17
— Франсуаз!
Колтон выбежал нам навстречу. За его спиной стояли ополченцы, более молчаливые и обеспокоенные, чем обычно.
— Что произошло? — спросила девушка, осадив лошадь.
Колтон был невысок, а с высоты лошади выглядел маленьким. К тому же он разводил руками.
— Друиды, Франсуаз, — произнес Колтон. — Они умирают.
Роща друидов засыхала, хвоя осыпалась, вся земля была усыпана ею.
Девушка тихо выругалась.
Живой храм жрецов леса более не был живым. Стены святилища уже не были сплошными. От них сохранился только скелет, и заходящее солнце просвечивало сквозь остовы погибающих кедров.
Мириэль стояла у стен храма, заглядывая сквозь них. Ее одну не коснулся недуг, поразивший остальных друидов. Жрецы леса лежали на желтеющей траве, и их просторные одеяния были единственными островками зеленого цвета, что оставались еще в этом лесу.
Франсуаз соскочила с лошади и ступила под сень святилища. Опустившись на одно колено, девушка приподняла первого из друидов и дотронулась до его шеи. Я спешился. Мириэль обернулась ко мне, ее расширенные глаза были полны ненависти и отвращения.
Не знаю почему — оттого ли, что ее собратья умирали на ее глазах, или потому, что я ее отверг.
Людей никогда не поймешь до конца.
Франсуаз выпрямилась и позвала меня взглядом.
— Я не понимаю, Майкл, — произнесла она, отряхивая руки. — Эти люди здоровы, их тела в полном порядке.
— У людей есть еще и душа, — негромко ответил я. — Ты демон и должна знать.
— Заткнись. Что с ними?
Я опустился на корточки и заглянул в лицо одному из друидов.
— Мириэль говорит, что ненависть отравила лес, — произнес я. — Ты заставила их создавать орудия смерти. Это их убило.
— Глупости, — фыркнула Франсуаз. — Магия и силы астрала созданы для того, чтобы убивать и калечить. Еще ни у одного колдуна кишки это не выворотило.
— Речь идет не о магии. — Я выпрямился, но не стал отряхивать рук, так как ни к чему не прикасался. — Это образ жизни и мыслей. Человек — это то, что он делает. Ты заставила этих людей сделать то, что противоречило не просто их мировоззрению — противоречило им самим. И теперь они умирают.
— Им можно помочь? — обеспокоенно спросила Франсуаз.
— Если человек болен, его можно попытаться лечить, — сказал я. — Если проклят, проклятие можно снять. Но они совершили то, что было им ненавистно. И перед ними встал выбор — жить с этим или умереть.
Я посмотрел на Франсуаз:
— Они сделали свой выбор. Лицо девушки стало жестким.
— Отлично, — произнесла она, повышая голос. — Мы знали, что многим придется умереть в этой войне. Друиды оказались первыми. Сделаем все, чтобы их смерть не была напрасной.
Демонесса выхватила клинок, и гиберийские ополченцы подхватили ее боевой клич.
* * *
— Я хотел поговорить с тобой. Если ты не против.
— О чем?
Франсуаз обернулась. Лицо ее было непроницаемо, во всяком случае радости на нем не было.
— О том, — неуверенно начал Колтон, — о том, что должно произойти.
— Тогда садись, — сказала Франсуаз.
Колтон повиновался:
— Я никогда не делал того, что… То, что собираюсь сделать.
— Не задавал вопросов?
В голосе девушки не было ни насмешки, ни осуждения. Колтон воспринял ее слова как своеобразное одобрение, дружеское и в то же время без задевающей его достоинство снисходительности.
— Я говорю об орках.
— Ты никогда никого не убивал? — спросила девушка. — Я могу понять.
— Дело не в этом. Я лесничий, мне приходилось убивать. Медведей, оленей, лосей. Мне было их жаль, очень. Орки для меня — гораздо хуже, чем те звери, которых я убивал. Я не буду расстраиваться из-за этого.
— Странная философия, — усмехнулась Франсуаз. — Но пока тебе лучше ее не менять. Ее глаза сверкнули новой мыслью.
— А как же друиды? Разве то, что с ними происходит, не из-за готовящихся убийств?
— Нет. — Колтон опустил голову. — Друиды помогали нам охотиться. Они создавали ловушки, волчьи ямы. То, что они выстроили в степи, всего лишь большой капкан. Они и раньше такие делали.
— Постой-ка.
Лицо девушки оживилось.
— Ты говоришь, что друиды всегда помогали вам проливать кровь. Но почему только сейчас им стало плохо от капканов?
— Ты не понимаешь, Франсуаз.
Колтон говорил теперь с мягкостью и доброжелательностью, которая очень напоминала Мириэль. Франсуаз была готова свернуть ему шею за этот тон.
— Когда мы убиваем лесных животных, мы не ненавидим их. Мы делаем это ради их пользы.
— Что?
То, что услышала девушка, показалось ей диким. Она понимала, что человек лишает жизни животных ради собственных целей, но ей еще никогда не приходилось слышать, чтобы кого-то убивали затем, дабы доставить тому удовольствие.
— Конечно, — подтвердил Колтон. — Нам больно это делать, ведь мы не нуждаемся ни в мясе, ни в шкурах. Для этого у нас есть домашний скот. Но таков порядок природы, Франсуаз.
Он обвел рукой лес, окружавший их, и вновь это движение напомнило демонессе русоволосую друиду.
— Одни умирают, чтобы дать жизнь другим, — говорил бывший лесничий. — Так живет лес, а мы его часть. Мы — люди, мы разводим овец и коз, и поэтому частью выпали из этого круговорота. Но животные леса не простили бы нам, если бы мы перестали на них охотиться. Ведь таков закон леса.
Франсуаз мотнула головой.
— У вас еще более странная философия, чем я думала, — резюмировала она. — Так почему стало плохо друидам? И что смущает тебя? Разве убить орков — не такой же закон природы?
— Нет, — ответил Колтон.
Франсуаз почувствовала, как ее охватывает бешенство, но она взяла себя в руки.
— Почему? — спокойно спросила она.
— Нельзя убивать орков, — сказал Колтон. — Вернее, так считают друиды. Вот почему я так сильно обеспокоен, Франсуаз.
— Но почему?
— Как — почему?
На лице Колтона изобразилось такое глубокое удивление, что демонессу едва не разорвало от ярости. Ход мысли Колтона был таков: он говорит такие очевидные, такие понятные вещи, почему же эта прекрасная девушка, такая сильная, такая храбрая, не может понять?
* * *
— Орки сильнее, — сказал Колтон. — Это они должны нас убивать.
Франсуаз потрясение уставилась на Колтона.
— Я говорил про закон леса, — продолжал Колтон, — и ты ответила, что поняла. Сильные побеждают слабых. Это естественно. Мы должны убивать животных, потому что мы сильнее их. Но перед орками мы слабее. Мы не можем сражаться с ними. Так нас учили, с самого рождения.
— Но Колтон, — девушка попыталась улыбнуться, — в природе все совсем не так. Кролик не идет к лисе на обед. Он защищается от нее, прячется.
Колтон покачал головой.
— Прячется, — сказал он, — но не защищается. Видела ли ты, чтобы кролик, оскалив зубы, прыгал на волка? Чтобы зяблик клевал змею? Слабейший должен убегать, и мы поступали так веками, когда уходили в леса. Теперь мы не можем этого сделать. Но я не уверен, можем ли мы сражаться. Имеем ли право.
— Значит, — произнесла Франсуаз, — друиды лежат там… — Она быстро отказалась от слова «вповалку», — не потому, что создали капканы? Причина в том, что они не хотят убивать — более сильного?
— Да, — ответил Колтон. — Можно изменять законы, которые написаны людьми. И мы собирались. Это сделать, когда хотели отказаться платить налоги Самарии. Но законы природы нарушать нельзя.
— Я знаю многих стариков, — пробормотала Франсуаз себе под нос, — которые только этим и занимаются.
— Ты знаешь главную мудрость, которой учат друиды? — спросил Колтон.
— Река не должна выходить из берегов.
— Не из берегов — за свои пределы. Я видел, как ты сражаешься, Франсуаз. Я видел, как ты убиваешь орков. И в те мгновения я действительно верил, что и мы тоже способны на это. Но потом… Если река покинет свои пределы, она погибнет. Растечется, и вода уйдет в землю. Так и мы. Я боюсь, что то, что делаешь ты — не для нас. Это выше наших возможностей.
Франсуаз помедлила раздумывая. Наконец заговорила:
— Колтон, ты веришь в законы леса, верно? И в то, что человек должен жить по ним?
— Да.
— Тогда послушай. Ты говорил о волке. Но разве волк рождается сразу волком? Сильным, большим, с крепкими зубами?
— Нет, — неуверенно ответил бывший лесничий, еще не понимая, к чему клонит девушка. — Сперва это щенок.
— И щенок нуждается в защите? Если щенок встретит хищника, он станет нападать или прятаться?
— Он спрячется. Но что ты хочешь этим сказать?
— Колтон, волчонок не навсегда остается волчонком. Однажды он вырастает и перестает прятаться. Он должен учиться нападать сам.
— И ты имеешь в виду, что когда-нибудь мы тоже станем волками?
Колтон никогда еще не задумывался над этим.
— Ты хочешь сказать… то есть…
— Вы не кролики, — сказала Франсуаз. — И не птички. Раньше вы были слабы, но теперь выросли. И вам не нужно больше прятаться.
