Даниэль Монбар выбрался из несколько необычного почтового фургона, который местные называли дилижансом, размял мышцы, затекшие от долгого сидения, и направился к своему невеликому багажу. Для него наступала совершенно новая жизнь. В который раз за его неполные сорок три года. В конце концов не каждый мог похвастаться долгим путем от богатого аристократа до знаменитого пирата, наводящего ужас на испанцев. Бурная судьба.

Но всему свое время и место. Возраст и раны его давно тяготили. Хотелось осесть где-нибудь и спокойно прожить оставшиеся дни, однако найти пристанище ему было негде. Связей, как у некоторых, у него не имелось. Даже в родной Франции, которой он так много помог, его если кто и ждал с нетерпением, то исключительно старая карга – виселица. Оставалось только забиться в глухой угол и сидеть, как мышь под веником, или продолжать озоровать на море, дожидаясь шальной пули или острого клинка.

А тут такое интересное предложение от правителя далекой и дикой страны на самой окраине Европы. Признаться, когда Даниэль первый раз услышал слова голландца, прибывшего специально с этой целью на Тортугу, то сильно удивился и не поверил. Кому вообще нужны престарелые пираты? Но несколько месяцев размышлений и гарантии прибытия в Амстердам инкогнито в конечном итоге перевесили все сомнения. Очень уж «в струю» оказалось предложение Петра Алексеевича. Так что, вернувшись после очередной вылазки, Даниэль Монбар забрал свои сбережения и ушел «по-английски».

«Дикари, – думал тогда Монбар, мягко покачиваясь во вполне удобном фургоне с превосходными стальными рессорами. – Если они дикари, то кто мы?» Он смотрел на проплывающие мерные столбы и дивился дороге. «А ведь таких дорог я в Европе не встречал. Разве что старые римские, но там мощеный камень. А тут… хм… утрамбованный щебень. И возвышение с небольшой покатостью. Канавы для отвода воды. Да уж… дикари».

Даниэля удивляло многое. Например, устройство дилижанса, каркас которого был обшит не ожидаемыми им маленькими тонкими дощечками, а странными листами, которые местные называли фанерой. Причем эта немалая по весу конструкция стояла на весьма легких и крепких колесах со стальным ободом, посаженных на стальную же ось, которая в свою очередь была подвешена на прекрасных рессорах из какой-то совершенно удивительной стали. Благодаря чему дилижанс не только легко шел, ведомый парой коней, но и, мягко покачиваясь, совершенно не утомлял тряской. Скорее убаюкивал. Да и организация их движения со сменой коней и возничего на каждой станции, к слову, прекрасно оборудованной и имеющей не только толковую таверну с постоялым двором, но и магазин и прочее, позволяла отмахивать на дилижансах просто какие-то невероятные расстояния в сутки. Ведь шли они и днем и ночью, пробегая больше восьмидесяти пяти миль…

«Дикая Московия… да, такое мне не могло даже присниться…»

– Все! Приехали! – привычно крикнул возничий, останавливая во дворе очередного форта…

– Здравствуйте, – к Даниэлю обратился молодой человек во все еще совершенно непривычной форме. – Поручик Кирпичев. Могу я узнать, кто вы и куда держите путь?

– Я не говорю по-русски, – с жутким акцентом произнес Монбар единственную выученную фразу и протянул ему небольшое путевое письмо, написанное ему еще в Новгороде. Поручик быстро пробежал по строчкам. Кивнул и жестом показал ему следовать за ним.

– Даниэль Сальваторе? – спросил сидевший в администрации мужчина в годах. Причем на неплохом испанском.

– Да, сеньор.

– Могу я узнать ваше настоящее имя?

– Что? Не понимаю вас.

– У вас вид опытного моряка, причем отнюдь не торгового флота. Старшего офицера. Списки всех старших офицеров английского, голландского, французского, испанского и прочих европейских флотов у нас имеются, включая устные портреты. Не удивляйтесь. Наш Государь Петр Алексеевич очень серьезно относится к любым делам, за которые берется. Так вот. Судя по всему, вы бывший пират. Капитан судна или эскадры. – Монбар напрягся. – Но можете не переживать, Петр Алексеевич обещал всем пиратам, перешедшим на его службу, не вспоминать о их прошлых приключениях.

– И много… эм… пиратов уже служит Государю?

– Тридцать пять человек, – чуть задумавшись, произнес администратор. – Из Франции больше всего. Впрочем, из Лангедока вы первый.

– Лангедока? – еще сильнее напрягшись, переспросил Монбар.

– Сеньор Монбар, наш Государь, как я уже сказал, очень серьезно относится к своим делам. Поэтому, когда решил набирать пиратов на службу, озаботился получением от голландских партнеров устных портретов всех известных представителей вашего братства. Дабы самозванцев отсеивать.

– И как давно меня опознали?

– В Новгороде, когда вы садились в дилижанс, это было совершенно точно известно. Полагаю, что это выведали еще голландцы. Вы ведь через них добирались до нас?

– Верно… на голландском купце… – как-то потерянно ответил Даниэль. – Они ведь обещали анонимность.

– И они ее выполнили. Если верить письму от нашего компаньона из Амстердама, ни одна собака не узнала, кто вы такой. Кроме тех, кому положено было это знать.

– Поразительно… никогда бы не подумал. Так тот голландец на Тортуге тоже ваш человек?

– Не могу знать, – пожал плечами администратор. – Я поручик коллегии государственной безопасности, осуществляющий входящий контроль наемного персонала. О делах внешней разведки мне мало что известно. В любом случае вы здесь.

– Почему голландцы работают на вас? Сколько же вы им платите?

– Немного. Но они кровно заинтересованы в добрых отношениях с нами, так как ряд товаров, что производятся в Преображенском, Семеновском и Измайлово, больше не делают нигде в мире. Листовое стекло, превосходная саржа, серебряная сталь… Ради права торговать этими товарами голландцы душу дьяволу продадут, не то что помогать в такой малости.

– Удивительно… – покачал головой Даниэль.

– Тот, кто работает на нашего Государя, быстро привыкает к тому, что вокруг него творятся удивительные дела. Поговаривают, что его благословил сам апостол Петр. Но то не суть. Итак, сеньор Монбар, вы хотите остаться при своем новом имени?

– Да. Слишком много мозолей я отдавил испанцам. У них тоже довольно длинные руки. Могут достать и тут.

– Как вам будет угодно, сеньор Сальваторе, – понимающе кивнул администратор.

– Благодарю, – кивнул Даниэль. – Как я понимаю, Государь уже в курсе моего прибытия и принял решение? Какую работу мне придется выполнять?

– Петр Алексеевич хочет проверить вас в деле. Для чего, возведя в чин капитан-командора, позволит собрать и подготовить экипажи и на двух быстроходных кораблях выпустить в море, дабы вредить торговле супостатов.

– Против кого конкретно мне придется действовать, где и на чем?

– В вашем распоряжении будут две трехмачтовые гафельные марсельные шхуны.

– Что, простите?

– Вы не знаете, что такое шхуна?

– И знаю, и плавал, но разновидность, названная вами, мне незнакома.

– Никаких принципиальных отличий нет. Раз плавали на шхунах, то и с этой разберетесь. Неделю назад «Анну» спустили на воду. Через месяц завершат достройку и проведут ходовые испытания. Я выпишу вам пропуск и представлю начальнику охраны верфи.

– Но здесь озеро…

– Верно. Закрытое от ненужных глаз. Именно здесь на этой учебной шхуне вам и будет нужно подготовить два полных экипажа. Шхуны для действия на море будут построены по этому образцу позже, с учетом опыта эксплуатации.

– Что-то вы темните.

– На текущий момент эти шхуны должны стать самыми совершенными парусными кораблями в мире. Я не очень в этих делах разбираюсь, но все моряки, которые видели строительство корпуса, приходили в восторг. Многого я вам рассказать не могу, но с нашей стороны условия контракта будут выполнены безусловно.

– Хорошо. Поверю вам на слово, – кивнул Даниэль. – Где мне придется действовать и на каких условиях?

– Азовское, Черное и, по желанию, Мраморное моря. Вам надлежит нанести максимальный ущерб торговле Османской империи в этих водах. Причем Петр Алексеевич собирается выкупать у вас призы. Включая пленников. Вас ведь интересует звонкая монета. Не так ли?

– Верно. Хм. Какая будет моя доля?

– Десять процентов.

– Так мало?

– Надежный тыл и превосходные корабли того стоят, – пожал плечами поручик. – К тому же если вы себя хорошо проявите, то в следующую кампанию станете командовать эскадрой подобных судов в звании контр-адмирала. Кроме того, не забывайте, что команде тоже нужно оплатить риск и удачу, на что Петр Алексеевич собирается выделять еще сорок процентов добычи.

– Хм…

– Ну как, вас это интересует? Контр-адмирал Российского флота, эскадра первоклассных шхун под рукой и право от имени Государя опустошать торговые флоты его врагов…

– Выглядит очень заманчиво, – усмехнулся Даниэль.

– Тогда вам надлежит подписать контракт.

– Сейчас?

– Да, – кивнул поручик, доставая небольшую пачку листов. – Он составлен на русском языке, так что я вам буду помогать, переводить и пояснять.

– О! Это же даже больше, чем брачный контракт королей!

– Что поделать, такова воля Петра Алексеевича. Впрочем, тут больше условностей. Основные моменты обыденны для всех. Во-первых, вы должны будете в трехлетний срок выучить русский язык. Во-вторых, не разглашать государственные секреты. Например, устройство кораблей.

– Но ведь это можно изложить намного короче! Тут же десять листов текста!

– Давайте я вам его сначала зачитаю, а вы подумаете над содержанием контракта. Ведь он заключается и в ваших интересах тоже. Например, одним из условий является то, что Государь обязуется не увольнять вас со службы, если вы будете неукоснительно следовать условиям контракта.

– Хм… Ну что же, давайте почитаем, если дела обстоят именно так…

«Государь, Даниэль Монбар, завербованный нашими голландскими друзьями на Тортуге, под именем Даниэль Сальваторе подписал контракт и получил жалованье за первый месяц.

После осмотра спущенной на воду шхуны пришел в неописуемый восторг. Особенно его впечатлили металлический набор и такелаж, а также всевозможные приспособления, облегчающие работу с парусами. Языком занялся с усердием. Заинтересовался занятиями в морской школе, прежде всего естественно-научными, которые отныне исправно посещает…»

Петр отвлекся от чтения и взглянул на курьера.

– Что просили передать на словах?

– Ничего, Государь.

– Вот как… любопытно. Ладно. Возвращайся. Сообщи им, чтобы за неделю до ходовых испытаний телеграфировали. Хочу присутствовать. Заодно и посмотрим на эту грозу испанцев. Все. Ступай.