Сон редко сваливал Конана с ног, но в этот раз коварное вино погрузило его в глубокий сон, из которого его вырвало подсознательное чувство опасности. Он медленно проснулся, не понимая, что же не так.

Наконец он понял. В плетеной стене хижины зиял разрез длиной в человеческий рост и шел до земли, холодный ночной воздух, проникающий через него, обдувал тело Конана.

Конан протянул руку к мешку, который он положил перед сном рядом с собой. Выругавшись, вскочил на ноги, обшаривая глазами темную хижину, — Короны Кобры не было.

Черный гнев закипел в сердце Конана, его рев потряс шаткие стены хижины. Выхватив тесак, он выскочил, выкрикивая грозные ругательства.

Праздник продолжался для тех, кто мог держаться на ногах. Гигантское пламя потухло. Звезды сверкали подобно гроздьям алмазов. Почти полная луна показывала свой серебряный щит. Среди тех, кто не спал, Конан заметил Сигурда и Джуму. От его рева они вскочили на ноги.

В нескольких словах он рассказал, что случилось. Поскольку корона была их единственной добычей за все путешествие, Конан был охвачен слепой яростью.

Все корсары были на месте, хотя не все в полном сознании. Однако после проверки людей кулало оказалось, что один исчез.

— Бвату! Разрази его Дамбалла! — закричал в гневе Джума.

— Ты знаешь этого черного пса? — заорал Конан, не следя в гневе за выражениями.

Джума мрачно кивнул.

— Это угрюмый парень, которого ты сшиб на берегу? — спросил Конан.

— Тот самый. Я думаю, он возненавидел нас обоих.

— Или он заметил алмазы в мешке, — прибавил Сигурд. — Где этот негодяй мог спрятаться, король Джума? Мы должны схватить его, как бы он далеко не успел убежать.

— Он мог податься в земли наших врагов, Матамба, — Джума указал рукой на северо-восток. — Дальше к северу он может попасть в руки работорговцев, которых там особенно много. С другой стороны, он не мог уйти далеко к юго-востоку, потому что там лежит…

Стоять и выслушивать предположения Джумы, пока сказочное богатство уходит все дальше и дальше в ночь, было выше сил Конана. Внезапно он оборвал Джуму.

— Ты можешь так болтать хоть всю ночь, — прорычал он. — Где здесь дорога в Матамбу?

— Выход через Восточные ворота, и далее просека ведет на северо-восток.

Не дослушав до конца, Конан помчался. По пути он остановился и вылил на голову котел ледяной воды. Он бежал пыхтя, как морское чудовище, но голова перестала болеть и мысли прояснились.

На бегу он заметил завернутую в простыню Чабелу, выглядывавшую из своей хижины.

— Капитан Конан! — позвала она. — Что случилось? На город напали?

— Ничего, принцесса, — покачал головой он, — все дело в алмазах, которые у меня стащили. Спите спокойно и не думайте об этом.

Подскочил Сигурд и тяжело перевел дыхание. Он сказал:

— Конан! Джума и его помощники стараются поднять спящих воинов. Не лезь в джунгли один. Боги знают, какие чудовища могут там прятаться, так что подожди Джуму…

— Будьте вы все прокляты! — заорал киммериец, сверкая глазами. — Я успею схватить Бвату, пока не остыл его след, и жаль мне того, кто встретится на моем пути!

С этими словами он умчался. Как разъяренный буйвол, он вылетел в Восточные ворота и исчез.

— Проклятый киммерийский характер! — пробормотал Сигурд, бросая на принцессу извиняющийся взгляд, и помчался в темноту за товарищем, крича: — Подожди меня!

Деревня превратилась в гудящий улей. Джума и его помощники будили спящих пинками, поднимали на ноги и отдавали приказы.

Никто не заметил, как Чабела вошла в свою хижину и переоделась в одежду из грубой ткани, которую ей дал Конан, когда они покидали корабль. Одетая, обутая и вооруженная, она выскользнула на улицу и, прячась в тени, добралась до Восточных ворот.

— Если этот пропойца думает, что он может командовать королевской принцессой из дома Рамиро… — гневно прошептала она, не желая подчиняться приказу Конана.

Однако был и другой повод. Несмотря на грубость, киммериец хорошо обходился с ней и защищал ее. Он обещал доставить ее к отцу невредимой, а это были не пустые слова. Она чувствовала себя с Конаном в большей безопасности, чем в окружении его корсаров или людей Джумы. Размышляя об этом, она исчезла в джунглях, где во тьме был слышен рев охотящегося леопарда.

Несколько часов мчался Конан по дороге в Матамбу, затем он остановился перевести дыхание, думая о том, что хорошо дождаться корсаров. Но понял, что любая остановка даст возможность кушиту убежать еще дальше, и с удвоенной энергией помчался вперед.

Конан хорошо знал джунгли Куша. Десять лет назад он был вождем северного племени Бамула. Менее опытный человек подумал бы, что идти одному в джунгли — значило подвергать себя всевозможным опасностям, Конан думал иначе. Дикие коты, например, хоть и коварны, но трусливы. Лишь единицы способны вступить в единоборство с человеком, если не смертельно голодны или не выжили из ума от старости. Страшный шум, который производил Конан, был самым лучшим средством безопасности.

По правде говоря, в джунглях жили и более опасные животные: огромная горилла, бешеные носороги, дикие бизоны и могучие слоны. К счастью, Конан не встретил никого из них.

Когда с приближением рассвета небо посветлело, Конан присел у родника, напился, провел тыльной стороной ладони по глазам, откинул назад волосы.

Всего несколько минут отдыхал Конан, затем, тяжело вздохнув, он поднялся и пошел вперед, положившись на свое железное здоровье. Неоднократно он проверял возможности своего организма за многие годы приключений и знал, что они превосходят возможности обычного, даже очень сильного человека.

Солнце встало над джунглями Куша и осветило влажное, туманное утро. Огромные коты прятались после ночной охоты по своим норам, подальше от дневных лучей.

Когда рассвело, Конан заметил на грязной дороге следы голых ступней. Он был уверен — это следы бежавшего Бвату.

Прошло совсем немного времени, и Чабела пожалела о своем необдуманном решении последовать за Конаном в джунгли. Она скоро сбилась с пути и потеряла всякую ориентацию. Когда пропала луна, джунгли сделались черными как деготь. Из-за деревьев она не видела звезд и не могла определить свое местонахождение. Чабела беспомощно бродила кругами, ударяясь о деревья и спотыкаясь о корни и мелкий кустарник.

Ночь была заполнена звуками и шумами. Чабела не встретила ни одного дикого животного, которого она так боялась. Но от далекого рева или звука продирающегося через кусты огромного тела, сердце ее уходило в пятки.

Ближе к рассвету, дрожащая от страха и холода, измученная девушка упала на груду мха. Зачем она ушла? Не помня себя от усталости, она уснула.

Проснулась она от прикосновения сильных рук, которые схватили ее и поставили на ноги. Чабелу окружали высокие черные люди в рваных халатах и тюрбанах. Они крепко связали ее руки, хохотом отвечая на ее стоны.

К полудню Конан, как и предполагал, настиг Бвату. Тот, однако, бы не в состоянии возвратить корону. Он был мертв — и с пустыми руками.

Черный грабитель лежал на дороге лицом вниз в луже крови. Он был почти разрублен на куски. Конан склонился над телом, изучая раны. Скорее всего они сделаны стальным лезвием шпаги, а не бронзовым или железным наконечником копий местных жителей. Бронзовое и медное оружие быстро ломается и тупится при употреблении и поэтому оставляет рваные раны, но здесь были чистые разрезы, характерные только для стального клинка. Черные народы Куша не знали искусства ковки стали. Железо и сталь были здесь редкостью, и его доставляли сюда наиболее цивилизованные народы Дарфара и Екшана.

Конан подумал, что вора могли убить амазонки, унеся с собой корону и таким образом ограбив его самого дважды: отняв право мести и корону. Когда он поднялся, оскалив зубы от злости, сверху на него упала тяжелая сеть.

С яростным криком он выхватил тесак, но сеть не поддалась, сжимая его все туже.

Как паутина огромного паука, сеть повалила его на землю. Одетые в халаты и тюрбаны чернокожие, неожиданно выскочившие на дорогу, быстро и деловито обмотали Конана сетью, так что он стал похож на кокон гигантского шелкопряда. Один из чернокожих оглушил Конана дубиной.

Падая в темноту, Конан выругал себя за непростительную глупость. Никогда он не позволял себе попасться в такую примитивную ловушку.