожу. Не стоит тут одной разгуливать.

— Да что со мной может случиться? — направилась к лестнице девушка.

— Подожди, — попросил я. — Есть разговор.

— Решил, наконец, рассказать, за каким лешим мы сюда притащились? — обернулась Вера.

— Не совсем, — криво усмехнулся я.

— Блин, Лед, не хочешь срать — не мучай жопу, — хлопнул меня по плечу Напалм. — Мы и так все сделаем в лучшем виде.

— Об этом и речь, — тяжело вздохнул я, ругая про себя вновь обострившуюся паранойю. — Есть вероятность, что нам удастся заполучить нужную Рустаму вещицу. Это просто здорово. Но в этом случае необходимость в нас может пропасть. Чем это чревато, надеюсь, вам объяснять не надо?

— Бритвой по горлу и в колодец? — провел себе по шее указательным пальцем пиромант.

— Что-то типа того, — кивнул я. — Так вот — держите ушки на макушке и, если что-то пойдет не так… Ну вы меня поняли…

— Ветрицкому говорить? — уточнил Напалм.

— Да. — Я закатал закрывавшую лицо шапочку. — А теперь идите отсюда! Думать буду.

Хотя чего тут думать-то?..

Раскинув в разные стороны руки, я медленно закружился на месте и невольно взгляд прошелся по изрисованным стенам. Разноцветное граффити, черные свастики, обычные и перевернутые пятиконечные звезды и кресты как-то незаметно слились в один пестрый узор с матерными надписями и пожеланиями сдохнуть всем уродам сразу, и на миг показалось, что это стены теперь вертятся вокруг меня.

Сразу же возникло ощущение узнавания. Будто босой ногой ступил на тропинку, по которой ходил с детства. И еще — как мороз по коже. Вот теперь точно никаких сомнений не осталось, что здесь наследили именно моим ножом. Если уж оставшиеся после него колебания энергетического фона почти осязаемы…

Надо же, почти две недели прошло, а след толком остыть не успел. Ох, неужели выгорит?

— Ну командуй, — остановился рядом вернувшийся с подкреплением Рустам. — Кого куда…

— Всем на второй этаж. — Я потер глаза, в которые будто насыпали пригоршню песка. — Внизу один останусь.

— Уверен? — засомневался в правильности такого размещения Зубастый.

— Да. — Я оглядел столпившихся у входа бойцов «Красного декабря». У двух измененных были автоматы Калашникова, у троих охотничьи двустволки. — Точно не уверен, но думаю, дело иметь придется с ледяными ходоками.

— Ледяные ходоки в Форте? — уставился на меня во все глаза Второй. — Белены объелся?

— Скоро видно будет, кто чего объелся, — усмехнулся я. — Напалм, Вера где?

— Тут я, тут, — помахала рукой положившая чехол со снайперской винтовкой на чудом сохранившийся участок широких перил девушка. — Не волнуйся.

— Не уходи пока, ты мне нужен будешь, — предупредил я пироманта и вновь повернулся к Рустаму: — Как что происходить будет, не скажу. Совет один: не суетись. Ловушку загодя учуют, но придут обязательно.

— Еще что-нибудь можешь сказать? — Зубастый так внимательно уставился на меня, будто взглядом хотел просверлить дыру во лбу.

— Действуйте по обстоятельствам, — пожал плечами я. Ветрицкий мрачно усмехнулся моим словам и, слегка прихрамывая, начал подниматься по лестнице на второй этаж. Молча миновав уже расчехлившую винтовку Веру, он устроился рядышком с выходившим на улицу окном. Что ж — разумно. Лишний обзор никогда не помешает.

— Живо наверх! — распорядился Рустам, и измененные побежали к лестнице. — Двое с одной стороны, трое с другой. Второй — прикрываешь снайпера.

— Яволь, — козырнул Второй и направился к Вере.

— Уверен? — вдруг спросил уже собравшийся уходить Рустам.

— Иди давай, — отмахнулся я и носком ботинка принялся прочерчивать по снегу линии пентаграммы. Точность рисунка особого значения не имела, но из-за размеров провозиться пришлось минут десять.

— Делать не фиг? — закурил папиросу топтавшийся за пределами пентаграммы пиромант.

— Бутылку давай, — проигнорировал я замечание и сунул парню «Тайгу».

— Алкоголик, — вновь не смог промолчать Напалм. Что за человек такой!

— Кто бы говорил. — Я отхлебнул прямо из горла сладкого крепленого вина. Особым ценителем вин никогда не был, и от новой порции кагора меня несколько замутило. Голова закружилась, шары в кучу собираться начали… С голодухи — не иначе.

— Я, между прочим, не пью, — самодовольно заулыбался парень.

— Зато дымишь без ума. Бросай, пока не поздно.

— Бросай курить — вставай на лыжи, здоровьем будешь не обижен? — тут же припомнил подходящую к делу цитату пиромант.

— Вот именно. — Я поставил в снег бутылку, в которой оставалось еще с треть испорченного виноградного сока, и, вытянув левую руку, высвободил запястье из рукава фуфайки.

— Ты чего это делать собрался? — уставился на меня пиромант, увидев вытащенную из чехла финку. — Хорош, самоубийство — это не наш метод!

— Дошутишься когда-нибудь. — Я стиснул зубы и резанул ножом поперек вены.

Ух ты, больно-то как! И кровь что-то слишком сильно ливанула. Как бы не скопытиться раньше времени. А то возьмут тепленьким. В смысле — остыть не успевшим.

Сунув нож в чехол, я кое-как зажал глубокий порез пальцами и начал медленно передвигаться вдоль прочерченных ботинком линий пентаграммы. Красные капли обильно пятнали снег, и все сильней кружилась голова, а в ногах появилась неприятная слабость. Но торопиться было нельзя: приходилось следить, чтобы в тянувшейся за мной алой линии не было разрывов. Блин, это ж сколько крови вытечет? Литр? Или поболее?

— Неправильно ты, дядя Федор, запястье порезал, — с интонациями кота Матроскина заявил не отстававший ни на шаг пиромант. — Вену надо не поперек, а вдоль резать…

Напалм начал нести всякую чепуху, но теперь я был этому только рад: каждый новый шаг требовал все больше усилий, будто вместе с кровью из меня потихоньку сочилась жизненная сила. А может, так оно и было на самом деле. Очень уж тяжко. Хорошо хоть вино красное взяли — будет чем процесс создания красных кровяных телец активизировать. Слабое утешение, блин…

— Дай вина, — попросил я успевшего успокоить Веру пироманта и сделал длинный глоток. Терзавшая запястье боль понемногу превратилась в ватное онемение, но и голова соображала с каждым шагом все хуже и хуже. Ничего, еще один луч остался. Всего один луч…

— Ну ты здоров! — Напалм принялся заматывать заготовленным заранее бинтом мое располосованное запястье, когда я, едва переставляя ноги, доковылял до стены и бухнулся прямо в наметенный ветром сугроб. — Такое представление устроил, что факиры отдыхают! Заранее бы предупредил — на билетах целое состояние сделали бы. Ван-Гог со своим ухом нервно курит. Новый вид искусства — рисунок на снегу собственной кровью! Только ты в следующий раз птичку, что ли, какую нарисуй или зайчика. Что-нибудь более креативное, одним словом. На массового зрителя рассчитанное…

— Вино тащи, — поморщился я от боли, повертев левым запястьем.

— Держи. — Пиромант сунул мне бутылку и запел:

Сейчас меня тошнит немного, нужен мне гемоглобин.
Ты поставь на стол вино, красное, как рубин.
Остается лишь напиться, я пока еще живой,
Ломит у меня в зубах и в ушах какой-то вой.

— Спасибо, — поблагодарил я, в один присест выдул оставшийся в бутылке кагор и вытер пролившуюся на фуфайку струйку вина. Перевел дух и швырнул бутылку в стену.

— Если загадать желание, — пиромант поднял оставшееся целым бутылочное горлышко, — и разбить горлышко…

— Дай сюда, — действительно, припомнив такую детскую примету, я забрал у него горлышко и со всего размаху зашвырнул стекляшку в окно.

— Зачем? — поскучнел Напалм.

— Если все получится — значит, горлышко разбилось. — Покачнувшись, я поднялся на ноги. — Если не получится — значит, не разбилось.

— Если не получится, тебе уже по фигу будут эти суеверия, — придержал меня за плечо пиромант.

— Все может быть, — не стал спорить я и, выпростав из-под свитера цепочку, снял с нее светильник Доминика. — На, не потеряй.

— Это еще что за цацка? — прищурившись, принялся рассматривать амулет пиромант. — Вроде светится.

— Спрячь, — попросил я и, покачиваясь, поплелся к пентаграмме. — Потеряешь, как тому удаву, хвост по самую шею отрублю.

— Ой, боюсь, боюсь, — принялся кривляться Напалм, но светильник в карман все же убрал. Посмотрел мне вслед, вытащил из кармана пол-литровую бутылку минералки и, присосавшись к горлышку, направился к ведущей на второй этаж лестнице.

Дождавшись, когда перестанет кружиться голова, я осторожно, стараясь не повредить отмеченные каплями крови линии вписанной в круг пятиконечной звезды, принялся засыпать их снегом. Они свою роль и так сыграют, а на виду их оставлять — уже перебор получится. И так, присмотревшись, заподозрить неладное можно. Одна надежда на вечернюю темноту, да огневое прикрытие моих подельников. Потому как если этот трюк не выгорит, то даже не знаю, как дело обернется…

— Лед, — позвал меня остановившийся на верхней ступеньке лестницы Второй. — Долго нам здесь куковать?

— Пока не стемнеет, можете расслабиться, — прикинул я возможные варианты развития событий. — Только караульных выставить не забудьте…

— Не учи отца… — буркнул измененный и принялся что-то втолковывать Рустаму.

Не знаю, о чем шла речь, но трое бойцов «Красного декабря» тут же перебазировались куда-то во внутренние помещения Дворца культуры и вскоре оттуда потянуло дымком. Не иначе — обед готовят. Это они правильно придумали — весь день на морозе не жравши тяжко кантоваться. У меня вон уже желудок сводит, но придется терпеть: пусть солнце еще только к закату клониться начинает, но никакой гарантии нет, что нынешний владелец моего ножа темноты решит дожидаться. Так — предположения, не более…

Неожиданно поймав себя на том, что невольно начал нарезать круги вокруг пентаграммы, решил хотя бы несколько минут постоять на месте. Не вышло. Муторно что-то. Ноги сами куда-то несут. И неважно куда, лишь бы отсюда подальше. Порезанное запястье уже не болит, ноет только, но зато кисть чешется — сил нет. И вялость какая-то. А что будет, когда от вина отходняк начнется? Да еще холод собачий. Будто в морозильнике.

Усеивающие стены рисунки вновь решили зажить своей жизнью, и их улавливаемое боковым зрением мельтешение здорово действовало на нервы. Появившаяся совершенно шизофреническая уверенность, будто Дворец культуры — это гигантское живое существо, которое только и дожидается, чтобы схватить нас и растворить в пустоте своих комнат, заставила податься к выходу.

И только на середине дороги удалось сообразить — творится что-то не то. Будто меня, как рыбу, поймали на крючок и теперь аккуратно пытаются подвести к берегу. А эти страхи всего лишь тонкая, почти незаметная леска, которая должна заставить двигаться глупую рыбину в нужном направлении. К счастью, снасть оказалась слишком уж тонка — стоило ее заметить, как сразу же удалось вновь уйти на глубину. В смысле — вернуться к центру фойе.

В незаметно подкравшихся сумерках перепаханный ногами снег почти не бросался в глаза, но я безошибочно определил расположение выведенных собственной кровью линий. У меня даже прорезалась подсознательная уверенность, что теперь между нами возникла какая-то связь. Плохо различимое даже внутренним зрением призрачное сияние поднималось от пола и терялось где-то под потолком, незаметно меняя свой цвет с насыщенно-багрового на блекло-розовый.

Глубоко вдохнув, я шагнул внутрь пентаграммы и облегченно выпустил воздух — пройти через сочившееся от пола сияние не составило труда. А вот внутри… Внутри оказалось странно. Действительно, странно. Будто теплым покрывалом укутало. И даже голова сразу болеть перестала. Да и растянуть, смять, а потом исказить пространство, возводя вокруг себя непроницаемые для чужих чар щиты, вышло куда проще, чем обычно. На какое-то время я вырвал себя из магического поля, но тут уколовшим спину холодным взглядом вновь напомнила о себе призрачная леска.

Закрутившись на месте, я осмотрел пустые провалы окон и невольно потерял контроль над частью своих защитных заклинаний. И восстановить их уже не получилось: вновь вернулись тошнота и слабость, а следом накатило какое-то гадкое предчувствие. Будто вокруг Дворца культуры начинает сгущаться тьма, и любой покинувший здание никогда больше не увидит солнечного света.

Завертев головой, я едва сдержался, чтобы сломя голову не броситься куда глаза глядят. Не знаю, что на меня нашло, но устоять на месте оказалось неимоверно сложно. Весь потом холодным покрылся. А караульным хоть бы хны — глядят в окна, как ни в чем не бывало. Предупредить их, что ли?

Но никого предупредить уже не получилось. Как раз в этот момент солнце скрылось за соседним зданием и перестало стрелять лучами в пустой дверной проем Дворца культуры. И тут же внутрь хлынули черные тени. Странно искривлявшие реальность куски первородной тьмы обогнули пентаграмму и метнулись к лестнице на второй этаж.

Черт, вот этого я не предусмотрел! Я — нет, а Рустам — да. Точнее, его кто-то предупредил. И, думаю, мне даже известно — кто именно.

Закружился выброшенный со второго этажа круглый предмет, по глазам ударила ослепительная вспышка. Тени тут же сгинули, не оставив после себя ни пепла, ни дыма, а в ярком свете шипевшего на снегу осветительного заряда с улицы во дворец бросились мертвяки. Сверху по ним сразу же открыли пальбу из ружей и автоматов, но я не расслаблялся и пытался в постепенно меркнувшем свете разглядеть того, кто и устроил все это представление.

Рыбак сам попался на крючок, но ту ли рыбину мне удалось подсечь?

Как выяснилось мгновением позже — ту. Вот только кто рыбак, а кто рыба, мнения у нас оказались диаметрально противоположными. И нельзя сказать, чтобы мое было единственно верным…

Заряды картечи сбивали бросившихся к лестнице ледяных ходоков с ног, а те вновь поднимались и размеренно — не быстро, не медленно, но как-то очень уж целеустремленно — двигались дальше. Через выбитые окна в фойе полезли новые мертвяки, но мне уже было не до них: непонятно откуда возникшая фигура человека в сером плаще на миг замерла перед пентаграммой и уже без колебаний шагнула вперед. Осветившая вновь погрузившееся в темноту фойе вспышка чародейского заряда позволила разглядеть прятавшееся под капюшоном плаща лицо, и невольно я отступил на шаг назад.

Из-под капюшона насквозь промороженными глазами на меня смотрел Крис. Ничуть не менее мертвый, чем при нашей последней встрече. Но при всем при том слишком уж активный для простого мертвеца. Да и для непростого — тоже. Ледяные ходоки, по сравнению с ним, бракованные марионетки, которых дергает за ниточки вусмерть пьяный кукольник. Нет, этот — совсем другого полета птица.

Вот только и для него нарисованная кровью пентаграмма оказалась неприятным сюрпризом — недаром как через ее линию переступил, так вновь неподвижно замер. Если бы не отражавшиеся в немигающих глазах отблески выстрелов, от ледяной скульптуры и не отличить. Неужели так крепко его зацепить удалось?

И если так, что делать дальше? И Хранитель и Хозяин, все в один голос утверждали, что для меня перехватить контроль над ножом — плевое дело. Только вот никто не удосужился объяснить, как именно это можно сделать. А для импровизации сейчас случай крайне неподходящий: если этот истукан отомрет, мне хана.

И, словно в подтверждение этих опасений, Крис неуловимо шевельнулся и выпростал руки из-под оборванного плаща. В правой знакомым зеленым узором мелькнуло темно-синее лезвие ритуального ножа, и дурманившая разум вялость враз развеялась под порывом ледяного ветра. Вот только вслед за холодом на плечи навалилась столь знакомая тяжесть безнадеги. Отчаяние и тоска начали пропитывать душу, и стало как-то очень уж неуютно жить. Не просто находиться здесь и сейчас, а вообще существовать как личность. И решение проблемы, в принципе, было под рукой — всего-то и требовалось, что вытащить из кобуры пистолет, приставить дуло к виску и нажать спусковой крючок.

И совершенно бессознательно именно это я и проделал. Дело оставалось за малым, но обжегший висок холод пистолетного ствола заставил, наконец, начать бороться с чужой волей. Какой это, к черту, выход? Это всего-навсего вход! Билет в один конец, в царство вечной Стужи.

Я медленно вытянул вперед дрожавшую руку, кое-как прицелился и выстрелил. Взвизгнув, пуля ушла вверх и срикошетила от потолка. Лицо Криса потекло, словно разогретая на огне восковая маска, и из-под его расплывающихся черт начал проступать облик совершенно другого человека. А человека ли?

От жуткой метаморфозы к горлу подкатил тугой комок тошноты и, выронив пистолет, я невольно отступил назад. Теперь передо мной стоял вовсе не погибший год назад хозяин «Берлоги», а до судорог похожий одновременно и на Хранителя и на Хозяина жутковатый тип. Узкое и худое лицо, белая кожа, черные провалы глазниц, в глубине которых начинал разгораться недобрый свет пронзительно-голубых глаз.

И этот новый облик будто придал мертвяку решимости — с трудом преодолевая выставленную мной защиту, он шагнул вперед. Рука с ножом описала широкую дугу, и почудилось, будто обрывки разрезанных чужой волей защитных заклинаний липнут к синему лезвию и тянут его к земле. Почувствовавший сопротивление мертвец изо всех сил рванулся вперед, но чары пентаграммы удержали его на месте. Вот только почти сразу же протянувшиеся со всех сторон нити созданных моей кровью заклинаний начали истлевать, словно исчезающий на солнце иней.

Используя свой единственный шанс, я метнулся к мертвяку и вцепился в руку с ножом. Ладони легли поверх сжимавших рукоять пальцев, и в этот же миг все мое тело от пяток и до макушки пронзил разряд магической энергии. Ледяной шквал едва не заморозил в жилах кровь, но полыхнувшее в ответ огненной вспышкой боли правое предплечье вдребезги разбило подступающее оцепенение. Уж не знаю, какой скрытый смысл таился в покрывавших мою кожу колдовских письменах, но метнувшаяся вверх по руке огненная стихия по своему напору ничем не уступала хлынувшей из ножа энергии Стужи.

Не испытай я подобных ощущений при лечении стылой лихоманкн «драконьим огнем» — умер бы на месте от болевого шока. А так только на колени осел, но хватку не ослабил. Пытавшийся дожать меня мертвяк подался вперед, но, почувствовав, что теряет контроль над ритуальным ножом, попытался разорвать дистанцию.

Не тут-то было. Обмороженные руки давно уже утратили всякую чувствительность, но пальцев я не разжал. Если упущу нож, второй раз ни сил, ни решимости повторить попытку уже не будет. Тогда меня голыми руками возьмут. А может, и сам сдохну.

Рывки пытавшегося высвободиться мертвеца становились все судорожней, и я почувствовал, как начинают крошиться зажатые моими ладонями пальцы. Поднял взгляд и закусил губу — от белоснежной кожи пытавшегося завладеть моей душой выродка не осталось и следа. Сгнившая плоть туго обтягивала череп, в пустых провалах глаз давно потухло сияние завораживающих своей силой глаз. Разинув в беззвучном крике полный обломков сгнивших зубов рот, мертвяк с тихим хрустом бухнулся на колени и бесформенной кучей грязного тряпья завалился на снег.

Тут только я почувствовал, что зажатая у меня в пальцах рукоять ножа больше не разит промораживающим до самых костей холодом, а наоборот — серо-зеленый камень кажется слегка теплым. Что ж, оно и неудивительно, учитывая, как лихо проклятый клинок высосал силу из своего бывшего владельца. Силу, воспоминания, то, что при желании можно было назвать душой…

И так жадно нож вбирал в себя чужую энергию, что и на мою долю кое-какие крохи перепали. Придется теперь как-то с этим жить. Ничего, немного здоровья никогда не помешает, а воспоминания… Как поступать с нежелательными воспоминаниями, мне прекрасно известно. Много чего неприглядного в памяти за закрытыми дверями никак истлеть не может.

— Лед? — Только тут я заметил, что с ледяными ходоками уже успели разделаться и настороженно посматривавший на дверной проем Рустам с автоматом наизготовку спустился в фойе. — Удачно?

— Более чем. — Я уселся прямо на пол и принялся рассматривать такой знакомый узор клинка. От зеленых линий и завитков по коже пробежали мурашки, но мне удалось сдержаться и не отшвырнуть нож. Связь, говорите, у нас с ним сохранилась? А по мне, так он просто тепло любит. Ну а какое тепло в мертвяке? Со мной-то известно дело — не замерзнешь. И сам теперь морозоустойчивый, и зарезать всегда кого найдется…

— Можно к тебе? — Зубастый остановился у пентаграммы, вдоль линий которой тянулись полосы подтаявшего снега. Напалм и Второй тоже спустились по лестнице со второго этажа; Вера, Николай и бойцы «Красного декабря» пока решили не рисковать.

— Заходи, гостем будешь.

Я попробовал подняться на ноги и едва не свалился обратно. Эк меня колбасит. Не иначе нож в организме свои порядки устанавливает. То-то смотрю, давным-давно сломанные ребра опять заломило и предплечье правое огнем горит. Ничего, мы уж как-нибудь со старым знакомцем поладим. Тем более и от него польза имеется — порезанное запястье моментально поджило, голова больше не напоминала утыканный иголками колобок, и, что самое важное — начало медленно вымерзать наложенное на меня Зубастым и Вацлавом заклятие.

— Второй, проверь, как там на улице, — сняв со спины рюкзачок, распорядился Рустам, и тот, прихватив с собой одного из измененных, отправился на выход. — Точно ничем не шарахнет?

— Гадом буду, — помотал я головой, дожидаясь, пока пройдет головокружение. Так вроде чувствую себя — тьфу-тьфу-тьфу, — неплохо, холодно только, сил нет. Ладно, придется привыкать.

— Добыл-таки… — уставился на нож у меня в руке Рустам и, присев на корточки, вытащил из рюкзака небольшой металлический термос, сплошь изрисованный колдовскими символами. — Давай его сюда.

— Зачем еще? — и не подумал я подчиниться.

— Эта штука отлично экранирована. — Зубастый свинтил с термоса крышку. Как оказалось, инкрустированные серебром надписи были сделаны вовсе не для красоты — окутывающее термос сияние теперь было прекрасно различимо внутренним взором. — Ни один гимназист не учует.

— Ну учует… Делов-то… — попытался договориться я, надеясь, что конфликта все же удастся избежать. — Корочки предъявим и пошлем на три буквы.

— Не все так просто. — Рустам тоже пока решил не доводить дело до открытого противостояния. — Сейчас в Форте чрезвычайное положение, появление столь мощного артефакта вызовет нездоровый ажиотаж. А ты ведь не хочешь бегать не только от СВБ, но и от Гимназии?

— Не хочу, — пришлось признаться мне. Но с ножом на руках еще поторговаться можно, а отдам — что захотят, то и сделают. А частью работающего портала становиться радости мало. Так сгоришь ни за что ни про что, никто даже спасибо не скажет. Другого-то способа присоединения этого клятого ножа к установке перехода, насколько из беседы с Волковым удалось выяснить, никто не рассматривал даже. — Но ножа не отдам. Ты извини, только от этой железяки слишком многое зависит. За себя уверен, тебя — не настолько хорошо знаю. А Перов, если что, шкуру с меня спустит. Больно уж цена вопроса высока.

— Вот, значит, как, — поднялся с колен Рустам. — Ну как знаешь…

Все еще продолжавшееся сопротивляться магии ножа управляющее заклятие вдруг распрямилось, будто сжатая пружина, и меня моментально разбил паралич. Падая на снег, я услышал, как бухнула снайперская винтовка, но алхимический «Архангел» спас Зубастому жизнь. Его фигура на мгновение выпала из виду, а потом всем стало уже не до него: полыхнувшая факелом фигура одного из измененных рухнула со второго этажа. Да и у остальных потерявших бдительность бойцов «Красного декабря» шансов остаться в живых не было с самого начала: давненько уже тершийся неподалеку от них Ветрицкий вдруг одним стремительным прыжком оказался рядом и выхватил ножи. Двое парней даже не успели заметить стремительных росчерков перемахнувших им горло клинков. Третий вскинул АКСУ, но тщетно — крутнувшийся на месте Ветрицкий отбил дуло автомата в сторону и ударом в грудь прикончил измененного.

Вера и Напалм тоже не теряли времени даром, но их усилия успехом не увенчались: алхимический амулет отвел от Зубастого все выпущенные из снайперской винтовки пули, а пиромант лишь впустую растопил у него под ногами снег.

На мгновение растерявшийся от такого поворота событий Рустам отшвырнул зачарованный термос и схватился за автомат, но было слишком поздно: к этому времени я уже переборол действие расползавшихся по швам управляющих чар и, вскакивая на ноги, до упора загнал ему под ребра холодную сталь клинка.

Выронивший АКМ Зубастый еще только заваливался на проглянувший из-под растаявшего снега бетонный пол, а Ветрицкий с «Абаканом» в руках метнулся вниз по лестнице.

— Прикрывай, — крикнул он перезаряжавшей винтовку Вере и, слегка прихрамывая, побежал ко входной двери.

И тут нам просто повезло — заскочившие на звуки стрельбы в ДК Второй и последний из бойцов «Красного декабря» слишком поторопились и не успели сориентироваться в произошедшем. Взорвавшаяся у них под ногами чародейская граната оплавила бетон стен и отшвырнула в разные стороны два изувеченных трупа.

— Зачем? — с досадой протянул я. — Со Вторым бы договорились…

— Издеваешься? — развернулся ко мне Ветрицкий и убрал в карман еще один металлический шарик, чья дьявольская начинка легко совладала с защитным амулетом Второго.

— Да чего уж теперь, — заставил себя успокоиться я и поднял валявшуюся в снегу «Гюрзу». Коля сегодня у нас герой. Если бы не он, неизвестно еще, как дело повернулось бы. Только чего тогда так тошно на душе? Сам же все это замутил…

— Слушай, я его так и не смог достать, — словно извиняясь, остановился рядом со мной пиромант и уставился на мертвого Рустама. — Защита у него была что надо.

— Забудь, — прохрипел я и сунул в карман фуфайки показавшийся донельзя довольным клинок. Понимаю, что шиза, но вот есть такое впечатление и все тут. Будто не сталь холодная в руке лежит, а живое существо. Ладно, потом разберемся, а пока надо варежки надевать — пальцы уже почти ничего не чувствуют. — Дай хлебнуть, горло дерет, сил нет.

— Карман прорежешь, — предупредил меня протянувший минералку Напалм, и тут разлетевшаяся вдребезги бутылка осколками стекла брызнула ему в лицо.

Упавший на колени пиромант, зажав ладонями глаза, скорчился от боли, и я толчком в плечо повалил его на пол. Висевший на цепочке алхимический амулет враз потяжелел, и царивший в фойе сумрак налился серостью, а отделившая меня от мира защитная пелена начала скрадывать хлопки загремевших в помещении выстрелов. Яркие росчерки пуль на миг гасли, попадая в защитное поле «Архангела», и тут же рассерженными светлячками уносились прочь.

Приседая, Ветрицкий вскинул автомат и развернулся к раскуроченному входу, но метнувшийся в сторону от двери человек оказался к этому готов и успел выстрелить первым. Коля как подкошенный рухнул на пол. Вера почти наугад пальнула по стремительно качавшейся из стороны в сторону фигуре и тоже свалилась, зажав руками простреленную ногу.

Да что ж такое творится?

Прикрывая собой катавшегося по снегу пироманта, я выхватил «Гюрзу» и открыл огонь по почти неразличимому в темноте человеку. Серая пелена искривленного «Архангелом» пространства не позволяла ничего толком разглядеть, и ориентироваться приходилось лишь на вспышки ответных выстрелов. Интересно, у кого из нас раньше патроны закончатся?

Раз! Два! Три!

Вовремя сообразивший, что поразить меня, пока действует отводящий пули амулет, у него не получится, человек изменил тактику и, качая маятник, начал сокращать разделявшую нас дистанцию.

Четыре! Пять! Шесть!

Черт, и все мимо! Сколько у меня еще патронов в магазине осталось? Перезарядить пистолет точно не успею: подойдет и в упор расстреляет. Надолго амулета не хватит.

Ослепительным росчерком полыхнувший разряд чаромета ударил подскочившему почти вплотную человеку в спину, и насквозь пробивший тело «плазменный цветок» буквально взорвал грудную клетку изнутри. Во все стороны полетели ошметки горелого мяса, обломки ребер и клочья вспыхнувшего наполнителя пуховика. Не удовлетворившийся этим Ветрицкий выстрелил второй раз — уже валившегося с ног мертвеца подкинуло в воздух и оторвало левую руку, — уселся на пол и заменил использованную аккумуляторную батарею чаромета на новую.

— Твою мать! — выругался я, разглядев лицо едва не прикончившего всех нас человека. Сан Саныч! Черт! Возница и вправду оказался вовсе не так прост, как прикидывался. Не удивлюсь, если он вообще за главного был, а Рустам так — для отвода глаз. — Напалм, ты живой?

— Сам погляди, — наконец отнял руки от лица пиромант.

— Глаза целы, — успокоился я, внимательно осмотрев многочисленные порезы. — Зато теперь точно никто не узнает.

— Аптечку давай, шутник хренов, — не оценил позитива ситуации пиромант.

— До свадьбы заживет, — сунул я ему носовой платок.

Что с Верой? Живая, и это радует. Ногу, правда, бинтует, но лучше уж так, чем вовсе без снайпера остаться. Да и жалко девчонку. Ладно, а Ветрицкий там как? Мне на него, в принципе, с высокой колокольни, но сегодня он нас всех спас. И не единожды. Не то что я, идиот, — столько добра понабрал, да все в ранце так и оставил. То ли волновался, то ли мозги и в самом деле в последнее время соображают плохо.

С Ветрицким оказался полный порядок. Все так же сидя на полу, он, поморщившись, сунул палец в простреленное в пуховике отверстие. Облегченно выдохнув, поднял с пола спасший ему жизнь автомат с покореженным прикладом, о который, собственно, и срикошетила выпущенная Сан Санычем пуля, повертел его в руках и выкинул в снег.

— Держи, — вернул мне перепачканный кровью платок Напалм, ранения которого оказались вовсе уж пустяковыми, и поспешил к Вере.

Переглянувшись с Ветрицким — тот уже поднялся на ноги и в ответ на мой вопросительный взгляд только пожал плечами, — я побежал вслед за пиромантом.

— Успокойтесь вы, — осадила нас привалившаяся к стене девушка. — Кость не задета, пуля навылет прошла.

— Надо до саней бежать, — засуетился пиромант. — Там аптечка.

— Обожди, — остановил его я. — Вер, ты пять минут потерпишь?

— Да хоть десять, — криво усмехнулась девушка. — Говорю же — царапина.

— Ты чего? — заволновался пиромант. — А если это просто шок?

— Ну беги тогда, подгони сани, — плюнул я на осторожность. Вроде никого больше поблизости не должно было быть — возниц-то отпустили. — По сторонам смотри. И амулет верни.

— Держи! — Швырнув мне светильник, пиромант выхватил жезл «свинцовых ос» и бросился вниз по лестнице.

И чего так суетится? Неужели за девушку переживает? Вряд ли. Скорее, лицо первым делом обработать хочет. Ладно хоть со светильником не удрал. А то как-то мне без него не по себе.

— Коля, ты как? — позвал я Ветрицкого, который склонился над изувеченными останками Сан Саныча.

— Не зацепило. — Коля принялся выгребать что-то из карманов трупа.

— Лед, я ведь в Рустама пять раз выстрелила. — Вера устроилась поудобней и вытащила из кармана тюбик со спецмазью. — Хоть раз бы да попала. Не могли они эту штуку бракованную подсунуть?

— Спрячь, — попросил ее я. — У Рустама, да и Сан Саныча, думаю, амулеты были не чародейские или колдовские, а алхимические. А там принцип работы совершенно иной. Они даже стрелы отводят — так что никакие спецпули не помогут.

— Ладно. — Девушка сунула тюбик обратно в карман полушубка. — И что теперь?

— Представления не имею, — не подумав, ляпнул я и тут же поспешил исправить свой промах: — Сначала уберемся отсюда, потом уже видно будет.

Поднявшийся к нам Ветрицкий деловито обшарил зарезанных им бойцов «Красного декабря» и принялся рассовывать по карманам трофеи. Потом скептически осмотрел АКСУ одного из измененных и повесил себе на плечо. Второй автомат протянул мне.

— У меня ружье, — покачал головой я и, пока не забыл, вытащил из кармана удостоверение. Конечно, официальный документ при себе вовсе не помешает, но мало ли какой магией его начинить могли? Как бы опять старая история не повторилась.

— Ты как с ним по Форту таскаться будешь? — оказался куда прозорливей меня сильно заматеревший за последнее время Николай.

— Придумаю что-нибудь, — не стал я признавать его правоту и передал АКСУ Вере. — Вот винтовку твою точно с собой тащить резона нет.

— Еще чего! — возмутилась девушка и тут же сморщилась от боли.

— Как у нас с боезапасом? — решил я не продолжать беспредметный спор и выгреб из патронташа вооруженного охотничьим ружьем парня с десяток патронов двенадцатого калибра. С мира по нитке — мне на первое время хватит.

— Хреново, — не стал миндальничать Ветрицкий. — И чарометы с собой не взять…

— Угу, — кивнул я. Это точно — любой гимназист моментально учует неэкранированный источник магической энергии. Как-то разработчики чарометов не предусмотрели возможность их скрытного ношения. — Что у Сан Саныча за стволы были?

— ГШ-18, — сразу понял, к чему этот вопрос, закончивший обыск покойников Ветрицкий. — С тобой поделиться?

— Давай, у меня патронов кот наплакал.

— Ничего, если со спецпулями себе оставлю? — Николай протянул мне пистолет и пару обойм.

— Да ради бога. Если что, Вера поделится.

Я сунул пистолет себе в карман фуфайки и начал подбирать чехол под нож. Благо парни из «Красного декабря» холодным оружием не пренебрегали, и выбор оказался немаленьким. Так получается, Сан Саныч нас из простых пистолетов чуть не уделал? Силен. Будь у него что посерьезней…

— Куда теперь? — задал давно ожидаемый мной вопрос Ветрицкий.

— Куда глаза глядят. — Я повесил на плечо валявшуюся на одном из подоконников «Тайгу» и вернулся искать кобуру. А то карманы набил, как хомяк щеки. Непорядок. — Сейчас схоронимся где-нибудь на промзоне, переночуем, а там и решим.

— И все без утайки расскажешь? — вспомнила о моем обещании Вера.

— Расскажу. — Я повернулся к поднявшемуся по лестнице Напалму, который тащил под мышкой автомобильную аптечку. — Чего так долго?

— Снегопад начался, не видать ни черта. — Пиромант кое-как сбил с себя пушистый снег, выудил из аптечки какой-то шприц и, сорвав с него упаковку, опустился на колени рядом с Верой. — Да не дергайся ты, это универсальный стимулятор.

— Зачем еще? — Девушка немного успокоилась, когда пиромант весьма профессионально вогнал ей в раненую ногу длинную иглу.

— Регенерирующие процессы в тканях усиливает, — выкинув использованный шприц в окно, объяснил пиромант. — Завтра как новенькая будешь.

— Да я и сейчас не очень старенькая, — рассмеялась девушка.

— Ты сани пригнал? — подхватив Веру на руки, спросил я у Напалма.

— Пригнал. — Пиромант подскочил к нам. — Давай, может, помогу?

— Дорогу показывай, — с натугой выдохнул я.

— Только не говори, что я тяжелая, — обижусь. — Вера стрельнула глазками на пироманта. — Напалм, будь добр, убери винтовку в чехол.

— Мальчик, подай, принеси, пошел на фиг, — в своей обычной манере выразился парень, но все же послушался.

До оставленных у главного входа в ДК саней добрались без проблем. Я только чуть надвое не переломился, а в остальном — все просто замечательно. Кое-как опустив Веру на лавку, плюхнулся рядом и шумно вздохнул. Пиромант кинул чехол с винтовкой на днище, размотал вожжи, накинутые на торчащий из стены обломок арматуры, и уселся на козлы. А прикрывавший нас Ветрицкий до последнего времени таился в тени и, только когда сани въехали в узкий проулок, догнал их и перемахнул через борт.

Вот смотрю на него и никак не пойму — то он хромает, то скачет что твой стрекозел. Или пока адреналин бурлит, про подвернутую ногу просто забывает?

— Куда едем? — прикрывая лицо от валившего с неба снега, повернулся к нам пиромант. — Не вижу ни хрена.

— Ты, главное, никуда не сворачивай, — предупредил его я, прикинув, что мы сейчас движемся в глубь промзоны. Ну а поскольку дорога широкая и замести ее пока еще не успело, некоторое время запросто можем пропутешествовать в санях. Все больше шанс оторваться от возможного преследования, чем на своих двоих с раненой Верой.

От саней избавились минут через пятнадцать, когда окончательно потеряли представление, где, собственно, находимся. Снег к этому времени валил просто стеной, мохнатые снежинки высокими шапками оседали на крышах разной степени заброшенности цехов, и ничего не удавалось разобрать даже в паре-тройке шагов. Ну будем надеяться, в такой снегопад нас никакой следопыт не разыщет.

Я вытащил из-под лавки ранец, продел руки в лямки и первым вылез из саней. Ветрицкий достал откуда-то принадлежавшее Сан Санычу свернутое одеяло, а Напалм, как истинный джентльмен, помог перебраться через борт обхватившей его за шею Вере.

— Обожди, — остановил я Николая, который уже собирался хлыстом стегануть по крупу лошаденку. — Сначала проверю, не пометил ли нас кто.

— В смысле? — не понял Николай, но хлестать конягу все же не стал и вместо этого сдернул с козел накидку.

— Магические метки проверю, говорю. — Я закрыл глаза, и снежная пелена тут же отодвинулась, а на сером фоне замерцали неяркими огнями три ауры. Необычные, надо сказать, ауры — у Напалма она так и стреляла оранжевыми искрами, у Ветрицкого будто скисшее молоко пошла блеклыми сгустками, а у Веры была пронизана едва заметными темно-синими нитями. Но никаких маячков ни на ком точно нет. А странности… Да кто в наше время абсолютной нормальностью похвастаться может? Живые ж люди. — Все, ходу.

Обиженно заржавшая лошадка с места взяла неплохой старт и почти сразу же растворилась вместе с санями в снежной пелене. Будем надеяться, подберет кто рачительный. Да даже если и в конюшню Центрального участка вернется — ничего страшного.

— Ты идешь? — Напалм и Николай подхватили Веру под руки, но остановились возле выломанных ворот в высоком заборе, дожидаясь меня. Створки то ли засыпало снегом, то ли кто-то использовал в подсобном хозяйстве, а за покосившимися бетонными плитами едва проглядывала какая-то постройка.

— Догоню, — крепко сжав рукоять ножа, я принялся медленно и осторожно разглаживать пошедшие от нашего появления по магическому полю вибрации. Гимназисты ребята прошаренные, но теперь и им нас не выследить. Жаль, не догадался раньше таким образом следы замести. Но кто ж знал, что при помощи ножа управлять магическими потоками так легко будет? Ох, не для душегубства клинок предназначен, ох, не для этого…

Медленно пробиравшиеся по высоким сугробам парни аккуратно поддерживали девушку под руки, и мне удалось нагнать их еще до того, как Напалм сотворил маленький огненный шарик и пустил его дрейфовать в темный дверной проем ближайшего к дороге трехэтажного бытового здания. А и правильно — незачем в самую глушь забиваться. Там нас с таким же успехом, как и здесь, отыщут, если наследить умудрились.

— Нету там никого. — Я спокойно забрался внутрь и завяз на заметенной снегом лестнице.

— Откуда знаешь? — Пиромант усилием воли отправил магический светильник вперед.

— От верблюда. — На мгновение вопрос поставил меня в тупик, но я тут же сообразил, что все это время так и продолжал воспринимать мир при помощи внутреннего зрения. — Есть у меня кое-какие способности, если не заметил.

— Заметил, заметил, — с натугой задышал Напалм, поднимаясь по лестнице с Верой на руках. Николай страховал его сзади. — Сейчас устроимся и расскажешь.

Я только усмехнулся и начал подниматься на третий этаж. Да уж, пожалуй, без объяснений обойтись не получится. Ладно, нам бы еще что-нибудь для ночлега пригодное в этой хибаре отыскать, а там отбрешусь как-нибудь. Первый раз, что ли? Тем более и заготовки, уже на других отработанные, в загашнике имеются.

Остановиться мы решили в комнате, в которой раньше размещалась то ли раздевалка, то ли еще какое техническое помещение. Окон, по крайней мере, в ней не было и снега почти не намело. Немного, конечно, сквозняками натянуло, но это мелочи. Все не под открытым небом в сугробе ночевать.

— Помоги, — подозвал меня Николай, пытавшийся завесить накидкой дверной проем.

— Коль, может, Вере его отдадим? — предложил я. — Одного одеяла мало будет.

— Нет, мальчики, не надо, — отказалась девушка. — И так сойдет. Зато без сквозняков.

— Как скажешь, — буркнул пиромант и при свете изрядно уменьшившегося в размерах огненного шарика начал изучать названия имевшихся в аптечке препаратов. — Держи. Под язык сунь.

— Это еще что? — лизнула оранжевую пилюлю Вера.

— Общеукрепляющее. — Напалм убрал пузырек с таблетками. — Здесь, кстати, и экомаг есть. Будет кто?

Подумав, я решил отказаться, а Ветрицкий проглотил таблетку и тут же отправил в рот пригоршню снега.

— Горло простудишь, — предупредила его девушка, но Коля лишь пожал плечами и, усевшись на корточки, прислонился спиной к стене, кафель которой был изрисован большей частью нецензурными надписями.

— О, зацените, что здесь есть! — обрадовался вдруг копавшийся в аптечке пиромант.

— Морфий? — пошутила зябко передернувшая плечами Вера.

— Лучше! — расплылся в улыбке Напалм. — Малый набор для выживания. А в нем — вуаля! — термолист. На нашу конуру должно и одного хватить.

— Если не хватит, мы на тебя рассчитываем, — лукаво прищурилась девушка.

— Так, давайте проведем инвентаризацию, — предложил я, наблюдая, как пиромант разглаживает на стене лист фольги размером с половину ватмана. Мне-то, как ни странно, ни капельки не холодно. От шока, видно, еще не отошел. — Что, сколько и почем… В смысле — зачем нам это с собой тащить.

— У меня только жезл «свинцовых ос». — Как следует прикрепив термолист к кафелю, Напалм оторвал один из его углов, и фольга тут же раскалилась докрасна. — Сколько там зарядов, без понятия, но вещь в хозяйстве полезная.

— Вера? — уселся я на ранец.

— АКСУ с одним рожком и «дырокол» не пользованный. Для снайперской винтовки десять патронов осталось.

Вера протянула руки к легонько потрескивавшему термолисту. Эх, нам бы их в Патруль! Но слишком уж дороги, заразы, даже роте дальней разведки не выделяли.

— Считаю, дальше ее с собой тащить смысла нет, — решил я.

— Как это нет? — возмутилась девушка. — И вообще, давай сначала определимся, что мы дальше делаем! Я уж молчу, что кто-то нам чего-то рассказать обещал.

— Не отвлекаемся, — не пошел я у нее на поводу. — Николай?

— АКСУ с тремя рожками, два пистолета и пять обойм на восемнадцать патронов, — начал перечислять оказавшийся самым запасливым из нас парень. — Чаромет с одним аккумулятором. Все вроде.

— Обойму дай одну, — попросил я и сунул «Гюрзу» Вере. — Держи на всякий случай.

— Спасибо. — Девушка взвесила в руке вытащенный из кобуры пистолет.

— Не за что. Пользуйся на здоровье, — хмыкнул я, решив оставить себе ГШ-18. Уж не знаю, как он в деле, но в руке лежит очень неплохо, да и весит чуть ли не в два раза легче «Гюрзы». — У меня ружье, пистолет, чаромет и пара чародейских гранат. Смотри, Коля, могу аккумулятором с «Закатным муаром» поделиться.

— Давай, — протянул руку тот, и я швырнул ему оправленную металлом пластину горного хрусталя: — Ну а теперь подобьем бабки.

— В смысле? — удивился пиромант. — Вроде все подбили уже.

— Наличности, говорю, у кого сколько есть, колитесь. — Я упер «Тайгу» прикладом в пол и оценивающе ее оглядел. Да уж, с такой бандурой по Форту таскаться себе дороже.

— У меня голяк, — заявил пиромант. — Если нет в кармане денег, привяжите к попе веник.

— Ни копейки нет. — Похоже, какое-то из подсунутых Напалмом Вере лекарств имело успокаивающий эффект, и теперь она с трудом боролась со сном.

— Ну я насобирал чуть-чуть, — будто против воли признался в мародерстве Николай. — Если рубль серебром наберется — хорошо. Максимум — полтора.

— Вот и здорово, — успокоился я. На первое время хватит, а там видно будет. — Ну так что, какие у кого вопросы?

— Куда ты нас втравил на этот раз? — с трудом преодолевая сонливость, пробормотала Вера.

— Я? Никуда. — Мне даже врать не пришлось, отвечая на этот вопрос. — Более того, только из-за меня нас решили не обвинять в убийстве Бергмана.

— На кого дело повесили? — встрепенулся вроде бы дремавший Ветрицкий.

— На уродов. Так что от бунта мы только выиграли, — усмехнулся я Николаю и обнажил синий с зеленым узором клинок своего ножа. — Помнишь?

— Да, — медленно кивнул напряженно рассматривавший лезвие Ветрицкий.

— Дело в этом ноже. Меня подрядили его найти, вас дали в помощь. Нож мы нашли, вот только нежелательные свидетели никому не нужны, и нас списали в расход.

— «А ясновидцев, как и очевидцев, во все века сжигали на кострах», — хрипло пропел Напалм.

— И чем эта железяка так ценна? — зевнула Вера.

— Да хрен ее знает, — не совсем чтобы соврал я. Так — душой покривил. — Вообще — это что-то типа инструмента для работы с магическими потоками высокой мощности, а не нож. Применение у него может быть самое разнообразное.

— Хватит мозги уже полоскать, — пожаловалась девушка. — Давайте решать, что дальше делать будем.

— А что там решать? — вскочил на ноги пиромант. — Валить из Форта надо. Здесь нам ловить нечего.

— Какой прыткий, — скривил губы в какой-то непонятной ухмылке Ветрицкий. — Мы мало того, что в розыске, так еще и осадное положение в Форте.

— Есть у меня знакомые, — как-то без особой уверенности в голосе пробормотал пиромант.

— Знакомые — это хорошо, глядишь, чего и получится, — поддержал его я. — Погранцов в Форт перевели, через них тоже эту тему попробую пробить. Но это все теория. Сейчас главное — найти нору, в которую можно на несколько дней забиться.

— А чем тебе тут не нравится? — удивился Коля.

— Всем, — отрезал я. — Особенно тем, что в первую очередь нас будут искать именно здесь. Да и условий для проживания никаких. Не говорю уже, что мотаться из промзоны и обратно незамеченным практически нереально.

— Что ты предлагаешь? — Пиромант поправил свалившееся с плеча заснувшей Веры одеяло.

— Снять хату где-нибудь в Китае. Оттуда и до Юго-восточных ворот недалеко, и искать нас там не должны.

— Вопрос в деньгах, — побренчал монетами в кармане Ветрицкий.

— На первое время нам твоих трофеев хватит, а там видно будет. Если получится из Форта выбраться, проживем как-нибудь.

— Да нам снять-то надо будет на пару дней всего. — Пиромант стянул с лысины шапку. И в самом деле — воздух в комнате заметно прогрелся.

— Вот и замечательно. — Я встал с ранца и вытащил из него сложенную карту.

— Ты б фигней не занимался, — остановил меня Напалм. — Я тебе не великий маг, круглые сутки освещение поддерживать.

— Да ну? — Посмотрев на изрядно потускневший огненный шарик, я с сожалением убрал карту обратно. — Чё, получается, мы тебя зря супермагистром кололи?

— Почему зря? — надулся пиромант. — Я сейчас о-го-го! Только выдохся. И при этом, заметь, весь день без стимуляторов.

— Без курева, что ли? — подколол его начавший устраиваться на ночлег Ветрицкий, который с каким-то остервенением сорвал с рукава пуховика красную повязку.

— «Ха-ха-ха, как смешно, все схватились за животики», — не оценил шутки Напалм. — Тряпку не выкидывай, пригодится еще.

— Как знаешь, — пожал плечами Коля и кинул красную повязку мне. — Уберешь в ранец?

— Уберу. — Я начал аккуратно отпарывать собственную повязку. — Так, говоришь, светильником работать не желаешь?

— Нет, — отказался пиромант. — Баиньки пора. Кто первым дежурит? Чур, не я.

— Не надо. Почувствую, если что. — Мне пришло в голову, что опытный гимназист сможет легко преодолеть выставленную мной защиту, но за каким лешим его сюда занесет? Нет, в такую вьюгу можно спать спокойно.

— Как знаешь. — Напалм прислонился к стене рядом с раскаленным термолистом.

— А вот так и знаю, — потянулся я. — Ты как себя чувствуешь вообще?

— Да нормально, — понизил голос пиромант. — Самое главное, нераскрытый потенциал теперь в себе ощущаю. Как змея в новой шкуре — еще расти и расти.

— Хорошо тебе. — А вот я, кроме усталости, сейчас ничего больше и не ощущал. Еще и ребра ломит, а правое предплечье огнем горит. Будто по самый локоть руку в кипяток сунул. И что интересно — не в избытке магической энергии дело: мало того, что щиты почти на максимуме, так еще и нож излишки потихоньку откачивает. Никаких монет теперь не надо.

— Слушай, ты серьезно, чтобы из Форта свалить? — все так же тихо поинтересовался Напалм.

— Абсолютно, — честно глядя ему в глаза, соврал я. — Только еще пару моментов порешаю и сразу в бега.

— Какие еще моменты? Ты чего? — всполошился пиромант. — Нас весь Форт завтра искать будет!

— Тише ты, — шикнул я на него. — Скажи лучше, как сварщик сварщику: ствол пережжешь?

— Чего?!!

— Ну не таскаться же мне с этой бандурой! Надо обрез сделать.

— А! — сообразил, что от него требуется, парень. — Тяжело в деревне без обреза. Тебе пистолета не хватит, что ли?

— Нет.

— А с муфтами что делать? — присмотрелся к ружью пиромант.

— Наваришь заново, — скрепя сердце предложил я. Жалко ружье, но ничего не поделать. — И приклад обрежь.

— Я тебе столярный станок, что ли? — возмутился Напалм. — Да и вразнобой пули лететь будут.

— Какая разница? С пары метров не промахнусь. Сделай, очень надо.

— Да сделаю я, сделаю, — согласился примант и провел пальцем по верхнему стволу. — Такую длину оставлять?

— Жги! — кивнул я.

— Одного понять не могу — зачем тебе это? — Пиромант второй раз провел пальцами по стволу и посмотрел на полоску раскаленного металла. — Мы ж рвать когти из Форта собрались. Вряд ли ты его с собой протащишь.

— Ты режь. — У меня было свое мнение на этот счет, но делиться им почему-то не хотелось. — Режь.

— Так все же решил задержаться? — закончив со стволами, уставился на меня парень. — Совсем больной?

— Мне весточку надо будет передать, — пожал я плечами. — А там и договоримся с кем-нибудь, чтобы из Форта вывели.

— Какая еще весточка?! — завелся Напалм. — Ты понимаешь, что говоришь? Как ты по Форту таскаться собрался?!

— А кому сейчас легко? — усмехнулся я и протянул пироманту ружье прикладом вперед. — У меня, знаешь ли, выбора нет. Слишком многое от этого зависит.

— Слишком многое? А на нас тебе насрать? Ну конечно, ты же у нас спаситель мира! Как же он без тебя, мир-то?!.

— Куда-то не туда тебя размотало, — уставился я на разозлившегося пироманта. — Какой еще спаситель мира?

— Да я же чувствую, что нож у тебя очень непростой. За такой голову запросто открутят. Вот и Второй что-то такое намекал, — немного успокоился Напалм и одним резким движением собранных щепоткой пальцев срезал большую часть приклада. Сразу запахло паленым деревом. — А тебе как раз неймется какие-то моменты порешать. Хотел бы кого убить, так бы и сказал, а раз молчишь, по-любому, великие цели на горизонте маячат. Спасти там всех, обогреть…

— Это плохо?

— Это неразумно, — кивнул он на выведенную черной краской по кафелю надпись. — Они вон «жизнь — г…» пишут, а ты из-за них непонятные телодвижения совершаешь.

— Да выбора у меня нет, вот и совершаю, — не стал я забивать себе голову размышлениями, откуда у пироманта появились столь странные мысли. — Не хочу остаток жизни уродом прожить, знаешь ли. Или сдохну сразу, или нож на вакцину обменяю.

— Скорее сдохнешь, — успокоил меня пиромант. — Не знаю, насколько безболезненно, но нас за тобой точно потянешь.

— Выбор за вами. — Я взвесил в руке обрез. — Муфты навари еще.

— Давай, — забрал у меня ружье пиромант. — А по-другому никак вакцину не раздобыть?

— Она под каждую партию мутагена разная идет.

— Слушай! — хлопнул себя по лбу Напалм. — А давай тебе супермагистр вколем? Стопудово все пережжет!

— Сам колоть будешь? — начал я обмозговывать эту идею. А ведь может выгореть! Напалма, вон, за полчаса на ноги поставили. А меня сейчас, как ни крути, тоже к измененным отнести можно. — То-то же.

— Если только до Салавата идти. — Пиромант занялся муфтами. — Сходишь?

— Первым делом, — пообещал я. — Нет, вторым — сначала до пограничников дойду.

— И никаких великих свершений? — Пиромант положил на пол обрез — остывать.

— Никаких, — заверил его я. В самом деле — оно мне надо? Если вылечусь и из Форта свалю, то и с Хозяином поторговаться можно будет, и самому попытаться через Границу перейти. Есть у меня подозрение, что с ножом это не в пример легче сделать. С другой стороны, если до Салавата пойду, там и весточку Гадеса занести можно будет.

— Вот и здорово, — потряс покрасневшей кистью пиромант. — Замаялся я от такой ювелирной работы, спать пойду.

— Иди, — кивнул я и неожиданно для себя полез за пазуху. Вытащил из-под свитера цепочку и с трудом сдержался, чтобы не выругаться в голос.

Светильник «Несущих свет» потух.

Назад: Глава 3

Дальше: Глава 5