12
— Все же ты это сделала, — произнес я.
Франсуаз непонимающе посмотрела на меня. Потом ее взгляд переместился на ветку кедра, которую она держала в руке. Зеленые листья уже начали увядать.
— Она сама это выбрала. Демонесса повертела в пальцах ветвь.
— И зачем они носят это в руках? Будто им нечем их занять.
— Это все равно, что отобрать игрушку у ребенка, — сказал я.
— Я верну, — ответила Франсуаз. Девушку не заботило, что испытывает друида теперь и какие чувства сохранятся в ее душе на всю жизнь.
— Посты проверены, — произнес я.
— И как?
— Приемлемо. Девушка хмыкнула.
— То есть положение поганое.
Я не ответил.
Люди в зеленых одеяниях рассыпались по широкой степи, словно потерянные обломки чего-то, чему уже не суждено соединиться вновь.
Они поднимали руки и опускались на колени, притрагиваясь к земле кончиками кедровых ветвей. Древесные сучья, толстые, кривые, вытягивались из земли.
Они вырастали на широких основаниях, точно сотни деревьев внезапно перевернулись, утопив под землей ветви и ствол и вытащив наружу корни. Окончания у них были, как один, острые, и все смотрели на север — туда, где за многие мили скакала к Гиберии конница орков.
Вначале я не понял, что неправильно в этой картине. Потом подумал, что это впечатление возникло у меня из-за древесных сучьев.
Они были мертвые.
Ни коры, ни листьев, ни зеленых побегов не было на них. Демонесса и не нуждалась в том, чтобы друиды разбили в степи цветущий сад. Ее вполне устраивали уродливые щупальца, которые не просто не могли радовать взор — они этого не хотели.
Но потом я понял, что дело совершенно в другом.
Друиды не пели.
— Думала, мне придется уговаривать их, — произнесла девушка. — Но они пошли сами.
Я продолжал молчать, и Франсуаз продолжала. Не потому, что ей хотелось говорить. Ей не нравилась тишина.
— Не потому, что они верят в это, — она махнула рукой в сторону вырастающей из земли линии укреплений. — Все из-за того, что у меня в руках веточка. Странные они люди.
— Думаешь, они смогут потом быть друидами? — спросил я. — После того, что сделали?
— А что они сделали? Девушка насупилась:
— Они защищают свою страну и свой народ. Это же не захватническая война и не такая, когда можно решить все переговорами. Зачем еще друиды, если от них нет пользы?
Она мрачно посмотрела вокруг себя.
Корни вытягивались из земли, все крупнее и все уродливее. Я чувствовал, что друиды испытывают какое-то извращенное удовлетворение от того, что создают нечто отвратительное.
Внешний вид заслонов, отталкивающий и пугающий, стал выражением их задавленного протеста. Они не хотели делать то, что им приходилось, и не могли выразить свои чувства по-иному.
— Тебе что-то не нравится, Майкл? — спросила Франсуаз.
— Нет, — ответил я. — Если бы я полагал, что существует другой путь, я бы об этом сказал.
Мои слова, мое спокойствие выводили девушку из равновесия.
— Тогда что? — спросила она.
— Когда я смотрю на этих людей, — сказал я, — то вспоминаю себя.
— И?
Я улыбнулся:
— Когда-то у меня были мечты, Френки. Когда-то у меня были иллюзии. А потом настал день, когда мне пришлось выбирать — или погибнуть самому, или остаться без них.
— И что?
Девушка смотрела на меня с нетерпением.
— Я так и не знаю, что выбрал, — ответил я.
