Книга: Звездная Золушка
Назад: Глава шестнадцатая ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Дальше: Глава восемнадцатая ВОЗМЕЗДИЕ

Глава семнадцатая
НАПРАВЛЕНИЕ — КАНОПУС

Зара

 

— Детка, проснись.
Было так тепло и уютно, что я решила не вставать. Наверняка отец опять скажет, что я проспала пары или забыла зарядить часы. Или не сняла на ночь очки. Или еще что-то, ради чего меня нужно поднять в такую рань.
Потом постепенно пришли воспоминания. Сначала я поняла, что отец здесь, на Кларии. Потом болью отозвалось колено, и вместе с этой болью я вспомнила все. А затем поняла, что Грейстон все-таки сумел меня усыпить…
— Грейстон! — Я вскочила с какой-то кушетки.
Оглядевшись, поняла, что нахожусь на… корабле.
— Нет! — Я бросилась к иллюминатору. С упавшим сердцем всмотрелась в черноту. Тщетно, конечно. Ни Кларии, ни ее спутников я не увидела. И с трясущимися руками села на холодный пол. Сколько я спала? Грейстон собирался… Неужели он решился на это? Вот так просто меня оставил?
Я не хочу понимать, необходимо это или нет!
Рыдания вырывались с трудом, мне не хватало воздуха. Отстраненно, словно все происходило не со мной, я почувствовала, как отец подхватил меня на руки и усадил на койку. Я дернулась, не желая чувствовать его прикосновений.
— Как ты мог?!
Отчаяние сменилось яростью. Я буквально ненавидела отца, который сделал это! Он увез меня от Грейстона, не дал ему помочь!
— Зара, послушай…
— Я! НЕ! ХОЧУ!
Я попыталась выскочить из каюты, потому что эта замкнутая мрачная каморка вызывала во мне желание что-нибудь сделать! В первую очередь с собой! Энергия так и бурлила, подпитываемая болью и осознанием, что все кончено. Я никогда его больше не увижу. Не услышу его «Звездочка», не увижу редкую улыбку. Да плевать я хотела на его преступления! Он сполна заплатил за собственную ошибку!
— Зара! — Отец не выдержал и прикрикнул на меня.
Обычно это действовало, и я успокаивалась. Но теперь я ожесточенно принялась дергать и толкать дверь, пытаясь понять, как она открывается.
— Зара, успокойся! — Голос отца становился все суровее и суровее.
— Ты говорил с ним! — наконец бессильно выдохнула я. — Он сказал, что ты меня увезешь, он усыпил меня! Ты хоть знаешь, что он собирается сделать?! Ты представляешь, на что он решился?! Ты же сам сказал, что видишь, как мы друг друга любим! Тогда почему?! Почему ты его не отговорил?! И что мне теперь делать?
Я медленно сползла на пол. Уже не могла кричать. Хотелось просто взять и… и отправиться вслед за Грейстоном. В этот момент я не думала об отце… ни о чем не думала. Просто сидела, съежившись, и пыталась заглушить душевную боль физической, до крови кусая губы.
— Зара, — отец опустился возле меня на колени и обеспокоенно заглянул мне в лицо, — я тебя хоть раз подвел? Я подвергал тебя опасности?
— Ты мог его отговорить, — прошептала я. — Мог убедить, что он нужен мне. И что не должен так поступать.
— Детка, я прошу тебя успокоиться и выслушать меня очень внимательно, ладно? — Он с силой оторвал мои руки от лица и вытер с губ кровь, укоризненно покачав головой. — Я говорил с Грейстоном, и я знаю, что он задумал. Поверь, пожалуйста, я не смог бы его разубедить, даже если б пытался. Он слишком долго вынашивал эту идею и слишком уверился в том, что должен умереть из-за Ксицани. Я не могу сказать, что его позиция мне непонятна. Не каждый способен на убийство, родная. Нажать кнопку, отдать приказ — все это просто. Вынести последствия — нет. Твой Грейстон в двадцать лет взвалил на себя непосильную ношу и не справился. Сейчас он не в себе, и он твердо уверен, что только смерть спасет ситуацию.
Я затихла, слушая спокойный и уверенный голос отца. Общий смысл сказанного пока от меня ускользал, но многолетняя привычка свое дело сделала. Истерика прошла.
— Зара, словами Грейстона не убедить. Знаешь, кто по-настоящему ценит жизнь? Тот, кто ее едва не потерял. Милая, в моей жизни нет человека ближе, чем ты. Неужели ты подумала, что я, видя, как ты любишь, как счастлива впервые в жизни, смогу оставаться безучастным?
Он говорил так ласково, что я и впрямь почувствовала себя глупой. Почему первым порывом стали слезы и обвинения в адрес отца?
— Зара, смысл всего, что я делаю, в том, чтобы помочь тебе. И если твой муж будет упорно тратить жизнь на попытки застрелиться, я не сочту тебя счастливой. Я помогу тебе, мы вытащим его, и все будет хорошо. Но ты должна взять себя в руки. Позавтракать, выслушать меня и делать то, что я скажу. Сможешь?
Я медленно кивнула, чувствуя, как дрожь унимается.
Отец помог мне сесть на кушетку, и из стены, как и почти пять месяцев назад, выехал столик с завтраком.
— Зара, ответишь на один вопрос? — как-то хитро посмотрел на меня отец.
Смутившись и предчувствуя подвох, я кивнула.
— Ты правда помчалась спасать преподавателя, с которым виделась от силы пять раз, не предупредив никого и толком не вооружившись?
Со вздохом я кивнула. А папа, к моему удивлению, рассмеялся:
— Вот это моя девочка! Рвануть сломя голову черт знает куда, наломать дров. Первейший порыв в любой нестандартной ситуации — сначала сделать, потом подумать.
Я окончательно сникла, вяло размешивая сахар в кофе. Но отец обнял меня за плечи, свободной рукой соорудил бутерброд и, как в детстве, принялся кормить. Это было так… по-домашнему и забавно, что я даже улыбнулась. Впереди забрезжила надежда!
Когда столик вернулся на место, отец встал.
— Зара, в шкафу есть одежда. Умойся, приведи себя в порядок, переоденься и выходи в кают-компанию.
Я уставилась на абсолютно целенькие очки. И удивленно подняла взгляд на отца:
— Сколько я спала?
— Всего двенадцать часов. У Триниона было запасное стекло. Я не стал посвящать его в детали своего плана, так что он довольно тяжело пережил твой отъезд. Хороший парень этот Трин.
— Хороший, — эхом отозвалась я.
А когда дверь каюты с мягким стуком задвинулась, опомнилась и отправилась в душ.
Вообще, меня преследовало навязчивое ощущение, что корабль тот же, на котором я летела к Бетельгейзе. И каюта моя. Хотя, наверное, они все типовые и я страдаю ерундой вместо того, чтобы думать о том, как помочь Грейстону. Но отец ведь знает, что делает. Правда, я совсем не представляла, как можно заставить Грейстона захотеть жить. Но надеялась, что какой-то план у нас есть.
Я переоделась в удобные серые брюки и свободную черную рубашку, лежащие в ящике встроенного в стену шкафа. Я заказывала что-то подобное в самом начале жизни на Кларии, но так и не надела. Грейстону нравились платья. Но сейчас лучше одежды нельзя было и придумать. И на ноги предполагалось надеть спортивные ботинки, напоминающие кроссовки.
Я почувствовала себя намного лучше, помывшись и переодевшись. И желание поскулить в уголочке сменилось желанием скорее со всем покончить, причем с результатом, приемлемым для меня.
Планировка корабля была мне знакома, и я без труда нашла дорогу в кают-компанию. Без Эми и ее указаний было непривычно.
Я сразу увидела отца, который смотрел на экраны огромного лэптопа. Клавиатура проецировалась прямо на поверхность стола, а куча маленьких экранчиков поверх большого и вовсе оказалась для меня загадкой. Но не это было удивительным. В кают-компании находился еще один человек, и, когда он повернулся, я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.
— Леди Торрино, — император даже поклонился, — рад вас видеть. Вы в порядке?
Не дожидаясь моего ответа, отец пояснил:
— Он нам поможет, дорогая.
— Он пытался меня убить!
— Что? — Фаран изобразил искреннее удивление. — Нет, юная леди, никоим образом. Я пытался спасти вашу любовь. У меня и в мыслях не было причинить вам вред.
— То есть заставлять меня влезать в опасное расследование, удерживая моего отца, — это спасение моей любви? Как-то странно вы ее спасаете, отправляя меня на встречу с психом, для которого святая цель — прикончить меня изощренным способом и отправить — угадайте кому.
Он, кажется, несколько опешил. Отец скрывал улыбку.
— Садись, сейчас закажу тебе кофе, — сказал он. — А наш высокопоставленный друг поведает, где и как он ошибся, принесет свои извинения и расскажет, как он планирует все исправить.
— Но-но, Эдвард, не забывай, что я все еще твой император, — хмыкнул Фаран.
— Мой? — Отец поднял брови. — А что, Земля вошла официально в состав Империи? Не знал…
— А что, ты официально — подданный Земли?
Я переводила взгляд с одного на другого, ничего не понимая.
— А ты сейчас с кем разговариваешь? — вежливо уточнил отец. — А то, по-моему, ты меня с кем-то путаешь. Кто такой Торфилд? Зара, милая, ты помнишь нашу фамилию?
Император слегка покраснел. Но отец миролюбиво добавил:
— Фаран, сейчас не время выяснять, у кого из нас зубы острее. Я уважал твоего отца и действительно был ему предан. Но твои поступки ничего, кроме порицания, у меня не вызывают.
О чем он? То есть, конечно, император явно перегнул палку с моим участием в расследовании, но кого, в сущности, интересуют такие вещи?
— Только не напоминай мне о моих ошибках. — Фаран поморщился. — Я и без тебя о них знаю.
— Тогда, может, объяснишь, почему Грейстон расплачивается за то, что совершили вы оба? Хотя о чем я? У парня есть совесть, а у тебя ее отродясь не было.
— Я помогаю Грейстону!
— Да, теперь, когда угроза нависла и над тобой. А перед этим ты пытался использовать мою дочь.
— Па-а-ап, — протянула я, совершенно не понимая смысла разговора, — вы о чем говорите?
— Зара, твой Грейстон, я не спорю, виновен в уничтожении Ксицани. Но часть вины, безусловно, лежит на императоре. Потому что без его разрешения такие приказы не проходят.
— Я доверял его решению! — возразил Фаран.
— А потом, когда запахло жареным, ты признал приказ ошибочным, поставил лучшему другу клеймо и выбросил его в соседний сектор, не разделив с ним ответственность за случившееся. Было проще объявить, что с опасной организацией, угрожающей галактике, покончено, выплатить спасшимся компенсацию и прикрыть лазейки журналистам, надеясь, что тебе простят миллионы жизней. А Грейстон тем временем мучился угрызениями совести не только из-за приказа, но и от того, что подвел тебя. Ты очень умело изображаешь жертву, Фаран, но не надо устраивать представление для меня. Плевать я хотел, что у вас с Грейстоном происходит, хоть поубивайте друг друга, но дочь мою в это ты впутал зря. Так что теперь помоги нам, оставь в покое, себе найди другие развлечения, иначе ты знаешь, что я сделаю.
— Да кто ты такой, — Фаран презрительно прищурился, — чтобы угрожать мне?
— Я? Дай подумать. С двадцати лет был личным помощником твоего отца, прежнего императора. В двадцать шесть получил должность советника, а в тридцать ушел в отставку и занялся разработками биооружия на Ксицани. Продолжать?
Император молча рассматривал нас, явно оценивая угрозу.
— Продолжаю, — невозмутимо хмыкнул отец. — Я знаю все тайны твоего отца и его приближенных. Вряд ли ты хочешь, чтобы вашу фамилию трепала вся Империя.
— Ты не посмеешь, если был верен моему отцу.
— Он мертв, ему все равно. И я уверен, он бы только одобрил мои воспитательные методы. Это еще не все. Также я провел расследование относительно твоих… увлечений. Некая Синди Ди Брауэн может много интересного рассказать прессе и твоей жене о тайных пристрастиях императора. Ты точно хочешь, чтобы я продолжил?
— Эдвард, со мной опасно играть.
— Со мной тоже. Именно поэтому мы здесь, чтобы закончить все эти игры раз и навсегда. Тебе кофе со сливками или с ликером?
Я пораженно смотрела на отца. Он всегда казался мне умным и надежным, но то были впечатления маленькой девочки, его дочери, которая училась жить с больными глазами и всегда пряталась за папу. А теперь… в общем, отец предстал в новом свете, и я никак не могла решить, нравится ли мне этот Эдвард Торрино. Или Торфилд…
— Не обращай внимания, Зара, — хмыкнул Фаран, усаживаясь напротив. — Мы с твоим отцом никогда не ладили. Он не понимает современных реалий и совершенно негибок.
Отец на это ответил скептическим «точно», не оторвавшись от экранов.
— Я действительно не хотел тебе навредить. И не знал, что Рагнар перепрограммировал вашу систему и отправил в твою школу своего человека, — закончил император.
Он со вздохом взъерошил черные волосы и широко мне улыбнулся. Но сник, заметив, что я на улыбку не ответила. Возможности моего организма были ограничены, и вдобавок ко всем переживаниям последних суток я уже не могла испытывать почтение или трепет перед монаршей особой.
— Ладно. В общем, Грейстон давно уверился в этом своем решении, и переубедить его мне не удалось. Я лишь дал ему разрешение на свадьбу, надеясь, что дети его остановят. Я и сам не так давно стал отцом. Если хочешь, покажу тебе нашу малышку. Она уже отращивает ушные патрубки, а совсем скоро пойдет учиться!
— Опасайтесь ее матери, — фыркнула я. — Они имеют склонность пожирать своих мужей. Или тех, с кем спят. Или от кого рожают.
Показалось или отец улыбнулся? Но, едва мы посмотрели на него, он принял серьезный вид и притворился, будто ничего не слышал.
— Не отвлекайся, Зара. Я следил за всем, что происходило на Земле. И когда узнал, кто оказался в числе претенденток, на миг подумал, что рехнулся. Какова была вероятность, что из огромного количества подходящих земных девушек в невесты Грейстона выберут ту, что чудом спаслась с уничтоженной им планеты? Я понял, что это мой шанс вернуть его к нормальной жизни.
Это я устроил все так, что ни твое зрение, ни твоя особенная для землян кровь не стали помехой. Я использовал своих людей, чтобы подделать результаты твоих обследований. И в итоге добился, чего хотел: Грейстон выбрал тебя. Впрочем, он все равно выбрал бы тебя. Это было решено. Судьба вложила мне в руки шанс, и я его не упустил бы.
Так ты оказалась на «Бетельгейзе» и полетела на Кларию. Я предоставил тебе и Грейстону самостоятельно строить отношения и видел, как вы постепенно привыкаете друг к другу. Я стал верить, что Грей влюбится в тебя, ты в него, вы нарожаете кучу маленьких детей и будете жить счастливо и долго.
В общем, мои надежды не разбились, когда рухнул флаер Савано. Грейстон заговорил о переносе срока, и я понял, что надо действовать быстро. Просто взять и рассказать было нельзя — это привело бы к тому, что Грейстон перестал мне доверять. Тебя бы он просто отправил на какую-нибудь далекую планету.
— И вы решили заставить меня саму найти информацию.
— Верно. Я думал, что все контролирую. Вейберг был человеком Рагнара, он его устранил из-за того, что тот отказался от дальнейшего сотрудничества. Тебе ничего не угрожало… я так думал. Я не знал о твоем преподавателе, иначе я никогда бы не втянул тебя в расследование. Я всего лишь надеялся, что ты узнаешь о планах Грейстона и сумеешь его отговорить. Но все обернулось иначе.
Я откинулась на спинку стула, вздохнув. Вот что получается, когда пытаешься играть людьми. Император, похоже, забыл, что иногда люди действуют глупо, нелогично, поддаваясь эмоциям. И уж точно они не обязаны подчиняться логике одного конкретного человека.
Лично мне Фаран был противен. Взяв на себя материальные последствия уничтожения Ксицани, он взвалил моральные на Грейстона. Очень удобная тактика: сначала положить человека на лопатки, убедив, что он один во всем виноват, а потом с видом галактической добродетели спасти.
Нет, я не собиралась спорить насчет того, что Грейстон принял неправильное решение. Эта его ошибка всегда будет с нами. Но не зря, наверное, судьба отправила навстречу мне тот флаер и толкнула Мари сказать мне под руку о предательстве Рика. Может, мне легче из-за того, что я ничего не помню о том времени? Зато теперь я точно понимаю смысл ночных кошмаров и преследующего меня время от времени запаха дыма — это не фантазии, а вполне реальные отголоски детства.
— Ты не знаешь, кто мои родители? — спросила я отца.
Тот покачал головой и сочувственно на меня взглянул.
— И вряд ли смогу узнать.
Разумеется, иного я и не ждала. Что ж, мне чертовски повезло в этой жизни. Непостижимым образом на моем пути повстречалась Зара Торфилд и спасла мне жизнь, дав еще и имя. Как меня звали раньше? Да какая, собственно, разница! Все сложилось так, и никак иначе, и жаловаться мне не пристало.
— Ладно. — Я отогнала непрошеные мрачные мысли и вновь посмотрела на императора. — Как вы планируете помочь нам?
— Твой отец, — Фаран бросил быстрый взгляд на него, — считает, что Грей сам позволит нам ему помочь.
— Когда смерть близко, милая, к жизни относишься по-другому. Я надеюсь вывести его из состояния тупого равнодушия, предъявив тебя.
— То есть? — не поняла я.
— Он любит тебя, это мы уже выяснили. Но при этом считает, что не достоин и вообще хуже него во всей галактике никого не сыскать, а смертью своей он спасет мир. Довольно пафосное заблуждение, конечно, ну да ладно, у каждого свои слабости. Грейстон с тобой попрощался и убежден, что никогда больше не увидит. И теперь от смерти его отделяют сутки и собственное «я», наедине с которым он остался. Если он снова тебя увидит, когда будет близок к тому, чтобы со всем расстаться, это его расшевелит.
Подумав, отец добавил:
— А если нет, у меня есть парализатор и дом на Земле, на Гавайских островах.
Я угрозу оценила и поняла, что никуда Грейстону не деться. И так тепло стало на душе. Меня любят: отец, готовый ради моего счастья провернуть такое дело, Грейстон, считающий, будто не достоин меня. Любят очень сильно, и это вселяло такую уверенность, что я могла горы свернуть!
— Где и как все произойдет?
— В закрытой частной клинике, в столице, — ответил Фаран. — Мы будем там. А еще — человек Рагнара. Именно поэтому я сейчас ищу такой способ, каким можно разобраться с Фомальгаутом раз и навсегда.
— И как?
— Кое-что есть, но этого недостаточно. Нужно больше информации о Рагнаре, причем это явно не его настоящее имя.
— Производное от «рагнарёк», — хмыкнула я. — Рагнар знаком с культурой Земли и использовал скандинавскую мифологию для псевдонима.
— Мысль интересная, — после минутной паузы сказал отец. — Попробую потянуть за эту ниточку.
Я вдруг вспомнила, что так ничего и не выяснила о своем зрении. Император пил кофе и рассуждениям не мешал, а в моей чашке напиток уже остыл. После плотного завтрака ничего не хотелось.
— Почему я слепая?
Отец отставил в сторону лэптоп.
— Ты знаешь, что такое атавизм? — спросил он.
Я пожала плечами, вспоминая какие-то сведения из биологии.
— Это когда есть третий сосок или хвост?
Фаран совсем не по-императорски поперхнулся кофе. Отец сдержанно улыбнулся.
— Это земные атавизмы. Какие-то особенности, присущие предкам человека, но утраченные вследствие эволюции. Например, волосы по всему телу. В древности они нужны были, чтобы прятаться от холода и ветров, но с появлением жилищ и теплой одежды необходимость в этом отпала.
— Ладно, это я поняла, но при чем здесь мое зрение?
— Твое зрение — атавизм для коренного населения Ксицани. Изначально они селились в ущельях, где в атмосфере присутствовал редкий и довольно специфический газ, испарение галиенита и кардия-7. Газ менял цветовосприятие у здоровой особи и снижал чувствительность глаз до такой степени, что человек слеп. В ходе эволюции у ксицанцев развилась эта способность: искаженное восприятие цветов и движения. Своего рода встроенный переводчик, который берет изображение, искаженное воздействием атмосферы, и перестраивает в привычное нам. Это организм живого существа, он может многое. Постепенно, когда Ксицани стали заселять, такая способность исчезла, но иногда она проявляется через многие поколения. А поскольку атмосфера давно не содержит этих испарений — галиенит используют как ювелирный камень, а кардий-7 как абразив в некоторых видах производства, люди с такой способностью, к сожалению, почти слепые и вынуждены пользоваться различными приборами. Во всей галактике только три таких случая, включая твой.
— Но я видела Тима и Вейберга. Почему?
— А вот это, милая моя, одна из разработок, которыми руководили на Ксицани. Ты учила свойства галиенита? Должна была наверняка. Пары галиенита оказывались в атмосфере естественным путем. Но в твердой породе он встречается гораздо чаще и имеет очень интересные свойства. Чип или корпус из галиенита практически экранирует то, к чему прикреплен. Или вживлен, если это человек.
— Не поняла, — нахмурилась я.
— Его нельзя засечь радарами, приборами, отследить при помощи маяка или со спутника. Невидимка. Редкость в условиях развитой техники. Скорее всего, Рагнар использует вживленные чипы, чтобы скрывать своих людей от радаров. Так Тиму удалось отключить школьную систему безопасности. Так ему удалось обмануть все системы охраны, встреченные на пути. Ну и в целом — такая способность весьма полезна в тайной деятельности. Из-за того, что галиенит, несомненно, взаимодействует с кровью и организмом в целом, твое зрение улавливает практически не существующие мельчайшие испарения. На самом деле это удивительная способность. И, если позволишь, позже я изучу ее подробнее.
— Отлично, — пробурчала я. — У меня есть суперспособность видеть в инопланетной атмосфере, но я никак не могу ее применить и натыкаюсь на тумбочки.
— Не ворчи, — отец протянул руку и потрепал меня по волосам, — очки тебе идут. И ты неплохо научилась справляться с помощью навигатора. Хорошо, что ты догадалась его купить.
— Гик! — Я вспомнила парня и едва не подскочила. — Его убили! Кто?!
Отец молчал. Фаран тоже. Потом, вздохнув, император поднял руку:
— Я перехватил сообщение твоего отца, и, пока расшифровал, ты уже залезла в этот подвал. Парень проверил твою кровь и узнал в ней кровь ксицани. Вейберг ведь был его другом и частенько делился ценной кровью, получая баснословные деньги. Пришлось действовать быстро, иначе ты могла пострадать.
— Но сообщение пришло от отца! Он велел уходить оттуда.
— К тому времени я уже имел доступ к той замечательной зашифрованной почте, — улыбнулся Фаран. — Знаю, Эдвард, ты не собирался мериться остротой зубов, но согласись, у меня они очень острые.
— Это пока я их не выбил, — пробормотал папа так, что слышно было только мне.
Я поднялась, чтобы немного сбросить напряжение. Информации слишком много, и она была… шокирующей. В иллюминаторе ничего не было видно, только бесконечно черный космос.
— Мы прилетим через десять часов и сорок минут. Гиперпрыжок уже совершили, — сказал отец. — Идем по спецкоридору, так что успеем как раз вовремя.
— Хорошо, — кивнула я, продолжая всматриваться в черноту.
В экране иллюминатора отражалась не я. Какая-то новая Зара, немного побитая, но со странным блеском в глазах. Как и в самом начале этой запутанной истории, я летела на межзвездном корабле в незнакомую и пугающую звездную систему.
Только теперь у меня есть отец, а где-то далеко ждет Грейстон. И будущее уже не кажется таким неопределенным.

 

Ближе к вечеру (хотя вечер — понятие относительное на корабле) отец заглянул в мою каюту.
— Что делаешь? — спросил он.
— Апельсин ем, хочешь?
Строго говоря, апельсином этот фрукт не был, но название я не запомнила. А по вкусу нежно-голубые дольки были очень похожи на наши цитрусовые. Я обнаружила фрукты на корабельной кухне, куда забрела, осматривая корабль. Сидеть на месте было невыносимо, ожидание убивало.
— Я закончил с поиском информации. Хочу тебя кое-чему научить, пойдем?
Это звучало заманчиво, и я сразу же отставила в сторону тарелку. Если отец обещал чему-то научить, значит, это скоро пригодится.
В кают-компании я не увидела императора, зато увидела мишень, нарисованную какими-то светящимися линиями прямо на стене. Отец показал мне пистолет, похожий на тот, что я забрала у Тима.
— Эта штука называется «стред». Стреляет симпатичными острыми дисками. При попадании в цель выпускает острые шипы. Убить таким можно запросто. Хочу, чтобы ты научилась стрелять. Там, куда мы летим, наверняка будут люди Рагнара, и, когда они поймут, что представление отменяется… не думаю, что они смогут тебе навредить, но умение защититься не помешает. Приемами самообороны тут не отобьешься.
Я ощутила тяжесть оружия. Стред был крупнее, чем наши пистолеты — я пару раз была в тире с Риком. И ствол у него был намного массивнее. Я подняла руку и прицелилась.
Диск врезался в стену в паре десятков сантиметров от центра. Размеры помещения не позволяли стрелять с большого расстояния, да и не верила я, что такое умение все-таки понадобится.
— А почему он не выпустил иглы? — спросила я.
— Там датчики. Они фиксируют попадание в живой организм. Сейчас датчик считает, что ты промахнулась.
— Ой.
Я поежилась. Конечно, никто никогда не питал иллюзий, что оружие создается не для убийства себе подобных. Но так откровенно… нет, я хочу быть как можно дальше от всего этого.
— Я выяснил кое-то о Рагнаре, — тем временем сказал отец.
Я стреляла до тех пор, пока не попала, что, впрочем, не говорило о приобретенном умении стрелять. Но хотя бы я получила представление об оружии и хоть немного, но потренировалась.
— Рагнар действительно один из тех, кто стоял во главе восстания, еще когда оно использовало Ксицани. Вот только этот парень не так прост. Его отстранили и, можно сказать, собирались убить за какие-то махинации. Когда Ксицани уничтожали, его не планировали спасать. Оставили погибать вместе с планетой.
— Как же он спасся?
— А вот это вопрос вопросов, — усмехнулся отец. — У него не было идентификационной карточки. Добровольно с ними никто не расставался, а значит, Рагнар или забрал ее у трупа, или…
— Организовал наличие трупа, чтобы можно было забрать, — высказала версию я.
— Или забрал карточку у ребенка, потерявшего в толпе родителей.
Я вздрогнула и подняла глаза на отца.
— Ты думаешь?.. Но нет ведь информации обо мне и моих родителях! Может, у меня и не было права на спасение?
— Мы никогда этого не узнаем. Я лишь хочу сказать, что Рагнар — не пример добродетели. И образ героя, решившего мстить за свой дом, он использует не по праву. И, конечно, главный вопрос, как он сумел пробиться в руководство…
— Твой отец, Зара, — в кают-компанию вошел Фаран, — всего лишь хочет сказать, что Рагнара надо остановить. Увы, но с некоторых пор даже решение уничтожить террористическую звездную станцию должно быть обосновано.
Отец сделал такое лицо, словно его сейчас стошнит, но промолчал.
— Если бы ты, милая Зара Торфилд, вдруг объявилась, живая, после стольких лет, так сказать, прозябания в бедности…
Отец скептически хмыкнул, но императора это не смутило.
— Так вот, если бы ты вдруг вернулась… И, поддерживаемая всеми, объявила, что память твоя о страшных днях почти стерлась, оставив жуткое, леденящее кровь воспоминание о том, как некий мужчина отобрал у тебя шанс на спасение, а храбрая девушка его вернула…
— Вы пытаетесь заставить меня обвинить Рагнара в том, что он спасся за мой счет? — поразилась я и повернулась к отцу.
— Зара, я этого не одобряю.
Он тяжело вздохнул, сел на диван и посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.
— И решение принимать тебе, ибо просят тебя. Рагнар опасен. И его нужно остановить, пока из-за жажды власти и мести он не уничтожил еще больше миров. То, что он собирается разрабатывать… с восстанием надо кончать. Наверное, будет проще, если Рагнара объявят военным преступником.
— Но он и так столько всего натворил! Подослал ко мне Тима, убил Вейберга, Джесса! Отправил корабль, который напал на нас по пути с Земли!
— А кто это докажет? — хохотнул Фаран. — Киберсистемы больше нет, Тим мертв, и никто не знает, что произошло, Вейберг и Джесс тоже показаний не дадут. Рагнар не идиот. Мне нужно от тебя письменное заверение в том, что ты помнишь Рагнара, который заставил тебя отдать идентификационную карточку. И все. Заключение врача, показания свидетелей о твоей вменяемости и результаты проверки на системе индикации лжи мы организуем. Зара, он едва не убил тебя, убил невинных людей, а теперь собирается насладиться зрелищем, как умирает Грейстон, я…
— Все. — Отец поднял руку. — Я запрещаю тебе давить на нее. Зара будет принимать решение сама. И независимо от того, что она решит, ты оставишь ее саму и ее семью в покое. Я помогу вам разобраться с тем, что исследовали на Ксицани, чтобы не допустить разгула Рагнара. Но Зару оставь в покое. Предложение она выслушала, решать будет, когда я разрешу, а случится это не раньше, чем они с женихом окажутся в безопасности.
Фаран кивнул и что-то пробурчал, но слова его заглушил звуковой сигнал и голос, к счастью, человеческий:
— Через три часа произойдет посадка в системе Канопус. Просьба приготовить личные каюты и обеспечить необходимые меры безопасности.
Отец поднялся:
— Идем, Зара, скоро садимся. У тебя в каюте все закреплено?
Я пожала плечами, понимая, что необходимость приготовлений — всего лишь повод проводить меня и убедиться, что император находится как можно дальше от меня. И я была очень благодарна отцу. Многозадачность никогда не была моим коньком. Сначала разберемся с Грейстоном, потом подумаем о Рагнаре.
— Мне лечь? — спросила я отца, вспомнив свой первый полет. — В прошлый раз мне стало плохо.
— Как хочешь, я не думаю, что это повторится. Но лучше отдохни.
Он наблюдал, как я закрепляю все ящики, застегивая специальные ремешки или активируя магниты.
— Пап, если Грейстон так долго этого хотел и если он действительно взял всю вину на себя, будет непросто переубедить его, так?
Даже если мы силой увезем его, жить не заставим.
— Я надеюсь, близость смерти подтолкнет его к верному решению, — со вздохом сказал папа, — и ты сыграешь роль. Конечно, впереди много работы, и Грейстону очень нужен хороший психолог. Тринион — отличный врач, но нужен специалист. Со временем все образуется. Если вы будете держаться подальше от того, что напоминает о трагедии, все нормализуется. Главное — терпение. Если ты любишь, то дождешься момента, когда твой муж будет абсолютно здоров.
Я решительно кивнула и улеглась на койку. Дождусь. Грейстон мне нужен, и отступать я не намерена.
— Тогда уже через пять часов вы будете вместе, — хмыкнул отец, покидая каюту.
Потом я каким-то невероятным чудом уснула и проснулась, только когда корабль начало трясти при входе в атмосферу. Сердце забилось быстро-быстро, а в иллюминатор, с которого сняли затемнение, я видела острые пики огромного города, будто сошедшего с фантастической картины. Клария по сравнению со столицей Империи была деревней.
Корабль мягко опустился на платформу, и все смолкло. Вот мы и на месте.
Назад: Глава шестнадцатая ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
Дальше: Глава восемнадцатая ВОЗМЕЗДИЕ