Глава 7
ЛОЖНАЯ ДЕМОБИЛИЗАЦИЯ
1 февраля 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Пила взвизгнула последний раз, ствол сосны хрустнул и медленно, величаво пошел вбок.
— Готово, — сказал Виктор и вытер пот со лба.
— Рано радуешься, — хмыкнул сидящий на мотосанях Веселов. — Его еще надо от веток очистить и на части распилить… Только потом мы с тобой чурбаки погрузим и отвезем домой!
Виктор тяжко вздохнул, прошел к верхушке упавшего дерева и принялся за работу. Пила визжала и подергивалась у него в руках, точно норовящее вырваться живое существо.
В лес они отправились еще до рассвета, в настоящую пургу. Сейчас рассвело, ветер ослабел и с неба медленно падали крупные снежинки.
— Весна скоро, — сказал Веселов, глядя на просвечивающее сквозь тучи солнце.
— Так уж и скоро? — усомнился Виктор. — Месяца два…
— Они быстро пролетят. — Психолог зевнул и поднялся. — Закончил? Ну тогда давай грузить.
Тяжелые чурбаки выскальзывали из пальцев, и к тому моменту, когда последний занял место на мотосанях, Виктор изрядно умаялся. Веселов уселся на сиденье водителя, и сани медленно двинулись с места.
Когда подъехали к дому, обнаружилось, что Джоанна ждет их на крыльце. Лицо ее от мороза раскраснелось, зеленые глаза блестели.
— Хо-хо, — сказал Веселов с довольным видом. — Вот так женщины уже тысячи лет встречают мужчин- добытчиков! А она ничего, ты не находишь?
— Не то что ничего, а очень даже симпатичная, — ответил Виктор.
Вместе с давно потерянной личностью к нему возвращались и чувства. Виктор замечал, что ему приятно видеть Джоанну, интересно разговаривать с ней, нравится просто находиться рядом.
Но никаких далеко идущих выводов из этого делать не собирался.
— Иди в дом, нечего тебе мерзнуть! — преувеличенно грозно прикрикнул на девушку Веселов, останавливая сани у сарая. — Чаю лучше нам согрей!
— А я уже согрела! — ответила Джоанна и неожиданно показала ему язык. С ней происходило примерно то же самое, что и с Виктором, — из блеклого «призрака» она превращалась в человека.
— Вот чертовка! — только прокряхтел старый психолог. — Давай разгружай.
Они затащили чурбаки в сарай, где и оставили на просушку. Веселов пошел в тепло, а Виктор еще загнал мотосани на место — под навес позади дома.
Насчет чая Джоанна не обманула — на кухне мужчин ждал горячий самовар. Хозяин одну за другой выпил три чашки, довольно отдуваясь и посапывая, Виктор от него не отставал.
— Ну, удовольствие получили, — сказал Веселов, когда чаепитие закончилось, — пора и за дело браться! Пойдем в лабораторию!
Предварительная работа с установкой «маяков» была закончена вчера, сегодня предстояло опробовать их в действии.
— Двое сразу будет многовато, — поскреб затылок старый психолог, усевшись, как обычно, на пол. — Если что случится, обоих я могу и не вытащить. Так что для начала попробуем с тобой, Виктор.
— Хорошо, я готов.
— Закрывай глаза и вызывай основной «маяк». Его ты должен держать в памяти всегда! Что бы ни происходило!
Виктор опустил веки. Бутафорская шпага с тупым кончиком возникла перед ним сразу же. Он видел ее совершенно отчетливо, вплоть до царапин на чашечке и небольшой щербинки у основания клинка.
— Я готов.
— Тогда отодвигай этот символ куда-то в угол. — Голос Веселова был серьезен, как у священника на проповеди. — И выводи на центральное место другой, принадлежащий… ну пусть Хуану Васкесу.
Перед глазами Виктора как живой встал человек с кнутом в руке и свирепым оскалом на загорелой роже.
И тут же нахлынули чужие воспоминания, мысли понеслись галопом, а сердце, наоборот, словно остановилось, чтобы через несколько мгновений забиться по-другому, мощно и уверенно.
Хуан Сантьяго Васкес открыл глаза и с удивлением огляделся, не понимая, где именно находится и как сюда попал. Он сидел на полу просторного, почти пустого помещения в компании старика и симпатичной Девицы. За окном неторопливо кружились снежинки.
Снег? Откуда на Альвхейме снег? Или это все сон?
— Где я? — спросил Васкес. — Кто вы такие?
— Помни о «маяках», Виктор! — проговорил старик. — Не теряй памяти о себе! Помни о «маяках»!
— Ты с кем разговариваешь? — Васкес попытался подняться, но тело слушалось с трудом. — Ты спятил, дед?
Он все же сумел встать, даже сделать шаг, но в голове что-то закружилось, перед глазами мелькнуло какое-то старинное оружие с узким клинком.
— Проклятие, — пробормотал Васкес и потерял сознание.
Когда Виктор открыл глаза, то обнаружил, что лежит. Голова болела так, словно он шарахнулся обо что-то затылком.
— Ты очнулся! — сказала склонившаяся над ним Джоанна. — А то мы начали беспокоиться!
Глаза девушки лучились тревогой и вниманием, и на мгновение Виктор ощутил, насколько приятно, что она о нем беспокоится.
В поле зрения появилось бородатое лицо Веселова.
— Да, молодой человек, — сказал старый психолог разочарованно. — У тебя ничего не вышло, к сожалению!
— Я понимаю. — Виктор попробовал сесть, и это ему удалось. — Но я буду, буду работать…
— В этом-то я не сомневаюсь. — Веселов перевел взгляд на Джоанну. — Теперь ты, барышня! Женская психика гибче мужской, так что больше шансов, что у тебя все получится! За дело!
С тревогой Виктор смотрел, как Джоанна закрывает глаза, как расслабляются ее руки, лежащие на коленях.
— Давай, — приказал Веселов. — Анна Мак-Фадден!
Джоанна вздрогнула, по ее лицу прошла «волна», и оно приобрело незнакомое выражение — угрюмой и злобной решительности. Поднявшиеся веки открыли наполненный презрением взгляд.
— Где это я? — Голос девушки звучал куда жестче; чем раньше, в нем появились металлические нотки.
— «Маяки», Джоанна! «Маяки»! — напомнил старый психолог.
— Меня зовут Анна, а вы… — Надменная девица поперхнулась, подняла руки и уставилась на них так, точно видела первый раз в жизни. — Я… он… ты…
— Джоанна! — мягко продолжал настаивать Веселов. — Вспомни тот цветок, что подарила тебе в детстве мама!
— Нет! Нет! — Она вскрикнула и закрыла лицо руками. Когда отвела ладони, стало ясно, что Анна Мак-Фадден ушла и на место вернулась прежняя Джоанна. Взгляд ее был растерянным.
— И тут ничего не вышло, — покачал головой психолог. — Ну ничего, в первый раз не получилось, во второй получится. Завтра попробуем еще. А сейчас марш отдыхать!
Когда Виктор попытался подняться, обнаружил, что мышцы слушаются с трудом, будто целый день ворочал мешки с цементом. Джоанну пришлось просто тащить до комнаты.
— В чем дело? — спросил Виктор у провожавшего их хозяина дома, когда дверь за девушкой закрылась.
— Вы, «призраки», и думать забыли, что такое мышечные зажимы, — усмехнулся тот. — Придется вспомнить!
12 февраля 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Исаак Флейшман никогда не жаловался на память. Она была обученным и быстрым слугой, готовым по первому приказу хозяина предоставить все имеющееся в распоряжении.
Но, обнаружив себя в незнакомом доме посреди заснеженного леса, Исаак понял, что не помнит, как сюда попал. Находящиеся тут же старик и девушка выглядели незнакомыми, да еще беспокоили воспоминания о каком-то Викторе Зеленском, агенте засекреченной спецслужбы…
— Прошу меня простить, — сказал Флейшман старику, тщательно скрывая отвращение к низшему существу, не принадлежащему к еврейской расе. — Но что вам от меня нужно?
— Чтобы ты вспомнил, — сказал старик и улыбнулся.
— Что именно? — Флейшман затряс головой, отгоняя непонятно откуда взявшийся образ шпаги.
На мгновение возникло чувство, что у него в голове есть еще кто-то думающий совсем по-другому и управляющий его действиями. Флейшман с удивлением ощутил, что не в силах пошевелиться или сказать что-либо.
А через мгновение он перестал существовать.
— Ну как? — спросил Виктор, вытирая потное лицо. Голова немного кружилась, но больше никакого дискомфорта не было.
— Неплохо, — кивнул Веселов. — Как входить и выходить, ты освоил, но это только первый шаг. Теперь необходимо научиться менять маски с произвольной частотой. При этом промежуточная фаза, когда ты в своем, так сказать, сознании, — тут психолог хихикнул, — должна быть сокращена до нескольких секунд, чтобы остаться не замеченной для постороннего наблюдателя. Понятно?
— Как бы да. — Виктор потер лоб. — Выходит, что я как бы тасую колоду, вытаскивая то одну маску, то другую…
— Именно так, — согласился Веселов. — А твое настоящее лицо между сменами масок должно быть на виду очень недолго. Ну сумеешь стать сейчас еще кем-нибудь?
— Попробую. — Виктор закрыл глаза. Вызвал образ лежанки, утыканной острыми, сделанными из гвоздей шипами. Бернард Шосс, сумасшедший анархист из Кардиффа, в шкуре которого Виктор обитал какое-то время, истязал собственную плоть с помощью такой штуковины.
Но усталость мешала сосредоточиться, образ-маяк уплывал. Виктор, пытающийся ухватиться за образ Шосса, ощущал себя так, будто ловит в мутном ручье скользкую рыбину.
— Не выходит, — сказал он, открывая глаза.
— Ладно, — не стал настаивать Веселов. — Это как с тренировкой мускулов: главное — не прекращать упражнений, и умение придет. Отдыхай пока.
Он повернулся к Джоанне:
— Ну барышня, а ты чем меня порадуешь?
27 февраля 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Появившийся перед глазами «чертов сапог» выглядел настолько реально, что Виктор ощутил на языке его вкус, почувствовал на коже дыхание влажных джунглей Селлаха.
Камаль Ахмед поднялся из глубин подсознания, точно вынырнувший дельфин, и неожиданно осознал, кто он такой.
— Правда с нами, — растерянно пробормотал он. — Где это я?
— Товарищи попросили укрыть вас на время, — сказал незнакомый Камалю старик, удивительно бодрый на вид. Он ничуть не походил на пожилых людей Селлаха, где измученные борьбой за существование люди после пятидесяти лет становились дряхлыми развалинами.
— Какие товарищи?
— Товарищ Рашид Хабейби! — многозначительно сказал старик и улыбнулся.
Камалю эта улыбка не понравилась — разве можно так скалиться, упоминая одного из величайших командиров Армии Освобождения?
— Я вам не верю…
Слова застряли в глотке, на мгновение Камаль Ахмед ощутил, что падает в пропасть. Неожиданно четко увидел белый балахон с остроконечным капюшоном и подумал, что сходит с ума.
— Ага, — проговорил Рышард Крачковский, массируя виски. — Как-то это все странно…
Странности начинались с того, что Рышард был одет неподобающим для себя образом — в спортивный костюм. Спортом молодой социолог никогда не занимался и подобной одежды не имел.
Потом, он находился в совершенно незнакомом месте. Просторный, почти пустой зал Рышард видел первый раз в жизни. Ну и, наконец, сидящих рядом людей Крачковский раньше не встречал, хотя со стройной зеленоглазой девицей был бы не прочь увидеться еще не раз, в более интимной обстановке…
Она смотрела на него с любопытством.
— Добрый день, — сказал Рышард, улыбнувшись девушке. Что бы ни случилось, мужчина должен быть вежлив. — Вы не подскажете, где я нахожусь?
— Все ясно, — кивнул расположившийся напротив Крачковского дед. — Номер третий.
— Почему вы не отвечаете? — Рышард ощутил, что злится. — Кто вы такие?
Перед глазами все закрутилось, он ощутил, что не в состоянии связно мыслить. Перед тем как потерять сознание, понял, что смотрит на заляпанную кровью бейсбольную биту.
Дмитрий Орлов моргнул и огляделся.
— Что за черт? — буркнул он. — Не понял!
Ему никто не ответил. В пустой, как мошна честного торговца, комнате находились еще двое, но на них Дмитрий кинул только короткий взгляд и сразу отвел глаза.
Что могут знать баба и пенсионер о реальных делах?
А дела были пусть и не совсем понятные, но реальные. Куда-то делись кореша, знакомый подвал на Амурке, где так уютно было выпить водки после очередной разборки.
— Спокойнее, молодой человек, — сказал пенсионер.
— Ты учить меня будешь, седая борода? — вспыхнул Дмитрий. Будучи лидером крупнейшей молодежной банды Москвы, он привык, что любой оказавшийся рядом открывает рот только по приказу. — Да я тебя с дерьмом смешаю и зарою…
Пенсионер расхохотался, и это оказалось последней каплей. Дмитрий попытался вскочить и почувствовал, что ноги его не слушаются.
— Чо за черт… — только и успел сказать он.
Виктор несколько минут посидел с закрытыми глазами, привыкая к мысли, что он — это снова он, агент Службы Экстремальной Социологии Зеленский. Отзвуки чужих эмоций бушевали в душе, постепенно затихая.
— Это было великолепно, — сказал Веселов, стоило Виктору открыть глаза.
Джоанна захлопала в ладоши.
Впору было поверить, что передо мной настоящий «сломанный», готовый к отправке на Меру, — добавил старый психолог.
— А вы не были там… в этом лагере? — спросил Виктор.
— Был, но очень давно. — Веселов покачал головой, во взгляде его появилась грусть. — Когда его только строили, тридцать пять лет тому назад. Тогда появились первые «сломанные» и это стало для всех нас, основателей СЭС, настоящим шоком. Мы-то думали, что наша методика подготовки «призраков» безупречна… Но пришлось в очередной раз убедиться в том, что идеальных методик не бывает.
Старый психолог улыбнулся и перевел глаза на Джоанну.
— Так, барышня, — сказал он. — Теперь разберемся с тобой. Помню, вчера все закончилось истерикой.
— Так больше не повторится. — Девушка покраснела. — Я обещаю.
— Ну и отлично. Недоразумения забыты, так что вперед — за работу!
10 марта 2229 года летоисчисления Федерации Земля, окрестности Красноярска
Вертолет приземлился ровно в полдень, точно летчики в кабине вымеряли маршрут по часам. Гул двигателя смолк, распахнулся люк, и из него выглянул Загоракис.
— Ха-ха, — сказал он, с улыбкой глядя на Джоанну и Виктора. — Не одичали тут, в лесу, без меня?
— В моей компании разве одичаешь, Деметриос? — отозвался Веселов. — Вот мозги у них теперь слегка набекрень — это точно.
Полковник расхохотался, весело и открыто.
— Времени у нас совсем нет, — сообщил он. — Через пять минут вылетаем. Так что прощайтесь с наставником, ребятки.
Только в этот момент Виктор отчетливо понял, что ему не хочется уезжать, покидать уютный дом среди тайги, после недолгого пребывания в нормальной жизни возвращаться к существованию бездушного и эффективного «призрака».
Джоанна обняла старого психолога, всхлипнула.
— Ладно тебе, — смущенно сказал тот. — Большим девочкам плакать не положено!
— Ну и пусть не положено! — ответила девушка. — А я хочу!
— Отставить. — Веселов покачал головой. — Марш в вертолет! Счастливо, Виктор! Надеюсь, что я хорошо вас обучил и вы справитесь. Ведите себя достойно и слушайтесь эту старую кочерыжку!
На последнем слове голос Веселова дрогнул, а в уголке правого глаза что-то блеснуло.
— До встречи, Андрей. — Виктор пожал протянутую руку. — Спасибо за все!
— Эх… — Старый психолог только махнул рукой.
Вслед за Загоракисом Виктор забрался по лесенке, захлопнул за собой люк. Загудел двигатель, и вертолет мягко, точно облако, оторвался от земли и пошел вверх. Мимо иллюминаторов поплыли вниз увенчанные «шапками» снега елки.
— Ну что, как ваши головы? — поинтересовался полковник, когда поляна со стоящим на ней человеком исчезла вдали.
— В меру безумны, — ответил Виктор.
— Это хорошо. План у нас таков…
Загоракис говорил коротко, четко и только по существу. Стало ясно, что Виктор отправится на планету Меру в ближайшем будущем, а вот Джоанне придется подождать.
— Двое новых клиентов сразу — это выглядело бы подозрительно, — сказал полковник, переводя взгляд с одного «призрака» на другого, — кроме того, твой «отпуск», Джоанна, несколько затянулся. Придется вернуться к службе, а потом, со следующего задания, я тебя выдерну… Все понятно?
Девушка кивнула и отвернулась. Она на глазах теряла живость, обретенную под руководством Веселова, возвращаясь к обычному инертному виду находящегося без «маски» «призрака».
— Теперь что касается тебя… — Загоракис повернулся к Виктору. — Обычно схема работы со «сломанными» такая. «Слом» происходит почти всегда на задании, и агента с поехавшей крышей вытаскивает сеть поддержки. Это получается далеко не всегда, иногда безумец просто погибает. Но если все проходит нормально, они везут его на Землю и отдают нам. Психологи проводят обследование, ставят окончательный диагноз и только потом потерявшего разум отправляют на Меру.
— Мне придется пройти через эту процедуру?
— В любом случае я не могу просто привезти тебя в Берн и заявить: «Вот, смотрите, он рехнулся!» — Загоракис усмехнулся. — Кое-чего мы подстроим. Документы я приготовил, организовал так, что с Нового Вавилона получено соответствующее сообщение. Мой человек из сети поддержки с фальшивыми билетами будет ждать тебя в Гвиане. Вы с ним встретитесь и предстанете перед встречающей комиссией, сделав вид, будто только что сошли с трапа звездолета…
— Все ясно, — кивнул Виктор. — Это все?
— Пока да. — Полковник зевнул, показав ровные белые зубы. — До пересадки в Красноярске еще четыре часа, и это время мы потратим на работу! Все, что находится тут, нужно запомнить до последнего слова.
Каждый из «призраков» получил по проектору и по кассете.
— Что это? — спросила Джоанна.
— Досье, — ответил Загоракис. — На всех, кто имеет отношение к лагерю «Острова Блаженных».
Сунув конический кристалл в гнездо, Виктор откинулся в мягком кресле и углубился в просмотр.
11 марта 2229 года летоисчисления Федерации Земля, Москва
После двухмесячного пребывания в тайге аэропорт Домодедово казался Виктору непривычно многолюдным. Бегали озабоченные пассажиры, невозмутимо вышагивали летчики в отглаженных кителях, сновали верткие типы с пытливыми глазами.
Виктор, Джоанна и Загоракис сидели в небольшом открытом кафе на первом этаже.
— Явишься на работу дня через три, — втолковывал девушке полковник, не забывая прихлебывать кофе. — Не знаю, как ты это сделаешь, но чтобы загар был такой, будто ты в этом Египте месяц пробыла!
— Хорошо, что-нибудь придумаю…
— Так, что еще? — Загоракис задумался. — Билет до Каира я тебе отдал, документы тоже. Да, не забудь потратить побольше денег. А то человек, побывавший в отпуске и не сделавший «кровопускание» собственному счету, вызывает подозрение…
Виктор отхлебнул кофе и во второй раз поразился, как полковник может пить такую бурду. На благородный напиток он походил так же, как жирная проститутка на богиню любви.
— Ну все, твой рейс. — Голос Загоракиса заставил оторваться от размышлений. — Прощайтесь сейчас, провожать не будем.
— Пока, — сказал Виктор, поцеловав девушку в щеку. — Надеюсь, что мы еще увидимся!
— Обязательно. — И она улыбнулась, на мгновение напомнив Виктору о днях, проведенных в тайге.
Джоанна поднялась, кивнула начальству и через мгновение исчезла в толпе. Виктор с удивлением ощутил, что в окружающем мире образовалась зияющая брешь, возникло чувство нехватки чего-то важного.
— Она была лучшей на курсе, — сказал Загоракис, задумчиво глядя девушке вслед. — Отличный агент, просто отличный… Ладно, это все эмоции. А если их убрать, то получается, что нам пора.
Вслед за полковником Виктор встал из-за стола. Их ждал стратоплан до Кайенны, а потом двести километров до космопорта, одного из самых старых на Земле.
На регистрации рейса сидела девушка, голубоглазая и светловолосая, но Виктор с удивлением понял, что она напоминает ему Джоанну. Затряс головой, отгоняя наваждение.
— Ваши документы, — сказала девушка.
— Сию минуту! — подмигнув, сказал Загоракис и протянул две идентификационные карточки. Если судить по ним, то в Южную Америку собирались лететь Ганс Цюрлих и Герман Варенбург.
— Ваши документы в порядке, — сообщила девушка, закончив проверку. — Багаж?
— Ничего нет, — развел руками Загоракис. — Летим на один день, на конференцию!
— Проходите на посадку, тоннель С-пять.
Тоннель С-5, длинный, точно раздувшаяся макаронина, упирался прямо в борт стратоплана. Виктор вслед за полковником прошел через салон и свернул в рассчитанный на двоих отсек.
Повесил плащ на торчащий из стены крюк и с облегченным вздохом опустился в мягкое кресло.
— Уф, — проговорил Загоракис, избавляясь от пуховика. — Надоела эта теплая одежда. Никогда я ее не любил.
Виктор только улыбнулся, показывая, что оценил умение начальства имитировать мелкие людские слабости.
— Тут нас не прослушают, — сказал Загоракис, усевшись напротив, — так что давай поговорим о деле. Сам понимаешь, задание тебе предстоит не из легких, надо уточнить детали.
— Да, Деметриос, я слушаю тебя.
— Еще бы не слушал! — Полковник покачал головой и погрозил подчиненному пальцем. — Задача твоя состоит в следующем — выяснить, что происходит в лагере «сломанных». Что к группе экстремистов причастна его администрация — понятно, но нам интересны детали. Кто главный, как все организовано и каким образом они сумели вернуть рассудок Роже Леруа.
— Для этого придется стать одним из них!
— И станешь, если ситуация потребует, — хмыкнул Загоракис. — Делов-то? Контакт на Меру у тебя будет. Только помни, на связь имеешь право выходить лишь в том случае, если твердо уверен, кто именно зачинщики и что их нужно брать. На особую помощь не надейся. Чтобы гарантированно избежать утечки информации, о твоей миссии знаю только я, ну и еще директор.
— А он существует? — не удержался Виктор, озвучив дежурную шутку.
Директор Службы являлся существом почти мифическим. Известно было только, что он есть, но из рядовых агентов никто его не видел и даже не знал его имени.
— Очень смешно, — буркнул Загоракис. — Плакать надо, а он хахоньки разводит! Служба на грани раскола и краха, если ты еще не понял! А тебе противостоят не обычные люди, а такие же, как ты, ничуть не хуже!
— Схватка «призраков», — пробормотал Виктор.
— Она самая!
В недрах стратоплана что-то негромко загудело, а из-под потолка отсека донесся мягкий голос:
— Дамы и господа, мы рады приветствовать вас на борту нашего лайнера. Мы следуем курсом…
— Ну все, полетели, — глубоко вздохнул Загоракис.
12 марта 2229 года летоисчисления Федерации Земля, Гвиана
Гвианский космопорт построили очень давно, чуть ли не сто лет назад. С тех пор он не раз реконструировался, но главное здание, небольшое по нынешним временам, с несколькими остроконечными башенками, осталось почти таким же, как и век назад.
Виктор провел тут шесть часов и большую часть этого времени отсыпался в небольшой гостинице, при заселении воспользовавшись карточкой на имя Германа Варенбурга.
Отоспавшись, принялся готовиться к встрече с человеком Загоракиса. С того момента как поселился у Веселова, Зеленский отпустил бороду. Благодаря полученным от полковника пилюлям она росла в два раза быстрее и к настоящему моменту достигла нужного размера.
Сейчас нужно было лишь слегка ее подровнять.
Когда покинул гостиницу, в Гвиане шел шестой час утра. До прибытия звездолета с Нового Вавилона, на котором «прилетит» Авдей Борисов, оставалось примерно сорок минут.
Несмотря на раннее время, народу в зале ожидания было больше, чем бактерий в луже с грязью. Виктор миновал группу прибывших с какой-то колонии туристов, стоящих с открытыми ртами, прошел мимо большого кафе, откуда тянуло запахом кофе, и свернул в дверь с надписью «Туалет».
Тут было не менее оживленно, но зато потише. Свободной кабинки пришлось ждать некоторое время, а зайдя в нее, Виктор принялся торопливо раздеваться.
Загляни кто-нибудь внутрь, наверняка решил бы, что перед ним особо гнусный извращенец.
Избавившись от привычной одежды, Виктор с помощью карманного резака покромсал ее в клочки и спустил в унитаз. Туда же отправился и сам резак, предварительно обтертый от отпечатков пальцев.
Со дна довольно потрепанного рюкзака были извлечены рубаха, штаны и куртка из натурального полотна, серые и поношенные, безо всяких украшений. Они лежали без дела четыре месяца, с того момента как отпала необходимость в Авдее Борисове.
Одевшись заново, Виктор прислушался и только после этого вышел из кабинки.
В пестрой толпе, заполнявшей космопорт, он если и выделялся, то не очень сильно. До точки встречи перед зоной досмотра добрался к назначенному времени — шести часам.
Космический корабль «Акрукс-16», прибывший с Нового Вавилона, приземлился пять минут назад.
Агент Загоракиса, маленький, рыжий и веснушчатый, ждал в назначенном месте. При виде Виктора он встрепенулся и чуть не подпрыгнул на месте.
— Не стоит так волноваться, — сказал Виктор, подойдя ближе. — Иначе вы рискуете провалить всю операцию…
— Да, я спокоен, я спокоен, — забормотал рыжий. — А вы должны проглотить вот это!
И в руке все с теми же веснушками на запястье появилась продолговатая оранжевая капсула.
— Что это? — спросил Виктор.
Рыжий пожал плечами, давая понять, что ничего не знает. Но Виктор вовремя вспомнил рассказ Загоракиса о том, что «сломанных» во время доставки на Землю пичкают успокоительным.
Полковник решил соблюсти правдоподобие до конца.
— Каков план? — поинтересовался Виктор, проглотив капсулу.
— Выходим в общую зону, — сказал рыжий и поглядел на часы, — минут через пятнадцать, когда другие пассажиры с этого рейса пойдут. Там нас должны встретить. Если не встречают, то селимся в местную гостиницу и я буду звонить по номеру экстренной связи.
Пока ждали, успокоительное начало действовать. Виктор ощутил, как накатывает волна безразличия ко всему происходящему, как все сильнее тянет спать.
— Ну все, пошли, — сказал рыжий и неожиданно перекрестился.
Виктор шел за ним опустив голову и с трудом отгонял желание улечься прямо тут, на полу, и заснуть. Сознание затянул туман, сосредоточиться на одной мысли стоило немалого труда.
Вышли в общую зону, на уши обрушился гам. Провожатый взял Виктора за руку и просто потащил за собой. Они протиснулись через толпу и оказались в относительно пустынной зоне около информационного центра.
— Господин Ригорд, полагаю я? — сказал кто-то.
— Пора, — прошептал Виктор, узнав голос, принадлежащий одному из опытнейших оперативных агентов СЭС, майору Селадесу.
На мгновение задержал дыхание, а потом задышал мощно и часто. Это помогло сосредоточиться, и Виктор не медля вызвал образ основного «маяка», а за ним — еще одного, принадлежащего Хуану Себастьяну Васкесу.
— Да, это я, — ответил рыжий. — Объект доставлен.
— А чего он какой заторможенный? — поинтересовался Селадес.
— Не в веревках же его везти, — отозвался тот, кого именовали Ригордом.
— Логично, — кивнул Селадес. — Благодарю вас. Можете быть свободны.
Васкес поднял голову и, упершись взглядом в лицо майора, проговорил:
— Мантойя? Рамиро, это ты?
— Надо же, действительно «слом», — вздохнул Селадес, за спиной которого стояли еще двое мужчин. Судя по невыразительным, каким-то пустым лицам, они тоже являлись «призраками». — А жаль, такой перспективный был парень…
— Куда вы меня ведете? — шепотом спросил Васкес, когда его взяли под руки и практически потащили к одному из выходов. Сил на то, чтобы сопротивляться или просто говорить громко, не было.
— Не очень далеко, — со смешком отозвался Селадес, — Сначала до машины.
Спрятанный где-то глубоко внутри Васкеса Виктор Зеленский решил, что пришло время сменить декорации. Убрал один «маяк», поставил на его место другой — и вместо угрюмого мусорщика из Мехико явился утонченный интеллектуал и сионист из Иерусалима.
— Кто вы такие? — возмутился он. — Фашисты! Немедленно отпустить!
Но возмущенных воплей не слышал никто, поскольку они звучали не громче, чем всхлип умирающего. Тело, принадлежавшее когда-то Виктору Зеленскому, а теперь сразу многим, выволокли на улицу.
— Сажайте его, — сказал Селадес, открывая дверцу машины.
Виктора пропихнули на заднее сиденье, двое «призраков» сели рядом. Селадес устроился около водителя, что-то ему сказал. Тот кивнул, и машина двинулась с места.
16 марта 2229 года летоисчисления Федерации Земля, Берн
Комната была белой настолько, что эта белизна вызывала раздражение. Пол, потолок, стены — все было цвета свежего снега, и свет не такой уж и яркой лампы резал глаза.
Виктор сидел в кресле у стены напротив двери, и кресло это можно было бы назвать даже удобным, если бы не мягкие, но очень прочные фиксаторы для рук и ног. Они не позволяли крови застаиваться, но в то же время исключали всякую возможность свободно двигаться.
На территории штаб-квартиры СЭС в Берне Виктор находился двое суток и все это время провел в психологической лаборатории доктора Штрауха, главного психиатра службы.
Доктор выглядел безобидным толстячком, но его проницательности и умению проникать в чужие мозги можно было только позавидовать. Под тяжелым взглядом Штрауха Виктору пришлось нелегко, и лишь жесткая выучка позволила не выйти из выбранной роли.
Зеленский играл безумца, менял «маяки», все время держа в памяти главный из них и не забывая, кто он на самом деле. Становился то агрессивным Дмитрием Орловым, то спокойным Джафаром Аль-Фараби, то подозрительным и желчным Бернардом Шоссом.
«Сломанного» обследовали при помощи сложных приборов, проводили с ним какие-то тесты, делая всего два перерыва в день — на еду. В крошечную каморку с запирающейся дверью, отведенную под жилье, приводили за полночь.
Сегодня позволили выспаться, после чего накормили завтраком и привели в эту комнату. Будь Виктор в собственном рассудке, он бы непременно задумался — зачем?
Но в данный момент в сознании бывшего агента властвовал Хуан Васкес, и он занимался тем, что пытался перегрызть один из фиксаторов. Мягкий на вид материал поддавался плохо, то и дело приходилось сплевывать мерзкое на вкус крошево.
Услышав за дверью шаги, Васкес прекратил надоевшее занятие. Еще не хватало, чтобы посадившие его под замок негодяи посмеялись над бесплодными попытками освободиться.
Дверь открылась, в комнату вошел Штраух в халате, столь же белом, как и стены. За ним шагал высокий и носатый мужчина со светлыми волосами, в котором Виктор узнал бы полковника Загоракиса.
В арьергарде двигались еще двое, чьих лиц не было в памяти ни одной из обитающих в мозгу Зеленского личностей.
— Вот он, — сказал Штраух. — Мы провели дотошное и тщательное исследование, используя все имеющиеся методики…
— Короче, доктор, — прервал психиатра невысокий и узколицый мужик.
Он двигался мягко, точно огромный кот, а в темных глазах было что-то напомнившее Васкесу о надсмотрщиках с плантаций Альвхейма и вызвавшее у него острую неприязнь.
— Нетипичный случай «слома», — сообщил Штраух. — Я не думаю, что вас интересуют частности, но вывод тот же, что и обычно, — он одержим собственными масками.
— Это кто еще тут одержим? — прохрипел Васкес. — Были бы у меня свободны руки, я бы вбил твои слова в твою глотку, брюхан! Я…
Навалившееся головокружение помешало ему договорить, перед глазами мелькнула окровавленная бейсбольная бита.
— Это меня что, в дурку замели? — поинтересовался Дмитрий Орлов у стоящего рядом толстяка, по виду доктора. — Ты, брателло, дай мне мобибук. Я звякну куда надо, и ты в золоте купаться будешь, только отпусти. А иначе…
Он напрягся, оскалился в злобной усмешке.
— Да, жаль терять такого работника, — проговорил Загоракис. — Он сделал немало, а мог еще больше. Но ничего не поделаешь.
— Доктор, — голос у самого старшего, у того, который все время молчал, оказался очень низким, — ваши рекомендации?
— До сих пор нет методик борьбы со «сломом». — Штраух печально вздохнул. — Так что выход один — лагерь.
— Какой лагерь? Вы что, мне дело шьете? — рявкнул Орлов, силясь встать. — А где адвокат? Без него все не по понятиям!
— Лагерь, — сказал пожилой и повернулся к Загоракису. — Полковник, на вас все документы. Не забудьте вычеркнуть Виктора Зеленского из наших списков и лишить допусков.
— Полковник? — изумился Орлов, ощущая, как внутри просыпается страх. Неужели он угодил в лапы какой-то спецслужбы?
— Отправку необходимо организовать сегодня, — сказал Загоракис. — Транспорт на Меру вылетает из Сингапурского космопорта завтра вечером.
— Хорошо, — кивнул врач.
Пожилой, а за ним двое других вышли в коридор. В комнате остался только Штраух. Он несколько минут с непонятной грустью смотрел на сидящего в кресле человека, а потом вытащил из кармана инъектор.
— Все же дурку шьете! — прорычал Орлов, напрягая мышцы в попытках вырваться. — Ненавижу! Падлы! Козлы! Волки позорные!
Чуть кольнуло левое плечо, успокоительное пошло в кровь. Напряженные только что мышцы расслабились, сознание затянула пелена равнодушия, и Орлов бессильно обмяк в кресле.
