14
Посланец Грантия остановил лошадь; что-то насторожило его. Он положил руку на холку лошади, приказывая ей сохранять молчание. Умное животное было подготовлено к бою столь же тщательно, как и сами самарийские солдаты. Оно подчинилось, перестав всхрапывать и переставлять копытами.
Легионер обвел взглядом лесную тропу. Ни одно движение не могло укрыться от его глаз, ни один шорох — остаться незамеченным. Но ничего подозрительного не было.
Тронув поводья, он вновь направил лошадь вперед.
— Ты, наверное, ищешь меня? — спросил я.
Я вышел из-за ствола небольшого дерева, такого тонкого, что за ним вряд ли можно было ожидать засаду. Я отряхнул цветочную пыльцу с отворота и небрежным тоном произнес:
Скверная штука, эти ползучие гортензии. Мне кажется, у меня на них аллергия. Ты никогда не замечал?
Легионер отшатнулся, заставив лошадь попятиться. Его рука легла на эфес меча, лицо было растерянным.
— Ты давно следишь за мной? — спросил он.
— Слежу?
Это показалось мне забавным.
— Я не следил за тобой, мой друг… Я ждал, пока ты отъедешь от-лагеря достаточно далеко и мы сможем поговорить.
— О чем?
Легионер был испуган. Люди обычно странно реагируют на происходящее. Он сидел верхом, я пришел пешим. Он носил доспех, я нет. На его поясе висели меч и еще какая-то загогулина — я бы назвал ее консервным ножом, но, наверное, ее тоже использовали в бою. А иначе зачем бы она там висела.
Я не носил оружия — и все же этот парень меня испугался.
Мама всегда предупреждала меня, что нельзя так внезапно подходить к людям.
— О чем? — я задумался. — Скажем, о том, какой сегодня прекрасный день. Хорошая тема для разговора, ты не находишь?
Он подал свою лошадь назад.
— Или о ползучих гортензиях… А знаешь, что я тебе скажу? Мне в голову пришла новая идея. Давай поговорим о письме, которое ты везешь. Кому ты должен его доставить и все такое.
Легионер с криком пришпорил коня, тот ринулся на меня, и длинный меч, выхваченный из ножен, взмыл над моей головой.
Я отступил в сторону. Короткий складной нож выскользнул из моего рукава и лег мне на ладонь. Я раскрыл его и провел короткую черту по стременам всадника.
Легионер слетел с коня, кувыркаясь по земле и роняя меч. Я отбросил его ногой — на случай, если солдат начнет шарить руками по земле и ненароком поранится.
— С лошадьми надо быть осторожнее, — посоветовал я. — А если еще и держишь в руках острые предметы. Так о чем мы говорили? — я запнулся. — Ах да, о письме.
Легионер попытался подняться, и мне пришлось наступить ему ногой на горло. Я согнул ногу в колене и сцепил на ней руки.
— Видишь ли, мой друг, — произнес я, погружая взгляд в глубину леса. — Меня всегда занимало то, как люди не осознают своего счастья.
Я пояснил:
— Взять, например, тебя. Ты мог бы сейчас трястись на лошади по плохой дороге. Волноваться, не нападут ли бродячие гарпии. Я слышал, они водятся в этих лесах… А ты лежишь сейчас на травке, наслаждаешься лесным воздухом.
Я убедился в том, что он еще может дышать.
— Но ты, кажется, этим недоволен, мой друг? Солдат захотел встать, но это желание так и осталось желанием.
— Ладно, — произнес я. — Не буду повторять вопрос. Теперь давай решать, как ты станешь отвечать. Сам или я тебе помогу.
Я доброжелательно улыбнулся.
— Ты только не стесняйся. Я люблю помогать людям. Человек задергался.
— Ну вот, опять, — осуждающе произнес я. — Этак ты можешь повредить трахею. Но вернемся к нашей теме. Ты расскажешь мне сам? Пожалуй, лучше подбросить монетку…
Я сунул руку за пояс и вынул оттуда койн.
— Чертрум, — сообщил я. — Я предпочел бы драхму, ну да ладно…
Я подбросил монетку и поймал ее на руке.
— Решка, — сообщил я. — Придется мне все-таки тебе помочь.
— Ты будешь меня бить? — испуганно спросил легионер.
— А ты этого хочешь? — спросил я.
Я вернул койн за пояс и вынул оттуда небольшой флакон с темно-зеленым порошком.
— Если да, то я могу отвести тебя к одной девушке, которая сделает это с удовольствием… Смотри. Это порошок высушенного плексия. Не знаю, слышал ли ты о таком… Когда он попадет тебе в ноздри, то… — Я сделал короткий жест руками. — Это все равно, что раскрыть крышку, под которой лежат твои секреты. — Я встряхнул колбу. — Правда, потом месяца три ты будешь не совсем здоров… Честно говоря, на это время ты лишишься рассудка. Так что у тебя еще есть шанс переиграть.
— Нет! — закричал легионер.
— Нет? — с грустью спросил я. — Очень жаль. Я усмехнулся.
— Люблю эти два слова, — пояснил я. Я высыпал горстку порошка на лицо легионера, потом запечатал крышку и вернул коробочку за пояс.
— А ты? — внезапно спросил солдат. — Тебе же тоже придется это вдохнуть. Он чихнул и закашлялся.
— Молодец, — похвалил я. — Глоток плексия дарует ясность сознания. На первые несколько минут… Видишь ли, я никогда не использую снадобья, на которые сам не имею иммунитета.
Я наблюдал за тем, как темно-зеленый порошок осыпается на лицо солдата. Легионер пытался взмахивать головой, но только заставлял пыльцу подниматься в воздух, и ему приходилось вновь проглатывать ее.
— Вот и хорошо, — произнес я. — Мы начнем с простого. Что в свитке?
— Планы, — отвечал легионер. — Планы укреплений. Я кивнул:
— Кому ты должен это доставить?
— Вестовому…
Глаза солдата закатились, ему становилось хуже.
— Где и когда?
— Когда лес закончится… За поворотом дороги… Большой указательный столб… Вестовой уже ждет.
— Неплохо, — произнес я. — Кому отвезет пакет вестовой?
— В штаб. Он за долиной.
— Штаб? — Я усмехнулся. — Друг мой. Ты говоришь, что штаб орков находится в той стороне? По другую сторону леса, между Гиберией и Самарией?
— Орков? — солдат приподнялся. — Это не орки. Вестовой поскачет к полководцу Кириллию. Его армия стоит на самаринской границе.
Я снял ногу с горла солдата.
— Извини, что покидаю тебя так быстро, — сказал я. — Но тишиной леса лучше наслаждаться в одиночестве. Я подозвал его коня, и он покорно подошел ко мне.
— Но знаешь что? — произнес я. — Ты еще кое-что можешь сделать.
* * *
Я развернул лошадь, позволив ей осмотреться, и только после этого направил ее по широкой дороге. Узкая долина, лежащая между Самарией и Гиберией, совсем не походила на бескрайнюю степь орков.
Это было все равно, что сравнивать оранжерею с тропическими растениями с джунглями, в которых живут эти самые растения. Даже трава здесь была иной — короткой, упругой, сочной, словно ее подстригали газонокосилкой несколько раз в месяц.
Доспех самарийского легионера сидел на мне так же хорошо, как и любой красивый костюм. Мне пришлось перетянуть кожаные ремни в одном или двух местах, так как солдат оказался ниже меня ростом, но это не должно было бросаться в глаза.
Столб поднимался над долиной, словно палец, уткнутый в небо. Его существование могло показаться ненужным, если забыть о том, что именно здесь пролегала граница между Гиберией и Самарией.
Я попытался угадать, чей герб должен быть выбит на верхушке столба, но там вообще не оказалось герба.
Самаринский легионер, в таком же доспехе, как и тот, который я позаимствовал у его товарища, ожидал меня возле столба, терпеливый, словно робкая девушка, пришедшая на первое свидание.
Я остановил коня и поднес руку к груди в военном приветствии Самарии.
— Никогда не видел, чтобы так правили лошадью, — произнес вестовой, ответив на мой жест. — Где ты этому научился?
В его тоне послышалось уважение. Что поделаешь — нельзя скрыть своих способностей, даже если очень стараешься.
— Приходилось служить на границе с топями? — спросил я, передавая ему пакет.
— Не довелось.
— Только так можно не провалиться в болото и не позволить шальной гарпии сесть тебе на спину…
Вестовой поднес руку к груди, приветствуя меня, и пустил лошадь в галоп. Я проводил его взглядом.
Дожидаясь, пока посыльный скроется из глаз, я вынул из-за пояса монетку и складное лезвие. Тупой стороной последнего я соскребал с койна оставшийся на нем воск.
