Экзекутор стоял в командной рубке «Гипериона». На обзорных экранах перед ним лежала Земля. Планете терран пришлось несладко. На ее поверхности вспыхивали грибы атомных взрывов, а со спутников по скоплениям зоргов наносились жесткие нейтронные удары. Но эти сильнодействующие меры были бессмысленны. Колонии Зорга возникали вновь и вновь.

«Прощай, Земля! Пробил твой час. Мы пришли избавить тебя от дальнейших мук и страданий. Твое человеческое население не смогло сберечь тебя, дивная планета. Прости их за это», — думал Фарер.

— Экзекутор, последние спутники космической обороны терран сбиты. Земляне полностью деморализованы. Пилоты космических истребителей отказались выполнить приказ президента и вступить с нами в бой. Путь к Земле открыт, — доложил киборг Нирбиус.

— Прекрасно, Нирбиус. Приготовьте «Черное облако». Но сначала я бы хотел поговорить с их президентом Донованом.

— К чему лишние сантименты, экзекутор?

— Мне хочется выслушать этого человека. Я хочу видеть его раздавленным и униженным. В этом триумф победителя!

— Кажется, я понимаю ваши чувства, экзекутор. Хотя эльфиды и представляются мне загадочными, как и другие существа с преобладающей органикой. По последним сведениям, жалкий предводитель терран укрылся в бункере в горах Северной Америки. В ближайшие полчаса мы установим его точное местонахождение и наведем канал связи.

Президент Донован прятался в бункере недалеко от города Стонтон в штате Виргиния. Сюда, в построенный на случай атомной войны в середине двадцатого века бункер, переехал весь управленческий аппарат Земной Федерации. Президент закрылся в своем кабинете и вот уже три часа никого не принимал. По многочисленным каналам связи к нему стекались отчеты о военных действиях на Земле и в космосе. Дела обстояли хуже некуда. Пять дней на Земле рвались атомные бомбы, а спутники нещадно жгли ее нейтронными лучами. Но все оказалось безрезультатно. Колонии Зорга с неизменным постоянством возникали каждый раз в новых местах. Потери были колоссальные. Все крупнейшие города мира были стерты с лица земли. Оставшиеся в живых люди скрывались в лесах и горах. В довершение всего позавчера пришло сообщение о предательстве марсианского гарнизона. Батареи Марса пропустили отряд протоссов к доминиону. В одно мгновение протоссы уничтожили старые военные спутники и приблизились к Земле. Пилоты космических истребителей отказались вступить в бой с армадой пришельцев. Это был конец. Земле оставалось жить считанные часы.

Донован разбил камеры наблюдения и наглухо задраил бронированную дверь. В этот последний час он хотел быть один. На столе рядом с фотографией жены и детей перед ним лежала таблетка в блестящей фольговой упаковке. Вот уже полчаса он не сводил с нее глаз. В этой таблетке была его смерть. Врач сказал, что запивать таблетку не нужно. Все произойдет почти мгновенно. Он ничего не почувствует. Сначала отключатся рецепторы, затем прекратится дыхание. Только вот руки почему-то не слушались. Цепляющееся сознание умоляло дать еще один шанс. Несколько раз Донован брал блестящий квадратик, но не мог удержать его в негнущихся пальцах — тот выскальзывал и падал на стол. Без конца звонил телефон и внешний сигнал вызова. Его хотели видеть многие люди. Но какое теперь ему дело до всех до них? Донован дал себе зарок, что, как только минутная стрелка на настольных часах дойдет до двенадцати, он вскроет упаковку.

Внезапно послышался какой-то электростатический треск, словно в воздухе встряхнули синтетическую тряпку. Донован медленно повернул голову. В светлом облаке возник протосс. Тот же надменный взгляд, правильные черты лица, лысая голова. Донован знал его — это был Фарер, экзекутор Протосса.

— Я пришел попрощаться, — с долей грусти произнес Фарер. — Настают последние минуты вашего мира, господин президент. И мне захотелось взглянуть вам в глаза. Мы, протоссы, лишены смерти, и я хочу видеть ее отражение в ваших глазах, Донован, и, что для меня не менее важно, признание вины.

— Я делал все, что мог, и служил народу, — сдавленным голосом произнес Донован.

— Ваше служение привело этот мир к гибели. Вы и сами это видите, я надеюсь.

— Не вам, протоссам, судить об этом. Что понимаете вы, пришельцы, в земных делах? Нечего совать свой нос куда вас не просят!

— Поистине сказано: развратный и лицемерный род! Не мы ли спасли вас на Таре и помогли победить Зорга? Но вы в гордыне своей захотели стать выше сиятельного Протосса и занесли заразу на свою планету.

Донован молчал. Дыхание его стало тяжелым.

— Надеюсь, вы поняли, как жестоко поплатились за свое высокомерие! — продолжал Фарер. — Не мы, не Зорг — вы \ сами уничтожаете себя. И вот вам окончательный приговор: Земля будет уничтожена через три часа. Но я скорблю о малых мира сего, которых обрекли на смерть такие, как вы, Донован. Я вижу, у вас на столе фотографии детей. Так пусть в эти последние минуты ваши дети и дети этого мира судят вас. Смотрите на них, смотрите в их глаза, Донован. Вы видите, как они умирают?

— Заткнись, протосс! — взревел Донован. — Убирайся отсюда! Не тебе быть судьей мне и нашему миру.

— Я ухожу, — грустно улыбнулся Фарер. — И предаю тебя в руки твоего друга Зорга. Он давно ведет за тобой охоту. И мы только что засветили твое местонахождение. Я даже не думаю, что ты успеешь проглотить свою таблетку.

Светящееся облако, в котором был Фарер, с тихим треском растаяло. И в тот же миг послышался куда более громкий треск. По бетонной стене бункера поползли широкие трещины. Двухметровой толщины бетон крошился, как сырая глина. Краем глаза Донован заметил, как нечто высовывается из стены. Он схватился за таблетку. Двое мальчиков на фотографии смотрели на него грустными глазами.

«Простите меня, прощайте!» — успел подумать Донован.

Длинное щупальце выстрелило из образовавшегося пролома. Намертво тугими кольцами обвило оно президента вместе с креслом. Донован вскрикнул. Послышался треск ломающегося дерева и чего-то еще в грудной клетке. Страшная боль затопила сознание. И после этого Сэмюель Эдгар Донован ничего больше не чувствовал.