Я с острым интересом выслушал рассказ Майкла Кейна, и он тронул меня куда более глубоко, чем все, что я испытывал ранее.

Теперь я понял, почему он казался более расслабленным, чем был когда–нибудь прежде. Он нашел нечто, что редко встречается на Земле.

В этот момент у меня возникло сильное искушение просить его взять меня на Марс с собой, но он улыбнулся.

— Вы действительно хотели бы этого? — спросил он.

— Я… я думаю, что да. Он покачал головой.

— Найди Марс в себе самом, — сказал он. А потом усмехнулся: — Хотя бы по той причине, что это потребует меньшего напряжения сил.

Я подумал над этим, а затем пожал плечами.

— Наверное, вы правы, — сказал я. — Но, по крайней мере, я буду иметь удовольствие изложить ваш рассказ на бумаге. Чтобы и другие могли разделить с вами радость найденного на Марсе.

— Надеюсь, что так, — согласился он. Потом помолчал. — Я полагаю, что вы считаете меня немного сентиментальным.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, попытки описать вам все свои чувства — тот рассказ о нашей поездке к Зовущим Холмам.

— Существует очень большая разница между сентиментальностью и искренними чувствами, — возразил я ему. — Беда в том, что люди иногда склонны путать одно с другим, и поэтому отвергают и то, и другое. Все, к чему мы стремимся, — это к искренности.

— И отсутствию страха, — улыбнулся он.

— Это приходит, когда появляется искренность, — предположил я.

— Частично, — согласился он.

— Какой же недоверчивый народ мы, земляне, — сказал я. — Мы так слепы, что не доверяем красоте, даже когда видим ее, чувствуем, что она не может быть тем, чем кажется.

— Чувство довольно здравое, — заметил Кейн. — Но оно может, как вы подметили, зайти слишком далеко. Наверное, старый средневековый идеал не так уж и плох — умеренность во всем. Эта фраза очень часто принималась по отношению только к физической стороне людей, но она, по–моему, столь же важна и для их духовного развития.

Я кивнул.

— Ну, — сказал он, — опасаясь еще больше наскучить вам, я вернусь в подвал к передатчику материи. Каждый раз, когда я возвращаюсь, нахожу Землю лучше, чем раньше. Но с Марсом то же самое. Вообще, я — везучий человек.

— Вы исключительно удачливы, — согласился я. — Когда вы вернетесь? Должно быть, предстоят новые приключения.

— Разве этого было недостаточно? — усмехнулся он.

— На данный момент, — возразил я ему. — Но скоро захочу услышать еще.

— Помните, — пошутил он, грозя притворно пальцем. — Умеренность во всем.

— Это будет утешать меня, пока я жду вашего следующего визита, — улыбнулся я.

— Я вернусь, — заверил он меня.

А затем он покинул комнату, оставив меня сидящим у гаснущего камина, все еще погруженным в воспоминания о Марсе. Скоро они должны пополниться. Я был в этом уверен.