Книга: Рай беспощадный
Назад: ГЛАВА 23
Дальше: ГЛАВА 25

ГЛАВА 24

— Эти негры еще тупее, чем я думал! — возбужденно прошептал Олег.
— Африканцев у них не так уж много, — возразила Дина. — Там и арабы, и европейцы, и даже русские вроде Люца.
— Не разводи политкорректность! Не африканцы, а негры! Сама ведь рассказывала, что белых они не принимают. Если и принимают, то южан, вроде тех же арабов, и вообще — в Европе черных сейчас тоже хватает. Вот их и признают своими.
— Обычно да, но бывает и другое — принимают в кланы. Надо только татуировки сделать клановые. Хотя Люц не делал.
— Ну еще бы — зачем ему такая примета, — тихо произнес Муса. — Олег, ты на вышку глянь. Что там?
Тот припал к окуляру оптического прицела, ответил:
— Макушку чью-то вижу. Расселся там, за ограждением спрятался.
— Лук у него есть? — уточнил Макс.
— Откуда я знаю?
— Сможешь снять его?
— Винтовка не пристреляна…
Вмешался Эн:
— Здесь даже ста метров нет — пристрелка не нужна. Да и без оптики попадешь, если не обманывал про свои таланты.
— Не обманывал я, — буркнул Олег и начал снимать прицел. — Да ну его… Непривычно, и не доверяю стекляшкам без пристрелки.
— Карабин был разобран не полностью — открытый прицел пристреливать заново не нужно, — одобрил его действия Эн.
На баррикаде было тихо и спокойно. Проход вообще не охранялся. Единственный признак жизни — часовой, замеченный Олегом на вышке. И все. Удивительная беспечность — неужели не страшно так себя вести в недавно захваченном поселке? Тем более что знают: не все жители убиты или в плену. На свободе гуляет большая группа. Неужели готы такого низкого мнения о боевых качествах островитян?
Муса повернулся к призадумавшемуся Максу:
— Ну что? Идем или как?
— Вот сам и командуй!
— Мы вроде договорились…
— Ничего мы не договаривались!
— Ребятишки, может, вы найдете другое время для споров? — попросил Эн.
Муса кивнул:
— Хорошо. Идем. Быстрее.
Выбравшись из-за кустов, всей толпой направились к проходу в баррикаде, на полпути начав разделяться на две группы. Кто-то сдрейфил, замедлил шаг, другие, наоборот, рвались вперед. В общем, стройных колонн не получилось. Но к этому и не стремились — все просто шли вперед, стараясь не отрываться от других.
Поначалу, обсуждая тактику нападения, предлагали разное. Окружить поселок со всех сторон, забраться на баррикаду и с ее высоты отстреливать готов, запустив внутрь лишь тройку ребят при автоматчике. Предлагали выманить часть готов на живца в виде показавшегося на тропе Эна. Или вообще устроить партизанскую войну. Но большая часть замыслов разбилась о суровые реалии: врага надо бить или сразу, или вообще не ввязываться в это дело. Любое промедление будет играть против островитян — у противника есть неограниченные запасы воды, удобная позиция и больше сотни заложников, которых им не жаль.
Увидев, что тревога до сих пор не поднялась, решили сработать внезапно — ворваться в поселок через главный вход и лазейку Эна, ударить с двух сторон, быстро прорвавшись к штабу, и там, учитывая радиально-концентрическую структуру застройки, поливать огнем сразу во все стороны, не давая готам собраться в одну кучу. Поодиночке и мелкими группами они малоопасны.
Но сейчас даже про этот несложный замысел многие позабывали — перепутали свои группы или вообще растерялись, не зная куда идти.
Муса ворвался в проход первым, быстро проскочил через площадку, тут же шагнул влево, припал на колено, выставил перед собой автомат, крепко вжал в плечо складывающийся приклад. Макс лишь на шаг от товарища отстал, тоже присел, держа револьвер наготове: его дело — прикрывать.
Тишина и спокойствие. Даже собаки не залаяли. Хотя вряд ли они пережили нашествие. На первый взгляд все как и раньше — ряды хижин и навесов, двускатная крыша кухни, струйка дыма за ней вьется, разговоры на непонятном языке оттуда доносятся, кто-то лежит под стеночкой на песке. Лицо черное, в носу стержень. Дальше что-то новенькое: параллельно стене штаба тянется в один ряд пара десятков кривоватых кольев. На двух застыли скрюченные фигурки, упершиеся почерневшими от запекшийся крови ногами в короткие перекладины, на остальных человеческие головы. Страшные, неузнаваемые, облепленные мухами.
Уставившись на это жуткое зрелище, Муса, пристально вглядевшись в самую крайнюю голову, неожиданно и страшно, на одной ноте заорал:
— А-а-а-а-а-а!..
Не переставая кричать, привстал, шагнул вперед, не целясь нажал на спусковой крючок. Оглушительно треснуло несколько раз, дико закричав, гот, только что мирно дремавший под стеной, закорчился на песке, прижимая руки к животу. Из-за угла высунулся второй, увидев «мстителей», уставился ошеломленно. Новая очередь — от хижины отлетели осколки камней. Вскрикнув, черный скрылся, а затем наступил ад — готы хлынули отовсюду.
Они выбегали из хижин и шалашей, появлялись из-за углов, целая куча выскочила из кухни. Доспехи были у единиц, луки тоже мало у кого натянуты — видимо, считали себя в безопасности. Некоторые даже без оружия — сильно, видать, растерялись.
Невдалеке, за спиной, отрывисто треснул винтовочный выстрел — проломив ограждение площадки, с вышки грохнулся наблюдатель. Но Макс этого уже не видел — он занялся тем, ради чего сюда пришел.
Начал убивать.
Муса отвернулся, длинными очередями поливает толпу, бегущую от кухни. Задача Макса, Дины и Вонючки — его прикрывать, но последний, похоже, об этом позабыл: бухнув из одного ствола, побежал куда-то за угол, кого-то там пытаясь достать. Дина что-то кричала ему вслед, но он не слушал. И на их дезорганизованную группу мчался огромный черный парень, занося над головой длинную дубину, утыканную острыми металлическими шипами.
Подняв револьвер, Макс тщательно прицелился, потянул спуск. Маленькое оружие лягнуло, будто лошадь, сильно подпрыгнув вверх. Тупоконечная пуля даже при слабом патроне обладает неплохим останавливающим действием — поймав подарок в грудь, громила с криком завалился на спину, выронив свою жутковатую дубину: теперь стало понятно, что в качестве шипов использовались заточенные ключи.
Второй, бежавший за ним следом, остановился, взмахнул копьем. Макс выстрелил, но неудачно. Готу, вероятно, было неуютно целиться под обстрелом, так что и его бросок вреда никому не причинил. Еще выстрел — и тоже впустую: враг успел броситься за угол.
Быстрый, гад…
Нападавшие, растерявшись от собственной канонады и обилия целей, потеряли всякое подобие организованности. Похоже, лишь Макс и Дина пытались действовать сообща, прикрывая главную огневую мощь отряда — Мусу. Но противник этим разбродом не воспользовался, так как сам действовал не лучшим образом. По сути, готы выскочили на шум без команды, бросились в бой тоже без приказов, и организовать их было некому. Догадайся кто-нибудь из врагов оттащить всех за линию хижин, поближе к штабу, — и у них появится преимущество: в центре не разгуляешься, и сражаться придется лицом к лицу. А у прохода места достаточно — штурмующие, заняв край площадки, без затей палили во все живое, не позволяя никому к себе приблизиться. Макс успел разрядить лишь половину барабана, когда правее загрохотали пистолетные выстрелы и дуплетом бабахнул дробовик — вторая группа ударила набегающим врагам во фланг. Боевой порыв готов мгновенно улетучился: оставив более десятка раненых и убитых, они бросились врассыпную, ища убежища от града пуль и картечи. Никогда еще не сталкиваясь здесь с противником, вооруженным так серьезно и настроенным не менее серьезно, многие от неожиданности и страха решили, что их атаковала целая армия или полиция, чудесным образом появившаяся с Земли. Их крики заразили паникой остальных — хваленые Черные Тигры превратились в перепуганное стадо, запертое в ловушке круговой баррикады.
Нападающие в первые мгновения боя не понесли потерь — один из смертников получил копье в плечо, Геморрой словил стрелу в бок, но, обломав древко, продолжал палить из дробовика. Радоваться рано — это первые ласточки. Народ бросился вслед за разбегающимися готами, а в тесноте застроенной части поселка у тех будет больше возможностей для сопротивления. Хоть они и деморализованы, но загнанная в угол крыса становится вдвое опаснее.
Макс все это понимал — даже успел ухватить Вонючку, намеревавшегося порвать всех в одиночку, и неожиданно прорезавшимся командным голосом прокричал в ухо:
— Стоять! Перезаряди ружье и за мной! Прикрывай нас!
Между хижинами мелькнула спина запоздавшего гота. Вонючка, азартно выкрикнув, потянул один спусковой крючок, затем второй. Выстрелов не последовало.
— Идиот!!! Перезаряди!!!
Муса, сменив магазин, целеустремленно шагал к штабу, не реагируя на крики: только сейчас Макс догадался, чью голову он увидел на краю страшного ряда, после чего взбесился. Судя по волосам, та самая подружка, которая провожала его в экспедицию. Теперь он невменяем — идет, не слушая никого, безжалостно расходуя боеприпасы. И продолжая все так же орать — страшно, заунывно. Готы разбегались от взбесившегося татарина будто тараканы от тапки — никто больше не хотел с ним связываться.
Не оставлять же его — Макс кинулся следом. За ним, сжимая копье, двигалась Дина, замыкал процессию Вонючка — преломив стволы, он торопливо терзал патронташ. Слева раз за разом грохотал пистолет Эна, справа слышался шум рукопашной схватки — туда вроде помчался Сашок со своими ребятами. Из огнестрела у них только ракетница, но хватало ножей, мачете и топоров. От баррикады равномерно гремели выстрелы карабина — Олег, вскарабкавшись на высокий завал, подлавливал бегающих между строениями готов. Геморрой, забравшись на крышу штаба, встал там во весь рост и азартно палил во все стороны, поливая картечью мечущихся врагов. Странно, но никто даже не пытался бросить копье или выпустить стрелу в такую великолепную мишень.
Не все готы были деморализованы до полной потери боеспособности. Если большая часть бросилась к баррикаде, стремясь удрать из превратившегося в ловушку поселка, то некоторые начали огрызаться. Полетали копья и стрелы, противники сталкивались врукопашную. Макс, продвигаясь за Мусой, не успел среагировать, когда из дверного проема высунулся черный коротышка, пульнул из лука почти в упор — лишь отшатнуться немного смог.
Тонкая бамбуковая палочка больно ударила в многострадальное предплечье. Наконечник не смог пробить кости и вошел неглубоко — стрела не удержалась в ране, отскочила. Даже боли не почувствовал — царапина, — да и некогда себя жалеть. Развернувшись, высадил остаток барабана в лучника.
Из штаба выскочил еще один: здоровенный, в каких-то оригинальных доспехах — похоже, из пластинок черепаховых панцирей набраны, — и круг жестяной на груди. В руке у гота был большой черный пистолет.
— Муса!!! — истошно заорал Макс.
Товарищ тоже заметил опасность. Еще не развернувшись, потянул спусковой крючок, с таким расчетом, чтобы очередь пересекла гота слева направо. Автомат лишь щелкнул — магазин пуст. А вот оружие врага было заряжено — выстрел, Муса с бессильно-отчаянным криком рухнул на песок. Макс, понимая, что перезарядить револьвер не успеет, бросился вперед, выхватывая из ножен мачете.
Этот гот был необычным. В отличие от остальных он не паниковал, не выглядел ошарашенным или перепуганным. Разве что удивлен почему-то, и ухмылка непонятная. Действует четко, без суеты и лишних телодвижений, здраво оценивая обстановку. Хотя вряд ли можно назвать его здравомыслящим: такие начали убегать в первую очередь, не дожидаясь пули. Если не знаешь численности противника, но видишь, что он гораздо лучше вооружен, то лучше не связываться до прояснения ситуации.
Гот не стал стрелять в Макса — счел, что мелкий Вонючка, наконец-то зарядивший дробовик, представляет большую угрозу, чем крепкий мальчишка с мачете. Чуть повернулся, прицелился, спокойно потянул за спусковой крючок. Не успев выстрелить, Вонючка упал замертво — пуля угодила ему в скулу, разворотив полголовы.
Макс этого не видел — не услышав после выстрела крика, он надеялся, что товарищ не пострадал и сейчас снесет гота картечью. Чтобы не перекрывать ему линию стрельбы, он даже чуть влево уклонился, потеряв драгоценное мгновение.
Гот осклабился — он ничуть не боялся Макса: смеялся, что-то громко выкрикивал на до неузнаваемости исковерканном русском. И медленно целился — похоже, собирался тянуть с выстрелом до последнего, чтобы в упор убить. Он наконец-то увидел белого, с которым интересно сразиться: с ножом на пистолет мчится. Дурак, но дурак смелый.
Медленно выбрал свободный ход спускового крючка.
Копье, брошенное девичьей рукой, ударило его в плечо за крошечное мгновение до выстрела. Доспеха не пробило, но толчок оказался слишком сильным и неожиданным. Проклятье! Танг не ожидал от девки пакостей и не стал тратить на нее ценной пули, а она, самка собаки, неблагодарно этим воспользовалась.
Выстрел пропал впустую, но Танг получил должность вождя Черных Тигров не за красивые глаза — проворно отскакивая назад, успел еще раз потянуть за спусковой крючок.
Сухой щелчок.
Как не вовремя! Теперь надо взвести оружие и повторить. Поздно — Макс, еще не добежав, начал замахиваться, и мачете успело быстрее пистолета. Острое лезвие рубануло по локтевому сгибу, его не удержали сухожилия и кости — отсеченная рука полетела на песок. Удар был нанесен с такой отчаянной силой, что он потерял равновесие, едва не упал и следующий взмах сделал из скрюченного, неудобного положения. Но тоже неплохо — на совесть разрубил бедро врага.
Танг завыл, вновь отскочил назад, но уже без звериного проворства — неуклюже. Ему больше не хотелось драться с этим дьяволом. Оказывается, бой с подобным противником очень страшен и ничуть не похож на прежние беззаботные избиения мягкотелых белых. Хотелось бежать отсюда без оглядки, но ничего не вышло — развернувшись, уперся в стену штаба.
Вновь сверкнуло мачете, потом еще и еще. Макс рубил врага без фехтовальных изысков — размашисто бил, бил и бил, распаляясь с каждым ударом. Но эта гора окровавленного мяса отказывалась умирать. Черный упал на колени перед стеной, тянулся вверх уцелевшей рукой, бессильно ломал ногти о загаженную птицами металлическую поверхность, скулил как побитый пес и продолжал жить.
Где-то за штабом рванула граната. Шум на миг отрезвил. Макс, прекратив избиение, бросился назад, к телу Вонючки. Поднял дробовик, развернулся, выстрелил готу в голову. Стену обдало кровавыми ошметками, враг наконец перестал скулить. Из-за угла показался еще один — он с криком мчался непонятно куда, в боку его торчала идеально ровная стрела с оранжевым оперением. Макс выстрелил из второго ствола — картечь разворотила живот. Опять вопль, опять тело корчится на песке.
Покосился на Вонючку, понял, что этому уже ничто не поможет. Повернулся к остолбеневшей Дине:
— Помоги Мусе — он вроде живой еще! Перевяжи!
— А ты?!
— Я вас охранять буду.
Откинув барабан револьвера, спустил оружие стволом вверх, позволив гильзам выпасть, торопливо вставил шесть патронов. При этом ухитрялся поглядывать по сторонам. Бой как таковой закончился, толком не начавшись. Потеряв в первую минуту схватки около половины бойцов, главным образом от щедрых автоматных очередей, готы больше не оказывали серьезного сопротивления. Так, по мелочи — копье бросят, стрелу выпустят. Неорганизованно — поодиночке. Эпизод у входа в штаб по кровавым последствиям оказался исключением — или у врагов больше не было огнестрельного оружия, или такой решительный боец у них был всего один.
Уцелевших добивали за штабом, где они пытались пробраться наружу через секретный проход, по которому вошла вторая группа. Оставшийся на другой стороне Ботан, вопя от ужаса, удерживал их напор копьем, причем эффективно — в узком лазе они не могли отбиваться или атаковать, из-за чего образовалась «пробка». Другие лезли через баррикаду, застревая там среди кольев и завалов корявых веток. Их расстреливали, как в тире, или били чем попало, и лишь единицам удавалось уйти.
Из ям, где раньше жили островитяне самого низкого ранга, начали выползать пленники. При нападении готов у них не хватило духа оказать сопротивление, но, насмотревшись за это время на их поведение и наслушавшись о своих нерадостных перспективах, они осознали, что надо срочно менять жизненную позицию. Сейчас, похоже, для этого удобный момент настал. Большая часть пока что испуганно озиралась, но некоторые бодро хватали камни, палки, оружие павших врагов — и все это пускали в дело против раненых: добивать калек не так страшно, как выходить против здоровых и полных сил. Но были и такие, которые не боялись уже ничего: не думая о том, что могут умереть, они чуть ли не с голыми руками бросались в бой. Вот их-то в первую очередь находили копья и стрелы все еще сопротивляющихся захватчиков.
После короткого, но кровавого периода геноцида, устроенного воинами Танга, погибло девятнадцать человек, в основном старших. Но больше сотни осталось — сидя в ямах на скромной пайке воды и скользких моллюсках, которыми раньше только собак кормили, глядя, как веселятся насильники и убийцы, как гибнут подруги и друзья, они медленно зверели. И теперь их ярость нашла выход.
Место здесь благодатное, но поселок никогда не был раем — совсем на Эдем не похоже. Затем готы превратили его в ад. А теперь островитяне переделали остров в ад специализированный — предназначенный исключительно для готов.
Макс вспомнил о своей идее взять пленных, чтобы допросить, и понял — ничего не получится. Ну да ладно — не жалко.
Дина, склонившись над Мусой, внезапно обернулась, отчаянно вскрикнула. Крутанувшись на пятке, Макс выстрелил, но не успел — человек, которого она испугалась, скрылся за углом. Ловкий, быстро проскочить сумел. Он, видимо, пробирался к проходу в баррикаде, но почему-то кинулся к девушке. Убить хотел? Наверное. Хорошо, что передумал: она же без оружия осталась. Странно — на гота не похож. У тех стрижка гораздо короче.
— Дина! Ты что? Почему кричала?
— Это Люц! Он убегает!
— Не убежит — там Олег его из карабина снимет!
— Максим! Если он доберется до Липы, он всех там убьет! Всех! От злости! Не пятерых, а всех!
Лицо у Дины было страшным — осунувшимся, посеревшим. И все это за одно мгновение с ней произошло. Даже без ее рассказов о порядках в Липе теперь было понятно: Люц — изверг незаурядный, раз такой ужас одним своим видом вызывает.
— Да не кричи ты! Гляну! Сиди здесь! Только автомат держи под рукой — вдруг кто-то спрятался и выскочит на тебя!
— Беги! Догони его! Ты сможешь! Теперь сможешь!
Почему именно теперь он это сможет, Макс не понимал. Видимо, от ужаса Дина начала в словах путаться.
* * *
Макс побрезговал убирать мачете в ножны — кровью запачкает. Размахивая оружием, бросился к выходу из поселка, напряженно ожидая характерного треска винтовочного выстрела. Но тщетно — или с Олегом что-то случилось, или он ухитрился не заметить пробежавшего мимо него Люца. Но как можно этого не заметить? Ослеп, что ли?!
Выскочил за баррикаду — никого. Ни Олега, ни Люца. Направление, которое надо было перекрывать с особой тщательностью, никем не охраняется — проходи кто хочет.
Люц из тех врагов, которых отпускать нельзя ни в коем случае. Макс помчался к берегу кратчайшей дорогой. Он знает остров лучше врага и должен успеть раньше него.
На пляж выскочили одновременно: Макс — прямиком на группу из трех кокосовых пальм, Люц — шагах в сорока левее. Оба уставились друг на друга, затем прихвостень готов зигзагами рванул вдоль кромки воды — по мокрому песку бежать гораздо удобнее.
Макс не рискнул стрелять — он далеко не снайпер, чтобы из незнакомого оружия поразить такую верткую цель с такой дистанции. Да и короткоствольный револьвер — оружие близкого боя. Бросился следом. Люц бежал быстро — быстрее него. Но у пловцов грудная клетка шире и дыхалка лучше — измором возьмет: не протянет враг долго в таком темпе.
Заросли кустов остались позади — выскочили на Пустой мыс. Люц, скинув обувь, рванул по сухому зыбкому песку, наивно понадеявшись, что преследователь не догадается повторить этот трюк. Но Макс не стал пороть горячку — остановился, вбросил чуть подсохшее мачете в ножны, проворно скинул обувь, уже на бегу продел через шлепки ремень от кобуры, и они теперь не мешали.
Люц успел оторваться прилично, но из виду Макс его не упустил. Оба мчались с рекордной скоростью — раскаленный песок, обжигая ступни, хорошо стимулировал. Пересекли мыс, добравшись до южной стороны острова. Повернули к расселине. Дистанция начала сокращаться: тактика Макса сработала. Обернувшись через плечо, Люц это понял и попытался уйти в кусты. Позволять ему этого нельзя — в зарослях у гада появится шанс уйти или даже западню устроить. Макс легко перерезал дорогу, направляясь параллельно берегу, угрожающе вскинул револьвер, делая вид, что целится. Люц, на миг остановившись, в отчаянии швырнул копье. Между противниками было не меньше полусотни метров, и Макс даже глазом не повел на этот бессмысленный жест.
Хотя не столь уж бессмысленный: без оружия бежать легче.
Но Люцу это не помогло — когда они добрались до поросшего кораллами мелководья, тянувшегося здесь до самой расселины, дистанция сократилась настолько, что можно было рискнуть выстрелить. Если не с первого раза, то со второго или третьего преследователь обязательно попадет в гада. Но Макс не спешил — он передумал торопиться. Хоть Люц ему лично никогда ничего плохого не делал и даже слова худого не сказал, он его возненавидел заочно после рассказов Дины. И приговорил тоже заочно. К смерти. Но быстрой смерти садист не заслужил — пусть хорошенько прочувствует ее неотвратимость. На себе испытает то, что испытывали его жертвы.
Сегодня первый раз в жизни Макс был жесток.
Бросив шлепанцы на песок, он быстро обулся, помчался за Люцем, вновь увеличившим дистанцию. Но теперь враг не мог бежать — неловко переваливался с ноги на ногу, вскрикивая от боли и бессильной ярости. Каждый шаг давался ему с мукой: индийские йоги спят на гвоздях, потому что на поросли коралла спать невозможно. Мало того что они пронзают кожу острыми ростками: на восточном побережье почему-то расплодились самые агрессивные виды полипов. К этим розовым и красным веточкам даже прикасаться нельзя — обжигают будто раскаленным железом, после чего остаются долго не заживающие язвы. Дети, собирающие ракушки на мелководье, сюда не ходят — даже в обуви можно пострадать при неосторожном шаге.
И по всему этому «блаженству» Люцифер продвигался босиком.
Макс, шагая вслед, начал насвистывать. Если откровенно, попытка сыграть веселую мелодию не удалась — не то настроение, дыхание не выровнялось, да и во рту пересохло после бега. Но Люца этой демонстрацией безмятежности проняло — обернувшись, он на миг показал перекошенное лицо, после чего опять побежал, уже не пытаясь ставить ноги на более-менее безопасные участки.
Надо сказать, бег его не был впечатляющим — с криками, потерей равновесия и падениями. Макс простым шагом двигался быстрее. Между ними было уже меньше десятка метров, когда Люц добрался до рифовой гряды, тянувшейся по берегу расселины. Всхлипывая от боли и обреченности, он забрался на камень, поднялся, обернулся, быстро потянулся к поясу. В этот момент Макс, тщательно прицелившись, выстрелил.
Пуля ударила чуть ниже колена. Люц закричал яростно, страшно, обреченно. Упал. Макс, неспешно приблизившись, забрался на соседний рифовый выступ, спокойно произнес:
— Привет Серж. Или правильнее — Люц?
Скрипнув зубами, тот, несмотря на шок и дикую боль, ухитрился ответить почти так же спокойно:
— Привет и тебе, Максим. Какая неожиданная встреча. О погоде поговорим — или все же добьешь? Не тяни, раз начал…
— Мне спешить некуда…
— И почему я эту суку не удушил сразу, как увидел… Ведь чуяло сердце, что не будет от нее толку, но нет же — купился. Четко так все расписывала, для бабы очень уж дальновидно иногда думает. Чистоплюйка и трусиха, но думал, что в команде это пройдет… изменится… Хотя больше странностью своей взяла… сыграла на ней…
— Ты о ком? — без любопытства, просто поддерживая ненормальную беседу, поинтересовался Макс.
— О девке этой. От кого ты еще мог узнать мое настоящее имя?
— Твое настоящее имя Сергей.
— Не-э-э-эт! Ошибаешься, Макс! Сергей на Земле остался — здесь я Люцифер. Ты разве не заметил? У нас мало имен — все больше прозвища. И это правильно: новое рождение, новое крещение. — Люц невесело усмехнулся и тут же закусил губу от боли. — Ловко вы нас. Странно, что этих стволов ваши старшие при себе не держали. Мы о них вообще не знали. Вот и попались. Эти ниггеры при первых очередях решили, что армия пришла. Или копы. В несколько глоток это орали. Все до единого обхезались… вот тебе и Черные Тигры. А вы четко сработали, молодцы…
Макс покосился на подозрительное движение — волнения по-прежнему почти не было, и он отчетливо рассмотрел черное веретенообразное тело, проскользнувшее в метре от поверхности.
— У нас не было оружия. Я его только сегодня нашел.
— Где? — морщась от боли, спросил Люц.
— Здесь. В расселине. В вертолете оно было. В том, на котором сюда Эн попал.
— Ясно… Не зря Аларих так рвался до него добраться: видать, знал или догадывался. Жаль, что я тебя не удавил вместе с Динкой, когда встретились на дальнем. Была ведь такая мыслишка — мы не ожидали, что ваши там окажутся. Даже воду пришлось бросить, как увидели тебя: чуток с собой брали, чтобы совсем не засохнуть по дороге. Ладно уж… давай… чего тянешь…
Еще раз покосившись в сторону расселины, Макс покачал головой:
— Я не буду тебя убивать. Руки не хочу пачкать о такую мерзость.
— Да? Чистоплюйством заболел? И что тогда? Своим отдашь? Поселковым? Которые только что зады готовы были вылизывать, а вот драться не хотели. Валяй — эти шакалы будут счастливы, когда на куски меня рвать начнут…
Макс указал на расселину:
— Уплывай отсюда. На том берегу дорога к дальнему бую. И к Липе.
Люц осклабился:
— И я без воды туда, конечно, легко доберусь? Не говоря Уже о ноге — пуля в кость попала.
— И что предлагаешь? На руках тебя донести? Плыви давай. Только ножи свои оставь. Те, к которым ты тянешься, думая, что я не вижу. Дина говорила, что ты бросать их умеешь. Вот и брось. Только плавно, аккуратно, а то поплывешь с пулей в животе.
Доставая ножи, Люц насмешливо произнес:
— Думаешь, я сдохну по пути мучительной смертью? Знаешь, я в разных переделках здесь бывал — и всегда выкарабкивался. Так что не прощаюсь — глядишь, еще свидимся и договорим.
— Буду ждать с нетерпением…
Сползая к воде, Люц похабным тоном добавил:
— И Динке привет передай. Скажи, что я буду помнить все наши с ней ночи. И те ночи, когда ее имели готы со всей округи, тоже буду помнить. Ее у нас даже Староста имел, хотя он полный импотент. Хорошая девочка, покладистая.
— Если ты думаешь, что твое вранье меня задевает, то ошибаешься. Так что разозлить и получить легкую смерть не получится. Плыви, сказано.
— Ладно-ладно! Не хмурься! Ты красивый мальчик — тебе идет улыбка на лице, так что не мрачней. Чмок, милый, увидимся еще, и…
Конец фразы вышел смазанным — Люц вскрикнул от боли, руками подтягивая простреленную ногу. Затем оттолкнулся от рифа, неловко поплыл. Прозрачная вода замутилась от облачка крови — из раны не переставало хлестать. Не добраться ему до Липы: через полчаса максимум истечет до полной потери сил, если не перетянет. Да и не дойти туда без обуви, без воды и еды, с раздробленной голенью — смерть будет долгой и мучительной. На что он надеется?
Впрочем, долгая смерть ему грозит лишь в теории — Макс не верил, что он достигнет противоположного берега.
И он не ошибся.
Анфиса сегодня была не в духе: день не заладился. Поначалу ей пришлось переться хрен знает куда, соблазнившись звуками интригующей возни и притягательным запахом крови. Но вместо вкусных вещей она нашла пару мелких человечков, которые, засев на скале, зачем-то лупили по воде палками, обмотанными тряпками. Попытавшись до них достать, она больно стукнулась носом о камень. Потом ей помешали схарчить бессовестного пацана, осмелившегося заниматься водолазными работами в ее угодьях. Пару раз ее избили с палубы корабля, и она ничем не смогла на эту несусветную наглость ответить — такая громадина ей не по зубам. Пришлось держаться подальше от этого бамбукового уродца, пожелав его экипажу как можно скорее утонуть. Попытка немного перекусить рукой Эна тоже не увенчалась успехом — вместо сладкого мяса и хрустящей косточки она ухватила высушенную до каменной твердости деревяшку.
Анфиса не подвела ожиданий Макса: после всех сегодняшних неприятностей она была столь раздражена, что напала на Люца, не дав ему отплыть от рифа и на десяток шагов. Кинулась сразу, из глубины, черной торпедой.
Люц обреченно заорал, заметив ее в последний момент. Замолотил руками по воде, спеша одновременно и развернуться, и оттолкнуть от себя зубастую. Челюсти сомкнулись, заработали, перетирая попавшее между клыками в кровавую труху. Затем рывок головой — и величавый отход в сторону. Добыча никуда не денется — она неуклюже барахтается в нескольких шагах от рифа, вода вокруг нее стремительно темнеет.
Макс, глядя сверху на эту сцену, оцепенел: акула, или, наверное, правильнее ящероакула (хотя кто его знает, как такую тварь надо называть?), посмотрела ему в глаза. Взгляд ее был холодным и удивительно умным. Будто у пса. Вовсе не рыбий. Она уставилась на него оценивающе — подсчитывала, сколько в нем килограммов мяса и костей. И при этом что-то торопливо пережевывала. Видимо, не может хватать помногу и глотать большие куски, вот и торопится. А в промежутке между расчленением Люца решила поближе изучить потенциальную добычу. Даже из воды немного высунулась.
Заметил по бокам головы вдавленные отверстия ушей. Акула умеет слушать. Поднимая револьвер и неотрывно глядя в глаза хищницы, Макс громко, разделяя каждое слово, произнес:
— Людей! Есть! Нельзя!
И потянул за спусковой крючок.
Грохнул выстрел, пуля угодила Анфисе под левый глаз, выбив кровавый фонтанчик. Никогда прежде никому из людей не удавалось повредить ее шкуры, а другие здешние обитатели обходили ее стороной. Она привыкла к непривычной пище и легкости ее добычи. У нее не было конкурентов возле буя — она отвыкла бояться. От боли и неожиданно вернувшегося страха хищница вынеслась из воды, подставив брюхо под второй выстрел. Упав, развернулась, побитой собакой бросилась прочь — подальше, поглубже. Чтобы не достала двуногая вкусная букашка, внезапно превратившаяся в смертельно опасную тварь.
— Браво, — негромко донеслось снизу.
Опустив голову, Макс содрогнулся. Люц все еще был жив — лежал на мелководном уступе под скалой. При нападении Анфисы он пытался оттолкнуться от нее руками, и хищница отхватила ему обе. Как он смог добраться до берега, непонятно — искалеченный, потерявший много крови, с единственной непострадавшей конечностью. Садист и тварь, каких поискать, но нельзя не признать его силы — как физической, так и духа. Неудивительно, что он получил такую власть над людьми: одной жестокостью подобного не добиться.
— Что смотришь? Может, все же добьешь?.. — безжизненно произнес Люц.
Макс окаменел. Он, конечно, желал этому человеку плохого и сознательно отправил в пасть хищнику, но смотреть на дело своих рук было противно. Еще две недели назад он был чуть ли не маменькиным сынком и домашним мальчиком, а теперь превратился в безжалостного убийцу. Молодой разум гибок, но слишком все быстро с ним произошло, и очень не хочется становиться похожим на эту тварь.
Истекающий кровью Люц уже не мог понять истинной причины молчания и столбняка Макса.
— Что? Доволен? Добился своего? Хочешь сладостный миг подольше растянуть? И чем ты тогда от меня отличаешься? Ты такой же точно — просто притворяешься другим… боишься открыться. А сейчас можно этого не скрывать… никто нас не видит… Я вот не испугался — и не жалею… — Криво усмехнувшись, Люц, уставившись в небо, еле слышно продолжил: — Не так уж и плохо — истечь кровью. Но хотелось бы не затягивать. Давай я куплю себе быструю смерть?
— Как? — смог выдавить из себя Макс.
Не спуская взгляда с небес, Люц произнес:
— Если идти на запад от дальнего буя, чуть забирая к югу, то за сутки или двое можно дойти до трех островов. Размер у них приличный, и вода там есть, правда, солоноватая немного. На них никто не живет, и возле самого южного тоже буй плавает. Глубины около двадцати метров, и на дне лежит корабль. Мачта немного выглядывает над поверхностью. Яхта или, может, сейнер рыболовный. Я не знаю — не видел. Если ты сможешь его поднять, он будет твой.
— Откуда там корабль? — недоуменно уточнил Макс.
— Откуда и все… Может, светляк на него попал, или в порту все случилось. Я не знаю. И про него никто, кроме тебя, знать не будет. Ребят, которые его нашли, я убил. Они никому уже не расскажут. Ты — единственный. Легко найдешь — расселина там тоже есть. С севера на юг тянется. Я думаю, что это ваша продолжается — они длинные очень бывают.
Глаза Люца начали тускнеть, он смотрел в небо, но вряд ли уже понимал, что видит. Макс было подумал, что все кончено, но этот сильный человек будто специально сопротивлялся смерти, дожидаясь, когда его убийца честно расплатится за информацию. Губы шелохнулись, голосом на грани слышимости Люц с какой-то мечтательной интонацией произнес:
— Иногда… ветер успокаивается… Редко… И тогда в небе можно увидеть миражи… Я видел город… на берегу большого залива… среди зеленых холмов… Было плохо видно, но город этот чужой… Там еще были серебряные купола… Не наш город… Я хотел поднять корабль и найти его… Если там живут те, кто сделал с нами это, я бы их убил… Найди этот город… сделай это за меня… сделай… Я не смог… не успел… Я не просил их делать так… нельзя было со мной так поступать… без спроса… Я даже не видел того светляка… В левом кармане возьми… Если поймешь, что это и для чего, то станешь сильным… Еще сильнее, чем сейчас… Я бы стал богом, но ты не сможешь… Ну хоть так… Разгадай… Думай… Подсказку дам одну — сигнал «SOS» используй… или просто коротко… И сделай… обязательно сделай… Найди их… А теперь давай — я все рассказал… Теперь твоя очередь… Все…
Макс поднял руку, потянул спусковой крючок.
Назад: ГЛАВА 23
Дальше: ГЛАВА 25