Глава 10
На цыпочках выбравшись из ванной комнаты, Юдгар воровато оглянулся…
Амсадди стояла у двери, лениво прислонившись к ней плечом и скрестив на груди руки. В её взгляде читался укор.
Удрать не получилось. Слишком долго возился в ванной. Впрочем, все равно бы ничего не вышло, бикаэлка не идиотка.
— Ну что? — Юдгар недоуменно вскинул брови и развёл руками. — Что опять не так?
— Все так. — Голос женщины прозвучал несколько глухо. — Только вернись в гостиную. Так или иначе, но ты дождёшься мать-настоятельницу.
На секунду она замерла, затем отступила в сторону, и дверь тут же открылась. Юдгар только собрался рвануть в коридор, но тут же понял, что дверь открылась не для него. Взгляд наткнулся на гигантскую фигуру ещё одной воительницы, затянутой в синий комбинезон. Он невольно попятился, когда эта великанша — побольше Амсадди, — двинулась прямо на него.
Его вытеснили обратно в гостиную, и только тогда он увидел, что за огромной бикаэлкой следует маленькое, тщедушное существо, сгорбленное и подслеповатое. Морщинистую кожу сплошь покрывала татуировка. Седая коса почти волочилась за ней по полу, и каветты в ней отсутствовали. Это и есть мать-настоятельница? Да этой старухе чёртова уйма лет! Если средняя продолжительность жизни бикаэлок составляла приблизительно триста лет, то старой грымзе никак не меньше тысячи, это уж точно! Он бы, наверное, с тоски сдох, если бы ему пришлось столько жить!
Старушку вела под руку совсем молоденькая бикаэлка, явно из ещё непосвящённых — лишь чуть выше самого Юдгара. Она почтительно поддерживала мать-настоятельницу и, казалось, всецело была поглощена этой священной обязанностью. Даже Серджио поднялся с кресла, не сумев скрыть своего изумления при виде этой старушенции. Юдгар его понимал: о таких старых и таких мелких он и сам никогда не слышал. Мать-настоятельница была маленькой даже по меркам людей. Что-то вроде карлицы. Молоденькой послушнице, что вела её, приходилось сгибаться пополам, чтобы соответствовать её росту. Ничего себе обязанность! Походи-ка так с утра до вечера — жизнь мёдом не покажется!
Старушку осторожно — чтобы, не дай бог, не рассыпалась — водрузили на диван, затем сопровождавшие выстроились рядом, точно в присутствии царственной особы. Юдгар про себя возмутился. Он что, тоже должен стоять, как на карауле? Но ему ничего не надо от этой замшелой древности, встречу с которой ему навязали. Не придумав ничего лучшего, он в знак протеста опустился прямо на пол, на скрещённые ноги, усевшись напротив старухи.
Мать-настоятельница внезапно рассмеялась, и смех у неё оказался на удивление сильным и звучным, как у молодой здоровой женщины.
— Это он! — неожиданным басом возвестила она. — Амсадди, скажи ему, чтобы подошёл ко мне поближе, я хочу его получше разглядеть.
Что значит — скажи? Он и сам все прекрасно слышал… Какого фига она говорит о нем в третьем лице, точно о неодушевлённой вещи?
Амсадди повелительно глянула на Юдгара, и он, тяжело вздохнув, поднялся и подошёл к старухе. С неожиданным проворством старая перечница выбросила вперёд морщинистую руку, и крепкие, почти сплошь синие от татуировок пальцы вцепились в его бок. Юдгар ойкнул, но все же сдержался. Старуха подтянула его к себе, и только теперь Юдгар разглядел, что вместо глаз у неё лишь бельма — что-то вроде белесоватых наростов с прожилками синих сосудиков. Его невольно передёрнуло от отвращения.
— Это он, — снова подтвердила старуха. — Амсадди, уводи его. Они с минуту на минуту явятся сюда за ним. Мы их задержим.
Амсадди почтительно кивнула.
— Да вы хоть объясните, что все это значит? — Юдгар повысил голос, переводя требовательный взгляд с одной бикаэлки на другую. Пока ему ясно только одно: вокруг него велась какая-то возня, значения которой он не понимал. — Никуда я не пойду, пока вы мне не объясните. — Юдгар демонстративно плюхнулся в одно из свободных кресел.
Но Амсадди ловко, одной рукой, подхватила его за шиворот и, вздёрнув в воздух, поставила на ноги. Черт побери, у неё это, конечно, классно получается, но приятного мало.
— Времени нет! — отрезала она, доставая откуда-то из кармана крохотный инъектор.
Юдгар не успел дёрнуться, как она впрыснула ему сквозь кожу в сонную артерию дозу какой-то дряни. Он схватился за шею.
— Да ты что? Совсем с ума сошла? Что это такое?
А Амсадди уже вколола эту же дрянь и себе.
— Феромоны, — коротко пояснила она.
Понятно. Значит, его собираются спасать по полной программе, раз приходится отбивать запах собственного тела. Ощущение нереальности захлестнуло сознание. Не верилось, что за ним вообще кто-то может охотиться. В конце концов, не такая уж он важная персона. Юдгар вдруг почувствовал, как скользкие щупальца чужого сознания медленно, но верно начинают проникать в его мысли. Он внутренне сжался, инстинктивно стараясь выстроить ментальную защиту, и тут же получил увесистую затрещину от Амсадди.
— Не сопротивляйся, щенок. Если мать-настоятельница не наложит блок на твоё сознание, то убийца найдёт тебя.
Юдгар обиженно потёр затылок. Эта «девочка» совершенно не способна контролировать собственные силы… Поток чужих мыслей хлынул в сознание. И теперь уже это были не щупальца, а лавина, справиться с которой он просто не мог. В какую-то секунду чуждый ему ментал заполнил черепную коробку, и Юдгару показалось, что голова просто взорвётся, но это ощущение быстро прошло. Он ждал, что его подчинят чужой воле или в его голове появятся новые знания, — ничего. Только вот ощущал он теперь себя как-то особенно, точно его самого заключили в некую броню, которую неспособно пробить ни одно оружие.
Мать-настоятельница, поддерживаемая с двух сторон, сгорбившись, сидела на диване, едва не падая. Её белесоватые глаза таращились в пространство, ничего не выражая, а на лице была написана мука. Она тяжело дышала, и с нижней губы на подбородок текла слюна.
Юдгар поморщился. Нет, не хотел бы он дожить до такого состояния, когда тебя, точно младенца, вынуждены носить на руках, подтирать тебе слюни и кормить с ложечки. Физическая беспомощность так же отвратительна, как беспомощность умственная.
— Иди… сынок… ты должен разбудить… его… — мать-настоятельница говорила медленно, и каждое слово давалось ей с огромным трудом, — все… кто сегодня… погибнут… ради тебя… они не должны погибнуть… зря… это твой долг… помни это…
— Но я… — начал было Юдгар, по привычке ввязываясь в словесную перепалку, но Амсадди не дала ему закончить. Она просто схватила его за шиворот и потащила к выходу. Подобная бесцеремонность уже начала его бесить, но драться из-за этого каждый раз тоже было глупо, и Юдгар решил потерпеть и посмотреть, что будет дальше.
Потом они бежали по коридорам, и Амсадди выбирала не самые удобные пути. Она гнала с бешеной скоростью и тащила за собой Юдгара на буксире. Через две минуты такой гонки он начал задыхаться, ещё через две у него стало нестерпимо колоть в правом подреберье.
— Эй, а… нельзя… ли… немного сбавить? — выдохнул он на очередном повороте.
Амсадди остановилась так неожиданно, что он проскочил мимо. Она вздёрнула его за лацканы куртки, подтягивая к лицу.
— Щенок, ради тебя уже четверо лишились жизни. И матери-настоятельнице его тоже не удержать… она решилась пожертвовать своей жизнью и жизнью двух своих внучек, чтобы ты жил… тебе никогда не расплатиться за эти смерти, если ты не выполнишь своего предназначения… Беги изо всех сил и не смей открывать рот. — И без дальнейших объяснений она рванула дальше, волоча его за собой.
Четверо? Она ничего не перепутала? Или он чего-то не знает? Погоди… так её светловолосая ученица погибла? Эта мысль словно обожгла его. Погибла. А он ещё ерепенится. Но он же не знал…
Больше Юдгар не сопротивлялся. Пусть он всего ещё не знал, но словам Амсадди он поверил. Вернее, поверил той убеждённости, силе и настойчивости, которая в них была.
Они пролетели мимо лифта, Амсадди скользнула в узкий проем, что вёл к лестнице. Дверь была запечатана, она вскрыла её одним движением руки и рванула вниз. Все посадочные балконы и причальные стоянки находились наверху, на крыше. Но туда, похоже, ушёл тот, стрелявший в них, так что теперь им приходилось удирать в противоположном направлении.
Амсадди неслась, перепрыгивая через пять-шесть ступенек разом, в конце пролёта она просто перемахнула через перила и приземлилась пролётом ниже. Юдгар же застрял на лестнице. Она притормозила и вопросительно взглянула на него снизу вверх: ну, в чем дело? Пришлось выжимать из себя все, что имелось, хотя ноги уже заплетались, а по лицу градом бежал пот. Ещё десять минут такой гонки, и ноги у него просто отвалятся.
Амсадди дождалась, когда он её догонит, затем схватила его, перекинула через плечо головой вниз и запрыгала дальше. Юдгар судорожно вцепился в складки её одежды, чтобы не свалиться. Такой способ передвижения по лестнице ему понравился меньше всего, но другого выхода он не видел. Амсадди даже не вспотела, она дышала глубоко и ровно. И каждый раз, когда она перемахивала через перила, бросая натренированное тело в пустоту, у Юдгара душа уходила в пятки. Хотелось вцепиться в бикаэлку ещё и зубами — для надёжности. Он перестал считать этажи, потому что спуск по лестнице превратился для него в одну сплошную зубодробительную тряску.
Наконец показалась дверь, ведущая в подземный гараж.
Бикаэлка высадила её ногой и понеслась к четырехместному скутеру, стоявшему у самого выхода. Они уже были почти у самого борта, когда она довольно жёстко стряхнула Юдгара со своего плеча, и он мешком повалился на пластиковое покрытие.
— Садись, поведёшь!
Повторять дважды не пришлось. Юдгар нырнул в кабину, саданувшись плечом о край проёма. Голова кружилась, ему казалось, что мир перед глазами продолжает трястись и подпрыгивать. В курсантском корпусе его проверяли на прочность вестибулярного аппарата, и скажи на милость — на кой черт придумывать хитроумные аппараты, когда достаточно прокатиться на плече у бикаэлки. И если у тебя после этого башка не отвалится, считай — ты тёртый калач. Он впрыгнул в пилотское кресло, напялил шлем. Окружающий мир ворвался в сознание в объёме, цветах и красках, аж дух захватило.
«Экстренный взлёт!» — скомандовал он, едва успев упереть правую руку в рычаг управления. Двигатель приглушённо заурчал, машина качнулась и приподнялась над покрытием. Бикаэлка уже сидела в соседнем кресле, глядя перед собой пугающе пустыми глазами. Что это с ней? Некогда разбираться…
Машина рванула с места. Перегрузка вдавила тело в ложемент. И вдруг Амсадди застонала. Юдгар испугался. Ему даже не пришлось скашивать взгляд — с помощью системы обзора шлема он видел все вокруг одновременно. По помертвевшему лицу Амсадди медленно стекали струйки пота, побелевшие от напряжения пальцы судорожно вцепились в колени. Что-то было не так. Ментальная атака? Но он ничего не ощущал…
— Амсадди, в чем дело?
Амсадди молчала. На прокушенной губе набухали капли крови и скатывались по подбородку на комбинезон, по лицу текли слезы. Да что же с ней такое?
Сцепив зубы, бикаэлка несколько секунд сопротивлялась невидимому врагу, а потом вдруг, зажмурившись, заорала в полный голос. Крик был больше похож на вой смертельно раненного зверя, и Юдгара внутри продрал ледяной холод.
* * *
Фисто Пиллет вылетел из дежурки, как быстроходный танк, продавливая пространство мощью своего корпуса, облачённого в бронированные доспехи, и направляясь к ближайшему лифту.
«Начинается», — мелькнула беспокойная мысль.
Он не знал, что конкретно начинается, но что ничем хорошим сегодняшние события не закончатся, это он чувствовал, что называется, кожей. И меньше всего ему нравилось, что системы наблюдения отеля так и не вычислили диверсанта. Его местонахождение все ещё оставалось лишь «предполагаемым», а сам он — безликим «объектом» без каких-либо конкретных характеристик. Как эта хорошо вооружённая сволочь сумела проникнуть в отель, умудрившись обмануть все видеокамеры, сотни тысяч датчиков и сенсоров? Фисто за свою жизнь брал столько «объектов», что со счета сбиться можно. «Волки» — это тебе не обдолбанные сопляки, наширявшиеся до изумления и двинувшиеся шмонать всех подряд. «Волки» — профессионалы. Но какими бы они ни были крутыми, пока что федералам удавалось сдерживать их натиск, а Фисто не раз и не два приходилось отражать их атаки лично. И все же он никогда не испытывал такого страха.
И почему это произошло именно в его смену, черт побери?
Но ничего, ничего. Все выходы заблокированы. Клиенты и посетители предупреждены, а подчинённая ему группа бойцов спецназа под командованием сержанта Иллака Моди, принадлежавшая отелю, уже поднята по тревоге и тоже отправлена на крышу. Моди — хороший парень, но главное — опытный. Работает здесь уже почти три года, до этого служил в спецназе городской полиции. Ему не раз приходилось сталкиваться и с хулиганами, и с подонками, и с террористами, но здесь… здесь было что-то совсем иное. Пиллет не знал, откуда у него это ощущение, но привык доверять своим инстинктам.
Из бокового коридора выскочил главный менеджер — сухопарый, подтянутый мужчина с «вдовьим мыском» над высоким лбом. Его чёрные волосы были гладко зализаны и всегда так аккуратно уложены, что казалось, будто он так родился с этой незатейливой причёской.
— Что происходит? Почему ваши люди бегают по коридорам отеля в полном вооружении и пугают постояльцев? Вы хоть понимаете, что…
Он попытался остановить Фисто, хватая за запястье, но Пиллет рванул руку с такой силой, что менеджер едва не свалился. Гражданская бестолочь.
«Моли бога, чтобы тот, кто устроил заваруху, не перерезал всех в этом здании», — сбросил он по лоцману администратору и влетел в лифт, громыхая коваными башмаками.
«Экстренный подъем на крышу».
Пол с силой лягнул в ноги. Он едва успел сгруппироваться.
«Номер 249/78, перестрелка», — сухо сообщил ИскИн.
Фисто мысленно вызвал на виртуалку план отеля. Не успеют ребята. Он — ближе всех.
Лифт резко остановился, тело бросило вверх, но Пиллет уже был готов к этому. Он выскочил в безлюдный коридор, на ходу опуская щиток забрала и отмечая малейшие детали беспорядка. Перевёрнутая ваза, вода, прозрачной лужицей замершая на водостойком ковре… Он расплескал её кованым башмаком.
«Перестрелка на крыше. Трое убито, пятеро ранено». — ИскИн просто констатировал факты, не более, но от этих фактов внутри все переворачивалось.
Значит, их двое. И если там, на крыше, пятнадцать человек не могут справиться с одним-единственным…
«Номер 249/78, текущий анализ — трое погибших».
И по-прежнему ни слова о нападавшем. Да когда же это кончится?
Страх гнал его вперёд. Он уже почувствовал, что это его последнее дежурство, последние минуты жизни. И Фисто торопился к своему финалу, потому что растягивать это «удовольствие» совсем не хотелось. Свернув в радиальный коридор, он сразу же увидел единственную открытую дверь, возле которой вповалку лежали мёртвые тела охранников. Верхним оказался Бешь. Парня только вчера приняли на работу. Мёртвое лицо удивлённо-наивными глазами смотрело в потолок, растерзанная грудь, выжженные лёгкие…
Пиллет ворвался в комнату со слейером в руке, переключив оружие в парализующий режим. Он мельком успел заметить мёртвое тело на полу справа, у шкафов, и фигуру в экзоскелете, склонившуюся над этим трупом.
Человек вскинул голову навстречу. Пиллет выстрелил, решив не тратить время на обязательное по инструкции предложение о сдаче. Он был абсолютно уверен, что попал — прямо в лицо, не защищённое забралом, но синие глаза человека лишь потемнели, стали фиолетово-чёрными, точно южная ночь, он ощерился, обнажая белые зубы, и зарычал — утробно, по-звериному.
Парализующий луч не подействовал.
Человек рванулся к нему, на ходу захлопывая щиток шлема.
Блок управления слейера был связан напрямую с лоцманом, короткая мысль-приказ мгновенно переключила его в боевой режим, и луч тут же ударил в щиток противника, высекая миллиарды сверкающих искр, но даже не поцарапал броню. Мощная сила отшвырнула Фисто назад, он пролетел три метра, врезавшись спиной в стену коридора, отскочил, упал на пол. Мгновенно перекатился влево, вскидывая слейер, и тут же нога в тяжёлом башмаке с хрустом вмяла пластик пола там, где он только что находился.
Выстрел и промах.
Эта сволочь двигалась слишком быстро. Слишком быстро…
Сервоусилители рук убийцы вздёрнули Фисто в воздух, как куклу, но прежде, чем синеглазый успел отшвырнуть его, Пиллет изо всех сил нанёс удар прикладом слейера прямо в щиток забрала. В следующую секунду Пиллет уже летел по воздуху, тараня пространство спиной. Долгие секунды падения… сетка прицела снова легла на лицевой щиток противника, выстрел. Целенаправленная долбёжка своего достигла — щиток не выдержал, лопнул. Но в ту же секунду его полет закончился. Спина с треском врезалась в силовое поле, перекрывавшее шахту, пронизывавшую отель снизу доверху. Упругое поле отшвырнуло его обратно, и, наверное, именно это спасло ему жизнь. Несущаяся навстречу бронированная фигура увернулась, но Пиллет выбросил руку и нанёс ещё один мощный удар по шлему.
Почему этот гад не использует слейер? Почему не стреляет? Он настолько уверен в себе?
Пиллет упал на пол, перекатился, но сгруппироваться и вскочить не успел, удар в бок, нанесённый ногой, снова швырнул его на пол. Пиллет попытался поднять слейер, но левая рука почему-то не слушалась. Вместо неё в плече пульсировала неистовая боль, и он почувствовал, что начинает терять сознание. Пиллет задыхался, в лёгких не хватало воздуха, он никак не мог их наполнить, точно на грудь навалился многотонный пресс. Наконец, он осознал, что ничего не видит. Ни шлем, ни лоцман не работали, что-то вышло из строя, а самостоятельно лицевой щиток не пропускал света.
Его перевернули на спину, точно дохлую крысу. Защёлки шлема отжались, и перед его глазами возникло лицо того, с кем ему пришлось столкнуться. Пиллет не мог даже пошевелить рукой, и все же его пугало не это. Его пугало то, что скрывалось за этими бездонно-синими глазами. Синева лучилась теплом, мягкая и податливая, как ласковое море в жаркий день, её глубина манила, затягивала в себя, но он-то, Фисто Пиллет, бывший космодесантник, знал, что именно там, в этой спокойной и тёплой глубине, заключено все зло…
— Страдай и дай страдать другим.
Шёпот прорезал тишину, точно лезвие виброножа. Пиллет почувствовал, как руки схватили его, подняли над полом… Силовое ограждение метнулось ему навстречу, он врезался в него, полыхнул яркий разряд, тело скрутило болью, такой нестерпимой и страшной, что, уже больше не сдерживаясь, он заорал, в крике выплёскивая своё отчаяние и ужас.
* * *
Юдгар сидел на краю дивана, бесцельно уставившись в пустоту.
Он уже множество раз прокручивал на экране скупые кадры хроники, сейчас передаваемые по всем каналам. Девятнадцать погибших, и из них три бикаэлки вместе с матерью-настоятельницей, Серджио, чей растерзанный труп с трудом удалось собрать по кускам, обугленные останки Таклид-Ди, двое охранников в его, Оноби, номере, Фисто Пиллет — начальник группы охраны, дежуривший в тот день, с вырванной рукой и выброшенный в шахту вестибюля, и ещё двенадцать человек на крыше. Вот почему Амсадди стало так плохо в скутере. Она почувствовал смерть своих.
Юдгар крутил и крутил все эти кадры и не понимал, что конкретно пытается в них найти. Его не оставляло ощущение, что в него непрерывно целятся из слейера или игольника. Как тогда, в нейросимуляторе на «Глитрази».
Ещё в воздухе, едва выведя машину в общий поток, он уже знал, что погони не будет. И все же, когда Амсадди предложила отправиться на безопасную виллу на окраине Игарьены, он наотрез отказался. Эта вилла была арендована посольством Бикаэлы, а значит, хорошо просчитывалась. Да и сама Амсадди, хотя и прибыла на Лардовану по частному контракту, все же могла навести на след. Он предложил ей единственное место, которое не вызывало никаких опасений. И она безоговорочно согласилась.
Кифаса Пинга даже не слишком удивился, обнаружив у порога своего пропавшего дружка. Он только изумлённо почесал лысину, снизу вверх посмотрев на бикаэлку. Таких форм и габаритов ему пока видеть не приходилось. Конечно, работая таксистом, он за свою не слишком короткую жизнь успел повидать всякий народ, но бикаэлки принадлежали к тому сословию, которое общественным транспортом не пользуется. А если по необходимости и заглядывает, то старательно отгораживается от любопытных глаз.
Амсадди деловито обошла обе комнаты Пинга, внимательно изучила их, держа мощный слейер наперевес, затем вернулась и одобрила выбор.
— Остаёмся, — коротко объявила она хозяину крохотной квартирки, точно он подписывался исполнять любые капризы этой габаритной дамы.
— А вы надолго? — только и поинтересовался Кифаса, в упор глядя на объёмистую грудь бикаэлки.
— Сейчас ты поедешь по адресу, что я тебе сообщу, — деловито продолжала Амсадди, проигнорировав его вопрос, — и заберёшь оттуда двух человек. Двух. — Для ясности она выставила два пальца, точно Пинга был полным дегенератом. — Взрослого мужчину и мальчика приблизительно двенадцати лет. Ты привезёшь их сюда. Если там будет засада — уходи, сюда не возвращайся. И дай нам знать. Я передам на твой лоцман ком-код к системе допуска в Посольском департаменте. Через него ты со мной и свяжешься. Если что-то пойдёт не так, немедленно сообщай туда. Мои девочки будут наготове.
Кифаса стоял и ошеломлённо таращился на бикаэлку, переваривая услышанное.
— Так вы надолго?
Юдгару вдруг стало неудобно. Бикаэлка и в самом деле вела себя так, будто это жильё принадлежит лично ей, а Пинга здесь — заезжий гость.
— На сколько понадобится, — отчеканила Амсадди. — Думаю, десять тысяч кредитов — хорошая компенсация за беспокойство. — Она испытующе смотрела в круглое лицо таксиста, чьи карие глаза забегали из стороны в сторону.
Он явно соображал, настолько ли это выгодное предложение, чтобы подвергать себя опасности. А вдруг все-таки нет? Он открыл рот, но Амсадди даже не дала ему вякнуть:
— Вот и отлично, считай, что мы договорились. А теперь бери свой скиммер и дуй за моим мужем и щенком.
И с этими словами она выпроводила его за дверь, даже не дав опомниться. Да, замашки у этой дамочки явно армейские. И почему это бикаэлки не желают служить во флоте? Им как десантникам цены бы не было. Вот уж у кого дисциплина в крови.
— Теперь ты. — Амсадди повернулась к Юдгару, и ему сразу стало не по себе.
— Что опять не так?
— Отсоединяй свой лоцман.
Юдгар послушно выполнил требуемое: отдал мысленный приказ, подождал, пока прибор оборвёт нейросвязи с его мозгом, затем отсоединил его. Это совсем не то, что в нейросимуляторе на «Глитрази». Тогда было больно. Амсадди взяла его лоцман, отнесла в утилизатор, заодно отправив туда и свой.
— И как же мы теперь свяжемся с твоими «девочками» из посольства? — съехидничал Юдгар.
— Найду способ, — отрезала бикаэлка. — Иначе нас вычислят где угодно.
Юдгар отправился в гостиную, собираясь включить визор. Ему очень хотелось знать, что же произошло в отёле. И теперь сидел напротив экрана во всю стену и размышлял: как могло случиться, что все эти девятнадцать человек погибли из-за него одного? Почему убийца не настиг его сразу и не прикончил на месте? И тогда бы никаких жертв.
Амсадди вошла в комнату, бросив рядом на диван тяжёлый лазерный слейер. Она была спокойна и невозмутима, как всегда. Ни следа слез, глаза холодные и отрешённые. Глаза убийцы. Юдгар всякий раз старательно отводил взгляд, когда она смотрела на него.
Она опустилась напротив, прямо на пол, прислонившись спиной к экрану. Затем протянула ему маленькую бутылочку с какой-то коричневой жидкостью. Юдгар не сразу понял, чего она от него хочет. Затем взял напиток, открыл, сделал глоток. Горькая, жаркая волна прокатилась по пищеводу, ударила в желудок, толкнула тело вперёд. Он едва не выблевал все это прямо себе под ноги. Амсадди ждала, бесстрастно разглядывая его чёрными глазами.
После первой реакции наступило лёгкое головокружение. Юдгар почувствовал, как мышцы начинают расслабляться. Он сделал ещё один глоток, вытер губы тыльной стороной ладони. Вкус был отвратительным. Он ощущал, как в носу щиплет, на глаза наворачиваются слезы. Юдгар чувствовал себя виноватым во всех этих смертях. Он не знал Фисто Пиллета, не знал Бешь Ависс, не знал тех бикаэлок, что были с матерью-настоятельницей, но с Серджио он успел познакомиться, и это казалось зверски несправедливым. У Серджио семья. Он хотел иметь третьего ребёнка, планировал ради этого улететь на Кадрияр, а теперь… теперь похороны, торопливые и бесполезные слова утешения и соболезнования. И ещё обугленный труп Таклид-Ди. Он много раз просматривал одни и те же кадры хроники. Гостиничная камера с хладнокровной скрупулёзностью запечатлела всю сцену в его номере.
Вот человек поднимает забрало шлема, обнажая лицо. Это не было случайностью — профессионалы их не допускают. Не могло быть это и игрой на публику. Человек делал это осознанно, прекрасно зная, что его снимают на лазерный носитель, после чего рисунок его радужки легко восстановить во всех подробностях. Но это, похоже, его не волновало. Вот он подходит к Таклид-Ди, склоняется над ним… глаз не видно, но между этими двумя происходит нечто совершенно непонятное. Кожа пси-вампира сначала краснеет, потом сквозь поры начинают проступать мелкие капельки крови, а потом… потом все тело вдруг разом иссыхает и обугливается.
Юдгар с шумом выдохнул, закрыл ладонью глаза и попытался сосредоточиться. Он ещё не совсем осознавал, но именно в этом моменте заключалась какая-то подсказка.
Что делал синеглазый? Он просто смотрел. Пси-вампира нельзя убить, вернее, убить крайне тяжело именно потому, что он черпает энергию из окружающих. И, стало быть, он наверняка попытался проделать это и с тем, синеглазым. Тогда что произошло? Не та энергия? Но для пси-вампира все равно, какой энергией питаться. Боль, радость, экстаз — все годится. Хотя, конечно, они предпочитают «питаться» болью — более эффективно.
Тогда что?
Он снова прогнал момент. Кожа краснеет, выступают крохотные капельки крови…
— Нам надо отправляться на Алгисту.
Слова прорезали тишину, проскальзывая мимо сознания. Юдгар зябко передёрнул плечами, хотя в квартире стояла стабильная температура. Он отстраненно уставился на бикаэлку, которая все так же неподвижно сидела напротив, на полу, прямо под экраном визора.
— Я не знаю, чего вы от меня ждёте, но вы наверняка ошиблись в выборе, — глухо сказал Юдгар. — Боюсь, что они все погибли напрасно.
— Напрасных смертей не бывает, — возразила Амсадди.
Он знал, что совесть ещё долго не даст ему покоя, и все же… Было в её тоне нечто, что принесло ему некоторое облегчение. Она не считала его виновным в чем-либо. Пока. Он — сопливый бывший курсантишка, выдворенный с «Глитрази» за трусость и едва не отданный под трибунал, не мог даже сравниться с Серджио, с Таклид-Ди, с матерью-настоятельницей… Но если их смерти не напрасны, как говорит Амсадди, то что же такого он должен совершить в своей жизни, чтобы искупить их?
Он выключил визор и тяжело вздохнул.
— Расскажи.
— Что?
— Расскажи, чем для вас так важен дракон? Я не последний идиот и понимаю, из-за чего все завертелось.
Амсадди пожала широкими плечами.
— Это долгая история, она касается развития нашей цивилизации.
Юдгар снова вздохнул. Ну и как её убедить? Как заставить разговориться? Он попытался зайти с другой стороны:
— У нас есть время, не так ли? Не лучше ли будет, если ты используешь его для того, чтобы хоть немного ввести меня в курс дела? Если я начну понимать, чего вы от меня ждёте, то, может быть, шансы на то, что я это выполню, повысятся?
Бикаэлка взглянула на него как-то по-новому, словно эта мысль не приходила ей в голову. Она медленно кивнула:
— Разумно. Слушай. Несколько тысячелетий назад наша раса была очень сильной. Тогда мужчины были не примитивными самцами, как сейчас, а отличными воинами. Мы же, женщины, являлись хорошими матерями. Мы могли рожать по двое-трое детей и беременели не раз в пять-шесть лет, а почти каждый год. Да, уже тогда на нашей планете перенаселение приводило к постоянным войнам, но именно эти войны и толкали нашу расу по пути прогресса. А потом… потом пришли Ашуа…
— Ашуа? — Юдгар не поверил собственным ушам. Это было настолько неожиданно. — Но они же появились в Федерации только… ну, относительно недавно…
— Помолчи и дай мне рассказать, — спокойно потребовала бикаэлка. — Это были Ашуа. В наших легендах речь идёт о богах, спустившихся с небес. Но найденные древние описания совершенно однозначно свидетельствуют, что этими богами являлись именно Ашуа. Они поселили рознь и вражду между большими племенами. Они заставили восставать отца на сына, а брата на брата. Ты сам знаешь, как они умеют вести политику, им не составило особого труда развязать тотальную войну всех против всех. И в ходе этих войн почти все мужчины планеты были истреблены, а те, что остались… я не генный инженер, я представления не имею, как они сотворили это, но с того времени мальчики стали рождаться неполноценными. — Она неторопливо отпила из своей бутылочки. Помолчала, собираясь с мыслями. Ей некуда было торопиться. — Это прояснилось далеко не сразу. До пяти лет ребёнок развивается нормально, но потом процесс затормаживается и полностью останавливается. Кроме того, женщины нашего племени стали рожать гораздо реже, а появление двойняшек и тройняшек отошло в далёкое прошлое и казалось больше людским вымыслом, чем бытовавшей когда-то реальностью. Да ещё эти проблемы с зачатием… — Она нахмурилась и замолчала.
— Если хочешь, можно отложить разговор.
Юдгар даже удивился, насколько мягко и тактично прозвучали его слова. Он чувствовал, что Амсадди нелегко рассказывать об этом ему, чужаку. Пусть в нем тоже течёт кровь бикаэльцев, но все равно он для них чужак. Инородец. Бикаэлки — это тебе не легкомысленные и любвеобильные берганки. Они никогда не станут делиться сокровенным без действительно важных причин. Дальнейшие слова бикаэлки подтвердили его мысли — Амсадди слегка кивнула, сжав губы, но тут же отрицательно покачала головой:
— Нет, ты прав, я должна тебе это сказать, иначе ты не поймёшь, насколько это важно для нас. Мы вынуждены причинять себе боль, сильную боль во время полового акта… иначе наш организм не вырабатывает необходимое количество гормонов и женщина не способна зачать.
Юдгар был настолько ошарашен, что открыл рот, да так и застыл. Он вдруг вспомнил, как однажды на вопрос о матери его отец вышел из себя: «Прекрати задавать вопросы! Я больше слышать не желаю об этой извращенке!»
Так вот в чем дело. Юдгара охватило смятение. Вдруг показалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то ещё, с третьим, которого он не знает и знать не желает. Он почувствовал к себе острое отвращение и презрение за то, что сегодня устроил матери. Сейчас он понимал, что она страстно желала зачать ребёнка от инопланетника, надеясь, что свежая кровь перебьёт древнее проклятие Ашуа. Он метис, и, в отличие от представителей мужского населения на Бикаэле, у него нормальное умственное развитие. А Лигаст со своей пуританской моралью решил, что она — извращенка, мазохистка. И конечно же он больше знать её не желал. Вот откуда у него стойкая антипатия ко всем бикаэлкам и к собственному сыну тоже. Но почему? Почему отец, такой умный, такой образованный, почему он даже не постарался поговорить с Дхази? Почему не попытался понять причину её «извращённости», а просто отвернулся от неё? Что мешало? Мораль? Взгляды? Религия? Или все вместе?
Прошло несколько минут, прежде чем ему удалось в достаточной мере овладеть собственными чувствами.
— Знаешь, это настолько интимные вещи… ты извини, мне неудобно о них говорить… — Он старательно прятал взгляд, точно говорил нечто непристойное. — Объясни мне одно: при чем здесь тот дракон, с Алгисты? И при чем тут я?
Амсадди задумалась.
— Дракон… это не совсем то, к чему привыкли люди. Это нечто гораздо большее. Это… — Она на секунду замолчала, подыскивая нужное слово: — Сила.
Юдгар удивлённо вздёрнул брови:
— Сила?
И снова Амсадди не спешила с ответом. Юдгар понимал: в интерлингве нет слов, способных передать всю сложность и запутанность понятий, которыми оперирует религия.
— Сила. Три Силы: тело дракона — его физическая мощь, душа дракона — сила воли, и разум дракона — его ментал. Все вместе и есть то, что является Силой. Дети, рождённые от него, будут избавлены от генетических коррекций. Они родятся такими, какими их создала природа Бикаэлы. Кроме того, потомки дракона наследуют планету и станут покорителями миров.
— И ты полагаешь, что я — именно тот, кто может… может что? — Юдгар развёл руками. — Если Миро поручит мне это задание, то все сведётся к тому, чтобы убить его.
Бикаэлка слабо усмехнулась:
— Убить дракона невозможно. Тело — это лишь часть его, самая слабая из всех частей. Она рождается первой и приходит из прошлого. И потому тело дракона — его прошлое. Разум рождается и приходит из будущего. И когда они встречаются, рождается душа дракона. Она может веками менять тела, но рано или поздно придёт к своему логическому завершению, станет частью триединого дракона.
Юдгар молчал. С каждой секундой ему становилось все больше не по себе. Ему казалось, что он сейчас стоит на краю пропасти и с любопытством неразумного ребёнка заглядывает в бездну, открывшуюся перед ним. И нет ни страха, ни опаски, есть только любопытство. И куда оно может его завести — этого не знает никто. А ещё весь этот разговор смахивал на откровенный бред.
— Не знаю, чем является дракон на Алгисте, — продолжала Амсадди, — но ты увидел его. Что лишь подтвердило уверенность матери-настоятельницы в твоём даре.
— Какой ещё дар? — Юдгар ощутил отчаяние. Он все ещё не мог понять, что конкретно от него требуется. Ум за разум уже заворачивался.
— Дар понимания. Ты его видишь — значит, ты его поймёшь. Поможешь ему стать самим собой.
— А если я не смогу? — Черт возьми, они слишком много от него требуют. — Если все-таки я — не тот человек? Что тогда?
Амсадди спокойно пожала плечами:
— Тогда ты просто погибнешь, как и все другие. — Она почти допила свой напиток, оставив самую малость, и поднялась.
— А если я откажусь? Если не полечу туда?
Амсадди остановилась в дверях. Её чёрные глаза снова были холодны и равнодушны.
— Тогда ты умрёшь.
— Вы что, собираетесь меня убить?
— Не мы, я, — поправила она его.
— Ничего себе! — вырвалось у Юдгара. Хорошенький перед ним выбор.
— Девятнадцать человек пожертвовали жизнями, чтобы спасти тебя, — напомнила она, — и после всего этого у тебя хватит совести отказаться от этой миссии?
Амсадди резко обернулась, но сразу же расслабилась, когда в прихожую ввалился огромный бикаэлец в чёрном костюме свободного покроя — настоящий великан. Он заполнил собой помещение. Амсадди шагнула к нему навстречу, великан заключил её в объятия и с силой прижал к себе. Юдгар невольно поёжился. Теперь он понимал, почему Дхази так презрительно отзывалась о Санте. По сравнению с этим верзилой Санта выглядел недомерком. Можно представить, какие у парня мускулы и с какой силой он стискивает сейчас эту статную женщину, на его фоне выглядевшую миниатюрной. Они что-то ворковали друг другу, обтираясь носами. Вот ещё нежности!
Из-за спины мужчины выглянул мальчишка. Он был на голову выше Юдгара, широк в плечах и крепок, в дорогом сером костюме, из тех, что любят носить зажиточные лардованцы, однако наивное детское выражение не сходило с его лица. Он таращил чёрные пуговицы глаз, с любопытством разглядывая непривычную обстановку и новых людей.
— Привет. — Юдгар нехотя изобразил на лице улыбку.
Устал он что-то ото всей этой истории. Хотелось побыть в одиночестве, только куда отсюда денешься, из-под столь бдительного присмотра?
Мальчишка моментально спрятался обратно за спину отца и, осторожно выглядывая оттуда, продолжил наблюдение.
Амсадди наконец отлипла от своего мужа, они расступились, и в собственную квартиру с трудом протиснулся Пинга, пробираясь между бикаэльцами, как гном среди платяных шкафов.
— Ну, знаешь, в следующий раз сама их повезёшь! — заявил он, одёргивая порванный рукав у куртки. — Они себя совершенно не умеют вести! А этот, — Кифаса потыкал кулаком в бок великана, на что тот даже не отреагировал, — все время лез к пульту управления, чуть не навернулись по его милости.
Мужчина безмятежно улыбался, явно не понимая ни слова. Амсадди хмыкнула:
— Хвоста не было?
— Нет, чисто.
Юдгар усмехнулся. Пинга своё дело знает. Этот парень, прежде чем прилететь сюда, наверняка долго петлял по всему городу, заметая следы. Не то чтобы Кифаса был спецом по таким делам, но иногда ему приходилось делать ноги. Даже на Лардоване на один заработок таксиста не слишком-то разжируешь, тем более что появляется все больше скутеров и скиммеров с автопилотом. И зарплаты платить не надо, и пассажиры под присмотром. А кто же откажется от гарантии?
Бикаэлка повернулась к мужу и что-то сказала. Потом подозвала сына. Он подошёл, смущённый. Она ласково погладила его по голове, поцеловала в лоб — прямо семейная идиллия, да и только.
— Отведи их в ванную, пусть умоются, — сухо приказала она хозяину, и этот переход от нежности к полной холодности поразил Юдгара больше всего. — Затем уложишь их спать, где — по твоему усмотрению. Нам с Юдгаром ещё надо поговорить.
Пинга с опаской обогнул грозную бикаэлку и поманил мужчин за собой. Те послушно отправились за ним. Проводив их взглядом, Амсадди взболтнула остатки жидкости в бутылочке, поднесла ко рту, слегка запрокинув голову… и это естественное движение неожиданно заставило Юдгара вспомнить то, что выпало из сознания за время их разговора.
— Я знаю, как этот синеглазый тип убил Таклид-Ди.
— И как же? — Амсадди мгновенно насторожилась.
— Он влил в него энергию. Столько, сколько ни один пси-вампир не способен был переварить.
— Ты понимаешь, о чем говоришь? Ни один человек не способен генерировать такое количество энергии, чтобы накачать пси-вампира до смерти. Ему всегда мало. А если возникает излишек, он просто замкнётся, отключит себя от источника. Естественная защита.
— Значит, не сработала, — уверенно продолжал Юдгар. — А энергию убийце генерировать самостоятельно не обязательно.
— Ты хочешь сказать, что источник энергии — вне его тела?
Юдгар кивнул.
— Искусственный источник. Генератор. Похоже, именно так и поубивали всех этих людей…
— Каких людей?
— Богатых и влиятельных. Мне о них говорил Серджио. Никто не может определить, что с ними происходит. Они просто умирают во сне, а их мозг точно сгорает.
Амсадди удивлённо вздёрнула чёрные брови. Ничего подобного, как видно, она не слышала. Впрочем, это и понятно. Она только недавно прилетела на Лардовану, и кроме работы её больше ничего не интересовало. А в данный момент её работой был Юдгар. И Алгиста, до которой ещё предстояло добраться.
— Лоцманы. — Юдгар постучал себя по тому месту на правом виске, где ещё недавно красовалась пуговка лоцмана. Теперь её не было, и этот крохотный участок кожи выделялся на фоне загара первозданной белизной. — Они каким-то образом взламывают коды доступа и загружают мозг огромным объёмом информации. И делается это в момент глубокого сна, когда…
Амсадди схватила с дивана слейер. Уже в следующее мгновение она стояла у двери.
— Миро! Его надо немедленно предупредить.
— Миро? Ты полагаешь, ему может грозить опасность? Но с ним фрайдены, таких телохранителей ничем не прошибёшь.
— Если за всем этим стоят Ашуа — у меня такое предположение есть, — то следующим станет он. Им нужна Алгиста, а Миро имеет на неё исключительное право владения.
