Глава 14
Эмбер вернулась в субботу утром. Я как раз срезал остатки папашиной антенны. Гляжу, подъезжает машина, из нее выходит сестра и с чемоданом в руках направляется к дому. На меня старается не смотреть.
Рядом трусит Элвис, машет хвостом и принюхивается. Даже я чувствую запах секса и мак-маффина с яичницей.
Вид у Эмбер усталый. На шее под подбородком синяк.
– Где же Прекрасный принц? – ору я.
– Пошел ты.
– Я сдал твою комнату постояльцам. Тебе придется жить в собачьей будке.
Она замахнулась на меня чемоданом, уронила и вслед за ним сама грохнулась на землю.
– Это временно. – Она поднялась, потирая колено сквозь дырку в джинсах. – Смоюсь отсюда, как только представится возможность.
– Господи, Эмбер, да что с тобой такое?
Я сжал и разжал кулаки. Больно. Ранки от заноз нарывают. Может, попросить Келли высосать из них гной?
– Если тебе взбрело в башку убежать из дома, мне тебя не остановить. Но почему именно сейчас? За что ты на меня так взъелась?
– Я больше не хочу с тобой жить. Вот и все. Буду жить с Диланом.
– С Диланом, – процедил я. – А как у тебя получится жить с ДИЛАНОМ? Его родители не заметят, что в постели сына появилось неучтенное тело?
– На следующей неделе он заканчивает школу, и они с парочкой приятелей вскладчину покупают трейлер.
– Здорово-то как. Просто замечательно. Жить в трейлере с тремя парнями. Будешь их принимать по очереди или всех сразу?
– Ненавижу тебя.
Она снова ухватилась за чемодан, сморщилась. Похоже, ей таки досталось. Сужу по своему опыту. Просыпаешься утром после папашиной трепки и обнаруживаешь на теле синяки в самых неожиданных местах.
– Что он с тобой вытворял?
– Ничего.
– Эмбер…
Она измученно вздохнула. Даже птица колибри у нее на джинсах казалась сегодня не такой ярко-зеленой, как всегда.
– Что ты связываешься с такими мудаками? – Я чуть понизил голос. – Они ведь, чтобы тебя завоевать, палец о палец не ударили.
– Они меня хотят, – ответила Эмбер безразличным тоном.
– Понятно, хотят. Неужели этого достаточно, чтобы тебя поиметь?
– Не тебе судить.
И она потащилась в дом, словно разговор со мной отнял у нее последние силы. Я представил себе сестру в душе: синяки на теле типа импрессионист расстарался, вся кожа в сине-зеленых, желтых и лиловых мазках. Но почему-то мне хотелось убить ее, а не его. Свернуть ей шею и покончить со всей этой историей прямо сейчас, прервать плохую телепередачу на середине.
День выдался холодный. Пока работал, взмок, а теперь озноб пробирал. Май был теплый, значит, в начале июня, скорее всего, польют дожди. Небо над холмами закрыли свинцовые тучи.
Я опустился на колени и продолжил пилить. Элвис притащил из леса ветку в два раза больше его самого.
Открылась и закрылась входная дверь. Я как раз вошел в рабочий ритм. Вот спилю трубу, присыплю землей и навалю камень вроде как на могилу.
В поле моего зрения появились сиреневые кеды Джоди. Она протягивала мне банку «Ред Дога».
– Откуда пиво? – спросил я.
– У Эмбер в чемодане много. Она сказала отнести тебе баночку. Ты был прав. – Джоди уселась на траву, скрестив ноги по-турецки. – Ему была нужна только ее подушка.
Я сделал хороший глоток.
– И сколько же у нее пива?
– Говорю, много. Сегодня вечером устроим девичник. Я, Эмбер и Мисти. Так Эмбер сказала. Разложим на полу спальные мешки, будем есть попкорн, смотреть телевизор, рассказывать страшные истории и красить ногти.
– Мисти? – удивился я.
– Она рада, что Эмбер вернулась. Говорит, своим бегством от тебя она ничего не решила.
– Какого черта? Ты что, рассказала Мисти, о чем мы с тобой говорили вечером на крыльце?
– А о чем мы говорили?
– О большой ссоре между мамой и папой. О том, что Мисти была в это время дома.
– Она и так знает, что была дома.
– Я не об этом. Ты сказала ей, что я в курсе?
– Нет. А ты хочешь, чтобы я сказала?
– Нет, не хочу.
– А почему нет?
– Не хочу, и все.
– А если она меня спросит?
– С чего это?
– Ты же спросил.
– Вообще с ней не разговаривай.
– Почему?
Элвис перестал грызть ветку, поднял голову и наставил уши. С дороги донесся шум мотора. Я вскочил на ноги. Неужто ДИЛАН набрался храбрости и приехал за ней? А может, за своим пивом?
– Это Эсме! – радостно воскликнула Джоди. – Мы едем в гольф-клуб!
И помчалась по двору, изо всех сил размахивая рукой.
А мне что делать? Накануне в свой обеденный перерыв я смотался к дому Келли. Ее не было. В «Шопрайт» она тоже не заглянула, хотя был вечер пятницы, в это время она обычно делала вылазку в магазин. Избегает она меня, что ли?
Непохоже. Тогда бы не брала Джоди в гольф-клуб. Я поеду с ними. На мини-гольфе ничем таким не займешься, но могла бы проявить добрую волю. Или хоть притвориться.
Джип «гранд чероки» ее мужа свернул с дороги к нашему дому. Сам муж сидел за рулем.
Плохо дело. Не задался день. Усилием воли мне пока удавалось выбросить Келли из головы – я ведь знал, что до понедельника ее не увижу, и собирался заглянуть к ней на часок пообедать, – но сейчас она полностью завладела моим воображением. Вот она, наклонившись, помогает Заку прицелиться. Вот она лижет мороженое из рожка. Пожалуй, я бы и с этим справился, с удвоенной энергией пилил бы трубу. Но тут муж вышел из джипа.
Внутренности у меня завязались узлом, и я одним махом высосал остаток пива. Было бы здорово, если бы он знал про нас. Если бы мы сошлись на кулаках, я бы не сплоховал. А вот как вынести разговор о погоде?
Я застыл посреди двора, ожидая, чтобы архангел вострубил. Этот мужик не уступает сложением Шварценеггеру? А может, вокруг него вертятся купидончики, словно вокруг Зевса? Ведь у него права на Келли Мерсер. Каждую ночь он спит в одной кровати с ее обнаженным телом. Каждый вечер ест ее свиные отбивные. В каком-то смысле он – мой идол. Гигант.
Я изучал его во всех подробностях: правильные черты лица, темные, коротко стриженные волосы, не богатырь. Не высокий. Не маленький. Не старый. Не молодой. Для банкира одет скромно, для вахлака – расфуфырен. Дорогие желтые походные ботинки, новые джинсы, грубая красная рубаха поверх серой футболки.
Он открыл заднюю дверь джипа, и Джоди с радостью запрыгнула внутрь. Повернулся ко мне:
– Как жизнь?
Почесал Элвиса между ушей, погладил по спине.
Мои ноги сами задвигались по траве. Тело последовало за ними.
Он изготовился к рукопожатию.
– Ты, наверное, Харли. – Дружелюбный как черт-те что. – Я – Брэд Мерсер.
Я вытянул было свою руку в ответ, но вовремя вспомнил, что она у меня грязная. Так что я ее только продемонстрировал.
– Ух ты. Что ты с ней сделал? Сунул в гнездо шершней?
– Это занозы, – объяснил я.
– Ух ты. – Он покачал головой. – Тебе бы показаться доктору.
– Нет медицинской страховки.
И с чего я это сказал?
– Работаешь без социального пакета?
– Одна из моих работ предусматривает страховое пособие. Но тогда я на руки ничего не получу.
Он опять покачал головой:
– Какой ужас.
– Не всем же быть банкирами.
Он засмеялся. Я остался серьезным.
– Хвала Господу за это. Ты только представь себе: на всем белом свете одни банкиры.
– Вам они не нравятся?
– Не особенно.
– Но вы же сам банкир.
– Я в курсе.
– Вам не нравится ваша работа?
Я не ждал от него ответа. Вел себя как последний хам. Пусть только ляпнет что-нибудь не то про жену. Я ему напомню, что он ей всем обязан.
– Я хотел заняться преподаванием, – пустился он в объяснения, – но все, кого я знал, встретили эту мысль в штыки. На всякий случай прослушал дополнительный курс по бизнесу. Пару лет проработал в банке. Уже собирался уйти, когда у дверей кабинета босса повстречался с его дочерью. И банковское дело перестало казаться мне таким уж гадким.
У него была хорошая улыбка. Что называется, искренняя. Мальчишеская. Женщинам такие нравятся. Она-то, наверное, и привлекла Келли. Значит, ты хотел стать учителем. Головастый, видать, любишь книги и искусство. Не могу пока сказать, есть ли у тебя чувство юмора, которое так по душе красавицам. По словам самих красавиц. Что не мешает им всем выходить замуж за богатеньких, у которых чувство юмора отсутствует напрочь.
– Замечательный вид отсюда открывается, – заметил Мерсер.
– Это все не наше, – мигом ответил я.
– А на что тебе эта земля? Лишние налоги за нее платить? На нее никто не покушается. Все угольные компании отсюда ушли. Вкладываться в строительство в такой глуши никто не будет. Та еще ситуация.
– Я подумал, может, все эти леса ваши. То есть вашей жены.
Он покачал головой:
– Дед оставил Келли в наследство пятьдесят акров. Но эта земля севернее, за Блэк-Лик-роуд.
– Так те леса принадлежат ей? Лично ей?
Он кивнул, сверкнув улыбкой:
– Я всего-навсего арендатор.
Заднее стекло машины поехало вниз.
– Папа, поехали уже, – заныла Эсме.
– Поехали, поехали, – подхватили Джоди и Зак.
– Ты не против, если мы возьмем Джоди с собой в гольф-клуб? – спросил он. – Я говорил сегодня утром по телефону с твоей сестрой. Она сказала, ты еще спишь, но возражать точно не будешь.
– А ваша жена осталась дома?
– Нет. Она пустилась в одиночное плавание. Не знаю, где она. Иногда ей надо отдохнуть от детей и домашнего хозяйства. А у меня на детей не хватает времени. Работаю допоздна. Вечно в командировках.
– В ближайшем будущем в командировку не собираетесь?
– В последние выходные июня у меня традиционная встреча с партнерами по гольфу.
– Папа!
– Пора ехать! – Он опять улыбнулся. – Рад был наконец познакомиться с тобой, Харли.
И он снова сунул мне свою руку. Я машинально пожал ее. Странная, неловкая близость возникла между нами, словно у соседей по раздевалке. У нас с ним была одна женщина на двоих. Мы с ним будто вытирались одним полотенцем.
– Извини, – он отдернул руку, – береги себя.
– Постараюсь.
Он подошел к своей машине.
– По-моему, дождь собирается, – крикнул я вслед.
– Если начнется дождь, ограничимся мороженым. Не будем закатывать мячики в лунки.
– Вы правда не знаете, где ваша жена?
– Понятия не имею. А зачем она тебе понадобилась? Хочешь ее о чем-то попросить?
– Да нет, я просто так.
Он помахал мне рукой. Дети тоже. Элвис погнался за машиной, чем вызвал у детей приступ восторга. Представляю, какой визг они подняли. Хорошо, меня с ними не было. А то что-то после пива голова затрещала. Правда, Брэд их живо угомонил. Наверное, велел пристегнуться. Похоже, он из заботливых отцов.
Мои прикидки насчет пилы и трубы оказались верными. С Келли в голове и пивом в крови я закончил в два раза быстрее.
В сарае я взял лопату, при помощи которой мама закопала майку Мисти, присыпал остатки трубы землей и навалил сверху диван.
Эмбер врубила приемник на полную катушку. Хотя дверь ее была закрыта, басы сотрясали дом. Мисти свою дверь тоже закрыла.
Я громко постучал к Эмбер:
– Открой!
Звук сестра убавила, но открывать и не подумала.
– Мне надо уехать, – крикнул я. – Хочу убедиться, что ты будешь на месте, когда Джоди вернется.
Тишина. Даже приемник стих. Четкие шаги.
Дверь распахнулась.
Эмбер сменила джинсы на фланелевые шорты и просторную футболку. Волосы у нее топорщились пучком на макушке.
– Ты времени зря не теряешь, – прошипела она.
Я отшатнулся:
– О чем это ты?
– Ты грязный извращенец и мерзкий грешник.
– Да что с тобой?
– Видеть тебя не могу. Блевать хочется.
Вот и весь разговор. Дверь захлопнулась. Я подождал секунду-другую, может, сестра присовокупит что-нибудь. Только ее истерик не хватало. Развлечение – класс! Но она больше не показалась.
Мисти в прихожей пила из банки сладкую газировку – самая обыкновенная девчонка за самым обыкновенным занятием. И что это я вдруг так напугался? Даже в сторону шарахнулся.
– Мне надо с тобой поговорить, – заявила Мисти.
– А?
– Не время сейчас?
Мне вдруг сделалось совсем не по себе. Во рту появился мерзкий привкус. Чего же я так испугался-то?
– Мне пора ехать, но минутка найдется, – просипел я.
Она сделала еще глоток из зеленой банки.
– Ты все злишься на меня из-за денег?
– Да нет.
Банка поднималась и опускалась мучительно медленно. Ногти Мисти покрывал лиловый лак. В полутьме прихожей казалось, что она прищемила все свои десять пальцев дверью и ногти вот-вот отвалятся. Камешки на ошейнике были чистые, но какие-то тусклые. Никаких причин бояться у меня не имелось.
– Хочу тебя кое о чем попросить, – продолжала Мисти, – только сперва обещай, что примешь объективное решение.
– Я необъективен.
– Так попробуй.
Ее темные глаза смотрели на меня.
В ее словах таилась опасность. Может, она собиралась рассказать мне, что на самом деле произошло в тот вечер между папашей и мамой. Может, она собиралась рассказать мне, что на самом деле произошло между папашей и ней. Может, она собиралась рассказать мне, что творится с Эмбер.
– Хочу сделать татушку.
– Чего?
– Татуировку.
– Татуировку?
– Ну да.
У меня полегчало на душе. Ну, с этим-то я худо-бедно справлюсь. Хотя надо же было додуматься до такого.
– Ни в коем случае, – твердо сказал я.
– Перестань, Харли. Почему?
– Ты еще маленькая.
– Так и знала, что ты это скажешь, – негромко произнесла она, но в голосе крылось бешенство. – Пустая отговорка. У многих моих одноклассников есть татуировки. У торгового центра есть точка, где с согласия родителей их делают детям, кому исполнилось двенадцать. Качественная работа. Никто еще не заболел.
– Нет.
– Ну же, Харли, прекрати.
Ни о чем еще она меня так не просила. Никогда. Умоляющий тон действовал на нервы.
– Это тебя Эмбер настрополила?
– Эмбер ничего не знает. Не ее ума дело.
– А что так?
– Еще вообразит, что я ей подражаю. Мне просто нравится. Думала, ты меня поймешь, мистер Чикагский Институт Искусств.
Все, разговор со мной закончен. На лице у Мисти нарисовалась скука, душа ее спряталась под покровом зловещего равнодушия, словно вернувшаяся на место погребения мумия. Демонстративно удалиться в свою комнату, погрузиться в одиночество – все, что ей осталось.
Как только дверь за ней закрылась, я направился к машине. Мотор уже работал, когда на крыльце появилась Эмбер. Лицо у нее было кирпично-красное, глаза подведены.
– Знаю, куда ты собрался, – завопила она и с треском захлопнула за собой дверь.
Ну и знай. Хотя откуда, вот вопрос. Ее вчера и дома-то не было, когда я позвонил Бетти и попросил посодействовать в свидании с мамой.
