ГЛАВА ПЯТАЯ
Кто имеет хорошее войско, найдет и хороших союзников.
Н. Макиавелли
Виртсообщение оказало на нас гнетущее впечатление. Словно каждому на шею подвесили мешок с булыжниками, грозящий свернуть хребет!
Крысобой пребывал в состоянии предызвержения. Ему не на ком было выместить накопившийся гнев, он просто кучил брови и высверкивал глазами траурные марши по джантшун.
Музыкантская едва сдерживала слезы и ломала пальцы, чего я ужасно не любил.
Сказать, что я злился, — не сказать ничего. И сотой доли моих чувств не передать! Я находился в пограничном состоянии. Мучился от того, что в ставшем мне привычном и любимом мире люди гибли тысячами, а я находился вдалеке от сражений и ничем не мог им помочь. Драги, на которых я уповал, находились под нами, но у меня не было уверенности, что план сработает, что они выйдут на контакт и согласятся помочь…
Человечество отвыкло от полномасштабных войн. Изнеженное и закостенелое, еще способное вести мелкие пограничные сражения и поддерживать вялое сопротивление повстанцам на Амбере, извлекая из этого прибыль, человечество не было готово к глобальной войне.
Джантшун — эти потрошители цивилизации — готовы были. Как когда-то испанские конкистадоры на родине ацтеков и майя, как белые переселенцы в Центральной Африке и Северной Америке, как рабочая голытьба просвещенной и блистательной французской монархии или процветающей аристократической России…
Всему приходит конец, но не человечеству же!..
— Какая маркировка на сообщении? — спросил я, обращаясь к Марку. — От кого оно?
— От кого, от кого? — заворчал тот, будто медведь, потревоженный сквозняком в берлоге. — От Груфмана небось!
Все же Крысобой застучал по клавишам, проверяя свое предположение. Через несколько минут он удивленно вытаращился сначала на экран компьютера, а затем на меня.
— Анонимное, — сказал Марк.
— Что значит анонимное? — удивился я.
— Откуда я знаю? Анонимное, и все! Цифровая подпись отсутствует. Отправлено с закрытого порта. Номер его установить не удается. Я вообще не знаю, кто и зачем направил нам это сообщение.
— Вот так дела! — протянул я, задумавшись. Кому надо так шифроваться? Груфман заниматься анонимками не будет. Прямой порт соединения с «Арго» позволяет ему общаться с нами в любое время. В то же время сетевой адрес корабля зашифрован, и если послание прислал нам чужак, то разведка у него поставлена хорошо. А закладные — в Службе Безопасности Земли!
Из размышлений меня вывел подсознательный импульс — словно кто-то попытался напомнить о своем существовании путем прямого массажа моего мозга.
Я открылся, впуская в себя визитера.
«Здравствуй, Первопришедший. Мы давно не общались с тобой. Л темы появились. Думаю, тебе стоит послушать меня, и, быть может, твои сомнения развеются».
«Внимаю тебе, Ушедший Из Мира». «Ты находишься в сомнениях. Они гнетут тебя. Ты увидел послание, прибывшее неизвестно от кого. И послание это выбило опору из-под твоих ног. Ты уже завис над пропастью. Подумай, друг мой, кому это может быть нужно? Как только ты ответишь на этот вопрос, поймешь, так ли уж страшна катастрофа».
Кому это может быть выгодно? Только джантшун! Себастьяну Гоевину и его компании! Если провалится наша миссия, то они одержат победу. Неужели послание — их рук дело? Выходит, так.
«Я знаю, кто послал нам это сообщение. Не уверен, но мне кажется, что знаю».
«Вот видишь, как все просто — не сложнее зеленого карагора!»
Я не знал, что такое зеленый карагор, но выяснять это не торопился. Мне пока не было дела до пустяков — моему миру угрожала гибель.
«Ты выбрал странную судьбу, не понятную мне до конца. Ты находишься между катером и каркатером…» «Молотом и наковальней», — догадался я. «… и это терзает тебя. Нельзя стоять левой ногой на одном острове, а правой на втором. Выбери свой остров, Парс Русс. А если уже выбрал путь, то будь на нем тверд. Не поддавайся сомнениям».
«Я сделал выбор. И я твердо стою на своем пути. Просто не знаю, как найти общий язык с драгами. Захотят ли они общаться со мной, или останутся безмолвными? Зачем им лезть в чужую кашу? Какой им прок помогать нам?»
«Вы очень похожи друг на друга — вы, Первопришедшие, и люди. Вы одинаково мыслите… — Мне показалось, что я уловил усмешку в голосе булыжника.—
Вы все оцениваете с точки зрения собственной выгоды. Делаете ли вы хоть что-нибудь ради так почитаемого вами абстрактного «добра»?»
«Я пытаюсь предотвратить уничтожение человечества, тем самым иду против своего народа. Мне нет от этого выгоды».
«Как же… — не поверил булыжник. — А мысль, что ты станешь новым мессией? Что тебе будут поклоняться в поколениях, что твое имя не забудут никогда? Неужели тебя это не волнует?.. Ты мог бы стать могущественным повелителем нового царства Первопришедших, но вскорости твое имя исчезло бы из памяти миров: еще один из тьмы повелителей… Для тебя это мелко».
«Я поддержал людей из-за моих друзей. Я не мог предать их!» — горячо возразил я.
«Ты не смог их предать, потому что в таком случае они бы отвернулись от тебя и ты бы вновь шал одиноким. А тебе давно опротивело одиночество. Тебе нужна компания, друзья. Тебе хочется чувствовать, что кто-то нуждается в твоей помощи. Значит, ты опять совершаешь что-то ради того, чтобы тебе было хорошо». Логика была железная, но несколько однобокая. Доля истины в словах Скарандаки имелась, но очень крохотная.
«Может, ты в чем-то и прав, — ответил я. — Но мне все видится в другом свете. Разве мать кормит свое дитя грудью, преследуя какие-то эгоистические цели? Конечно, она знает, что если не станет кормить ребенка, то он умрет, а она будет страдать. Следуя твоей логике, она занимается своим ребенком, чтобы избавить себя от страданий… По-моему, это абсурд!» «Я подумаю о том, что ты сказал. Эта версия не рассматривалась мной. Йорик знает, может все-таки прав ты, а я, как и все Ушедшие Из Мира, заблуждаюсь? Я потом свяжусь с тобой…» — пообещал Скарандаки. «Мне нужен совет!» — воззвал я к премудрому булыжнику.
«Слушаю тебя, и, если это в моих силах, помогу».
«Я собираюсь найти драгое и договориться с ними. Но не знаю, как это сделать».
«Что ж, я помогу тебе, но ты должен взять меня с собой. Я хочу увидеть драгое. К тому же я могу общаться с ними. Как говорите вы, земляне, обеспечу вам общий язык».
«Они помогут нам?»
«Этого не обещаю, но шанс есть. И шанс хороший!»
Контакт прервался. Я поднял затуманенные глаза на друзей. Крысобой и Музыкантская с интересом смотрели на меня.
— И что тебе сообщил наш немой друг? — спросил Крысобой.
Я набрал в легкие воздуха, готовясь к долгой и нудной лекции, и в двух словах рассказал теорию Скарандаки о подрывной деятельности Гоевина против нашей экспедиции. Идеологическая диверсия — таков был мой вывод по поводу присланной нам видеоанонимки.
Крысобой углубился в расчеты. Его руки порхали над клавиатурой.
— Твой Скарандаки чертовски умный. Вероятность того, что это диверсия, девяносто к десяти. Но мы можем использовать этот пакет по-своему. Для этого … — Марк обернулся к Музыкантской: — Рената, будь добра, сходи в арсенал. Мне нужны походные микропроекторы. Три штуки.
Музыкантская смерила Крысобоя презрительным взглядом, но просьбу его исполнила. Поднялась величаво, словно английская королева, и гордо удалилась.
— Русс, ты уверен в том, что драги помогут нам? — прозвучал вопрос, который мучил и меня самого.
— Марк, я не могу утверждать однозначно. Но мы должны использовать этот шанс… Даже если поступившее сообщение является липой, какая-то толика правды в нем есть. Мы от этой правды слабее не станем.
— Хочется верить, Русс, что ты прав. Я с тобой. Если драги могут нам помочь, мы заставим их это сделать! — запальчиво выкрикнул Крысобой.
— Скарандаки намерен принять участие в переговорах. Думаю, при таком раскладе наши шансы возрастают. В конце концов, рииеги и драги — древнейшие расы. Они обитали в Галактике тогда, когда людей и джантшун еще и в помине не было. Два старика всегда смогут договориться между собой там, где на молодого даже и не посмотрят.
— Думаю, дельце выгорит, — оценил Крысобой.
— Зачем тебе потребовались проекторы? — спросил я.
— Мы используем карту, которую нам предложил Гоевин. Гало-фрагмент перекачаем на индивидуальные проекторы и покажем драгам кино, если другие доводы не помогут.
Идея мне понравилась, хотя вряд ли старым и мудрым драгам покажутся страшными полученные нами кадры. Существа, прожившие столь долго, воспринимают подобное как обыденность. И дело тут не в равнодушии. Просто что для них может стоить человеческая жизнь по сравнению с вечностью?..
Внешний люк плавно открылся, выдвинулся посадочный трап, тут же чавкнул смачно, уйдя в трясину, и я сделал первый шаг в неведомое. Прозрачный гибкий скафандр, второй кожей обтянувший меня, не стеснял в движениях. Я проворно выпрыгнул из «Арго», чувствуя моральную поддержку друзей за спиной. Сжимая в руках массивный «Аргумент» — самое удобное оружие для высадки на неисследованные планеты, способное одним выстрелом обратить в пепел двухсотметрового иглозубого карагора, обитавшего на заповедной планете Учителя, — я аккуратно спустился по ступенькам трапа и спрыгнул в мерзкую плесневелую хлябь, затянутую липкими белыми нитями паутины. Ноги ушли по щиколотку в топь. Захлюпала вода. Я поднял над головой «Аргумент», обернулся к друзьям, махнул призывно, будто приглашая составить мне компанию для прогулки.
Передо мной расстилалось болото. Им была покрыта вся поверхность планеты, за исключением тех мест, где процветали фиолетовые пустыни, растворяющие все живое, что попадало в них. Кочки и впадины чередовали друг друга, покрытые скользкими растениями. Белые нити паутины тянулись отовсюду; скрюченные гнилушки грибов важно надувались и выпускали из себя тысячи крохотных спор-десантников. Растения были маленькими, чахлыми, их сплошь опутывала паутина. Синие капли ягод жались друг к другу на прогибавшихся под их тяжестью веточках жалкого кустарника.
— Не так страшен мрак, как его малюют! — раздался голос Крысобоя в наушниках. Он подошел ко мне вплотную и остановился.
— Какие планы, Диктатор? — спросил Марк.
— Пока не знаю, — сказал я, с любопытством разглядывая открывшуюся панораму.
— Ничего впечатляющего, — зазвенел в ушах голос Ренаты Музыкантской. — Болото — оно везде болото. Хоть в Африке!
— Точно, дорогуша, — поддержал ее Крысобой. — По-моему, мы имеем дело с обыкновенным болото вульгарис. А пугали-то, пугали…
Марк расслабился. Опустил дуло автомата к киселю трясины и протер тыльной стороной ладони запотевшее забрало шлема.
— Жарковато, — сказал он.
— А где Скарандаки? — спросил я, вспомнив, что Ушедший Из Мира намеревался высадиться на планету Драгов вместе с нами.
— Не видел его с момента вхождения в атмосферу, — проговорил Крысобой.
— И я тоже, — встряла Рената.
Я обернулся к распахнутому люку «Арго» — на трапе никого не было. Такое поведение Скарандаки наводило на грустные размышления. С чего бы это Ушедший Из Мира, пообещав помочь, отказался от собственной затеи? Не вязалось это с рииегами. Недаром об их честности ходила поговорка: «Слово рииега — тверже камня»…
И тут на площадке трапа показалась угловатая фигура. Ушедший Из Мира был не похож на себя: его лихорадило, по телу бегали фиолетовые волны, озаряемые оранжевыми сполохами. Булыжник таял, растекаясь в разные стороны, вновь собирался в прямоугольник, аккуратно высеченный из скалы, истончался до каменного каната, который медленно раскачивался из стороны в сторону, словно терзаемый сильным ветром, издавал низкое устрашающее гудение, моментально заложившее мои уши.
— Что с ним? — пробился через гудение вопрос Крысобоя.
Я не ответил, наблюдая невиданное доселе зрелище.
Канат внезапно утратил свою каменную устойчивость и опал вниз. Расплющившись о площадку трапа, принял привычную форму Ушедшего Из Мира, который несколько минут пребывал в неподвижности. Я уже думал, что на этом странные метаморфозы Скарандаки закончились, но ошибся. Еще одна судорога пробежала по телу рииега, и он исчез — лопнул, обратившись в туманное облачко, немедленно воспарившее к мглистому небу. Облако было покрыто сеткой фиолетовых нитей, которые призрачно мерцали. Я почувствовал, что мне знакомо это видение: где-то я уже наблюдал подобное. Но как ни пытался вспомнить где — ничего на ум не приходило. Память молчала.
— Хотел бы я знать, свидетелями чего мы оказались? — поинтересовался у самого себя Крысобой.
— Похоже, надеяться на него не стоит, — заметила Рената.
— Мне сразу он не понравился! Да и все они — молчаливые, из себя важные, напыщенные, раздутые… — высказался Крысобой.
Нам предстояло решить, как поступить дальше. Признаться, на Скарандаки я надеялся также крепко, как десантник на свой автомат. Теперь оставалось двигаться вперед в надежде, что судьба сведет нас с драгами. Впрочем, то, что я знал об этой расе, свидетельствовало об их нелюдимости и отшельническом образе жизни. Правда, некоторые исследователи на основе собственных данных утверждали, что никаких драгов не существует вовсе. Но я знал, что это не так.
Указав дулом автомата вперед, я сделал первый шаг по болоту. Нога провалилась в трясину, но устояла. Марк одарил меня ухмылкой и последовал за мной.
— Смысла нет стоять тут, — сказала Рената. — Предлагаю разделиться. Пойдем в разные стороны. Кто-нибудь из нас да обнаружит что-нибудь полезное. По крайней мере, это действенней, чем топтание на одном месте. Трясину мы с пользой помесить можем.
— Рената права, — поддержал ее Марк.
— Иду сюда, — выбрал я и неуверенно пошлепал по болоту вперед.
Крысобой пошел вправо, Музыкантская влево.
Некоторое время, оглядываясь назад, я видел их силуэты, но вскоре они растворились в живом тумане среди чахлых деревянных палок, которые напоминали выставленный на всеобщее обозрение частокол ребер.
Я шагал, не зная, что меня ожидает. Пока планета Драгов мало напоминала аттракцион ужасов, в котором одни люди гибнут, другие сходят с ума, третьи, не в силах справиться с собой, добровольно сводят счеты с жизнью. Обыкновенное болото, обыкновенная планета, коих тысячи в исследованной части Галактики… Что же угнетало здесь испытанных людей, переживших не одну сотню опасных посадок, боевых столкновений и прочих нештатных ситуаций? Я не видел ровным счетом ничего устрашающего. Дивная картина, достойная кисти Васнецова (правда, он болота не рисовал), или Гильермо де Торреса (хотя, кажется, этот живописец более практиковался на космических пейзажах).
Я расслабился. Уверовал в то, что окружающее не представляет для меня опасности. Потерял к нему интерес. Превратился в неспешно фланирующего бездельника, вооруженного крупнокалиберным автоматом.
За свое легкомыслие я поплатился…
Передо мной вырос покатый холм, покрытый жухлой коричневой травой и бледными нитями паутины. Выглядел он вполне безобидно — словно построенный малышом песчаный замок. Я ступил на него и неспешно стал подниматься. Чувствуя, что трясина медленно отступает и почва делается сухой и устойчивой, я обернулся назад, желая увидеть, как далеко отошел от «Арго». Но вместо болота и корабля обнаружил за своей спиной бесконечную Вселенную огня! Не веря своим глазам, я отвернулся и уставился на вершину холма. Поднялся туда и вновь обернулся.
Простыня болота… Частокол сухих деревьев, укутанных туманом… Грозовая туча блюдцем накрыла все сверху, рассекаемая всполохами молний… Исполин «Арго»…
Взгляд сразу ни за что не зацепился. Но в голове появилась твердая уверенность, что в открывшейся картинке что-то выглядит неестественно.
Вновь впился в панораму глазами и наконец понял, что меня не устроило: «Арго»…
С нашим кораблем вроде бы все было в порядке, однако его очертания неуловимо изменились — словно бы он прошел переплавку и воссоздан заново с небольшой корректировкой форм.
С окружающим пространством тоже стало твориться нечто невообразимое. Болото — уже такое привычное и родное — высыхало на глазах! Опадали кочки, истлевала трясина, превращаясь в коричневую пыль, серые нити паутины высыхали на глазах, скручиваясь в тонкие жгуты… Планета будто показывала, какой она была минувшие тысячи лет. Я как бы стоял на месте, а она ускорилась, отматывая за секунду века…
Волосы зашевелились на моей голове. Меня пробрал ужас. Что здесь происходит? Почему убыстрилось время? Это наведенный морок, моя галлюцинация или реальность? Если последнее, значит, я отрываюсь во времени, оставляя за спиной друзей, привычный и дорогой мне мир, войну, которая топчется на пороге Земли…
Я заскрипел зубами от злости и воззвал в эфир:
— Крысобой, сука, отзовись!!!
Молчание… Похоже, худшие опасения сбывались.
Еще несколько раз повторил призыв, но безрезультатно. Крысобой и Музыкантская молчали. Я был один…
За время моих попыток докричаться болото полностью исчезло. Предо мной лежала бескрайняя степь. Красный песок, выжженный солнцем… Редкий белоствольный кустарник, ощетиненный иглами… Неизменный туман… В новом пейзаже не нашлось места для «Арго». Никаких следов его существования!
Я отвернулся от безрадостной для меня картинки. И увидел перед собой человека.