Глава 6
ШКОЛА БЕЗУМИЯ
5 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, Дублин
Проснувшись, Виктор некоторое время смотрел в потолок и только потом вспомнил, что сегодня его зовут Джованни и что он находится в одном из номеров гостиницы «Бурлингтон».
Рядом негромко посапывала жена, и Джованни потянулся к ней, обнял сквозь тонкую ткань, ощущая под рукой упругое тело.
— У… что ты делаешь? — сонно пробормотала она и отбросила его руку.
— Жена ты мне или нет? Жена! А значит, должна выполнять супружеские обязанности!
Не открывая глаз, Джоанна фыркнула:
— Ишь разошелся! Руку сломаю!
— Ты разбиваешь мне сердце, дорогая! — вздохнул Джованни, слез с кровати и отправился в ванную.
Игра на двоих продолжалась более двух суток. На людях они изображали экспрессивную семейную парочку, и делали это достаточно хорошо, чтобы не вызвать подозрений. Катались по Дублину, как и другие туристы, ездили на экскурсии.
Десятки раз попадались на глаза полицейским, и никто из стражей порядка не заподозрил в крикливом итальянце беглого убийцу.
— Нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река, — пропел Джованни строчку из древней песни, выходя из душа и вытирая голову полотенцем.
— Я заказала кофе, — томно протянула с кровати Мария. — Черный, как ты любишь!
— Спасибо.
В гостиничном номере, где не нужно было притворяться и играть, они вели себя куда спокойнее, и Виктор вынужден был признать, что подобное сосуществование его вполне устраивает.
Два «призрака», они насквозь видели друг друга и ощущали исходящий от напарника эмоциональный холод. Но в отличие от обычных людей легко с ним мирились.
В дверь номера постучали.
— Это кофе, — сказала Мария. — Иди открой!
— Сейчас! — крикнул Джованни и отправился к двери. Щелкнул замком, повернул золоченую ручку.
— Ваш кофе! — улыбнулась горничная с подносом в руках.
— Давайте сюда! — буркнул Джованни.
Но не успел он донести кофе до комнаты, как в только что закрывшуюся дверь вновь постучали.
— Кого на этот раз черт несет? — В голосе Джованни прорезалось недовольство. — Сейчас!
Поставив поднос на столик, он двинулся прежним маршрутом. Открыл дверь и без всяких слов отступил в сторону.
— Привет. — В номер шагнул Загоракис в комбинезоне ремонтного рабочего и с сумкой в руках. — Не соскучились?
— Еще как! — ответила из комнаты Джоанна. — Этот маньяк ко мне все время приставал!
— Ну будь у меня возможность, я бы тоже приставал. — Полковник подмигнул Виктору. — А сейчас шутки в сторону, я пришел по делу.
Загоракис прошел в комнату, Виктор последовал за ним и уселся на кровать рядом с «женой».
— Я выяснил все про того типа, которому ты свернул шею, — сказал полковник. — Его зовут Роже Леруа, и он уже три года… не числится в списках Службы.
— То есть как? — не понял Виктор. — Считается умершим?
— В определенном смысле да. — Загоракис явно волновался, насколько это вообще возможно для «призрака». — Он числился среди оперативных агентов, переживших «слом».
— Что это такое? — поинтересовалась Джоанна.
— Не каждая психика может выдержать бесконечные метаморфозы. Любой агент Службы насилует свою психику, перевоплощаясь, и некоторые не выдерживают — сходят с ума, ломаются. Начинают ощущать себя всеми своими масками сразу, превращаясь в обыкновенных шизофреников.
— Вот оно как… — Виктор тут же вспомнил и головные боли, и неприятные ощущения. Неужели его тоже ждет «слом»?
— Именно так. — Полковник кивнул. — Это обычно скрывают, но вы должны знать. В среднем «ломается» лишь каждый третий, так что риск оправдан.
— Не походил этот тип на сумасшедшего, — сказала Джоанна, поглядывая на «мужа» с тревогой.
— Это-то и странно. — Загоракис покачал головой. — Служба не бросает своих людей никогда, вы это знаете. «Сломанные», и в их числе господин Леруа, обитают в специальном лагере на планете Меру.
— Значит, что-то в этом лагере нечисто, — сказал Виктор.
— Понятное дело, — усмехнулся полковник. — Но что именно там нечисто, предстоит выяснить вам. Больше некому.
— И в каком качестве мы туда отправимся? — нахмурилась Джоанна.
— Догадайся сама? — Загоракис больше не улыбался. Темные глаза его глядели серьезно.
— Вы хотите сделать из нас безумцев?
— И сделаем. Очень качественных и при этом разумных безумцев! — сообщил полковник. — Но для начала вам нужно просто выбраться из Ирландии.
— Ну вот, только я привык к семейной жизни, — буркнул Виктор.
— Ничего, пару дней еще понаслаждаешься. Действовать начнете послезавтра утром. К этому моменту меры безопасности ослабнут. А план действий у нас будет такой…
7 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, Дублин
При виде увешанного сумками Джованни и заплаканной Марии брови портье взметнулись к блестящим от лака волосам, а глаза округлились.
— Вы же хотели остаться у нас до субботы? — спросил он. — Что случилось?
— О, моя мать! Моя бедная мать! — воскликнула Мария и истошно зарыдала.
— Мы вынуждены уехать, во имя Святой Девы! — сказал Джованни мрачно. — Ее мать при смерти, нас срочно требуют домой, в Палермо… Мы уже позвонили в аэропорт и заказали билеты на полуденный рейс до Рима.
— О, я понимаю вас. — Портье изобразил на лице скорбь. — Сейчас вызову аэротакси!
— О горе! Несчастье! — продолжала рыдать Мария.
— Молчи, женщина! — одернул ее муж, но без особого пыла.
— Сам молчи! — огрызнулась Мария, извлекла из сумочки носовой платок и принялась утирать лицо.
Когда прибыло аэротакси, коридорный помог отнести сумки. Багажник с негромким щелчком захлопнулся. Джованни опустился на сиденье рядом с водителем, и машина рванула с места.
До аэропорта добрались за полчаса. Джованни вновь повесил сумки на плечи и, поддерживая за руку всхлипывающую жену, двинулся к зоне предполетного досмотра. Стоящий у входа в аэропорт полицейский пост он миновал, не удостоив стражей порядка даже взглядом.
— Ваши документы, — попросила миловидная девушка за стойкой. — Это все ваши вещи?
— Моей жены! — сообщил Джованни, вытаскивая из кармана идентификационную карточку.
— Как ты можешь быть таким бесчувственным! — возмутилась Мария. — Моя бедная мать умирает, а он ведет себя точно гнусный мерзавец!
— Чего ты хочешь, женщина! Я что, должен рыдать вместе с тобой? Или лечь и помирать вместе с твоей мамой, которая нарочно заболела, чтобы испортить нам отпуск? — Глаза Джованни сверкнули. — И не кричи, вокруг полно людей! Что они о нас подумают?
— А мне плевать! Пусть знают, что мой муж негодяй!
Около ссорящейся парочки образовался круг из зевак, а девушка за стойкой растерялась.
— Тише-тише… — попыталась она успокоить Джованни, но тот только отмахнулся:
— Молчи, женщина!
— О, ты оскорбил ее! Из-за тебя нас не выпустят из страны и моя бедная мама умрет! — И Мария разразилась громкими рыданиями.
— О Святая Дева! — Джованни воздел руки к небесам. — Вразуми эту женщину! Что там с нашими документами?
Девушка за стойкой, к которой был обращен последний вопрос, оторопело заморгала.
— А, да… — сказала она. — Сейчас оформим ваш багаж — и можете проходить в крыло Б. Посадка уже началась.
— Кончай рыдать, женщина! — Джованни повернулся к супруге. — Все будет в порядке с твоей матерью, видит Святая Дева!
Разочарованные зеваки, поняв, что ничего интересного не предвидится, начали расходиться.
— Все в порядке, — сказала девушка, глянув на экран сканера. — Вот багажная квитанция. Приятного вам полета.
— Спасибо, — буркнул Джованни и взял Марию за руку. — Пойдем, дорогая. В стратоплане возьмем выпить — и ты успокоишься.
— Тебе бы только вино хлебать, алкоголик! — ответила она.
Ругаться и ссориться они продолжали и дальше, вызвав легкую улыбку у встречающей пассажиров стюардессы.
— Сюда, пожалуйста, — сказала она, кинув вопросительный взгляд на стоящего рядом агента службы безопасности аэропорта.
Тот кивнул, дав знать, что все в порядке. Среди тех, кого агенту поручили высматривать, не числилось темпераментных семейных пар.
— Фу, — сказал Джованни, брякнувшись в кресло. — Еще пара часов и мы в Риме, а к вечеру будем дома.
— Это точно. — И Мария негромко фыркнула, на мгновение выпав из прекрасно сработавшего образа безутешной дочери.
9 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Вертолет медленно снижался, и в иллюминатор было видно, как мотаются под искусственным ветром засыпанные снегом кроны елок.
— Глушь какая, — сказала Джоанна, вглядываясь в убегающий вдаль пейзаж, состоящий из снега, деревьев и серого, затянутого тучами неба. — Нас точно туда привезли?
— Туда-туда, — кивнул Загоракис. Он был наряжен в синий пуховик с капюшоном и меховую шапку, из-под которой торчал длинный нос.
Вертолет замер, гул мотора заглох. Ведущая наружу дверца со скрежетом отворилась, и внутрь заглянул бородатый пилот.
— Живы? — спросил он, оглядывая пассажиров, — Ну и славно. Давайте вылезайте!
Виктор и Джоанна, одетые точно так же, как и полковник, выбрались из вертолета. Мороз тут же вцепился в лицо, полез под одежду, точно опытный карманник.
Пилоты успели вытащить из грузового отсека небольшие мотосани на воздушной подушке и грузили на них мешки и ящики.
— Пойдем поможем, — сказал Загоракис.
Ворочая тяжести, мужчины быстро согрелись. Куда хуже приходилось Джоанне. Она топталась на месте, потом начала приплясывать.
— Ничего, скоро окажешься в тепле, — усмехнулся Загоракис, когда погрузка была завершена. — Идем!
Между деревьев обнаружилась довольно широкая тропа. Идти по ней было приятно — под слоем мягкого, недавно выпавшего снега лежал другой, хорошо утоптанный.
Мотосани, негромко жужжа, скользили впереди.
— Я слышала, такой лес называется как-то по-особому, — сказала Джоанна, с любопытством вглядываясь в растущие по сторонам от тропы высоченные темно- зеленые ели.
— Тайга, — сказал Виктор. — Слово очень древнее.
— И красивое. — Девушка вздохнула.
Тропа вильнула, деревья впереди раздвинулись точно занавес и открылся дом. Большой, бревенчатый, он выглядел добротным и крепким, а из трубы на крыше шел дым, показывая, что тут топят печь.
Дорога свернула влево, вокруг дома, и гости вышли к просторному, огороженному забором двору. Ворота оказались распахнуты, но старинного вида замок, массивный и блестящий от масла, давал понять, что иногда их запирают.
— Ха, явились! — Дверь открылась, и на крыльце появился могучий бородач в валенках и накинутом на плечи полушубке. — И чего это вас как много?
— Не узнал, Андрей? — спросил Загоракис.
— О, Деметриос! — Бородач сбежал с крыльца, и стало ясно, что он прихрамывает. — Кочерыжка старая! Сколько лет, сколько зим! Просто так пожаловал или по делу?
Загоракис вздохнул и развел руками.
— Понятно, — кивнул бородач. — Ладно, потом поговорим. А сейчас тащите все, что привезли, в дом! А ты, барышня, иди за мной, а то нос у тебя сейчас отвалится!
Джоанна благодарно пискнула, вслед за бородачом исчезла за дверью, а мужчины вновь взялись за мешки и ящики.
— Кто это такой? — вполголоса спросил Виктор, когда они остались у мотосаней вдвоем с Загоракисом.
— Один из тех, кто создал Службу, — чуть грустно ответил полковник. — Величайший психолог нашего времени, Андрей Веселов. Сейчас он, как видишь, на пенсии.
— Так это он будет делать из нас безумцев?
— Ты на редкость догадлив. — Загоракис взвалил на плечи здоровенный мешок и закряхтел.
Виктору ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Разгрузив мотосани, отряхнули обувь от снега и вошли в дом. Внутри ничего не говорило о деревенском быте. На полу и стенах виднелись панели утеплителя, в углах блестели блоки системы отопления. Камин хозяин, судя по всему, топил исключительно для уюта.
Едва закончили погрузку, как последовало приглашение на чай. Виктор разделся и вслед за летчиками прошел на просторную кухню, где хозяйничала Джоанна. На столе красовался большой самовар, вокруг него, точно утята около матери, толпились чашки.
— Ешьте и пейте, не стесняйтесь, — сказал Веселов, — а нам с коллегой нужно поговорить…
Разговор не затянулся. Не успел Виктор выпить и половины чашки, как на кухню шагнул Загоракис, а за ним и хозяин дома.
— Мед нашла? — спросил он у Джоанны. — Нет? Ну как же можно пить чай без меда!
Пахнущий липовым цветом чай и сам по себе был вкусен, а уж с медом, желтым, сладким и тягучим, как загустевший солнечный свет, превратился в достойный богов нектар.
Прикончив по паре чашек, летчики начали собираться.
— Надо бы взлетать, — сказал старший из них, с бородой. — А то стемнеет, как мы вертолет подымем?
— Отправляйтесь, — махнул рукой Веселов. — И эту старую кочерыжку забирайте! А молодых мне оставьте! Пригодятся!
И он рассмеялся — так заразительно, что показалось невозможным не присоединиться.
На взгляд «призрака», обученного читать скрытые помыслы человека, хозяин дома посреди тайги представлял собой необычайное зрелище. Он ничего не скрывал, ничего не держал за пазухой, и те самые эмоции, что были у него в сердце, отражались и на лице.
— Так, — сказал Веселов, когда дверь за пилотами и Загоракисом захлопнулась, — на два месяца вы в полном моем распоряжении!
Виктор и Джоанна молчали, ожидая продолжения.
— Мне не очень нравится то, что я буду делать с вами, — вздохнул старый психолог. — Лишать человека рассудка — задача не из приятных и не из простых. Но раз это нужно для дела…
Он вздохнул еще раз и тут же, словно опомнившись, улыбнулся:
— Что это я болтаю? Вы ведь прилетели с запада! Там давно ночь! Пойдемте, покажу ваши комнаты! А работать начнем завтра!
Комнат в двухэтажном особняке оказалось предостаточно, весь второй этаж занимали апартаменты для гостей.
— Летом все ко мне приезжают, — рассказывал Веселов, поднимаясь по лестнице. — Родственники, друзья, которых все меньше и меньше, иногда кто из учеников заглянет — вроде шефа вашего… Так, тебя поселим здесь, а тебя, барышня, подальше…
Виктору досталась крошечная комната, похожая на шкаф с окном. Но тут имелась кровать, и это на данный момент было самым главным. Зеленский влез под одеяло, успел ощутить прикосновение к коже свежих простыней и тут же уснул.
10 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
От двери доносился такой грохот, точно ее пытались выломать. Разлепив глаза, Виктор не сразу понял, что происходит.
— Да? — спросил он невнятно.
— Подъем! — ответили из коридора бодро. — Хватит дрыхнуть!
— Ага, сейчас встаю, — пробормотал Виктор и принялся выбираться из-под одеяла.
За окном было еще темно, лишь на востоке над самыми кронами виднелась тонкая светлая полоска. Поеживаясь от пробравшегося-таки в дом холодка, Виктор оделся и спустился вниз, на кухню.
Хозяин уже был тут, суетился около плиты. Несмотря на хромоту и возраст, энергии в нем хватало на троих.
— Встал? — поинтересовался он. — Пока завтрак готовится, иди посмотри, что там у меня с дверью в кладовку. Инструменты в ней и лежат. Надо же тебе как-то отрабатывать свое обучение!
И старый психолог рассмеялся. Да так, что Виктор не понял, какое именно чувство выражает этот смех.
С дверью все оказалось не очень сложно — всего лишь разболтались петли, а один шуруп и вовсе вылетел. Виктор вкрутил его на место, подтянул остальные и вдобавок смазал петли маслом.
Вернувшись на кухню, обнаружил занятую шитьем Джоанну. Сквозь ледяную маску безразличия, обычную для «призрака», было заметно, что девушка несколько озадачена.
— Вот уж не ожидала, что мне придется штопать носки, — хмыкнула она, завидев товарища по несчастью.
— А мне — ремонтировать двери! — усмехнулся Виктор. — А где наш хозяин?
— Обнаружил, что закончилась соль, и отправился за ней в подпол.
Веселов вернулся через пять минут, тут же позвал за стол. Завтрак оказался не по-европейски плотным, и Виктор после него ощутил приятную тяжесть в животе и желание полежать.
— Ну что, сыты? Тогда пойдем в лабораторию! — Судя по решительному виду старого психолога, из отведенных на работу двух месяцев он не собирался терять ни единого часа.
Лабораторией именовался просторный зал на первом этаже. Тут было пусто, если не считать развлекательного центра у одной из стен и стеллажа с кассетами рядом Пол покрывали циновки.
— Присаживайтесь, — сказал Веселов и ловко, точно опытный йог, уселся, скрестив ноги.
Виктор и Джоанна расположились напротив. Старый психолог смотрел на них пытливо и чуть насмешливо, и его взгляд, хотя он не был ни недобрым, ни давящим, почему-то сложно было выдержать.
— В каждом из вас скрыто по нескольку личностей, — проговорил Веселов после паузы, — в обиходе именуемых масками. И хотя каждую после применения якобы стирают, уничтожить их полностью невозможно. Эмоциональные стереотипы, поведенческие шаблоны, идеи и убеждения в той или иной степени сохраняются в подсознании… Если этот «багаж» становится слишком тяжел, то происходит «слом», в одном теле поселяются несколько сознаний, враждующих между собой и ведущих борьбу за главенство. Вы меня понимаете?
— Да, — сказала Джоанна. Виктор кивнул.
— Великолепно. Тогда продолжим, — Веселов улыбнулся. — Нам с вами нужно изобразить «слом» достаточно достоверно, чтобы обмануть моих коллег.
— А приборы? — поинтересовался Виктор. — Ведь сканеры покажут, что мы нормальны!
— Не смешите меня! — Старый психолог покачал головой. — Эти приборы дают лишь вспомогательные сведения. Да, они покажут электрическую и нейронную активность разных частей головного мозга. Но разве безумие определяется ими?
В наступившей паузе стало слышно, как шумит за окном ветер.
— Короче говоря, вам предстоит оживить все ваши маски одновременно, — голос Веселова сделался жестким, требовательным, — и научиться менять их одну на другую так, чтобы создавалось впечатление «слома». Основное ваше отличие от истинного безумца будет состоять в том, что одна из масок, соответствующая вашей первоначальной личности, должна быть сильнее остальных и управлять процессом. Но тут мы сталкиваемся с одной проблемой. Вы понимаете с какой?
Виктор пожал плечами, Джоанна замотала головой.
— Первоначальная личность в процессе превращения в «призрака» уничтожается почти полностью. Это приводит к тому, что она становится более слабой, чем личности-маски. — Веселов вновь сделал паузу. — По большому счету, это и является причиной «слома». Так что вам помимо воскрешения масок придется в определенном роде возродить еще и себя…
— Создать еще одну маску? — уточнил Виктор.
— Именно, — кивнул старый психолог.
— Но, сэр, за последние несколько месяцев я был вынужден примерить три маски — и не скажу, что это далось мне легко… Мне кажется, что еще одной я не выдержу!
— Зовите меня просто Андрей, — сказал Веселов. — А что до твоей проблемы — мы с ней обязательно справимся. Я тебе обещаю!
— Хорошо, — кивнул Виктор.
— Тогда приступим! — Хозяин дома потер в нетерпении руки. — Для начала вы должны вспомнить, кем были, и изложить все, что вам удалось выудить из памяти, на пластике. Яркие переживания, события, ощущения. В любом виде — записей, рисунков, чего угодно.
Веселов встал, проковылял к стеллажу, снял с одной из полок стопку листов писчего пластика и две коробки с фломастерами.
— Вот, работайте! — Половина листов и одна коробка достались Виктору, все остальное — Джоанне. — Спешить не надо, если в три дня управитесь, будет совсем хорошо. Возникнут любые вопросы — с удовольствием отвечу. А теперь позвольте вас оставить.
И старый психолог, прихрамывая, скрылся за дверью. «Призраки» остались одни.
— Что ты об этом думаешь? — спросила Джоанна.
— Что он мастер своего дела, — отозвался Виктор. — И что нам придется очень непросто…
— А еще говорят, что сойти с ума легче легкого, — буркнула девушка и полезла в коробку с фломастерами.
13 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Виктор зевнул и потер тяжелую после интенсивной умственной работы голову. Спину от долгого нахождения в согбенном положении ломило, глаза слипались, хотелось лечь и подремать.
За окном темнело. Скоро хозяин дома пригласит гостей пить чай. Как в старой доброй Англии — в пять часов.
Перед Виктором, сидящим на полу лаборатории, лежали девять листков. Каждый из них был исписан и изрисован так, что не оставалось свободного места, а сверху мешанины слов и рисунков обязательно красовалось имя.
«Виктор Зеленский» — на первом.
«Авдей Борисов» — на последнем.
Они все были тут: мусорщик Хуан Васкес из Мехико, социолог Рышард Крачковский, Джафар Аль-Фараби, приверженец секты Крестоносцы Ислама, Бернард Шосс, женоненавистник и националист, сионист Исаак Флейшман; горожанин из метрополии Дмитрий Орлов и обитатель колониальных джунглей Камаль Ахмед.
Арнольд Ватеррос и Джованни Капраччо не входили в список личностей-масок, официально использованных капитаном Зеленским, так что Виктор не стал возиться с ними.
— Ты все? — поинтересовалась расположившаяся неподалеку Джоанна. Перед ней тоже были разложены листы, но в куда меньшем количестве. — Закончил, — ответил Виктор. — А ты как?
— И я. — Девушка вздохнула, помассировала виски. — Давненько я так не напрягала память…
Дверь скрипнула — и в лабораторию шагнул Веселов.
— Ага, болтаете! — улыбнувшись, сказал он. — Это хорошо! Значит, работа завершена? Ведь так?
— Да. — Спорить было бесполезно.
— Отлично! — Психолог возликовал. — Тогда сейчас я вам объясню, зачем вы все это делали!
Он прошел к центру комнаты и сел на то же место, что и всегда, ловко подогнув под себя ноги.
— Каждый из вас нарисовал карту собственной персоны, — сообщил Веселов, глядя на подопечных безо всякого выражения. — Разбитую на участки, или «островки», как я их называю. Вы должны научиться свободно перемещаться между ними, используя в качестве моста свою основную, базовую личность, а в качестве ориентира — «маяки» на каждом из «островов».
— Что за «маяки»? — задала ожидаемый вопрос Джоанна.
— Самые яркие, сохраняющиеся в памяти события или переживания, связанные с той или иной маской. Мы выберем их завтра, затем зафиксируем в четких, запоминающихся образах — и они будут готовы к работе.
— А что же с базовой личностью? — пробормотал Виктор. — Ведь для нее тоже понадобится «маяк».
— Совершенно верно, — старый психолог покачал головой, давая понять, что доволен вопросом. — Этот «маяк» должен быть самым ярким, чтобы вы могли держать его в сознании постоянно, когда «сойдете с ума»…
— В теории все выглядит красиво и не слишком сложно, — заметила Джоанна.
— На то она и теория, — усмехнулся Веселов. — На практике вам придется постоянно совмещать два «маяка», и задача эта крайне непростая. Стоит вам упустить из виду один, главный, и вы застрянете на одном из «островов» надолго, свихнувшись по-настоящему.
Виктор задумчиво поглядел на один из лежащих перед ним листков и пририсовал в углу уродливую финтифлюшку.
— Что, напугал я вас? — Хозяин дома поднялся. — Ничего, страх перед безумием — вещь обыденная, мы и с ним справимся. А сейчас пойдемте пить чай!
14 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Сегодня лаборатория выглядела не столь пустынной, как раньше. Посреди комнаты стояло необычного вида кресло. На подлокотниках красовались широкие браслеты, на подголовнике — что-то вроде шлема, а на приступочке для ног — пара уродливых тапок.
Проводки от всех этих деталей тянулись за кресло, к установленному на низком столике прибору, похожему на ящик. Над ним слегка подрагивал виртуальный экран.
Перед креслом располагался мощный проектор и его виртэк, пока матово-белый, поднимался до самого потолка.
— С помощью этого нехитрого оборудования мы отловим ваши «маяки», — сказал Веселов, сияя довольством, как людоед, отобедавший печенью особенно храброго пленника. — Решайте, кто первый.
— Давайте я, — вызвалась Джоанна.
— Тогда разувайся, снимай носки, — велел хозяин дома. — Садись, ноги вставляй сюда…
Через пять минут девушка оказалась сидящей в кресле. Шлем охватывал ее голову до лба, браслеты облегали запястья.
— Начнем, пожалуй, — сказал Веселов, и пальцы его забегали по сенсорам виртуального пульта.
Виктору, сидящему чуть в стороне, был виден экран над «ящиком». На нем плыли ломаные кривые, похожие на кардиограмму, возникали и исчезали какие-то символы.
— Сейчас я начну демонстрировать тебе элементы листа, посвященного Джоанне Несс, — сообщил психолог, — а ты будешь говорить, какие ассоциации у тебя возникают при появлении каждого. Понятно?
— Да.
— Отлично, поехали. — Веселов взял пульт от проектора, нажал на сенсор. Матовый виртэк дрогнул, и на нем появился короткий, из четырех строк, стишок. — Так, а тебе, Виктор, особенно нечего тут делать. Процесс вылавливания «маяков» долог и труден. Сходи лучше наруби дров…
Виктор кивнул и поднялся.
Пока шел в прихожую и одевался, невольно думал о хозяине дома и его методике «маяков». В их поиске Веселов не полагался только на ассоциации. «Ящик» с виртуальным экраном наверняка регистрировал пульс, давление, дыхание и прочие параметры телесной деятельности.
Отслеживая их амплитуду, психолог мог определить, какие элементы с того или иного листа вызывают у испытуемого наиболее сильную эмоциональную реакцию.
Пока размышлял, успел натянуть пуховик, варежки и шапку. Затем погрузил ноги в хозяйские валенки, прихватил колун и вышел на улицу. Мороз тут же вцепился в лицо, точно пытаясь содрать кожу.
Виктор прошел к сараю, вслушиваясь в скрип свежего снега под ногами. Открыл дверь, выволок наружу несколько толстенных чурбаков. Установил первый из них на колоде, сделанной из здоровенного пня.
Колун опустился и с треском врубился в чурбак, по тому побежала длинная трещина.
Обитатели дома могли прекрасно обойтись без дров, но каждый вечер Веселов топил камин. Сидеть перед пламенем, глядя на пляшущие оранжевые язычки и слушая гудение в трубе, было приятно.
Так что Виктор понимал, зачем старается, и работал спокойно и деловито.
23 января 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Проснувшись, Виктор некоторое время лежал, пытаясь вспомнить ускользнувший сон, но ничего не вышло. До того как хозяин дома постучит в дверь, оставалось десять минут, но Виктор поднялся и вышел в коридор.
Зачем валяться, если нет желания спать?
Когда-то, еще до того как Виктор Зеленский связался с СЭС, он имел такую привычку — вставать рано. Потом она вместе с десятками других была уничтожена во время обучения на «призрака», а теперь возвращалась.
Можно сказать, что возвращалась вместе с самим Виктором, каким он был много лет назад.
Выйдя из санузла, наткнулся на зевающую Джоанну.
— Привет, — сказала она, прикрывая ладошкой рот.
— Доброе утро, — ответил он и улыбнулся — до того забавным и каким-то детским показался Виктору ее жест.
— А, вы проснулись? — Веселов заглянул с лестницы в коридор. — Похоже, что вам не нужен больше живой будильник! Тогда спускайтесь. Завтрак готов!
Каждый день старый психолог возился с ними по десять — двенадцать часов. Видно было, что в захолустье он соскучился по практической работе и с удовольствием взялся решать подсунутую Загоракисом задачку.
И работа его давала плоды. У Виктора, которому приходилось выполнять еще и отдельные, специальные задания, исчезли головные боли и прочие симптомы передозировки «масками».
У обоих «призраков» обозначились давно забытые человеческие черты — эмоции, привычки, желания.
— Ешьте! — радушно пригласил Веселов, стоило Виктору и Джоанне появиться на кухне.
— Спасибо, — сказала девушка, усаживаясь. — Ну что, Андрей, ты закончил расшифровку?
Предыдущие два дня хозяин дома посвятил обработке записей, полученных за время, проведенное сначала Джоанной, а потом Виктором перед проектором.
— Конечно, — кивнул Веселов, — Сегодня вы все увидите…
После завтрака, вымыв посуду, они прошли в лабораторию. Кресло оказалось убрано, и комната выглядела как раньше.
— Держите, — сказал психолог, протягивая обоим по стопке листков. — «Маяк» для каждой личности выделен.
С бьющимся сердцем Виктор взглянул на первый листок, с красующейся вверху надписью «Хуан Себастьян Васкес». На нем черным маркером был обведен рисунок, изображающий человечка с кнутом в руке.
На следующем, подписанном «Рышард Крачковский», Веселов пометил изображение балахона вроде тех, что носили ку-клукс-клановцы, только со свастикой на груди. На третьем, посвященном Джафару Аль-Фараби — изображение «грелки», прибора, использующегося на Новой Америке для борьбы с вечной мерзлотой…
— Для начала вы должны запомнить все «маяки», — сказал психолог, убедившись, что его подопечные оторвались от листков и готовы слушать, — и четко связать каждый из них с определенной личностью. И тут вам поможет придуманный тысячи лет назад способ психической саморегуляции — медитация.
Джоанна хмыкнула, Виктор не удержался от улыбки.
— Нечего смеяться. — Веселов поглядел на подопечных строго. — Только болван может думать, что этой штукой пользуются лишь йоги и прочие выжившие из ума чудаки. Медитацию каждый из нас применяет в течение жизни сотни раз, только делает это неквалифицированно, да и называет процесс по-другому… Так что ложитесь-ка на спину и закрывайте глаза!
Виктор послушно лег, опустил веки.
— Начнем с базовой личности, — проговорил Веселов. — Представьте ее «маяк», постарайтесь увидеть его как можно ярче. Не спешите, не насилуйте сознание. А как увидите, постарайтесь изгнать мысли о других личностях, прячущихся внутри вас, забыть о них. Стать такими, какими вы были до вербовки.
Голос старого психолога звучал размеренно, и, слушая его, Виктор погрузился в дремотное оцепенение. Неожиданно очень ярко увидел бутафорскую шпагу — символ жителя Нижнего Новгорода Виктора Зеленского, игравшего в любительском театре, работавшего журналистом и обожавшего японскую кухню…
