Книга: Война на пороге твоем
Назад: ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Дальше: ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На карте исчезли белые пятна, выступили кровавые
Станислав Ежи Лец
Мир был огромен. Куда больше, чем известные мне. Раз в двенадцать он превосходил созвездие, в котором обреталась древняя планета Амбер, давшая приют цивилизации Вечных странников Джантшун и не отказавшая в гостеприимстве человечеству… В двадцать четыре раза мир этот превышал колыбель гуманоидного разули — Землю, до которой раса Предтеч в своих скитаниях не дотянулась… В сорок восемь раз-больше звездной системы Ушедших Из Мира, чьи границы оставались недоступными для колонизаторов Джантшун и тероморфов Земли… В пятьдесят — больше замкнутой системы Вершины, долгое время остававшейся тера инкогнита как для людей, так и для Первопришедших…
Это созвездие разные народы называли по-разному. Блуопсы величали его «блу-тры-мах», что в дословном переводе означало «дыра, дарящая сумрак».
Жамуаши говорили «сыра мухадтли ранчья» — «сырое холодное место, где плодятся пауки и дохнет живое». В мире Жамуаши не водились пауки в привычном для землян понимании этого слова. В светлом, наполненном излучениями трех светил пространстве, где уровень радиации намного превышал критические для выживания человека пределы, раз в три года наступал абсолютный сумрак, во время которого на поверхность планеты выползали существа, ютившиеся под землей. Они именовались «пауками», плевались липким веществом, пропитанным ядом, и были чрезвычайно голодны. В эти дни жамуаши не покидали пределов своих городов, а подкрадывавшихся близко к городскому периметру пауков уничтожали, не подпуская к стенам, которые в течение нескольких минут могли быть растворены разлагающей слюной.
Сумахал называли эту систему «крахт», что в переводе примерно означало «оставленная существовать». Высокомерные, признающие величие лишь собственной расы сумахал лелеяли навязчивую идею о том, что все народы Галактики не достойны даже взгляда их фасеточных глаз. Они считали, что все другие расы обязаны им подчиняться, несколько раз развязывали войны, пытаясь поглотить то одну, то другую расу… Досталось и землянам: три пограничных конфликта, два из которых переросли в трехлетние локальные войны, закончившиеся абсолютной ничьей… Единственной расой в Галактике, которой опасались сумахал, были драги.
Йо-ми-уси-джи-узар называли эту систему «чхи-тру-пси-махаи» — «мертвое, гиблое место, навевающие кошмарные сны». Сей народ создал даже поэтическое произведение, по жанру относящееся к сказанию, о походе корабля йо-ми-уси-джи-узар к созвездию «чхи-тру-пси-махаи». Оно было наполнено горестным плачем, исполнялось обычно женскими особями и сопровождалось ритуальным самоубийством солиста при последних аккордах. Самоубийство подчеркивало почтение к памяти погибших: из сорока особей, которые отправились к далекому созвездию Драгов, вернулись лишь три. По их рассказам и сложили сказание.
Люди называли это созвездие просто — Логово. Экспедиции землян бывали поблизости несколько раз, но этот сектор обходили стороной. Лишь однажды была совершена санкционированная высадка. Развед-десант капитана Галактионова спустился на планету. Все восемь человек десанта вернулись на корабль через двенадцать часов пребывания в туманной хляби болот драгов. Четверо сошли с ума… Двое покончили с собой… Помощник капитана Радионов, возглавлявший десант, успел надиктовать воспоминания о посещении планеты и через несколько часов умер. Как показало аналитическое просвечивание — от стремительного разложения внутренних органов: за считаные часы Радионов сгнил заживо… Последний десантник изъявил желание вернуться в Логово. Как ни останавливали его друзья, он угнал посадочную капсулу и спустился на поверхность планеты. Больше его никто не видел…
Была еще одна экспедиция, о которой в документах никогда не упоминалось. Официальная хроника умалчивала о корабле-разведчике тероморфов капитана Ключицкого, который за три десятилетия до моего воскрешения на Мавзолее совершил исследовательскую посадку на планету Драгов. О той экспедиции сведений практически не осталось.
Мне в руки попался документ — докладная записка помощника капитана Лисовского, — где рассказывалось о первых данных по экосистеме планеты. Записка изобиловала специальными терминами и была трудночитаема. В некоторых местах шрифт расплывался, куски текста терялись, отчего общий смысл улавливался с трудом. То, что мне удалось расшифровать, насторожило. Лисовский утверждал, что во время экспедиции не было найдено ни одного живого существа — ни гуманоида, ни негуманоида. Планета была пустынна и сплошь покрыта болотистым киселем неустановленного происхождения и невыясненных свойств. Пробы взяли, но о результатах исследования — ни словечка.
Больше ни в одном документе о команде тероморфов капитана Ключицкого не упоминалось, что дало обильную пищу для легенд, из уст в уста передававшихся в кабачках и тавернах космодромов разных планет и разных созвездий…
Логово было затянуто тучами, через которые не проникали лучи центральных сдвоенных гигантов: два светила словно слились в экстазе на заре времен намертво.
У Логова спутников не имелось. Когда на планете наступала ночь, лишь редкие лучи звезд успевали проскользнуть в прореху между тучами, расступавшимися на несколько секунд. На планете господствовала абсолютная тьма — всепоглощающая и всепроникающая.
День на планете длился восемнадцать космических часов, что равнялось двадцати двум земным. Ночь правила бал восемьдесят четыре часа и двадцать три минуты космического времени (или три с половиной земных дня)… Эти-данные мы получили благодаря тому, что «Арго», зависнув на орбите планеты, совершил четыре витка вокруг нее. Компьютеры корабля получили всю необходимую для анализа информацию.
Когда сбор данных завершился, мы собрались в кают-компании на совет. Я вкратце изложил все, чем располагал по Логову. Крысобой и Музыкантская внимательно выслушали, ни разу не перебив. Затем Марк доложил данные, поступившие с бортового анализатора. Информация впечатляла, но не вдохновляла.
— Перспектива, надо сказать, безрадостная! — оценил Марк. — Сойти с ума. покончить с собой или заживо сгнить мне как-то не улыбается. Не знаю, Русс… Возможно, ты и прав в своем стремлении, но посадка — не для меня.
Чтобы спрятать ухмылку, я припал к кофейной кружке, отхлебнул и посмотрел на Ренату, ожидая ее мнения.
— Планета неприятная… — высказалась она. — Но мы ведь и в более неприятных местах бывали. Стыдно тебе, Крысобой, хвост долу опускать! Помнится, ты участвовал в экспедиции в Княжество Атлантиды, где всех десантников перебили. Один ты и выжил. Апотом город зачистил! Уж не буду перечислять иные твои заслуги. Чего тебе бояться — в твои-то девяносто лет!
— Я не боюсь смерти. Боюсь перестать быть самим собой! — отозвался Марк, насупив брови. — Перспектива овощного состояния не воодушевляет!
— Планета и впрямь необычная. Что мы там встретим — неизвестно. Почему-то в одних случаях хозяева показывают себя, в других — прячутся. Все это весьма странно… Не знаю, к чему оно приведет, но высадиться мы должны! — заключил я. — Земля ждет помощи. Шанс у нас есть.
— Осталось технические вопросы уточнить. На чем высаживаться будем? — спросил Марк. — «Калипсо» асом-пилотом Руссом уничтожен полностью при невыясненных обстоятельствах. «Подсолнух» мы бросили рядом с Морем, поскольку оный ас посчитал корабль лишней ношей.
— Сядем непосредственно на «Арго»! — заявил я.
— Что значит — на «Арго»? — вспыхнул Крысобой. — Это неприемлемо! Я не позволю гробить свой корабль на помойке цивилизации!
— «Арго» приспособлен и не к таким перегрузкам. Ему как раз ничего не будет. Ты бы о нас побеспокоился. Технический вопрос — и не вопрос вовсе. Он решается автоматически. А вот как мы с драгами договариваться будем — тут загвоздка! — заявила Рената.
— Да, это проблема. Вон, группе Лисовского драги вообще не показались. А нам необходимо их увидеть и общий язык найти! — согласился Марк. — Поэтому сядем, а потом улетим подобру-поздорову.
— Не думаю, что общий язык найти сложно, — подал голос я. — Цивилизация, вышедшая на такой уровень, просто не может миновать ментальный способ общения. Так что главное — найти, с кем разговаривать, а процесс обмена мнениями наладится по ходу дела.
— Собрание объявляю закрытым. Пора делом заняться, пустобрехи! — пробасил Крысобой и внезапно поперхнулся. Он склонил голову на правый бок, словно прислушиваясь к чему-то, и спустя некоторое время объявил:
— Земля вызывает. Со мной связался борт. Идет вызов.
Под «Землей» Крысобой имел в виду не непосредственно саму планету, а сторону в противостоянии «Земля — Предтечи».
Я выскочил из кресла, помог встать Ренате и отправился в капитанскую рубку, дыша в спину Крысобою, который на корабле во всем был первым. Только в «Залп-рубку» он носа не казал, позволяя мне владычествовать над бортовым вооружением «Арго» неограниченно.
Крысобой занял кресло первого пилота. Я опустился во второе пилотское кресло. Рената заняла место штурмана,
— Сообщение передано в виртрежиме! — доложил Марк. — Советую надеть доспехи и внимать сообща!
Я натянул на голову шлем, опустил забрало очков и взглянул на Ренату. Она уже погружалась в виртуальность. Быстро включил загрузку виртсообщения. Картинка рубки «Арго» схлопнулась передо мной, наступила кромешная мгла.
Я увидел маленький двухэтажный городок из дерева, стекла и асфальта. Один из тысяч, разбросанных по всему земному шару. Такие могут встретиться и в центре консервативной Америки, и в русской глубинке между медвежьим углом и Саратовом. Правда, на стенах домов имелась татуировка в черную клетку, характерная для бюргеров. Значит, это какой-нибудь Мекленбург, Шварцвальд, Гроссштат или им подобный германский городок. Но саму Землю я не узнал. Черная почва, покрытая жесткой щеткой травы, густые рощи и оранжевое небо мало напоминали родину людей. Какая-то провинциальная планета, заселенная немецкими колонистами… По улицам сновали машины. Над домами проплывали флаеры. В окнах горел свет. В городе была жизнь. Стояло лето. Сияло солнце.
Внезапно черная туча накрыла город. Сумрак окутал улицы. Несколько автомобилей столкнулись. Флаер, потеряв ориентир, слишком низко опустился к земле и, царапнув крышу, врезался в стену соседнего дома. Огненная вспышка на секунду разогнала сумрак. И я увидел застлавший полнеба грузовой звездолет, который раскрыл шлюзы, выпуская десятки кораблей-истребителей — юрких, легких, смертоносных… Они устремились к городу, словно озверевшая комариная стая, почуявшая свежую кровь. Протянулись к домам жалящие лучи, и сумрак умер.
Вспыхнули пожары. Пикировавшие на город истребители осыпали его лучами и пулеметным огнем. Взрывались дома, горело дерево, плавилось стекло. Люди, спасаясь от пожаров, выбегали на улицы, где их встречал свинцовый ливень. Коса смерти разгулялась по городу, стирая его с лица планеты, стирая человечество из памяти Вселенной…
Картинка задрожала, съежилась до маленького окошка, которое сползло в левый угол, а из черноты выступила новая бойня — еще один город, подвергшийся налету вражеских кораблей. Над ним дрожала надпись: «Токио. Планета Япония». Потом и эта картинка уползла, заняв клеточку подле первой. Появилось новое изображение — опять горящий город с подписью: «Оломер. Штат Роха. Планета Цитадель»…
Я наблюдал, как неведомый мне режиссер раскладывал пасьянс агонии людских городов, рассеянных по разным планетам. Все эти планеты входили во Внешний Пояс Федерации Земли…
То была панорама завоевания. Армия Предтеч медленно, но верно продвигалась вперед, выжигая земные колонии с лика Вселенной.
Новая картинка. На этот раз — крупный город. Высотные небоскребы дырявили тучи. Шумное флаеродвижение. Солнечные лучи вязли в плотном потоке воздушных автомобилей. Наземный транспорт — автобусы на электродвигателях. Частные машины сновали по улицам и проспектам. Остановки, на которых в дешевых креслах скучающие пассажиры дожидались своей очереди, поглядывая лениво на галоизображение, передающее последние новости о вторжении.
— Па этот час вражеская армия успешно продвигается в глубь Внешнего Пояса Земной Федерации. Пали планеты: Цитадель, Япония, Гибралтар, — Рейкьявик, Фаргал, Плутон 29, Арагорн, Казначейство, Дримтаун и множество мелких фермерских планет. Продолжают оказывать сопротивление армии Предтеч планеты Селекта, Гербитц, Анкер и Сенто-Сфера. Блокированы сектора 8-Zи 14-Я. Объявлена всеобщая мобилизация на планетах Расколотого Колеса. Люди на остановках хмурились… Люди на остановках качали головами… Люди на остановках не верили в происходящее. Им казалось, что эти новости касаются не их, а другого мира. Их же тихий уголок останется нетронутым оазисом посреди пустыни…
Небо потемнело, точно собиралась гроза. И упала первая капля…
С закладывающим уши свистом к асфальту устремился снаряд. Ударившись об асфальт, он пробил в нем дыру, уйдя на несколько метров в почву, и разорвался.
Высвобожденный огонь поднялся волной и опрокинулся на соседнюю остановку, слизывая людей, в мгновение превратившихся в пар. Потом огонь объял подножие небоскреба и в секунду источил его. Потеряв опору, столб из стекла и бетона закачался и стал складываться, как карточный домик. Пыль, бетонная крошка и стеклянные брызги заполнили окружающее пространство. В ту же минуту вторая капля устремилась к асфальту, а за ней небо прорвало. Капля за каплей падали снаряды на корчившийся город. Взрывы и пожарища воцарились в некогда мирном мегаполисе. Через некоторое время все было кончено. От города осталось лишь пепелище…
Я ожидал, что на этом передача закончится, но ошибся.
Не успела растаять прежняя картинка, как появилась новая. По тому, как дрожало изображение, было видно, что снимали на любительскую галокамеру…
Маленький, уютно обставленный дом. Много мебели. Ковры, диваны, стол и стулья. На столе — блюда с едой. Салаты и мясо. Восемь тарелок по периметру… Семь человек сидели за столом и голодными глазами смотрели на оператора галокамеры, который снимал их вместо того, чтобы командовать парадом и раскладывать пищу… Кажется, какое-то празднество… На столе появился торт, усыпанный свечами, — значит, день рождения… Гости завопили песенку, вроде на французском языке. Обладатель камеры — он же, наверное, виновник торжества — залопотал о чем-то восторженно. Вдруг позади него раздался глухой удар и протяжный громкий треск. Камера повернулась на звук. Арка, ведущая в коридор, была пустынна. Все, кто находился в доме, собрались здесь, за столом.
— Мак, это, наверное, гости к тебе, — послышался чей-то голос.
Фраза была произнесена на лингве.
— Пойду, что ли, посмотрю? — предложил один из гостей.
Из-за стола поднялся бородатый мужчина в строгом костюме и, хлопнув оператора по плечу, направился в арку. Камера поплыла за ним. Когда мужчина дошел до стеклянной входной двери и потянулся к ручке, чтобы проверить, кто пришел, за стеклом обозначились черные силуэты. Раздался автоматный стрекот, и пули распотрошили бородатого добровольца.
Оператор камеры попятился к гостиной. Он не верил тому, что произошло. Ноги отказывались двигаться. Поэтому камера запечатлела, как упала входная дверь и в дверном проеме, заполненном темнотой, появились фигуры, затянутые в черную штурмовую броню с эмблемой летучей мыши, держащей в лапах планету. В дом горожанина ворвались наемники Предтеч…
Завидев, что их снимают, первый боец вскинул штурмовой автомат неизвестной мне конструкции и вспорол воздух над головой оператора очередью. Камера нырнула в гостиную, как будто здесь можно было скрыться. Испуганные лица людей… каменные позы… Все продолжали сидеть за праздничным столом, когда вбежали десантники.
Застрочил автомат, и галокамера упала. Необъявленный приговор виновнику торжества тут же привели в исполнение. Но камера упала так, что продолжала фиксировать происходящее в комнате.
Подскочила из-за стола женщина, и автоматная дробь разорвала ей живот. На стол хлынула кровь, вывалились потроха…
Зрелище было тошнотворное, но я продолжал смотреть, поскольку деться никуда не мог…
Двое мужчин нырнули под стол и поползли к разбитому пулями окну. Они собирались улизнуть, но это им не удалось. Только они вынырнули из-под стола и рванули к окну, десантники засекли их. Два автомата рявкнули, и два человеческих тела вывалились на улицу. Одно упало на лужайку, а второе — на осколок стекла, который прошил его насквозь и вышел из спины…
Режиссер галопослания смилостивился над зрителями. Картинка празднества свернулась, но появилась новая.
На этот раз мы погрузились в космос, словно без скафандра оказались в открытом черном пространстве. Возникла планета, окутанная атмосферой, с четырьмя спутниками: три естественных и один — искусственный. Вихрились воздушные потоки. На орбиту то и дело поднимались косяки межпланетных кораблей… Полная идиллия, которая не могла продолжаться, учитывая характер предыдущих сюжетов.
Вдруг вырос большой прямоугольный корабль с эмблемой Предтеч. Ненавистная летучая мышь… Корабль вынырнул из подпространства, замедлил движение, остановился и стал преобразовываться. Прямоугольник собрался в кубик, распухший в разные стороны и через некоторое время более всего напоминавший сотню шпилей готического собора, связанных в пучок. Основной шпиль замерцал голубым свечением, из него вырвался луч, который протянулся к планете. Несколько секунд ничего не происходило. Затем планета стала раздуваться, а луч, пробив ее насквозь, вырвался с другой стороны. Через минуту планета вспыхнула, разрываемая изнутри, и разлетелась на миллиарды осколков, которые зажили отдельно друг от друга.
Картинка схлопнуласъ, открыв новую. И я увидел, с чем столкнулась Земля…
Из подпространства вывалились гроздья кораблей — несколько тысяч. Несметная армия Предтеч попрала целостность границ Земной Федерации! Здесь были флагманы, щетинившиеся сотнями бортовых орудий и крупнокалиберных пулеметов, окруженные тучами штурмовых кораблей и грузовыми бегемотами, в чреве которых дожидались своей очереди орды штурмовых ботов и полчища юрких истребителей, изготовившихся к бою. Раскрылись чрева, выпорхнули на волю машины уничтожения и затмили свет миллиарда звезд…
Кадры внушали ужас. Они устрашали. Я перестал быть уверенным в силах Земли. Я даже засомневался, есть ли у человечества шансы уцелеть вообще?.. Непобедимая армия Джантшун катилась вперед, неумолимо перемалывая все…

 

Назад: ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Дальше: ГЛАВА ПЯТАЯ