Книга: Вейгард
Назад: ГЛАВА ВОСЬМАЯ В ней вы сможете найти множество упоминаний о неприятном запахе и сделать для себя вывод, что иногда запах соответствует душевному состоянию тех, кому он принадлежит, а также убедиться в том, что истинный король всегда обретет поддержку простого народа
Дальше: ГЛАВА ДЕСЯТАЯ В ней друзья, а точнее те, кого назвать друзьями можно с большой натяжкой, приходят на помощь пленнику Нижних Пределов и одаривают его некоторыми полезными частями организма (как потом выясняется, отнюдь не безвозмездно)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В ней много говорится о таинственном ритуале дахов, который так и останется таинственным до самого окончания главы, а также содержится подробная инструкция о том, как следует себя вести героической личности, чтобы избежать приобщения к миру дахов

Когда я очнулся, на меня тотчас нахлынул жуткий страх — вдруг снова засадили в клетку?! Я решил, что, если придется, буду грызть железные прутья зубами, рыть ногтями на единственной руке пол, сделаю все возможное и невозможное, чтобы только выбраться на свободу…
На поверку выяснилось, что дела обстоят даже хуже, чем я предполагал. Никакой клетки — меня прикрутили к врытому в песок деревянному столбу. Веревки врезались в тело. Я дернулся, стараясь их ослабить. Безрезультатно. Узел вязал настоящий профессионал или кто-то, владеющий предметной магией. Заклинатель, конечно.
Вокруг царил сумрак. А в паре десятков шагов, в дальнем углу обширной пещеры, я увидел своих врагов. Они трапезничали. На низком столике перед Заклинателем стояло блюдо с разнообразными «деликатесами». Еда была настолько омерзительной, что от одного ее вида нормального человека вывернуло бы наизнанку. Себя я, понятное дело, к таковым давно уже не относил, а потому вид поедающего жуткую гадость Заклинателя не вызвал у меня отвращения — только холодную ненависть и желание, чтобы у негодяя в глотке застряло что-нибудь жесткое и колючее.
К несчастью, жесткого и колючего он не ел, пища проскальзывала в его желудок без каких-либо видимых затруднений. Заклинатель поддевал двузубой костяной вилкой извивающихся мелких существ, клал их в рот и неспешно работал челюстями — смаковал отвратительную пищу. Он никуда не спешил, просто пережевывал попискивающие живые тельца и, не скрывая торжества, поглядывал на меня. Губы Заклинателя то и дело растягивались в кривой издевательской ухмылке. Вид его был более чем красноречив: «Поиски беглеца завершены. Теперь можно наконец расслабиться и отдохнуть. А заодно посмотреть, как поведет себя этот гордец теперь, когда поражение его очевидно. Может, станет умолять о пощаде?»
— Не дождешься! — выдавил я. — Дарт Вейньет никогда и ни у кого не просил о снисхождении!
Смуга и Рурк с жалкими выражениями на мордах сидели возле своего хозяина — ожидали подачек с его стола. Время от времени Заклинатель швырял им какую-то тягучую, скользкую дрянь. Демоны кидались на добычу и дрались за нее, как голодные псы за кусок мяса.
Неспешная трапеза продолжалась довольно долго. Я понял, что таким способом Заклинатель хочет продемонстрировать мне свое превосходство — показать, что впереди у него целая вечность, а мое время уже истекло.
Я стоял у столба и чувствовал, как немеют ноги, лишенные притока крови. В руку сначала словно втыкали длинные иглы, а потом я и вовсе перестал ее чувствовать. Дергаться было бесполезно. С каждой попыткой освободиться веревки все сильнее впивались в тело, доставляя мне жестокое страдание. Не впасть в отчаяние мне помогала только ненависть.
Мне стало казаться, что желудок у Заклинателя бездонный и, когда я потеряю сознание и умру, он все еще будет поглощать пищу. К счастью, рано или поздно все подходит к концу. Заклинатель наконец насытился. Он поднялся и, вытирая шелковым платком заляпанные жиром пальцы, направился ко мне. За ним топали демоны. Мой враг остановился всего в нескольких шагах от столба. Он разглядывал меня, не говоря ни слова. Наверное, выжидал, когда я начну умолять его о пощаде. Поскольку пауза затягивалась, а положение мое было просто невыносимым, я решил подать голос.
— Если бы я знал, чем тебе приходится питаться, то относился бы к тебе с большим пониманием и сочувствием, — сказал я.
На лице Заклинателя отразилось разочарование. В моих словах не было и намека на то, что я сломлен. Моя воля была крепка как никогда. Не сомневаюсь, что если бы я оказался в клетке и мне пришлось грызть решетку, то, покончив с металлическими прутьями, я вцепился бы в горло Заклинателя.
— И что, вот так всегда, да? Вся эта шевелящаяся гадость хорошо усваивается? — спросил я. — Или от нее у тебя несварение желудка?
В глазах Заклинателя блеснула холодная ярость.
— Мое меню отличаетс-ся таким разнообразием, что тебе и не с-снилось! — прошипел он сквозь зубы.
— Что-то не верится. — Я покачал головой. — Ну надо же. А я — то все голову ломал, почему у тебя изо рта гнилью несет. Но теперь все встало на свои места. Если жрать такую мерзость, еще не так запахнет.
— Ты… — начал Заклинатель, задыхаясь от гнева.
— Чего я только не предполагал. Думал даже, что, может, у тебя язык протух или на деснах поселились какие-нибудь зловонные паразиты, — продолжал я. — А что, Кевлар не вынес этого запаха и покинул тебя навсегда?
— Кевлар с-свободен в своих передвижениях, — выдавил Заклинатель, — а вот ты — нет… И никогда уже не будешь с-свободен.
— Неужели? — Я усмехнулся. — Наверное, ты даже понятия не имеешь о делах Кевлара… Говорят, он преследует только собственные цели и частенько предает тех, кому служит. Ты что, не слышал об этом?
— Понимаю, к чему ты клонишь, — сказал Заклинатель и погрозил мне пальцем. — Тебе не удас-стся ввес-сти меня в заблуждение. У тебя гибкий ум и с-сильная воля. Я тебя недооценил…
— Скажи уж лучше — недооценило, — заметил я.
— Что? — Губы Заклинателя побелели и почти исчезли с бледного лица.
— Твоим телом владеет дах, — выпалил я, — и я понятия не имею, с кем сейчас разговариваю. Того человека, которого в Мэндоме знали как Заклинателя, больше нет. Ты — не он, ты — оно…
— Ну и чего с того, что наш хозяин дах?! — выкрикнул Рурк.
— Молчать, когда я говорю! — Заклинатель резко обернулся через плечо, затем снова уставился на меня. — Да что ты об этом знаешь?! Я — не оно. Я — это я. Мы живем в тесном симбиозе. Я помогаю даху стать человеком, а он помогает мне…
— …стать дахом! — подсказал я.
— Нет, не дахом! — Заклинатель возвысил голос: — А вс-сегда быть в с-силе, быть молодым, полным энергии, получить возможность управлять разумом прос-стейших, таких, как люди, с-существ. И с-сущес-ствовать вечно…
— Ты больше не человек, твоим разумом и телом владеет дах, — сказал я, — мне не о чем разговаривать с тобой, странное существо. Ты — оно. А может, даже она. Откуда мне знать, как у вас, дахов, заведено?! Может, ты свое либидо давным-давно утратил… Ну или обменял на что-нибудь.
— Можно я его стукну? — вылез вперед Смута.
— Пошел прочь! — вконец рассвирепел Заклинатель, поднял лицо к потолку и выдохнул несколько фраз глубоким, утробным голосом. По интонациям я понял, что это ругательства. Он взял себя в руки, его бледные губы растянула кривая усмешка. — Чтобы ты не заблуждался насчет меня, я покажу тебе, каково это — слиться воедино с высшим существом, стать с ним единым целым…
— Лучше сдохнуть! — выдохнул я — меня охватил страх. Заклинатель засмеялся.
— Что, уже не так уверен в с-себе? — спросил он. — Неудивительно. Пос-смотрим, как ты будешь противиться выс-сшему с-существу, которое пос-селится в твоем теле. Ты даже не понимаешь, что есть дах. Ты даже не представляешь, что может дать тебе с-симбиоз с выс-сшим с-сущес-ством. Знай, что для тебя это означает обретение новой руки и глаза. Они вырас-стут с-снова. И будут не хуже старых. Дахи способны и на такое. С-стоит ли про-тивитьс-ся? Ты ведь не хочешь ос-ставаться калекой навеки, не так ли?
Я угрюмо посмотрел под ноги. Что за дикое предположение — ради обретения руки и глаза отдать свое тело?! Ведь если дах угнездится внутри, назад свой разум я уже никогда не смогу получить. Что за радость от обладания здоровым, полноценным телом, если единственное, что будет мне доступно, — это, сидя в самом дальнем уголке сознания, наблюдать за тем, как обновленный Дарт Вейньет сеет зло среди людей?!
«Буду биться до последнего, — решил я, — лучше принять смерть, чем приобщиться к миру дахов».
— Ты только погляди, какой у меня гладкий кожный покров!
Заклинатель плавно провел ладонью перед моим лицом. Сквозь белую, почти прозрачную кожу отчетливо проглядывала сеть серо-голубых сосудов.
— Отвратительное зрелище, — сказал я. — Тебе самому-то нравится, что ты видишь?
Заклинатель рассвирепел. Наверное, «гладкий кожный покров» был его слабостью. Точнее сказать, слабостью даха, живущего в теле Заклинателя.
— Я вижу вот что, — выдавил он, — нам никак не понять друг друга, пока ты владеешь своим разумом безраздельно. Ты продолжаешь упрямиться. Мы проведем ритуал сегодня же, с наступлением тех часов, когда на землю приходит тьма. Краткий миг просветления, и дах войдет в твое тело… И тогда мы будем мыслить сообща. Ты как никто будешь понимать меня. А я буду понимать тебя. Ты станешь моим нареченным братом…
— Да, — поддержал я, — я — твоим братом, а ты — моей сестрицей.
— Смейся, смейся, — скривился Заклинатель, — идут последние часы твоего существования в качестве человека, Дарт Вейньет. Это великий момент, и ты должен прочувствовать его сполна.
— Да пошел ты! — сказал я.
— Сейчас пойду, — кивнул Заклинатель, — точнее, мы пойдем, чтобы подготовить все для проведения ритуала.
— Валяй, готовь. — Я заставил себя улыбнуться, растянул лицо в кошмарную маску, пугающую подземных обитателей. — Да смотри, не надорвись и свою гладкую кожицу не попорть.
— Жди нас здесь, никуда не уходи, — подошел Заклинатель ко мне почти вплотную, — постарайся прочувствовать момент.
— Это что, шутка? — изумился я. — Удачная! Никуда не уходи! Ну надо же.
Заклинатель отвернулся и пошел к выходу из пещеры. Демоны последовали за ним. Рурк обернулся и показал мне кулак.
— Если хочешь застать меня в живых, — крикнул я, — прикажи своим зверькам ослабить веревки, а то я уже ног не чувствую! Не расстраивай дахов — без ног я им куда меньше понравлюсь.
— Ничего, — сказал Заклинатель, — дахи вернут твоим ногам способность чувствовать. А если понадобится, вырастят новые. — Он злорадно усмехнулся.
— Проклятие! — выругался я. — Да я тут просто сдохну! Я ведь им живым нужен. Или нет?
— Не сдохнешь, — заверил меня негодяй, — приготовления к ритуалу не займут слишком много времени.
— Искренне на это надеюсь! — выкрикнул я. Уже на пороге пещеры Заклинатель обернулся и посмотрел на меня с сомнением.
— Хотел спросить, как тебе удалось уйти от скелетного охранения? От них еще никто не уходил…
— Мне помог Кевлар Чернокнижник, — ответил я, — он на моей стороне.
— Скоро у тебя отпадет желание шутить, — пообещал Заклинатель.
— А остальные желания останутся? — поинтересовался я. — Желание интимной близости, например. Глядя на тебя, можно подумать, что и оно тоже отпадет навсегда. Не хотелось бы.
— Хе-хе-хе-хе, — засмеялся Рурк и осекся. Заклинатель просверлил его тяжелым взглядом, потом резко пнул ногой в живот.
— О-о! — вскрикнул Рурк и рухнул на колени.
— Поднимайся! — скомандовал Заклинатель.
Через мгновение его высокую фигуру поглотил сумрак. Демоны поспешили следом, стараясь не отставать от своего господина. Рурк держался за живот и поминутно охал. Теперь ему уже было не до того, чтобы грозить мне кулаком.
Я остался один, погрузился в тишину и мрачные мысли. Потом начал орать. Крики мои были отчаянными и проникновенными: «По-о-омоги-и-и-ите! По-о-омоги-и-и-ите!», но на помощь так никто и не пришел. Тут я смекнул, что мои вопли могут привлечь не только неведомого спасителя, но и какого-нибудь хищника. И замолчал. В мучительном ожидании время растягивалось в бесконечный млечный путь. Перед глазами запрыгали звезды. У меня онемела вся нижняя часть тела, в спину вступила накатывающая волнами боль. Затем я наконец погрузился в спасительное небытие…
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я отключился. В чувство меня привела мастерская оплеуха.
— Как тебе моя ласковая ладошка?! — прорычал над ухом знакомый голос.
Я с трудом поднял голову и увидел перед собой пару плоских ухмыляющихся рож. Рурк и Смуга наконец-то явились за мной по приказу Заклинателя.
— Это тебе за то, что шутишь, когда не надо! — сказал Рурк и почесал пузо, куда угодила нога Заклинателя.
— Чего… так… долго… — выдавил я — язык совсем не шевелился, почти прилип к небу.
— Гляди-ка, бормочет чего-то, — заметил Смуга. — Эй, ты чего бормочешь-то?
— По… бли… же… — проговорил я.
— А, чего? — склонился ко мне Рурк. — Ты чего говоришь-то?
— По… бли… же…
Он придвинулся ко мне почти вплотную, и я вцепился зубами в его жесткое жилистое ухо.
— Ой-ой-йо-о-о! — взвизгнул демон. Смуга схватил приятеля за плечо и потянул на себя, крича:
— Опять он за старое! Снова он!
— Нет, нет, нет! Не тяни! Не тяни! — взревел Рурк, чувствуя, что еще немного и он лишится органа слуха.
К счастью для него, Смуга послушался. Громадной пятерней он ухватил меня за горло, я стал задыхаться и вынужден был разжать челюсти. Рурк отбежал подальше, причитая и хлопая себя по пострадавшему уху, — таким странным способом он пытался умерить боль.
— Вкусное ухо! — сообщил я, вращая единственным глазом. — Вот бы еще пожевать! Испугать демонов не удалось.
— А вот мы тебя оставим на пару часиков, — сказал Сму-га, — а потом посмотрим, какой ты спокойный станешь… Полудохлые — они всегда спокойные.
— Не станет он спокойным! — всхлипнул Рурк. — Ты что, не понял? Он же псих законченный. Другой бы давно пощады просил. А этот кусается еще, собака злая! Потому нам и дали его охранять. Чую я, Смуга, он нас погубит! Точно — погубит он нас!
— Успокойся. — Смуга положил руку на плечо Рурка, тот вздрогнул. — Ему недолго осталось. Слышал, что хозяин сказал?
— Да, — воодушевился Рурк, — точно! — Он обернулся ко мне и выкрикнул: — Понял ты, тебе недолго осталось!
— Ну хорошо. — Я почувствовал, что если они меня не освободят, я снова потеряю сознание, и решил быть с ними более покладистым, по крайней мере, до тех пор, пока не восстановится кровообращение. — Отвязывайте, я не буду больше кусаться.
— Гляди-ка, — морда Рурка сделалась злорадной, — испугался, что окочурится! Ты голова, Смуга!
Смуга хмыкнул, возгордился и решил показать характер:
— А мы вот не будем тебя отвязывать. Подыхай!
— Вы не можете меня здесь бросить, — спокойно заметил я, — с вас Заклинатель, если со мной что-нибудь случится, шкуры спустит. Так что давайте, ребята, не валяя дурака, как можно скорее приступаем к освобождению моей королевской персоны от пут. Ясно, или повторить?
— Вот наглый гад! — выдохнул Смуга.
— На-а-глый! — протянул Рурк. — И хитрый!
Помешкав некоторое время, демоны стали отвязывать меня от столба. Веревки ослабли, и я упал на песок. Сначала я совсем ничего не чувствовал, потом в ногах будто костер развели, а все тело пронзило жуткой болью. Я вскрикнул и изогнулся дугой. Демоны наблюдали за моими мучениями с явным удовольствием. Когда я перестал дергаться и кричать, Смуга схватил меня за плечи и поставил на ноги. Я прислонился к столбу и тяжело дышал. Рубашка пропиталась потом — отсырела так, что хоть выжимай.
— Очухался? — спросил Рурк, воровато огляделся и ударил меня под дых.
Я охнул и согнулся пополам.
— Это тебе за то, что за ухо меня цапнул, — сказал демон. Они злорадно засмеялись.
— За это я тебя убью, — сказал я, разгибаясь. — Хотел сначала пощадить, думал — тупой, неполноценный, пусть узнает, что такое королевская милость. Но теперь я знаю, ты — редкостная скотина, так что тебе не жить.
— Какой наглец, не… нет, ты слышал, Смуга? — Голос Рурка задрожал. — Только что тут извивался перед нами, а теперь уже уг… угрожает.
— Наглый гад, — согласился Смуга. — Ладно, не бей его больше. Посмотрим, как он будет орать, когда в него дах полезет. Вот забавное зрелище, наверное.
— Точно, — согласился Рурк, взяв себя в руки, — то-то он завертится, то-то закрутится, аки грешник на священном огне!
Смуге сказанное показалось очень смешным. Он расхохотался. Рурк поддержал его. Они развеселились и принялись похлопывать друг дружку по плечам пухлыми лапами. Потом Смуга то ли в шутку, то ли рассердившись на что-то, отвесил приятелю звонкую оплеуху. Тот смеяться сразу перестал, лицо у него стало сердитым.
— Ты чего это? — спросил Рурк и пнул Смугу в живот, точно так, как недавно его самого ударил Заклинатель.
— Ох-х! — откликнулся Смуга, сгибаясь пополам.
— Ну как тебе, нормально? — поинтересовался Рурк.
— Ага, — прохрипел Смуга, бормоча про себя проклятия, — вот я тебе физиономию-то начищу! Ну погоди, дай только разогнусь!
Он повернул ко мне тупую угловатую башку и увидел, что я искренне радуюсь их размолвке.
— Ребята, — выдавил я, борясь со смехом, — вы меня развлекали, когда я сидел в клетке, и продолжаете развлекать сейчас. Спасибо вам за представление. Искреннее спасибо. Вы лучше, чем бродячие скоморохи. Вы двое — просто гениальная парочка. Таких придурков во всей Белирии не сыскать…
— Ладно, Рурк, потом с тобой поговорим, — помрачнел демон, — давай сначала этого гада отведем наверх, а то хозяин разозлится, если с ним чего не так будет… А я чувствую, что еще немного — и ему не жить.
— Давай, — быстро согласился Рурк, весьма довольный тем, что последний удар остался за ним. — А ты, — сказал он мне, — кончай радоваться. В тебя скоро дах полезет. Не слышал, что ли? Ты сейчас плакать должен.
В ответ я снова расхохотался. Думаю, сказывалось нервное напряжение. Сложно, знаете ли, все время сохранять бодрый, здоровый настрой, когда знаешь, что через пару часов твоим телом и сознанием завладеет чудовищная темная тварюга. Тем более что последнее время я только и делал, что бегал по подземным коридорам, сражаясь с ужасными созданиями тьмы и постоянно рискуя отправиться в эту тьму серым призраком.
— Эгей, — догадался Смуга, — да он, похоже, совсем того… умом тронулся.
— Точно, — согласился Рурк, — только он не сейчас тронулся, а давно. Если только не уродился таким психом. Слышь, ты с детства такой тронутый?
— С раннего, — уточнил я. — Сам придворный доктор Зикмунд Фрейдо, мозгоправ, светило медицины, говорил, что я не в себе.
— Во, точно псих! — обрадовался Рурк. — А я что говорил?!
— Ну ничего, дах ему мозги, наверное, вправит, — предположил Смуга и, ухватив меня за предплечье, толкнул к выходу из пещеры.
Я едва удержался на ногах. Понукаемый тычками и затрещинами, я вынужден был идти в направлении, указанном демонами. Они испытывали ко мне самые «теплые» чувства, вспоминали, как я от них сбежал, и все время ругали меня и моих ближайших родственников последними словами.
— Ишь ты, смылся от нас, — говорил Рурк, скаля желтые зубы, — ловкий какой!. Вот мы поглядим, какой ты будешь ловкий, когда дах в тебя полезет… Вот мы поглядим…
— Ага, — соглашался Смуга, — ловкач тоже нашелся! Все занимался там, упражнялся. До-о-олгонько небось сбежать собирался…
В конце концов я не сдержался и заявил:
— От вас, тупых кретинов, даже Куксоил бы сбежал.
— Проклятый Куксоил! — проворчал Рурк. — Кто же знал, что вы с ним сообщники и он помогал тебе смыться. Но теперь, после того как Заклинатель его видел вместе с тобой, горбылю не поздоровится… Конец горбылю!
— А что с ним будет? — спросил я — судьба Куксоила почему-то была мне небезразлична.
— А что с ним будет?! — хохотнул Смуга. — Тебе чего, интересно, что ли?
— Нет, совсем неинтересно, — ответил я, зная, что только так можно заставить демона говорить. Он и вправду заговорил.
— Сначала его выловят, — назидательно сказал Смуга, — потом приласкают кнутами, чтобы вел себя впредь осмотрительнее. Говорят, он сильно болен, так что потом его вылечат. А лечение у нас — та еще штука. Врагу не пожелаешь. Лечат у нас только прижиганием и кровопусканиями. Но с Куксоилом особая песня. Он же заразный, говорят. Придется ему, наверное, пройти через обряд дезинфекции. Очистят ему доктора организм от болезнетворных гадов. Из всех отверстий будут у него этих гадов выгонять. И если после лечения он сможет соображать и шевелиться, будет уже не тачку толкать, а на какой-нибудь самой грязной работке, вроде пожирателя помоев или заготовщика зловонной кашицы для пупочников. То еще дельце, хе-хе-хе…
Услышав о незавидной участи, уготованной Куксоилу, я порядком приуныл. Кажется, я невольно втравил карлика в большие неприятности. Бедняга поверил в меня, пошел вместе со мной и троглодитами в поход против Нижних Пределов. И вот теперь вынужден скрываться где-то среди смрадных обитателей подземных нор. С его удивительной «удачливостью» его непременно поймают и подвергнут ужасающей процедуре дезинфекции. И в том, что его будут пытать, тоже моя вина. Кто же мог знать, что здесь принято изничтожать инфекционных больных. Я вспомнил, как кричал про текущий по ляжкам гной и перепугал Нестора Сволотту этой живописной подробностью болезни Куксоила до икоты. М-да, нехорошо получилось…
— Эй, Смуга, — сказал я, — ты, кажется, очень сообразительный демон…
— Самый сообразительный, — заверил меня Смуга.
— Что ты думаешь, Смута, насчет небольшого герцогства во Внешнем мире, где ты мог бы все обставить по своему усмотрению? Самые красивые девочки в твоем распоряжении? Лучшие вина Белирии? Бочки светлого эля, сваренного специально для тебя?
— Чего это он, а? — заворчал Рурк.
— Предлагает мне подвести хозяина, — пояснил Смуга, — хочет, чтобы от меня даже клочка не осталось. Чтобы я до конца дней вместе с Куксоилом заготавливал кашицу для пупочников.
— А! — кивнул Рурк. — Для пупочников, ясно.
— Прикуси язык, — сказал мне Смуга, — и больше им не размахивай, а то я его из горла вытяну и на шею тебе намотаю.
— Шарфик получится! — хмыкнул Рурк.
— Не шарфик, а удавочка, — уточнил Смуга…
— Очень зря, — заметил я, — в твоей жизни тебе вряд ли кто-нибудь такое предложит.
— Прикуси язык! — повторил демон.
По мере того как мы продвигались вперед, воздух становился все суше, горячее. Мне показалось, что он загустел и даже в легкие проходил нелегко, словно вместе с воздухом в грудную клетку проникало что-то еще, холодное и чужеродное. Неприятное ощущение. Я обернулся. Демонам здесь тоже не нравилось. Морды у них были очень недовольные.
— Шагай давай! — мрачно проговорил Рурк и ткнул меня в спину.
Впереди, в узком коридоре, вдруг проявилось темное пятно. Подойдя ближе, я увидел, что это несколько серых теней, клубящихся под самым потолком. Они взмахивали темными крыльями, кружились, сгущались и истончались, делаясь прозрачными как стекло. Голосов не было слышно, и все же я мог бы поклясться, что каким-то неведомым образом они умудряются общаться друг с другом. Раньше мне общения призраков видеть не доводилось, и зрелище показалось поистине удивительным. Тени, которых я видел, сидя в клетке, неслись куда-то поодиночке и выглядели обезумевшими от горя и ужаса. Эти же были вполне спокойны. Странные создания давно перестали меня пугать, и я решительно прошагал сквозь темную эманацию. Призраков на время рассеяло, они растеклись по стенам, зашевелились на потолке.
— Сворачивай направо, — скомандовал Смута, — проклятые твари. Летают тут. Ненавижу я их.
— Я тоже! — откликнулся Рурк. — Уродские существа. Бесполезные совсем. Никакого от них толку. Даже стукнуть никого не могут. И их тоже не стукнешь.
То, что я увидел за поворотом, было настолько необычно, что я остановился как завороженный. Мне уже довелось однажды видеть это место. Но маленькая, нечеткая картинка в кругу Ахерона не могла передать всей величественности и красоты долины вулканов.
Я стоял на самом краю глубокой пропасти. Сделай я всего один шаг — и полетел бы вниз и разбился вдребезги. Самое неприятное при падении в бездну то, что дно у нее все-таки есть. Острое желание разом покончить со всем внезапно обуяло меня, и я едва не поддался этому порыву, вызванному, скорее всего, какой-то особенной энергетикой этого удивительного и зловещего места.
До самого горизонта простиралась горная равнина, цепи действующих вулканов выбрасывали в черное небо клубы дыма, огненные сгустки и пылающие камни. Метеоритами они разлетались в разные стороны. Искрящийся вихрь расцвечивал горы неведомыми, яркими цветами. Тысячи огненных точек, угасая, падали вниз, оседая вместе с тучами пепла.
Вокруг бесконечной цепи вулканов вились серые призраки — тени. Их было так много, что рябило в глазах. Все они были разной формы и величины: от маленьких, которых при желании можно было бы сжать в кулаке, до огромных, как обломки черных гор. Они подлетали, разевая рты. Наверное, что-то пытались сказать. А может, хотели испугать попавшего в их скорбный мир человека.
Но я снова не ощутил ни капли страха. Наверное, это чувство у меня атрофировалось. Одноглазый калека, зачарованный увиденным, я стоял над долиной вулканов и не чувствовал даже, как Смуга подталкивает меня в плечо, а Рурк орет: «Ну иди же! Давай иди! Чего встал?»
Мне показалось вдруг, что вдалеке парит тень, похожая на моего покойного отца — Бенедикта Вейньета. Разбросав черные руки-крылья, призрак то резко несся вниз, то взмывал на огромную высоту. И минуты покоя не было тени. Она металась как бы между землей и небесами.
«Это отец мучается, понимая, что натворил в своем стремлении создать идеального короля, — подумал я, — чувствует, что его сыновья воюют между собой и гибнут по воле его дьявольского замысла. Интересно, встретился ли он с Алкесом? И если встретился, что именно ему сказал Алкес? Скорее всего, ничего».
Завороженный странным видением и страшными мыслями, я попятился назад. Тень уже не казалась мне похожей на отца, она унеслась куда-то вдаль, затерялась в море колеблющихся темных тел.
«Какая дикая мысль, что этот призрак — Бенедикт Вейньет! Какая идиотская идея!» — подумал я.
Потеряв терпение, Смуга схватил меня за плечо и толкнул в сторону.
— Иди направо!
Я повернулся. Дорога огибала скалистый выступ и упиралась в подножие высокой горы. Тропинка, вырубленная в черном камне, вилась по спирали, оплетая гору почти ровными узкими петлями. Один неверный шаг — и рухнешь вниз, полетишь сквозь тела вьющихся всюду теней.
Они налетали снова и снова, разевали пустоту мертвых ртов, серые зрачки буравили, вглядывались в меня. Призраки обвивали нашу маленькую процессию и уносились вверх, утратив к нам всякий интерес. Порой мы проходили прямо сквозь них. Эти призраки были намного плотнее тех, с которыми мы столкнулись в коридоре у самого входа в долину вулканов. Я ощущал, как они сопротивляются проникновению через их туманную плоть. Меня окутывало темными клубами и будто толкало что-то в грудь, мешало поднимать ноги. Потом пятно растекалось перед глазами, вспыхивало красноватым светом искр, и идти становилось намного легче. Уже через десять минут мучительного, тягостного продвижения я ощутил, что колени у меня подгибаются от усталости. Я остановился, чтобы перевести дух.
— А ну быстрее! Нечего тут стоять! — Рурк толкнул меня в спину.
И я пошел дальше по узкой витой тропинке, чувствуя, что иду на заклание — скоро в мое тело войдет дах и я уже не смогу владеть собственным сознанием.
Я старался подниматься как можно медленнее, но демоны торопили меня тычками кулаков и пинками. Ярость моя к середине путешествия стала совершенно нестерпимой. Я ощупывал гвоздь, спрятанный под рубашкой, и думал только о том, как пущу его в дело, когда мне представится такая возможность. Но возможность все не представлялась. Демоны шли по пятам и следили за каждым моим шагом. Единственная возможность — спрыгнуть в пропасть и разбиться насмерть.
— Это ты, ты… ты… ты… я не ошибся, жалкий комок нездоровых нервишек и дряблых мышц, желтая простоквашка, проклятый убийца и маниак, это ты, действительно ты, — услышал я все приближающийся шипящий шепот.
Ругань была настолько неожиданной, что я вздрогнул. Огромная, почти черная тень упала на тропинку и преградила нам путь. Черты ее расплывающегося лица вдруг показались мне смутно знакомыми.
— Сквернословящий фантом! — крикнул Смуга. — Не может этого быть!
— Ага, — удивился Рурк, — а я — то думал, что врут все…
Внезапно я понял, кто передо мной. Норман Джуисон, старец из лаборатории Темных Заклинателей — глава Темных Заклинателей Стер пора. Я проткнул его мечом, когда он пытался натравить на меня демона-истребителя. Вместо кровожадного Ваакхмерита тогда явился Дундель по прозвищу Щелчок и отказался меня убивать. Сказал, что убийства — не его специализация, зато он может кого-нибудь припугнуть, в крайнем случае, — щелкнуть по носу…
Значит, теперь Норман Джуисон — самый известный в Нижних Пределах призрак. Местные жители окрестили его «сквернословящий фантом». Именно о нем говорили Рурк и Смуга, сидя по ту сторону решетки и распивая светлый эль. Нет ничего странного в том, что именно Норман Джуисон оказался единственным говорящим призраком. Глава Темных Заклинателей Стерпора при жизни владел многими мистическими знаниями, недоступными простым людям. Утратив тело и попав сюда, в Нижние Пределы, вполне естественным путем, каким сюда попадали все остальные, он использовал свои знания, чтобы говорить. Точнее, кричать и ругаться, потому что в его планы вовсе не входило умереть от меча потомственного принца дома Вейньет. Сомневаюсь, что он вообще собирался умирать.
Откровенно говоря, я вовсе не собирался протыкать старикашку. Он сам на меня кинулся, и мне пришлось защищаться…
Надо же нам было встретиться здесь, внизу! Подумать только — бесплотный дух находит убийцу. По спине у меня пробежал предательский холодок.
— А-а-а-а-а, — заверещал Джуисон, — я смотрю, ты теперь — однорукий уродец. Но я тебя сразу узнал, вонючка одноглазая, франтик недоделанный…
Последнее ругательство показалось мне более чем странным, потому что одет я был в такие грязные и драные обноски, какие не наденет на себя даже уважающий себя нищий.
— Франтик? — спросил я. — Ты что, не видишь — да на мне лохмотья…
— Вижу, вижу. — Сквернословящий фантом заклокотал — зашелся странным смехом. — Хорошо, что ты сам об этом сказал, прыщ на челе мира, потому что меня это РАДУЕТ!
— Эй, ты! — Рурк выдвинулся вперед и попытался пихнуть тень Нормана Джуисона лапой, но не тут-то было: пятерня прошла сквозь тело призрака.
Громогласное клокотание наполнило все вокруг и сделалось просто невыносимым.
— Ишь чего удумал, носатый придурок, — проверещал призрак, — меня так просто не возьмешь! А еще я умею вот что! — Тут он открыл бездонный черный рот и завопил так, что меня пробрала дрожь и я почти оглох.
«Ну почему в Нижних Пределах все так любят орать?» — промелькнуло в голове.
Демоны заткнули уши и тоже выдали на одной ноте:
— А-а-а-а-а-а!
— Эй! — стараясь перекричать жуткий хор, рявкнул я.
Призрак мгновенно смолк. Он уставился на меня с лютой яростью на сером расплывающемся лице. Некоторое время ни Норман Джуисон, ни я не произносили ни слова, только глазели друг на друга, словно два кулачных бойца на ярмарке, ожидающих сигнала к началу поединка. Разница заключалась в том, что призрак был неуязвим, а достать меня он мог только пронзительным и исключительно противным голосом.
— Послушай, — сказал я, — и ты, и я в некотором роде жертвы. Мы оба пленники Нижних Пределов. Может быть, нам забыть старые разногласия и помочь друг другу выпутаться из неприятностей?
— Что такое?! — закричал Смуга и схватил меня за предплечье.
— Чем, корявый ты мой, ты мне сможешь помочь?! — ядовитым голоском пропел Норман Джуисон и заорал: — Да у меня же тела нет!
— Это не беда. — Я решил его утешить. — Главное ведь не тело, а разум…
— А разум мой постепенно ассимилируется, сплавляется с коллективным разумом великого множества усопших. НЕ СЛЫШАЛ О ТАКОМ?! Да здесь даже воздух пропитан остатками духовной сущности умерших людей! — Сквернословящий фантом надвинулся на меня, его серое полупрозрачное лицо оказалось точно напротив моего. — Ты даже представить себе не можешь, какая это мука для того, кто почти век копил в себе разум, был индивидуалистом до мозга костей, одиночкой, шел один против безликой, тупой толпы, — вдруг оказаться перед кошмарной перспективой в мгновение ока стать частью целого. Частью коллективного сознания — чего-то мутного, безразличного ко всему, чего-то поверхностного и бесконечно бледного… Так разум старика меркнет, угасая, готовя его к свиданию с вечностью. И эта вечность — небытие и бессознательность. Ты даже представить себе не можешь…
— Ну почему же? — перебил я. — Вполне могу себе это представить. Это действительно ужасно… — Я осекся, потому что выражение лица у призрака Нормана Джуисона стало таким страшным, что говорить больше не хотелось — я понял, что общий язык мы уже не найдем. И действительно, как можно найти общего языка с тем, у кого и языка-то теперь нет, с тем, кто находится от тебя по другую сторону могилы. Он стал только тенью среди множества других теней, еще отдельным существом, но уже растворяющимся в кромешном мраке. Став частью вселенской тьмы, он отчаянно цеплялся за свет, даже научился говорить. Так смертельно больной обращается к религии, изучает священные книги, надеясь найти в них знание, которое спасет его от небытия. Участь Нормана Джуисона показалась мне ужасной и чем-то схожей с тем, что меня ожидает в ближайшее время, если только отвратительный ритуал свершится и дах завладеет моим разумом и телом. Я искренне проговорил: — Мне очень жаль!
— Тебе жаль?! — вскричал Норман Джуисон. — Так ты издеваться! Да я изничтожу тебя! Я разгрызу тебя на части, как змея земляной орех! Я ворвусь в твое тело, сожру твое сердце, раздавлю грудную клетку, растерзаю внутренности!
— Печенью подавишься! — грустно заметил я.
— Что?! — Призрак почернел и стал заметно меньше, судя по выражению лица, ярость его превысила все мыслимые и немыслимые пределы.
— К счастью, причинить мне вред тебе уже не по силам, — сказал я и добавил: — Наверное, не следовало тебе тогда вставать у меня на пути…
— Ах ты, жук-бородавочник, отрыжка болотной жабы, червяк плешивый…
— Ну ты, сквернословящий фантом. — Вперед выдвинулся Смуга. — Кончай тут… — замялся он, — воздух темнить. У нас приказ — доставить этого типа для проведения ритуала дахов. А ты мешаешься тут на дороге. Уйди отсюда! А не то сейчас позовем Заклинателя, и он ускорит твою эту, как ты ее там назвал…
— Ассимиляцию, — подсказал я.
— Во-во, ассенизацию.
Упоминание Заклинателя и ритуала дахов подействовало на сквернословящего фантома самым странным образом. Он весь заколебался, пошел пятнами и раздулся, словно мыльный пузырь. Я было решил, что призрак испугался угрозы. Но оказалось, что он, напротив, — сильно воодушевился, услышав о том, что мне предстоит пройти.
— Прекра-а-асно, грязные сволочи! — Норман Джуисон так растянулся в улыбке, что сделался почти прозрачным. — Значит, ему предстоит познакомиться с дахами… — Призрак заклокотал. — Ах как здорово. Ах как хорошо! Не смею вам больше мешать, пупырчатые мои гаденышики!
Сквернословящий фантом взвился в воздух, завис напоследок надо мной пугающей черной пеленой и, прорычав: «Конец тебе, шкура жабья!», унесся прочь, затерялся среди множества других темных человеческих душ. Издалека до нас долетело эхо его сварливого голоса:
— С дороги, уродливые порождения тьмы, а ну-ка разойдись, неполноценные сгустки негативной энергии! Я должен кое-куда успеть!
— Фуф! — сказал Смуга. — Видал, Рурк, как надо разговаривать с такими уродами?
— Угу, — уважительно отозвался Рурк, — вот это ты дал, ловко ты его того… отогнал…
— Вот только куда он полетел? — озадачился Смуга. — Вроде бы наверх куда-то. Как бы не на площадку для ритуала. А то хозяин очень рассердится. — Он почесал макушку. — Не хотелось бы, чтобы он сердился…
— Точно, наверх полетел, — прошептал Рурк, приложив к груди когтистую пятерню. — Ну все, достанется нам теперь. Хозяин скажет, что мы языком много треплем… И зачем ты ему про ритуал рассказал? — накинулся он на Смуту. — Никакой ты не умный! Кретин ты проклятый! Не хочу, чтобы хозяин меня опять бил.
— Сказал — и сказал, — помрачнел Смуга.
— Может, теперь вообще туда не ходить, а? — проговорил Рурк. — Неизвестно ведь, чего будет.
— С ума сбрендил? — Смуга покрутил пальцем у виска. — Да если мы не пойдем, хозяин нас найдет и вообще кончит. К тому же, — озадачился он, — опять же, если мы не пойдем, куда этого девать?
— Надо от него избавиться…
— Ну нет, тогда нас хозяин…
— Да что ты заладил: хозяин да хозяин!
Демоны заспорили, решая, что со мной делать. Смуга придерживался мнения, что они должны доставить меня наверх для проведения ритуала. Рурк же был убежден, что меня «необходимо кончить», и тогда все сложится для них как нельзя лучше. В запале спора демоны стали толкаться, затем пришли в ярость и начали обмениваться ударами. Напрыгивая друг на друга, они совсем забыли обо мне. Непростительная оплошность с их стороны. Я стоял чуть выше на узкой тропинке и уже нашаривал гвоздь, собираясь пустить его в дело.
«Вот он, подходящий момент! — думал я. — Вот он, шанс спастись!»
— Эй! — крикнул Смута, заметив, что я вынимаю из-под рубашки что-то блестящее.
Рурк, стоящий ко мне спиной, обернулся. И в то же мгновение я прыгнул на него. Демон неуклюже взмахнул лапой, намереваясь осуществить свое намерение — свалить меня в пропасть. Я нырнул, ушел вниз и, когда лапа пролетела над моей головой, выпрыгнул наверх и всадил гвоздь прямо в расширившийся от удивления глаз. Демон вскрикнул, шагнул в сторону, левая нога его ступила в пустоту, он покачнулся и полетел в пропасть. Вопль Рурка был коротким и резко оборвался, когда его тело достигло подножия горы.
Теперь все зависело только от моей ловкости и силы. Я стоял лицом к лицу со здоровенным демоном, вооруженный одним только гвоздем. И все же у меня было явное преимущество. Мое лицо было свирепо и отражало слепую уверенность в победе, а на его плоской морде был написан неподдельный ужас. Смуга перевел взгляд на испачканный оранжевой кровью гвоздь. Еще некоторое время мы пялились друг на друга, потом демон окончательно струсил. Он развернулся и побежал по тропинке, стараясь как можно скорее оказаться подальше от страшного человека по имени Дарт Вейньет. Его не остановил даже гнев Заклинателя, который теперь непременно обрушится на его тупую голову. Надо было ему соглашаться на герцогство, когда я предлагал.
Как часто мы бываем слепы и упускаем тот единственный шанс, который вознесет нас на самый верх. Мы проходим мимо своей удачи и думаем, что поступили единственно правильным образом, в то время как нам следовало зубами вцепиться в представившуюся возможность, чтобы повернуть свою судьбу раз и навсегда. Глупый демон не разглядел вовремя, с кем он имеет дело. Не видать ему герцогства. Как только его поймают, отправится он на заготовку зловонной кашицы для пупочников.
Я побежал вниз. Нужно было как можно скорее убраться с этой горы — обиталища дахов, еще до того, как наверху поднимется буча по поводу моего исчезновения.
Догнать демона мне так и не удалось. Впрочем, я и не преследовал такой цели. Скорее надеялся больше никогда с ним не встречаться.
Позади вдруг послышался жуткий вопль на самой границе восприятия. Я обернулся на бегу и увидел стремительно приближающуюся ко мне тень Нормана Джуисона. Должно быть, сквернословящий фантом следил за нами. И как только понял, что мне удастся избежать ритуала и я спускаюсь вниз, решил разобраться со мной собственными силами.
Ну это мы еще поглядим, кто кого!
Я развернулся и выставил перед собой гвоздь. Тень врезалась в меня и пролетела насквозь. Острие в моей руке, разумеется, не причинило призраку никакого вреда. Я ощутил слабое прикосновение его темного тела, и меня будто окутало на мгновение тонкой паутиной. Затем она растворилась. Я развернулся. Норман Джуисон заходил на новый круг. Он вопил и ругался. Вот тут мне действительно стало очень не по себе. Звук его голоса все нарастал и нарастал, пока не стал оглушительным. Над моей головой вдруг промчался сгусток чистого белого света и врезался в Нормана Джуисона. Сквернословящий фантом рассеялся вмиг, исчез, словно его и не было.
Я резко обернулся. Кевлар Чернокнижник спускался сверху, выражение лица у него было, как всегда, непроницаемым и холодным. В бесцветных глазах поблескивали огоньки — отражение искрящихся, плюющихся огнем вулканов.
— Ненавижу вопли! — сказал он. — И кстати, это не я, а ты его убил.
— Ты убил Нормана Джуисона… — пробормотал я и осекся: я уже успел порядком отвыкнуть от его манеры предугадывать слова.
— Я пришел как раз вовремя. — Тут Кевлар Чернокнижник поступил очень опрометчиво — он приблизился ко мне на расстояние удара. — Вероятность того, что тебе удастся расправиться с глупыми демонами и ты попытаешься ускользнуть, была очень велика. Но теперь все вернулось к основному течению судьбы. Поднимайся наверх, Дарт Вейньет. Тебя ожидает ритуал дахов. Кстати, хочу предупредить, что, если сейчас ты попробуешь меня ударить, я сломаю тебе запястье. Я вижу это так же ясно, как и то, что твоя история завершится в самое ближайшее время. И пытливый историограф уронит перо и разрыдается… Пресветлый король Белирии по возвращении из тьмы принес своему народу одно только зло… Это я о далеком будущем. — О чем это ты? — спросил я…
Только тот не ротозей, кто ограбил сто друзей.
Друг всегда с тобой встретит злой запой.
Тот умнее всех людей, кто живет за счет друзей.
Ходи по осени за плугом, весну пропейте вместе с другом.
Главный враг жены — соэльник мужа.
Не заменит старый друг дюжину лихих подруг.
Свиног варкалапу не товарищ.
С женщиной дружить — удовлетворенным быть.
Настоящий друг не приходит вдруг.
Женщину определяй по ногам, а друга по большим деньгам.
Народные белирианские пословицы о дружбе
Назад: ГЛАВА ВОСЬМАЯ В ней вы сможете найти множество упоминаний о неприятном запахе и сделать для себя вывод, что иногда запах соответствует душевному состоянию тех, кому он принадлежит, а также убедиться в том, что истинный король всегда обретет поддержку простого народа
Дальше: ГЛАВА ДЕСЯТАЯ В ней друзья, а точнее те, кого назвать друзьями можно с большой натяжкой, приходят на помощь пленнику Нижних Пределов и одаривают его некоторыми полезными частями организма (как потом выясняется, отнюдь не безвозмездно)